Гамбит искусного противника

Глава 8. «Чашки». Амелия

17; Март

Лиля вселила в меня подобие уверенности, и я даже на секундочку поверила, что действительно смогу его расположить в нужную мне сторону. Четкого плана у меня не было, я все еще не понимала как начать, и как это вообще работает. Я была прирожденным стратегом во всем, но не в любовных делах — как слепой котенок я тыркалась две недели, не решаясь сделать ход, потому что тупо не знала с какого конца подойти.

Дурость. И эта дурость приводила меня в ярость. Я могла провернуть вещи, на которые не были способны даже взрослые, видавшие жизнь люди, но как завязать отношения с человеком, в которого была влюблена, понятия не имела. Что за бред, да? Ругала себя, корила, и все равно мимо, а главное, что я совершенно не знала почему так, ну почему?! Ответов не было, а их поиски заводили меня только глубже в дебри, и в один все это кончилось очевидным: я психанула и совершила свою первую ошибку. Эмоции вообще всегда залог проигрыша, мне это было хорошо известно. Отключать голову нужно уметь, когда садишься за шахматную доску, и пусть это было в моих силах в теории и на практике, в этой области, однако, мои навыки не удалось применить. Я просто не смогла отключить сердце, которое так громко билось, что заглушало разум — и сразу же получила по рукам.

Это произошло, как раз через две недели, после нашего с Лилей разговора. Обычно мы с Алексом проводили вместе время, пока Крис и Арай уезжали куда-нибудь в кино или типо того, ведь очевидно, что сохранять секретность по-другому было нереально, но в эти выходные наша парочка запланировала более грандиозные планы. Они уехали за город в тот самый дом, который должны были отстроить парни для своего друга. Это означало, что вся ночь была в нашем распоряжении…Ну или я так думала, ведь стоило мне тогда переступить порог комнаты Алекса, он сразу же обозначил новые границы.

Как чувствовал.

— Только предупреждаю сразу, — холодно и до неприятного спокойно заговорил, подойдя ко мне вплотную, — Я ни с кем не сплю. Никогда. Не заставляй меня выдумывать причины, чтобы ты ушла. Я притворяться ради тебя не стану, в результате будет очень обидно. Поняла?

«Твою. Мать. Он что читает мысли?! И он действительно думает, что вот это вот слышать было не обидно?»

Алекс ошибался, если и думал так. Меня вдруг охватили неприятные ощущения, не только обида, а какое-то…унижение что ли? Словно я просто шлюха, которая пришла его обслужить. Поэтому я молчала, вглядываясь в его глаза, в надежде найти там что-то, что скажет мне: котенок, расслабься, это шутка. Но не нашла. Вместо этого он иронично поднял брови и слегка погладил по щеке, продолжая подчеркивать всю серьезность своих «правил».

— Амелия, мы договорились? Ты же не хочешь, чтобы тебе было обидно?

— Нет…

— Чудно. Тогда я могу рассчитывать, что ты все поняла? Или закончим сразу? Если тебя что-то не устраивает, ты знаешь, где дверь.

Но я не хотела заканчивать. Игнорируя все, что орало внутри, мотнула головой и приблизилась, чтобы поцеловать. И какова же была сила моего притяжения, если, имея достаточно гордый нрав, я не только стерпела все, но и виду не подала, что меня это зацепило?! А это было очень унизительно — выходить из его комнаты и слышать, как за спиной закрывается дверь. Мне разве что налички не хватало в трусиках…

17; Апрель

Гордость снова подала знак, когда он ушел в душ, не сказав ни слова. Это было своего рода прощанием после секса — я уйду, чтобы тебе было не так мерзко, а когда вернусь, тебя здесь быть уже не должно. Вообще забавно получалось, я должна была приложить УСИЛИЯ, чтобы остаться в его постели — это было больше, чем странно, больше, чем унизительно, больше, чем мерзко. Это было ненормально, чего я, разумеется, ведомая своими чувствами, старалась не замечать. Но и пробовать снова не решилась бы ни за что в жизни — мне хватило унижений. Я до сих пор слышала звук закрывающейся двери у себя за спиной, от которого мне так и не удалось отмыться.

