Галерея призраков

Уолтер Брукс Полеты мисс Эммелин

Когда старый дом Валиантов на озере был продан за долги, мисс Эммелин Валиант переехала к миссис Перди, С собой она почти ничего не взяла. Только своего кота Томаса и семейные фотографии. Все остальное было продано мистеру Молу вместе с домом.

Мистер Мол предложил забрать все оптом. Сумма, которую он назвал, была не слишком велика, однако она сопровождалась заверениями в искренней симпатии и уважении и сожалениями по поводу того, что он человек небогатый и потому не может предложить прежней хозяйке дома больше. Мисс Эммелин ответила, что предложенная им сумма ни в коей степени не соответствует стоимости того, что он хочет за нее получить, поэтому не стоит лицемерить, и единственное, что ей нужно, это поскорее со всем покончить. Если он выпишет ей чек, вопрос можно будет считать закрытым. Мистер Мол выписал чек.

Позже он много ворчал на каждом углу о человеческой неблагодарности и неуместной гордости, но никто не обращал на его слова большого внимания. Всем в городке было прекрасно известно, что мисс Эммелин несколько раз предлагала ему купить дом по разумной цене, но он постоянно отказывался, предпочтя приобрести его дешевле при принудительной продаже. Общественное мнение полагало, что именно он своим влиянием добился выставления дома на торги.

Разумеется, никто не осмеливался говорить так при мистере Моле. Хотя он уже отошел от активного ведения дел, но по-прежнему был богат и пользовался большим влиянием. Он подарил городку парк и, как было известно, намеревался устраивать большие приемы, что было бы полезно для развития местной торговли. Кроме того, старый дом Валиантов был настолько неразрывно связан с местными традициями, что любой занимавший его уже по этой причине был обречен на всеобщее уважение.

Итак, наша история началась в тот вечер, когда торжествующий мистер Мол расхаживал по только что приобретенному им дому Валиантов, а мисс Эммелин в своей новой комнатке в доме миссис Перди поглаживала кота Томаса и думала, на что она будет жить, когда закончатся деньги, полученные от мистера Мола. Валианты принадлежали к тем семьям первых поселенцев, которые колонизировали страну, медленно передвигаясь в западном направлении от восточного побережья.

Это передвижение не было равномерным. Колонисты перемещались по стране прыжками, как кузнечики. Иногда между двумя прыжками могло пройти целое столетие. Именно такими кузнечиками, прыгающими раз в сто лет, и были Валианты. В семнадцатом веке они появились в Массачусетсе, в восемнадцатом перепрыгнули в Коннектикут, а в 1810 году заскочили в штат Нью-Йорк. Одного наиболее непоседливого Валианта занесло даже в Огайо, где он и канул в небытие, но остальные члены семьи прочно обосновались в старом доме на озере, где спокойно прожили и спокойно умерли несколько поколений. Все, кроме мисс Эммелин, которая теперь вспоминала былую славу своего рода и мучилась сомнениями по поводу своего будущего.

Неожиданно мисс Эммелин подскочила на месте, так как вдруг вспомнила, что в суете и неразберихе, сопровождавших ее отъезд из дома, в котором она прожила всю свою жизнь, она забыла взять с собой нечто еще более ценное, чем семейные фотографии и даже ее кот Томас. Она забыла взять маленький плоский сундучок, который, по преданию, принадлежал одной из ее прапрабабок, ставшей когда-то главным действующим лицом судебного разбирательства против ведьм, устроенного в Новой Англии.

Надо сказать, что по шкале новоанглийских генеалогических ценностей обвинение человека в колдовстве приравнивает его к аристократии. Судья котируется выше, чем священник, губернатор — выше, чем судья, но повешенная за колдовство прародительница — это редчайшая и ценнейшая жемчужина рода. Поэтому мисс Эммелин взяла чистый платочек, надела шляпку и отправилась навестить мистера Мола.

Ее визит обрадовал нового хозяина дома, так как тот почувствовал, что это дает ему шанс проявить старомодную учтивость, соответствующую, как он полагал, его новому положению. Однако мисс Эммелин решительно отвергла его неуместные расшаркивания и сразу же перешла к делу. Она забыла сундучок. Не распорядится ли мистер Мол послать за ним?

Для мистера Мола сундучок не представлял никакой ценности, однако, неприятно удивившись тому, что приход мисс Эммелин не является данью вежливости, он заупрямился и ответил отказом. Сундучок, сказал он, является частью обстановки дома, за которую он уже заплатил. Сделка, в конце концов, есть сделка, сказал мистер Мол.

— Тогда, может быть, вы позволите мне выкупить его у вас? — спросила мисс Эммелин.

И опять он отказал, принявшись обосновывать свою позицию, но мисс Эммелин только сухо кивнула ему и покинула дом.

Мисс Эммелин была очень расстроена. Ей было крайне неприятно снова оказаться в доме, который совсем недавно был ее собственностью, увидеть вокруг такие знакомые и родные предметы и знать, что она не имеет на них никаких прав. Она острее обычного почувствовала, что мистер Мол совсем не тот человек, которому она с радостью позволила бы пользоваться когда-то принадлежавшим ей имуществом. И более всего остального ее расстроило то, что она так легкомысленно лишилась самой дорогой фамильной ценности.

