Гамбит искусного противника

Глава 2. Первая любовь. Амелия

17; Май

Дома. Так странно звучит это слово, так непривычно его употреблять, но именно оно первое приходило в голову, когда я думаю об этой квартире. Я еще с прошлого лета знала, что буду жить с Кристиной. Помню, как счастлива была в ту ночь на набережной у моего любимого моста Хмельницкого, когда она предложила мне это. Последний день лета, за ним последний учебный год в Академии, а за ним большое, жирное «до свидания, балет!».

Балет мне, конечно, нравился: он помогал держать форму, помогал развивать дисциплину, помогал выплеснуть чувства, но это всегда было лишь моим хобби. Вот для Адель балет значил почти также много, как и ее отношения с моим лучшим другом Ромой. Если бы меня попросили ее описать, то я бы сказала, что она добрая принцесса из сказки, которая обожает танцевать и своего принца на белом коне. Рома, как никто иной подходил на эту роль. Джентльмен до мозга костей, честный и верный, а еще смелый! Точно. Смелый! Он не испугался пойти прямо в офис к знаменитому папаше своей девушки и потребовать — здесь не помешает двойное подчеркивание, — его благословения. То ли любовь Александровского к дочери была такой огромной, то ли он состарился окончательно, то ли просто ему понравилась смелость — без понятия, но он его дал. Теперь Адель официально встречалась с Ромой, они собирались вместе жить, и, как бы мы с ними не были близки, но жить втроем в мои планы не входило. Как-то это не по-людски.

Я могла бы жить с Лилей, конечно, но наши отношения были далеки от идеала. Она строила свою жизнь, которую я не совсем одобряла, а я всегда была сама по себе. Ко всему прочему мы часто ссорились, как, например, сегодня, и жить с ней все равно что добровольно ступить на раскаленные угли. Нет, спасибо.

А с Крис мне всегда было легко. Она всегда обо мне заботилась, с первого дня, как я оказалась в Москве, и я знала, что могу ей доверять. К тому же она очень напоминала мне маму со своими этими «Одень шапку», «А ты поела?», «Сделала уроки?». Кто бы от такого отказался? Тем более у нее была своя четырех комнатная квартира, где она жила одна. Ее родители жили в Брянске, а сама она переехала к бабушке, кому когда-то и дали эту квартиру за заслуги на работе. Бабушка умерла давно, Крис только поступила на первый курс универа, где и познакомилась с Лилей. Она здесь тоже жила, кстати. И как ей вообще удалось захомутать Крис себе в подружки? И почему это меня так удивляло? Да потому что они были разными от слова совсем: Крис — спокойная, мягкая и добрая, а моя сестра…к ней с трудом можно было отнести хотя бы одно из этих прилагательных.

В общем Кристине я не была помехой, тем более мы неплохо ладили и уживались, да и скучно ей, наверно, было одной в таких огромных хоромах. Так совершенно точно было по крайней мере до начала года, пока та снова не встретила свою первую любовь из универа Арая. Прикольный парень, кстати, забавный. Высокий, «типично» красивый, платиновый блондин с копной волос поставленных наверх. Оказалось, что он только первый курс учился здесь, а потом они с семьей уехали во Францию, и он вернулся только в сентябре. Теперь он тоже тут жил, и…не только он. Если говорить совсем откровенно, то я так сильно рвалась в эту квартиру не только из-за Кристины, но и из-за Алекса — двоюродного брата Арая. Я влюбилась в него с первого взгляда, как только увидела эти глубокие, странно-серые, чуть ли не прозрачные глаза. Меня как молнией пришибло…И я уже не один месяц, каждые выходные, когда могу уехать из Академии, не вылезаю из его постели.

За что ненавижу себя.

Ему плевать. Я это знаю. Да боже, Алекс это даже не скрывает — он сразу дал понять, что все, что между нами будет: секс. А мне бы хотелось большего…Но это все пустое. Я должна разорвать порочный круг, потому что больше не могу притворяться. Но как разорвать его на самом деле, не в своих мыслях, если я даже сейчас ощущаю его присутствие?

Не глядя. Кожей. Сердцем.

