Фата Моргана. Зов далеких планет

Фрэнк Робинсон. ОГОНЬ И МЕЧ

"Почему люди совершают самоубийство?"

Темплин пристегнул ремень безопасности и откинулся в компенсаторном кресле. Свет в кабине потускнел до неяркого красноватого свечения, красный свет - значит, близится время отправления. Ему были слышны шумы в глубине корабля и маленький вихрь лопастей вентилятора, наполняющего воздух сладковатым запахом усыпляющего газа. Проспать все время полета было все-таки лучше, чем просидеть всю дорогу, глядя на тусклую монотонность звезд.

"Ох, они убивают себя по множеству причин. Нелады со здоровьем или финансовые затруднения, семейные неприятности или несчастная любовь. Есть и более сложные ггричины, если копнуть поглубже. Крах личных амбиций, неудача при попытке жить своим идеалом. Меланхолия, наконец".

Он ощущал горькую свежесть табачного дыма, смешивающегося с газом. Эккерт зажег сигарету и хладнокровно дымил под неоновым знаком "не курить", вновь и вновь загоравшемся в меланхолическом неодобрении. Темплин слегка повернул голову так, чтобы видеть Эккерта в кресле напротив. Эккерт, один из тех славных незаметных людей из Службы. Старых и надежных. Один из тех, кто мог бы почти все преодолеть с разгона, потому что сейчас или в следующий раз, но ему пришлось бы это сделать. Именно Эккерт пришел в его контору несколько дней назад и сказал, что Дон Пендлитон покончил жизнь самоубийством,

"Только Пендлитон был не из таких. Он был из того сорта людей, который имеет в жизни все, что захочет, того сорта, который инстинктивно знает, что почем. Не лучший способ помянуть умершего. Клише всегда первыми приходят на ум. Ваша память предает вас и низводит дружбу до статуса констатации".

Мягкий красный свет, казалось, плясал в полумраке кабины. Его напарник был сейчас тусклым бесформенным пятном напротив. Его сигарета погасла.

Эккерт пришел в его оффис и, не говоря ни слова, уставился в пейзажное окно. Там шел снег, снежинки образовывали простой узор, пролетая за окном. Эккерт повертел ручки управления и изменил пейзаж на солнечный, затем на безумную смесь града с ярким, золотым солнечным светом.

Тогда Эккерт сказал ему, что Пендлитон выбрал для себя короткий путь. .

Темплин подумал, что не должен проявлять сентиментальность. Какого черта он должен вообще вспоминать Пендлитона? Попытаться забыть и выпить в его память на следующей встрече выпускников. И никогда, никогда не быть таким жестоким, чтобы злословить насчет причин, побудивших его это сделать. Если, конечно, это сделал он сам...

Кабина была залита красноватым сиянием. Сонный газ с тяжелым ароматом...

Эккерт и он поговорили об этом и перелистали записи. Пендлитон из хорошего рода. В прошлом его семьи не было проявлений душевной нестабильности, настолько далеко, насколько заходили генетические записи. Он был выходцем из среднего класса и посещал местную начальную школу, где достиг умеренных успехов и доставил своим наставникам нормальное количество неприятностей. Позже, когда он напряг свой ум, чтобы войти в Дипломатический корпус, его КИ * улучшился. Он усердно трудился над собой, хотя и не был тем, что называется "зубрилкой". В средней школе и позже, в колледже, он был то, что называется "гармонично развитый тип" - атлет, общителен и прилежно занят учебой.

"Сколько времени может пройти, прежде чем сотрется память, и единственное, что останется от Пендлитона,- страница статистических данных? Он был в этой команде, он был избран ее президентом и переходил с курса на курс с постоянными наградами. Но пытаться получить представление о нем,-читая записи, восстанавливать его облик со страниц текста... Был ли он человечен? Был ли он из плоти и крови? О, дьявол, нет! По статистике Пендлитон был Великолепным Парнем, холодной мраморной статуей с прекрасными рельефными мускулами и гладкими углублениями там, где должны быть глаза. Может быть, судьба однажды сыграет шутку с публикой, поклоняющейся героям, и действительно появятся ребята вроде этого. Но они не будут людьми, они не будут рождаться обычным путем. Родители будут получать их в посылках по почте". Он был раздражен; помещение снова наполнилось газом, теперь заснуть для него было делом минут. Пендлитон второй год служил в качестве атташе на Танпеше, маленькой планете с солнцем шестого типа. Служба недавно случайно натолкнулась на нее и решила, что система в своем роде дипломатически плохо изучена, и Пендлитон был послан туда. Он должен был стать первым атташе, посланным на Танпеш и, естественно, был один.

Не было необходимости посылать больше. Танпеш надо было осмотреть, изучить и вынести суждение. Аборигены были примитивны и дружелюбны. Или, может, Служба здесь поскользнулась, как иногда случалось, и Танпеш не соответствовал данному определению?

И когда незарегистрированный грузовик сел на планету это был один из очень немногих кораблей, которые когда-либо подходили к Танпешу - капитан попытался уплатить дань уважения Пендлитону. Только Пендлитона там не было. Аборигены сказали, что он убил себя, и указали капитану на маленькую, покрытую цветами лужайку, где они его похоронили.

Танпеш был вторым назначением Пендлитона.

Аборигены были ох-как-дружелюбны. Он был так уверен в их дружелюбии, что не забыл оборудовать на борту обычную камеру, которая сейчас была полна сияющих атомных винтовок, игольных ружей и короткоствольных газовых автоматов. Они могли понадобиться. Люди, подобные Пендлитону, не .убивают себя, не так ли? Нет. Но иногда их убивают.

Теперь внутри кабины было почти темно, только тонкая красная линия по периметру потолка свидетельствовала, как близки они были к отправлению. Его голова была набита дремой, веки налились тяжестью так, что он понял, что очень долго не сможет их открыть.

Эккерт и он были избраны для полета на Танпеш и для расследования. Они двое, работая вместе, должны суметь выяснить, почему Пендлитон убил себя.

Но это не было настоящей причиной. Может быть, Эккерт и думает так, но он знает лучше. Настоящая причина, почему они собрались на эту планету, была в том, чтобы выяснить, почему Пендлитон был убит и кто его убил. Вот так.

"Кто малиновку убил?"*

Тонкая красная линия сейчас была практически микроскопической, и Темплин смог еще почувствовать, как его ресницы мягко опускаются. Но он не спал - не совсем спал. Было что-то, засевшее в тусклой чаше его мозга.

Их информация о Танпеше была ограниченной. Было известно, что на планете нет промышленных концессий и вооруженных сил, и что никто из соседних систем, кажется, не знает о ней особенно много и никогда ее не посещает. Но на Танпеш по устоявшемуся порядку должен был быть назначен штатный антрополог, чтобы поставлять данные и отчеты.

- Тед? - пробормотал сонно Темплин. Слабое шевеление в черной массе напротив.

- Как получилось, что наш антрополог на Танпеше не собрал достаточно информации?

Сонное бормотание с другой подвесной койки: - Он пробыл там недостаточно долго. Он совершил самоубийство вскоре после посадки.