Но лишилась ее не окончательно. Тем же вечером она сидела в своей комнатке в доме миссис Перди и задумчиво смотрела в окно. Она выбрала эту комнату, потому что из нее открывался вид на озеро и на старый дом Валиантов, прочно и твердо стоявший на крутом обрыве над водой в окружении фруктового сада. Она сидела у окна, держа на коленях Томаса, и смотрела на дом, но видела его не очень отчетливо, потому что луна еще не взошла. Однако ей были видны огни в доме, и когда последний из них, мигнув, погас, она выждала еще полчаса, а затем надела шляпку и бесшумно спустилась по лестнице.

На улице ей никто не встретился. Проскользнув в боковую калитку, она миновала лужайку и подошла к задней двери. Дверь была заперта, но она прекрасно знала этот замок. Если осторожно покачать его, щеколда отодвинется. Она намеренно не пыталась ее отремонтировать, потому что благодаря этой неисправности всегда могла попасть домой, даже забыв ключи. Разувшись и взяв ботинки в руку, она тихонько прошла через столовую и зал, поднялась по лестнице, осторожно прошмыгнула мимо двери, из-за которой раздавался здоровый и безудержный храп, и по короткой лесенке проникла в мезонин.

Тут было светлее, так как ущербная луна уже успела взойти над холмами за озером. Прочные доски полов ни разу не скрипнули, позволив ей бесшумно подойти к заднему окну, под которым стоял сундучок. Мисс Эммелин открыла окно и наклонилась за своим сокровищем. Сундучок был очень маленький, не больше средних размеров чемодана, и с ним вполне можно было бы пройти и по лестнице. Но она полагала, что безопаснее будет спустить его в окно на бельевой веревке, которая лежала тут же, свернутая тугим кольцом.

Однако прежде нужно было сделать еще кое-что. В мезонине не убирали с прошлой осени. Чтобы ее следы не обнаружили на полу, покрытом густым слоем пыли, необходимо было чем-нибудь замести их. Из дальнего угла мезонина она принесла метлу — древний самодельный инструмент, представлявший собой пучок тонких прутиков, привязанных к концу короткой палки, — которая, возможно, была, старше самого дома.

Но когда она подняла сундучок, чтобы перебросить его через подоконник, что-то внутри него подозрительно загремело. Она всегда думала, что сундучок пустой, хотя справедливости ради нужно сказать, что она и не помнила, чтобы когда-то открывала его. Она всегда воспринимала его просто как «сундучок», как фамильную драгоценность, о которой не знал никто, кроме членов семьи, и которая всегда хранилась под задним окном мезонина. Раз в год она смазывала его для сохранения кожи, но смазывала только снаружи.

Засов приржавел, но все же ей удалось откинуть крышку. Гремевший внутри предмет оказался плоской металлической коробочкой, в которой находилась какая-то мазь с горьковатым, но не неприятным запахом медикаментов. Она положила коробочку в карман жакета и стала закрывать сундучок, когда вдруг оцарапала запястье засовом. Царапина слегка кровоточила, и, действуя скорее интуитивно, мисс Эммелин снова достала из кармана коробочку, наложила на ранку немного мази и стала втирать ее. В школе, которую когда-то давно она закончила, их учили лечить порезы и ссадины, обильно втирая в них любые мази, которые могут оказаться под рукой.

Она хотела снова положить коробочку в карман, когда та вдруг выскользнула у нее из рук и загрохотала по доскам пола. Мисс Эммелин торопливо подхватила ее и, замерев, прислушалась. Она знала, что прислуга мистера Мола занимает комнаты, расположенные прямо под ней. Несколько секунд она лелеяла надежду, что ее никто не услышал. Но через мгновение на лестнице раздались приглушенные звуки шагов и заспанные голоса. Мисс Эммелин поняла, что угодила в ловушку. Подчинившись инстинктивному импульсу отбиваться до последнего, она схватила метлу, уже осознавая, насколько глупо себя ведет, но в этот момент произошло нечто неожиданное.

Едва заметное покалывание в запястье, которое она ощутила, еще когда накладывала на царапину мазь, вдруг пронзило ее руку и распространилось по всему телу. Она почувствовала странное головокружение и подумала, не теряет ли сознание. Метла, на которую она попыталась было опереться, повела себя самым непредсказуемым образом — она прямо-таки запрыгала в руках и будто бы потащила мисс Эммелин к окну. Она крепче вцепилась в свое орудие и вдруг почувствовала, как ноги ее отрываются от пола, переваливаются через подоконник, чуть касаясь его пальцами, и вот она уже стремительно несется в воздухе в двадцати футах над садом. Продолжая изо всех сил сжимать рукоятку метлы, мисс Эммелин огляделась и поняла, что на громадной скорости летит на восток навстречу восходящей луне.