«Нет уж, дудки, больше я такой подвиг совершить не готова…»

Меня эта ситуация продолжала грызть маленьким червячком — из песни слов не выкинешь, но я оправдывала свой провал просто: я зашла не с той стороны. Надо было действовать тоньше, а не вываливать на него с ходу такие серьезные предъявы, ведь спать с кем-то рядом — это достаточно…интимно. Нужно доверять человеку на сто процентов, чтобы все получилось, и это, очевидно, меня не касалось. Дело тут даже не во мне конкретно: будь на моем месте любая другая девушка, ее постигла бы та же участь. Мне давно стало казаться, что в его биографии есть темные пятна, а теперь я была на сто процентов уверена, что они связаны именно с женщиной. Такие строгие правила, такие конкретные границы не чертят, если не хотят защититься…

Так я себе говорила, чтобы вновь получилось оправдать свое больное желание быть рядом. Да и было это достаточно просто: я видела, как его пробивало, каждый раз, когда он меня касался, видела, как он на меня смотрит. У меня было стойкое ощущение, что я ему действительно нравилась, пусть он это и прятал, я все равно чувствовала нутром — мне уже удалось его зацепить. Тогда что там было в лекции профессора? Оставить свою маленькую вещь? Как хорошо совпало, что у меня с собой была резинка…

Я заозиралась, прикидывая место, куда бы можно было ее пихнуть. Прикроватных тумб не было, кресло не подходило — это глупо, комод под теликом тоже шел мимо — еще подумает, что я рылась в его вещах. Нет, нет, нет! И что тогда оставалось?

«Ну конечно! Просто оставлю ее под подушкой, будто случайно слетела!» — радуясь своему гению, я ловко стянула фиолетовую резинку и пихнула ее под подушку у окна.

Как раз во время, потому что буквально сразу же открылась дверь. Я чуть снова не пролетела…

— О. Ты еще здесь?

Аж в жар бросило. Откашлялась, чтобы не заподозрил чего, чтобы не начал спрашивать, и мотнула головой.

— Да я что-то…эм…задумалась.

— М. Ну понятно, — усмехнулся Алекс, подходя к шкафу, из которого достал футболку.

«Может сам предложит остаться? Ну пожалуйста…»

Но он не предложил. Я выждала достаточно, чтобы молчание не дошло до черты «уже неприлично», встала и быстро натянула остатки своей одежды и встала.

— Прости, я торможу. Немного устала.

Он снова ничего не ответил, только слегка улыбнулся своим мыслям, и мне показалось, что он прекрасно знал о моих планах, словно они были написаны на лбу. Хотя так скорее всего и было — говорю же, актриса из меня никакая. И пока продолжались мои метания, Алекс подошел к постели и прыгнул на нее, включая телек. Он не собирался меня останавливать, всем своим видом подчеркивая это, как и то, что я здесь — элемент лишний.

«Ну конечно, моя функция же выполнена…» — прошипела про себя, борясь с дикой, накатившей неловкостью.

Мне снова захотелось сбежать, а потом появилось и другое чувство, которого до этого еще не было — мне захотелось никогда его больше не видеть. Но лишь на мгновение, пока он не улыбнулся…

— Ну что такое, котенок? Что-то случилось, о чем ты боишься мне рассказать?

Это прозвучало мягко, без насмешки или издевки — он действительно интересовался.

«Конечно случилось. Ты.» — подумала, а сама не могла оторвать взгляда от его красивого лица.

Таким он мне всегда нравился больше — мягкий, нежный, домашний. Алекс очень редко бывал таким, обычно он прятал эту свою сторону за тяжелой маской сарказма и льда, но бывали моменты, как сейчас…Думаю, что их вызывала я своими глупостями. Думаю, он просто умилялся и забывал держать себя в руках…

«Но это же означало, что он мне доверял? Раз мог расслабиться настолько сильно…»

— Нет, — тихо ответила, добавив теплоту в улыбку, — Все прекрасно. Я пойду.

— Спокойной ночи.

— И тебе.

И вроде бы все заканчивалось на хорошей ноте, но…Всегда ведь есть такое жирное «но», способное перечеркнуть любые плюсы и оставить на душе нестираемый осадок. Такое «но» выпало и мне, стоило коснуться ручки его двери — в спину прилетел вопрос, но не тот, который я так хотела бы услышать.

— Это твое?

Сердце забилось так глухо и быстро, что у меня в глазах на секунду потемнело, словно меня словили на чем-то противозаконном. Я ведь уже знала, о чем он говорил, так что когда медленно повернулась и наткнулась глазами на свою резинку, для меня это не было сюрпризом. Именно поэтому, наверно, мне и не было так уж сложно изобразить веселье в следующем «па».

— А тут бывает кто-то еще?

Алекс не дал ответа, но его взгляд стал им, сам того не желая. Или желая? Может быть он этого и добивался? Пригвоздить меня к месту, уколоть и ранить, чтобы я больше никогда не исполняла ничего такого…

— Забери.

— Я не специально… — зачем-то попыталась оправдаться, но тут же была холодно пресечена.

— Мне все равно. Я не люблю чужих вещей в своем пространстве, так что следи за ними лучше, Амелия.

Он редко называл меня по имени, а когда делал это, как сейчас, это означало одно: он зол. Холодный, режущий тон, не терпящий препирательств. Я могла бы, конечно, попробовать, но что-то внутри упиралось ногами и руками.