Каюта была вращающимся омутом тьмы, в которой его мозг медленно угасал. Взлет был делом секунд.

"Почему люди совершают самоубийство?"

- Прекрасный день, не правда ли. Тед? Эккерт, наслажда

ясь, сделал глубокий вдох. День из тех, что

* Первая строка английской детской лесенки.

заставляют вас чувствовать себя хорошо просто потому, что вы живы.

Теплый ветерок шелестел в седых волосах Эккерта и легко трогал его тунику. Воздух был свеж и ароматен, как будто его пропитали экстрактом, напоминающим сосновый. В нескольких сотнях ярдов от них возвышался лес, прямой, стройный, манящий прохладой. В листве порхали и кружились сверкающие разноцветные птицы.

Ракетный порт, где они стояли, был всего лишь травянистой долиной, где все, слишком уж редкие, корабли могли приземлиться и разгрузить трюмы или совершить ремонт. Сейчас на ней чернело пятно с тлеющим пламенем, умирающим по краям. "Пройдет немного времени, и здесь все зазеленеет вновь",подумал Эккерт. Трава казалась быстрорастущей. "Конечно, будет еще уйма времени, чтобы она выросла, прежде чем сядет следующий корабль".

Он смотрел на тонкий, уменьшающийся контур, которым была сейчас видна ракета, и внезапно остро осознал, что он и Темплин на шесть месяцев выброшены на берег чужой и, вероятно, опасной, планеты. И не было возможности воззвать о помощи или эвакуации до прошествия этих шести месяцев.

Эккерт постоял еще минутку, наслаждаясь свежим воздухом и ощущая солнечные лучи на лице. Вне назойливого шума и толкотни может оказаться очень приятно провести время в месте, где солнце такое теплое и манящее.

"Должно быть, я старею,- подумал он,- если думаю о тепле и комфорте, как старая собака или восьмидесятилетний старик".

Темплин смотрел на пейзаж с выражением разочарования на лице. Эккерт украдкой бросил на него взгляд и на краткий, летучий миг почувствовал смутное беспокойство.

- Не разочаровывайтесь тем, что это выглядит не так, как вы ожидали. Нам не понадобятся немедленно плащи и кинжалы, Рэй. Но то, что кажется достаточно невинным снаружи, может оказаться весьма опасным внутри.

- Как-то трудно думать об опасности в подобной обстановке. Эккерт согласно кивнул: - Не подходит, правда? Как будто знаменитый певец вставил в оперу джазовый номер или принцесса в волшебной сказке обернулась уродиной.

Он жестом указал на поселение.

- Вы вряд ли квалифицировали бы это как источник опасности, судя по внешнему виду, не так ли?

Ракетный порт лежал в маленькой долине, окруженной низкими лесистыми холмами. Поселение начиналось там, где ракетный порт кончался, кружило по заросшим лесом склонам и пряталось там. Домики из высушенной на солнце, промытой добела глины таились в тени гигантских деревьев и обнимали берега речки.

- Это выглядит восхитительно примитивно,- пробормотал Эккерт,- и все-таки не является отличительным признаком, характеризующим большинство примитивных селений.

Немногочисленные взрослые с любопытством наблюдали за ними, а обычная стайка детей, которая всегда собирается вокруг космопорта, сбежалась так же быстро. Эккерт минуту пристально смотрел на них, пытаясь догадаться, что же в них кажется странным, а они в ответ уставились на него с достоинством ко всему готового детства. Наконец дети выбрались на поле и окружили их с Темплином.

Тот осторожно изучал их.

- Получше смотрите за ними, Тед. Даже ребятишки могут быть опасны.

"Это потому, что ты никогда не подозревал детей,- подумал Эккерт.- Ты и не думал, что они могут причинить какой-либо вред. Но можно подумать и о них. Ребенок способен нанести такую же рану ножом, как и взрослый мужчина, например. И они могут владеть другим оружием".

Но это соображение никак не вязалось с теплым воздухом, голубым небом и смолистым ароматом деревьев.

Один из взрослых подошел к ним.

- Комитет по встрече,- тихо сказал Темплин, рука которого скрылась под туникой.

"Его нельзя обвинить в нервозности,- осознал Эккерт.- Это - его первое внеземное дело, первая миссия такого рода. И, конечно, Пендлитон был его хорошим другом".

- Я должен быть очень осторожен в том, что делаю,- сказал Эккерт.'- Я терпеть не могу начинать что-либо просто потому, что неправильно понял чьи-то намерения.

Комитет Одного был представлен мужчиной среднего роста и возраста, одетым просто в полоску белой материи, закрученную вокруг бедер и свободно свисающую до колен. Когда он приблизился, Эккерт усомнился в правильности определения его возраста. У мужчины была крепкая мускулатура, обтянутая тугой кожей молодого человека, а слегка морщинистое лицо и белые волосы старили его. У Эккерта осталось такое чувство, что, если бы вы захотели узнать его точный возраст, пришлось бы посмотреть на его зубы или узнать что-либо о его эпифизарных перегородках.

- Вы МЕНШАРЫ с Земли? - голос был резок, но приятен, а произношение - очень чистое. Эккерт внимательно и задумчиво рассматривал туземца, делая кое-какие мысленные заметки.

Абориген не кланялся и не пресмыкался, как большинство туземцев, которые были не слишком знакомы с посетителями с небес; к тому же, он был тверд и едва ли дружелюбен и гостеприимен.

- Вы учили наш язык у Пендлитона и Рейнолдса? - Рейнолдс был антропологом.

- У нас были раньше посетители с Земли.- Он поколебался немного, а потом протянул руку в земном знаке приветствия.

- Можете меня звать Яфонгом, если хотите,- он остановился ненадолго, чтобы сказать что-то на туземном языке окружавшим их детям. Группка быстро рассеялась и разобрала багаж.- Пока вы здесь, вам нужно постоянное место. Есть одно, готовое, если хотите последовать за мной.

"Он вежлив,- подумал Эккерт.- Не спросил, зачем мы здесь и долго ли собираемся оставаться". Но, может быть, туземцам легче судить об этом, чем ему и Темплину.

Город был больше, чем он думал сначала, и простирался по обширному пространству степной стороны. Здесь, насколько он мог судить, не было более развитой индустрии, чем уровень ручного ремесла и простого ткачества. Цветные пятна на склонах далеких холмов показывали наличие ферм, а практически у каждого дома в деревне был садик.

Производство, по-видимому, было вынесено на центральную площадь, где немногие взрослые и дети, сидя на корточках на теплом послеобеденном солнце, работали над гончарными кругами и ткацкими станками. Другая часть площади была отдана под туземный базар, где горшки и куски материи предназначались для продажи и где многочисленные прилавки были завалены сушеными фруктами, овощами, вымытыми и ощипанными тушками местной разновидности домашней Птицы.

Было далеко за полдень, когда вслед за Яфонгом они вошли в маленький, добела отмытый дом на пути к холму.

- Можете пользоваться им все время вашего пребывания,сказал абориген.

