Гарпии

* * *

Все три сестры и их племянница еще сидели за столом, когда приезжая гостья удалилась в ванную на втором этаже. Доротка успела узнать, что в любой момент можно отказаться от забронированного номера в «форуме», который за сутки был заранее оплачен. Одной проблемой меньше. Зато возникло множество других. Ну, например, с вещами крестной. Три громадных чемодана и две гигантские сумки не удалось распаковать, дом сестер Вуйчинских оказался слишком мал для ручного багажа американки. У бедной Доротки, выделенной в помощь бабульке, руки опустились. Оказавшись между Фелицией и Вандой, она почувствовала — больше не выдержит или покончит с собой, или надо бежать из этого дома, куда глаза глядят. Бежать было решительно некуда, и девушка обреченно спустилась в гостиную.

За столом обсуждали приезжую.

— Ну, вылитая гильдия! — мстительно уверяла Сильвия. — Или как ее там... Был такой фильм, на «г». Гиена, гарпия, гнида? Гильда...

— Не Гильда, идиотка, а «Джильда», — поправила младшенькую Фелиция, — действительно, был такой фильм с Ритой Хайворт, и очень хорошо, что она такая тощая, не дай Бог, была бы на тебя похожа — и вовсе бы не поместилась у нас.

— Может, ей у нас не понравится, и она съедет в гостиницу? — высказала робкую надежду Меланья.

— Никуда она не съедет, — разочаровала теток Доротка, усаживаясь за стол, и мрачно пояснила: ее.

— По дороге призналась, что мечтает пожить в семье, в теплой семейной обстановке и родственном уюте. А если и купит со временем дом или квартиру, то непременно поблизости от нас.

— Так и сказала? — спросила Фелиция.

— Чай бы заварила, — приказала Сильвия, по-прежнему исходя стихийной неприязнью к костлявой американской кретинке. — А я начну кормить ее клецками. И макаронами... Пока не села, завари чай, говорю!

Демонстративно с грохотом отодвинув стул, бедная Доротка встала. Могли бы хоть ненадолго оставить ее в покое, дать передохнуть! Как же, дождешься от этих гарпий. Пришлось собрать стаканы на поднос и отправляться в кухню. Вдогонку донесся гневный окрик Фелиции.

— Почему не отвечаешь? Ишь, нос дерет!

— Я же только что сказала — по дороге призналась, — огрызнулась Доротка. — А вы, а вы... Да хоть перерубите меня топором на две половины, чтобы ноги отправились в кухню за чаем, а верхняя половина осталась отвечать, — толку не будет.

Огрызнулась вполголоса, никто не услышал. И все время пребывания в кухне ворчала, чтобы облегчить душу, — ну просто невыносимо!

— Похоже, огрызается! — удовлетворенно отозвалась Меланья, прислушиваясь, — ишь, разошлась, аж искры летят! — И приветствовала появившуюся в гостиной племянницу с подносом:

— А принцесса надеялась, вот приедет богатая бабушка из Америки и все за нее сделает? Немножко постараться ниже нашего достоинства?

Доротка позволила себе пожать плечами. Немного помогло сознание того, что вот сейчас она теткам подпортит настроение. И садясь за стол, небрежно бросила:

— А лучше всего пристроить к нашему дому две комнаты с отдельной ванной, тогда бабуля проживет с нами до самой смерти. Так сказала. — И глядя на Фелицию, веско повторила специально для нее:

— Так пани Ванда сказала сама, пока мы ехали из аэропорта. И повторила несколько раз. Потому что тогда будет кому за ней ухаживать, ибо вы все такие добрые и ласковые. И заботливые, и внимательные. А ей одной уже трудно жить, она слишком стара, а нанимать прислугу нынче дорого, ей это не по карману. Так сказала! И она считает, что достроить дом обойдется дешевле, чем снимать отдельную квартиру и платить служанке.

Вот и надеется вас уговорить, чтобы сразу и приступали. Ее халаты тут жутко мнутся, а развесить как следует — места мало.

