Физрук-9: назад в СССР

Глава 5

Ждать пришлось недолго. Справа, со стороны бани, появилась широкоплечая фигура охранника. Двигался он не слишком уверенно, видать, был пьян в стельку, но в руке держал карабин. Я не стал дожидаться, пока он приблизится на расстояние не прицельного выстрела. Мой «карабин» бьет беззвучно и целиться из него необязательно. Поэтому я поднял его, в смысле, ДМРД, нажал на гашетку. Охранник замер, как вкопанный, повертел карабин в руках, ухватился за ствол и шарахнул прикладом об угол то ли гаража, то ли сарая.

Раздался выстрел. Видать, от удара сорвался взведенный курок. Здоровяк отшвырнул оружие от себя, запустил пальцы в коротко стриженные волосы, уселся прямиком в траву и принялся раскачиваться из стороны в сторону. На выстрел, из бани выскочили еще двое. А вслед за ними и шлюхи, которые ублажали этих громил. Мне не было жалко ни тех, ни других, но я не стал зверствовать. Повернул регулятор мощности на самый низкий уровень и словно автоматчик из фильма про войну, от живота полоснул невидимой и неслышимой очередью.

Жаль выглядело это не так эффектно, как в кино, но результат превзошел все ожидания. Ночные бабочки завизжали, как резанные. Кинулись на своих клиентов и стали срывать с них рубахи и футболки, чтобы прикрыть срам. Те отдавали свои одежки безропотно. При этом старались не смотреть на девок, которых только что беззастенчиво пользовали. Они даже принялись слезно умолять простить их и наперебой обещали жениться. Юмор ситуации заключался в том, что мужиков было всего двое, а девок — шестеро.

Не удивлюсь, если некоторые из них и впрямь подадут заявление и начнут тихую скромную семейную жизнь. Мне некогда было досматривать эту мелодраму и я направился прямиком в «избушку на курьих ножках», обитатели которой, наверняка, тоже всполошились, но носу не показывали. В дом вела широкая деревянная лестница. Вернее — не в дом, а на террасу, откуда, днем, наверное, можно было любоваться лесом. Вот там я и встретил Терентия Георгиевича, который, видать, все-таки набрался храбрости.

— Что там за шум? — спросил он. — Кто стрелял?

— Это ваши дуболомы салютуют новой честной жизни, — откликнулся я, понимая, что тренер по классической борьбе в темноте принял меня за одного из своих охранников.

— Что-то я тебя не узнаю, — пробормотал тот. — Ты кто, парень?

— Ну как же, товарищ Егоров! Вы ведь клялись за меня век бога молить. Даже подарили семейную реликвию — Медный Ключ.

— Саша! — выдохнул папаша бывшей старшей пионервожатой. — Как ты здесь оказался?

— Что это мы все в темноте, — сказал я. — Пригласите в избушку, чаем угостите. Там и потолкуем с вами, а также — с товарищем директором городской станции технического обслуживания.

— Ну проходи, — выдохнул Егоров.

— Только — после вас.

Жорыч распахнул дверь, откуда сразу потянуло теплом и запахами пищи. Он вошел первый, я — за ним. Переступив порог, я увидел просторную комнату с широким столом посередине и лавками с трех сторон. Под потолком висела люстра. Ее хрустальные подвески отбрасывали разноцветные лучики. На стенах красовались оленьи рога и кабаньи морды. Посреди стола возвышался громадный медный самовар. Над ним поднимался пар. Столешница была заставлена посудой, с остатками обильной трапезы. Кроме Коленкина, присутствовали две дебелые девицы, обернутые полотенцами. Видать, только что из бани. Увидев меня, Корней Митрофанович, едва не выронил чашку.

— Данилов, ты откуда взялся⁈ — спросил он.

— Ух какой парнишка! — промурлыкала одна из девиц. — Наконец-то, нормальный мужик появился… Пойдем в спаленку, я соскучилась по большому, молодому, красивому…

— В другой раз, красавица! — сказал я.

— Пошли вон, сучки! — прикрикнул на них тренер.