«Это нечто в высшей степени странное», — подумала мисс Эммелин. И действительно, ощущения ее были крайне необычными, их, пожалуй, можно было бы назвать даже шокирующими, если бы у мисс Эммелин было время задуматься над происходящим. Но ей, разумеется, некогда было заниматься поисками подходящих формулировок. Больше всего остального в данный момент ее озадачивало то, что она каким-то непостижимым образом умудряется не упасть. Она сидела на метле, свесив обе ноги по одну сторону рукоятки, в относительно пристойной позе, насколько это позволяли обстоятельства, но удивительным образом не ощущала ни веса, ни вообще того, что на чем-то сидит. Подъемная сила находилась в ней самой, а метла, как она скоро обнаружила, являлась всего лишь средством управления, впрочем, предоставленная самой себе, она тут же стремилась увлечь свою наездницу строго на восток. «Как старый капитан, — подумала мисс Эммелин, — который выходит вечером из кабачка и бредет домой на автопилоте».

Но тут тревожная мысль сама собой возникла у нее в голове: «А где же может быть дом у этой метлы?» Мисс Эммелин была далеко не глупой женщиной и вполне отдавала себе отчет, что вторглась в сферу профессиональных секретов своих прямых предков по женской линии, которые были — и, вероятно, вполне справедливо — отправлены на виселицу за колдовство. Эта мазь определенно была тем знаменитым снадобьем, которым смазывались ведьмы перед тем, как отправиться на шабаш. Тогда, нужно полагать, метла направляет ее именно на шабаш? Хотя это мероприятие и входило в число старых добрых новоанглийских забав, мисс Эммелин была не в настроении именно сейчас предаваться столь активным развлечениям, которые, как она предполагала, могут ожидать ее там, а потому решительно развернула метлу и направила ее над озером на север.

Она пролетела низко над темной водой, затем поднялась повыше и, сделав плавный круг, развернулась в сторону городка. «Вот те на, — подумала она, — как пьянит это ощущение полета!» Однако было уже поздно, и над землей становилось довольно свежо. «Да, это приключение, конечно, незабываемое, — подумала мисс Эммелин, — но отправилась-то я за сундучком, а его у меня как не было, так и нет. Нужно придумать какой-нибудь другой план». Она пролетела вдоль Главной улицы, трижды обогнула шпиль пресвитерианской церкви, затем, убедившись, что поблизости никого нет, лихо спланировала вниз и приземлилась в саду у миссис Перди. Держа метлу под мышкой, мисс Эммелин бесшумно вошла в дом и поднялась к себе в комнату. И только устроившись в кровати, она вспомнила, что ботинки ее так и остались в мезонине.

Все следующее утро мисс Эммелин провела в библиотеке, изучая всевозможные материалы о ведьмах. Как она выяснила, публика эта едва ли заслуживала доверия. Они заявляли, что могут лишать коров молока, вызывать ненастья и насылать на детей болезни. Однако даже когда их уличали в колдовстве, найти какие-то доказательства их деятельности было практически невозможно. Еще они лепили из воска маленькие фигурки своих врагов и протыкали их иголками, рассчитывая таким образом поразить их внутренние органы. Мисс Эммелин не удалось отыскать подробных описаний правильного выполнения всех этих процедур, но это ее и не расстроило, так как она не представляла себе их практической ценности. У мистера Мола не было ни коров, ни детей, а если она вызовет бурю, то он всего лишь закроет окна. «В любом случае, — подумала она, — я не хочу причинять ему никаких неприятностей. Я всего лишь хочу получить обратно свой сундучок. И ботинки», — мысленно добавила она. В самом деле, потеря ботинок была для нее серьезной проблемой.

Мисс Эммелин думала-думала, но так и не смогла выработать какой-либо действенный план и решила, что хотя быть ведьмой довольно забавно, но с практической точки зрения пользы от этого немного.

По пути домой из библиотеки она встретила свою старую подругу миссис Кортни Бишоп. Вообще-то миссис Бишоп была женщиной резкой и бесцеремонной, но только не с мисс Эммелин, которую она очень любила. Девочками они вместе ходили в школу, и дружба их удивительным образом преодолела неуклонно увеличивавшуюся разницу в их финансовом благополучии, ибо насколько быстро Бишопы шли в гору, настолько же быстро Валианты катились в пропасть. Возможно, причина крепости их дружбы была в том, что мисс Эммелин всегда вежливо, но решительно отклоняла многочисленные предложения помощи со стороны миссис Бишоп.

От миссис Бишоп мисс Эммелин узнала, что прошлой ночью в доме мистера Мола случился переполох. В мезонине слышали какой-то шум, потом в нем обнаружили ботинки под раскрытым окном, но, похоже, никакого разумного объяснения этому никто дать не мог, поскольку в мезонине не оказалось ни одной живой души, а окно его расположено в двадцати футах над землей. Сам мистер Мол не обратил на это происшествие никакого внимания, но прислуга была напугана, а кухарка — как этого, впрочем, и следовало ожидать — божилась, что видела огромное черное существо, вылетевшее из окна по направлению к озеру.

Мисс Эммелин не улыбнулась, но губы ее слегка искривились, и миссис Бишоп пристально посмотрела на нее и сказала:

— Тебе об этом что-то известно, Эммелин.

