Фермер 1: перерождение

Глава 25 Технический прорыв

Утром я проснулся от громкого стука в дверь. За окном еще серело предрассветное небо, но кто-то настойчиво барабанил кулаком по деревянной створке. Я накинул телогрейку цвета хаки и босиком прошел к двери.

— Виктор Алексеич! — взволнованный голос Кольки прорезал утреннюю тишину. — Беда! Террасообразователь сломался!

Я быстро оделся и выбежал во двор. Колька стоял возле своего мотоцикла «Минск», еще дымящегося от быстрой езды. Лицо парня было перепачкано машинным маслом, глаза блестели от волнения.

— Что случилось? — спросил я, застегивая пуговицы рубашки.

— Рама треснула! — выпалил Колька, размахивая руками. — Прямо пополам! Семеныч говорит, работать нельзя, развалится окончательно!

Мы помчались к западному склону на мотоциклах, Колька на своем, а я на «Урале». Ветер хлестал по лицу, но я торопился увидеть масштабы бедствия. Террасообразователь стоял посреди недоделанной террасы, а вокруг него собралась вся бригада.

Картина была удручающей. Основная рама машины, сварная конструкция из стального швеллера, дала трещину длиной почти в полметра. Металл разошелся от точки крепления гидроцилиндра каменодробилки до переднего узла навески. Еще немного, и вся конструкция развалится пополам.

— Вот, гляди, — мрачно сказал дядя Вася, указывая на трещину толстым пальцем в машинном масле. — Железо не выдержало. Я же говорил, что нагрузка большая.

Семеныч стоял рядом, снимая замасленную кепку и почесывая затылок:

— За ночь еще на сантиметр разошлась. К обеду совсем пополам развалится.

Я присел на корточки, внимательно осматривая повреждение. Трещина шла по линии максимального напряжения, там, где рама испытывала наибольшие нагрузки от ударов каменодробилки. Сварной шов не выдержал динамических нагрузок.

— А заварить нельзя? — спросил Федька, крутивший в руках электрод от сварочного аппарата.

— Заварить можно, — ответил я, поднимаясь с колен. — Но без усиления опять лопнет. Нужна принципиально другая конструкция.

Володя Семенов, молодой инженер с техническим образованием, внимательно изучал поломку. В руках у него был блокнот в твердой обложке, куда он зарисовывал схему повреждений.

— Виктор Алексеевич, — сказал он, не отрываясь от записей, — а что если сделать раму не цельной, а составной? Из нескольких секций, соединенных болтами?

— Объясни подробнее.

— Ну смотрите, — Володя начал чертить палочкой на утоптанной земле. — Вместо одной длинной балки делаем три коротких. Если одна сломается, остальные выдержат. А при ремонте можно заменить только поврежденную секцию.

Идея показалась здравой. Модульная конструкция действительно была надежнее монолитной, особенно в полевых условиях.

— Интересно, — согласился я. — А материал где возьмем?

— В мастерской лежит швеллер от списанного крана, — подсказал Федька. — Новый, только погнутый. Выправим, нарежем по размеру.

— Тогда за работу, — решил я. — Тащите машину в мастерскую. Будем не просто чинить, а модернизировать.

К полудню террасообразователь с помощью трактора доставили в совхозную мастерскую. Помещение, построенное еще давно, из красного кирпича, гудело от работы станков и сварочных аппаратов. Пахло машинным маслом, металлической стружкой и электросваркой.

В углу мастерской действительно лежала куча швеллера номер двенадцать, остатки от разборки башенного крана. Металл хорошего качества, только покоробился при транспортировке.

— Сначала выправим, — сказал Колька, примеряя трехметровую балку к верстаку. — Потом нарежем по полтора метра.

Федька разжег горн, кирпичную печь с мехами для разогрева металла. Уголь загорелся ярким пламенем, мехи захрипели под рукой кузнеца-любителя.

— Греть будем докрасна, — пояснил он, загружая уголь в горн. — Потом на наковальне молотом выправлять.

Работа закипела. Володя Семенов чертил на листе ватмана схему новой модульной рамы. Колька с Федькой выправляли покоробленный швеллер. Семеныч готовил сварочный аппарат, генератор переменного тока на базе трактора ДТ-54.