Эккерт и Темплин быстро обошли немногочисленные комнаты. Они были хорошо обставлены в грубоватом сельском стиле, а без тех современных удобств, которых тут не было, земляне легко могли обойтись. Мальчишки, принеся багаж, оставили его снаружи и спокойно скрылись. В помещении становилось темно, и Эккерт открыл один из ящиков, которые они внесли, вынул электрический фонарь, включил его, затем обернулся к Яфонгу:

- Вы были очень добры к нам, и мы были бы рады отплатить вам. Можете взять из этого ящика все, что хотите.

Землянин открыл еще один ящик и вынул обычный набор товаров для торговли: ярко окрашенные одеяния, ювелирные украшения тонкой работы, .несколько механических приспособлений, которые, как знал Эккерт, обычно привлекают примитивное воображение. Яфонг пробежал рукой по одеждам, поднял некоторые украшения к свету. - Я благодарен вам, но здесь нет ничего, чего бы мне хотелось.- Он повернулся и вышел в сгущавшуюся темноту. - Неподкупный туземец,- саркастически засмеялся Темплин. Эккерт вздрогнул. -- Это одна из тех вещей, что делаются в обход обычая: попытки подкупа некоторых туземцев, чтобы у вас были друзья, на случай, если они вам понадобятся.-Но он остановился на миг, задумавшись.- Вы заметили контекст? Он не сказал, что не хочет ничего из того, что мы показали ему. Он сказал, что тут не было НИЧЕГО из того, что он хочет. Намекая, что все, чего он хочет, у него уже есть. - Это не очень типично для примитивного общества, не так ли? - Боюсь, что да.- Эккерт начал распаковывать некоторые из ящиков.- Знаете, Рэй, мне доставляет удовольствие смотреть на детей. Они выглядят очень здоровыми, не .так ли? - Слишком здоровыми,- сказал Темплин.- Кажется, здесь нет ни одного распухшего или разбитого носа, ни одной царапины, ни одного фонаря под глазом, ни одного ушиба. Это выглядит неестественно.- Его голос был напряжен.- Здесь может таиться ловушка, знаете ли. - Каким образом? Слова рождались медленно: - Люди слишком небрежны, как будто играют отрепетированные роли. Мы, из совершенно другой солнечной системы, высадились здесь; это должно быть для них необычным. И все-таки, сколько любопытства они выказали? Вообще, было ли хоть какое-то любопытство? Был какой-нибудь страх? Нет. И миловидные, идеально здоровые маленькие дети.- Он посмотрел на Эккерта.- Может быть, это то, о чем вы предпочитаете думать, то есть, почти идиллическое, безвредное общество. Может быть, и Пендлитон думал так до самого конца.

Темплин взвинчен, раздражен,- понял Эккерт. Вероятно, он в каждой вещи будет видеть угрозу, а за каждым углом - воображаемую опасность.

- Еще не установлено, что Пендлитон был убит, Рэй. Давай-ка не зашоривать разум, пока не будем знать наверняка.

Он выключил свет и откинулся на холодную постель, позволив телу полностью расслабиться. Холодный ночной ветер лениво дул из леса и хлопал ставнями, неся свежесть деревьев и трав; Эккерт глубоко вздохнул и на миг позволил своим мыслям свободно разбрестись. Это может оказаться приятным: прожить на Танпеше шесть месяцев, даже если эти полгода - все, что осталось прожить. Климат превосходен, а народ скроен лучше, чем у обычных примитивных культур. Если когда-нибудь ему суждено вернуться, внезапно подумал Эккерт, он будет вспоминать Танпеш. Было бы приятно провести здесь свою старость. И рыбалка, вероятно, тут великолепная.

Он чуть повернул голову, наблюдая, как его товарищ готовится ко сну. В выборе его кандидатуры были преимущества, о которых Темплин не подозревал. Эккерт гадал, что стал бы делать его коллега, обнаружив однажды, что истинной причиной, по которой его отобрали, было то, что его психологическая карта была очень близка к карте Пендлитона. Личные ощущения и эмоции Пендлитона дублировались почти идентичными у Темплина.

Несколько заблудших пучков звездного света пронзили темноту и немедленно засверкали на маленьком металлическом ящичке, пристегнутом к запястью Темплина. "Силовая установка, вероятно, связанная с кнопкой на тунике Темплина",- угрюмо подумал Эккерт. Очень удобное, портативное и трудно обнаруживаемое оружие.

В том, чтобы взять Темплина, были не только преимущества.

- Как вы думаете, Тед, насколько примитивно это общество?

Эккерт опустил щепочку, которую выстругивал, и потянулся за трубкой с табаком.

- Думаю, оно не совсем примитивно. Слишком много несоразмерностей. Их знание о многих вещах несколько сложнее, чем эмпирическое. Они связывают рост посевов с удобрениями и азотом в почве в той же мере, что и с солнечным светом, и больше, чем с благословением какого-то туземного бога. И они выделяются во многих других отношениях. Их искусство и культура весьма развиты. Свободное искусство существует наравне с чисто декоративным, а техника прекрасно развита.

- Я рад, что вы согласны. Взгляните сюда.- Темплин бросил на грубо обработанный стол сияющий кусочек металла. Он был тяжел, а одна его грань чрезвычайно остра.

- Для чего это служит?

- Они основали здесь больницу. Не в нашем понимании, конечно, но тем не менее - больницу. Она не часто посещается туземцы явно не болеют. Но здесь бывают случайные охотничьи инциденты и несчастные случаи, требующие хирургического вмешательства. Эта полоска металла - здешний скальпель.- Он хохотнул.- Примитивное приспособление, но работает хорошо, так же хорошо, как и любой из наших.

Эккерт взвесил скальпель на ладони.

- Самое главное, у них достаточно знаний, чтобы использовать такое. Хирургия - непростая наука.

- Ну, и что вы думаете по этому поводу?

- Яснее ясного. Они, очевидно, поддерживают точно такой уровень технологии, какой им необходим. По крайней мере, в тех областях, где это необходимо.

- Как случилось, что они не пошли дальше?

- А зачем? Можно жить без космокаров и ракетных кораблей.

- Вы не догадываетесь, какого рода вооружение они могут иметь?

- Важно не то,- задумался Эккерт,- что они его имеют, куда важнее - не использовали ли они его. И я, пожалуй, сомневаюсь, что они это делали. Мы здесь уже две недели, и они очень внимательно следят, чтобы у нас были еда, вода и все необходимое.

- В животноводстве это известно как откорм для забоя,сказал Темплин.

- Вы убеждены, что Пендлитон убит, не так ли? Темплин кивнул: - Конечно. - Почему? - Танпешане знают, зачем мы здесь. Мы достаточно ясно им намекнули. Но никто не думает о Пендлитоне, .никто не соглашается добровольно дать нам какую-нибудь информацию о нем. А ведь он пробыл здесь как атташе целых три года. Неужели никто не знался с ним в течение этого времени? Мы мельком высказали несколько отдельных предположений, что хотели бы поговорить с друзьями Пендлитона, но никто вообще не пришел. Ясно, что за все три года пребывания здесь Пендлитон не завел никаких друзей. А в это как-то трудно поверить. Больше похоже на то, что его друзей заставили молчать, и любая информация о нем утаивается по какой-то причине.

