Гадание на яблочных семечках

Лошадки разбежались

На новом месте Угнюсу спалось плохо. По ночам тоскливо выла собака. За ужином тетя тыкала в живот пальцем, требуя, чтобы он был набит до отказа…

Рамунас, видно, ко всему этому привык. В сон проваливался как в ад, потому что тут же принимался скрежетать зубами. Если прислушаться хорошенько, можно было разобрать, как через две комнаты от них храпит дядя Пятрас, как в хлеву трется о стену корова и как на крыше повизгивает красный чертенок — жестяной флюгер.

Иногда за полночь к дому гулко подкатывала машина, стрекотал мотоцикл, с ревом подъезжал трактор, и какой-нибудь детина под хмельком принимался колотить в дверь — просить, чтобы тетя просунула чего покрепче. За десятку, без сдачи… Тетя Виталия заведовала местным магазином, и «горючее» в доме не переводилось.

В один из вечеров, едва задремав, Угнюс почувствовал беспокойство. Словно опаздывал куда или ему грозила опасность. Так и есть! Ведь повсюду его подстерегали Диндерисы, отец и сын со своей «Нивой» — вездеходом в 80 лошадиных сил! Рамунас на этот раз остался сторожить велосипеды, а Угнюс с биноклем на шее бросился за своей палочкой. Это было единственное оружие, не считая насоса от велосипеда, который не выпускал из рук Рамунас.

Только как снять с дерева палочку-посох? Ведь в прошлый раз Угнюс приподнял Аудрюса, и тот зацепил ее высоко за ветку, теперь без лестницы ни за что не добраться. Кроме того, от стадиона остались одни развалины, да и дерево за это время вытянулось вверх, а Фук, чего доброго, сменил имя и превратился в Диндериса… В бинокль видно как на ладони: отец заряжает охотничье ружье, сын шастает по кустам с ножом — нарезает ветки, чтобы укрыть вездеход.

— Если хочешь их отдалить, переверни бинокль наоборот, — кто-то сказал рядом его собственным голосом.

Да это же Аудрюс! Какая удача, что он здесь! И еще с велосипедом!..

— Как нам достать теперь палочку? Видишь, она высоко-высоко?..

— Дай-ка мне бинокль, — попросил брат. — Врагов надо отдалить, а палку приблизить. На то и бинокль… Вот… Теперь подними меня…

Угнюс обхватил Аудрюса за колени и приподнял, а тот, удерживая одной рукой бинокль возле глаз, ударил другой по концу палки. Палка качнулась, скользнула вниз, упала и воткнулась в землю. Странное дело, за то время, пока их здесь не было, вытянулось не только дерево, но и посох. Стал длиннее, крепче, прочнее, легко вонзался в каменистую почву и лущил все не живое на своем пути. А когда Угнюс нечаянно стукнул себя по ноге палкой, та отскочила прочь, словно на ней крепился резиновый наконечник. Только удивляться всему этому было некогда. Угнюс завел обе руки с биноклем и палкой себе за спину и осведомился у Аудрюса:

— В какой руке?

— В правой, — ответил тот и получил посох. Угнюс повесил на шею бинокль, и они оба заторопились к своему двоюродному брату. Рамунас показал им насос и бутылку чернил. Может быть, так называлось вино, фиолетовое на вид, а может, в бутылке плескались настоящие чернила, Рамунас не пробовал, просто набрал в свой насос.

Все трое быстро вскочили на велосипеды и, налегая на руль, помчались во весь опор от преследователей. Зеленая кочка — так выглядела издалека замаскированная ветками «Нива», уже показывалась на горизонте. И тут, как назло, стало вилять колесо у велосипеда Угнюса. Спустила задняя покрышка. Он кое-как нагнал Аудрюса, показал на автомобиль и крикнул:

— Отдали их, только не слезай с велосипеда!

Аудрюс, держась за руль одной рукой, обернулся, чтобы как следует разглядеть в бинокль Диндерисов, поднес его к глазам другой стороной. Зеленая кочка на какое-то время исчезла из поля зрения.

— Молодец! — возликовал Угнюс и, громыхая пустой покрышкой, налег на педали.

— Что с того? — откликнулся Рамунас. — У них «Нива» — это тебе не наши козлы. Восемьдесят лошадиных сил!

— Ничего, найдем тропку и свернем в сторону…

— Заметем следы… — поддакнул Аудрюс.

Опять не повезло! У Рамунаса на велосипеде слетела долго бряцавшая цепь.

— Остановитесь! — крикнул он братьям. — Устроим-ка им засаду.

