Феникс в пламени Дракона. Часть 2

"И это - против Фронта Свободы и их союзников с Тэй Карна? - скептически подумала девушка. - Смешно... Нет, скорее, эти силы должны внушить должный трепет восточникам. Пока ксаль-риумцы заняты Ивиром, Коалиция не должна решиться на активные действия. Или же, наоборот - должна? Может быть, сама оккупация Дженга и Карна - лишь первые шаги, провокация? Кто знает, не планируют ли в Риогиру распространить войну за пределы Тэй Анга?"

Дядюшка Морита, наверное, сказал бы, что это безумие, да и Ниора тоже. Но прецедент уже был в недавнем прошлом. Поводом к Северной Войне тоже стала свара между Коалицией, Империей и Агинаррой из-за Анга. Тогдашний Сегун, Узеки Матойчи, переоценил силы Севера, начал излишне рискованную игру и проиграл, ну, а сегодня? Последние кампании Агинарры увенчались яркими успехами - легко вообразить себя непобедимыми, а соперников - слабыми и нерешительными.

- Итак, мальчики и девочки, мы на месте, - провозгласила Митсури, и Иджиме отвлеклась от мыслей о высокой политике. - Остров Тэй Дженг, где, как вы знаете, наши героические войска оказывают помощь законному правительству в подавлении мятежа и восстановлении порядка, - голос командира истребительной группы "Аранами" не выражал особенного патриотического подъема. - Ну, а наша задача очевидна: прикрыть армию с небес. Если вы думаете, что вас встретят полотняные бипланы, которыми управляют полуграмотные крестьяне, я вынуждена вас разочаровать. Фрон Свободы, как верно подметила лейтенант Иджиме Сетано, в союзе с правительством острова Тэй Карн, которое, в свою очередь, дружит с Восточной Коалицией. С восточных островов поступает техника, а летные инструкторы обучают местных. Поверьте мне на слово, здесь достаточно и приличных самолетов, и приличных вояк, которые на них летают. Не ждите, что война будет для вас стрельбой по движущимся мишеням.

- Вас отобрали из учебного отряда как лучших, - продолжала Митсури. Упоминать где-либо о соединении "Дзинкай" по-прежнему было запрещено, и все они формально относились к "специальной учебной группе". - И вы хороши, - позволила себе похвалу капитан. - Очень скоро у вас будет шанс на деле показать, насколько хороши. Сейчас мы все грузимся на автомобили и отбываем на военный аэродром, где начнется ваша службу. Он называется "Кайши". Пока большего знать вам не требуется. Вопросы?

Вопросов не последовало, и Митсури взмахнула рукой.

- В таком случае - по машинам. Нас еще ждет долгая поездка. Напра-во! Бегом - марш!

- О, духи-покровители, - пробурчал Кейдзи, когда Миями Митсури отвернулась. - Сначала мы целые сутки летели, теперь еще трястись на грузовике по местным дорогам. Заранее воображаю себе это наслаждение.

Иджиме не ответила. Признаться откровенно, сейчас она не думала ни о чем, кроме вожделенной койки в казарме. Даже предстоящие воздушные бои и славные победы меркли в сравнении с возможностью хоть немного передохнуть.

1 Сора (агинарр.) - Дочь (дитя) Неба.

2 Заргу - основная злаковая культура в северных широтах. Тефер - клубневое растение, также широко распространенное.

ГЛАВА 13

Остров Кехребар. 8 Лета.

"Национальный позор?" - припомнил Дэвиан характеристику, данную событиям ночи с первого на второе Лета скандально знаменитым Арсеном Скифиони из "Путеводной Звезды". Фионелла говорила, что Скифиони никогда еще не был так счастлив. Главный "глашатай" юстиниатов1 обожал выступать с громогласными обличениями в адрес власть предержащих, и в выражениях не стеснялся. Со слов Фио, Скифиони искренне верил в свою неоспоримую правоту и в Партию Справедливости, но сегодня и при всем желании оспорить его заявление было бы невозможно. Национальный позор - иначе здесь не скажешь. Империя ожидала легкой победы, а получила ошеломляющий удар.

Теперь "Путеводная Звезда" ликовала, Скифиони наконец-то получил шанс сполна утолить свою жажду справедливости, а Альгор Бернс и его сторонники в Народной Палате вещали о том, что с самого начала были против объявления войны, и что теперь настало время прислушаться к гласу рассудка и начать переговоры с султаном во избежание новых бессмысленных потерь. Разумеется, они по-прежнему не рассчитывали на успех: всем было очевидно, что ни Император, ни прайм-канселиор смириться с поражением не могут. Люди, однако, слушали юстиниатов, и многие из тех, кто дециму назад не желал и думать о мире, теперь радикально изменили взгляды. В столице уже прошли первые демонстрации в поддержку перемирия с ивирцами - пока еще немногочисленные и слабо организованные, но сам факт говорил о многом. Напряженность в Империи нарастала, и как бы ни усердствовала официальная пресса, пытаясь свалить всю вину на подлых ивирцев, нарушивших конвенции о правилах ведения войны на море, неприятные вопросы в адрес ксаль-риумских властей звучали все чаще и громче.

Больше в порту Сафири не было крупных кораблей, только несколько транспортов под черно-золотыми имперскими флагами разгружались у пристаней. Военный флот вывели в море, где он и курсировал вокруг острова, еженочно меняя положение. Часть малых кораблей с зажженными огнями оставались на месте, отвлекая внимание, пока главные силы скрытно перемещались. Но меры предосторожности оказались излишними, атак субмарин или торпедных катеров не последовало. После неудачной попытки отбить Сафири ивирцы, казалось, притихли. Ксаль-риумская армия наконец-то настигла и окружила остатки кехребарского гарнизона, авианалеты прекратились. Теперь противники, разделенные тысячей миль воды, собирали силы: ивирцы на Янгине, ксаль-риумцы на Кехребаре. Все понимали, что затишье в боевых действиях лишь временное, скоро один из противников решится сделать очередной ход. И Дэвиан Каррел собирался предоставить такую возможность Ажади Солнцеподобному.

Префект Западной эскадры поднял к лицу ладонь, прикрыв глаза от яркого солнечного света. Из помещения, которое он выбрал для встречи с офицерами Восточного Флота и своими подчиненными из Западной эскадры, открывался хороший вид на акваторию порта, и Дэвиан Каррел поступил так намеренно. "Велизар Первый", вернее, то, что осталось от него, находился посреди гавани - жуткое нагромождение обломков, годное разве что в переплавку. Кому-то предстоит много работы - разрезать и вывезти свыше сорока тысяч тонн металла. "Альтарис", "Стефаний" и "Микарен" по-прежнему покоились на грунте, хотя их палубы, башни и надстройки, казалось, совсем не пострадали. Караван из Кадара уже вез необходимое оборудование. Корабли придется поднимать, латать, насколько возможно, и отправлять в ксаль-риумские сухие доки для полноценного ремонта. Дэвиан видел землечерпалку на буксируемом понтоне, пришвартованном к борту "Микарена". Драга - бесконечная цепь с множеством зубастых ковшей - рывками ползла по решетчатой стреле, глубоко погруженной в воду, и поток песка пополам с водой стекал по направляющему желобу в бункер стоявшей рядом баржи. Еще несколько баркасов кружили вокруг громадного корпуса линкора, и люди в форме военно-морского инженерного корпуса делали какие-то замеры. Работы велись и возле других поврежденных кораблей.

"Императрицы Корнелии" в гавани не было, ее уже волокли на буксире в Кадар. Авианосец Восточного Флота остался на плаву, но боевые действия для него закончились надолго. В лучшем случае, уйдет девять-десять децим, чтобы восстановить боеспособность корабля, а затем придется заново формировать авиагруппу. В общем, с Арсеном Скифиони не поспоришь. Ивирцы и их союзники-северяне нанесли Ксаль-Риумской Империи жуткий удар, и не столько по военной мощи, сколько по престижу, а это, быть может, даже важнее в сложившихся обстоятельствах. Прайм-канселиор Темплен рассчитывал вновь сплотить Восточную Коалицию вокруг Ксаль-Риума, но теперь едва ли ему удастся осуществить свои планы. Впрочем, политика вершится в Палатиане, а у Дэвиана Каррела достаточно забот здесь, на Кехребаре.

- Итак, господа, - проговорил он, отвернувшись от окна. - Как командующий объединенными силами Западной эскадры и Восточного флота, я мог бы спросить вас: как вы могли допустить подобное? Но я не буду. Поисками виноватых займемся после войны, а сейчас перед нами другая задача - разбить ивирцев и показать всему миру, что Сафири был случайностью, на повторение которой не стоит надеяться.

Временный командующий, говоря начистоту. Генеральный Императорский Штаб так и не утвердил префекта Каррела постоянным командиром группировки, созданной для войны с ивирцами. В том числе и потому, что в таком случае пришлось бы повысить его до Магистра Флота, для каковой должности Дэвиан Каррел был явно слишком молод. Кроме того, было неясно, Магистром какого именно соединения назначить его. Командир Западной эскадры состоял в чине префекта, а на должность Магистра Восточного Флота желающих было достаточно. Она считалась почетной и не слишком обременительной, и участь Матиса Гранта не охладила пыла многих придворных карьеристов.

Дэвиан Каррел и сам не стремился оказаться во главе Восточного Флота. Однако, поскольку договориться о личности нового постоянного командующего господа Магистры из штаба никак не могли, сколь надолго затянется его "временное" назначение, Дэвиан не взялся бы сказать.

Он изучал своих новых подчиненных. Старшим среди всех был Надиас Родмер - префект, начальник штаба Восточного Флота. После гибели Магистра Матиса Гранта руководство должно было перейти к нему, но Родмер отнюдь не горел желанием принимать на себя такую ответственность. Дэвиан знал о нем немногое: прежде Родмер в основном занимал должности в снабжении, несколько лет был начальником порта, в боях же никогда не участвовал. Да и теперь явно не стремился. Даже внешне Родмер не выглядел воякой, отметил Дэвиан: лет шестидесяти, невысокого роста, с редкими волосами, бородкой клинышком и невыразительным взглядом, он скорее напоминал пожилого клерка в конторе, чем высокопоставленного офицера.

С Родмером было еще несколько офицеров из штаба Восточного Флота, а также капитаны крупных кораблей. От Западной эскадры был субпрефект Селио Вейкар, командующий соединением линейных крейсеров, и офицеры рангом ниже.

- Вы понимаете политическую ситуацию, сложившуюся после "Черного дня", - иначе, как "Черным днем Императорского Флота", катастрофу в Сафири уже не называли. - Репутация нашего флота и самой Империи понесла урон больший, чем когда-либо, и это не оставляет нам свободы действий. Чтобы восстановить нашу честь, мы должны не просто победить ивирцев, мы должны добиться победы яркой и эффектной. Победы, которая затмит Сафири.

- Значит, вы планируете втянуть ивирцев в генеральное сражение? - уточнил субпрефект Вейкар.

- Да, - подтвердил Дэвиан. - Вернее, я планирую позволить им втянуть в сражение нас.

- В таком случае, префект Каррел, позвольте задать вопрос, - сказал один из офицеров Восточного Флота. Прайм-капитан Нолиан Деверо, командир "Императора Мартеллана" - единственного уцелевшего линкора. Дэвиан догадывался, о чем тот хочет спосить.

- Слушаю вас, прайм-капитан.

- Почему вы приказали отвести от острова "Мартеллан"? Повреждения моего корабля незначительны, он вполне боеспособен. И теперь, после "Черного Дня", "Мартеллан" - самый сильный корабль, который у нас остался, - капитан мрачно улыбнулся. - Для генерального сражения он будет нужен вам, и мои люди горят желанием поквитаться с ивирцами.

- Никто не станет держать вас в стороне от боя, - заверил Дэвиан. - Но имперские газеты объявили о том, что "Мартеллан" направлен в Кадар для ремонта. Это укрепит Ажади Солнцеподобного в решимости напасть на нас.

- Мы знаем о приготовлениях, которые ведут ивирцы на Янгине, - сказал Надиас Родмер. - На остров переброшено значительное количество войск, в порту собираются транспортные корабли. Там же сосредоточен весь боевой флот. Очевидно, ивирцы планируют контрнаступление на Кехребар.

- Именно. Но чтобы захватить остров, они должны сначала покончить с нашим флотом. Пусть будут уверены, что силы равны. Против их двух линейных крейсеров - два наших.

- И все же, префект... - задумчиво проговорил Вейкар, - можем ли быть мы уверены, что ивирцы поступят так, как мы ожидаем? В Сафири они уже показали, на что способны.

- Я помню про Сафири, - Дэвиан бросил взгляд в окно. - Но я уверен. Они сделают так, потому что им прикажет султан. Господа, скажем прямо: то, что случилось здесь в ту проклятую ночь, ивирцы не смогли бы ни спланировать, ни - тем более - осуществить. Все это - дело рук их союзников-агинаррийцев. При Ажади Восьмом состоят советники с Севера, и они пользуются немалым влиянием, но правит Ивиром все еще султан. Ажади всегда отличался безрассудством, а успех у Сафири должен был подстегнуть его воинственный пыл. Собственно, мы это уже видим - подготовка к штурму Кехребара сама по себе является доказательством. Ажади Солнцеподобному дальнейшая стратегия войны представляется очевидной - отбить Кехребар, разгромить наш флот и требовать переговоров. Кроме того, не забывайте: султан хочет отомстить за Анлакар не меньше, чем мы - за Сафири.

"Да, я уверен, что Ажади бросится в бой, - подумал принц. - Он уже знает, кто теперь стоит во главе нашего флота, и непременно попытается свести счеты. Ажади Солнцеподобный мечтает сравниться славой со своими знаменитыми предками и не позволит себе упустить такую возможность".

О назначении принца Дэвиана Каррела с большой помпой объявили все проправительственные ксаль-риумские издания. Тамрин рассчитывал, что это немного отвлечет людей от "Черного дня". Дэвиан думал о другом: Ажади, конечно, знает, о чем пишут имперские газеты. Напоминание об Анлакаре должно распалить в нем желание взять реванш. А весть о том, что самый мощный корабль, оставшийся у ксаль-риумцев, пришлось отправить на ремонт, еще больше укрепит его решимость. Султан бросит в атаку все, что у него есть, и префект Дэвиан Каррел ответит тем же. Схватка лоб в лоб, в лучших рыцарских традициях линейных баталий прошлого.

