Гадание на яблочных семечках

Книга волшебных снов

Братья подошли к знакомой ограде из железных пик и стали высматривать, где тут затерялась их палочка. В прошлый раз за оградой вроде все было спокойно, а теперь там гудели, лязгали какие-то машины, изрыгая дым. В облаках зловонной гари визжали дети, на деревьях гомонили всполошенные галки, жалобно тявкала собачонка. Кто-то надрывался, ругался злобным голосом, — Аудрюс и Угнюс огляделись: может, это их отчитывает кто-нибудь? Вдруг забрели туда, куда посторонним вход запрещен? Но им обязательно надо отыскать свою палку. С нею сразу почувствуют себя отважнее.

А вот она где! Странное дело, их палка-поводырь торчала в земле по другую сторону ограды. Видать, кто-то взял да и нарочно воткнул ее там, чтобы братьям скорее попался на глаза некий белый предмет, который лежал прямо на траве… Может, это какая-нибудь раненая птица? Она еще взмахивает изредка крыльями и роняет свои большие белые перья…

Мальчики пустились во всю прыть вдоль ограды, домчались до ворот, проскользнули через них, не оглядываясь, добежали до того самого места, где торчала палка, и подняли с земли залитую, истрепанную книгу. Обложки вообще не было. Один из разделов назывался «Волшебная сила и красота родного языка». Другой выглядел еще заманчивей: «Народные чудо-присказки, которые жалят как шершни и ласкают будто рука матушки».

— Эй, пацаны! — услышали они грозный и сиплый окрик. — Кто вас сюда пустил?!

Возле ворот виднелся каменный домишко, откуда вышел заспанный сторож. Уж не тот ли самый, что выкурил их в прошлый раз из скирды сена? Только вот нога у сторожа была прикована толстой цепью, и он не мог за ними погнаться.

— Идите сюда! Покажите ваши пропуска! — молотил он руками воздух, потому что вокруг рта у него сновал целый рой мух. — Воротитесь, кому сказано, не то плохо будет!

Угнюс расстегнул рубашку и спрятал книгу за пазухой, Аудрюс все еще держал в руке несколько выдранных страниц. Сторож, видимо, решил, что это и есть их пропуска.

— Закурить не найдется? — успокоившись, спросил он.

— Мы не курим, — ответили братья. — А что вы тут охраняете, если не секрет?

— Ха! Это зона культуры и отдыха. Пользоваться фотоаппаратами и биноклями строго воспрещается.

— А их и нет у нас.

— Подойдите сюда — я должен нацепить на вас эполеты.

Братья только теперь заметили, что на плечах у сторожа нашиты две челодральских шестерки.

— Да мы ненадолго, — отозвался Угнюс.

Аудрюс прибавил:

— Когда заслужим, тогда…

— Ха! Без эполет вас вышвырнут через забор! Мне приказано согласно тому, что написано… Эй!.. Куда вас черти несут?!

Сторож гневался, плевал, пинал живую изгородь и препротивно ругался, но Угнюс и Аудрюс, не оборачиваясь, мчались дальше, куда их вела бойкая, неугомонная палочка. Вскоре они добежали до зеленой травы-муравы, утыканной серебристыми елочками. Только самые красивые были уже до половины срублены к Новому году… Несколько мужчин в голубоватом туманце дыма толкали перед собой трещащие газонные косилки. А там, где лужок уже был подстрижен, другой отряд бездельников лопатами перекапывал дерн и искал червей.

Близнецы только теперь заметили понатыканные всюду таблички «Ходить по газонам воспрещается!» Добытчики червей увидели их и, опершись на лопаты, ждали, пока те подойдут ближе.

— Почему без эполет?! — крикнул один и швырнул в них завязанного узлом червя. — Здесь дозволено разгуливать только королям и дамам!

— А мы с разрешения самого туза, — отрезал Угнюс.

Аудрюс в свою очередь поинтересовался:

— А вам кто позволил? Те стригут, а вы тут роете…

— Подстриженный дерн легче переворачивать… — скривился стоявший рядом добытчик.

— А ну, проваливайте отсюда! — закричал тот, что швырялся червями.

Чего доброго, он бы даже поколотил близнецов, однако в это время как раз заглушили свои косилки садоводы и окликнули добытчиков червей:

— Братва! Перекур!..

Все побросали лопаты и стали доставать из-под елочек припрятанные сумки. По-видимому, челодрали собирались не только покурить, но и перекусить.

Устроили перекур и рабочие, сновавшие между этажами среди строительных лесов.

Правда, братьям было еще не совсем ясно, возводят ли они новый дворец или не спеша разрушают старый. Внизу до самых балконов второго этажа были навалены груды битого кирпича, бутылочного стекла, обрезков пластика и бумаги, высились глыбы застывшего цемента.