— А ты на нас не ори! — окрысилась вторая. — Мы не виноваты, что у тебя хрен вялый, как на овощехранилище после зимы… Пошли, Манька, одеваться… Светает уже, надо на дойку поспеть…

И обе доярки, а по совместительству — жрицы любви, поднялись с лавки и потопали к вешалке, под которой были грудой свалены разноцветные тряпки. Директор СТО самолично взял чистую чашку, налил в нее заварку и кипятку. Не снимая куртку, я присел на край лавки, положил рядом с собой «домру». Взял у Коленкина чашку. Мне и впрямь хотелось глотнуть чаю. Жрать — тоже, но прикасаться к какой-либо еде на этом столе было противно. Так что я ограничился только чаем.

Девки облачились, заорали: «Виновата ли я, виновата ли я, виновата ли я, что люблю…» и вывалились наружу.

— Может, выпьешь? — спросил Терентий Георгиевич, усаживаясь напротив. — Ты же не за рулем! На нашей вертушке прилетел?

— Теперь — это моя вертушка.

— Понятно, — выдохнул Коленкин. — Гулливеру каюк!

— Как это — каюк⁈ — удивился Егоров. — Да нас же…

Митрофаныч зыркнул на него и тот осекся.

— Что — вас? — спросил я. — Его ребятки на ремешки пустят?.. И поделом. Что это вам вздумалось натравливать на меня этого циркового уродца? Неужели вы думали, что меня можно запугать карликом?

— Прости, Сергеич, бес попутал, — проговорил директор СТО.

— Да не бес — жадность! Всё вам мало, импотенты! Я сказал — отстегиваете на детей, отстегиваете мне и живите спокойно. Да вам, видать, спокойно не живется, мужики… Знаете, я многое могу простить, но вот то, что вы пацана из моего класса тронули, не прощу…

— Да мы его сейчас приведем! — спохватился тренер. — Эй, Сарай!.. Где ты?.. Обосрался, что ли?..

— И Сарай ваш и Тимка Фирсов уже в руках моих людей, — сказал.

— Вот же сучонок… — прошипел Митрофаныч. — Продал!

— Я даже могу сказать — за сколько… Я ему пять штук пообещал…

— Этой гниде и пять тысяч? — жалобно спросил Жорыч.

— Он их не получит, — ответил я. — Давайте, граждане, с вами разберемся. Вот вы подставили меня, похитили моего ученика, натравили на меня областного мафиози. На что вы рассчитывали?.. Что я отстегну с перепугу стольник цирковому уродцу и буду ежемесячно платить по столько же? Это ж с каких таких доходов?.. Со своей учительской зарплаты?.. Нет, мне бы пришлось — с ваших доходов отстегивать… Вы думали, этот сраный Гулливер с вами поделится?.. Да он бы приказал своим отморозкам сжечь нахрен твою СТО, Коленкин! А что бы он сотворил с твоей дочуркой, Егоров, мне даже представить страшно! В любом случае, ни рубля бы вам назад не вернул. Соображаете теперь, на кого вы подняли хвост, старые ворюги?.. На свою единственную и защиту и опору!.. Если сомневаетесь, можете выглянуть во двор и посмотреть, что стало с вашими охранниками… Стоит мне пальцем шевельнуть и вы станете такими же. А могу — и хуже!

Директор еще не сгоревшей станции технического обслуживания сорвался с места и выбежал из дому.

— Неужто и впрямь не простишь, Александр Сергеевич? — робко спросил Егоров.

— Дождемся возвращения Корнея Митрофановича, — сказал я.

Стукнула дверь. Вернулся Коленкин. Вид у него был совершенно убитый. Он схватил со стола бутылку водки, опростал ее до половины, поставил обратно и, не вытирая мокрого подбородка, осведомился:

— Что ты с ними сделал, Данилов?

— Я пришел вершить суд и расправу… — ответил я. — А если говорить попросту… Таким образом я превратил в овощ и вашего дружка Стропилина и твоих, Терентий Жорыч, бывших спортсменов, а ныне — бандитов, и карлика и охранников и шлюх, с которыми они в баньке развлекались. И могу — кого угодно. Так что решайте, господа, вы либо со мною, либо с ними.

— Ну о чем ты спрашиваешь, Саша! — проговорил тренер. — Конечно — с тобою!

— Само собой! — подтвердил директор СТО. — Хочешь, я тебе «Мерс» подгоню?

— Подумаю, — кивнул я. — А пока и вертолет сойдет.

— Фактически он Гулливеру принадлежит… — попытался возразить Коленкин.