«Не делай этого, тебе будет очень больно!» — орало в голос, и я степенно смирялась. Мне действительно казалось, что если я хотя бы подумаю попытаться ему перечить, это кончится плохо не для него, а для меня: из нас двоих по итогу, больно будет именно мне.

И правильно казалось. Интуиция — вещь полезная, и ее надо чаще слушать…

17; Апрель

Совместный сон — отпал. Вещи — отпали. Лиля говорила писать ему? И я пыталась, но он меня всегда игнорировал, так что после третьего раза — это тоже отпало. Тем временем я все еще на что-то надеялась, не смотря на то, что он колол меня ни раз и ни два. Тут, конечно, надо отметить и то, что я сама была хороша. После всех моих проваленных партий, гордость окончательно взбунтовалась, и я уже не могла прикусывать во время язык — саркастичные замечания сыпались, как из рога изобилия, за что он отвечал мне тем же, если не жестче. Моя теория месячного срока давности оказалась верна: по итогу больно было именно мне. Каждое его оскорбление или пренебрежение, насмешка резала острейшим ножом, и пусть я пыталась кусать в ответ или сама кусала первой, на нем в сухом остатке не оставалось и следа. Но оставался еще один пункт, который я не выполнила, и это уже было чем-то вроде вопроса чести. Я должна была хотя бы попытаться, ведь сойти сейчас все равно, что сойти с марафона за шаг от выигрыша — глупо и слабо. Глупой и слабой я никогда не была, и теперь становиться не собиралась. Не смотря ни на что я все еще слишком сильно его хотела…

В тот вечер субботы в первых числах мая, на кухне мы были вдвоем. Арай и Крис снова уехали — вообще они стали часто уезжать на выходных в загородный дом, так что я их почти не видела. Неизменно парочка возвращалась в воскресенье вечером, мы пили чай, ужинали, и я уезжала в Академию. Против не была, отнюдь, Кристина вся светилась от счастья, а я была счастлива за нее, да и с Алексом мы могли не прятаться. По итогу, как то так вышло, что мы «не встречались, а только занимались сексом», но все равно проводили много времени вместе и вне постели. Да и разве возможно по-другому, если мы были в квартире одни? Нет. И сегодня не стало исключением…

Алекс хмурился и искал что-то в одной из своих папок с проектом по этому самому дому, пока я нарезала салат из овощей. Он был так сосредоточен, и это выглядело так забавно — хмурые брови, педантичность в деталях (каждый прочитанный лист ложился лицевой стороной вниз, а сверху уголок к уголку следующий).

«Нет, ну он просто прелесть…» — облизывая ложку, я невольно залюбовалась.

Алекс достаточно быстро это почувствовал, резко подняв на меня свои яркие глаза — зрелище что надо. У него появился такой взгляд, словно его застукали за чем-то неприличным, и я прыснула, закрыв рукой рот.

— Что смешного? — серьезно спросил, но я не стала вдаваться в объяснения, вместо того отбив своим вопросом.

— У тебя все нормально?

— Да, котенок, а не должно?

— Да нет, просто как-то непохоже. Если захочешь, можешь рассказать…

— Тебе правда интересно?

— А зачем кому-то притворяться на этот счет?

— Да так…незачем. Просто…ай, да неважно.

— Скажи…

Я сделала шаг к нему, и Алекс снова вернул мне свое внимание. Иногда он был очень-очень странным, подолгу разглядывая мое лицо, словно искал какие-то ответы или что-то другое — я так до конца и не поняла. Сейчас он проделывал тоже самое, а я покорно ждала — пусть я и не знала причин, я точно знала, что ему нужно время, чтобы что-то решить. Так и было. Он сориентировался, кивнул своим мыслям, потушил сигарету и откинулся на спинку кресла.

— Ничего особо важного не случилось, просто мне нужно будет срочно уехать по делам, а завтра посуда и уборка на мне. Помнишь же о расписании Крис? Если проскочу, она меня убьет.

«Вот он твой шанс, Амелия, давай!»

— Эм…хочешь, я могу тебе помочь?

— Ты и поможешь, — Алекс хитро сверкнул глазами и притянул к себе за бедра, — Только не так, иначе, и гора-а-аздо более продуктивно, малыш.

— Алекс, я…

— Разденься.

Я уже знала этот тон, не терпящий споров или отлагательств. Он озвучил — я должна тут же выполнить, так это работало. При этом Алекс по-прежнему не заставлял ничего делать, а я не смогла бы соврать, что мне не нравилось: его сила и характер, энергия, напор — все это заходило, как котику сметанка и уже давно перекрыло его красоту.