Мисс Эммелин, всегда говорившая только правду, ответила:

— Да, известно. — Она нахмурилась и после секундного колебания добавила: — Наверное, мне лучше все рассказать тебе.

— Вот что, приходи-ка сегодня ко мне на ужин, — сказала миссис Бишоп. — А сейчас нам следует поторапливаться, если мы не хотим опоздать на Встречу подружек.

— Ах да, сегодня же Встреча подружек, — пробормотала мисс Эммелин. — Совсем я о ней позабыла.

— Ты забыла о Встрече подружек? — недоверчиво переспросила миссис Бишоп, удивленно приподняв брови.

— Да, — покорно призналась мисс Эммелин. — Знаешь… сегодня я, пожалуй, не пойду.

Брови миссис Бишоп совершили почти невозможное, приподнявшись еще на несколько миллиметров.

— Ну что ж, ужин в семь, — сказала она и пошла прочь.

Во время ужина о мистере Моле не было сказано ни слова, но затем, когда были убраны пустые чашечки из-под кофе и подруги удобно устроились в просторной гостиной, огромные окна которой с восточной стороны выходили на озеро, а с северной — на сад Валиантов, мисс Эммелин рассказала обо всем, что произошло прошлой ночью. По мере ее повествования глаза миссис Бишоп распахивались все шире и шире, наконец у нее отвисла челюсть, а сама она вся подалась вперед. Но когда мисс Эммелин дошла в своем рассказе до эпизода вылета из окна мезонина верхом на метле, миссис Бишоп громко стукнула ладонью по подлокотнику кресла и воскликнула:

— Стоп!

Мисс Эммелин остановилась.

— Куда ты? — спросила миссис Бишоп у направившейся к двери мисс Эммелин.

— В прихожую, — ответила та, — принести кое-что, что я специально прихватила с собой, чтобы ты не подумала, что я лишилась рассудка. — Через минуту она вернулась с каким-то предметом, завернутым в темную скатерть. В свертке оказалась метла.

— А, ну-ну, у нас тоже есть такие штуки, — сказала миссис Бишоп. — И, я полагаю, именно на ней ты э… летала?

— Можешь сколько угодно иронизировать, если это доставляет тебе удовольствие, Летти, — ответила мисс Эммелин, — но прошу тебя, не отступай к двери и будь уверена, что я для тебя абсолютно безопасна. Если мой опыт провалится, я сама позвоню доктору Блессингу и попрошу его приехать за мной. А вот это мазь, о которой я тебе говорила, — добавила мисс Эммелин, протягивая подруге коробочку. Та принюхалась и воскликнула:

— Фу!

Мисс Эммелин подняла жалюзи над раскрытым окном, растерла по запястью немного мази и крепко взялась за метлу обеими руками. Затем медленно и как-то даже торжественно она оторвалась от пола и выплыла в окно. Миссис Бишоп лишилась чувств.

Через несколько минут миссис Бишоп пришла в себя. Немного постонав, она убедилась, что ее никто не слышит, села, огляделась вокруг и бросилась к окну. Было уже довольно темно, но окна дома Валиантов были ярко освещены, и на их фоне она увидела, как что-то большое и черное бесшумно скользнуло за угол крыльца. Затем через несколько секунд оно снова появилось перед окном, двигаясь в нескольких футах над лужайкой, и тут миссис Бишоп разглядела в существе мисс Эммелин, которая, проплывая мимо, весело помахивала ей платочком. Миссис Бишоп почувствовала, что сейчас она опять потеряет сознание, и, поразмыслив, решила, что стакан лимонада пойдет ей на пользу. Сходив за ним в столовую, миссис Бишоп с удовольствием потягивала прохладный напиток, когда мисс Эммелин вновь влетела в окно, поставила метлу в угол и уселась в кресло.

— Ну, — сказала она, — теперь ты мне веришь?

— Нет, — решительно ответила миссис Бишоп. — Это, наверное, какой-то гипноз, и я попрошу тебя больше никогда так не делать.

— Тогда, может быть, ты сама попробуешь? — спросила мисс Эммелин, протягивая ей мазь. Миссис Бишоп категорически отказалась, заявив, что никогда не пойдет на такое, но мисс Эммелин возразила, что если та ей не верит, то с ней ничего и не случится. Она сказала:

— Если у тебя ничего не выйдет, я соглашусь, что это был гипнотический трюк, и пообещаю тебе больше никогда не повторять его.

Наконец миссис Бишоп согласилась. И хотя женщиной она была довольно тучной, какая-то неведомая сила подняла ее с земли легко, как перышко, и стремительно увлекла в окно.

Минут через десять где-то вдали раздался пронзительный крик, за которым последовали возмущенные и негодующие возгласы, доносящиеся из сада Валиантов, и мисс Эммелин уже начала тревожиться за подругу, когда миссис Бишоп живая и невредимая возникла в оконном проеме. Слегка раскрасневшаяся, она грузно опустилась в кресло и сказала:

— Ну что ж, Эммелин, ты доказала, что была права, и я должна признать, что эти ощущения довольно захватывающие, но так дело не пойдет. Нет, так дело не пойдет.