Алекс подходит тихо со спины, не слышно, как пантера, как хищник. Я стою и мешаю чай в чашке, молчу. Ему неинтересно, что я скажу — мне это известно тоже, — и я вроде бы ко всему готова, но вздрагиваю, когда его руки опускаются мне на талию.

Эти руки…

Кажется, я совершенно сошла с ума. Каждая часть его тела вызывает во мне дикий восторг. Например, его татуировки, которых достаточно, чтобы покрыть оба предплечья до запястья, ребра, грудь…И все они особенные. Он мне не рассказывал, даже злился, если я спрашивала, но я знаю, что у каждой есть свой смысл. Жаль, что я никогда не узнаю какой — это слишком личное. Это за гранью наших отношений, за той, куда мне путь заказан.

Алекс слишком скрытный. Я мало что о нем знаю — его любимый цвет черный и синий, он учился на архитектора во Франции и осенью пойдет на последний курс, чтобы закончить, но уже здесь. Он с шестнадцати жил в Париже. У него есть братья и сестры, но нет родных. Он никогда не завтракает, потому что это «мешает ему думать», пьет черный, крепкий чай и курит. Его парфюм — Armani Code Profumo. Восточный, пряный, теплый. Смесь кожи, апельсина, сладко-кислого яблока, приправленного мускатным орехом. Он ему очень подходит, подчеркивая его образ и характер. Чистый соблазн и опасность. От него всегда пахнет одинаково — сексом и опасностью. И он безумно интересный, но женщины для него никогда не являлись «доверенными» лицами, и никогда ими не будут. Их у него много. Только на моих глазах он целовался и даже имел одну. Ее, кстати, зовут Вера, она тоже частая гостья в нашем доме. Крис бы этого не позволила, конечно, если бы знала, что нас связывает что-то большее, чем добрососедские отношения. Их не было изначально.

И твою мать, почему я не могу его оттолкнуть?! Он оскорбляет меня, а я таю, когда он целует в шею, меня трясет от одного его запаха, а от его сладковатых губ и вовсе сносит чердак. Я вроде безвольной марионетки в его руках — так с первой секунды, как его увидела. Хотела бы сказать, что не считала дни, даже часы до нашей встречи, но это было бы жуткое вранье.

Только не сегодня.

Сегодня я слишком расстроена. Мы сильно поссорились с Лилей из-за моего отказа пойти на ужин к ее старперу, которого я ненавижу. Я так сильно на нее разозлилась, что наговорила кучу всего, она мне такую же кучу в ответ — думаю, что в ближайшее время вряд ли ее услышу. Дай бог к осени мы помиримся, и то не факт. А еще завтра…сложный день. Все это позволяет мне сохранить хотя бы горсть разума, который давно велит мне, что эти отношения пара заканчивать.

Наверно, это самое сложное решение, которое мне приходилось принимать. Я ведь действительно в него влюблена, даже сейчас, после всего, через что он заставил меня пройти. Рыдала я не раз и не два, но в этом нет ничего удивительного. Говорят, первая любовь — это всегда больно. А мне хватило мозгов не только влюбиться впервые, но и сделать этого человека своим первым. Теперь я всегда буду его помнить, да и вряд ли даже с штукой из «Людей в черном» я могла бы его забыть. Но вот что я точно могла, так это свалить хотя бы часть своей глупости все на секс. Он был просто потрясающим.

Даже сейчас. Даже сегодня.

На черных атласных простынях, я сквозь полуопущенные ресницы смотрела на зеркальный потолок над его кроватью. Я запоминала его. Одни сплошные мышцы — идеальное тело с кожей цвета какао с молоком. Его длинные, темные волосы сейчас были расплетены и падали мне на кожу. От них пахло яблоками.

Боже. Ну за что?

Захотелось зарыдать — Алекс идеален. Он точно греческий бог, такой же красивый и совершенный, такой же холодный и недостижимый.