- Какой именно? Темплин вздрогнул: - Убийство. Какая еще причина здесь может быть? Эккерт завернул вверх тонкие деревянные жалюзи и вгляделся в пейзаж. Дорога в сотне ярдов ниже, туземная женщина идет на рынок, ведя за повод какую-то разновидность домашнего мясного скота.

- Они выращивают прекрасных женщин, правда?

- Физически совершенных, как и мужчин,- проворчал Темплин.- Можно получить комплекс неполноценности просто наблюдая здешнее население. Каждый так чертовски совершенен! Ни одного больного, никаких неправильностей, никого слишком толстого или слишком худого, ни одного несчастного. Единственная вариация в том, что они не похожи друг на друга. Совершенство. После этого становится чуточку скучно.

- В самом деле? Я не заметил.- Эккерт отвернулся от окна.

- Я ведь тоже очень хорошо знал Дона Пендлитона,- сказал он.- Но это не ослепило меня, не мешает в расследовании дела. Мы пришли разобраться, что с ним случилось, а не для того, чтобы доказывать любое предвзятое мнение. То, что мы найдем, может быть жизненно необходимо для любого, кто будет связан с этой планетой в будущем. И мне противно видеть, как проваливаются все наши попытки по той причине, что вы свое мнение уже составили.

- Вы знали Пендлитона,- угрюмо проговорил Темплин.- Вы думаете - это было самоубийство?

- Не думаю, что здесь нечто подобное самоубийству, если уж об этом зашла речь. Я не исключаю также и убийства и пытаюсь держать ум открытым для любой версии.

- Что мы уже сделали? Что выяснили?

- У нас шесть месяцев,- спокойно сказал Эккерт.- Полгода, в течение которых мы попытаемся понять Пендлитона, прожить здесь, не навлекая подозрений, изучая этот народ и пытаясь культивировать информантов. Мы никуда не придем, если будем будоражить их, постоянно задавая разнообразные вопросы. И не забудьте, Рэй, мы совершенно одиноки на Танпеше. Если это случай убийства, то что случится, когда туземцы обнаружат, что нам это известно?

Глаза Темплина минуту выдерживали поединок. Затем он отвернулся и подошел к окну.

- Я допускаю, что вы правы,- наконец сказал он.- Здесь прекрасно жить, Тед. Может быть, я буду за это бороться. Но я не могу удержаться от мысли, что Дону должно было здесь нравиться.

"Одна из главных трудностей в изучении чужой культуры,думал Эккерт,- научиться узнавать, когда надо радоваться, когда печалиться".

- ПИЛЕШ, МЕНШАР?

- ШАРРА! - он взял маленькую чашу орехов ПИЛЕШ, положил себе немного и передал дальше. Это определенно было время радоваться, а не работать и беспокоиться. Он услышал о ХАЛЕРА несколько дней назад, и после определенного намека, сделанного властям, он и Темплин были приглашены. Это был удачный случай понаблюдать за народными обычаями. Немного антропологии - для подкрепления. Главные блюда начали свое движение по кругу, и он взял щедрый ломоть жареного УЛАМИ и копченого ГАЛЮНЧА, добавив несколько щепоток печеных овощей. Между каждым основным блюдом они прикладывались к маленькой бутыли горячего туземного вина со специями, но Эккерт заметил, что никто не напивался допьяна.

"Старый греческий идеал,- подумал он.- Умеренность во всем". Он посмотрел на Темплина, сидящего напротив него в гигантском круге, и мысленно вздрогнул. Темплин выглядел так, будто готов отступить, и Эккерт обрадовался, но под его туникой было легкое утолщение там, где он прикрепил свою силовую установку. Любому дураку известно, что на таком банкете, как этот, ничего не может случиться. Единственная реальная опасность лежит в готовности Темплина вспылить и сделать что-нибудь, о чем позже он сам будет жалеть. И даже эта опасность вряд ли была сейчас вероятна.

"Хлопот не оберешься,- думал Эккерт,- если Темплин когда-либо обнаружит, что я саботировал работу с этой силовой установкой".

- Ты выглядишь задумчивым, МЕН ШАР Эккерт. Он сделал еще один глоток вина и обернулся к танпешанину слева. Это был высокий мускулистый мужчина с острыми глазами, твердым подбородком, окруженный аурой власти.

- Я гадаю, мог ли мой соотечественник Пендлитон чем-либо оскорбить ваш народ, Найова.- Сейчас было самое время прощупать его насчет того, что он знал о смерти Пендлитона.

- Насколко я знаю, МЕНШАР Пендлитон никого не оскорблял. Я не знаю, какой долг он обязан был выполнить здесь, но это был щедрый и учтивый человек.

Эккерт откусил кусочек изысканного мяса тонкой кости УЛАМИ и попытался притвориться, что вопрос случаен.

- Я в этом тоже уверен, Найова. Я также уверен, что вы были с ним столь же учтивы, как со мной и с Темплином. Мое правительство благодарно вам за это.

Найова казался довольным: - Мы пытались сделать для МЕНШАРА Пендлитона, что могли. Пока он был здесь, он занимал тот же дом, что и вы, и мы видели, что он доволен пищей и всем необходимым для жизни.

У Эккерта появилось холодное, неприятное чувство, которое быстро прошло. В сказанном Найовой было что-то, заставившее его поверить, что Темплин не должен это услышать. Он вытер рот широким плоским листом, которым его снабдили, и сделал еще один глоток вина.

- Мы были потрясены, узнав, что МЕНШАР Пендлитон убил себя. Мы его знали очень хорошо и не могли заставить себя поверить в то, что он сделал такое.

Взгляд Найовы ускользнул от Эккерта.

- Возможно, в том была воля Великого,- невнятно сказал он. Затем, помешкав, добавил: - Нам трудно представить, что кто-нибудь может сделать то, что сделал МЕНШАР Пендлитон. Это...- и он использовал туземное слово, которое Эккерт перевел как грубый эквивалент слова "непристойность".

Акробаты заняли сцену, совершили ошеломляющую группу переворотов, в чем им помогали туземные певцы.

"Они во всем великолепны,- подумал Эккерт.- Вряд ли можно их подозревать в чем-нибудь, они слишком добры".

Чаша орехов ПИЛЕШ снова прошла по кругу, и Найова склонился над нею, чтобы сказать:

- Если есть какая-нибудь возможность помочь вам, пока вы тут, МЕНШАР Эккерт, вам нужно только попросить меня.

Может быть, было ошибкой просить список друзей Пендлитона, может быть, существует окольный путь.

- Мне хотелось бы встретиться с кем-нибудь из ваших людей, кто был связан с Пендлитоном, как в деловом отношении, так и в личном. Я сделаю все, чтобы не причинять им неудобств.

- Я думаю, они будут рады помочь вам. Я попрошу их подойти к вам завтра.

Это не было настоящим дождем, просто мягкая капель, увлажнившая пыль на дорогах и забрызгавшая тунику Эккерта. Он не обратил на это внимания - дождь был теплым, а сырые трава и деревья приятно пахли.