— Как выражается Динамо, ваш карлик теперь с имеет дело разве что с лягвами в болоте.

— Ах да, верно…

— Это охотничье бунгало мне тоже нравится, — продолжал я. — Надо же где-то летом отдыхать…

— Да не вопрос…

— А еще на вас будет возложена особая задача, лучшие люди города, — продолжал я. — В том самом месте, где вы столь любезно устроили мне встречу с цирковым артистом, я хочу построить… В общем — не важно, что. Проект разрабатывается главным архитектором города, а на вас, товарищи, ложится организация строительства и капиталовложения. В связи с чем, я освобождаю вас от других налогов. Откуда взять стройматериалы, технику, рабочих и средства — решайте сами. Со своей же стороны гарантирую защиту от любых отморозков. Направляйте их сразу ко мне. Вопросы, замечания, предложения?

— Да не, все ясно, Сергеич, — вздохнул тренер по классической борьбе.

Директор станции технического обслуживания сдержанно кивнул.

— И еще, пока не забыл, — сказал я и увидел, как напряглись мои собеседники. — Ко мне обращайтесь только в крайнем случае. Все дела будете решать с Аграфеной Юльевной.

— С мадам Плюшкиной⁈ — в унисон спросили Коленкин и Егоров.

— Да, с ней. Только никаких «мадам Плюшкиных». С полным уважением. Ну и все, что положено — синекура с хорошим окладом, квартира, машина. А если вам, граждане, кажется, что я слишком многого хочу, то пусть Корней Митрофанович снова сходит посмотреть на охранников и девок, и вас, Терентий Георгиевич, возьмет за компанию.

— Нет-нет, никаких возражений! — поспешил заверить меня Егоров. — Верно, Корней?

— Верно, — кивнул тот.

— Ну вот и договорились. И последняя просьба. Зря вертушку гонять не хочется, подбросьте меня до шоссе.

— Возьми любую тачку в гараже, — сказал Коленкин. — Там и ключи. А машину бросишь в лесу, я пошлю Динамо, пусть пригонит.

— Кстати о Динамо, — спохватился я. — Он теперь мой личный пилот. Пусть живет здесь. Позаботьтесь, чтобы у него были продукты, питье, чистая девочка и другие развлечения, но все в рамках закона… И постарайтесь больше не совершать глупостей. Спасибо за чай!

Поднявшись, я прихватил излучатель ДМРД и пошел к выходу. У меня не было сомнений в том, что я слишком сильно придавил этих старых дураков. Так им и надо. Не сомневался я и в том, что спустя какое-то время они снова попытаются вывернуться из-под придавившей их лапы. Ну что ж. В следующий раз условия станут жестче. Я спустился во двор. Охранники и деревенские девки сидели рядышком и наперебой каялись в совершенных прегрешениях.

Я прошел к гаражу, двери его были не заперты. Нащупал выключатель, повернул. Под невысокой крышей стояли два автомобиля, как и говорил «химик», «УАЗ-450» он же «буханка» и «ГАЗ-69», он же «козел». Я выбрал «козлика». Ключ действительно торчал в замке зажигания. Завел движок и выехал из гаража. Внешние ворота были только приотворены. С трудом удержавшись от соблазна на ходу выбить створки, я все же медленно раздвинул их бампером и выехал на проселочную дорогу.

Доярка права. На улице уже действительно светало. Так что можно было гнать, не особенно разбирая дороги. «Козлик» подпрыгивал на древесных корнях и ухабах. И это было весело. Нужно было только крепко держаться за баранку и умудряться не терять педали. Надо иногда приезжать сюда и гонять по лесным проселкам. К сожалению, сейчас придется вернуться в город и попытаться урвать хотя бы несколько часов сна. Впереди показалось шоссе. Я завел «ГАЗ-69» между деревьями. Вылез из салона и потопал пешком. Через десять минут увидел на обочине свою «Волгу». Навстречу бежала Лиля.

— Саша, наконец-то! — крикнула она. — Я хотела вызвать тебя по рации, но побоялась помешать…

— Все в порядке, — сказал я. — Можно возвращаться.

