Гадина Петровна (СИ)

Глава 23. Душа рудников

Капитан тоже слышал шелестящий голос и чувствовал, как неприятный холодок крадется по спине и расползается по всему телу. Голос обращался к ней, к королеве.

— … не темна и не светла, кто же такова? — повторился вопрос.

— А ты сам, что за храбрец такой, раз боишься выйти и показаться? — спросила Ровена в пустоту.

— А я ничего не боюсь, я дух этого места, дух Аурусбурга, — зашелестело в ответ и снова повторило. — Не стара и не молода, не добра и не зла, не темна и не светла, кто же такова? Ответ будет?

— Это я, — спокойно сказала королева.

— Не подходит. Ответом будет твое имя.

— Ровена, — чуть поколебавшись ответила та.

— Или Галина? — насмешливо переспросил голос.

— Или Галина, — флегматично согласилась королева. — Неважно.

— Отнюдь. Очень важно. Смотри-ка.

Озеро вдруг забурлило, как кастрюля с кипятком, над ним заклубился пар, собираясь в плотные комки. Дефорт на всякий случай вынул меч из ножен, ожидая, что из воды выберется опасное чудовище. Но клубы пара крутились над водой, создавая объемную человеческую фигурку.

Это была женщина, по чудному одетая в короткую мантию с крупными пуговицами, на голове у нее сидела забавная светло-голубая шапочка, подобная тем, что носят герольды и пажи. У незнакомки было овальное личико с мелкими чертами, близко посаженные голубые глаза с возрастной сеточкой морщин вокруг, светлые волосы, собранные сзади в простой пучок. Она энергично шла, выдвинув вперед корпус и, размахивая руками. Где-то он уже встречал такую походку?

Худощавые ноги лишь на три четверти прикрыты юбкой, которую и юбкой то сложно было назвать — всего один слой. Может быть, она в костюме для сна, тогда почему находится в нем на улице? Женщина на картинке шагала, но оставалась на одном и том же месте.

— Ну как, нравится? — спросил голос у королевы.

Та с вызовом подняла подбородок и сказала:

— Сорок восемь лет в этом теле прожила, так что нравится, не нравится, а какая есть!

— А теперь?

Вода снова забурлила и закрыла клубами пара шагающую фигурку. Затем приняла форму нового изображения. Дефорт пригляделся, начиная что-то понимать. Знакомая нам уже дама, только в другой одежде и очках, сидящих низко на носу, занимает мягкий стул и смотрит в квадратное тонкое зеркало, но вместо отражения оно показывает ей множество мелких значков. Одной рукой она елозит по столу чем-то округлым. Вторая рука ладонью лежит на столе, касаясь пальцами небольшой ребристой подставки. Напротив нее сидит молодая тоже странно одетая дама с удивительной прической и шмыгает носом. «Плачет», — догадался Дефорт. Дама в очках резко что-то выговаривает молодой, та кивает и выбегает за дверь в рыданиях.

— Как ты думаешь, ты хороший человек? — шелестит голос.

— Думаю, что точно неплохой.

— Ты способна сопереживать, сострадать, понять чувства другого? Ты добра?

— Я нормальная, в чем смысл этого сеанса психотерапии? — королева стала сердиться. — Как запустить рудники? Это ты Иггдрасиль? Так тебя зовут? Загадай загадку, дай мне испытание, что нужно сделать, чтобы у нас было золото?

— Не спеши, не спеши, упрямая душа. Смотри дальше.

Клубы пара снова закружились и показали белую комнату. В ней мертвым сном спала всё та же женщина. Одетая в свободную рубаху с короткими рукавами, она лежала опутанная паутиной из тонких трубок. Волшебное зеркало здесь также было, но выглядело иначе: на этот раз оно бесконечно отображало острые высокие и низкие пики, похожие на простенький рисунок гор.

— Кто будет тебя оплакивать, когда твой сон прервется навсегда?

— Никто, — сказала королева.

— Кого ты оставила в том мире, по кому теперь грустишь и тоскуешь?

— Никого. Я поняла уже, к чему ты клонишь…

— Тогда зачем ты цепляешься за тот оставленный мир, зачем пишешь записки, почему боишься все забыть?

— Потому что… Потому что я не знаю, почему.

Ровена поймала себя на мысли, что она так и не нашла внутри себя ответ на этот вопрос.

— Иггдрасиль — древо твоей души, оно прямо перед твоими глазами. Когда Иггдрасиль оживет и вновь зацветет, золото вернется в рудники. Высшее провидение пожалело твою душу и решило дать ей второй шанс… И хоть мне и слабо верится в твое исцеление, кто я таков, чтобы спорить с высшими силами?