- Но сработает ли, господин префект? - усомнился прайм-капитан Деверо. - Если агинаррийцы спланировали западню в Сафири, они могут догадаться, что теперь мы заманиваем в западню ивирцев.

- Могут, и наверняка догадаются, - согласился Дэвиан. - Но едва ли будут в состоянии повлиять на Ажади. Да и едва ли приложат к тому много усилий... - префект Западной эскадры снова посмотрел на полузатопленные корабли в гавани. - Свою задачу, господа, они уже выполнили.

Лакрейн. 9 Лета.

Ажади Солнцеподобный стоял на просторном балконе, опираясь на резные мраморные перила, и любовался городом, расцвеченным яркими праздничными огнями. На улице собралась толпа из нескольких сотен человек; на некоторых была солдатская форма. Люди окружили кольцом возвышение, на котором стоял старик в долгополом одеянии священнослужителя. О чем он говорит, расслышать было невозможно, но толпа отозвалась слитным ревом. Не меньше десятка желто-красных флагов на длинных древках развевались над головами людей. Глядя на это зрелище, Ажади улыбнулся.

- Мой народ не устает благословлять Всевластного, - проговорил султан. - Как и я. Воистину, ныне Он с нами, и это вселяет в народ Ивира веру в победу и готовность погибнуть во славу Его. Триумф Кехребара будет воспет в хрониках Ивира. Со времен поего предка Ажади Четвертого наш флот не одерживал столь ослепительных побед.

Ладонь восьмого Ажади (почему-то в султанской династии питали особенную любовь к этому имени) мягко поглаживала драгоценный камень в оголовье эфеса сабли. С тех пор, как была объявлена война, султан носил только военный мундир. Одно время удавалось удерживать владыку Ивира от прямого вмешательства в управление армией, но после Кехребара это стало невозможно. Султан был исполнен торжества и воинственного энтузиазма, и, кажется, уже забыл, что обязан этим успехом помощи северян. И тем лучше, что забыл.

- Кехребар - безусловно, великий триумф, - Арио Микава поклонился. - Подобных побед немного бывало в истории.

"Триумф, да не твой..." - мысленно усмехнулся агинарриец, представив себе, какое ликование сейчас царит в Риогиру. Генерал Мио Тинг может быть доволен: его план "Бриз" полностью оправдал ожидания Сегуна и верховного командования.

- Однако, - важно заметил Ажади, - как учил великий султан Ариф Суровый, "выигранное сражение ничего не значит, если ты не воспользуешься плодами победы своевременно". И сейчас мы не должны почивать на лаврах. Успех следует развивать без промедления, ты так не думаешь, капитан Микава?

- Султан Ариф Первый был... одним из величайших владык в истории Ивира, - осторожно сказал Микава. - Его мудрость несомненна и подтверждена множеством его побед над врагами.

О том, что Ажади не собирается сидеть, сложа руки, агинарриец знал. В Янгине в самом разгаре была подготовка к контрудару. Туда стянут весь флот: линейные крейсеры "Така-Джалет" и "Мизрак-Сайши", шесть легких крейсеров, двадцать пять малых кораблей. Немалыми были и наземные силы, которые султан планировал перебросить на Кехребар: шестнадцать полков - почти шестьдесят тысяч - отборных солдат и двадцать тысяч гвардейцев, а также триста пушек. Девяносто самолетов с метмерского аэродрома прикроют высадку с воздуха. Несомненно, ксаль-риумцы осведомлены о приготовлениях ивирцев не хуже Микавы: Ажади не делал тайны из своих намерений, громогласно заявляя о готовности отбить Кехребар.

- А что думаешь ты сам? - поинтересовался Ажади.

- Ксаль-риумцы стягивают к Кехребару все доступные силы, - ответил на это капитан. - Там все, что осталось от их флота. Они будут защищать остров отчаянно.

Он прикинул соотношение сил. В том, что "Император Мартеллан" отозван на Кадар для ремонта, как "случайно" оговорились в ксаль-риумской прессе, Арио Микава весьма сомневался. Скорее, принц Каррел, назначенный командиром остатков имперского флота, пытается вновь сбить ивирцев с толку; впрочем, надо признать - успешно. По крайней мере, Ажади не усомнился в том, что "Мартеллан" действительно небоеспособен. Султан вознамерился вступить в бой с врагом на море, и переубедить его было невозможно. Несомненно, принц Каррел именно этого и добивается. А значит, у него будет современный линкор и два линейных крейсера против двух линейных крейсеров эскадры Савада иль-Абри. Сорок ксаль-риумских крейсеров, лидеров и эсминцев против тридцати ивирских. На наскоро восстановленный аэродром Кехребара уже перебрасываются самолеты с Анлакара - истребители и легкие бомбардировщики. И, по сведениям от информаторов на Инчи, "Императрица Тамария" покинула остров.

У ксаль-риумцев будет превосходство и на море, и в воздухе. Дэвиан Каррел определенно намерен повторить для ивирцев Анлакар. И имеет все шансы преуспеть. Но пытаться объяснить это Ажади Восьмому было бы не просто бесполезно, но и небезопасно. Султана настолько ослепил недавний успех, что про Анлакар он уже не вспоминал.

- Разумеется, они будут защищаться, - осклабился Ажади. - Если мы отобьем Кехребар, захват Инчи будет значить немногое. Не исключено, что в таком случае их прихвостни-фиаррийцы пересмотрят свое отношение к союзу с Ксаль-Риумом.

- Вы правы во всем, Блистательный, - Микава склонил голову. - Ксаль-риумцы будут сражаться, у них нет иного выбора.

"И они сами к тому стремятся, - подумал агинарриец. - Судя по всему, что мы успели узнать о принце Дэвиане Карреле, он рвется в сражение не меньше, чем ты. Он хочет восстановить честь Императорского Флота... быть может, это даже удалось бы использовать".

Арио Микава задумался о возможности внезапного удара по воздуху с Метмера. Принц, конечно, не бросится в атаку очертя голову, он не глуп. Он понимает, что ивирцы придут к нему сами, и постарается принять бой на подступах к Кехребару, в зоне досягаемости самолетов с тамошнего аэродрома. Это даст его флоту истребительное прикрытие для своих кораблей и поддержку бомбардировщиков наземного базирования. Для ивирцев, безусловно, выгоднее не наступать, а подождать, пока у господ из Палатиана не иссякнет терпение, и они не прикажут принцу атаковать Янгин. Тогда вышеупомянутые преимущества будут на стороне ивирцев. Жаль, убедить в этом Ажади невозможно. Султан хочет отбить Кехребар как можно быстрее. Он не станет медлить и не пожелает слушать возражения.

- Но разумно ли принимать бой на их условиях, Блистательный? - Микава все-таки решил попытаться. - Я беспокоюсь о том, на чьей стороне будет перевес в небе. Мы знаем, что ксаль-риумцы уже обустроили на Кехребаре аэродром, и туда стягиваются значительные силы. Это может быть опасно.

- Не столь опасно, как промедление, - тут же возразил Ажади. - Как ты сам сказал, капитан Микава: они перебрасывают силы на Кехребар. Чем дольше мы будем ждать, тем сильнее станет наш враг. Не забывай: только в составе Восточного Флота имеется еще пять старых линейных кораблей, которые ксаль-риумцы оставили в базе на Санторене. Но они могут перевести сюда и их, или же часть своего Северного Флота. В таком случае перевес на море снова перейдет к ним. Именно об этом говорил Ариф Суровый, напоминая, что плодами победы следует пользоваться своевременно.

Здесь Микаве нечего было возразить. Ажади, или его предок Ариф, был прав: промедление в таких случаях пагубно. К несчастью для Ивира и Ажади Солнцеподобного, поспешность - тоже. Шансов на победу у ивирцев не было в любом случае. Ну, что же, "да будет так", как любили говорить ксаль-риумские Императоры прошлых веков. Да будет битва. Ивир блеснет славой в последний раз, султан Ажади Солнцеподобный добьется для себя особого места в исторических хрониках, а что касается Арио Микавы, то его главная задача сейчас - не принести ивирцам победу, а сделать все, чтобы скрыть следы сотрудничаства султана и Сегуна.

- Я сам завтра же вылечу на Янгин, - сказал Ажади, стиснув эфес сабли. - Я должен вдохновить на грядущую битву наших храбрых воинов и моряков. Они увидят, что сам султан готов разделить с ними опасности и тяготы войны, - о намерении отправиться в бой вместе с флотом владыка Ивира, однако, не упомянул.

Арио Микава снова поклонился:

- Безусловно, это мудрая мысль, Блистательный.

Кехребар. Сафири.

- Поступила радиограмма от "Тамарии", - сообщил капитан Деверо. - Только что расшифрована. Завтра они будут на месте.

- Благодарю, - Дэвиан, не отрываясь от карты, потянулся за холодным аржусом. - Вам также пора возвращаться на "Мартеллан", капитан. Скоро все начнется.

Линкор стоял на якоре возле одного из захваченных ксаль-риумцами небольших ивирских островов. В нужный момент он покинет временное убежище и обойдет неприятеля с востока. При определенной доле удачи, его появление станет сюрпризом для султанского флота, и тот окажется меж двух огней; впрочем, если замысел и не сработает, и ивирцы догадаются о присутствии "Мартеллана", ксаль-риумцы теряют немногое. Дэвиан делал ставку не столько на внезапность, сколько на жажду мести султана и на то, что у агинаррийских советников Ажади уже нет причин пытаться влиять на его решения. Все усилия северяне явно сосредоточили на Кехребаре; теперь, когда худшее произошло, маловероятно, чтобы впереди ждали новые подобные сюрпризы. Это не значит, конечно, что можно забывать об осмотрительности, но никогда не следует ударяться в крайности. А это и произошло с ксаль-риумцами после Кехребара: чрезмерная самоуверенность уступила место чрезмерной же осторожности. Командиры Восточного Флота во главе с Родмером не знали, что еще ждать от ивирцев, и просто боялись действовать.

- Начнем с главного, - перешел к делу Дэвиан, когда Нолиан Деверо отступил к группе офицеров во главе с Надиасом Родмером и Селио Вейкаром. - Наша первая цель - ивирский аэродром, господа. Тот, с которого поднимались их самолеты для атак на Кехребар.

- Его так и не удалось обнаружить, Ваше Высочество, - вздохнул Родмер. - "Аданы" с Анлакара и гидросамолеты вели воздушную разведку, но безуспешно. Мы тщательно обследовали все близлежащие острова - ничего.

- Быть может, все же ивирцы вылетали с самого Янгина? - с явным сомнением в голосе предположил капитан Дорал Хассени, из числа подчиненных Родмера. - Навесили на самолеты дополнительные топливные баки.

- Нет, невозможно, - тут же ответил субпрефект Вейкар. - Даже с дополнительными баками дальность полета агинаррийского "Раймея" не превысит тысячи двухсот миль. Между Кехребаром и Янгином - почти девятьсот. Значит, топлива не хватило бы на путь туда и обратно.

- Не говоря о том, что среди сбитых аэропланов были "Дайбингу" и анадриэльские "Боллио", - добавил секунд-капитан Марис Кевион из отдела разведки Восточного Флота. - Их дальность полета, тем более с полной бомбовой нагрузкой, не более семисот миль. Это оставляет только одно объяснение: где-то возле Кехребара действительно находится аэродром. Разве что ивирцы втайне построили авианосец, - с иронией предположил Кевион.

- Я готов поверить во второе, - проворчал Хассени. - Если у ивирцев аэродром на одном из островов, Кевион, почему ни ваши люди, ни воздушные разведчики с Анлакара до сих пор его не обнаружили?

- Очень хорошая маскировка, - спокойно пояснил секунд-капитан. - Найти летное поле - не так просто, как может показаться, прайм-капитан Хассени, - он повернулся к Дэвиану. - Вокруг Кехребара - десятки небольших островов, на любом из которых ивирцы могли втайне оборудовать авиабазу. Это потребовало бы хорошо продуманных мер по маскировке и очень тщательной подготовки, но мы уже успели убедиться, что ивирцам под силу то и другое. Или агинаррийцам, если угодно.

- Они где-то рядом, - произнес Селио Вейкар. - Прямо у нас под носом.

- И мы должны избавиться от них, - сказал Дэвиан, изучая россыпь мелких островов, окружающих Кехребар. - После бомбежек ивирские самолеты уходили всегда в одном направлении, так? На запад?

- Да, но это ничего не значит, - возразил Кевион. - Скорее всего, они намеренно сбивали нас со следа. И успешно: отследить, куда они летят на самом деле, нам так и не удалось. Мы пытались также высаживать наземные группы на некоторые острова - тоже безуспешно. Даже там, где нет ивирских гарнизонов, местные жители встречали нас враждебно. Было довольно много схваток, мы потеряли несколько отрядов.

- Захватывать же и удерживать каждый остров, - добавил Родмер, - значило бы распылить наши силы на десятки гарнизонов, каждый из которых пришлось бы еще и снабжать. Планом войны, изначально разработанном в Палатиане, это не предусматривалось.

"Планом войны не предусматривалось слишком многое", - мрачно подумал Дэвиан.

- Что с южной стороны? Или с востока?

- Там тоже хватает островов. Выбор есть, - Кевион пожал плечами. - Мы искали и там, конечно.

- Субпрефект Вейкар прав: они явно где-то рядом с нами, - заметил Дэвиан. - Первый налет на Сафири произошел примерно через полтора часа после рассвета. Взлетали они, я уверен, на рассвете. Лететь ночью не рискнули бы - слишком легко заблудиться, тем более, если они делали крюк. Какое расстояние преодолеют за полтора часа эти старые самолеты. Миль двести пятьдесят, самое большее. В таком радиусе мы и должны искать.

- Все равно выбор большой, - повторил Кевион. - Астар, Ишеди, Метмер, Силлак, Орис... слишком много.

- Тем не менее, мы должны вычислить этот аэродром, господа, - сказал Дэвиан. - Нельзя оставить ивирцам возможность внезапно ударить по нашему флоту. Будем продолжать отправлять разведчиков. Попробуем спровоцировать ивирцем и заставить проявить себя. У нас осталось уже немного времени.

- Выступления ивирцев следует ожидать в любой день, - сообщил Надиас Родмер. - Судя по фотографиям, сделанным вчера, их флот уже приготовления уже почти завершены.

Дэвиан бросил взгляд на несколько снимков. "Аданы" без бомбовой нагрузки могли дотянуть от Анлакара до Янгина, так что имперское командование регулярно собирало сведения о состоянии дел в главной базе ивирского флота. Скрывать свои приготовления подданным Ажади было невозможно.