На вопрос мисс Эммелин о том, что случилось, миссис Бишоп ответила, что на обратном пути у нее возникли проблемы с рулевым управлением. Она ведь не знала, что, если наклонить рукоятку метлы вниз, тут же начинаешь стремительно идти на посадку. К несчастью, именно это произошло с ней в самый неподходящий момент, и ее угораздило пролететь буквально между мистером Молом и служанкой, подававшей ему кофе на террасе, так что она перепугала обоих до такой степени, что теперь они, наверное, будут заикаться до скончания дней.

— Впрочем, кажется, они меня не узнали, — закончила она.

— Это не имеет значения, — ответила мисс Эммелин. — Если даже и узнали, то они просто не поверили своим глазам.

— Все это, конечно, хорошо, — сказала миссис Бишоп, — но рано или поздно кто-нибудь увидит тебя, Эммелин, и хотя ты в свои семьдесят уже достаточно взрослая, чтобы позволить себе поступать так, как тебе нравится, все же, знаешь ли, эти полеты на метле могут вызвать пересуды. Не знаю, дорогая, что сказал бы на это твой батюшка.

— И я не знаю, — согласилась мисс Эммелин, — да мне это и без разницы. Мне просто подумалось, — добавила она, — что для нас с тобой, Летти, это могло бы стать неплохим развлечением в теплые летние вечера. Летать намного приятнее, когда рядом есть кто-то, с кем можно обмолвиться словечком. Впрочем, если у тебя на это другая точка зрения…

— У тебя никого нет, Эммелин, — сказала миссис Бишоп, — а мне нужно думать о внуках. Кроме того, есть еще одно «но»: ты вот считаешь, что не делаешь ничего дурного, а я в этом далеко не так уверена, поэтому, если бы ты поговорила с пастором…

Мисс Эммелин возразила, что мистер Крук человек очень современных взглядов и потому ни за что не поверит ей.

— Если дьявол для достижения своих целей может цитировать Священное писание, то почему добропорядочный прихожанин не может пользоваться дьявольскими штучками? — добавила она.

Это может показаться странным, но именно последний аргумент убедил миссис Бишоп. Справедливости ради нужно сказать, что она и сама была этому рада, поскольку, немного отойдя от того возбуждения, которое охватило ее при этом необычайном эксперименте, вспомнила, насколько он оказался приятен. Более того, ревматические боли, почти непрерывно досаждавшие ей все последнее время, за время полета так ни разу и не напомнили о себе. Так или иначе, но мисс Эммелин не составило большого труда убедить подругу повторить воздушное путешествие. Миссис Бишоп сходила за метлой, убедилась, что прислуга занята хлопотами по дому, и вместе с мисс Эммелин они отправились в небольшой, как выразилась хозяйка дома, круиз вокруг озера.

Тем временем мистер Мол, с трудом оправившись от пережитого потрясения, пребывал в крайне взволнованных чувствах. Он не узнал миссис Бишоп, но и он, и служанка готовы были поклясться, что видели пожилую даму, верхом восседавшую на метле, которая молнией обрушилась на них с небес, а потом, вновь набрав высоту, скрылась, как им показалось, в окне дома Бишопов. Поэтому, дождавшись, когда экономка успокоит служанку и отправит ее в постель, мистер Мол решил лично убедиться в справедливости своих предположений. Открывшей ему дверь служанке миссис Бишоп он сказал, что видел, как кто-то проник в дом через окно гостиной.

— По-моему, там миссис Бишоп и мисс Валиант, — ответила служанка, провожая его до дверей гостиной. Однако, открыв дверь, они убедились, что комната была пуста.

— Мисс Валиант, говорите? — задумчиво пробормотал мистер Мол. — Что ж, вероятно, они сейчас вернутся, так-что я, пожалуй, дождусь их и предупрежу о злоумышленнике.

Служанка послушно кивнула и, выйдя из комнаты, прикрыла за собой дверь. Только мистер Мол собрался опуститься в кресло, как через окно в гостиную плавно вплыли мисс Эммелин и миссис Бишоп. Мистер Мол подпрыгнул как ужаленный и за какие-то восемь секунд преодолел расстояние до собственной парадной двери.

Понятно, что мистер Мол перепугал двух почтенных дам не менее, чем они его. Успокоив нервы солидной порцией прохладного лимонада, миссис Бишоп сказала:

— Знаешь, Эммелин, мы с тобой совершили большую ошибку, так что, будь я на твоем месте, я бы зашвырнула эту мазь подальше в озеро.

Она была очень расстроена, поэтому мисс Эммелин молча положила коробочку с мазью в карман, завернула метлу в скатерть и направилась домой.

Следующие два дня прошли без происшествий, а на третий день после обеда в гости к мисс Эммелин заглянул мистер Джон Сойер.

— О, как это мило с вашей стороны, Джон, что вы зашли проведать меня, — сказала мисс Эммелин. — Как поживает ваша матушка? — Мистер Сойер ответил, что его матушка чувствует себя превосходно, а потом настолько странно посмотрел на мисс Эммелин, что та взволнованно спросила: — Что-то случилось? Может быть, вы неважно себя чувствуете?