За столом воцарилось молчание.

— Придуриваешься? — сурово поинтересовалась Фелиция.

— Отнюдь, просто повторяю, что слышала.

— Мало того, что скелет, так она еще и псих! — с ужасом произнесла Сильвия.

— Говорю вам, все ее богатство... — презрительно начала Меланья.

Фелиция сухо перебила сестру:

— Если память мне не изменяет, о богатстве говорил и нотариус. — И обратилась к Доротке:

— А может, ты что перепутала? Где она собирается пристраивать комнаты?

— Ничего я не перепутала. На первом этаже.

Чтобы поближе к семейному очагу.

Меланья захихикала:

— Если Мартинек сразу же примется за работу...

— ..так сожрет два дворца, не только две комнаты! — разъярилась Сильвия. — Вы что, спятили все? Как можно говорить об этом всерьез?

Фелиция не слушала сестру.

— А кто должен платить за постройку ее комнат? — допытывалась она.

— Не говорила. Наверное, вы все втроем.

— Ну уж с меня она и копейки не получит! — продолжала свирепствовать Сильвия.

— Во всяком случае, не сказала, что заплатит вам, — уточнила Доротка.

— А вообще она хоть какой-то вопрос задала? — полюбопытствовала Меланья.

Доротка вежливо удовлетворило ее любопытство.

— И даже много вопросов. Но ответить мне не удалось ни на один, хотя я честно пыталась. И вообще, я не уверена, не стоит ли она сейчас за дверью и не подслушивает ли...

Доротка уже давно отказалась от первоначального намерения оградить приезжую бабулю от теток, встретить ее и наедине предупредить. Даже мелькнула безумная мысль, что скорее надо предупредить теток и их оградить. Впрочем, обе стороны хороши, стоят друг друга. Пожалуйста, пусть единоборствуют, только бы ей, Доротке, не оказаться между ними. Роль буфера ей не улыбалась.

Фелиция как раз придумала нечто подобное.

— Не стоит, — информировала она, выглянув за дверь. — А поскольку она приехала к тебе, вот ты и займись ею. Ведь все началось с того, что она велела отыскать Кристину. Кристина — твоя мать, И все говорит о том, что ты станешь ее наследницей.

— Да нет же! — отчаянно запротестовала Доротка. — Из того, что бабуля говорила, следует — ее наследницами станете вы все!

— Вот не знаю, написала ли она уже завещание...

Меланья подбросила щепок в огонь.

— Головой ручаюсь — не написала! Такие, как она, только болтают, а завещаний страсть как не любят.

Фелиция гнула свое:

— Даже если и написала, может его изменить, если ей не понравится. Так что очень советую тебе подумать.

— Да не нужно мне никакого наследства! — отбивалась Доротка.

— Как же, так тебе и поверили? — фыркнула Фелиция, а Сильвия предложила;

— Тебе не нужно — можешь нам отдать. Мне, например, очень даже пригодятся денежки.

— Уж ты сумеешь все спустить в три мига! — подхватила Меланья.

Сильвия в долгу не осталась:

— Я разве тебе что говорю, когда ты свои транжиришь?

До Доротки дошло, что тетки наконец перестали на нее нападать и грызутся между собой. Из-за чего — не понять, наверное, просто для того, чтобы погрызться.. Оставили в покое племянницу и сцепились между собой. Должно быть, это им доставляет удовольствие. Господи, да что они за люди?

Вон сколько злости из них лезет, а ведь самые близкие люди. Ей, Доротке, не доводилось слышать от них ни одного доброго слова не только о себе — вообще ни о ком. Даже Мартинеку доставалось, хотя с него все сходило как с гуся вода, он вовсе не реагировал на их злобные выпады, словно не понимал по-польски. Пожалуй, лишь с пани Стефчей обходились, как с человеком, всегда были вежливы, внимательны, причем совершенно искренне, не притворялись, действительно уважали ее.

Все три!

Почему же между собой они находились в таких отношениях, агрессивность так и лезла из них?

