Физрук 5: назад в СССР

Глава 14

Пятница прошла без особых происшествий. На последнем уроке у меня было «окно», поэтому я решил прокатиться по магазинам. Надо было купить подарки братишке, помимо приставки, и дефицитных продуктов к праздничному столу. Так как случай был особый, сестренка не могла воспротивиться. На что я и рассчитывал, так что закупался от души. А утром в субботу встал пораньше, чтобы успеть до девяти утра совершить пробежку и сделать зарядку. Сидорыча я предупредил, что ко мне должен подъехать парень, которого зовут Рудольфом. Рудик не подвел. Ровно в девять раздался звонок в дверь. Я открыл и увидел его с картонной коробкой в руках.

— Привет, шеф! — сказал он. — Все привез. Вот, держи! Остальное в машине.

И он протянул мне приставку. Я взял у него коробку. Отнес ее в большую комнату, а потом натянул ботинки, накинул дубленку и мы пошли с Рудольфом разгружать его машину. Первым делом я вытащил телевизор. Судя по коробке — японский. Когда мы перенесли в квартиру всю аппаратуру, я угостил Рудика горячим чаем с бутерами. Нужно было дождаться, покуда прогреются телек и приставка. Надо же все проверить, прежде чем дарить. Пока мы завтракали, продавец из комиссионного раскрывал передо мною широкие перспективы торговли импортной и отечественной аппаратурой, он, видать, решил, что я хочу спекульнуть.

Я не стал его разочаровывать. Пусть думает, как ему нравится. Позавтракав, мы включили телевизор, подсоединили к нему приставку и даже опробовали ее. Все работало. Я рассчитался с Рудиком, заплатив в том числе и за телевизор. Парень оказался весьма доволен выручкой.

Проводив его, я собрался в «Литейщик». Там Ниночка снова встретила меня новостями своей артистической жизни. Она уже настолько втянулась в роль доны Оканы, что тут же в приемной попыталась изобразить как та соблазняет главного героя.

Хорошо, что в этот момент никто не заглянул, а то решили бы, что тренер по каратэ развлекается с секретаршей товарища Дольского прямо на пороге его кабинета. Похвалив игру Ниночки, я поспешил покинуть место инсценировки любовной страсти и отправился в спортивный зал, дабы приступить к тренировке сыновей «лучших людей» города. Вообще пацанята ничего, раскачались. Почувствовали, что у них началось получаться и стали работать не за страх, а за совесть. Радовал даже сынок председателя горисполкома.

К часу тренировка окончилась. Торопиться мне было некуда. Я еще посидел в приемной, поболтал с секретаршей. Исходя из ее слов, можно было понять, что подготовка к съемкам будущего фильма идет полным ходом. Не имея постоянной площадки, группа собирается то на квартире у Рунге, то у Красильниковых, то у самой Ниночки. Следовало поспешить с ремонтом подвала. Тогда можно будет приступить и к изготовлению декораций. Вершкова и ее подружки уже вовсю работали над разработкой костюмов.

Только я оставался в стороне, а ведь я, по сути, продюсер и от меня зависит финансирование проекта. Привлечь деньги со стороны я не мог, придется тратить свои. Мне не жалко.

Я спросил у будущей кинозвезды, кто из ее списка родителей отвечает за стройматериалы? Она открыла свой кондуит, поелозила пальчиком и назвала имя Ивана Андриановича Запечкина — заведующего базой строительных материалов. У меня занималась его внучка Марфа. На занятия ее возила няня, но в журнале имелся служебный номер телефона отца.

Переписав его в свою записную книжку, я решил, что на досуге звякну товарищу Запечкину. Я помнил, что мне обещал помочь со стройматериалами Илья Ильич, но лишний раз обращаться к нему не хотелось. Приберегу на крайний случай. Например, если дедушка Марфы упрется. Поцеловав Ниночку в щечку, я отправился домой — собираться в гости. Прежде всего, я упаковал телевизор и приставку, потом занялся собой — вымылся, побрился, надел свой единственный выходной костюм. Перетащил подарки и продукты в машину.

