Фермер 1: перерождение

Глава 20 Расставание

Катька пришла ко мне вечером, когда я сидел дома за столом, анализируя результаты недельных наблюдений за бактериальными настоями. За окном уже сгущались летние сумерки.

Она вошла без стука, как обычно, в легком ситцевом платье цвета спелой вишни, волосы распущены волнами по плечам. В руках плетеная корзинка, накрытая льняным полотенцем в красную клетку.

— Привет, ученый, — улыбнулась она, ставя корзинку на стол рядом с моими бумагами. — Принесла ужин. Жареная картошка с салом, огурчики соленые, молоко парное.

— Спасибо, Катя, — ответил я, не отрываясь от записей. — Очень кстати, с утра толком не ел.

Она начала накрывать на стол, доставая из корзинки чугунную сковороду, обернутую в газетный лист, банку с огурцами и глиняный кувшин с молоком. Запах жареной картошки с румяной корочкой и шкварками заполнил комнату.

— Витя, — позвала она, когда закончила с едой, — брось ты свои записи. Поужинаем, а потом… — она лукаво улыбнулась, — у меня для тебя сюрприз есть.

Я отложил карандаш, потер уставшие глаза. Действительно, пора делать перерыв. Цифры и формулы уже расплывались перед глазами.

Мы поели молча, Катька изредка поглядывала на меня из-под длинных ресниц. Картошка оказалась хрустящей снаружи и рассыпчатой внутри, огурцы в меру солеными, с укропом и чесноком. Молоко густое, сладковатое, еще теплое от коровы.

— А теперь сюрприз, — сказала Катька, когда мы закончили ужинать. Она встала, подошла ко мне сзади, положила руки на плечи, склонилась так, что я почувствовал аромат ее волос: полевые цветы и что-то пьянящее, женственное.

— Какой сюрприз? — спросил я, поворачиваясь к ней.

Вместо ответа она поцеловала меня, сначала нежно, потом все страстнее. Ее губы были мягкими и теплыми, с легким привкусом молока. Руки скользнули по моей груди, расстегивая пуговицы белой рубашки.

— Соскучилась, — прошептала она мне на ухо. — Целую неделю тебя почти не видела. Все с этими своими железяками возишься.

Я обнял ее, притянул к себе. Тело под тонким платьем было горячим и податливым. Она прижалась ко мне, и я почувствовал знакомое головокружение от близости этой удивительной девушки.

— Пойдем в спальню, — прошептала Катька, взяв меня за руку.

В спальне горела свеча в жестяном подсвечнике, мягкий свет плясал на стенах.

Она отстранилась, встала передо мной и медленно, не спеша, начала расстегивать пуговицы платья. Каждое движение полно грации, как танец. Ткань соскользнула с плеч, обнажив загорелое тело — высокую грудь с темными сосками, тонкую талию, соблазнительные изгибы бедер.

— Красивая же я? — спросила она, кокетливо повернувшись боком.

— Очень, — признался я, не в силах оторвать взгляд.

Она подошла ко мне, помогла снять рубашку, провела ладонями по груди. Пальцы были теплыми, ласковыми, оставляли за собой дорожки огня на коже.

— Сегодня я хочу быть особенной, — прошептала Катька, толкая меня на кровать. — Хочу, чтобы ты забыл обо всем на свете.

И она сдержала обещание. Той ночью Катька была невероятной, страстной, изобретательной, неутомимой. Она ласкала меня так, будто хотела запомнить каждый сантиметр моего тела. Ее губы и язык творили чудеса, доводя до грани безумия.

Когда мы наконец соединились, это было похоже на взрыв. Она двигалась надо мной с грацией опытной наездницы, контролируя каждое движение, каждый вздох. В мерцающем свете свечи ее тело казалось золотистым, волосы рассыпались по плечам темным шелком.

— Смотри на меня, — шептала она, качаясь в медленном ритме. — Только на меня. Забудь про все остальное.