Дядя Вася курил в сторонке, время от времени подавая дельные советы:

— Болты ставь не меньше шестнадцатого размера. И шайбы гроверные не забудь, чтоб не раскручивались.

К вечеру заготовки были готовы. Три секции рамы, каждая длиной полтора метра, лежали на верстаке. Металл блестел свежими срезами, пах горячим железом и машинным маслом.

— Завтра начнем сборку, — сказал Володя, складывая чертежи в планшет из искусственной кожи. — А пока пусть металл остынет.

После ужина в столовой вся бригада собралась в мастерской. Работы на сегодня закончились, но никто не торопился домой. Федька принес радиоприемник «Океан» в потертом кожаном чехле и настроил на Всесоюзное радио.

— Сейчас спектакль будет, — объявил он, поворачивая круглую ручку настройки. — «Поднятая целина» по Шолохову. Мне нравится. Вы тоже послушайте, приобщайтесь к культуре.

Из динамика полились знакомые голоса артистов Малого театра, рассказывающие о коллективизации и освоении донских степей. Дядя Вася прикурил папиросу «Север» от горящей спички, Колька строгал деревянную ручку для слесарного молотка, Семеныч чинил электрическую дрель «Рубин» с красным корпусом.

— Слушай, Виктор Алексеич, — тихо сказал дядя Вася во время музыкальной паузы, выпуская дым через ноздри, — а ведь мы то же самое делаем, что и в радиоспектакле. Землю мертвую оживляем, технику новую придумываем.

— Только у нас без раскулачивания обходится, — добавил Володя Семенов, не отрываясь от чертежа модульной рамы, который дорабатывал при свете настольной лампы.

— Время другое, — философски заметил Семеныч, продувая стружку из разобранной дрели. — Теперь можно наукой заниматься, а не только классовой борьбой.

— А что, было время, когда нельзя было? — поинтересовался Колька, который не помнил довоенную жизнь.

— Было, сынок, было, — вздохнул дядя Вася. — Агрономов за буржуйское мышление сажали, если что не по-нашему предлагали.

Радиоспектакль создавал особую атмосферу. Голоса московских актеров смешивались со стуком молотков, скрипом напильников, тихими разговорами о прошлом и будущем. За окнами мастерской стояла прохладная, даже холодная летняя ночь, уже предвещающая осень с первыми заморозками, а внутри горела единственная лампочка под самодельным жестяным абажуром, освещая лица людей, увлеченных общим делом.

— А вы знаете, — сказал Володя, откладывая карандаш, — что сейчас в Америке фермеры тоже самодельные машины мастерят? Читал в журнале «Техника молодежи». Только у них это хобби, а у нас производственная необходимость.

— Да что американцы, — отмахнулся Федька. — У нас в деревне каждый мужик что-нибудь да изобретет. Вон дед Архип плуг улучшил, теетя Дуся доильный аппарат усовершенствовала.

Из радиоприемника доносились слова о том, как герои Шолохова поднимали целинные земли, и я невольно проводил параллели с нашей работой. Да, мы тоже боролись с мертвой землей, только не с дикой степью, а с промышленными отравами.

Спектакль закончился поздно, около одиннадцати вечера. Все стали расходиться по домам, но Володя задержался, дорабатывая чертежи при свете керосиновой лампы, электричество в мастерской отключали в десять.

— Завтра к обеду управимся, — пообещал он, сворачивая ватман в трубку. — Рама будет крепче прежней в два раза.

На следующее утро я пришел пораньше. Никого еще не было. Только у ворот послышался шум. Я выглянул посмотреть, кого принесло спозаранку.

Оказывается, к мастерской подъехал старенький «Москвич-412» пыльно-зеленого цвета с помятым крылом и треснувшим лобовым стеклом. Из машины с трудом выбрался мой коллега и можно сказать, начальник, пожилой мужчина в потертом синем костюме и кепке с кожаным козырьком, Михаил Семенович Токарев, главный агроном района.

— Здравствуйте, Виктор Алексеевич, — поздоровался старик, поправляя очки в тонкой железной оправе. В этот раз он разговаривал со мной гораздо лучше, чем во время первого знакомства. — Как у вас тут дела? Наслышан о ваших технических новшествах. Можно поглядеть?