"Действительно, момент уже близок", - на фотографиях можно было отчетливо видеть длинные, узкие силуэты военных кораблей, а главное - многочисленные ряды транспортников, которые повезут солдат и оружие.

- Для нас было бы большой удачей, если бы ивирцы сразу вывели в море армейский конвой, - прокомментировал субпрефект Вейкар. - Этот караван стеснял бы их действия. К тому же, мы получили бы шанс пустить на дно вместе с флотом султана полсотни тысяч солдат.

- Сомневаюсь, что Ажади Солнцеподобный окажет нам такую услугу, - возразил Дэвиан. - Но главное, что мы должны помнить, и что должны понимать наши люди: ивирцы - это всего лишь ивирцы. Их нужно остерегаться, но нельзя бояться. Им повезло однажды, но больше не повезет. На их стороне не сражаются ни их Всевластный, ни Даэмогос, ни Боги Неведомые. Они не владеют черной магией. Мы разбили их у Анлакара, и сделаем это снова. Не люблю произносить громкие речи, но сегодня на нас смотрит весь мир. Все хотят увидеть, как мы поведем себя теперь, и мы должны показать, что одна неудача не превратила нас в беззубого левиафана. Наш долг, господа - сделать так, чтобы неудач больше не было.

Палатиан. 10 Лета.

"Ха, ведь у Дэвиана день тридцатилетия, - подумал Тамрин Каррел. - Кто бы мог предположить, что кузен будет встречать его таким образом: готовя флот к решительному бою. Не думаю, что сегодня Дэвиан устроит шумный праздник на Кехребаре. Впрочем, если он оправдает ожидания Императора, праздник будет для всего Ксаль-Риума..."

Сам Тамрин был старше двоюродного брата на год; в детстве они вместе воспитывались во дворце, но позднее Дэвиан стал больше времени проводить на севере, с отцом - среди кораблей и офицеров Великого Северного Флота. Даже после гибели Навэля Каррела его сын оставался на северных границах, где сначала учился на офицера в Императорской Военно-Морской Академии, затем служил на нескольких кораблях. Их с Тамрином пути разошлись - Дэвиан с самого начала выбрал для себя службу на флоте; он никогда не скрывал неприязни к политике и придворной карьере. Кое-какие вещи кузен воспринимал с излишним радикализмом. Все-таки, он был сыном военного, покойный дядюшка Навэль смотрел на жизнь так же. Нет ничего важнее флота, а копаться в грязи предоставим другим. Тамрин старался рассуждать более практично: чтобы вырастить урожай райзы и кушать сладкие лепешки, придется вывозиться грязи, уж так устроен мир. Без грязи не будет и всходов, без всходов нет урожая.

"Н-да, правда, в последнее время урожай у нас с изрядной гнильцой. Прежним Императорам было проще, а может, я просто завидую. Вряд ли во времена Амелия Освободителя Ксаль-Риум был в лучшем положении, чем теперь. Ивирцы на западе, анадриэльцы с прихлебателями на востоке. Сегодня ни те, ни другие существованию Империи не угрожают, но, право же, Агинарра их стоит. И этому дракону явно становится тесно на севере".

- Итак, что вы можете рассказать о событиях на Тэй Анге? - спросил Тамрин у немолодого, коренастого мужчины, сидевшего в кресле напротив. - Надеюсь, ваши люди представляют отчеты регулярно?

- Насколько это возможно, Ваше Высочество, - ответил собеседник. - Тэй Анг всегда был рассадником хаоса, а теперь там и вовсе воцарилась полная неразбериха. Некоторые наши ячейки распались, резиденты пропали либо остались без связных, информация запаздывает. Тем не менее, мы сохранили возможность следить за архипелагам... Отчасти, - с неохотой уточнил он.

Этого человека звали Ларин Эдар, и он был одним из руководителей Императорской Секретной Службы. Из всех сотрудников секретной службы, Тамрин доверял ему больше прочих.

- Здесь отчеты, - сказал Эдар, - положив на стол перед кронпринцем папку, перевязанную черно-золотой лентой. - Но, в целом - все разворачивается так, как мы ожидали.

- О, да, - с невольной злобой процедил Тамрин. - У Сегуната их маленькая победоносная война развивается вполне успешно, в отличие от нас.

- Да, Ваше Высочество, - кивнул офицер. - Пока агинаррийцы не высаживались на Тэй Лиор и Тэй Файяд, ограничились Дженгом и Карном. Там и там они добились существенных успехов, правда, на Дженге их наступление приостановилось из-за внезапных дождей. Но вряд ли надолго. На Тэй Дженг уже переброшено восемь агинаррийских дивизий, на Карн - двенадцать. Еще не меньше десяти дивизий остается в резерве на Тэй Луане.

- Итого около четырехсот тысяч солдат, - прикинул Тамрин. - Несколько меньше, чем мы предполагали.

- Они всегда могут увеличить численность армии, - возразил Ларин Эдар. - Мы знаем, что на Джангаре собрано дополнительно еще двадцать дивизий, то есть четверть миллиона человек.

Тамрин мрачно усмехнулся.

- Почти вдвое больше, чем мы собрали для войны с Ивиром. Я вижу, агинаррийцы питают к жителям Анга воистину жаркие родственные чувства. Готовы на все, чтобы сделать их часть своего Северного Братства. Ну, хорошо, оставьте мне эти бумаги. Кому передать копии, вы знаете.

Аналитический отдел при Штабе займется изучением сведений, собранных разведкой. Возможности армии Сегуната, оценка вооружения, действий командиров, сильные и слабые стороны тактики... Все это важно - Тамрин Каррел не сомневался, что прямо сейчас в Риогиру военные аналитики работают над тем, что агинаррийская разведка доносит о боевых действиях в Ивире. Правда, принц трона опасался, что работа ксаль-риумских разведчиков, в конечном итоге, упокоится на полке в архиве под очередным многозначным номером. Господам Магистрам из Императорского Штаба сейчас не до северян. Они ждут результатов от Дэвиана - ждут напряженно, воистину, "с замиранием сердца", как любили выражаться некогда драматурги. Хотел того дорогой кузен или нет, но сейчас он стал последним шансом сохранить лицо если не для Империи, то кое для кого в имперской столице. Включая Его Императорское Величество Велизара Третьего.

- Да, Ваше Высочество, - сказал Эдар. - И еще одно. Вы придавали этому большое значение.

- Вы о чем, префект?

- О деле, которое поручено капитану Спиро Аргену. Побег Юргена нар Кааринта, по прозвищу "Барон".

- Ах, да, это важно, - в суматохе последних дней это вылетело из головы. - Наконец-то появились новости?

- Наши люди вышли на след Барона. Покинув Империю, он на личном самолете вылетел в Анадриэйл, и там затерялся, но вчера пришла весть от нашего агента в Геаларе. След нар Кааринта ведет туда. Похоже, он пытался договориться с людьми из "Омбрей".

Тамрин задумался. Юрген нар Кааринт в Геаларе... Каннивенец, придумавший себе прозвище "Барон", владел несколькими игорными заведениями в Ксаль-Риуме, но не это было главным источником его доходов. Нар Кааринт был торговцем информацией, которую добывал, в основном, шантажом. В его притонах и казино проигрывались многие, и кое-кто возвращал долги, поставляя сведения. Незадолго до объявления войны Ивиру этот гадюшник удалось прихлопнуть, но сам Юрген нар Кааринт сбежал. Вместе с ним исчезла и ценнейшая информация - кто работал на него, какие сведения ему поставляли, и кому Барон их передавал. Тамрин подозревал, что в Палатиане еще остались люди - и, вероятно, на больших постах - которые сотрудничали с Бароном. Агенты любой разведки пойдут на все, чтобы получить такие сведения - ведь позднее они сами смогут выйти на этих людей, чтобы заставить их работать на себя. Не менее важно знать их имена ксаль-риумцам.

- Барона нужно выследить и доставить в Империю любой ценой, прежде чем до него доберутся геаларцы, - сказал Тамрин. - Отправьте Аргена в помощь нашим людям. Тот неплох.

- Да, Ваше Высочество, я думал о том же.

- Геалар, значит, - медленно проговорил Тамрин. - Что вы думаете об этом?

- Одно из двух. Возможно, нар Кааринт изначально работал на "Омбрей", - предположил Ларин Эдар. - Или теперь намерен продать свой архив геаларскому правительству.

- Быть может, - кивнул принц. - Но я не уверен. Больше похоже, он решил перебраться еще севернее.

"Омбрей", секретную службу Геаларской Республики, недооценивать нельзя, она работала весьма эффективно. Вообще, после Северной Войны, когда агинаррийцы наголову разбили Геалар и заняли даже столицу Республики, геаларцы поняли, что пора наводить в стране порядок. Свобода, равенство и братство - все это замечательно, но, как выяснилось, без сильного флота и дисциплинированной армии недорого стоит. Очередной Конвент, пришедший к власти после отступления агинаррийцев, вынужден был, позабыв про поиски внутренних врагов, начать реформы как в военных, так и в гражданских отраслях.

Эти так называемые "реформы Магинье", по имени председателя Конвента, заняли десять лет и прошли очень успешно - теперь Геалар был второй по силе державой востока и продолжал наращивать влияние, явно готовясь поспорить с Анадриэйлом за лидерство над Коалицией. Тайная разведка Республики под руководством генерала Эдмона Валле также стала действовать гораздо эффективнее, чем прежде. "Омбрей" рассылала своих людей по всему миру; не исключено, что в Виктэре больше знают о происходящем в Империи, чем в Ксаль-Риуме - о Республике. Нар Кааринт работал на геаларцев? Да, возможно и такое, и все же Тамрин поставил бы на Агинарру. Он не мог избавиться от мысли, что острова Геалара - самые северные в Восточной Коалиции, оттуда уже недалеко от Тэй Анга, где сейчас агинаррийцы. Не решил ли Барон сбежать к своим хозяевам?

- Отправьте Аргена, - повторил Тамрин. - И любых людей, кого сочтете нужным. Неважно, на кого работает нар Кааринт, я хочу, чтобы его вернули в Ксаль-Риум. Или же ликвидировали, но только в самом крайнем случае.

- Мы сделаем все возможное, Ваше Высочество, - Эдар откланялся.

Некоторое время Тамрин уделил изучению бумаг о Тэй Анге. Там все действительно развивалось гладко - для агинаррийцев, разумеется. Если в первые дни конфликта на Дженге армия Фронта Свободы и экспедиционный корпус с Карна сообща потеснили сторонников Военного Правительства генерала Чаори Кая, с прибытием войск Сегуната положение сразу изменилось. Генерал-полковник Кэнори Кодзуми наголову разбил противников Агинарры на Тэй Луане три года назад, и теперь взялся за дело с не меньшей решительностью. Пока войска Фронта Свободы преследовали отступающие отряды Чаори Кая, три свежие агинаррийские дивизии, внезапно высадившиеся на побережье острова, смелым маневром обошли их с тыла и отрезали от главных сил. Авангард наступающих оказался в окружении и был разгромлен, в армии началась неразбериха. Командующие запаниковали и, несмотря на сохранявшееся численное превосходство, приказали своим людям отступать, а тем временем на Дженг с Луана переправлялись все новые агинаррийские войска. Агинаррийцы совместно с союзниками готовились к решительному наступлению, а их противники никак не могли восстановить порядок в своей деморализованной армии. К тому же сторонники Фронта Свободы и командиры карнского корпуса плохо ладили и действовали несогласованно. Неизвестно, к чему бы все это привело, если бы внезапный, разрушительный шторм не обрушился на Тэй Дженг, сделав невозможными любые боевые действия.

Теперь ста тысячам агинаррийских солдат и вдвое большему числу сторонников Военного Правительства противостояло триста пятьдесят тысяч приверженцев Фронта Свободы и шестидесятитысячная карнская группировка. На новые подкрепления с Тэй Карна рассчитывать не приходилось - там также высадились северяне и, вступив в союз с несколькими местными князьками, крепко нажимали на войска Кабинета Возрождения. Пока что на Карне сторонники законного правительства держались, но им сразу стало не до вмешательства в дела Дженга. К тому же Объединенный Флот полностью блокировал все линии морских коммуникаций между островами Тэй Анга. Агинаррийцы явно решили следовать старой доброй практике морской войны: разделить острова соперника и затем проглотить их по очереди. Сначала падут Дженг и Карн, а затем найдется благовидный предлог для вторжения на Лиор и Файяд.

На этих двух больших островах, похоже, пока не решили, на чьей стороне будут воевать. Как и всюду на Анге, там боролось за власть несколько крупных группировок, и кое-кто наверняка сделает ставку на агинаррийцев. Не больше надежды на активное противодействие северянам со стороны Восточной Коалиции - там все еще ни до чего не могли договориться. О, в этом отношении план Ораса Темплена сработал в полной мере - без объединяющего стержня Коалиция продемонстрировала полную беспомощность. Этим стержнем, в представлении прайм-канселиора, должен был стать Ксаль-Риум. Хороший план, действительно - очень хороший план, мрачно оценил Тамрин Каррел. Но, увы, ситуация приняла не тот оборот, на который рассчитывал Темплен...

Тамрин убрал бумаги в железный шкаф и запер на ключ. Тут он мало что может сделать. Остается надеяться, что кузен Дэвиан повторит успех Анлакара и сломит ивирцев - пока эта война не закончена, ввязываться в конфликт еще и на северо-востоке недопустимо. Тамрин покинул кабинет и прошел в гостиную. Личные апартаменты кронпринца в Палатиане включали в себя шесть больших комнат; гостиная примыкала к рабочему кабинету. Здесь высокие окна были открыты настежь, чтобы впустить свежий воздух. Раскидистые изумрудно-зеленые кроны умбриан скрывали полуденное солнце, и в гостиной сохранялась приятная тень. Возле окна сидела за столом Реджиния и что-то писала. Золотое перо выводило на листе бумаги ровные строки.

Тамрин вздрогнул от неожиданности.

- Я не знал, что ты здесь, Реждиния.

Жена оторвалась от бумаг и аккуратно уложила перо на подставку рядом с чернильницей. Она всегда и во всем была очень аккуратна.

- Я думал, ты гуляла в саду, с отцом и мачехой, - произнес Тамрин.

- Император получил какие-то известия с запада, - Реджиния удрученно вздохнула. - В последнее время все только и говорят, что об этой войне. Я решила, что лучше вернусь сюда и продолжу работать над пьесой.