Я смотрел, теряясь в глубине ее карих глаз. Мир сузился до размеров этой комнаты, до тепла ее тела, до ритма наших сердец.

Мы достигли вершины почти одновременно. Катька выгнулась дугой, вскрикнув так громко, что я испугался, не услышал ли Егорыч в соседнем доме. Потом упала мне на грудь, тяжело дыша.

— Я люблю тебя, — прошептала она в мою шею. — Сильно люблю.

Я промолчал, поглаживая ее спину. Слова любви застряли в горле. Было ли это любовью? Или просто страстью, физическим влечением к прекрасной девушке?

Мы лежали в тишине, слушая, как потрескивает свеча. За окном кричала ночная птица, а в траве стрекотали сверчки.

— Витя, — сказала вдруг Катька, приподнявшись на локте. — А давай поженимся?

Вопрос прозвучал неожиданно. Я почувствовал, как напряглись мышцы.

— Катя, мы об этом не говорили…

— А что тут говорить? — Она села на кровати, укрывшись простыней. — Мы же любим друг друга. Ты хороший мужик, я хорошая баба. Что еще нужно?

— Не все так просто, — начал я осторожно. — У нас разные интересы, разный образ жизни…

— Какой такой разный? — вспыхнула Катька. — Ты работаешь в совхозе, я тоже. Живем в одном поселке.

— Катя, ты же видишь, чем я занимаюсь. Эксперименты, исследования, отчеты. Это моя жизнь.

— А я что, не часть твоей жизни? — В голосе появились обиженные нотки. — Или я только для развлечения гожусь?

— Дело не в этом, — вздохнул я, садясь на край кровати. — Просто мы с тобой очень разные люди.

Катька резко встала, начала одеваться. Движения стали резкими, злыми.

— Понятно, — сказала она, натягивая платье. — Значит, деревенская дурочка только в постели нужна. А для серьезного разговора у господина агронома есть умные городские подружки.

— Катя, не говори глупости…

— Глупости? — Она повернулась ко мне, глаза сверкали. — Это ты глупости говоришь! Думаешь, я не понимаю? Месяц развлекался со мной, а теперь надоело!

— Ты все неправильно понимаешь, — попытался объяснить я. — Между нами была страсть, влечение, но не любовь.

— Ах вот как! — Катька схватила с пола туфли, сунула ноги. — Значит, страсть! А я-то думала… — Голос дрогнул.

Она направилась к двери, но на пороге обернулась:

— Знаешь что, Виктор Алексеевич? Найду себе мужика попроще. Который не будет на мне эксперименты ставить, как на своих железяках!

Дверь хлопнула, и я остался один в комнате, освещенной догорающей свечой. За окном громыхнул далекий гром, надвигалась гроза.

В следующие дни мы с Катькой старательно избегали друг друга. Я видел ее издалека, то у коровника, то в поселковом магазине, но она демонстративно отворачивалась, делая вид, что не замечает.

Работа поглощала меня с головой. Бактериальные настои показывали отличные результаты, растения на загрязненных участках крепли с каждым днем. Но вечерами, оставшись один в пустом доме, я думал о Катьке, о ее смехе, о тепле ее тела, о том, как она напевала, готовя ужин.

Может быть, я поступил жестоко? Может, стоило попробовать построить с ней отношения? Но здравый смысл подсказывал, что мы слишком разные. Она хотела простого семейного счастья, а у меня были другие планы, другие амбиции.

Недели через две я случайно встретил Катьку возле клуба. Она стояла рядом с молодым трактористом Мишкой Вороновым, парнем лет двадцати пяти, румяным, широкоплечим, с густыми русыми усами и открытой улыбкой.

Мишка что-то рассказывал, размахивая руками, а Катька смеялась, звонко, беззаботно. На ней было новое платье, голубое в мелкий горошек, волосы аккуратно заплетены в косу с лентой. Выглядела она счастливой.

— Привет, Виктор Алексеевич, — поздоровался Мишка, заметив меня. — Как дела на экспериментальных участках?