— Что нужно делать?

— Ничего. Все внутри тебя. Четыре рудника, четыре душевных потрясения. Пожертвуй собой ради другого, поступись личными интересами во благо тех, кто тебе дорог, прояви милосердие и сострадание. Узнай, что такое любить и быть любимой, в конце концов! Но только не ради золота, а по внутреннему своему желанию и пониманию, что для тебя это единственное верное решение.

— Уверен ли ты, что дерево работает? По последнему пункту мне есть что предъявить.

— Ну если это истинно так, то все получится. Удачи!

Ровена подошла к широкому черному стволу с растрескавшейся корой и провела по его шершавой поверхности пальцем: такая себе у нее душа, неприятная, унылая, мертвая.

— Послушайте, Голос, ну если все так со мной плохо, тогда почему второй шанс? За какие заслуги?

Но ответного шелеста не послышалось. Она оглянулась и поняла, что все это время капитан стоял неподалеку и все видел и слышал.

— Софи Мартен? — протянула Диана задумчиво, имя было ей незнакомо. — Все разы он выезжал с ней? Уверен?

— Совершенно точно. В книге выездов теперь все записывается как подобает, порядок строгий!

— Держи, твоя девчонка с ума сойдет от такого подарка, — она протянула молодому стражнику мешочек, в котором лежало изящное зеркальце в золотой оправе.

Диана была в бешенстве. Две недели вечерних выездов в город. Всегда с одной и той же. Он разгуливал с какой-то девицей по их местам, наверняка, водил ее на ужины к Умберу и другим, дарил розы, мурлыкал на ушко комплименты. Какое унижение!

Вот почему ее письма не находили ответа, вот почему он не искал встречи с ней, рискнувшей ради их связи своей репутацией. И не только репутацией. Когда муж узнал о Палмере, он рассвирипел настолько, что Диана и сама была рада скрыться в родовом гнезде, чтобы не демонстрировать свету синяки на шее и лице.

В аппартаментах ее ожидала горничная с письмом:

— Вот, мадам Диана, оно сначала прислано было в поместье, а оттуда пришло сюда, с запозданием.

Диана ухватила письмо, пахнущее знакомым парфюмом, надорвала конверт и прочла:

'Дорогая Ди! Не пиши мне более, все равно ответа не последует. Мы прекрасно провели время и только. Я очарован другой женщиной, связь с тобой меня тяготит и я жалею о ней. Надеюсь, ты сможешь обрести свое тихое счастье в браке. Прошу простить и понять мою увлекающуюся душу.

С уважением к нашим прошлым моментам, П.'

Из конверта выпала черная бархатная роза.

— Софи Мартен, — прошептала Диана, наступая на розу и вдавливая ее туфлей в ковер.

— Ну что ж, — вздохнула королева, — теперь ты все знаешь, капитан. И что ты думаешь по этому поводу?

Дефорт и обычно не блистал красноречием, а тут и вовсе словно язык проглотил, мучительно подбирая слова.

— Я думаю, что это какая-то странная магия. Хотя, честно сказать, мне всегда казалось, что есть в вас какое-то несоответствие, противоречие что ли. А этот дар предвидения? У вас там все такие?

— Нет, что ты. Я просто пару раз умирала. Но потом возвращалась в разное время, а хотя неважно. В общем, на самом деле, я не молода, не прекрасна, не принцесса, и значит, королева тоже поддельная. Поэтому, если ты кому-то расскажешь об этом, то меня точно казнят как страшную ведьму.

Дефорт с удивлением смотрел на девушку, понимая, что теперь волей-неволей видит, как образ Ровены для него стал чуть просвечивать, и за ним проглядывает фигура маленькой женщины со светлыми волосами в странной одежде и забавной шапке.

— А почему та дама плакала?

— А, это Наташа, я ее лишила премии, у нее дети маленькие, часто болеют. Так себе работница… И выговор сделала официальный за ошибку в отчете. Невнимательная она. Может, я и впрямь, злодейка? Вот тебе капитан сколько лет?

— Сорок шесть.

— Так ты моложе меня, семья есть?

— Никого.

— Никто не придет тебя оплакать в случае гибели?

— Выходит, что так.

— Товарищ по несчастью, — констатировала она.

Дефорт лишь грустно улыбнулся.

— Так, а почему нас никто не спасает? — вскочила королева на ноги, почувствовав подозрительную тишину по ту сторону завала, и стала суетливо мерить шагами пещеру. — Нужно что-то делать! Эй, вы там! Палмер, Тольф!

Тишина была ей ответом.