- Ты не должна удивляться, - проворчал Тамрин. - Естественно, все говорят о войне. Возможно, само объявление войны было нашей ошибкой, но теперь мы уже не можем из нее выйти. Не после Сафири.

- Да... - миниатюрная анадриэлька опустила глаза. - Ужасно. Столько погибших... Ну вот, и я теперь заговорила о том же. Ты, действительно, веришь, что твой двоюродный брат может что-то изменить, Тамрин?

Принц пожал плечами и ответил искренне:

- У Анлакара он сделал больше, чем кто-либо мог ожидать. Разбил султанский флот и спас Атрию. Я уверен, он не растеряется и теперь.

- Мне всегда казалось, что Дэвиан слишком замкнут и бессердечен, - посетовала Реджиния. - Он презирает все, кроме флота.

- Он - сын Навэля Каррела, - хмыкнул Тамрин. - Ты его не знала, но я могу сказать: Дэвиан удался в отца. И, как его отец, Дэвиан действует тогда, когда другие спорят и сомневаются. Сегодня это незаменимое качество.

- Ну, тогда сниспошли Юнидеус ему удачу. И чтобы меньше наших солдат погибало.

Тамрин, подойдя к столу, положил руку Реждинии на плечо и пробежал глазами то, что она успела написать.

- Иногда я жалею, что Даная живет не сегодня, - заметил он. - Это было бы для нас весьма кстати.

- Не думаю, что он могла бы вам помочь, - анадриэльская инфанта покачала головой и печально вздохнула. - Все, кто пытается предсказывать людям будущее, разделяют одно проклятье. Их не желают слушать, пока не становится слишком поздно.

1 Юстиниаты - сторонники Партии Справедливости, главного оппозиционного движения в Ксаль-Риумской Империи.

ГЛАВА 14

Тэй Дженг. 11 Лета.

Аюми наморщила лоб и нерешительно выложила на доску очередную фишку - белый кружок с символом огня. Теперь пришла очередь хмуриться Иджиме: такого хода она не ожидала. Хоно на голубом поле, символизирующем север и лед - крайне странное решение, противоречащее логике и имеющее кучу недостатков; фактически, знак Огня на ледяном поле лишался почти всех своих сильных сторон. Но зато теперь западня, так тщательно выстроенная Иджиме и уже почти готовая захлопнуться, развалилась к демонам. Девушка прикусила губу, чтобы не выругаться.

"Мне следовало понять, что она так поступит. Это противоречит здравому смыслу, ну так Аюми и здравый смысл есть вещи несовместимые. Вот что имела в виду тетушка Ниора, когда говорила, что многоходовые замысловатые комбинации хороши только на бумаге. Наглядное подтверждение ее правоты..."

Иджиме задумалась. В целом, ситуация не фатальная. Прибегнув к знаку Хоно, Аюми спасла себя от западни - интересно, догадалась или действовала наобум? Но этим же ходом она изрядно ослабила собственную оборону. Если хитрый план провалился, ничто не мешает пойти напролом. Именно так и сделаем! Ехидно улыбнувшись, Иджиме ответила любезностью на любезность - взяла со стола собственную Хоно и поставила ее на пересечение двух красных линий в секторе Юга и Огня.

Теперь закусила губу Аюми - поняла, что центр ее построения в ледяном поле оказался под угрозой полного разрушения, и шансов избежать беды не осталось. По крайней мере, сама Аюми их не увидела, судя по обреченному выражению на ее круглом личике.

- Ох... - вздохнула напарница. - Об этом я не подумала...

- Даже не пытайся играто с Иджиме в джунрей1, - хмыкнула наблюдавшая за ними Киоми Намида, подруга Иджиме еще с "Риосен". - Она никогда не проигрывает.

- Правда? - удивилась Аюми. - Неужели Иджиме так хорошо играет?

- Нет, но когда над ней нависает угроза поражения, начинает жульничать.

- Гнусная клевета! - Иджиме потянулась за стаканчиком для костей. - Между прочим, меня никто еще никогда на таких делах за руку не ловил.

Снаружи громыхнуло. Очередной раз. Который за этот час? Хотя бы за пятнадцать минут? Иджиме Сетано и не пыталась считать. Хотелось одновременно ругаться и смеяться. Вот вам, пожалуйста: очередное подтверждение правоты тетушки Ниоры, которая очень любила повторять, что теория с практикой не дружат. Вызвавшись добровольцем на Тэй Дженг, Иджиме сгорала от нетерпения попробовать свои силы в настоящем воздушном бою. Вместо этого она была вынуждена сидеть в казарме и слушать, как ливень долбит по крыше. За окном потоки дождя сливались в сплошную стену, причем ливень мог обрушиться на землю мгновенно, без прелюдии, и через пять минут так же внезапно закончиться, чтобы возобновиться через полчаса. Иногда ливень сменялся (или дополнялся) градом, и тогда казалось, что на крытую черепицей крышу сыплются тысячи свинцовых дробин. Небо, черное от туч, терзали вспышки молний, а непрерывные раскаты грома заглушили бы любую артиллерийскую канонаду. Ветер налетал безумными порывами, заставляя упругие стволы хиаценер выгибаться, как клинки рапир.

Все это великолепие на местном наречии называлось "итсутанг" - сезонный шторм, вполне обычное явление в этих широтах. Они всегда налетали внезапно и порой затягивались весьма надолго - каприз ветров и течений, сталкивающихся в лабиринте между островами Тэй Анга. Правда, они начинались обычно ближе к концу лета, то есть - децим через шесть-семь. Несомненно, в Риогиру планировали закончить кампанию до сезона итсутангов. Но шторм налетел слишком рано - бывает и такое. Н-да, вот они, пресловутые теория и практика... Неважно, какие планы составляет командование в Штабе - мимолетная прихоть великого Бога-Дракона Риото разрушит любой из них.

Иджиме отвернулась от окна и скривилась, выдав раздражение. Здесь, на аэродроме Кайши, такой роскоши, как отдельные каюты, предусмотрено не было. Казармы представляли собой деревянные строения, длинные, узкие и приземистые, с крышей, покрытой местной глиняной черепицей. Несмотря на это, кое-где крыша протекала, и капли воды падали в подставленные лоханки. Когда ливень расходился особенно, капли преврашались в тонкие струйки. Двадцать коек были поставлены в два ряда вдоль стен. Полотняные перегородки огораживали "личные комнаты" Миями Митсури и еще нескольких офицеров.

Все пилоты на Кайши были старыми знакомыми - из состава авиагрупп "Аранами", "Хоноямы", "Майтори" и "Хайятори", четырех авианосцев соединения "Дзинкай". Командование, очевидно, беспокоилось о сохранении секретности и старалось ограничить контакты пилотов "особой учебной группы" с внешним миром. Еще до того, как они покинули Айто, все получили дополнительное строгое внушение: ни слова о "Дзинкай". Никому.

Двадцать коек были заняты девушками-пилотами; мужчин было, разумеется, больше - они занимали четыре такие же казармы. Кайши оказался довольно большим аэродромом. С Джангара сюда перебросили тридцать "Раймеев" модели 328 - близнецов тех машин, которые Иджиме и остальные освоили на Айто - и столько же старых пикирующих бомбардировщиков "Дайбингу". Машины ждали в неплохо оборудованных ангарах, механики - в основном, агинаррийцы, неплохо знали свое дело. Четыре взлетные полосы были, правда, не бетонированными, а крытыми брусчаткой - этим они напоминали палубы авианосцев. Дожди не могли вывести из строя взлетные полосы, как было на грунтовых аэродромах, но что толку, если о полетах нечего и мечтать, пока великий Риото не сменит гнев на милость?

- Это Кейдзи ворчал, что ему надоело в воздухе, - посетовала Иджиме, вспомнив, как жаловался братец, пока они летели на Тэй Дженг. - Вот, Бог-Дракон к нему прислушался. Надеюсь, он теперь доволен.

- Хм? - Аюми оторвалась от игровой доски. Судя по раздосадованному выражению на ее круглом лице, напарница уже не надеялась выправить положение.

- Ничего, - отмахнулась Иджиме. - Не обращай на меня внимания. Жалуюсь на судьбу.

- Да уж... - протянула Синэ Тейширо с кровати напротив. - Я не за этим летела в такую глушь. Торчать безвылазно в комнате я могла бы и дома.

Иджиме воздержалась от едкого комментария в духе: "А зачем ты летела? Парней тоже хватало у тебя дома". Они почему-то с самого первого дня невзлюбили друг дружку; то, что Синэ увивалась за Кейдзи, у которого была невеста в Кинто, симпатий к ней у Иджиме не прибавило. Хотя, конечно, братец сам тот еще, кхм... В общем, Иджиме прикусила губу и промолчала - ни к чему накалять обстановку, в казарме и так повисло такое напряжение, что, казалось, вот-вот заискрит сам воздух. Три дня вынужденного безделья - итсутанг, как по специальному приглашению, налетел в ночь после того, как они прибыли на остров - успели взвинтить всех. Все хотели летать и сражаться, а не сидеть по казармам, слушая, как снаружи грохочет и завывает. Разумеется, Митсури и другие офицеры старали занимать подчиненных хоть какой-то работой, но правда заключалась в том, что пилотам нечего было делать на Кайши, пока погода не наладится. И все постоянно выглядывали в окошки - не появится ли просвет в клокочущей черной массе туч.

Буря накрыла большую часть острова, и боевые действия стали невозможны. Незадолго до прибытия Иджиме и остальных агинаррийские войска уже успели одержать первую крупную победу, разбив наступавших сторонников Фронта Свободы. По радио объявили, что враг потерял пятнадцать тысяч убитыми, и еще двадцать пять тысяч солдат сдались в плен. Возможно, и не преувеличивали - пока пилотов на грузовиках везли на юг, к Кайши, Иджиме видела, как по дороге навстречу им пылили длинные колонны пленников. Оборванные люди - многие были ранены и наскоро перевязаны - произволиди жалкое впечатление. Конвоировали их не агинаррийцы, а солдаты Военного Правительства генерала Кая. Пленников было много - пожалуй, не меньше двух тысяч человек прошло по дороге, пока Иджиме наблюдала. Возле них остановилась машина, и кинооператор с камерой вел съемку. Агинаррийское командование хотело продемонстрировать свои успехи всему миру. Фотографии пленников, которые появятся в газетах, должны были сказать народам Восточной Коалиции: "Мы сильны. Мы побеждаем. Вспомните о том, что Империя не может похвастаться такими успехами в Ивире, и подумайте: нужно ли вам ссориться с нами?" Да и своим тоже: "Мы не притесняем вас сверх предела разумного. Радуйтесь этому и не пытайтесь бунтовать - вам же хуже выйдет".

Но теперь все заглохло само собой. О том, чтобы поднять в воздух самолеты, не могло быть и речи, но и на земле перемещать армии стало почти невозможно. Асфальтированные или хотя бы мощеные деревянным брусом дороги на Дженге можно было пересчитать по пальцам, а грунтовые превратились в реки жидкой грязи, где и гусеничный тягач увязнет по брюхо. Несколько человек из местного персонала, с которыми Иджиме успела познакомиться, говорили, что там, где были обустроены укрепления, траншеи и рвы заполнились водой доверху. Кораблям тоже пришлось несладко - волны, достигавшие чуть ли не десятиметровой высоты, загнали их в защищенные гавани. Все последними словами проклинали шторм-истутанг, но тот продолжал свирепствовать, как ни в чем не бывало, словно боги вознамерились показать людям, чего стоят на самом деле все их дрязги и амбиции.

Только и оставалось, что сидеть на месте, пытаясь не демонстрировать остальным нарастающее раздражение. Иджиме бросила взгляд на доску для джунрея.

- Так ты продолжаешь, Аюми?

- Нет... - та махнула рукой. - С тобой, и правда, играть бесполезно.

- Просто я не люблю проигрывать.

- Уж лучше я напишу что-нибудь Кайто, - сказала Аюми, имея в виду своего жениха, оставшегося в Агинарре, где тот служил в администрации одного из гражданских портов на острове Джангар. Бедняжка Аюми была от него без ума.

- Точно, - хихикнула Синэ. - Опиши ему свои подвиги и приключения на Тэй Дженге.

- И прелести здешней погоды, - поддакнула Киоми. - Хотя все равно невозможно вообразить, на что похож итсутанг, пока не полюбуешься на него собственными глазами.

- Да отстаньте вы, - буркнула Аюми. - Без вас найду, что писать.

Иджиме не прислушивалась к их негромкой перебранке. Слова Аюми напомнили кое о чем ей самой. Она достала карандаш и лист бумаги, где были накарябаны и перечеркнуты несколько строк. Она уже долго пыталась написать что-то домой. Матери, а та ненавидела войну и тем более не желала, чтобы ее дети принимали в ней участие. Ее реакцию на то, что Иджиме и Кейдзи оказались на Тэй Дженге, девушка могла себе представить. Она вчиталась в ранее написанные строки.

"Знаю, что ты не одобряешь наше решение, но я не хочу для себя иной жизни. Так получилось, и я не хочу ничего менять. Мы с Кейдзи вызвались добровольно, и..."

Нет. Не годится. Иджиме раздраженными движениями перечеркнула все и начала заново. Но слова, которые удовлетворили бы ее, упорно не приходили на ум. Даже странно. Она прекрасно управлялась с истребителем, без промаха стреляла из пистолета, наизусть помнила тактико-технические характеристики любого аэроплана, состоящего на вооружении Сегуната, Империи или Коалиции, да и просто могла без запинки повторить длинное стихотворение, которое услышала впервые в жизни. Почему же, проклятье на головы всех богов и демонов, иногда бывает так трудно выразить собственные мысли?

Остров Тэххо. 12 Лета.

- Кое-что любопытное, коммодор, - сказал Артуа Мориоль. - Взгляните.

Ису Тагати подошел, чтобы рассмотреть очередную объемную картину. За прошедшее время он уже почти привык к этому зрелищу. На сей раз над раскрывшимся "бутоном" проектора снова сформировалось изображение планеты. Явно обитаемой, но это не был Дагерион. На неизвестной планете было значительно больше суши, и приполярные области покрывали странные белые поля - Тагати быстро понял, что это ледяные шапки наподобие тех, что покрывают вершины гор. Как обычно, картина была необыкновенно подробной: можно было видеть легкую дымку атмосферы вокруг огромного шара, многочисленные реки и озера, неровности ландшафта, голые пустыни и зеленые джунгли. Казалось, будто ты видишь не проекцию, а миниатюрный живой мир - протяни руку, и пальцы ощутят твердую поверхность.