— Честно признаться, чувствую я себя довольно глупо, — ответил мистер Сойер. — Дело в том, что я разговаривал с мистером Молом и… В общем, — я подумал, что мне надо увидеться с вами. Я бы не стал делать этого по своей воле, — продолжал он, — но, как вам известно, я веду все дела мистера Мола, и поэтому у меня просто нет выбора. Он… простите, мне как-то неловко произносить это вслух, но он… одним словом, он хочет предъявить вам обвинение в колдовстве.

— Бог ты мой! — воскликнула мисс Эммелин. — Но разве колдовство считается преступлением?

— Господи, я и сам не знаю, — сказал мистер Сойер. — Но чего именно он добивается, так это получить официальное распоряжение суда, запрещающее вам летать над его частной собственностью.

Мисс Эммелин улыбнулась и спросила:

— Вы это серьезно?

— Мистер Мол показался мне настроенным вполне серьезно, — ответил мистер Сойер, — но, по-моему, он просто хочет выставить вас на посмешище в глазах всего городка, и еще я думаю, что получить такое распоряжение ему не составит труда, потому что судья Симмонс кормится у него с руки. — Мистер Сойер встал. — Я посчитал своим долгом предупредить вас, мисс Эммелин, — добавил он. — Я намереваюсь прекратить с ним всякие отношения, потому что этот человек явно невменяем. Слышали бы вы, какие небылицы он рассказывает о вас и миссис Бишоп. Но я не могу придумать, как можно остановить его.

— Ни в коем случае не уходите от него, — сказала мисс Эммелин. — В нашем городке не очень много таких богатых клиентов. А ему при случае посоветуйте отказаться от намерения обратиться в суд, потому что он, видимо, слишком плохо знает наших людей, если думает, что таким образом заставит весь городок смеяться надо мной. Он только себя самого выставит в весьма неприглядном свете. Что же касается меня, то я обещаю никогда больше не летать на метле над его частной собственностью.

Мистер Сойер от души рассмеялся, представив мисс Эммелин летающей на метле, и с большим интересом выслушал короткую и вполне правдивую лекцию о некоторых аспектах практического применения колдовства. Потом спросил, умеет ли она вызывать бурю, на что мисс Эммелин ответила, что не пробовала, хотя теоретически ничего сложного в этом нет.

— Что ж, на следующей неделе вам представится возможность проверить это на практике, когда мистер Мол будет праздновать новоселье, — сказал он. — Насколько я понял, если погода будет подходящей, он собирается устроить в саду большой пикник. Знаете, купив у вас дом, он настолько американизировался, что, по-моему, будет только рад, если вы прилетите к нему на метле. — Мистер Сойер встал, откланялся и на прощанье добавил: — А вообще, мисс Эммелин, будьте поосторожнее с этими полетами. Если мистер Мол и не выдвинет против вас обвинения в колдовстве, то попытается привлечь к ответственности за управление транспортным средством без водительских прав.

Очевидно, мистер Мол прислушался к совету мистера Сойера, поскольку мисс Эммелин не получила повестки из суда. Два дня спустя ей позвонила миссис Бишоп и пригласила на обед. Мисс Эммелин улыбнулась, так как прекрасно знала миссис Бишоп, и сказала своему коту Томасу:

— Ну, Томас, что я тебе говорила? Пожалуй, надо будет мне прихватить с собой метлу.

Так она и сделала. И все получилось в точном соответствии с ее ожиданиями. Походив вокруг да около, миссис Бишоп наконец заговорила о полетах и, заметив, что эти занятия достойны, конечно, всяческого осуждения и порицания, в конце концов предположила, что большого вреда не будет, если они предпримут еще одно-единственное, ну самое последнее путешествие.

Вечер был прохладным, поэтому миссис Бишоп надела свою норковую шубку, дала мисс Эммелин куртку из котикового меха, и они, в считанные минуты преодолев Крандальскую пустошь, оказались на старом кладбище, где в свете карманных фонариков принялись разыскивать наиболее примечательные древние надгробья. Старый Джед Холли, нетвердой походкой возвращавшийся домой после очередного свидания со стаканчиком, увидел мерцание света среди могил и больше в рот не брал спиртного до самого конца жизни. Так что они не только приятно провели время, но и принесли пользу ближнему. Прежде чем уйти домой, мисс Эммелин положила немножко мази в маленькую серебряную шкатулку, стоявшую на столике у кровати миссис Бишоп, а та сделала вид, что не заметила этого.

В тот день, когда мистер Мол собирался праздновать новоселье, мисс Эммелин возилась в саду миссис Перди. Она находилась совсем недалеко от старого дома Валиантов и потому ясно слышала доносившийся оттуда звон столовых приборов и приглушенный шум светской беседы. Острое чувство обиды нахлынуло на нее, и тогда она вспомнила, что говорил мистер Сойер о буре. Опустившись на колени, она взяла с грядки горсть земли и кинула ее через плечо, произнеся заклинание, вычитанное в энциклопедии, и не забыв упомянуть поименно демонов, ответственных за осуществление подобных проделок. Она ни за что не отважилась бы на этот эксперимент, если бы хоть на секунду допустила, что он может увенчаться успехом. Неподдельный ужас охватил ее, когда солнечный свет, только что заливавший сад, стремительно поблек, ветви деревьев согнулись под мощными порывами холодного ветра, небо окуталось тяжелыми черными тучами, повисшими над самой землей, Из них вырвалось несколько ослепительных молний, сопровождаемых оглушительными раскатами грома, а в следующее мгновение небеса разверзлись, выплеснув из себя сметающие все на своем пути потоки ливня.