Володька сказал, что меня ждут к пяти, но я решил все же приехать пораньше. На правах тайного родственника и покровителя. Пятнадцать минут пятого я уже выкатил со двора. Снегопада не было несколько дней, так что улицы были расчищены. Я доехал до дома на Овощной за десять минут. Не выходя из машины, погудел. Через пару минут выскочил Вовка, обрадовался мне, как родному. Я нагрузил его пакетами с продуктами, а сам потащил главные подарки. Когда я внес их на кухню, где у плиты хлопотала Ксения, она встретила меня улыбкой, но увидев коробки, тут же нахмурилась.

— Это что такое, Саша?

— Тсс! — прижал я палец к губам, и мотнул головой в сторону виновника торжества, который в это время подкладывал в раскаленный зев печи облепленные снегом поленья. — Сюрприз!

— Такой огромный⁈ — удивилась сестренка.

— Ну-у это не только ему, вам — обоим.

— Саша, да как же…

— Володька! — окликнул я своего ученика и родственника. — Подойди сюда!

— Да, Сан Сеич! — откликнулся он, закрывая печную дверцу и выпрямляясь.

— Во-первых, Сан Сеич для тебя я только в школе, — назидательно произнес я. — А вне ее — Саша… А во-вторых, позволь тебя поздравить с пятнадцатилетием и подарить вот это устройство.

— Ой, спасибо, Сан… Саша, — обрадовался он. — А что это?

— Игровая приставка. А это к ней телевизор.

— А телевизор-то зачем? — удивилась Ксюша. — У нас же есть!

— Это — японский, цветной, — ответил я. — К вашему КВН приставку было бы не подключить, тогда бы и подарок мой потерял смысл.

— Ксю! — завопил пацаненок. — Ну как же ты не понимаешь!.. Это же — Япония!

— Разбирайтесь сами! — отмахнулась сестричка. — У меня дел по горло. Гости скоро начнут подходить… Ты бы переоделся, Володька!

— Я переоденусь, — пообещал тот.

Мы отволокли коробки в комнату. Я вытащил телевизор, снял с тумбочки старый, предварительно отключив его от антенны и электросети. Водрузил новый. Воткнул штекер, включил вилку в розетку. Приставку пока подключать не стал. Новорожденный сам достал ее из коробки и зачарованно разглядывал, особенно — световые пистолеты. Советский школьник не избалован такими игрушками. Игровые автоматы были достоянием больших городов. Телевизор прогрелся, и на нем появилось изображение.

— Ух ты! — выдохнул братишка. — Ксю, посмотри как классно!.. Будто в кино!

Вытирая руки полотенцем, сестричка выглянула из кухни.

— Действительно здорово, — кивнула она, — но если вы мне не поможете накрыть на стол, дорогие мужчины, я сейчас это чудо выключу и унесу в чулан!

— Обязательно поможем, — пообещал я.

— А как же приставка? — спросил Володька.

— К тебе же дружки придут?

— Ну да, — кивнул он. — Алька, Серый, Тришка — со старой школы…

— Ну вот, с ними и поиграешь, — сказал я. — А пока надо сестренке помочь.

— И ты еще обещал переодеться! — напомнила брату Ксения.

Мы принялись перетаскивать из кухни вазочки с салатами, блюда с нарезанной колбасой и сыром, соленья, маринованные грибы и прочие домашние заготовки. Здоровенную фарфоровую супницу, от которой очень вкусно пахло и пирог с поджаренной корочкой. В это время на крыльце послышался стук, видимо, пришедшие гости сбивали с обувки снег. Борисова зыркнула на брата и тот кинулся в свою комнату переодеваться. Дверь отворилась, и вместе с паром на кухню шагнул здоровенный дядя лет сорока пяти.

— Здравствуйте! — басом возгласил он, снимая шапку.

— Добрый вечер Константин Тихонович! — произнесла сестренка. — Проходите!

Гость положил сверток, который держал в руках на близ стоящую табуретку и принялся снимать полушубок. Ксюша стала ему помогать. Потом пришедший вытащил ноги из валенок, пригладил редкие с проседью волосы и спросил:

— А где наш именинник?

— Переодевается, — ответила хозяйка дома.

— Ну, подождем, — сказал гость и протянул мне руку. — Мое имя-отчество вы слышали, молодой человек, — произнес он. — А вас как зовут?

— Александр Сергеевич, — ответил я, отвечая на рукопожатие.