- Что это? - спросил коммодор-агинарриец, рассматривая очертания незнакомых островов и континентов.

- О! - протянул Мориоль. - Это наша родина, коммодор Тагати. Я нашел упоминание о ней в архивах. Отсюда наших далеких предков когда-то забрали эмиссары Зенин и перевезли на Дагерион.

- Что произошло с этим миром? - поинтересовался Ису Тагати.

- Полагаю, ничего. Во всяком случае, в немногих записях, которые я смог прочесть, ни о чем не говорится. Вероятно, наша родина так вертится вокруг своего солнца, и там по-прежнему живут люди. Наши дальние родичи. Они не догадываются о нашем существовании, - задумчиво проговорил геаларец. - А мы ничего не знаем о них. Где находится наш родной мир, как он хотя бы называется? Совсем ничего...

- Не могу сказать, что это меня печалит, - заметил Тагати. - Никогда не отличался тягой к ностальгии, тем более по древней прародине, которую никогда и не видел. Мне достаточно Дагериона и здешних проблем. Так вам не удалось узнать, какие цели преследовали Зенин, переселяя наших предков?

- Не только наших предков. Они переселили несколько примитивных народов, которые обнаружили, странствуя по гигантскому звездному скоплению, именуемому Галактикой. Их эксперимент затянулся надолго.

- Лабиринт для ратт. Вы упоминали.

- Боюсь, это было не совсем точное сравнение. Больше похоже на арену для бойцовых венатов. Или для гладиаторов, если вам больше понравится такое сравнение.

- Вы хотите сказать, что Зенин переселяли на Дагерион иные народы специально для того, чтобы стравливать их здесь? - переспросил Тагати. - Но чего ради? Не для того же, чтобы делать ставки! - он усмехнулся, но улыбка выглядела несколько натянутой.

- Не могу сказать. Зенин, однако, отмечали в людях ярко выраженную агрессивность, приспособляемость и неограниченное стремление к доминированию. Отмечали с удовлетворением, как мне кажется - будто бы они нашли то, что искали. Не спрашивайте только, что могли искать Зенин - не знаю. Вы можете строить собственные предположения, они будут не хуже моих или чьих-либо еще.

- Хм... - Тагати отступил от проекции. - Единственное, что приходит в голову - им нужна была... живая сила. Пушечное мясо, если угодно. Некто, кто сражался бы в войнах Зенин вместо их самих. И кого было бы, вульгарно говоря, не жалко отправить на убой.

- Неплохо, коммодор. Знакомая ситуация, правда? - заметил Артуа Мориоль. - Например, ваш Сегунат сегодня с той же целью использует своих союзников по "Северному Братству" на островах Тэй Анга. А Ксаль-Риумская Империя применяла этот же метод веками, причем весьма успешно. Ничего удивительного, если Зенин мы были нужны для того же - как бы много они ни знали, как бы ни были сильны, я сомневаюсь, что в их звездном мире царила гармония и взаимопонимание и вовсе не было вражды.

- Но будь это так, они бы воспользовались плодами своей работы, - сказал Тагати. - Вряд ли эскперимент был рассчитан на тысячелетия. И, поскольку этого не произошло...

- Вывод напрашивается только один: что-то их отвлекло от Дагериона. Что-то помешало довести работу до конца. Или же проект по какой-то причине был свернут, и Дагерион стал не нужен. Возможно, им банально прекратили выделять деньги на исследования, разочаровавшие инвесторов, - криво улыбнулся геаларец. - Тогда ученые ушли, чтобы заняться другими делами, а подопытные зверьки расплодились в заброшенной лаборатории и вообразили себя ее законными хозяевами.

- В таком случае, мы вернулись к тому, о чем говорили прежде: не хотелось бы, чтобы наши, кхм... исследователи вспомнили о лаборатории. Боюсь, ратты, снующие туда-сюда по кабинетам и грызущие провода, им не понравятся.

- Не могу не согласиться, - кивнул Мориоль. - Кстати, о наших раттах. Я продолжаю работать с искусственным разумом этого корабля. Успехи, конечно, весьма умеренные, но кое-какие его функции мне удалось восстановить. Корабль... я бы сказал, корабль, по крайней мере, осознал, что мы находимся на его борту, и согласен терпеть наше присутствие.

- Вы говорите так, словно это не машина, а живое существо.

- В некотором роде, корабль живой. О, это машина, но машина чрезвычайно сложная, наделенная подобием разума и, пожалуй, даже характером. Поэтому - да, коммодор Тагати, тут уже почти уместо определение "живое существо".

- И вы научились с ним ладить? - иронически улыбнулся агинарриец.

- Скорее, я убедил его в том, что нас можно терпеть, - вполне серьезно ответил ученый и покачал головой. - Невероятно! Чем дольше я занимаюсь исследованиями, тем труднее мне поверить в то, что я вижу собственными глазами! Это... немыслимо. Машина, способная думать и осознавать себя... разве что в дешевой бульварной литературе такое можно встретить. Но те, кто пишут подобные, кхм, "фантастические новеллы", как ныне модно называть этот жанр, на самом деле не представляют, насколько это сложная задача. У Зенин был разум истинных ученых, я уверен в этом, коммодор. Не военных, не политиков, ну и не романтиков, само собой. Раса, нет - цивилизация ученых!

- Что вы имеете в виду?

- Безграничная тяга к познаниям, аналитический и прагматический склад ума, ну и, разумеется, полное подчинение эмоций требованиям логики. Бездушие, проще говоря, - пояснил Мориоль. - Настоящему ученому безразлично, сколько ратт нужно загубить в лабиринте, если это позволит сделать ценное открытие.

- Любопытные рассуждения, - произнес Тагати. - Вы, очевидно, пришли к такому выводу не сегодня?

- Я подозреваю это с того дня, когда начал работы еще в Геаларе. В катакомбах, найденных на острове Периоль. К сожалению, кретины, которых в Республике называют профессорами, не желают прислушиваться к голосу здравого смысла, а если факты противоречат их теориям, предпочитают в угоду теории игнорировать факты. День, когда я покинул Республику, я считаю самым удачным в своей жизни. Можете думать обо мне все, что угодно, коммодор, но деньги не были единственным, что подтолкнуло меня к такому решению. Деньги даже не были определяющим фактором.

- Я не знал, что вы в обиде на Республику, - заметил Тагати. - Ведь вы не из старого дворянства?

Артуа Мориоль раздраженно скривил губы.

- А вы думаете, что только у потомков высокородных кретинов, лишившихся земель и титулов, могут быть претензии к существующей власти, коммодор? - огрызнулся геаларец с нетипичной для него горячностью. - У меня были свои причины.

Тагати не задал напрашивающийся вопрос. На самом деле, ему было все равно, что на самом деле побудило гражданина Мориоля предать свою родину. Для агинаррийца подобный поступок был несмываемым позором, вызовом всему, что он впитывал, без преувеличения, с молоком матери. И, разумеется, не только северяне придерживались таких принципов, но Мориоль, кажется, считал подобные вещи не более чем нелепой условностью наподобие религиозных обрядов - глупым наследием прошлого, пережившим свой век.

Впрочем, отсутствие вопроса не всегда означает отсутствие ответа. Раздраженный Мориоль проворчал:

- Вы знаете, я был одним из лучших выпускников Виктэрской Академии Наук, позднее стал ассистентом профессора Лемье - знаменитого археолога и историка. Сейчас его уже нет в живых. Еще до обнаружения схрона на Базальтовых Островах Лемье выдвигал теории относительно появления людей на Дагерионе, и они во многом совпадают с тем, что мы открыли. К сожалению, у моего патрона были влиятельные недоброжелатели, которые, в конце концов, сумели его дискредитировать и осрамить на весь Геалар. Вместе с Лемье, как его ученику, доля помоев досталась и мне. Последующие десять лет я провел в провинциальном институте в должности преподавателя истории и кое-как сводил концы с концами. За все это время я не получил ни единого аурена на исследования, ни разу не был в научной экспедиции, ни одна моя статья не была напечатана, - Мориоль сжал кулак и, казалось, жалел, что рядом нет врага, которого можно ударить по ненавистной физиономии. - О-о, потом обо мне вспомнили, - зло усмехнулся он. - Когда нашли этот схрон Древних и поняли, что сами не смогут сделать там ни шага, не провалившись в яму! Лемье уже умер, но остались его ученики, а я был ближе к профессору, чем кто-либо другой, у меня хранилась большая часть его трудов и записей. В общем, меня выдернули из забвения, но я-то ничего не забыл!

Геаларец замолчал, переводя дух. Злость на его лице сменилась растерянностью, как будто он сам удивился собственной вспышке. Ученый прикрыл глаза, вдохнул и медленно выдохнул, пытаясь вернуть контроль над своими эмоциями.

- В общем, - завершил он, - я не считаю, что я кому-либо на Геаларе чем-либо обязан, коммодор Тагати. Кто-то назовет меня предателем, но мне нет до этого дела. Всегда придерживался мнения, что любые обязательства должны соблюдаться обеими сторонами. Вульгарно говоря, если некая дамочка наставляет супругу рога при любой возможности, едва ли она вправе устраивать сцены ревности, застав его с посторонней девицей. Вы думаете иначе, коммодор?

- Я не женат, - сухо ответил Тагати. - Вернемся к делу. Итак, вы наладили контакт с... разумом корабля, - коммодор не придумал более подходящего названия, хотя мысль о том, что у корабля может быть свой разум, казалась невероятной. Фантастической, как выразился Мориоль. И правда, такое скорее уместно в дешевых бульварных романах.

- Наладил контакт - сильно сказано, - поправил геаларец. - Я сейчас похож на человека, от рождения глухого, который пытается научиться играть на арфе. Я могу дергать струны, но не слишком-то представляю себе последствия. Однако... - Мориоль замешкался.

- Однако что? - подстегнул Тагати.

- Однако у меня появляется впечатление, что корабль - только часть некой... сети обмена информацией, если угодно. Вероятно, все тайные базы и лаборатории, которые Зенин возвели на Дагерионе, объединены в общую систему. Связаны между собой, но система эта по какой-то причине рассыпалась. Прекратила функционировать. Возможно, Зенин разрушили ее намеренно, или же это была некая естественная катастрофа, поломка - что угодно. Но, возможно, возрождая корабль, мы... восстанавливаем и эту сеть, хотя бы отчасти.

- Ну, и?.. - спросил Тагати. - Что это значит?

- Это значит, что мы начинаем дергать все струны разом, не слыша получившейся какафонии, - хмыкнул ученый. - Образно говоря. Касаемо же практического смысла... возможно, я смогу установить местонахождение всех объектов Зенин, сколько их есть на Дагерионе. Всех, коммодор.

Ису Тагати постарался скрыть возбуждение.

- Вы обещаете многое, Мориоль. Надеюсь, это не пустые слова.

Геаларец обиженно поджал губы.

- Можете сомневаться, Тагати. Но до сих пор, заметьте, я вас не подводил. Я сделаю то, что вы ждете от меня. Буду дергать те струны, какие вы прикажете. А что за музыка из всего этого получится... это уже не моя забота. Об этом вам надо беспокоиться, коммодор.

Лакрейн.

Из распахнутых окон таверны "Шиванзи" открывался неплохой вид на порт - по правде, это было единственное достоинство заведения. Десятки небольших деревянных суденышек покачивались на волнах, и лес мачт с наклонными длинными реями возвышался над набережной. Простые фелуки, обычные кораблики местных рыбаков. Здесь располагался рыбацкий квартал, что можно было понять не только по виду кораблей в порту, но и, к сожалению, по запаху.

Арио Микава заказал местный сараг - дешевое крепленое вино - но пить не собирался. Зато его собеседник воздерживаться не стал - взял глиняную кружку и ополовинил двумя большими глотками. Его лицо, украшенное жиденькими усами и длинной узкой бородой, казалось слишком бледным для ивирца. Пальцы левой руки выбивали частую дробь по крышке стола. Старик заметно нервничал.

- Нет причин для беспокойства, - заверил его Микава. - Если бы кто-то мог следить за нами, я не назначил бы встречу здесь. Вы хотели мне что-то сообщить? Я слушаю.

Ивирец поставил кружку на стол и слегка подался вперед.

- Господин иль-Кедам тайно встречается с некоторыми высокопоставленными особами. Среди них Кифар иль-Мадаат, Умиад ай-Салук и усти-гинель иль-Дамаэзи. Их встреча произошла вчера в загородной усадьбе господина иль-Кедама.

- Как интересно... - вполголоса произнес Микава.

Агинарриец недобро улыбнулся. Все трое, упомянутые собеседником, были влиятельными людьми и состояли в свите султана. Генерал иль-Дамаэзи пользовался авторитетом в армейском командовании. Умиад ай-Салук состоял в дальнем родстве с правящей династией. Кифар иль-Мадаат - крупный чиновник из казначейства. И теперь иль-Кедам решил свести их вместе. Наводит на размышления.

- Вы не знаете, о чем шел разговор?

- Нет. Но мне удалось узнать, что они планируют новую встречу.

- Когда? - насторожился Микава.

- Достаточно скоро.

- Кто будет на встрече?

- Все, кого я упомянул, и еще некоторые люди. Я не знаю, кто.

- Хорошо, - кивнул агинарриец и небрежным движением бросил на стол обрывок бумаги. - Вот, возьмите.

Внутри был чек на предъявителя. Цифра в графе "сумма" стояла весьма внушительная, но шпион сполна отрабатывал свою плату. Благодаря ему Арио Микава имел возможность следить за ненадежным союзником. Разрабатывая план, Микава привык предусматривать все мелочи. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы вычислить шпионов, которые приставил к нему иль-Кедам. В свою очередь, он завербовал нескольких человек в свите ивирского бея, будучи уверен, что тот разоблачит их. Так и получилось. Это успокоило иль-Кедама, и тогда Арио Микава начал искать людей, от которых "союзник" не ожидал предательства. И, разумеется, нашел.

- Как только узнаете дату, сообщите мне, - велел капитан. - Теперь идите.

- Я все сделаю. Да пребудет благословение Всевластного с вами, - ивирец поклонился и покинул заведение.

Микава выждал несколько минут и вышел следом. Новости были тревожные. Иль-Кедам ставил превыше всего собственную выгоду, и он был достаточно умен, чтобы понять: у Ивира нет шансов в войне. Бей охотно брал деньги у агинаррийцев, пока сотрудничество с ними не было для него слишком опасно, но, как знать - не решил ли подстраховаться, вступив в сговор с ксаль-риумцами?