Ничего подобного этой буре здесь никогда не видели, и весь праздник, разумеется, был мгновенно испорчен. Никто не успел даже спрятаться под крышей, гости промокли до нитки и обвинили во всем мистера Мола.

На следующий день он явился к мисс Эммелин.

— Вы выиграли, — сказал он. — Вот ваш сундучок и ботинки. А теперь я прошу вас оставить меня в покое.

— Благодарю вас, — ответила мисс Эммелин. — Знаете, честно признаться, я и не предполагала, что колдовство сработает, впрочем, и в противном случае я бы, наверное, прибегла к нему.

— Умоляю, не надо больше никакого колдовства, — воскликнул мистер Мол. А затем, подумав, добавил: — Скажите, а как вам это удалось? Хоть это вы мне можете рассказать?

Мисс Эммелин задумчиво посмотрела на мистера Мола и увидела перед собой маленького человечка, который, несмотря на все деньги и власть, находившиеся в его распоряжении, чувствовал себя очень неуверенным и несчастным. Его жизнь никак нельзя было назвать приятной и радостной. Генеалогическое древо составлял ему целый отряд специалистов, приобрел он прекрасный старинный дом вместе со столь же прекрасной старинной обстановкой, а славой пользовался чужой. Потому что дом его по-прежнему называли домом Валиантов, а не домом Мола. И она поняла, что никто из них не получил того, что хотел. У нее не было денег для поддержания престижа, а у него — уважения горожан, которое, как он надеялся, должны были обеспечить ему деньги. Ей вдруг стало искренне жаль его, и тогда она попросила его присесть и рассказала всю историю.

Если бы это была сказка, мистер Мол непременно проникся бы сочувствием к мисс Эммелин и вернул бы ей дом вместе со всем имуществом. Однако правда заключалась в том, что он вообще не был способен на высокие чувства. Он испугался таких необычных способностей мисс Эммелин, но, расплатившись сундучком за ее доброе расположение, не намерен был предлагать за него более высокую цену. И вдруг ему пришло в голову, что эта колдовская мазь может иметь невиданную коммерческую ценность — нужно только заполучить ее формулу. Он стал подробно расспрашивать мисс Эммелин о мази, а затем предложил ей продать ему ее. Сначала мисс Эммелин отказалась, но от этого его стремление обладать диковинным препаратом только окрепло, и когда предложенная им цена превысила ту, которую он заплатил за дом с имуществом, она согласилась, потому что была далеко не глупой женщиной. А на его подозрительный вопрос, как он может быть уверен, что мазь настоящая, она ответила:

— Попробуйте ее в деле, и если у вас ничего не получится, приносите обратно, и я верну вам чек.

Разумеется, он ее попробовал. На следующее утро фермер по фамилии Уиллет, пораньше выйдя из дома и решив срезать путь до городка, пошел через холмы, где и увидел что-то большое и черное, беспомощно барахтавшееся в телеграфных проводах, тянувшихся вдоль железнодорожных путей. Он вернулся на ферму за лестницами и веревками и через какой-то час освободил из ловушки мистера Мола, правда, один из наемных работников Уиллета успел сделать несколько снимков, которые и послал в журнал «Сквозь замочную скважину». Эти фотографии были опубликованы в рубрике самых удивительных загадок года, ибо никто не мог объяснить, каким образом оказался в проводах почтенный горожанин. Менее всех остальных склонен был раздавать интервью сам мистер Мол. Несколько месяцев все население штата удивлялось и недоумевало по поводу этого происшествия, сопровождая свои предположения ехидными шуточками, а в самом городке из-за этого случая царило такое безудержное веселье, что мистер Мол не показывался из дома до самого окончания лета и не устраивал больше званых приемов. Смеяться над ним не перестали и осенью, и тогда мистер Мол запер дом и выставил его на продажу.

Тем временем химику, проводившему исследования мази по поручению мистера Мола, удалось выделить из нее разнообразные ингредиенты, среди которых присутствовали аконит, белладонна, кровь летучей мыши и еще парочка компонентов, о которых я умолчу. Химик проштудировал специальную литературу о применении лекарственных средств в средние века и, явившись в офис мистера Мола в Эмпайр Стейт Билдинг, честно высказал ему свои подозрения.

— Вы абсолютно правы, — ответил мистер Мол. — Я уверен, что мы стоим на пороге открытия, которое изменит Америку больше, чем изобретение автомобиля. И имя Мола засияет ярче, чем имя Форда. А вы, — продолжал он, — станете управляющим компании с жалованьем, которое, смею вас заверить, будет значительно превышать все то, что вы сможете получить, если попытаетесь разрабатывать этот проект самостоятельно.