Медленно стянув лямки платья, не отрывая своих глаз от его, я спустила платье до талии и поежилась от налетевшего ветра. Кожа покрылась мурашками, а бусинки груди и без того твердые, стали еще и чувствительнее в сто миллионов раз. Они хотели прикосновений, ждали их, собирая внутри еще большее напряжение. Но теперь настало время ждать мне. Алекс еще пару мгновений выдержал мой взгляд, только после чего опустил его на грудь, а как будто током ударило. Я даже вздрогнула, сжав коленки сильнее — он усмехнулся. Наверно ему дико льстило, что я была уже в таком нетерпении, хотя он еще и не коснулся меня толком.

— Руки на стол.

Паузы никакой не было, я сразу же опустила ладони на холодную поверхность, отвернувшись от него, за что тут же отхватила легкий укус в плечо, как наказание за самоуправство.

— Я не говорил тебе двигаться.

Горячий шепот в кожу вызвал еще один шоковый удар. Я облизала пересохшие губы и еле слышно выпалила, зажмурившись:

— Прости…

— Встань.

Поднялась, хоть ноги почти не держали. Мне пришлось вцепиться в край стола, чтобы не рухнуть, а потом снова сжать коленки, когда его горячие пальцы скользнули по позвоночнику. За ними губы. Аккуратный, почти нежный поцелуй под лопатку, сорвавший первый, но точно не последний на сегодня стон.

— Какая ты чувствительная, котенок…

Иногда меня бесило, что он так долго медлит. Ведь готов уже, а все равно продолжает терзать, как сейчас, например. Поцелуи напополам с укусами перешли на ягодицы, пальцами игрался с ниточками белых стринг. Я готова была в голос орать, чтобы он их просто стянул и трахнул меня наконец, но молчала, кусая губу. Такое точно не кончилось бы для меня чем-то хорошим. Однажды я попыталась так сделать, за что он терзал меня втрое дольше, почти доводя до оргазма, но обрывая его в последний момент. Алекс позволил мне кончить только тогда, когда сам этого захотел, возводя свой главный закон на уровень культа: все будет только так, как я сказал и никак иначе.

Нет. Это самая настоящая пытка, больше я так не хотела, поэтому молчала, пока наконец не услышала заветный звук расстегивающейся ширинки. К этому моменту тело прямо горело, а из губы шла кровь, но мне было плевать. Я так сильно хотела его, что внутри все стягивало толстыми канатами-цепями.

— Я бы помучил еще, но, сука, хочу тебя просто дико. Что ты со мной делаешь?!

Хруст упаковки от презерватива в купе с его хриплым шепотом давно стал моей любимой музыкой, от которой все также сводило и немного подрагивало. Я была готова взорваться уже тогда, когда Алекс положил мне руку между лопаток и чуть прогнул, подталкивая к столу. Холод гладкой поверхности здорово контрастировал с жаром наших тел, что лишь на секунду отвлекло, до того момента, как он не уперся в меня. Дальше все потеряло значение. Резкий толчок, секундная боль и потом одно только наслаждение. Мои руки плотно прилегали запястьями к указанному месту, а он просунул свою под грудь, терзая плотной хваткой правую. Сам наклонился, оставляя нежные поцелуи на шеи. Еще один контраст: боль и нежность, огонь и лед, небо и земля. Клянусь, с ним я всегда летала где-то между. Частое дыхание, стоны, фрикции, пара толчков — шлепок, ускорение, за ним томящее замедление… Я уткнулась лбом в кулак, задыхалась, чувств и ощущений было так много, от них я задыхалась, терялась, пока не взорвалась первым, мощным оргазмом.

Меня трясло, дыхание окончательно сбилось, и силы кончались, словно я была выдохшейся батарейкой, но я хотела еще. И еще, и еще…Будь моя воля, я бы не вылезала из его постели…Словно прочитав эти мысли, Алекс быстро намотал волосы на кулак и поднял за них так, что мне пришлось вытянуться на полу-пальчиках. Остаток удовольствия еще разбивал тело мелкими судорогами, а его губы у уха только добавляли амплитуды. Они меня только подстегивали…

— Нет, малыш, у меня на тебя большие планы, так что не вздумай выдыхаться. Слишком рано…

Слишком рано, кажется по его мнению, было и после третьего оргазма. Сегодня он, как с цепи сорвался, так что где-то через час лежа на неизменно черных, атласных простынях, я не могла пошевелить даже пальцем ноги. Алекс медленно выдыхал дым в потолок, вырисовывая круги на моем плече, и о чем-то думал. Он редко так залипал при мне, а когда это случалось, я боялась вдруг неожиданно «задышать слишком громко», лишь бы не спугнуть…Мне казалось, что это какая-то особая ступень нашей близости, на которой мы твердо стоим обеими ногами. Наверно именно поэтому, ведомая моментом или этой тупой уверенностью, я прошептала.

— Мне правда несложно.

— О чем ты, котенок?

— Помочь тебе.

Алекс лениво перевел на меня взгляд, а я закусила губу, уперевшись носом ему в грудь. Как-то стало неловко, даже немного страшно получить что-то обидное в ответ, поэтому я быстро попыталась объяснить.