Я показал ему сломанную раму и новые заготовки. Токарев обошел разложенные детали, время от времени что-то бормоча себе под нос и качая седой головой с проплешиной на макушке.

— А знаете, — сказал он наконец, доставая из нагрудного кармана другие очки, для чтения, — в тридцать седьмом году мне довелось работать с первыми тракторами ЧТЗ. Тоже все ломались, запчастей не было. Приходилось выкручиваться, как и вам сейчас.

Старый агроном достал из внутреннего кармана пиджака потертый блокнот в клеенчатой обложке и химический карандаш, начал набрасывать схему.

— Видите, здесь нагрузка максимальная, — он указал на место излома старой рамы. — В те времена мы делали так, ставили не одну толстую балку, а несколько тонких. Если одна лопнет, остальные выдержат.

— Интересная идея, — согласился я, изучая набросок, сделанный дрожащей, но твердой рукой. — Мы пошли примерно таким же путем.

— Это не идея, это опыт, — улыбнулся Токарев, обнажив золотые коронки на передних зубах. — Тридцать пять лет в агрономии. Я видел, как техника развивалась от деревянной сохи до комбайна «Нива». Надо просто не бояться экспериментировать и учиться на чужих ошибках.

Он направился к своему «Москвичу», покопался в багажнике среди мешков с картошкой и банок с вареньем, достал толстую папку, перевязанную тесемкой, с пожелтевшими от времени чертежами.

— Вот, возьмите, — сказал он, протягивая мне папку. — Чертежи самодельных орудий времен войны и сразу после нее. Может пригодится. Там и культиваторы из танковых траков, и сеялки из пулеметных лент. Все проверено практикой.

Я полистал чертежи, аккуратные карандашные рисунки на пожелтевшей чертежной бумаге, выполненные рейсфедером и линейкой. Инженерная мысль военного времени, когда каждый кусок металла был на вес золота.

— Спасибо, Михаил Семенович. Очень ценные материалы.

— А я посмотрю, как у вас дела идут с освоением земель, — сказал старик, доставая из машины трость с резиновым наконечником. — Если не против.

Токарев остался до вечера, с живым интересом изучая наши методы террасирования и очистки почв. В обед мы пригласили его в столовую, где Зинаида Петровна в белом переднике и косынке угощала гостя борщом со сметаной и пирожками с капустой.

— В наше время такой борщ только по праздникам варили, — говорил старик, прихлебывая из алюминиевой ложки. — А сейчас каждый день такое изобилие.

За обедом он рассказывал истории о довоенном сельском хозяйстве, когда каждый агроном был одновременно изобретателем и инженером от нужды.

— Помню, в тридцать девятом году у нас трактор единственный сломался накануне посевной, — вспоминал Михаил Семенович, отламывая кусок ржаного хлеба. — Коленвал треснул. Новый из Челябинска везти, месяц ждать. А время не терпит.

— И что делали? — поинтересовался Володя.

— Сварили из рельса! — засмеялся старик. — Кузнец местный, Петро Назарович, целую неделю колдовал. Ковал, калил, отпускал. И ведь проработал коленвал этот до самой войны!

После обеда мы продолжили сборку модернизированной рамы. Работа спорилась, каждый знал свое дело.

Володя размечал места крепления болтов, Колька сверлил отверстия дрелью, Федька нарезал резьбу метчиком, Семеныч подгонял детали по месту.

— Видите, какая получается конструкция, — объяснял я Токареву, показывая на собранную секцию. — Если одна балка треснет, остальные выдержат нагрузку.

— Умно придумано, — одобрил старый агроном. — А главное, ремонтопригодно. В поле любую секцию заменить можно.

К вечеру новая рама была готова. Три секции, соединенные болтами М16 с гроверными шайбами, выглядели гораздо солиднее прежней конструкции. Металл блестел свежей краской, Федька успел покрасить детали суриком от ржавчины.

— Завтра поставим на трактор, испытаем, — сказал Семеныч, вытирая руки ветошью, пропитанной соляркой. — Если выдержит, можно продолжать работы.

— Выдержит, — уверенно заявил Володя. — Запас прочности теперь в три раза больше.