— О, вы всецело можете доверять мне, — воскликнул химик. — Но как эта мазь действует?

— А вот как, — сказал мистер Мол. — Втираете совсем немного в запястье и… — Он оттянул манжет рубашки и показал, как это делается.

И в следующее мгновение с победной улыбкой на лице мистер Мол выплыл в раскрытое окно. Однако, поскольку у него не было метлы, которой он мог бы управлять, он стремительно поднялся высоко в воздух и быстро исчез из виду, скрывшись в восточном направлении. Нет нужды рассуждать, куда занесло его, ибо с тех пор никто его больше не видел. А химик, оказавшись человеком весьма рассудительным, торопливо порвал все свои записки, отправился домой и постарался обо всем забыть.

В городке до самого окончания лета миссис Бишоп дважды в неделю приглашала мисс Эммелин на ужин, и, если погоды стояли хорошие, они посылали служанок в кино, а сами отправлялись летать.

Более всего они любили заниматься этим лунными ночами, с интересом наблюдая, как скользят следом по темным лугам их легкие тени, а если небо было обложено облаками, они поднимались выше и любовались игрой лунного света на невесомых белоснежных перинах или, проникнув в самую их толщу, гонялись друг за другом в кромешной тьме, как две шаловливые девчонки.

Покидая городок, мистер Мол поручил мистеру Сойеру продать дом Валиантов со всем находящимся в нем имуществом за максимальную цену, которую ему удастся за него получить. Но от таких старых домов избавиться довольно сложно, и хотя мистер Сойер развил бурную деятельность, всячески рекламируя достоинства дома, на его предложение откликнулся лишь единственный клиент, который сам оказался агентом по торговле недвижимостью, намеревавшимся купить дом как можно дешевле для последующей перепродажи. Мистер Сойер отправил мистеру Молу письмо, но ответа не получил, и поскольку инструкции его были вполне определенными, он уже собирался заключить сделку, но в последний момент решил переговорить с мисс Эммелин.

— Джон, — сказала мисс Эммелин, — но ведь это меньше, чем мистер Мол заплатил мне только за мебель.

— Если вы предложите на пять долларов больше, — ответил мистер Сойер, — я буду вынужден принять ваше предложение.

Мисс Эммелин выписала ему чек, он оформил бумаги и передал ей ключи, и в тот же день она вновь въехала в свой бывший дом.

Мистер Сойер послал чек в офис мистера Мола, а секретарша мистера Мола перевела деньги на личный счет шефа, где они, насколько мне известно, и находятся до сей поры.

Мисс Эммелин была так счастлива вернуться в свой старый дом, что на некоторое время утратила всякий интерес к полетам, и миссис Бишоп приходилось летать одной.

Миссис Бишоп ничуть не роптала по этому поводу, поскольку до такой степени успела пристраститься к своему новому увлечению, что готова была летать и средь бела дня, если по каким-то причинам ей не удавалось это делать в другое время суток. И действительно, постепенно она стала отправляться в полеты чуть раньше, а возвращаться чуть позже, чем следовало, поскольку вопреки принятым нормам поведения всегда поступала только так, как это нравилось ей, и не обращала никакого внимания на то, что могут подумать о ней другие.

Неудивительно, что сначала один, а потом другой и третий горожанин увидел ее возвращавшейся домой на рассвете или парившей над озером в лучах заходящего солнца. Первые ее появления в небе вызвали определенную тревогу у населения, но когда ее узнали, все пересуды сами собой прекратились. Ибо что бы ни делали Бишопы вот уже на протяжении нескольких поколений, все это встречало неизменную поддержку и одобрение горожан, и новая причуда представительницы этого славного рода воспринималась как очередное доказательство его превосходства. То, что расценивалось бы как хвастовство со стороны человека просто очень богатого или как эксцентричность со стороны занимавшего высокое, но не подкрепленное внушительным банковским счетом социальное положение, воспринималось как нечто нормальное и естественное для представителя общества, обладавшего обоими этими достоинствами.

Итак, к концу нашей истории мисс Эммелин и ее кот Томас вернулись в привычное окружение своего уютного родного дома, а миссис Бишоп… Честно признаться, даже не знаю, что сказать о миссис Бишоп. Дело в том, что воздушные путешествия, начавшись для нее когда-то как безобидное хобби, постепенно превратились в нечто большее. Ее служанки шептались между собой, что несколько раз слышали какие-то таинственные звуки и видели смутные очертания загадочных существ, сопровождавших их хозяйку, а в последнее время она стала пропадать неделями, а то и дольше. Однажды прохладным осенним вечером, когда две дамы в очередной раз совершали облет озера, мисс Эммелин испытала тревожное ощущение, что они не одни. Характерно и то, что миссис Бишоп стала все реже посещать регулярные Встречи подружек, а ее скамья в церкви на воскресных службах все чаще остается пустой. Но выводы делайте сами. Мне кажется — и того же мнения придерживается мисс Эммелин, — что в этой ситуации мы вряд ли способны что-либо изменить.