— Это классный руководитель Володьки, — уточнила Ксюша.

— Наслышан, — кивнул Константин Тихонович. — Ну, что-то долго возится виновник нынешнего торжества. Он же не барышня…

— Дядя Костя! — с радостным воплем ворвался на кухню братишка.

Тот обнял пацаненка и вручил ему сверток.

— Держи! Поздравляю с Днем Варенья!

— Ой! — спохватилась сестренка. — Я варенье забыла достать из погреба!

Все присутствующие рассмеялись.

— Я могу помочь, — предложил я.

— Да, пожалуйста, Саша! — согласилась она. — А вы, Константин Тихонович, проходите, садитесь за стол.

— Пойдем, Володька, — сказал гость.

Он увел шуршащего оберточной бумагой виновника торжества в комнату, а Ксения откинула один из лоскутных ковриков и я увидел вырезанный в полу квадрат с утопленным в доску железным кольцом. Я понял, что это и есть люк, ведущий в погреб. Наклонился, ухватил за кольцо и потянул крышку люка на себя. Дохнуло сырым холодом. Хозяйка дома взяла свечку, зажгла ее и принялась спускаться по короткой лестнице в подземелье. Наклонившись, я наблюдал за нею. Пламя свечи заколебалось от сквозняка и отразилось в рядах стеклянных банок, что стояли на полках.

— Саша, принимайте!

Она протянула мне трехлитровую банку, я взял ее за горлышко, вытянул на свет, поставил на пол рядом с собой, затем помог выбраться из погреба Ксюше и опустил крышку люка. Хозяйка дома накрыла его половиком и взяла банку, разглядывая надпись на бумажке.

— Клубничное, — сказала она. — Любите клубничное, Саша?

— Люблю, — сказал я. — Только давай на «ты»? Мне же не сорок с лишним…

— Ладно, давай, — кивнула сестренка. — А насчет того, что тебе не сорок… Константин Тихонович друг моего отца.

— Да я ничего такого и не имел в виду.

На крылечке снова затопали, теперь уже — множество ног. Дверь распахнулась и в кухню ввалилась ватага пацанов. Двое были моими учениками, а третьего я не знал. Видать, это и был «Тришка со старой школы». Когда пацан снял шапку, под ней оказался целый сноп белобрысых волос.

— Здрасьте! — хором поздоровались новые гости

— Здрасьте, тетя Ксеня! — добавил Тришка.

— Здравствуйте, мальчики! — откликнулась та.

— Привет, пацаны! — заорал Володька, снова появляясь на кухне. — Пойдемте, позырите, что мне подарили.

Однако друганы стеснялись. Они степенно разулись, разделись и начали совать ему подарки, которые принесли. Книжку, коробку с конструктором, футбольный мяч. Подарки были вполне детские, как и моя приставка, впрочем, но это и хорошо, успеют еще повзрослеть. Четырнадцать— пятнадцать лет самый золотой возраст, с детством можно пока не прощаться, а интересы появляются уже взрослые. Володька, каким был сейчас настоящий я, уж точно пока был ребенком.

Раздевшись, разувшись, отдарившись — дружбаны отправились разглядывать другие подарки. Из комнаты донеслись короткие и энергичные реплики — «Офигенно!», «Круто!», «Прикольно!». Понятно, что относились эти определения, скорее всего, к приставке. Мы с сестренкой тоже пошли в комнату, где за столом сидел всеми покинутый Константин Тихонович и смотрел по японскому телевизору сказочный фильм. Я сел на свободный стул. Ксюша рядом. Заметив нас, друг семьи с готовностью потянулся к бутылкам, которые стояли рядом с ним.

— Я там пальтишко принес Володьке, — сказал он. — Он примерил — вроде впору.

— Спасибо, Константин Тихонович.

— Гости будут еще? — уточнил тот.

— Подружка может прийти, — ответила хозяйка дома. — Если сумеет отпроситься с работы.

— Ну тогда можно начинать, — сказал второй, после меня гость. — Эй, пацаны! Потом свои финтифлюшки разглядите. Марш за стол!

