Философия культа

612

2. О чине братотворения Флоренский писал подробно в главе «Дружба» книги «Столп и утверждение Истины».

«Такою крепостью дружбы служит, во-первых, «естественное таинство»,—да извинит читатель это неподходящее слово-сочетание!—побратимства, или братования, и, во-вторых, на нем, как на плодоносной природной почве, произросший особый благодатный обряд,— «чинопоследование на брато-творенис», ακολουθία εις αδελφοποίησιν или εις άδελφοποίησιν. Не стану тут разбирать ни того, ни другого, ибо такой разбор вывел бы нас из области фсософии иличных религиозных переживаний в область народоведения и литургики. Замечу только, что побратимство в существенном слагается из реального объединения посредством обмена кровью, обмена именами (иногда также: рубашками, одеждою, оружием), со-вкушения священной пищи, клятвы в верности и поцелуя, причем в данную конкретную форму побратимства эти элементы могут входить не все зараз. Ясно, что побратимство соответствует естественному религиозному сознанию. В братотворении же христианском заменяется обмен кровью и со-вкушение—со-причащением Св<ятых> Даров—Крови Христовой, а обмен имен—обменом тельных крестов,—что соответствует обмену крещальных имен. Полу-церковное, полу-народное брато-творение совершается чрез обмен крестов, клятву в братской любви и верности пред иконою в храме и поочередное держание в руке зажженной свечи в продолжение Херувимской.

Чин же церковного братотворения имеет различные изводы, но главнейшие его моменты—следующие:

1°,—постановление братующихся в храме пред налоем, на котором лежит Крест и Евангелие; при этом старший из братующихся стоит десную, младший же—ошуюю.

2°,—молитвы и ектении, испрашивающие побратимам соединения в любви и приводящие им на память церковно-исторические примеры дружбы.

3°,—связывание братующихся одним поясом, положение их рук на Евангелие и вручение им по зажженной свече.

4°,—чтение Апостола (1 Кор. 12, 27—13, 8) и Евангелия (Ин. 17, 18—26).

5°,—еще молитвы и ектении, подобные указанным в 2°.

6°,— чтение «Отче наш».

7°,—приобщение побратимов преждеосвященными Св<ятыми> Дарами,— общая чаша.

8°,— обвождение их, держащихся за руки, вокруг аналоя, при пении тропаря:

«Господи, призри с небеси и виждь...»

9°,—обмен поцелуем.

10°,—пение: «Се что добро или что красно, во еже жити братии вкупе» (Пс. 132, 1).

Иногда сюда присоединяется и обмен тельными крестами; но возможно, что он не вошел существенным элементом в чино-последовании ввиду того, что побратимы уже до брато-творения менялись крестами. Наряду с со-причащснием, этот обмен есть самый важный идейный момент чино-последования,— во-первых, как знак взаимного крестоношения братующихся, а во-вторых, как обряд, дающий каждому из «названых братьев» памятку о само-отречении и о верности другу.

Что же такое братотворение? Глубокомысленный Η. Ф. Федоров видел в нем род литургии. «Чин братотворения,— говорит он,—есть совершенное подобие литургии, он заканчивается причащением Преждеосвященными Дарами; особенности этого последования, опоясывание вступающих в союз одним поясом, обхождение кругом аналоя при пении «Призри с небеси и виждь, и посети виноград свой, и утверди, его же насади десница Твоя», не потому ли не употребляются в литургии, что стены храма служат, можно сказать, поясом, связующим всех присутствующих, а ходы церковные имеют смысл объединения в жизненном пути и в общем деле?» Эти соображения весьма замечательны. Но, в связи с ними, Η. Ф. Федоров думает, что чин братотворения выделился из литургии, как «сущность литургии оглашенных»,— тогда, именно когда жизнь церковная обмирщилась и когда союз всечеловеческий стал подменяться союзами частными. Позволительно очень и очень сомневаться в правоте такого принижения нашего чина. В томто и дело, что церковная жизнь антиномична, т. е. не заключается в рациональной формуле; и в рассматриваемом отношении нельзя свести ее ни к союзам только частным, ни всецело к союзу только общему. В том-то и дело, что и то и другое, и общее и частное, несводимое друг к другу, равно необходимы в ней и соединены в процессе жизни. Так, например, брако-сочетание,—тоже род литургии,— есть аналог общинной литургии, а не отпадение от нее, ибо нельзя же и помыслить, чтобы сперва был «групповой брак» и «общее» венчание, а потом, с обмирщением церковной жизни, началось единобрачие. Так—и с братотворением. Между тем по Η. Ф. Федорову выходит, что и брак, в числе всех прочих таинств и обрядов, должно считать выделением литургии, продуктом разложения общецерковной жизни. Явная ошибка!» (Священник Павел Флоренский. Столп и утверждение Истины. М., 1914. С. 457—460).

См. также: Никольский К, протоиерей. О службах Русской Церкви, бывших в прежних печатных богослужебных книгах. СПб., 1885. С. 371—388; Павлов А. Номоканон при Большом Требнике. М., 1897. С. 310—313.

Из библиографических выписок Флоренского.

Братотворенне

««Воск», добываемый с церковной пасеки,—рассказывает в воспоминаниях своего детства Ε. М. Крыжановский,—шел на свечи к иконам и братерские, которые держали почетные хозяева во время пения «Херувимской» и «Тебе поем». Формы древних братств давно уже не существовало, но все расходы и дела церковные производимы были отцом не иначе, как по совещанию с старейшими и почетнейшими прихожанами, которых выдвигала громада» (далее описываются эти выдвижения громады).

Крыжановский Ε. М. Украинская деревня второй четверти нынешнего столетия по воспоминаниям детства (Собрание сочинений. Т. 1. Киев, 1890 г., стр. 538).—297.