Такой же, как в тот сентябрьский день на площадке нашего дома, когда я впервые его увидела…

16; Сентябрь

Осень в этом году была просто сказочной. Тепло, как летом, чуть ли не жарко! Москва, которая мне на самом деле не очень нравилась и городом моей мечты уж точно не была, сегодня даже не бесила. Казалось, что ничто не может испортить мне настроение, и я почти вприпрыжку шла по двору, слушая в наушниках веселую попсятину двух тысячи тринадцатого года, как вдруг передо мной упали ключи. Нахмурилась и остановилась, заозиралась, совершенно не понимая, откуда это прилетело, пока не догадалась поднять голову. На четвертом этаже общего балкона стоял парень, ухмыляясь и смотря на меня с приподнятыми бровями. Я даже по началу опешила, но быстро опомнилась и вытащила наушник, и он, видимо уже что-то мне сказавший, издал еле различимый смешок.

— Аллилуйя.

— Что? — тупо переспросила я, а он, затянувшись, мотнул головой.

— Говорю, ключи не поднимешь? Спускаться лень. Третий этаж.

— А…Конечно.

«Тупее разговора не придумаешь. Браво, Амелия, молодец!» — открывая дверь в подъезд.

Почему-то покраснела. Вообще смущение не моя история, обычно по крайней мере. Я всегда критически оценивала себя, поэтому мне было известно, что внешность у меня достаточно привлекательная, другое дело я сама так не считала. Наверно относилась к этому немного иначе. Всю жизнь живя бок о бок с кем-то вроде моей сестры, красоту начинаешь воспринимать иначе. Вот она была очень красивой с ее высоким ростом, стройными ногами и тонкой талией. Она была сильно похожа на маму в юности, есть даже снимки, где их и отличить то можно с трудом. Меня от нее отличить можно было очень легко.

«Да что ты так завелась то?! Это просто ключи и какой-то парень на балконе, к чему весь этот психоанализ и самокопание?!»

Действительно. Причин на такую бурную совершенно точно не было, но почему тогда у меня появилось это странное чувство, будто эта встреча изменит всю мою жизнь? Откуда оно пришло? Я и сама не знала, но уходить оно не собиралось точно. Волнение разливалось по венам быстрее, чем я могла как-то логически его остановить, приведя кучу доводов, а сердце билось все быстрее и быстрее, пока на секунду не остановилось — створки лифта открылись.

Ни-ко-го.

Я заволновалась еще сильнее, сделав робкий шаг и осмотревшись — точно никого. По правде говоря, я думала, что он подойдет, но, судя по всему, парень так и остался стоять на лестничной клетке.

«Серьезно?!» — резонный вопрос, но походу дела ответ на него я должна получить сама.

И получила, когда толкнула вторую дверь, ведущую на черную лестницу, где и нашла его. Точнее его спину. Незнакомец так и стоял, курил, он даже не обернулся, хотя, очевидно, слышал, что уже не один. Это меня прямо возмутило, и я, прищурившись, наклонила голову на бок, но даже не смотря на все мое негодование, рассматривать мне его никто не запрещал…

Мощная фигура в кожаной куртке, темные волосы, убранные в хвост, темные джинсы и темные кеды. Я даже успела рассмотреть, что у него были татуировки на предплечьях — какие-то узоры, — и проколото ухо сразу в нескольких местах. А еще ростом он был метра два точно! Мне почему-то сразу стало понятно, что он невероятно красив. Это что-то вроде чуйки на мудаков, которые действительно красивы и слишком хорошо осведомлены об этом факте, а значит проблем от них будет очень много.

«Ну и?!» — закатила глаза и еле сдержалась, чтобы не фыркнуть, — «Он это что, специально?!»

Незнакомец молчал. Я не очень понимала, чего он добивался, и это злило меня все сильнее и сильнее, поэтому театрально откашлявшись я с еле скрываемым сарказмом протянула:

— Это вроде ваше?

В этот момент я даже не могла предположить насколько глубоко встряну, стоит ему повернуться ко мне лицом, а мне увидеть эти ярко-серые, необычайные, при этом невероятно глубокие и умные, страстные глаза. Эти пухлые, чувственные губы. Твердые, манящие черты лица с легкой щетиной на щеках. От него веяло опасностью, а меня будто ударило током. И это было лишь первое потрясение, пока он не открыл рот, и я не услышала этот низкий, чарующий, бархатный голос, от которого мое сердце буквально запищало от восторга.

— Я не такой старый, чтобы звать меня на «вы», малышка.