— Ты не знаешь, куда мы попали? — встревожился Угнюс.

— Похоже, в королевство Фука… — отозвался Аудрюс.

— Ну, теперь гляди в оба!

— Давай поосторожнее… только не трусить.

Сверху кто-то запустил в них бутылкой из-под водки. Осколки сверкнули у самых ног. Следом шлепнулся ком бумаги с остатками еды. Возле него тотчас появилась скрюченная крыса, потом голодный котенок, а с деревьев слетели две галки. Все они немедленно затеяли потасовку. Угнюс расковырял бумажный ком палкой — хотел поделить между ними добычу, но с лесов градом посыпались бутылки, кости, рыбьи головы, консервные банки и доски. Братья кинулись под развесистое дерево. Однако эти негодяи принялись обстреливать дерево. Обломки кирпичей сбивали ветки, на землю посыпалась зеленая листва.

Близнецы вспомнили, что за пазухой у них лежит книга со словами, «которые жалят как шершни»… Вытащили ее, открыли, сунули туда свои носы, выбрали горсточку слов, способных ужалить, и бросили в лицо приверженцам Фука:

— Кончайте бросаться, недоумки!

— Дурачье! Мухрыжники!

— Остолопы!

— Клячи безмозглые!

Тут они почувствовали, что на сей раз хватит. Может, слова эти и впрямь больно задели строителей, а может, только ошарашили — но сверху упало еще несколько окурков, и обстрел прекратился.

Угнюсу и Аудрюсу не терпелось разузнать, что происходит там, откуда доносятся возгласы, аплодисменты и где играет духовой оркестр. Они двинулись в ту сторону и, пройдя несколько шагов, вскоре увидели перед собой украшенный флагами стадион. На беговых дорожках челодральские, человральские и челдобрекские тузы состязались в игре, напоминающей кегли. Только здесь вместо выточенных деревянных стоячков выстраивали треугольником пятнадцать придворных, судя по эполетам — королей, валетов и дам. Время от времени какой-нибудь туз вырывался из рядов своих советников, сильно разбегался и с криком «ха!» катил по земле тяжелый железный шар, очевидно, старинное пушечное ядро, которое тут же укладывало треть, а может, и больше вытянувшихся по струнке вельмож. Гремел оркестр, болельщики восторженно свистели, орали «ура-а-а-а»…

Кое-кто из сбитых «кеглей» со стонами и причитаниями вновь поднимался и почти ползком отправлялся строиться уже в треугольник поменьше, а к иным подбегали санитары, укладывали на носилки и бегом тащили в машины скорой помощи.

Сидевший рядом валет, лузгая семечки, пояснил братьям, что состязание выигрывает тот туз, который больше всех собьет с ног королей и дам.

— А эти короли, наверно, пленники? — спросили Угнюс и Аудрюс.

— Нет!.. Только свои. Тузам ведь они не нужны. Все великие правители стремятся к единовластию.

— А в кого станут запускать они шаром, когда уложат всех?

Валет подозрительно оглядел близнецов с головы до кончика палки и, озираясь, уже не так громко пояснил:

— Игрища устраиваются ежегодно. За это время всегда находятся желающие, выдвигаются, так сказать… Разве вы, например, не хотели бы стать валетами? Или хотя бы в течение месяца поносить королевские эполеты?

— Нет! — не сомневаясь, ответили оба. — Нам уже предлагали, мы отказались.

— Ах, вот как!.. Так кто же вы такие, а? Как сюда попали? Кто вас пустил?!

Не дожидаясь ответа, челодральский валет выхватил свисток и, вскочив на ноги, принялся пронзительно свистеть. Сидевшие вокруг болельщики обернулись и стали грозить кулаками, а валет все свистел и свистел, как заводной, поворачиваясь во все стороны…

— Будильник! — сообразили братья и давай осматриваться, куда бы пристроить палку-поводырь. Всюду цемент, камень, железо. Наконец приметили на сером бетоне расщелину, откуда пробивался зеленый росточек. Торопливо воткнули палку и проснулись.

В соседней комнате громко звучала музыка. В дверях стояли отец с мамой. Оба улыбались.

— Ну?.. С добрым утром, сони-засони! — проговорила мама. — Кто скажет первым, какой сегодня день?

— Суббота, — откликнулись оба брата.

— А еще?

— Одиннадцатое мая.

— А еще?

— Пирогами пахнет…

— Еще что?

— Папа при галстуке!..

— А почему папа в галстуке?

— Да знают они, знают, бесенята!.. — не выдержал отец. — Притворяются, негодники! Быстро поднимайтесь! По случаю дня рождения вас дожидаются два велосипеда.

— Ха!.. — возликовали близнецы и бросились родителям на шею.

Тринадцатилетние сыновья давно уже переросли маму, а вот чтобы обнять отца, они должны были приподняться на цыпочки.