— Ты сказал, что у тебя дела и все такое. Я могу помочь с уборкой, мне не сложно и…

— Ох, милая, брось. Я справлюсь.

И вот он снова настал этот мерзкий момент. В голове вдруг проскользнула мысль, что стоит мне его коснуться вне занятий сексом, как ему непременно нужно отдалиться от меня на расстояние. Наверно в этом был смысл, раз Алекс сразу же высвободился и сел на край постели, но хоть уходить не спешил, и то спасибо.

«Кажется, он и в правду устал…»

Мне безумно захотелось к нему прикоснуться, чтобы он знал, что не один, а почему-то именно это ощущение и складывалось. Вообще, проведя с Алексом столько времени наедине, я стала лучше его понимать, и мне казалось, что ему очень одиноко. Он полностью отгородился от всего мира за толстой стеной ледяного сарказма, а внутри нее, там, где было его сердце, теперь образовалась мясорубка.

«Что же с тобой случилось…?» — то и дело задавала я себе вопрос, но в слух спросить не решилась ни разу.

Знала, что если задам его, то в ответ получу не просто усмешку, а жесткое и резкое «пресечь». Не хотелось быть малодушной, поэтому я признавала, что этого боялась, как огня. Знала, что такая его резкость и грубость сильно саданет по мне, сделает больно, а мне этого совершенно не хотелось. И тогда мне в голову пришла совершенно другая идея…

— Может заключим сделку?

«Заинтересовать. Взять на слабо, если понадобиться. Сделать вид, что в этом нет ничего личного, большего, чего он так боялся, а на самом деле подвести его к этому. Вот только что придумать?»

У меня была всего секунда на размышления, чтобы выдать свое предложение, пока Алекс поворачивался с легкой усмешкой и приподнятой бровью,

И естественно продумать его я не успела.

— Хочу в зоопарк.

В комнате повисла пауза. По серым глазам было видно, что он словил шок, да что там? Я сама охерела от того, что выдала. Хотелось залепить мощный, звонкий фейспалм.

«Зоопарк. Зоопарк, твою мать?! Ты ебанулась?!» — в голове звучал один отборный мат, а еще клятвенные обещания сжечь ту самую рекламу на остановке, с которой я ездила от Академии домой.

Реклама Московского зоопарка. Ебанная. Реклама. Московского. Зоопарка. Именно ее я видела каждый раз, когда сюда ехала. Именно она виновата в том, что я ляпнула, ведь именно она так не во время всплыла из воспоминаний.

— Прости…что? — наконец подал он голос, откашлявшись, чтобы спрятать смех, но я тут же расправила плечи, прижав к груди одеяло до боли.

«Раз уж сказала, держи мину! Не смей показывать, что ты случайно, а то еще план разгадает. НЕ. СМЕЙ!»

— А что? Люблю животных, к тому же давно там не была. Ты мне зоопарк, я тебе уборку. Сделка.

— Хочешь в зоопарк, значит? — усмехнулся он, но в ответ я лишь уверенно кивнула и протянул ладошку.

— Именно. Договор?

Медлил. Думал. Опустил взгляд на руку, потом снова поднял на лицо, и, словно посмеявшись над своими мыслями, кивнул.

— А что бы нет? Договор.

Уборки было достаточно. Я убила почти весь день, чтобы привести квартиру в божеский вид, и закончила буквально за двадцать минут до того момента, как приехали Крис и Арай. Мы поужинали, они похвалили труды Алекс (ха-ха!), а потом я засобиралась в Академию. На самом деле ехать куда-то было дико в падлу, я так устала, что сложно было пошевелить конечностями.

«Завтра на тренировке я просто умру…» — сокрушалась, а при этом улыбалась, забивая в телефоне короткое сообщение:

«В субботу в одиннадцать у главных ворот.»

Двенадцать. Суббота. Главные ворота. И нет, он не опоздал. Алекс сидел на железном заборчике и курил, наблюдая за семьями, заходящими в парк.

«Неужели я наконец-то победила?» — сама не верила своему счастью, подходя к нему ближе, но вот же он…и он здесь.

— Любишь детей?

Ух ты. Мне удалось его напугать — всегда степенный, спокойный и уверенный в себе Алекс вздрогнул и резко перевел на меня свои яркие глаза, и лишь спустя мгновение смог таки вернуть маску обратно на лицо, ухмыльнувшись.

— Ненавижу.

— Серьезно?

— А какой в них смысл? — поднявшись, он откинул сигарету, попав точно в урну, после чего запихнул руки в карманы и слегка пожал плечами, — Как по мне никакого.

— Все так говорят, пока своих не заведут.

— О, нет, спасибо, — хмыкнул он, бросив взгляд на вход, — Я предпочту аборт.