Он спрыгнул с велосипеда, помахал им насосом и укрылся за насыпью. Угнюс даже обрадовался, что не по его вине они оказались перед лицом смертельной опасности. «Нива», потеряв из виду велосипедистов, прибавила скорость. Зеленые березовые ветви облетали с машины облезлыми птичьими перьями. Угнюс уже видел торчащую из окошка двустволку Диндериса. Сын сидел с другой стороны и указывал пальцем, куда укрылись велосипедисты.

Первым на обочину выскочил Рамунас и направил чернильную струю на переднее стекло машины. «Нива» на какой-то миг беспомощно заметалась. Пока Диндерис включил дворники, Угнюс выбежал на дорогу и вонзил свой посох, который еще никогда не подводил братьев.

Задребезжало железо, брызнули осколки, в моторе раздалось испуганное ржанье восьмидесяти стреноженных лошадей. Они сбросили наземь капот и запрыгали, посыпались как орехи из драного мешка. Вырвавшись на волю, лошадки, легаясь, пустились вскачь к выгону возле реки — испить воды, порезвиться, поваляться в траве.

Угнюсу, Аудрюсу и Рамунасу без особого труда удалось заарканить по одной гнедой, они вскочили на них и с посвистом помчались галопом по полям — по лугам. Взобравшись на гору, остановились, чтобы оглядеться.

— Глянь, что они там затеяли. — Аудрюс протянул бинокль Угнюсу.

— Диндерис тоже поймал двух лошадей, — заметил Рамунас.

В бинокль было видно, как Дарюс обошел искореженную машину, проводя по кузову острозаточенной монетой. Он отхватил верх у «Нивы» точно краюху деревенского хлеба: вездеход стал похож на обыкновенную повозку на резиновом ходу. Отец Дарюса с помощью защитных ремней и собственных подтяжек связал сбрую, и пароконная повозка была готова. Теперь он подыскивал кнутовище. Дарюс отшвырнул ногой валявшиеся на дороге железяки, выхватил посох, принадлежащий братьям, и огрел лошадей.

Всадники припустили во весь опор, они скакали в свое удовольствие, уверенные, что преследователям никогда не настигнуть их. Однако случилось то, чего никто не ожидал… Одолев какую-то часть пути, Угнюс почувствовал, как лошадь под ним стала вдруг уменьшаться. «Захирела, совсем как Довас…» — успел подумать он и бросил взгляд на Рамунаса и Аудрюса. Их ноги тоже волочились по траве, а лошадки сделались не больше барашков.

— Эй, мужики! — окликнул он. — Мы загнали коней! Давайте спешимся, пусть передохнут.

— Я и сам измотался, — признался Рамунас.

Стоило всадникам придержать лошадей и коснуться пятками земли, как те, весело заржав, прошмыгнули у них промеж ног и мелкой рысью поскакали в луга, где трава посочнее.

Наездники тоже проголодались и притомились. Солнце уже зашло, темнело. Дядин дом был совсем неподалеку. Под деревьями светлела крытая шифером крыша, подвывал Тутис… Рамунас зевнул и проговорил:

— Пора спать укладываться, а то эти злодеи завтра опять пустятся в погоню.

На этих словах как раз из темноты вынырнула повозка Диндериса. Отец спал, навалившись на руль, а сын посапывал носом, зажав в руке чудесную палочку, насылающую сновидения. Их лошаденки выглядели изнуренными и с трудом волокли ноги.

— Распрягите нас… — взмолилась одна из них, удушливо похрапывая.

Другая лошадка жалобно подрагивала губой и даже слова вымолвить не могла. Братья переглянулись — с чего тут начать? Рамунас, как более опытный, предупредил:

— Как только повозка остановится, они сразу проснутся…

— А мы сделаем так, — сказал Угнюс, — ты распрягай осторожно лошадок, а мы будем тем временем толкать повозку.

Они так и сделали. Рамунас распряг лошадей, отвел их к пруду напиться, а братья толкали дальше повозку с Диндерисами, пока она не начала катиться под гору. Заметив внизу поблескивающее в лунном свете болотце, Угнюс крикнул брату:

— Отпускаем!

Аудрюс только-только успел выхватить из рук Дарюса палку-путешественницу. Угнюс обернулся — откуда сочится свет? Рамунас, чертов малец, напоил лошадей и теперь вздумал покурить. Бросил в пруд спичку, и тот полыхнул пламенем…

— Чепуха! — отозвался Рамунас. — Скорее прячьте свою палку! Это солнце бьет в глаза!..