Если честно, я не поняла, что он сказал. Как это возможно, чтобы внешность человека и его голос приводили другого в какое-то странное состояние кататонии?! Мне, право дело, разве что открытого рта и слюны на подбородке не хватало для полноты картины, а он же ловил кайф. Это читалось прямо в его таких странных глазах — они ухмылялись.

— Все в порядке? — нагло спросил, а сам смаковал этот момент, чего даже не скрывал.

Однако, меня вопрос привел немного в чувства. Часто заморгав, я постаралась взять себя в руки, кивнула и притворно почесала глаз, чтобы хоть как-то скрыть свои вспыхнувшие щеки.

Это. Полный. Провал.

Но, как оказалось, я еще не понимала, когда действительно наступит полный провал…

— Я…ээ…ааа…

Вообще. Ничего. Не. Выдавить.

Этот миг был настолько неловким, что если бы мне предложили выбрать, оказаться голой перед толпой или вот так стоять и, как рыба на суше, открывать и закрывать рот, я бы серьезно задумалась. Отвесив себе пару сотен ментальных пощечин, я изо всех сил старалась вспомнить, как же принято разговаривать в приличном обществе, пока он чувствовал себя все лучше и лучше. Облокотившись на бетонную стенку балкона, улыбался, как Чеширский кот и, саркастично приподняв брови, продолжал курить, выпуская из легких белый дым, и ждал.

«Пиздец!»

— Простите, — пробормотала я, когда сообразила наконец просто-опустить-глаза и не смотреть на него, — Я…эм…ваши ключи.

Да. Мне помогло взять себя в руки единственно верное: не смотреть ему в глаза. Почему-то это оказалось непосильной ношей, хотя я действительно никогда не отличалась застенчивостью или робостью. Так могло, конечно, показаться из-за того, что я предпочитала молча наблюдать со стороны за тем, что происходит вокруг, но это было далеко не так. Меня очень сложно застать врасплох, или было? Потому что после следующего вопроса я начала сомневаться и в этом.

— А ты не знала, что ходить к незнакомым дяденькам нельзя?

Я нахмурилась и снова посмотрела на него, наблюдая за тем, как парень играет с серебряной зажигалкой, лениво открывая и закрывая ее большим пальцем. Говорить, конечно, до сих пор было сложновато, но может интерес взял вверх? Или просто меня подотпустило после первой встречи? Не знаю, но спросить без заминок все же удалось.

— Что вы имеете ввиду?

— Например, что я мог бы быть сексуальным маньяком, — вкрадчиво прошептал он, качнувшись в мою сторону, от чего я невольно отступила к двери, — Заманил тебя в тихое место считай конфеткой, а ты и пришла. Родители не учили тебя не брать ничего у незнакомцев?

— Я хотела помочь…

На секунду в его глазах что-то мелькнуло, но я не успела уловить что, а дальше вдруг собрала все мужество в кулак и гордо вскинула подбородок. Стараясь скрыть волнение и, чего таить, страх, твердым голосом парировала, изо всех сил желая поверить в то, что голос у меня действительно был твердым.

— У нас приличный дом.

Его это рассмешило — моя попытка провалена, а намерения раскрыты. Незнакомец заставил прижаться лопатками к холодной стене, когда сделал на меня шаг, и упер большую руку рядом с моей головой, от близости которой внутри меня, кажется, случился пожар. Словно огромная скала, он навис, так что я на секунду почувствовала себя маленьким кроликом, угодившим в ловушку огромного питона. Состроив бровки-домиком, как говорила мама, и чего за собой я обычно не замечала, мне нечего было ему противопоставить. Я так и стояла, испугано жавшись в стену, но не в силах сдвинуться от тяжелой плиты его взгляда. Он словно меня гипнотизировал.

— Милый, маленький котенок… Был.

— В смысле «был»?

Он усмехнулся и в миг, как будто ничего и не было, оторвался от стены и повернулся снова спиной, занимая тоже самое место, что и в начале этой странной встречи. На мой вопрос он отвечать не спешил, а я почему-то не уходила, вместо того наблюдая за тем, как он достает пачку сигарет и снова закуривает. Наконец, выпустив столб дым, я услышала еще один смешок и ленивый, тихий и спокойный голос.