Было как-то не по себе, а фраза смутила. Я поежилась в своем простеньком синем пальто и тоже отвернулась, притворяясь, что мне вдруг стало очень интересно, что там говорит клоун у магазина, но была поймана на лжи. Как очень-очень плохая актриса.

— Что такое, котенок? Не устроил ответ?

— Да нет, — неопределённо протянула я, но потом снова посмотрела на него и слегка улыбнулась, — Просто не очень приятно слышать такое, особенно если учесть, что ты со мной спишь.

— Во-первых, это ты со мной спишь, — сделал шаг на меня, изогнув бровь, как заправский мачо, — А во-вторых, тебе не о чем переживать. Ты сказала в резинка — я четко следую. Но даже если бы ты и согласилась на таблетки…

Многозначительная пауза. Алекс хитро смотрел мне в глаза, улыбался котом, но получил не тот ответ, на который было направленно все его обаяние.

— Нет.

— Принимается, — спокойно пожал плечами и безразлично продолжил, — В общем в любом случае, я очень ответственно отношусь к защите. Мне не нужны сюрпризы.

Алекс слегка коснулся пуговицы на пальто, а потом, следя за этим взглядом, усмехнулся своим мыслям и добавил.

— Может ты и передумаешь…Поверь, секс в резинках — это…

— Пожалуйста, прекрати, — прошептала я, одернув пальто с горящими щеками, — Здесь люди, и все пялятся.

— Никто не пялится, малыш, мы же ничего такого не делаем, — хрипло ответил он, наклонившись так, чтобы прошептать уже на ухо, — Ты точно хочешь в зоопарк? Здесь можно найти укромный дворик и…

— Нет, хватит! — отступив от него на шаг, я выдохнула и развела руки в стороны под веселый смех наглого соседа, — Я хочу туда и точка.

— Как скажешь.

Будто ничего и не было, он распрямился и расправил плечи, а потом достал билет и протянул его мне.

— Что это?

— Билет, дурочка.

— Ты уже купил?

— А чего ждать? Ты опоздала.

— На десять минут. Пробки вообще-то.

— Знаю, поэтому поеду, чтобы не встать на пару часов. Удачного похода.

Все мое нутро обрушилось в один миг. Я даже не нашлась, что ответить, а тупо смотрела на него чуть дольше допустимого, получив спокойный вопрос, заданный с приподнятыми бровями.

— Все нормально?

Надо было натянуть улыбку и кивнуть, придумать что-то, но я тупо не смогла. В голове вообще ничего не осталось, наверно в силу возраста, а может наивности, а может потому что я действительно протестовала против всех этих уловок и прочего дерьма, поэтому пусть тихо, но сказала правду.

— Я думала, что ты пойдешь со мной.

Алекс еще миг смотрел на меня, а потом наклонил голову на бок. От меня не укрылось, как он повел плечами, что руки у него были надежно спрятаны в карманы, а по лицу пробежала странная рябь — ему было дико некомфортно находиться здесь. Со мной. Он этого не хотел, а я его заставила, вынудила, и боже — в этот момент я себя прямо ненавидела.

— Амелия, мы кажется договорились. Никаких свиданий и ничего, кроме секса.

— Это не свидание… Я просто…

— Мне неважно, — холодно перебил он, и лучше бы я так и изучала ровный тротуар, чем посмотрела в его глаза.

Сейчас то, что могло дико обжигать — серый, глубокий омут, — тоже обжигал, но не огнем, а холодом. От него веяло им, как от глыбы льда, и это было просто ужасно. Наверно я никогда так сильно не хотела исчезнуть, как в этот момент. Возможно, конечно, прежние ситуации просто стерлись из памяти, как часто бывает со временем, но я знала, что этот миг перед входом в зоопарк я запомню навсегда. Очень сложно забыть буквально физически ощущаемое чувство, когда ты навязываешься человеку, в которого влюблена.

— Договор был такой, и я не собираюсь его нарушать. Ради тебя точно.

Акцент. Он намеренно выделил голосом последнюю часть своего потрясающего высказывание, от чего у меня от сердца волнами отошла боль и обида. То есть ради меня он не собирается нарушать свои «правила»?

— А ради кого собираешься? — вырвалось раньше, чем я успела обдумать свой вопрос, и я тут же об этом пожалела.

Еще одно правило — никакой ревности и истерик. Он этого не любил. И сейчас Алексу точно не вкатывало участвовать в «любовной» разборке.

Брови упали на глаза, которые тут же сверкнули арктическим холодом, твердостью и…жестокостью? Точно. Это была именно она. До меня дошло не сразу, хотя я и сжалась в ожидании «ответочки с вишенкой».

— Тебя не должно это ебать, потому что никогда «это» не будет касаться тупой, малолетней сучки. Удачного похода.