Мы подошли к машине. На заднем сиденье спал Тимка. А хулиган, по кличке Сарай, сидел на корточках неподалеку и сосал цигарку. Руки у него были скованы наручниками. В сторонке валялась «Ява». Видать, неплохо заколачивал под началом циркового уродца, если смог купить такой мотоцикл. Ну теперь уже не будет заколачивать. Мне такой придурок не нужен. Я подошел к нему. Сарай поднял голову и медленно выпрямился. Глазенки его заметались.

— Узнал, Сортир? — спросил я.

— Сарай, — попытался он поправить меня.

— Ты дырка в привокзальном толчке… — продолжил я воспитательную работу. — Очко, в которое тебя будет иметь на зоне всякий желающий…

Хулиган выронил окурок, губы его затряслись.

— П-прости, уч-читель…

— Леша, дай ключи от наручников, — попросил я младлея.

Тот перебросил мне ключики. Я отпер «браслеты». Сарай ошарашенно уставился на меня, но в глазах его не было благодарности. Только — злоба. Этот гаденыш уже хлебнул сладкой жизни шестерки у авторитета и теперь его никакая зона не исправит. Я повернулся к нему спиной, чтобы сесть в машину, как вдруг услышал тихий вскрик Красавиной, за которым последовала знакомая мне музыкальная нота, звучащая всякий раз, когда кто-то «играл» на 'черной флейте. Я успел обернуться, чтобы увидеть, как крутится волчком хулиган.

Шип вонзился ему в запястье правой руки, из которой выпала финка. Старшина на профессиональном рефлексе подобрал нож, а старший лейтенант растерянно смотрела то на воющего от боли Сарая, то на сарбакан в своей руке. Шип дрогнул и осыпался черным прахом. Теперь, если этого гаденыша не доставить в больничку, он подохнет. Я схватил его за шиворот, сунул на переднее сиденье, а сам бросился к водительскому месту. Остальные поняли, что надо срочно ехать. Растолкав спящего пацаненка, они втроем сели на заднее сиденье.

Ближайшая больничка находилась в Затонье. У тамошнего медперсонала уже должен появиться опыт спасения придурков, которые познакомились с шипом «черной флейты». Я, правда, не знаю, удалось ли им спасти предыдущего бандита? Ну может этого мелкого поганца, чья жизнь на самом деле ничего не стоит, получится вытащить. Я доставил его быстро и даже лично объяснил дежурному врачу, что скорее всего пациенту потребуется срочное переливание крови. И тут эскулап меня огорошил.

— А где я ему возьму кровь? — спросил он меня. — Запаса у нас нет. Хотите спасти, сами ложитесь на кушетку. Вы вон какой здоровый!

Из всех событий минувшей ночи это было самое ошеломляющее. Чтобы я дал свою кровь этому недоумку, который кинулся на меня с ножом? Да и раньше доставлял разные неприятности. А с другой стороны, нахрена мне вешать на свою совесть эту жалкую жизнёнку? Короче, я дал согласие. Только попросил Лилю позвонить матери Тимки, которая сходит с ума. И только после этого отправился в палату, где меня уложили на кушетку напротив пострадавшего.

Когда процедура была завершена, доктор выписал мне справку, которую можно будет представить на работе, чтобы получить отгул. Бумажка оказалась очень кстати. Держа ее наперевес, я вышел к поджидавшим меня друзьям. Увидев улыбающегося Фирсова, я сразу почувствовал себя бодрее. За руль меня не пустили, отправив на заднее сиденье. Вести машину взялся Сидоров. Морозов сел рядом с ним, а между мною и Тимкой расположилась Красавина.

— Ну что? — спросил я. — Позвонили матери?

— Позвонили, — сказала Лиля. — Тимка сам с ней поговорил.

— Молодцы оба.

Старшина вел машину безупречно. Мы быстро выбрались с поселковой дороги на шоссе и погнали к Литейску. Солнце уже стояло высоко. На синем небе не было ни облачка, да и от ночного тумана не осталось ни следа. Я решил, что на работу сегодня уже точно не пойду. Надо выспаться. Да и Фирсов имеет полное право прогулять уроки. Во всем сегодняшнем приключении оставалась одна неясность. Впадая в дрему, я никак не мог сообразить — какая именно. И вдруг, в минуту очередного просветления, меня осенило:

— Слушай, Тимка, — заговорил я, перегнувшись через колени старшего лейтенанта. — А почему ты не применил свою считалочку?