— Был приличный дом, больше нет. Теперь здесь живу я.

Еще секунду простояв также, а словно миллион лет, я таки сорвалась с места, быстро уходя обратно, и мне бы хотелось не услышать то, что он добавил, но я услышала.

— Меня, кстати, Алекс зовут.

17; Май

Только потом я узнала, что он издевался. Алекс знал, кто я, сложно не заметить огромную фотку в гостиной прямо над теликом. Когда я это поняла, было жутко обидно, но уже поздно. Я уже зависла.

Тяжело выдохнув, стараюсь побыстрее нащупать бюстгальтер, прикрывая грудь рукой. До сих пор не могу привыкнуть, что он смотрит, а он смотрит. Снова чувствую его взгляд, как всегда его чувствую уже столько времени…Алекс лежит на спине и курит, выпуская дым в потолок, иногда превращая его в маленькие колечки. Если честно, они всегда напоминают мне ошейники-удавки. Иногда они выходят жирными и уверенными, а иногда, повинуясь внезапному ветру расползаются, теряя привычное очертание. И пусть. Это все равно петли — немного рассеянные границы и легкая потеря формы не изменит этого факта.

Все, что связанно с ним теперь ассоциируется у меня с ошейником.

Давит, лишая способности вдохнуть полной грудью. Алекс давит. И этот его взгляд…ощупывающий, с ленцой и толикой превосходства, теперь жжет до костей. Раньше такого не было. В начале мне нравился этот взгляд, нравилась его доминация. Он всегда смущал меня, наблюдая за тем, как я одеваюсь или подолгу медля, когда я только ложилась на эту самую кровать. Алекс обожает это делать. Дергать за ниточки моих и без того натянутых, как канаты нервов — его любимое хобби.

— Ты сегодня молчаливая, мой маленький котенок.

А ты слишком нежный.

Мне хотелось сказать это, сдобрив ядовитым сарказмом, но я сдержалась. Ни к чему. Это ни к чему не приведет, я сделаю только хуже и больнее для себя. Он ловко заманит меня в свои сети, а потом шлепнет по рукам, как будто я действительно котенок, которого наказывают газеткой. Мерзкое ощущение.

Не хочу развивать разговор, но действовать нужно аккуратно. Если он снова начнет тянуть меня в свою трясину, я просто не смогу сопротивляться. Фу. Аж от самой себя тошно, но сейчас не об этом. Признание проблемы — это половина ее решения, так что пожалею себя попозже. Сейчас мне нужно свалить без больших потерь для своего самолюбия.

— Просто устала, — дернула плечами, застегивая застежку, а потом коротко улыбнулась, — И все.

— Ну еще бы…у тебя сегодня выпускной. Поздравляю.

— Спасибо.

— Не за что. Кстати, красивый был танец…

Вот вам пожалуйста. Что?!

Я резко поворачиваюсь к нему, тут же сталкиваясь с его прямым и явно забавляющимся взглядом. Из прикрытия у меня только футболка, которую я неловко прижимаю к телу, чтобы не теряться еще больше. У меня уверенности в себе ноль, особенно против него, нельзя давать ему в руки еще и это оружие. У него итак имеется вот эта самая, дьявольская улыбочка, растягивающая пухлые, красивые губы. Легкая щетина, как плюс к его победе.

Понятно. Это очередной подкол, ничего личного. От обиды сложно сдерживать себя, но я стараюсь не показать, как он точно угодил в цель, отворачиваюсь и как можно спокойнее и размереннее продолжаю одеваться. А еще надо что-то сказать…точно!

— О да, очень смешно.

— Кто сказал, что я шутил?

— Ты не мог потратить пары часов и сходить со мной в зоопарк, но потратил на меня целый вечер? Ха!

Наконец с приведением себя в божеский вид покончено, и я собираюсь встать, чтобы покинуть эту чертову комнату побыстрее, вот только мои планы сыпаться, как карточный домик. Алекс гораздо проворнее меня — он резко подается вперед и хватает за запястье, а я только и могу что проводить параллели между ним и ядовитой коброй. Так быстро, стремительно это произошло, что я даже не успела ничего сообразить, пока пальцы не сомкнулись на коже подобно капкану.