Было больно — вот так вот стоять посреди площади и смотреть в его широкую спину. Унизительно, обидно и больно. Жаль, что в тот момент я еще не представляла, что значит по-настоящему больно.

Мы не общались четыре дня. Обычно он писал мне что-нибудь дурацкое почти каждый день хотя бы раз, и да, теперь мы общались. Это было даже забавно, ведь я так старательно искала возможности его заинтересовать, а оказалось нужно было всего лишь потерпеть, чтобы это стало нормой. Сейчас в эфире стояла оглушающая тишина. Я тоже не решалась начать разговор, хотя много раз пыталась. Открывала окошко с нашей перепиской, даже набирала что-то глупое, но отправить так и не решилась. Мне было очень страшно услышать что-то вроде: «между нами все кончено, не пиши больше». А потом вдруг стало плевать. Я просто пересилила себя, ведь жить в таком подвешенном состоянии невероятно сложно, скажу я вам.

Вы:

Привет. Может поговорим?

Алекс не отвечал долго. Реально долго. Уроки шли один за другим, я гипнотизировала телефон, но так ничего и не получила. Сердце бешено билось где-то в горле каждый раз, когда мне падала какая-то рекламная смс-ка, и я разочаровывалась аж до слез, когда не видела заветного номера. Только ближе к ночи, когда уже и не надеялась прочитать его имя, оно появилось.

Алекс 🥰:

О чем, котенок?

Как будто ничего и не было.

Вы:

Я завтра приеду.

Алекс🥰:

Я знаю.

Вы:

Прости за то, что тогда было. Я не хотела.

Алекс🥰:

Как сходила?

Я чувствовала себя так глупо, извиняясь за то, в чем виновата не была, но так не хотела терять его, что извинялась. А он так холодно отвечал… слезы сами собой покатились по щекам, я быстро утерла их рукавом плюшевой пижамы и быстро забила по экрану, стараясь не поддаваться на щемящее чувство в груди.

Вы:

Неплохо. Ты все еще злишься?

Алекс🥰:

Завтра поговорим, я спать.

Интуиция орала, что завтра я узнаю, как сильно на самом деле его выбесила той сценой, и не ошиблась. Если честно, то я была готова, наверно, ко всему, а оказалось, что не готова в принципе. Он сумел таки меня переиграть и не просто ударил по рукам…он меня растоптал. Тем вечером в пятницу мое сердце было безжалостно разбито…

Домой я ехала, как на иголках. По пути сто раз успела проклясть эту сраную рекламу Зоопарка. Снова. А потом погрузилась в музыку, наблюдая за машинами в пробке. На самом деле эта пятничная поездка в набитом автобусе выкачала из меня все силы на переживания и злость, я даже забыла о том, что мне предстоит. Быстрым шагом, почти бегом, я добежала до дома, чтобы не промокнуть окончательно под внезапно начавшимся ливнем, зашла в лифт, где встретила соседку с нижнего этажа. Мы друг друга не особо любили: она была одинокой старушкой, которая сутками сидела у подъезда на скамейке и обсуждала нашу квартиру, где по ее мнению Кристина организовала притон. На ее пристальный взгляд я старалась не отвечать и с облегчением выдохнула, когда ее персона наконец покинула тесное помещение. Она всегда так жестко душилась чем-то приторно-сладким, и теперь мне скорее всего придется замочить свои вещи в уксусе, чтобы отделаться от этого аромата. Вот о чем я думала, когда заходила домой. Не вынимая наушники, сняла куртку, помыла руки, потом направилась на кухню, чтобы посмотреть наличие этого самого уксуса, а за дверью меня ждал самый настоящий адский котел.

Личный.

Мой.

Сначала я даже не поняла, что сейчас происходит прямо перед моим носом. Просто. Тупо. Застыла. Мозг отказывался работать, сращивать то, что видят глаза со здравым смыслом.

На столе лежала Верочка. Ее длинные, черные волосы доставали чуть ли не до пола, сиськи с острыми, темными сосками пружинили от каждого жесткого толчка, а между ее длиннющих ног стоял он.

Толчок-толчок-толчок. А я смотрю-смотрю-смотрю. Чувствовала, как кровь отливает от сердца, руки немели, а дыхание спирало.

Пиз-дец.

— О, Алекс, у нас, кажется зрители…

С придыханием. Нагло так. Задиристо. Верочка протянула и прижала его длинющей шпалой за задницу ближе, а точнее глубже, зато я смогла отлипнуть. Резко шагнула назад и хлопнула дверью, вот только поздновато как-то. Эта картина отпечаталась где-то на подкорке огнем и теперь долбила по внутренностям острым кинжалом.

Вот это было по-настоящему больно. Я даже вдохнуть не могла, да что там, пошевелиться, пока они продолжали. Стоя за этой тоненькой дверью, я слышала каждый его последующий толчок на месте, где он делал это со мной всего неделю назад. Благо слушала недолго — мне не хватило духа остаться в этой квартире, из которой по итогу я вылетела, как пробка из бутылки. Меня тошнило, я не могла дышать, а слезы лились рекой, и уже не было дела ни до какого дождя.