На следующее утро мы установили модернизированную раму на ДТ-75. Работа заняла два часа, пришлось подгонять места крепления, регулировать навесное оборудование. Но результат оправдал ожидания.

Первый тестовый проход по каменистому склону машина выдержала без проблем. Рама не дрогнула даже при дроблении особенно крупных валунов. Модульная конструкция распределяла нагрузку равномерно, исключая концентрацию напряжений.

— Работает! — обрадованно воскликнул Колька, наблюдая за тем, как каменодробилка раскалывает гранитную глыбу размером с футбольный мяч. — И запаса прочности хватит на годы!

— Здорово Володя придумал, — признал дядя Вася, с уважением глядя на молодого инженера. — Башка работает.

К концу дня весть о модернизированном террасообразователе разнеслась по округе. К нам приехали представители соседних совхозов — «Рассвет», «Путь Ильича», имени Кирова. Все хотели посмотреть на новую конструкцию.

— А можно чертежи получить? — спросил главный инженер совхоза «Рассвет» Анатолий Петрович Лукин, мужчина лет сорока в очках и кепке с эмблемой «Сельхозтехника».

— Конечно, — согласился я. — Володя, покажите схему сборки.

Семенов развернул на капоте УАЗика чертеж модульной рамы, подробно объяснил принцип соединения секций, рассчитал потребность в материалах.

— А сколько это будет стоить? — поинтересовался агроном из совхоза имени Кирова.

— Материалы рублей на сто пятьдесят, — прикинул Володя. — Работа дня три-четыре. Если швеллер есть, то вообще копейки.

— Дешево, — признал Лукин. — У нас за один импортный плуг пять тысяч просят.

Вечером в конторе совхоза мы подводили итоги. Громов сидел за столом, покрытым зеленым сукном, изучая эскизы новой конструкции. На стене висел портрет Ленина в деревянной раме и календарь с видами Алтая.

— Получается, что поломка обернулась выгодой, — сказал директор, откладывая чертежи. — Машина стала лучше, а соседи заинтересовались.

— Иногда неудачи становятся толчком к совершенствованию, — согласился я. — Главное, не опускать руки.

— А что думаете насчет тиражирования? — спросил Володя. — Соседние хозяйства готовы заказывать такие рамы.

— Почему нет? — Громов встал, подошел к окну, за которым темнел октябрьский вечер. — Организуем небольшое производство в мастерской. И заработаем, и людям поможем.

— Нужно только оформить техническую документацию, — добавил я. — Чтобы все по ГОСТу было.

— Володя этим займется, — решил директор. — У него образование подходящее.

За окном зажглись огни в домах совхозных работников. Где-то играло радио, лаяли собаки, мычали коровы на ферме. Обычная деревенская жизнь, но в ней появилось что-то новое, дух технического творчества, стремление не просто работать, а совершенствовать свой труд.

— Хорошо, что молодежь не утратила интерес к изобретательству, — сказал на прощание Михаил Семенович Токарев, забираясь в свой потрепанный «Москвич». — В нашем деле без выдумки никуда. А то некоторые думают, что все уже придумано до них.

Старый агроном был прав. Техника развивалась не только в конструкторских бюро больших заводов, но и в скромных сельских мастерских, где люди каждый день сталкивались с практическими задачами и искали нестандартные решения.

Через неделю модернизированный террасообразователь полностью оправдал ожидания. Работы на западном склоне продолжились с удвоенной энергией. Машина легко справлялась с самыми сложными участками, дробила камни размером с арбуз, формировала ровные террасы.

— Вот это техника! — восхищался дядя Вася, наблюдая за очередным проходом. — Как танк рвет, все препятствия сминает!

А главное, что новая конструкция заинтересовала районное руководство. Климов лично приехал посмотреть на модернизированную машину, а потом предложил организовать показательные испытания для всех хозяйств района.

— Передовой опыт должен распространяться, — сказал первый секретарь райкома, осматривая террасообразователь. — Такие машины нужны всем.

Техническая неудача превратилась в маленькую победу. Сломанная рама стала поводом для создания более совершенной конструкции, которая могла принести пользу не только нашему совхозу, но и соседним хозяйствам.

Однако, на следующее утро ко мне опять позвонили, с просьбой о помощи.