Султан Ажади, выполняя обещание, отбыл на Янгин, дабы вдохновить свои войска на бой. Сегодня он уже прибыл на остров и произносит речи перед солдатами и моряками. Н-да. Превосходный способ дать врагу понять, что и когда ты собираешься сделать, но Ажади и не собирался скрывать свои намерения. Он жаждал столкновения лоб в лоб, открытого боя. Имперского префекта принца Каррела, вероятно, это также устраивало.

Шансы победить у ивирцев невелики. Султан этого не понимал - вернее, не желал понимать - а префект Дэвиан Каррел, конечно, понимал. И господин иль-Кедам тоже понимал, что, потерпи Ажади Солнцеподобный поражение, его военная слава померкнет так же быстро, как и взошла. Ивирцы никогда не отличались постоянством. После Анлакара многие проклинали султана, тому пришлось даже вводить в город полки Блистательной Гвардии, чтобы утихомирить недовольных. Успех у Кехребара, безусловно, прибавил Ажади Восьмому популярности у подданных, но если предстоящая битва будет проиграна, эта популярность так же легко сойдет на нет.

Похоже, иль-Кедам решил сыграть сразу на двух полях. Сотрудничество с Агинаррой было выгодно ему. Но не менее выгодно - заключить сделку с Ксаль-Риумом: помочь имперцам свергнуть Ажади в обмен на неприкосновенность и, разумеется, щедрую плату. Среди ивирских вельмож достанет тех, кто готов занять трон султана, пусть даже в качестве ксаль-риумского ставленника. Тот же Умиад ай-Салук не упустил бы своего шанса, а со стороны имперских властей это будет умный ход: избавиться от Ажади и посадить на трон своего ставленика. Ничего удивительного, если ксаль-риумские агенты вышли на иль-Кедама, а может, и наоборот - тот первым вступил в переговоры с людьми Императора Велизара.

"Впрочем, - задумался Микава, - это может быть даже кстати. Если Ажади проиграет, ему нужны будут виноватые. И если султан узнает, что некто пытается договориться с ксаль-риумцами за его спиной, гнев его будет воистину ужасен. Тем лучше: иль-Кедам, возможно, сам сделает за меня то, что сделать необходимо".

ГЛАВА 15

Линейный крейсер "Императрица Мегара". 14 Лета.

- Новые донесения от воздушных разведчиков, - доложил субпрефект Селио Вейкар, командующий дивизионом линейных крейсеров Западной эскадры. - Султанский флот обнаружен в квадрате 34-55.

- Они несколько изменили курс ночью, - констатировал Дэвиан Каррел. - Довернули к западу.

- Хотят сбить нас с толку? - предположил Вейкар.

- Нет, наши разведчики в любом случае их обнаружили бы. Ивирцы понимают, что не могут подойти к Кехребару скрытно.

Не нужно было даже смотреть на карту. Флот Ажади Солнцеподобного, покинув порт Эльмас на Янгине, двигался к Кехребару. Имперские самолеты - "Аданы" и гидропланы-разведчики - следили за его продвижением. Ночью ивирцам удалось временно скрыться из виду, но с рассветом их флот вновь был обнаружен. Правда, как и отметил Дэвиан - несколько западнее, чем следовало ожидать, двигайся они по идеальной прямой. Зачем-то дениз-паша Савад иль-Абри, командующий султанским флотом, решил изменить курс.

- Ивирцы не пытаются застать нас врасплох, - сказал Дэвиан. - Они хотят прямого столкновения. Вернее, того хочет Ажади.

- Его речь была очень эффектной, - с намеком на усмешку заметил Вейкар. - Ажади дал много обещаний, но что будет, если он их не выполнит?

- Очевидно, он в себе слишком уверен.

Султан посетил Янгин позавчера - благословить свое воинство на решительный бой с ненавистной Империей. Его речь транслировалась всеми радиостанциями; разумеется, слушали ее и на Кехребаре. Ажади Солнцеподобный действительно выражался эффектно, субпрефект подобрал хорошее определение. Султан призывал своих подданных на последний, решающий бой с агрессорами с континента. Он повторил свою клятву не опускать оружия, пока враги не будут изгнаны из Ивира, для чего нужно последнее, отчаянное усилие. Помимо прочего, Ажади повелел не знать жалости не только к ксаль-риумцам, но и к трусам из числа собственного народа, которые предпочли достойной гибели в битве жизнь под имперским ярмом. Всякий, кто не пожелает с оружием в руках защищать свою землю, был объявлен предателем и врагом Ивира, и священный долг верных подданных султана и слуг Всевластного - истреблять таких, не зная пощады. Вероятно, Ажади Восьмой надеялся, что, при высадке ивирских войск на Кехребаре, этот призыв заставит гражданское население встать на их сторону.

На другой день султанский флот покинул Янгин, не делая тайны из своего выхода. Ажади словно намеренно вызывал ксаль-риумцев на бой. Дэвиан, поднявший флаг префекта на "Императрице Мегаре", выжидал. Пусть ивирцы приходят сами, это было ему на руку. Главные силы флота - "Мегара", "Тарсис", крейсерский дивизион и эсминцы - он разместил несколько южнее Кехребара, прямо по курсу неприятеля. Пусть бросятся на добычу, как догран, заметивший раненую капрелу. "Император Мартеллан" и второй дивизион легких крейсеров Дэвиан расположил восточнее Кехребара. В нужный момент оба отряда двинутся вперед и соединятся незадолго до встречи с ивирцами. Наконец, "Тамария" с эскортом держалась в стороне от линейных сил. Ее задача - воздушная поддержка. Помимо шестидесяти самолетов с авианосца, Дэвиан располагал тридцатью истребителями "Сейкер" и двадцатью легкими скоростными бомбардировщиками "Сагита", которые базировались на наспех восстановленном кехребарском аэродроме. И, наконец, шестью десятками "Адан".

Наиболее оптимистичные расчеты не оправдались, караван транспортных судов все еще ждал на рейде Эльмаса. Но Дэвиан и не надеялся на такую удачу - не все ивирцы подобны султану или его дядюшке капудан-паше. Жаль, конечно, что до начала войны того так и не освободили. Быть может, тогда бы во главе ивирской флотилии вновь стоял бы он. Это облегчило бы задачу.

Военный флот из тридцати кораблей приближался к Кехребару; Дэвиан готов был встретить его с четырьмя десятками вымпелов. Основу сил султана составляли "Така-Джалет" и "Мизрак-Сайши" - в прошлом "Тэнго" и "Мисагири". Линейные крейсеры типа "Фунсаи" - одни из лучших представителей своего класса, но уже устарели. Они не участвовали в Северной Войне, как и "Мегара" с "Тарсис" - оба спущены на воду в шестнадцатом году. Тридцать две тысячи тонн водоизмещения, скорость около тридцати узлов, восемь 360-миллиметровых орудий главного калибра и довольно приличное бронирование. Серьезный противник - на самом деле, Дэвиан трижды подумал бы, прежде чем вступать с ними в бой, имея в своем распоряжении только линейные крейсеры из дивизиона субпрефекта Вейкара. "Мегара" и "Тарсис" - почти ровестники "Фунсаи", но у "агинаррийцев" есть весомое преимущество: они исключены из состава Объединенного Флота и проданы Ивиру лишь недавно, и за время службы на севере успели пройти серьезную модернизацию. Агинаррийцы, вероятно, усилили их бронирование - особенно палубное - что дает ивирцам преимущество в бою на дальней дистанции - а новые турбины обеспечат и превосходство в скорости над ксаль-риумскими линейными крейсерами. "Мегара" и "Тарсис" не проходили модернизаций - Империя, выигравшая Северную Войну, не была связана никакими ограничениями в строительстве флота, что позволяло не держать в строю устаревшие корабли, заменяя их новыми. "Мегару" и "Тарсис" ждала разделка на металл или переоборудование в авианосцы по образцу "Тамарии", но когда ивирцы начали покупать у агинаррийцев старые линкоры, Император Велизар III ответил на это, не мудрствуя лукаво - усилил Западную эскадру несколькими кораблями, списанными из состава Северного Флота. В Палатиане предполагали, что этого будет довольно, чтобы, в случае войны, задержать численно превосходящий ивирский флот, пока не прибудут подкрепления с востока или с севера.

В общем, не будь у Дэвиана Каррела "Мартеллана" и "Тамарии", перевес в силах был бы на стороне ивирцев. Неудивительно, что Ажади рискнул. Удалось ли обмануть султана с "уводом на ремонт" линкора Восточного Флота или нет, Солнцеподобный счел, что лучшего момента для контрнаступления не будет. В чем-то он даже был прав: Верховный Штаб в Палатиане уже всерьез обсуждал возможность переброски в Ивир Второй Эскадры Северного флота под командованием Магистра Себастьена Арина, а это еще шесть линкоров и два авианосца. Император Велизар был в ярости, господа Магистры в столице поняли, что в любой момент могут слететь с кресел, и засуетились. Действительно, если Ажади Восьмой хотел что-то предпринять, не дожидаясь, пока Империя оправится от удара, он мог сделать это только сейчас.

- Итак, - вернулся к разговору Дэвиан. - Почему они все-таки довернули западнее? В этом нет никакого смысла. Обойти нас они все равно не смогут, но...

Он все-таки прошел к расстеленной на столе карте. Здесь черным карандашом были нанесены знаки, обозначающие позиции ксаль-риумского флота, а красная линия отмечала курс ивирцев. Дэвиан отыскал квадрат 34-55.

- Получается, они отклонились западнее миль на шестьдесят. Бессмысленно. Если только, - предположил префект Западной эскадры, - ивирцы не хотят держаться поближе к собственному аэродрому.

Проклятый аэродром его беспокоил. Обнаружить его так и не удалось - как будто он был невидим. Ивирцы - вернее, конечно, северяне - проделали большую работу по маскировке. Они не поднимали в воздух самолеты, не нарушали режим радиомолчания. Не делали ничего, что могло бы выдать их местоположение. Как и все остальное, аэродром явно решили приберечь для решающего боя, и этот момент уже близился.

- Если ивирцы пойдут дальше тем же курсом, - продолжал Дэвиан, - наша встреча состоится примерно... здесь, - он потянулся за карандашом и сделал небрежную отметку. - В таком случае, ближе всего - вот эта группа островов. Метмер, Камзи, Шева. Здесь, очевидно, и надо искать.

- Но мы уже проверяли эти острова. Ничего не обнаружено.

- Значит, плохо искали, - отрезал Дэвиан. - Мы снова направим туда самолеты. Попробуем спровоцировать ивирцев. Кроме того, необходимо предостеречь "Тамарию". Они слишком близко к этим островам, - префект ощутил досаду на самого себя. "Красотку Тар" он разместил неудачно, в пределах досягаемости вражеской авиации. Но, пока ивирцы не изменили курс, невозможно было предсказать, где скрыт аэродром. Метмер, Шива и Камзи казались не самыми вероятными целями. Знал бы, где упасть...

Дэвиан Каррел поднял трубку телефона внутренней связи, чтобы передать новые распоряжения в радиорубку.

Остров Метмер.

Сидя за столом в импровизированном "штабе" прямо под открытым небом - вернее, под маскировочной сетье - Юкио Като наносил на карту, размеченную пронумерованными квадратами, отметки вражеских кораблей. Радиостанции на Метмере работали на прием, получая все новые сведения. Четыре десятка гидропланов-разведчиков - все, сколько было в Ивире - обеспечивали операцию. Некоторые - переоборудованные из гражданских летающих лодок "Хакусо" с большой дальностью полета - поднялись в воздух от Янгина. Другие были заранее перемещены к мелким островам вокруг Кехребара, замаскированы и ждали своего часа. Господин Симамура не одобрял намерение султана Ажади атаковать имперцев на острове - Агинарре нужны были не героические сражения, а затяжная, изнурительная война. Но, коль скоро отговорить владыку Ивира не удалось, Симамура позаботился о том, чтобы ивирцы получили шанс если не победить, то хотя бы нанести врагу максимальные потери. Организация надежной воздушной разведки была одной из принятых мер. Ксаль-риумцы имели возможность постоянно следить за султанским флотом, но и ивирцы наступали не вслепую.

- Шен! - позвал Като.

Лейтенант Шен Лио, джангарец, приблизился и встал перед столом.

- Новости, командир?

- Один из наших самолетов обнаружил "Императрицу Тамарию". Вот здесь, - Юкио Като сделал очередную отметку цветным карандашом. Идет курсом зюйд-ост.

- Недалеко от нас, - заметил Лио. - Говотятся атаковать? Догадались?

- Или, наоборот - не догадываются, - ответил Като. - Хм... Всего-то сто сорок миль.

- Мы атакуем? - хладнокровно спросил джангарец.

- Не так быстро, - возразил Като. - Я еще не уверен. Это может быть западня.

На "Тамарии" может быть до семидесяти самолетов. Здесь, на Метмере - девяносто два, но из них большинство - сильно устаревшие, включая бипланы-бомбардировщики образца еще двадцатых годов. Всего восемь современных анадриэльских истребителей "Фаэтта" и еще несколько "Раймеев" последних модификаций - лучшее, что было у ивирцев, и они проигрывают "Сейкерам". Численный перевес сводится на нет качественным превосходством ксаль-риумской авиации. А если вспомнить про аэродром на Кехребаре и "Аданы" с Анлакара, то и численный перевес пропадает.

Юкио Като понимал, что аэродром на Метмере существует только до тех пор, пока ксаль-риумцы не знают о его местонахождении. Один налет тяжелых бомбардировщиков - и его не станет. Поэтому, после нескольких вылетов в первые дни, Като свернул активные действия. На Метмер спешно перебросили дополнительные аэропланы, после чего вся жизнь на аэродроме замерла. Самолеты ждали, скрытые под маскировочными сетями. Летное поле вновь закрыли полосами искусственной травы. Персонал аэродрома, переодевшись под простых крестьян и рыбаков, колупался на полях и забрасывал в воду сети. Не раз над Метмером проносились самолеты с черно-золотыми полосами на крыльях. Некоторые задерживались и нарезали круги, но потом улетали восвояси. Меры по маскировке оказались эффективны - Като и его люди могли гордиться собой. И все же, постепенно напряжение нарастало. Видеть имперские самолеты в небе и ждать - как скоро на смену одиноким разведчикам придут полчища бомбардировщиков - действовало на нервы всем. Пилоты-агинаррийцы хорошо владели собой, но большинство летчиков, и весь обслуживающий персонал, были все же ивирцами, и выдержка не входила в число их достоинств. Като все труднее было держать их в узде. Ивирцы жаждали действия, так что капитан-лейтенант был рад, что, наконец, хоть что-то началось.