- Как бы вы классифицировали эту культуру, увидев эту церемонию, Тед? - спросил Темплин.

- Как вы и ожидали, культ Аполлона, простой и благородный. Ничего неумеренного, ничего насильного для большой эмоциональной разгрузки.

Темплин печально кивнул.

- Это нравится вам все больше, не так ли? Вы обнаруживаете, что это место вам начинает нравиться все больше. И я предполагаю, что это тоже может быть опасно. Вы склонны ослабить бдительность, как сделал это Пендлитон. Вы - что это?

Эккерт напрягся. В нескольких сотнях футов ниже их дома раздавалось мягкое хлюпанье. Темплин распластался в тени стены. Его рука скользнула внутрь туники и вынесла на свет изящную смертоносность игольного оружия.

- Не пользуйтесь этим! - страстно прошептал Эккерт. Глаза Темплина были узкими пугающими щелками темноты.

- Почему нет? Мысли Эккерта пустились вскачь. Может быть,

тут ничего нет, а может быть, таится несчастье. Но здесь еще имеется шанс, что Темплин неправ. И были более простые причины.

- Сколько у вас за{ ядов?

- Двенадцать.

- Вы считаете, что можете, стоя здесь, удержать их всего лишь двенадцатью зарядами вашего игольного ружья?

- И силовой установкой.

- Она не в порядке,- мягко сказал Эккерт.- Батареи в ней мертвы. Я боялся, что вы можете сотворить с ней. какую-нибудь глупость.

Шаги были уже в нескольких ярдах. Эккерт внимательно прислушался, но по звукам было трудно определить, сколько человек там было.

- Что нам, в таком случае, делать?

- Посмотрим, не следят ли за нами. Они могут и не следить. Земляне выскользнули из тени и нырнули на другую тропинку между домами. Шаги сзади них участились и перешли на ту же самую тропинку.

- Мы должны вернуться назад, к нашему дому,-прошептал Эккерт. Они побежали настолько бесшумно, насколько смогли, поскальзываясь и скатываясь по грязи. Еще один интервал мимо запертых домов с закрытыми ставнями, и земляне оказались на площади, которую видели в день своей высадки. Она была пуста, ткацкие станы и гончарные круги прикрыты тканью и камышом, чтобы предохранять от дождя. Они стремительно пересекли площадь, две тонкие тени, мчащиеся через открытое пространство и торопящиеся на другую тропинку. Последняя тропа вела к маленькой речке, пересекавшей город. Темплин осмотрелся, махнул Эккерту, вошел в воду и скорчился под мостком. Эккерт выругался про себя, затем последовал за Темплином. Холодная вода бурлила под мышками, и он с трудом удерживался, чтобы не чихнуть. Эмоции Темплина были заразительны. Действительно ли шаги его испугали? Эккерт нахмурился и попытался быть честным с собою. Может, да, а может быть, и нет. Но он не мог позволить Темплину остаться лицом к лицу с приближающимся неизвестным. Не Темплину. Шаги приблизились к мосту, помедлили минутку, затем прошлепали по мосткам и замерли вдали на глинистой дороге. Эккерт позволил себе медленно перевести дух. Шаги были забавно легкими. И шел только один человек.

- Мне хотелось бы кое-что узнать,- холодно сказал Темплин. Он отстегнул свою силовую установку и позволил ей упасть на пол.

- Почему вы решили поменять батареи в этой коробке на пустые?

- Потому,- кратко ответил Эккерт.- Я боялся, что вы сделаете с ней что-нибудь, о чем позже будете жалеть. Вы не попадали в ситуации, подобные нынешней. Вашим реакциям нельзя было доверять. Одно неправильное движение, и мы последуем за Пендлитоном, как бы он ни умер. Вы это знаете.

Он выжал свою тунику и медленно стащил мокрые плавки. В дверь робко постучали. Он завернулся в одеяло и сделал знак Темплину встать рядом. Тот схватил стульчик, взвесил его в руке и подчинился.

Эккерт подошел к двери, осторожно распахнул ее. Там стояла девушка, наполовину в тени, наполовину освещенная желтоватым светом из комнаты. Она промокла до нитки и была в грязи до колен.

- МЕНШАР забыл это на ХАЛЕРА,- сказала она мягко. Вручив землянину-трубку и промокший кисет с табаком, она немедленно скрылась в дождь. Он прислушался к звуку ее шагов по мягкой грязи, потом закрыл дверь.

- Мы, вероятно, стояли лицом к лицу с опасностью как из-за нашего собственного воображения, так и от чего-либо другого,- угрюмо сказал он.- Скажите мне, вы бы сперва выстрелили или подождали бы, пока с уверенностью не выяснили бы кто она и чего хочет, когда она впервые пошла за нами?

- Не знаю,- уныло сказал Темплин.

- Тогда я предоставлю вашему воображению ситуацию, в которой мы бы находились сейчас, если бы поддались вашему порыву.

- Мы не слишком много выяснили, не так ли? - вопрошал Темплин несколькими днями позже.

- Да,- уступил Эккерт.- Не много.- Он просматривал толстую стопку карточек на столе. Статистические результаты были не только интересны, но и в некотором роде феноменальны. За три года, или около того, которые Пендлитон провел на Танпеше, он встретился или успел познакомиться приблизительно с семьюстами туземцами. Подавляющее большинство встреч, конечно, были чисто случайными и ничего не значили. Хотя почти сотня аборигенов расширила свои отношения с Пендлитоном в социальной или деловой сфере. Из этой сотни ни один - ни единый! - не согласился признать, что знает Пендлитона хорошо или что может считаться его другом.

Все, что они говорили, это то, что Пендлитон был здоров и с ним легко было иметь дело, а однажды теплой ночью он шокировал общину, выйдя из дома и выстрелив в себя.

- Как Ричард Кори,- вслух сказал Эккерт.

- Как кто? - переспросил Темплин.

- Ричард Кори. Персонаж в поэме автора двадцатого века Эдвина Арлингтона Робинсона. С виду у него было все, чтобы жить, но Ричард Кори одной холодной летней ночью вышел из дома и пустил себе пулю в голову.

- Я посмотрю ее на днях,- сказал Темплин. Он указал на стопку карточек.- На это потрачено много бумаги.

- Да,- с сомнением ответил Эккерт.- Если быть искренним, я надеялся, что мы узнаем отсюда много больше. Я никак не могу понять, почему мы не раскопали никого, кто согласился бы считать себя его другом.

- Как вы узнаете, говорят ли вам правду? О, на самом деле, как вы узнаете, что те, на кого мы. смотрим так долго, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО знали Пендлитона?

Эккерт забарабанил пальцами по столу. "Вы изучаете различные человеческие культуры двадцать пять лет, и у вас есть хотя бы то преимущество, что вы можете определить - говорит человек правду или нет. А можете ли? Может быть, это всего лишь старческое самомнение? Годы сами по себе никогда не одаряют мудростью". Несмотря на личные причины, по которым Темплин мог думать, что танпешане лгут, остается несомненным фактом, что они очень легко могли бы это сделать. "И как же надо поступить, если так оно и есть?"