Может, были на то какие-то внутренние причины, не выносили они друг друга и отталкивались, как в физике отталкиваются однородные заряды. Хотя в себе Доротка не ощущала никаких особо агрессивных устремлений, если не было на то конкретной причины. Когда очень уж приставали к ней, едва сдерживалась, чтобы не ответить какой-нибудь гадостью, но скоро успокаивалась, и, вместо горячего стремления бежать куда глаза глядят, опять возвращалась домой. А сколько раз ощущала в себе даже симпатию, чуть ли не нежность к теткам, когда тем случалось ненароком проявить к племяннице — нет, не доброту, а просто нормальное человеческое отношение. И как хотелось подольше сохранить свою нежность, в доме тогда просто приятно было жить. Но вскоре Дороткина нежность получала такой мощный пинок, что тут же сменялась ненавистью, и последняя крепла год от года.

Вот если бы она могла освободиться от теток...

Ох, права Фелиция, утверждая, что ей, Доротке, хочется денег крестной бабули. И если эта кошмарная крестная оставит ей наследство, она примет его с радостью, может, хватит для приобретения собственной жилплощади. Вопрос лишь в том, есть ли такое завещание. Впрочем, даже если и есть, неизвестно, сколько еще приживет крестная.

Ведь нет в ней ничего старушечьего, живет с размахом, на всю железку, такая и до сотни запросто протянет.

Вспомнился Доротке разговор теток, который она нечаянно подслушала несколько лет назад, когда еще в школе училась. Возвращалась как-то пораньше из школы, хотела незаметно пробраться в дом, чтобы тетки не заметили, должно быть, опять какие-то неприятности с математикой... Все три тетки сидели в гостиной при открытых окнах. Доротка, согнувшись, пробиралась по стеночке под окном и нечаянно услышала — разговор они вели о ней.

— Что ни скажешь — сразу надуется, замкнется и ни слова в ответ, — говорила Фелиция, — и вечно недовольна...

— Вовсе нет, — возразила Фелиция. — Не понимаю, что ты ее вечно попрекаешь, что перед зеркалом вертится. Не так уж много и вертится, к тому же девчонка красивая... Не пойму я тебя.

— А чего тут не понять? Для ее же блага. Девчонки в ее возрасте ужасно глупые.

— Не только в ее возрасте, — ехидно захихикала Меланья. — А у нее дурь из головы надо выбить, не то зазнается.

— Ас чего ей зазнаваться? — не поняла Сильвия.

— Да хотя бы из-за языков. Полиглотка! Полиглотка-идиотка, но идиотка талантливая...

— Преувеличиваешь! — перебила Меланью Фелиция. — Вовсе она не идиотка, никаких особенных глупостей не делает...

— Потому и не делает, что мы ее воспитываем, — стояла на своем Меланья. — А она огрызается. Я лично такого не потерплю!

— А сама? Всю жизнь только и знала, что огрызалась, слова ей не скажи.

— Ты же меня воспитывала, вот я такая воспитанная выросла, так тебе нравлюсь...

— Не скажу, что ты мне так уж нравишься, а Доротка не в тебя пошла. Есть в ней такая симпатичная черта.., ну как бы это получше сформулировать.., в общем, она всегда готова на уступки, готова прийти к согласию, решить полюбовно спор. Это в ней от Анджея, тот всегда стремился к тому, чтобы всем было хорошо, вот только Кристина вечно шла наперекор, а ведь он не имел ничего против, чтобы оформить с ней брак. И если бы она хоть чуточку настояла... Тем более что повода ревновать у него не было, да она никогда бы и не дала такого повода. А был он ревнив, факт.

— Она тоже...

Вспоминая потом этот разговор, Доротка сделала вывод, что ее воспитывают, особенно Меланья, и воспитательные методы теток встали ей поперек горла. Но видно, и в самом деле она унаследовала от отца снисходительность и понимание и решила: попробует относиться к ним с пониманием, по мере возможности спокойно выслушивать их поучения и придирки, а поступать по-своему. И какое-то время тетки не могли надивиться, какой послушной стала их племянница! Однако вскоре той надоело, не по силам было терпеть, жить по принципу «пусти курицу на грядку». Пришлось защищаться.