— Хорошо, — ответил я. — Растения прижились, развиваются нормально.

— Слышал, чудеса творите! Мертвую землю оживляете! — восхищенно сказал тракторист.

Катька стояла рядом, опустив глаза. Щеки слегка порозовели, но держалась она спокойно.

— Ну, нам пора, — сказала она наконец. — Мишка обещал в кино сводить. Показывают «Любовь и голуби».

— Интересный фильм, — кивнул я. — Хорошего вечера.

Они пошли к зданию клуба, где размещался кинозал. Мишка обнял Катьку за талию, она прижалась к нему. Смотрелись они естественно, гармонично, молодая пара, у которой все впереди.

Я проводил их взглядом, чувствуя странную смесь облегчения и легкой грусти. Облегчения, потому что все разрешилось само собой, без драм и скандалов. Грусти, потому что с Катькой уходила частичка тепла и простой человеческой радости.

После расставания с Катькой я с головой погрузился в работу. Успех с бактериальными настоями окрылил, но впереди стояли новые задачи.

Западный склон за Березовым оврагом оказался более сложным для обработки, чем ожидалось. Там лежали валуны размером с футбольный мяч и больше, наш террасообразователь с ними не справлялся.

Утром, обходя проблемный участок, я наткнулся на очередное препятствие. Каменная глыба серого гранита, почти кубической формы, торчала из склона как зуб. Высота около полуметра, ширина чуть меньше. Трактор с террасообразователем обходил ее стороной, оставляя необработанную полосу.

— Опять этот камень, — вздохнул Семеныч, слезая с ДТ-75. Механизатор снял засаленную кепку, почесал затылок. — Уже третий раз приходится объезжать. А взрывать жалко, рядом террасы свежие, повредить можно.

Я присел на корточки, осмотрел валун со всех сторон. Порода плотная, без видимых трещин. Лопатой не возьмешь, ломом тоже. А таких камней на склоне еще штук пятнадцать.

— Нужна более мощная машина, — размышлял я вслух. — Способная не только грунт перемещать, но и камни дробить.

— А как дробить-то? — поинтересовался подошедший Колька, в руках гаечный ключ на семнадцать. — Молотком что ли?

— Можно и молотком, — задумчиво ответил я. — Только большим. Механическим.

Идея начала оформляться в голове. Что если оснастить террасообразователь дополнительным рабочим органом — тяжелым молотом, способным разбивать камни? Принцип простой: подъемный механизм поднимает груз, потом отпускает его на препятствие.

— Семеныч, сколько весит наш террасообразователь? — спросил я.

— Без навески тонны полторы будет, — прикинул механизатор. — А с отвалом и рыхлителями под две тонны.

— Маловато для дробления камней. Нужен дополнительный груз, килограммов триста-четыреста.

Вечером я засел за чертежную доску, сколоченную из струганных досок и установленную у окна для лучшего освещения. Лист ватмана, закрепленный канцелярскими кнопками, покрывался линиями и размерами.

Основная идея — установить на раму террасообразователя поворотную стрелу с грузом на конце. Стрела должна подниматься гидроцилиндром, затем резко опускаться под действием собственного веса и груза. Энергии удара хватит для разрушения камней средней твердости.

Но где взять гидроцилиндр нужной мощности? В совхозе такого оборудования не было. Да и заказывать в районе долго и дорого.

Пришлось отправить гонцов в Барнаул. Расстояние от районного центра до Барнаула составляло полтораста километров, что требовало поездки на целый день на грузовике. Зато в Барнауле располагались Алтайский тракторный завод, и фабрики сельхозмашиностроения, склады «Сельхозтехники» и специализированные магазины запчастей.

К счастью, ребята нашли нужные детали на складах металлолома, расположенных за машинно-тракторными мастерскими. Это были огромные площадки, заставленные списанной техникой: тракторы без двигателей, комбайны с разобранными жатками, груды железа разных размеров и назначений.