В дверь вежливо постучали.

- У нас еще один посетитель,- сказал Темплин саркастически.- Вероятно, он видел Пендлитона четыре года тому назад на ХАЛЕРА и хочет убедиться, что мы знаем об этом.

Танпешанин показался Эккерту знакомым. Что-то такое в его манерах...

- Я встретил вас в день вашей посадки,- начал абориген, и Эккерт вспомнил. Яфонг, их провожатый, указавший им дом.

- Ты знал Пендлитона? Яфонг кивнул: - Я и сосед ткач приглядывали, за его маленьким заведением, когда он покинул нас. Эккерт вспомнил не

большую контору на площади с куском ткани над окном и маленькой глиняной табличкой на подоконнике с выдавленными буквами, извещавшими:

ДОНАЛЬД ПЕНДЛИТОН. СЛУЖБА АТТАШЕ.

- Почему ты не сказал нам об этом раньше?

- Я не знал, какого рода сведения вам нужны. "Мы не спрашивали его,- подумал Эккерт,- а добровольно он информацию не дал. Вежливо, если не сказать больше".

- Сколько времени ты знал его?

- С тех пор, как он прилетел. Я был назначен к нему.

- Что ты имеешь в виду - назначен к нему?

- Попытаться выучить его язык и научить его своему. Эк керт почувствовал, как его интерес растет. Яфонг, таким образом, должен был очень хорошо знать Пендлитона. - Были у него враги, о которых ты знал? - Враги? - Яфонг, казалось, не понял значения этого слова, и Эккерт ему объяснил.- Нет, у него не было никаких врагов.

Конечно, на Танпеше он не мог иметь никого подобного. Темплин наклонился вперед, напрягшись: - Если у него не было врагов, почему он не имел друзей? Ты, например, знал его дольше и лучше всех остальных. Почему же ты не стал его другом?

Яфонг выглядел таким несчастным, будто его силой заставляли сказать нечто, чего ему очень не хотелось произносить.

- Пендлитон был КАВА. Я не могу объяснить это. Трудное понятие. Вы не поймете..

Эккерт понял, что скатывается к опасности задать Яфонгу слишком много вопросов и тем самым помешать ему или сделать его речь невнятной. Но ничего нельзя было изменить. Пока что они не достигли совершенно никакого прогресса, а время стремительно утекало прочь.

Эккерт попытался деликатно перейти к новой теме.

- Знал ли Пендлитон кого-нибудь из женщин вашей расы?

- Некоторых женщин он знал так же, как и мужчин. Ответ не дал Эккерту того, что он хотел бы знать. . - Была у него любовь с какой-нибудь из женщин? - Поставленный таким образом вопрос прозвучал грубо, но трудно было придумать другой способ это узнать.

Яфонг взглянул на него, не веря собственным ушам, как будто Эккерт спросил, не было ли у Пендлитона двух голов.

- Это совершенно невозможно. Ни одна из наших женщин не полюбила бы - не смогла бы полюбить - МЕНШАРА Пендлитона.

"Одна линия расследования лопнула с треском,- подумал Эккерт.- Но Пендлитон был не из тех, кто позволяет сердцу вышибить себя из колеи, в любом случае".

- Почему бы и нет? - резко прервал их Темплин.- Он был недурен собою и был бы хорошим мужем.

Яфонг дипломатично повернулся лицом к Темплину: - Я говорил вам уже один раз - Пендлитон был КАВА. Это было совершенно невозможно.

Ответ на вопрос, что случилось с Пендлитоном, вероятно, крылся в неспособности Яфонга объяснить свои термины, предположил Эккерт. Можно было подойти так близко, что определения станут смутными и бесполезными.

- Сегодня ночью мы должны исключить некоторые версии,сказал Эккерт.

Он взял маленький ящик из своей груды багажа и открыл его. Внутри была маленькая, на батареях, коробка со шкалами различных устройств на передней панели, обычными электродами и выпуклыми нервными зондами с боков и сверху.

Темплин смотрел на него с изумлением.

- Пользоваться этим может быть опасно, не правда ли?

- Может быть опасно не воспользоваться этим. Время становится важным фактором, и мы должны добиться хоть каких-нибудь результатов. У нас есть граница безопасности, в пределах которой мы можем стереть память об этой процедуре, но сама она остается рискованной.

- На ком мы будем ее проводить?

- Поскольку-постольку мы собираемся ее использовать вообще,- угрюмо сказал Эккерт,- мы можем с тем же успехом начать с высших.

Когда они готовились к полету, расследование казалось Эккерту совсем простым делом. Были только две возможности или Пендлитон совершил самоубийство или был убит. Зная записи Пендлитона, первую версию можно было отвергнуть. Несколько недель на Танпеше убедили его, что вторая версия тоже должна быть отброшена. Либо одна, либо другая должна быть исключена. Вторую исключить было легче.

Были и другие причины, столь же убедительные. Темплин был все еще уверен, что Пендлитона убили, а Темплин был человек эмоциональный, с доступом к мощному оружию. Вопрос был не в том, что он может сделать на самом деле, а в том, когда он сорвется.

Ночь, кажется, снова собралась быть дождливой., Было холоднее, чем обычно, и темные тучи скользили по звездному небу. Эккерт и Темплин стояли в тени дома, высматривая тропинку потемнее для какого-нибудь случайного прохожего. Эккерт выглянул под дождем со своего наблюдательного поста: несколько минут, и Найова выйдет на вечернюю прогулку.

Только Эккерт начал страстно мечтать о своей постели и домашнем тепле, как дверь открылась, и Найова появился в ее проеме. Эккерт задержал дыхание, когда старейшина почему-то задержался у двери, возможно, привыкая к ночному воздуху, а потом медленно выдохнул, когда Найова пошел вниз по тропинке.

Они подошли к нему с разных сторон.

- МЕНШАРЫ с Земли? - спросил он без испуга.- Есть что-нибудь, чего вы хотите?

- Нам хотелось бы, чтобы вы ненадолго пошли с нами в наше жилище,- начал Эккерт.

Найова был ошеломлен: - Я не понял. Нельзя ли сделать это завтра?

- Боюсь, что надо сделать это сегодня. Найова явно был не совсем уверен в том, что ему угрожают. - Нет, я... Эккерт подхватил его раньше, чем тот коснулся грунта. Темплин вынул пыж из приклада игольного ружья, поднял правителя на ноги, и они скрылись в кустах, окаймлявших тропинку.

Им надо было ужами проскользнуть назад, к своему дому, понимал Эккерт, надеясь только на то, что никто не видел, как они тащили потерявшего сознание аборигена. Он даже рассмеялся про себя, правда, несколько угрюмо. Темплин дожидался действий в духе "плаща и кинжала". Похоже, будто он, в конце концов, в этом деле собирался получить не только свою долю.

Вернувшись в дом, Эккерт приладил электроды и маленькие нервные тестеры к телу Найовы, который пришел в себя.