И вот теперь стало ясно: правильно поступила, надо было себя защищать. И тогда, и теперь. Иначе с такими просто не выжить. Для Фелиции не существует другого мнения, кроме собственного. Меланья, как злобная проказливая обезьяна, считает возможным строить пакости своим жертвам. Сильвия пакостей не делает, но лишь по лени, в принципе не глупа, соображать может, но не хочет.

Занятая своими мыслями, Доротка не слушала, из-за чего шел спор за столом, очнулась лишь когда Сильвия вскочила, с грохотом отодвинув стул.

— А мне плевать! — в ярости крикнула она. — Приготовлю на обед покупные клецки. И мне не будет стыдно! Да, да, покупные! И к ним сметанный соус! И маринованную селедку!!!

— То-то обрадуется Мартинек! — захихикала Меланья.

— А сейчас с меня довольно, отправляюсь спать — и все!

— Подождите, тетя, — ухватила Сильвию за полу халата Доротка. — Что такое тюря?

Сильвия не поверила своим ушам.

— Как ты сказала?

— Тюря.

— Тюрю я не вынесу, — проворчала Фелиция. — Не смей готовить тюрю.

— С чего ты вдруг заинтересовалась тюрей? — спросила Меланья.

— Да не я, крестная бабуля мечтает о ней. Еще .в аэропорту сказала, чуть ли не первые ее слова на родной земле. А я забыла сразу вам сказать. Что это такое?

— Не иначе, как она спятила, — пробормотала Сильвия, оскорбленная в лучших своих чувствах, выдергивая полу халата из Дороткиных пальцев. — Кто в наше время готовит тюрю? Да и в военные времена тоже.

— Может, в Америке у нее была кухарка какая-нибудь наша соотечественница из глухой провинции? — предположила Меланья.

— Не верю я, что ей и в самом деле хочется тюри, — твердо заявила Фелиция.

— Но она сама сказала. Так что такое тюря?

— Найди кулинарную книгу... — начала было Меланья.

Сильвия сжалилась над Дороткой.

— Да не найдешь ты ее ни в одной кулинарной книге. Самая что ни есть примитивная еда, раньше в деревнях ее последние бедняки ели. Крошили в воду засохший хлеб или корки, подсаливали и хлебали.

— Не поверю, чтобы в доме у Вандзи Ройкувны ели такое, — упорствовала Меланья.

— Может, путешествуя по родному краю, забрела в убогую хату?..

— Да просто вспомнилось ей словечко, ну и уцепилась за него, дескать, такая она патриотка. Сильвия, никаких тюрь, даже из уважения к гостье!

— Не волнуйся. Как же разбежалась, — огрызнулась Сильвия и отправилась спать в чуланчик.

Укладываясь на диване в гостиной после того, как еще раз приготовила чай для двух теток и потом убрала со стола, Доротка задумалась над тем, как же ей теперь сочетать с работой новые обязанности. Сегодня она не бралась за редактуру, не до того было, но завтра придется непременно поработать, сроки поджимают. В постели работать не сможет, ведь надо разложить перед собой как минимум две книги, точнее рукопись перевода и книгу-оригинал, с которого делался перевод, чтобы сравнивать. И читать параллельно, по кусочку. Не говоря уже о всяких справочниках, энциклопедиях и специальных словарях. Где все это разложить?

Может, в уголке гостиной-столовой поставить туристский столик? Так ведь все равно тетки работать не дадут, поручениями завалят, если она сядет работать у них под рукой. А тут еще и говорливая крестная... Придется, видно, работать по ночам, когда все отправятся на покой, вот как сегодня. Так, может, прямо сейчас и начать?

Но прежде чем Доротка додумала эту идею до конца, глаза ее сами собой закрылись, и она погрузилась в глубокий сон.