Я слыхивал преданье, — пусть не видел сам, —
Как грозный вседержавного Крона сын[20]
Иксиона,[21] проникшего
К ложу бога,
К колесу прикрутить велел.
Но не слышал я и не видел я,
690 Чтобы столько мук человек терпел
От судьбы, как этот злосчастный муж.
Никому не строил козней,
Зла не знал,
Честным с честными был — и вот
Гибнет, брошенный! Дивлюсь:
Как же мог он, одинокий,
Внемля волн одних прибой,
Не погибнуть, столь гонимый
Беспощадною судьбой?
700 Один, ходить не в силах, сам себе сосед, —
И никого, кто был бы при нем, страдальце,
С кем бы мог поделиться он
Долгой мукой,
Плоть снедающей, пьющей кровь.
Кто б корней целебных нарыл ему
Из земли святой, из кормилицы!
Кто бы мог горячей крови поток
Из его открытой язвы
Остановить —
710 Из недужной его стопы.
День за днем влачился он,
Еле ползал, — как младенец,
Если няньки нет при нем;
Только боли полегчают,
Плелся, выхода искал.
От земли от святой
Он не вкушал плодов,
Тех, что ест человек,
Плуг познавший и серп, —
720 Нет, питался лишь тем,
Что добудет ему
Лук крылатый своей стрелой.
О, душа горемычная!
За десять долгих лет
Не услаждался
Вином, — нет, жаждой томимый,
Вкруг глядел, не найдется ль где
Родниковой воды глоток!
Ныне встретил бедняк
730 Сына добрых людей.
Беды пройдут, и он
Счастлив станет, велик!
Юный везет его
На корабле своем,
После стольких годов, в родной
Край, обитель мелийских нимф,
На прибрежья Сперхеевы,
Где меднощитый
Муж[22] на высотах Эты,
740 Озаренный огнем родителя,
В сонм бессмертных вознесся.
Входят Неоптолем и Филоктет.