Скоро я оказался обладателем гидроцилиндра от бульдозера Т-100 остался. Правда, штуцер оборван, но трубу можно заварить.

Цилиндр оказался именно тем, что нужно. Стальная труба диаметром двести миллиметров, длиной метр двадцать.

Внутри поршень с уплотнительными кольцами, снаружи шток диаметром восемьдесят миллиметров. Весила конструкция килограммов сорок. Поршень рабочий, бульдозер списали недавно, гидравлика еще работала.

Кроме цилиндра нашлось еще много полезного. Стальные листы толщиной десять миллиметров, для изготовления рамы. Труба диаметром сто двадцать, для стрелы молота. Подшипники разных размеров для шарниров и осей.

А еще мне достался противовес от экскаватора, килограммов сто пятьдесят. Он как раз подходил на роль ударного груза. Чугун тяжелый и прочный, при ударе о камень не разрушится.

Все найденные детали мы погрузили на тракторный прицеп и отвезли в мастерскую. Колька с Федькой помогали разгружать, с любопытством рассматривая странный набор железа.

— И что из всего этого получится? — поинтересовался Федька, пытаясь поднять чугунный противовес.

— Каменодробилка, — коротко ответил я. — Будет камни в щебенку превращать.

В мастерской пахло машинным маслом, металлической пылью и сваркой. У верстака, сколоченного из толстых досок, лежали инструменты: молотки разных размеров, зубила, напильники, штангенциркуль в металлическом футляре.

Первым делом я принялся за ремонт гидроцилиндра. Оборванный штуцер пришлось срезать болгаркой, зачистить торец и приварить новый, сделанный из куска стальной трубы.

— Герметичность проверить надо, — сказал Колька, наблюдая за сваркой. — А то под давлением потечет.

— Проверим, — кивнул я, снимая сварочную маску. — Накачаем воздухом, посмотрим.

Испытания прошли успешно. Цилиндр держал давление в десять атмосфер без видимых утечек. Поршень ходил плавно, без заеданий.

Следующим этапом стало изготовление рамы для крепления молота. Из стальных листов я вырезал две боковины трапециевидной формы, между ними приварил поперечины из уголка. Получилась жесткая конструкция, способная выдержать динамические нагрузки.

— А как эту штуку к террасообразователю прицепить? — спросил Федька, помогавший сваркой.

— На болтах, — показал я места крепления. — Сверлим отверстия в раме трактора, ставим накладки, стягиваем.

Самой сложной частью оказалось изготовление поворотной стрелы. Она должна была качаться в вертикальной плоскости, поднимаясь гидроцилиндром и опускаясь под собственным весом.

Из трубы диаметром сто двадцать миллиметров я отрезал кусок длиной два метра. Один конец заварил, просверлил отверстие под ось поворота. Другой конец оставил открытым, туда должен был войти шток гидроцилиндра.

— А груз как крепить будешь? — поинтересовался Колька, примеряя чугунный противовес к концу стрелы.

— Приварю площадку, на болтах закреплю. Чтобы при необходимости можно было снять или заменить на другой груз.

Площадку мы сварили из стального листа толщиной пятнадцать миллиметров. По углам просверлили отверстия под болты. Противовес тоже пришлось дорабатывать, сверлить ответные отверстия, нарезать резьбу.

Сборка заняла целый день. Сначала мы установили раму на террасообразователь, проверили совпадение отверстий. Потом смонтировали ось поворота стрелы, стальной стержень диаметром пятьдесят миллиметров на подшипниках скольжения.

— Подшипники смазать не забудь, — напомнил Федька, помогавший затягивать болты. — А то заедать будет.

— Обязательно. И защитные колпачки поставлю, чтобы грязь не попадала.

Гидроцилиндр закрепили на раме шарнирно, чтобы он мог поворачиваться при качании стрелы. Шток соединили со стрелой через проушину, приваренную к трубе.

— А управление как сделаешь? — спросил подошедший Семеныч. — С трактора должно быть удобно.