Мне хотелось сдохнуть.

17; Июнь

Я хорошо помню те выходные, которые я провела в слезах, и также хорошо помню, как всю последующую неделю каждый встречный/поперечный задавал мне вопросы. «Амелия, почему ты такая грустная?»; «Амелия, а что случилось?»; «Амелия, ты что плакала?». Я никому ничего не сказала. Я взяла тайм-аут. За весь май я была дома всего один раз — тот самый раз, — пропустила все майские праздники, все выходные под предлогом «мне нужно готовиться к выпускному». На самом деле, мне нужно было время, чтобы принять решение, а сейчас мне нужно время его озвучить.

Конечно, я уже давно все решила. Глупо было даже начинать бороться за что-то, что этих усилий просто не стоит. Я много раз задавалась вопросом, зачем вообще продолжала, когда все было настолько очевидно? Он мне не пара. Вот так просто.

Он — Мне — Не — Пара.

Конечно я скучала, я даже сейчас скучаю. Вчерашняя ночь оголила все то, что я пыталась спрятать: я все еще в него влюблена, но я больше ничего не хочу. Мне хватило с головой: моменты, которые я могла бы назвать «теплыми» разбились о застывшую картину стонущей Верочки с ним между ее ног. Я последний раз допустила слабость, просто потому что хотела попрощаться и запомнить его полностью, и теперь я готова сделать последний рывок. Ради, твою мать, меня!

Старая, черная БМВ Алекса перестает рычать, останавливаясь у подъезда, а ее хозяин тянет руку к моему колену, но я отодвигаюсь. Рука замирает так и не найдя цели, и из меня вырывается рвущее:

— Между нами все кончено.

Я выговариваю слова так быстро, что сама не до конца верю в то, что сказала это, но…Боже, свершилось! Как лавина сошла, как груз отрезало, и мне стало так легко…Я даже расслабиться теперь могу: плечи опускаются, руки раскрываются и спокойно ложатся на голые колени. Мне правда все это претит: игры, заискивания, всякие манипуляции — все должно быть не так. Наверно, к сожалению, я просто для этого не создана и нет во мне этих нужных «маленьких, женских хитростей», ну не моя это история. Мне всегда казалось, что отношения должны рождаться сами собой. Их заводят люди, которых так тянет друг к другу, что они хотят проводить каждую свободную минуту рядом. Нас тоже тянуло, бесспорно сильно тянуло: стоило нам оказаться рядом, как воздух начинал искрить, но… это все лишь физика. За этот месяц я поняла одно: он никогда не пустит меня глубже, я так навсегда и останусь в роли «одной из» его пластиковых стаканчиков, которые он выбрасывает так просто…Использовал-выкинул-завел новый. А я так не могу. И не хочу учится.

Я не такая, и это самое «осознание себя» придает моему голосу стали, когда я повторяю уже четко и уверено:

— Между нами все кончено, с меня хватит.

— Амелия… — устало протягивает Алекс, откинувшись на сидение, но я перебиваю.

Не хочу больше ничего слышать.

— Не надо. Я знаю, что ты скажешь: между нами нечему кончаться, потому что между нами ничего и не было, но…

— Давай без драмы. Я сразу тебя предупредил. Несколько раз.

— Я помню и ничего не предъявляю, но как-то ты сказал, что если меня что-то не устраивает — я знаю где дверь. Ты был прав. Я это действительно знаю.

— О, как мы заговорили. То есть я больше не очень красивый?

Алекс злится. Он больше не скрывает этого, сверлит меня взглядом, и на одну секунду мне кажется, что возможно я погорячилась. Я даже хочу дать заднюю, но потом перед глазами мелькают все, что нас связывало, и я отказываюсь от этой затеи. Нет смысла сохранять то, чего никогда и не было…

— Ты самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.

Такого откровения он не ожидал. Злость моментально сменяется удивлением, брови снова падают на глаза, но теперь с другим посылом. Он будто думал прямо сейчас правильно ли услышал то, что я сказала, а я жду. Терпеливо и недолго, Алекс слишком хорошо владеет своими эмоциями, чтобы мне удалось надолго выбить почву из под его ног.

— И в чем тогда проблема?

— В том, что ты мне больше не нравишься.

Не вижу смысла что-то обсуждать, а просто открываю дверь и выхожу. Мне хочется быть дальше, хочется сбежать и никогда не видеть его, а больше всего мне хочется стереть эту поездку в «Чашках» длиной в полгода…Все еще тошнит. Окунувшись в прошлое, меня все еще тошнит от этой вечной карусели, и мне остается только одно: надеяться, что эффект продлится недолго.