Меня покоробила такая бесцеремонность, но я понимал, что не следует лезть со своим уставом в чужой монастырь. О том, что эта девушка и ее братик — мои родственники, знаю только я, а до моего появления в этом доме сложились свои правила и отношения. Так что надо принимать все так, как есть. Ну по крайней мере, покуда здесь никто никого не обижает. Константин Тихонович привык быть в этом сиротском доме за старшего, вот и распоряжается по привычке. Пусть.

Пацанята расселись вокруг стола. Хозяйка подняла крышку супницы и стала раскладывать по тарелкам пельмени. Разумеется — домашние. Друг семьи откупоривал бутылки. Мне он предложил водочки, и я не стал отказываться. В конце концов, попрошу Ксюшу бросить где-нибудь в углу рогожку и до утра посплю. Ну не хотелось мне сегодня оставаться на трезвую голову, хотя злоупотреблять тоже не стоило. Единственной, по крайней мере — пока, девушке за нашим столом Константин Тихонович налил вина, а школярам — газировки.

— Ну, я здесь самый старый, — заговорил разливающий, — с меня и первый тост… Когда мне было пятнадцать, мы только-только начали выбираться из послевоенной разрухи… Донашивали штаны и рубашки за старшими братьями, которые с фронта не вернулись. В школу ходили, если погода позволяла, босиком — берегли обувку, а книжки и тетрадки носили не в ранцах, а перевязывая бечевкой. Жаль Мишка, отец ваш не дожил, мог бы подтвердить… Я к чему это говорю… К тому, что время сейчас хорошее, сытое, а вам придется жить и того лучше. Поэтому единственное, что я хочу тебе пожелать, Володька, чтобы ты нашел свое место, на котором смог бы принести советской власти наибольшую пользу!

Пирующие сдвинули бокалы с разным содержимым. Я опрокинул в себя водочку и тут же насадил на вилку подостывший пельмень, не раскусывая его, чтобы бульон внутри не выплеснулся. Пельмешек очень хорошо лег поверх водочки и я, не останавливаясь, покидал еще штук шесть. Туда же переправил и кусок пирога. Другие гости от меня не отставали. Их можно было понять — приготовлено всё было невероятно вкусно. Некоторое время все жевали, поглядывая на экран, где завершалась киносказка.

— Ну что это мы все на сухую, — нарушил всеобщее жующее молчание друг семьи. — Давай, Саша, скажи что-нибудь!

— А что, Костя! — в тон ему откликнулся я. — И скажу!.. Дорогой Володька! Польза для советской власти — это хорошо, но я хочу пожелать тебе, чтобы ты нашел себе дело по душе и такое, чтобы оно тебя и твою семью кормило, не зависимо от времени и места. Ищи профессию, которая нужна будет при любой ситуации. Вот за это и выпьем!

Константин Тихонович покрутил головой, пытаясь вникнуть в то, что я сказал. Вряд ли меня понял сам виновник сегодняшнего торжества. Да ему было по барабану. Набить брюхо, надуться газировки, да и поскорее добраться до клевой электронной игрушки. Сестренка смотрела на меня с удивлением, и по глазам ее было видно, что она хочет, чтобы я разъяснил подробнее свою мысль. Да мне и самому хотелось ее обдумать. Потому что меня осенило. Вот, на что надо ориентировать своих учеников — на то, чтобы искали в будущем занятие, которое могло бы их кормить при всех политических и экономических катастрофах.

Почувствовав некоторое удовлетворение, я с удовольствием навернул еще пельмешей, отдав должное и другим яствам. Хорошо, что единственный сотрапезник за столом, который как и я пил водку, не частил. Он наверняка видел машину возле дома и догадывался, кто на ней прикатил, поэтому давал возможность собутыльнику в моем лице плотненько закусить. И вообще он вроде не плохой мужик. Вон Володьке пальто подарил, а не дорогую, но бесполезную финтифлюшку, как я. А, кстати, чего он так заботится? Уж не подбивает ли клинья к сеструхе? Да он же ей в отцы годится!

Ксюша вдруг всполошилась, что-то расслышав сквозь бормотание телевизора, где в это время началась передача «Человек и закон».

— Кажется, у нас еще гости! — сказала она, вставая из-за стола.

В этот момент входная дверь открылась и на пороге показалась девушка, укутанная в заиндевевший платок. Когда гостья сняла его, я едва не присвистнул от удивления.