— Рычагом, — ответил я, показывая место установки. — Здесь поставим распределитель, от него тросик к рычагу в кабине.

Гидрораспределитель нашелся тут же, в мастерской, небольшой агрегат с четырьмя портами и ручным управлением. Мы подключили его к гидросистеме трактора через тройник, установленный в разрыв магистрали.

К вечеру конструкция была готова к испытаниям. Каменодробилка, как мы ее окрестили, выглядела внушительно.

Стрела длиной два метра с чугунным грузом на конце, гидроцилиндр для подъема, рама из стального листа. Общий вес добавки составил около трехсот килограммов.

— Завтра поедем на склон, испытывать будем, — объявил я, вытирая руки ветошью.

— А вдруг не сработает? — засомневался Колька. — Камни-то твердые.

— Сработает, — уверенно ответил я. — Энергии удара хватит. Я делал расчеты.

На следующее утро мы отправились на западный склон. Трактор с модернизированным террасообразователем выглядел необычно, торчащая стрела с грузом придавала ему сходство с каким-то фантастическим насекомым.

Первым испытуемым стал тот самый гранитный валун, который мешал проходу. Семеныч подогнал трактор, развернул его так, чтобы стрела оказалась над камнем.

— Поднимаем! — скомандовал я, дергая рычаг гидрораспределителя.

Цилиндр заработал с характерным шипением. Стрела медленно поднялась, груз завис над валуном на высоте полутора метров.

— А теперь опускаем, — сказал я и резко перевел рычаг в противоположное положение.

Цилиндр выпустил масло, стрела с грузом рухнула вниз. Удар получился оглушительным, чугунный противовес весом полтора центнера с высоты полутора метров обрушился на гранит.

Камень треснул пополам. Одна половина откатилась в сторону, другая осталась на месте, но уже с глубокой трещиной по всей поверхности.

— Работает! — восхищенно воскликнул Колька. — Как орех расколола!

— Еще разок, — предложил Семеныч. — Надо добить оставшийся кусок.

Второй удар довершил дело. Валун рассыпался на несколько фрагментов размером с кулак. Их уже можно убрать вручную или оттолкнуть отвалом.

— Теперь попробуем на другом камне, — сказал я, указывая на соседний валун поменьше.

Следующие полчаса мы методично дробили препятствия на склоне. Каменодробилка работала безотказно, раскалывая даже самые твердые породы. Главное точно навести стрелу и рассчитать силу удара.

— Мелкие камни за один раз разбиваются, — подводил итоги Семеныч. — Крупные за два-три удара. А совсем огромные можно по кускам долбить.

— И что самое главное, никакой взрывчатки не нужно, — добавил я. — Работаем точечно, соседние террасы не повреждаем.

К обеду мы расчистили участок склона площадью в полгектара. Теперь террасообразователь мог свободно проходить там, где раньше его останавливали каменные глыбы.

— А производительность какая получается? — поинтересовался подошедший дядя Вася. Старый механизатор с интересом рассматривал новую конструкцию.

— На дроблении камней минут пять на каждый валун, — прикинул я. — Но зато потом террасирование идет без остановок.

— Умно придумано, — одобрительно кивнул дядя Вася. — А главное, из металлолома сделано, денег лишних не потратили.

Вечером я сидел дома, записывая в блокнот технические характеристики новой машины. Каменодробилка показала себя с лучшей стороны, но конструкцию можно еще улучшить.

Например, сделать груз съемным, для разных камней нужна разная сила удара. Добавить направляющие, чтобы груз точнее попадал в цель. Предусмотреть защиту от отскакивающих осколков.

Но что важнее всего, принцип работал. Простая механическая система, использующая энергию падающего груза, справлялась с задачей не хуже дорогих промышленных установок.

За окном шумел ночной ветер, гнул ветки яблонь в саду. А на письменном столе лежали чертежи новой машины, еще одного шага к освоению мертвых земель.