В ловушке.

Пусть она и не давит так сильно, не причиняет боль, но жжет посильнее раскаленной сковородки. Конечно, вполне возможно я и утрирую, но почему-то душа моя точно так не считает. Физическую боль я не испытываю, никогда с ним не испытывала такой боли, а вот моральную частенько. Я даже не припомню так наспех сколько раз он ударил меня, не прикасаясь и пальцем — словом. Сейчас, например, я точно знаю, что стою на грани получить еще одно увечье.

Алекс злиться. Крупные брови упали на глаза, ноздри чуть раздуты, пухлые губы сжаты в одну тонкую линию, а мышцы на желваках ходят ходуном. Боже, мне так страшно, что он снова скажет мне что-то обидное, снова ранит меня, и я тушуюсь. Опуская глаза, сжимаю кулак и молюсь, чтобы он отпустил меня, а я смогла зализать вновь отрытые раны.

Просто. Отпусти. Меня. Наконец…

— Ты опять?! — звучит обманчиво спокойный, тихий, низковатый голос, от которого снова просыпаются мурашки.

Реакция моего тела пугает. Ему достаточно сказать всего одно слово — как надо сказать, только так, как он умеет, — и я уже плыву, как чертова сука во время течки. Как же это злит! А злость придает сил бороться…Мне удается освободится, выкрутив руку, и плевать на возможные, оставленные следы после. Я готова стать одним, ходячим синяком, лишь бы не чувствовать его треклятые пальцы, взгляд, запах…Мечтаю быть дальше. Забавно, каких-то пару месяцев назад я мечтала стать ближе, а теперь делаю все, чтобы отгородиться. От себя в первую очередь, и своей больной страсти. Делаю шаг назад, смотрю зло, щурюсь. Алекс следит за мной волком, полу-лежа. Голый. Порочный. Его член не прячет даже одеяло, и когда мой взгляд падает на него, я замечаю, что он снова готов заставить меня орать до хрипоты.

О нет-нет-нет! Нет!

Одергиваю футболку, быстро перевожу внимание на его красивое лицо и, вздернув носик, цежу сквозь зубы.

— Мы потрахались — я оделась и ухожу. Твои рамки не нарушены, или я что-то путаю?

— Не начинай, Амелия.

— Я ничего не начинаю, Алекс. Не надо вешать мне на уши, что ты тратил на мое выступление свое время. Тебе на меня абсолютно насрать, я не настолько наивна.

Смерив его злым взглядом, я развернулась в сторону двери. В темноте было плохо видно — у него в комнате всегда было темно, только свет розового неона от надписи «глубоко», чего все равно было мало. По началу я часто билась о мебель, но уже давно выучила тропинку. Шаг, шаг, чуть влево, потом сразу еще влево. Теперь я не билась ничем, разве что своим и без того раздолбанным сердцем.

Это все пиздец как больно, скажу прямо. Он причинял мне боль каждый раз, каждую нашу встречу. Я много раз резалась о его безразличие, и сейчас это не стало исключением. Мне бы хотелось, чтобы он меня остановил, встряхнул, забрал к себе, но…этого никогда не случится — мне это известно. Алекс ни с кем не спит, он только трахает, и мне страшно представить скольких он ебет параллельно мне. Единственное на что мне хватило сил — это настоять на презервативах, потому что он хотел, чтобы я ела таблетки. Его блядство хоть тут сыграло мне на руку — я хотела уколоть его им, ткнуть носом, намекнуть, что мне обидно, но он лишь пожал плечами. У меня даже этого не вышло…

— Тебе когда-нибудь говорили, что ты очень красивый? — тихо спрашиваю непонятно зачем, замерев у двери, но Алекс не собирался отвечать.

Может он и вовсе не слышал вопроса? Проигнорировал? Или просто уставился в телефон, как часто делал, чтобы намекнуть мне, что наше «рандеву» подошло к финалу? Не знаю. Я не решаюсь обернуться и посмотреть, только слегка хмурюсь с мольбой: только не зарыдай.

И спасибо, но у меня получается не зарыдать.

Наверно коплю на завтра.