Он не хуже господина Симамуры понимал, что шансов на победу немного, но это не имело значения. Юкио Като готов был умереть, если так нужно во благо Сегуната, особенно, если удастся захватить с собой как можно больше ксаль-риумцев. Капитан-лейтенант Като ненавидел Империю. Его отец погиб в Северную Войну - погиб, так и не увидев своего новорожденного сына. Теперь пришло время платить по старым счетам. В порту Сафири он и его отряд уничтожили немало ксаль-риумцев, но этого недостаточно. Бомбить корабли в порту было легко - пришло время сразиться с врагом в настоящем бою. По правде, Юкио Като ощущал не меньшее нетерпение, чем большинство его подчиненных-ивирцев, просто лучше скрывал свои чувства.

И все же, сейчас он медлил с решением. "Императрица Тамария" казалась легкой мишенью. Уничтожить авианосец было очень важно - агинаррийцу это представлялось первоочередной задачей его отряда. Но что, если это все же западня? Быть может, ксаль-риумцы подставляются намеренно? Сообщение от самолета-разведчика было обрывочным и неполным, и больше тот на связь не выходил. Вероятно, его сбили, а тогда ксаль-риумцы знают, что их авианосец обнаружен.

- Никаких приказов от флота? - спросил он, и Шен Лио отрицательно мотнул головой:

- Ничего.

Като прикусил губу, задумавшись. Главные силы ивирцев отделяло от Кехребара еще не меньше трехсот миль. Флот префекта Каррела оставался в сотне миль к северу от острова и выжидал. Такими темпами, встреча произойдет через десять часов, ближе к вечеру. Или через пять, если имперцы двинутся навстречу противнику. Предполагалось, что Като начнет действовать, когда получит приказ от дениз-паши иль-Абри. В предстоящем бою главная задача авиации - защитить ивирский флот от имперских самолетов. Разгром, учиненный "Тамарией" отряду капудан-паши ай-Таллакара, иль-Абри не забыл. Потопить или вывести из строя ксаль-риумский авианосец было необходимо, и все же... Начав действовать, Като выдаст местоположение аэродрома, и ксаль-риумцы немедленно нанесут ответный удар. У ивирцев и агинаррийцев есть возможность только для одной атаки - лучше воспользоваться ей с максимальной выгодой.

Пока Юкио медлил, в стороне послышался шум. Кто-то закричал. Шен Лио обернулся, и его брови сошлись к переносице.

- Юкио, похоже, еще один ксаль-риумец!

- Демоны... - Като вскочил. - Проследи, чтобы никто не дергался.

Легко узнаваемый треск нарастал, и вскоре Юкио, укрывшийся в траншее, смог увидеть его источник. У самолета был заостренный нос, два двигателя над широко раскинутыми крыльями, а под крыльями - обтекаемые поплавки. Летающая лодка "Сван", ксаль-риумский самолет-разведчик. Такие уже не раз появлялись над Метмером, но до сих про, благодарению Риото, все обходилось благополучно.

Защитой аэродрому служили огромные маскировочные сети, растянутые на деревянных каркасах. Сверху эта конструкция выглядела, как холмистая долина - иллюзия была идеальной. Зеленые полотнища поверх взлетных полос также создавали видимость травянистого луга. Если смотреть сблизи, конечно, обман рассеивался, но с высоты, на которой обычно летали разведчики, заподозрить что-либо было очень трудно.

- Они знают, что мы где-то здесь... - пробормотал Като. Рядом с ним, сгорбившись в тесном окопе, пристально следил за имперским аэропланом ивирский подполковник Савани. Летающая лодка слегка накренилась, описывая круг в небе.

- Постойте, - насторожился Савани. - Посмотрите, капитан! Они, кажется, снижаются.

- Да, вижу, - кивнул Юкио.

Действительно, ксаль-риумский самолет пошел на снижение, промчался над головами Като и Савани и снова начал разворачиваться. Гул двигателей превратился в грокий рев, когда гидроплан снова прошел нод замаскированным аэродромом, на высоте не более тридцати-сорока метров. Могли они что-то увидеть? Не исключено...

Еще один круг, а затем "Сван" резко ушел вверх. Набирая высоту, он взял курс на север и вскоре скрылся из виду. Подполковник Савани выругался, помянув тысячу котуров:

- Кажется, они нас заметили.

- Или это только провокация, - возразил Юкио Като. - Они могли разослать несколько аэропланов, чтобы те покружили над наиболее подозрительными островами. Надеются, что мы выдадим себя.

- Может быть, - мрачно сказал ивирец. - Но что, если все-таки заметили? Они ударят сразу - с авианосца или с Кехребара. Через час-полтора они будут здесь. Если мы не успеем поднять самолеты...

- Вы правы, - неохотно согласился Като. - Похоже, нам не оставляют выбора, - так рисковать он не мог. Если погибать - то в бою! - Передайте мой приказ: начинаем. Цель - "Тамария". Я лично поведу ударную группу.

В течение нескольких минут воцарилась суета. Скрытность была отброшена. Завыли сирены. Техники спешили избавить взлетные полосы от огромных, тяженых полотен зеленой парусины. Другие тем временем выкатывали первые самолеты на старт. Машины были заправлены и снаряжены для боя зарании. Пилоты занимали места в кабинах. Как и прежде, никто не надевал парашюты. Победа или смерть, как провозгласил в своей недавной речи блистательный султан Ажади Солнцеподобный.

Самолеты поднимались и кружили над аэродромом, пока вся ударная группа не была в воздухе. Восемь истребителей "Фаэтта", двенадцать "Раймеев", восемнадцать пикировщиков "Дайбингу" и пятнадцать каннивенских бипланов "Айсштарне", несущих под фюзеляжем восьмисоткилограммовые торпеды. Еще двадцать "Раймеев" остались защищать аэродром, а прочие ударные самолеты пока останутся в резерве.

Наконец, выдерживая строй, воздушная армада взяла курс на северо-восток.

"Мегара".

- Префект, поступило сообщение! - доложил офицер-связист. - На Метмере обнаружена активность противника.

- Хвала Творцу, - пробормотал префект Каррел. - Все-таки они выдали себя. Значит, Метмер, - он взял карандаш, чтобы сделать еще одну отметку на карте.

Не самое очевидное место. Впрочем, не хуже других. Остров - неправильный треугольник километров восьми в поперечнике - был одним из множества маленьких клочков земли в ожерелье, опоясывающем Кехребар. Дэвиан прикинул расстояние от Метмера до "Тамарии". Вполне в пределах досягаемости, и некоторое время назад возле авианосца воздушный патруль сбил ивирский гидроплан-разведчик. Но, разумеется, время передать координаты "Красотки Тар" у ивирцев было. Капитан Норвет немедленно изменил курс своего корабля, надеясь сбить противника со следа, но если ивирцы предпримут атаку, вряд ли у "Тамарии" будет время затеряться.

- Передать на "Тамарию" - пусть готовятся обороняться. Вероятно, противник выбрал их целью. На Кехребар: сообщите координаты аэродрома. Приказ - немедленно поднимать в воздух все, что есть, и атаковать.

- Да, господин префект.

Как было у Анлакара, Дэвиан Каррел почувствовал, как спадает напряжение. Бой начинается, аэродром наконец-то обнаружен, а ивирский флот идет навстречу эскадре Дэвиана. Тем временем "Император Мартеллан" идет на соединение с главными силами. Ивирцы не отступят - не после громогласных заявлений султана. Ажади ждет, что его флот одержит победу или погибнет; отступления он не простит.

Через несколько часов вступят в бой главные силы флота. Но первая - и, возможно, главная - схватка предстоит "Красотке Тар".

Авианосец "Императрица Тамария".

Взмах белого флажка в руке сигнальщика. Двое техников из обслуживающего персонала убирают тормозные колоднки из-под шасси и отбегают в сторону, освобождая путь. Разбег - край полетной палубы быстро приближается, справа промелькнула и осталась позади надстройка с широкой, отогнутой вбок трубой. Колеса отрываются от палубы, и "Сейкер-марин" устремляется вверх следом за десятком своих собратьев, а позади уже разгоняется и взлетает новый истребитель.

Лейтенант Амадин Ролан обернулся, чтобы посмотреть на авианосец. "Красотка Тар" шла полным ходом, развернувшись против ветра, и тонкая струйка пара, который вырывался из отверстия в носу, стелилась по темной линии, нанесенной вдоль взлетной палубы. Ближе к корме в два ряда были выставлены оставшиеся "Сейкеры". Очередной самолет пополз вперед, и еще до того, как он поднялся в воздух, разбег начал следующий. Амадин очередной раз впечатлился работе команды авианосца: поднять все двадцать истребителей потребовало считанных минут. Тем временем стрелки уже заняли места у зенитных орудий, подносчики готовили снаряды для универсальных пушек и обоймы к зенитным автоматам. "Красотка Тар" готовилась к бою.

- Внимание, эскадрилья "Сфирани", - прозвучал в наушниках голос командира воздушной группы. - Ивирцы уже рядом. Приближаются с направления зюйд-вест. До полусотни самолетов. Всем быть начеку.

"Сейкеры" быстро набирали высоту. Силуэт "Тамарии" быстро уменьшался, и вскоре превратился в крошечную фигурку на пределе видимости, оставляющую за собой длинный белесый шлейф. Небо было достаточно ясным, немногочисленные облака почти не ухудшали видимость. Амадин Ролан пристроился в хвосте своего ведущего Кайрена. Он вертел головой по сторонам, ожидая увидеть ивирцев. Полсотни аэропланов? Серьезная сила, даже если это не самые новые машины. Похоже, будет жарко. Совсем не то, что на Инчи.

- Ну что, готовы, парни? - снова капитан. - Зададим ублюдкам жару! Помните Сафири! Им есть, за что заплатить!

"О да, - подумал Амадин. - Есть за что", - при мысли о том, сколько ксаль-риумцев погибло в кехребарском порту за одну ночь, у него внутри все переворачивалось. Ивирцы из абстрактного "противника" превратились в людей, которых он ненавидел. Но при этом Амадин Ролан не мог избавиться от ощущения, что кое-кто на "Красотке" воспринял катастрофу Восточного Флота с затаенным злорадством. Втихую звучали разговоры, что Матис Грант получил лишь то, на что сам нарывался. К счастью, так рассуждали очень немногие, и предпочитали не делиться своим мнением с остальными. Даже Кайрен, который не скрывал своей злости из-за того, что "Красотку Тар" отправили к Инчи, был потрясен тем, что случилось у Сафири в "Черный день". Когда поступил приказ перебросить "Тамарию" к Кехребару, это вызвало среди команды всплеск энтузиазма и ликования. Все горели желанием отомстить и готовы были истреблять ивирцев без намека на снисхождение. Не меньше радовались тому, что во главе имперского флота - или того, что осталось от флота после "Черного дня" - поставили принца Дэвиана.

Теперь, получив своевременное предупреждение, "Тамария" подняла в воздух все истребители. "Сейкеры", подобно хищным птицам, ждали на высоте, пока не появится добыча. Амадин удерживал свое место в общем строю и напряженно всматривался то в ярко-голубое небо над головой, то в зеленовато-синее полотно моря внизу, в ожидании, когда появится противник. До сих пор у него был всего один воздушный бой, в котором ивирские авиаторы показали себя не очень грозным врагом. Те ивирцы, с которыми пилоты "Тамарии" сражалсь в небе над Инчи, были смелы, но обучены не слишком хорошо. Однако налет на Сафири говорил сам за себя: здесь легкой победы не будет. Хотя есть разница между разгромом неподвижных мишеней в порту и открытой схваткой. Ивирцы решили расправиться с "Красоткой Тар"? Прекрасно - путь приходят, у ксаль-риумцев найдется, чем встретить их.

- Внимание всем! - снова напомнил о себе командир группы, терц-капитан Керро. - Противник приближается. Направление - юго-запад, высота - четыре с половиной тысячи.

Только теперь Амадин заметил далеко-далеко впереди и немного ниже крошечные точки. Их было много - десятки - и все двигались наперерез "Тамарии". Ивирцы? Должны быть они, больше тут просто некому оказаться.

По мере сближения самолеты вырастали, превращаясь из бесформенных пятнышек на пределе видимости в узнаваемые силуэты. Они шли строем - несколько шеренг, уступами, одна над другой. Бипланы и монопланы; Амадин распознал агинаррийские "Дайбингу", каннивенские бомбардировщики-торпедоносцы "Айзштаарне", анадриэльские легкие бомбардировщики "Аквиди". Все самолеты были устаревшими, так же, как на Инчи: султан, похоже, скупал все, что списывали из состава вооруженных сил Агинарры и Восточной Коалиции. Ролану даже вспомнилась карикатура в одной из ксаль-риумских газет, где Ажади Солнцеподобный был изображен в виде старьевщика, расхаживающего по домам с лотком, полным ржавых пушек и полуразвалившихся самолетов. Но старье не старье, а бомбы под крыльями аэропланов были вовсе не игрушечные, и пример "Императрицы Корнелии" ясно показывал, что бывает с авианосцем, когда небесные "гостинцы", начиненные интеритом, падают на его палубу.

Ивирцы двигались по прямой, выслеживая "Тамарию", ксаль-риумцы, разделившись на несколько групп, стали обходить их с востока, держась выше. Солнце слепило ивирцев, до поры маскируя "Сейкеры". Расстояние сокращалось быстро, вскоре можно стало различить большие желтые круги на крыльях, окаймленные красными кольцами, и надписи странной ивирской вязью на фюзеляжах некоторых машин. Похоже, нападающие еще не осознали опасность. Амадин прищурился, высматривая достойную цель...

В следующую секунду только милость Юнидеуса спасла ксаль-риумца от гибели. Неясное предчувствие заставило его обернуться - сверху стремительно пикировало что-то темное.