- Извините,- вежливо сказал Эккерт,- но мы сочли это необходимым. Вы понимаете, что мы должны разобраться во всем, в чем можем, в деле Пендлитона. У нас нет выбора.

Эккерт обнаружил, что смотреть в глаза правителю ему трудно, даже сознавая, что это - его долг и вождю не повредит.

- Но я помогал вам всеми возможными способами,- запротестовал Найова.-Я рассказал все, что мы знаем.

- Это верно,- тупо сказал Темплин,- а сейчас мы собираемся задать вам несколько вопросов.

Найова секунду выглядел озадаченным, а затем покраснел, когда понял. Темплин повернулся к шкалам на квадратном ящике. - Нам хотелось бы знать,- вежливо сказал Эккерт,- где вы были две недели назад ночью в это же время. Найова удивился:

- Вы же знаете, что я был на ХАЛЕРА, церемонии совершеннолетия. Вы были со мной в качестве моих гостей. Вы должны твердо знатьг что я там был.

Эккерт взглянул на Темплина, который коротко кивнул. Это был стандартный вопрос для проверки аппаратуры.

- Были на Танпеше у Пендлитона какие-нибудь враги? Найова молча мотнул головой. - По самым достоверным сведениям МЕНШАР Пендлитон не имел здесь никаких врагов. Он не мог иметь ни одного. Лицо Темплина показало разочарование. - Кто здесь был его другом? - У него не было друзей. Темплин сердито посмотрел на него, но ничего не сказал. Эккерт нахмурился: тот же самый ответ - у него не было ни врагов, ни друзей.

- Можете ли вы сказать, нравилось ли ему тут?

- Я не могу сказать.- Дрожь.- Я не могу объяснить, а вы не способны понять.

- Кто-нибудь убивал Пендлитона? Эккер услышал, как Темплин задержал дыхание.

- Нет.

- Спроси его еще раз,- сказал Темплин.

- Кто-нибудь убил Пендлитона?

- Нет.

- Пендлитон убил себя сам? На лице Найовы выразилось отвращение. - Да. - Почему? - Я не знаю. Темплин сделал знак Эккерту заняться прибором. - Позволь мне спросить его,- сказал он утвердительным тоном. Потом обошел туземца и посмотрел ему прямо в лицо.

- Почему ваш народ убил Пендлитона?

- Мы не убивали его. У нас не было причин желать ему зла.

- Вы ожидали, что мы поверим, будто он убил себя? Мы слишком хорошо его знаем для этого.

- Я думаю, этого достаточно,- холодно сказал Эккерт.

Темплин закусил губу, когда Эккерт дотронулся до другого верньера устройства. Найова внезапно вздрогнул, озадаченно посмотрел и осел в кресле. Эккерт снял с него электроды.

- Помогите мне отнести его обратно, если хотите, Рэй.

Они отнесли Найову к его дому и подождали, пока он не начал приходить в себя, после чего оставили его одного.

- Почему вы не использовали "сыворотку правды"?

- Возможна аллергия или реакция свертывания крови. Мы недостаточно знаем этот народ, чтобы рисковать. Они гумано иды, но не люди.

- Как вы думаете, они способны обмануть машину? Эккерт не ответил. - Все верно, я знаю, что нет,- неохотно сказал Темплин.- Он все время говорил правду, не так ли? Эккерт кивнул: - Я никогда не допускал, что он лжет. Он выглядит нетипично; их культура не приспособлена ко лжи.

Они немного помолчали, спокойно бродя по тропинкам среди домов с запертыми ставнями, казавшихся от этого нежилыми.

- Я рад,- тихо сказал Темплин.- Это превышает мое понимание. Трудно предположить, что здесь кто-нибудь мог бы... умышленно совершить убийство.

Реакции Темплина будут теперь заслуживать особого внимания Эккерта. Теперь реакции не будут подавляться убеждением, что туземцы убили его лучшего друга. Какие реакции и эмоции он будет демонстрировать - Эккерт в точности не был уверен, так же, как и в том, что психология Темплина, столь схожая с психологией Пендлитона, поможет ему решить проблему.

Они исключили одну версию, но еще осталась та, с которой они начали.

"Почему Пендлитон избрал короткий путь?" Эккерт медленно

открыл дверь. Темплин еще спал, солнечные лучи лежали полосами поперек его смуглой обнаженной спины. На бедрах у него бьиа полоса белой ткани, закрученная на талии подобно тому, как носили аборигены. Сейчас она была спутана, и узел начал распускаться.

Темплин выглядел намного здоровее, чем после высадки на эту планету. Более мирный, более довольный. Кажется, он прибавил фунтов десять и сбросил лет пять за последние шесть месяцев.

А сейчас каникулы кончились. Пора возвращаться.

- Рэй,- мягко позвал Эккерт. Темплин не пошевелился, про

должая мягко и очень правильно дышать. Эккерт нашел книгу и с шумом уронил ее на пол. Темплин проснулся, но даже не пошевельнулся.

- Чего ты хочешь, Тед?

- Как ты узнал, что это я? Темплин кашлянул, как будто

хотел засмеяться: - Никаких загадок. Кто это еще мог бы быть? Не один танпешанин не будет столь груб, чтобы будить другого, если тот вздремнул, так что это можешь быть только ты.

- Знаешь, что бы ты сделал, если бы кто-нибудь разбудил тебя подобным образом пять месяцев назад? Темплин попытался кивнуть, но этому мешала кровать. - Мне хотелось бы вскинуть свое атомное ружье и заткнуть ему рот. Эккерт пошел туда, где они хранили свой багаж, и начал оттаскивать ящики от стены.

- Ну, а у меня для тебя хорошие новости. Лайнер уже сел, чтобы забрать нас. Они проходят через этот сектор и получили приказ от Службы остановиться здесь. Грузооператоры будут через несколько минут, чтобы помочь перенести наши пожитки.

- Тед... Эккерт остановился. - Да? - Я не возвращаюсь.

- Почему? - лицо Эккерта выражало почти клиническую заинтересованность.

- А зачем? Мне нравится здесь. Я хочу прожить здесь остаток

своей жизни. Багаж рухнул на пол. - Я не уверен, что тебе это понравится, Рэй. Во всяком случае, спустя какое-то время. Все твои друзья там, на Земле. Каждый, кто тебя знает, там. Здесь новизна чего-то чужого, непохожего на привычное. Я чувствовал это много раз в различных культурах и различных обществах. Скоро ты изменишь свое мнение.

- Это не причина, Тед. Зачем я должен возвращаться в мир, где большинство людей несчастны какое-то время, а некоторые постоянно? Насколько я могу судить, Танпеш теперь мой дом, и я не намерен покидать его.

Эккерт был потрясен. Было похоже, что прямо на его глазах происходит событие исторической важности.

- Ты уверен, что тебе понравится прожить здесь всю оставшуюся жизнь? Есть у тебя друзья, чтобы занять место в этом доме?

- Это потребует времени - приобретение знакомств, а еще больше времени уйдет на завоевание дружбы,- защищаясь, сказал Темплин.

- Ты не можешь оставить службу,- заявил Эккерт.- У тебя остается твой долг.