- Ивирцы выше! - выкрикнул Ролан в маску-микрофон, толкнул от себя рычаг управления, вдавил левую педаль горизонтального руля. "Сейкер" резко завалился на бок и вниз, а там, где самолет находился мгновение назад, прошли золотистые взблески трассеров. Почти вплотную - от силы метрах в десяти - промелькнул силуэт самолета с красно-желтыми опознавательными знаками. Ивирец атаковал как безумный, рискуя столкновением, а может, он на самом деле готов был протаранить врага. Стройные крылья, длинный фюзеляж и двигатель воздушного охлаждения, придающий самолету сходство с обрубленной сигарой. "Фаэтта", или "стрекоза", как ее чаще называли за тонкий силуэт.

Ивирец промчался мимо, все четыре крупнокалиберных пылемета в крыльях плевались огнем, но в кого он теперь стреляет, Амадин Ролан разобрать не успел. Вокруг моментально воцарился полнейший хаос: ксаль-риумские и ивирские самолеты кружились, обмениваясь пулеметными очередями. Кто-то уже летел вниз, отмечая свой последний путь дымным шлейфом; Ролан даже не понял, свой или враг был сбит. На прицел попал агинаррийский "Раймей", Амадин нажал на гашетку и дал короткую очередь из обоих пулеметов над мотором. Промазал, но кому-то повезло больше - неожиданно правая стойка шасси вместе с обтекателем отлетела в сторону, повалил дым, и "Раскоряка", оправдывая свое обидное прозвище, неуклюже завертелся в воздухе.

- "Сфирани", не лезте в петушиные бои! - рявкнул на подчиненных капитан Нэвис Керро. - Наша цель - ударные самолеты!

"Легко сказать!" - Амадин Ролан короткой очередью отогнал очередную "Стрекозу" с желтыми кругами, пытавшуюся сесть на хвост его ведущему, Кайрену. Мимо промчалась другая "Фаэтта" - ее крыло превратилось в лохмотья. Содрогнулся и ринулся вниз очередной "Раймей" с остановившимся винтом. Несмотря на потери, ивирцы дрались отчаянно, стараясь расчистить путь к цели для своих бомбардировщиков и торпедоносцев. Амадин мельком заметил далеко впереди, на синем полотнище моря, белую нить кильватерной струи - "Тамария" уже близко. Проклятье!

Затем, внезапно, прямо по курсу вновь оказался строй вражеских бомбардировщиков. Расстояние уже позволяло стрелять прицельно, и Кайрен сразу открыл огонь. Амадин, убедившись, что оба переключателя - пушки и пулеметов - стоят в положении "стрельба", вдавил гашетку. "Сейкер-Марин" задрожал от мощной отдачи, трассеры промелькнули в воздухе, и хвостовое оперение ближайшего "Дайбингу" мгновенно превратилось в жалкие ошметки. Самолет резко ушел вниз, а между тем Кайрен пропорол очередью крыло другому бомбардировщику.

Есть! Амадин Ролан позволил себе на мгновение отвлечься, чтобы проводить взглядом падающую жертву. Этот явно готов - первый на его боевом счету! Между тем к строю пикировщиков пробилось еще несколько "Сейкеров". Сразу два "Дайбингу" полетели вниз, пылая и дымя, а несколько резко отвернули в сторону. Черные цилиндры бомб отделились от захватов под фюзеляжами и бесцельно полетели в море - самолеты спешили избавиться от груза и выйти из боя. Их никто не преследовал - эти уже не опасны.

Оставшиеся ивирцы, однако, сохраняли плотный строй и огрызались очередями пулеметов, торчащих сзади из кабин. Амадин обстрелял еще один, зацепил, но не сбил, а затем ивирские истребители снова ввязались в бой, отвлекая ксаль-риумцев на себя. В какой-то момент лейтенант Ролан потерял из вида своего ведущего, и искать его было некогда - "Фаэтта" крепко села на хвост его "Сейкеру". Ролан сделал вираж, второй - безрезультатно. Ивирец нещадно жег боезапас, трассеры проходили вплотную к плексигласовому фонарю пилотской кабины, а некоторые пули находили цель. В левом крыли "Сейкера" уже зияло несколько отверстий. К счастью, самолет сохранил управляемость. Ролан внезапно, на пределе возможностей машины, ушел вниз - в пикировании "Сейкер" был много быстрее "Стрекозы". Это сработало - обернувшись, Амадин не увидел противника. Либо тот потерял его, либо ивирцем занялся кто-то другой из ксаль-риумцев. Он потянул рычаг, выводя самолет из почти отвесного пике, и стиснул зубы от перегрузки. В какой-то момент в глазах потемнело, но, к счастью, слабость сразу отступила. Амадин сглотнул. Его лицо было покрыто липким потом.

- Кайрен, не вижу тебя! - окликнул Амадин. - Ты жив?

- Жив, но слегка потрепан, - пришел ответ с небольшой задержкой.

Амадин перевел дух. Впереди уже повисло в воздухе несколько клочьев серого дыма - пушки "Красотки Тар" вступили в дело. Ролан начал набирать высоту, когда внезапно сбоку заметил несколько одномоторных бипланов. Каннивенские "Айзштарне" с подвешенными под брюхом длинными, темными сигарами - торпедоносцы! Пользуясь тем, что ксаль-риумские истребители связаны боем, самолеты прорывались к "Тамарии" и уже выходили на курс атаки.

- Даэмогос... - буркнул Амадин. - Внимание всем, это "Сфирани-10"! Три торпедоносца заходят на "Красотку", направление - восемь часов. Иду на перехват!

Рискуя попасть под заградительный огонь собственного авианосца, Амадин Ролан повел "Сейкер" на сближение. Три "Айзштарне" приближались к "Императрице Тамарии" с правого борта, выстроившись уступом; между машинами было не больше пятнадцати метров. Пользуясь превосходством в скорости и маневренности, Амадин быстро нагнал атакующих, заходя сзади, но и его быстро заметили. Расстояние сокращалось, левый в ряду из трех торпедоносцев впозлал в тройное кольцо коллиматорного прицела. Затем ксаль-риумец увидел, как взмахнул рукой, указывая в его направлении, стрелок хвостового пулемета. Он торопливо развернул свое оружие, у дульного среза часто-часто замигала бело-золотая звезда, но ивирец промазал, а в следующую секунду уже Амадин Ролан вдавил гашетку.

Резкий злой треск двух "Темпестов" над мотором был заглушен мощным "гранг-гранг!" автоматической пушки, стрелявшей через втулку винта. Залп ударил точно: Амадин увидел, как брызнули в стороны клочья обшивки. Отлетел оторванный пулемет, затем в воздухе промелькнуло нечто странное, темное и продолговатое. Рука, вдруг понял Амадин. Это оторванная рука. Снаряды попали прямо в стрелка и разорвали человека в клочья. Амадин Ролан почувствовал, как в горле образовался мерзкий ком, и судорожно сглотнул.

Лейтенант увел "Сейкер" вплаво-вверх, уходя из сектора обстрела пулеметчиков с двух других самолетов, сделал резкий разворот, готовясь повторить атаку, но в том уже не было необходимости. Один "Айзштарне" - тот, который подбил Ролан - клюнул носом и рухнул в воду, а два других отвернули в сторону. Торпеды отвалились от захватов под фюзеляжами и полетели вниз, но это не была атака: ивирцы поняли, что обречены, если немедленно не выйдут из боя, и, стремясь облегчить самолеты, скинули смертельный груз наугад.

Амадин повел самолет вверх, туда, где продолжался ожесточенный бой, и самолеты с красно-желтыми и черно-золотыми знаками различия метались среди разрывов зенитных снарядов. Уходящие торпедоносцы он не пытался преследовать - те не опасны, а врагов в небе было еще предостаточно.

150 миль к северо-востоку от острова Метмер.

Рвануло в опасной близости, и "Дайбингу" содрогнулся, как раненая птица. Юкио Като вцепился обеими руками в рычаг, удерживая самолет на курсе. Вокруг громыхало и вспыхивало, ревели моторы и трещали выстрелы. Подобного капитан-лейтенант не видел ни над Сафири, ни даже в небе Тэй Анга три года назад. Ксаль-риумцы защищали свой авианосец отчаянно и, к сожалению, успешно. Не похоже, что "Тамария" пострадала. Атакуй ее полноценная агинаррийская ударная группа, несомненно, имперцам пришлось бы тяжелее, но большинство пилотов Като были ивирцами. Их обучали долго, и они стали довольно хорошими летчиками, однако, увы, они все равно остались ивирцами. В свое время Юкио Като, направленный в султанскую армию в качестве воздушного инструктора, приложил много усилий к тому, чтобы его подопечные сравнялись с пилотами из Агинарры, но не преуспел. Как бы он ни старался, какие жестокие тренировки ни устраивал своим подопечным - чего-то недоставало. Като долго пытался понять, в чем тут дело, но, в конечном итоге, просто смирился. Должно быть, дело именно в том, что они ивирцы. Горячий народ, порой смелый до абсолютного безрассудства, жаль - с выдержкой и хладнокровием, которых требует воздушный бой, у них дела всегда обстояли скверно. Как и с упорством. Ивирцы могли проявить отчаянную храбрость и свирепость в стремительном натиске, но если не добивались успеха сразу, быстро теряли боевой дух.

В общем, бой складывался неудачно. Агинаррийцы делали, что могли, но было их мало, а пилоты-ивирцы стали легкой добычей для ксаль-риумцев. Пилоты Империи превосходили их выучкой, и "Сейкер-Марины" были много лучше и "Раймеев", и "Фаэтт". Юкио Като видел, как несет потери его группа. Один за другим самолеты с ивирскими опознавательными знаками срывались вниз и летели к воде.

Агинарриец выругался. Он не имел возможности следить за ходом боя, да и, в любом случае, не мог бы отдавать приказы: далеко не все устаревшие аэропланы были оборудованы рациями. Все, что он мог сейчас - вести свою эскадрилью из пяти пикирующих бомбардировщиков вперед, к "Тамарии", силуэт которой был уже отчетливо виден на синей водной глади. Белый шлейф кильватерной струи выгибался причудливым зигзагом - корабль постоянно менял курс, уклоняясь от атак. Оранжевые вспышки выстрелов вдоль бортов казались крошечными, как булавочные уколы.

Внезапно Шимицу, стрелок, вскрикнул:

- Юкио, "Сейкер" у нас на хвосте! - и тут же затрещал его пулемет.

Като немедленно увел самолет в сторону, уходя от пуль. Оглянулся - и верно, позади маячил ксаль-риумец. Воздушный винт слился в туманный диск, пушка и оба пулемета вспыхивали желтоватыми огоньками. Шимицу отвечал, разряжая диск пулемета, но огневая мощь была явно неравна. Истребитель не отставал, и через несколько секунд очередь прошила левое крыло "Дайбингу". Затем крупнокалиберные пули пробили плексиглас фонаря, невидимая смерть пожужжала над самой головой Като. Закричал Шимицу, и крик замолк одновременно со стрекотом пулемета. Юкио Като не стал оборачиваться - все было ясно и так. Бомбардировшик внезапно вильнул в сторону, из-под обтекателя мотора потянулась дымная струя, и брызнуло масло, пятная издырявленный пулями фонарь кабины.

Спасение пришло так же неожиданно, как и угроза. Откуда-то снизу вынырнула "Фаэтта" и разрядила пулеметы, пропоров брюхо "Сейкера" от крыльев до хвоста. Ксаль-риумский истребитель задымил и устремился вниз, а затем внезапно огромный сноп пламени поглотил его. Только теперь Като позволил себе обернуться. Разумеется, Шимицу было уже не помочь. Стрелок бессильно обвис на ремнях, его тело было навылет прошито пулями, и липкая кровь покрывала лицо и руки.

Като потянул рычаг управления, пытаясь выровнять самолет. "Дайбингу" послушался, но медленно, неохотно. Двигатель продолжал дымить, кабину наполнил мерзкий запах гари. За дымом и маслом, покрывающим фонарь, почти ничего было не разглядеть. Агинарриец заскрипел зубами от бессильной ярости. Все бесполезно. Он уже отлетался.

- Внимание, "Кулаки", это "Первый". Я подбит. Выхожу из боя. Атакуйте самостоятельно.

- "Первый", говорит "Кулак-2", - откликнулся лейтенант Синдзэн. - Понял вас.

Като дернул рукоять сброса бомбы. Ничего. Он попробовал снова - с тем же результатом. Захваты заклинило.

- Да чтоб вас всех!.. - прорычал капитан, сам не понимая, кого имеет в виду - ксаль-риумцев, ивирцев, Всевластного или Бога-Дракона Риото.

Самолет и так чудом держится в воздухе и едва слушается управления, двигатель может сдохнуть в любой момент, а теперь и это. Даже если удастся дотянуть до Метмера, садиться с бомбой - верный способ отправиться в Бездну верхом на огненном шаре. И нет парашюта.

Юкио Като повернул голову в направлении авианосца. "Императрица Тамария" продолжала маневрировать и отстреливаться. Похоже, атаки ивирцев по-прежнему не причиняли ей вреда.

- Ну, нет, - пробормотал агинарриец. - Так легко вы не отделаетесь...

Он вдавил педаль руля направления, и подбитый пикировщик нехотя послушался, начав разворот и обходя "Тамарию" по широкой дуге.

"Императрица Тамария".

Оставаясь в ходовой рубке на верхнем ярусе надстройки, прайм-капитан Садеф Норвет наблюдал за боем, разгоревшимся вокруг "Красотки Тар". Ивирцы отчаянно атаковали, а ксаль-риумцы прикрывали авианосец, который маневрировал на полном ходу и отстреливался из всех орудий. До сих пор оборонительные меры себя оправдывали - несколько бомб упали в воду довольно близко к "Тамарии", но прямых попаданий не было, и серьезных повреждений корабль не получил.

А ведь сегодня значимый день в истории военно-морских флотов всего Дагериона, неожиданно подумал капитан "Красотки". Впервые авианосец отражает атаку вражеских самолетов. Не так давно "Тамария" уже продемонстрировала свой большой наступательный потенциал у Анлакара; позднее и у Инчи она зарекомендовала себя грозным оружием, но в этом "Тамария" не была первой. Агинаррийский Объединенный Флот уже применял авианосцы - и весьма успешно, надо отдать северянам должное - в кампаниях против Айнелина десять лет назад и против Тэй Анга. Но впервые авианосец сам оказался в открытом море под атакой врага и должен бороться за жизнь. Уязвимость кораблей этого класса, увы, совсем недавно продемонстрировала "Императрица Корнелия" из Восточного Флота, что тоже было первой мрачной страницей в истории морских сражений. Несчастная "Кора" стала первым в мире авианосцем, подвергшимся атаке и получившим боевые повреждения.