Темплин рассмеялся в подушку: - Не сработает, Тед. Долг - просто модное слово, шовинистическая фраза. Они могут идти дальше и без меня - и ты это знаешь.

- Как насчет Пендлитона, Рэй? Он умер здесь, при таинственных обстоятельствах, как тебе известно.

- Разве мое возвращение ему чем-нибудь поможет? Он не был убит, мы оба это знаем. И почему люди совершают самоубийство? По какой из нескольких тысяч возможных причин сделал это Пендлитон? Мы не знаем и никогда не узнаем. А если узнаем, что в этом хорошего?

Эккерт подумал, что Темплин очень сильно изменился за эти полгода. Слишком сильно.

- Что, если я скажу тебе, что знаю, почему Пендлитон убил себя? - спросил Эккерт.- И что ты сделал бы то же самое, если бы остался здесь?

- Не пытайся на этом играть, Тед. Это чистая психология.Ничего у тебя не получится.

Теперь фрагменты мозаики окончательно сложились в узор. Темплин должен вернуться, независимо от своих намерений и же- . ланий. Единственной трудностью было, что в глубине души Эккерт симпатизировал ему. Возможно, будь он моложе, имей меньший опыт...

- Так ты не хочешь вернуться с нами? Темплин закрыл глаза и перевернулся на спину. - Нет.

Наступила мертвая тишина. Темплин почувствовал аромат соснового леса и теплоту мягкого солнечного света, пронизывающего жалюзи. Где-то вдали был слабо слышен гомон играющих детей, но внутри было тихо. Слишком тихо.

Темплин открыл глаза, внезапно почувствовав тревогу:Тед! Не надо!

Он получил весь заряд газа прямо в лицо и свалился на кровать без сознания.

Эккерт открыл люк в наблюдательную кабину так тихо, как только смог. Темплин сидел на одном из пневматических кресел, печально и пристально глядя на маленькую желтую звезду в черном небе. Он не посмотрел вверх.

- Это я, Рэй,- сказал Эккерт. Темплин не пошевелился. - Я

полагаю, что должен принести тебе извинения,- начал Эккерт,- но я вынужден был усыпить тебя, чтобы заставить вернуться. Ты не должен был остаться, иначе с тобой бы случилось то же, что и с Доном Пендлитоном.

- Вы в этом уверены? - горько спросил Темплин.

- Разумный вопрос. Ты очень похож на Пендлитона, знаешь ли. В самом деле. Именно поэтому тебя выбрали для этого полета - не столько из-за того, что ты знал его, сколько из-за того, что психологически ты во многом подобен ему. Мы думали, что изучая твои ответные реакции на здешнюю ситуацию, мы получим1 картину того, что должно было произойти с Пендлитоном.

Темплин не хотел говорить об этом, понял Эккерт, но ему необходимо было все объяснить.

- Хочешь знать, почему Пендлитон убил себя? Темплин равнодушно пожал плечами.

- Я думаю, мы должны обсудить это прямо сейчас,- продолжал Эккерт.- Любая раса, которая так счастлива своим образом жизни, что не выказывает интереса к чужестранцам, доказывает, что счастливыми ее делают сам способ ее существования, имущество, которым она владеет. Танпеш - то, что может случиться только раз на тысячу цивилизаций, а может быть и еще реже, Рэй.

Окружающая среда - совершенна, таков же и народ, или, по крайней мере, он так близок к совершенству, насколько это вообще возможно. Разумные люди, которые поддерживают свою технологию точно на таком уровне, сколько им нужно для жизни, и живут просто сами собой и друг другом.

Игра природы, возможно. Никаких преступлений, никаких болезней, никаких неврозов. Совершенный образец культуры. Танпеш - рай. Ты не хочешь покидать его, не хочу и я, не хотел и Пендлинтон. Темплин повернулся к нему: - Так это был рай.

Было ли бы преступлением, если бы я остался там? Кому бы я повредил?

- Себе,- угрюмо сказал Эккерт.- Потому что танпешане никогда бы не приняли тебя. Мы слишком непохожи, Рэй. Слишком агрессивны, слишком напористы, слишком настойчивы. Мы - нет, мы несовершенны. Ты видел сам: неважно, как долго мы бы там пробыли, мы никогда не сможем быть достойны их. Мы живем в грубом обществе и носим его метки. Наша собственная среда обусловила наше существование, и измениться мы не можем. О, мы можем пытаться, но это выходит боком. По этой причине туземцы никогда не станут похожи на нас. Мы никогда не сможем принадлежать их миру. Их собственный образ культуры не позволит им принять нас.

Их образ культуры подобен огненному мечу, преграждающему вход в Эдем после изгнания людей, чтобы сохранить его святость. Если вы - извне, вы остаетесь снаружи и никогда не сможете войти.

Он помолчал минуту, дожидаясь хоть каких-нибудь слов Темплина. Тот молчал.

- У аборигенов есть слово для этого - КАВА. Это значит, я предполагаю, ЧУЖОЙ - не обязательно низший, просто чужой. По прошествии некоторого времени мы обязательно бы заметили это. Мы не привлекали внимания, кажется, они избегали нас. Для них это - естественная реакция, как я догадываюсь. Во всяком случае, должен предполагать.- Эккерт откашлялся: Видишь ли, все, что случилось с Пендлитоном,-продолжал он неловко,- то, что он влюбился в рай, но рай не хотел иметь с ним ничего общего. Когда прошло три года, он узнал, что он отверженный в Эдеме. И он не мог покинуть его, вернуться домой и забыть. Он был выброшен на берег рая и видел впереди еще четыре года, которые должен был провести в нем, будучи парией. Пендлитон не смог этого вынести. И никто не смог бы.

Эккерт немного помолчал, думая о холодном, ароматном воздухе, теплом солнечном свете и счастливых детишках, играющих на травянистых тропинках.

- Я догадываюсь, что на тебя это совсем не произвело впечатления? - ядовито спросил Темплин.

Тень легла на лицо Эккерта.

- Тебе это лучше знать, Рэй. Как ты думаешь, смогу я когданибудь удовлетвориться собственной культурой?

- Что ты собираешься предпринять?

- Это опасно для человеческого существования, Рэй. Взгляни на это непредвзято - их культура уже убила двоих из нашего народа, и с такой жестокостью, как если бы Танпеш был заселен дикарями-людоедами. Вероятно, мы можем послать большую комиссию, попытаться изменить их.

Темплин вцепился в подлокотники кресла, его лицо стало беспокойно напряженным.

- И это случится в зависимости от рапорта, который ты составишь, так?

-Да.

- Тогда сделай что-нибудь в своем отчете, напиши, что климат там вреден для землян, придумай что-нибудь, только не позволяй изменить Танпеш!

Эккерт долгим и внимательным взглядом посмотрел на него.

- Хорошо, Рэй,- медленно произнес он.- Мы оставим рай в изоляции. Он будет внесен в карантинный список.

Эккерт повернулся и вышел. Позади него Темплин повернулся в своем кресле и невидящим взглядом уставился в крохотное желтое пятнышко, исчезающее в черноте космоса.