Газета "Своими Именами" №6 от 04.02.2014

НАКАНУНЕ ВОЙНЫ

(Продолжение. Начало в №№21,22,25,34,36,38,40,44,47,49-52 2013г., 3-5 2014г.)

Полковой комиссар М.И. Бурцев встретил войну на посту начальника Отдела спецпропаганды Главного политического управления Красной Армии. Из множества событий последней предвоенной недели он вспомнил только о двух, которые были, так сказать, по его профилю. Как политработник, обойти Заявление ТАСС от 14 июня и сопровождающие его обстоятельства Бурцев просто не мог. Но, вспоминая события последних двух мирных дней, он мельком упомянул еще один, очень странный эпизод:

“…в памяти ожили сообщения иностранной печати о критической обстановке на советской границе: «Имели место вооруженные столкновения немецких и советских войск...». Еще вчера, знакомясь с обзором иностранной печати, я подумал: «Ложь, провокация...» А сейчас...” (Бурцев М.И. «Прозрение». — М., Воениздат, 1981, с.30).

О чем это говорит Бурцев? Что за вооруженные столкновения германских войск с советскими перед самой войной? Такие сообщения просто так не появляются, и Бурцев тоже вспомнил о них не случайно.

Заявление ТАСС от 14 июня получило широчайшую известность и активно обсуждалось мировой прессой. Оно стало очень неприятным сюрпризом для Гитлера с Геббельсом, и последний в своем дневнике с досадой это зафиксировал, отметив сильный эффект Заявления. Он тогда верно схватил одну из главных его идей, что до сих пор не поняли многие историки: оно возлагало вину за развязывание войны на Германию. Правда, тот момент, что Заявление прикрывало развертывание советских войск, не понял и Геббельс.

Руководители Германии официально не отреагировали на Заявление, хотя это сильно било по их имиджу. Международной публике становилось всё более очевидно, что в близящейся германо-советской войне агрессорами будут немцы.

На фронте пропаганды немцы ушли в глухую оборону. Сохраняли молчание по поводу советского Заявления даже те их официальные лица, для которых это было просто невозможно – чиновники по связям с зарубежной прессой германских министерств иностранных дел и пропаганды. Вот тут им пришлось совсем несладко. Репортеры буквально не слезали с них, особенно (случайно ли?) тут старались американцы (Мартиросян А.Б. «Трагедия 1941 года». М., Вече, 2008, с.97).

Но время шло, процесс ввода боеготовности захватывал советские войска уже у самой границы. В такой ситуации прикрываться тем Заявлением дальше становилось затруднительно, поэтому следовало предпринять дополнительные меры.

17 июня Сталин в числе прочих принимал у себя руководителей НКГБ-НКВД. Отзвуком этого совещания стала вынесенная позднее на дезинформационном сообщении «Старшины» известная резолюция, где Сталин послал его по матушке. Но это мелочь, которую непомерно раздули, не поняв при этом ее смысла, а главным там было совсем другое.

Приоткрыл завесу над этим один из руководителей разведки НКГБ-НКВД П.А. Судоплатов:

«В тот день, когда Фитин вернулся из Кремля, Берия, вызвав меня к себе, отдал приказ об организации особой группы из числа сотрудников разведки в его непосредственном подчинении.

Она должна была осуществлять разведывательно-диверсионные акции в случае войны. В данный момент нашим первым заданием было создание ударной группы из числа опытных диверсантов, способных противостоять любой попытке использовать провокационные инциденты на границе как предлог для начала войны. Берия подчеркнул, что наша задача — не дать немецким провокаторам возможности провести акции, подобные той, что была организована против Польши в 1939 году, когда они захватили радиостанцию в Гляйвице на территории Германии» (http://militera.lib.ru/memo/russian/sudoplatov_pa/05.html).

Но Судоплатов как один из «разоблачителей культа личности» умолчал, почему такая операция началась именно в эти дни, а не раньше. Ведь предотвратить повторение Гляйвица против СССР полезно всегда, в любой момент. Тогда почему такую задачу ему поставили только перед самой войной, 17 июня? Ниже мы подробно рассмотрим момент, о котором умолчал Судоплатов.

Но предотвратить новый Гляйвиц – это всего лишь оборона. А если применить эту идею против ее авторов - немцев, ударив по ним подобным радиосообщением со своей территории?

19 июня 1941 г. западные газеты запестрели новыми сенсационными сообщениями – о нападении в ночь на 19 июня германских войск на советские населенные пункты у границы.

Французское сообщение о нападении Германии на СССР:

ВИШИ, 19 июня (ТАСС). Корреспондент ТАСС в Виши сообщает, что сегодня утром французская служба радиоперехватов начала распространять со ссылкой на сообщения Рейтер слухи о том, что 19 июня германские войска якобы напали на советскую границу в пятнадцати пунктах. Эти слухи распространяются также среди французских журналистов (ГАРФ, ф.р-4459, оп.27, д.542, л.59).

Сообщения английской печати:

ЛОНДОН, 19 июня (ТАСС). Английские газеты помещают на первой странице сообщение корреспондента радиовещательной компании “Колумбия” Бардетта из Анкары, в которой говорится, что германские войска начали наступление на СССР в 15 пунктах советской границы. Помещено также сообщение из Швейцарии, ссылающееся на информацию из Хельсинки о том, что советские пограничники взорвали мосты, имеющие стратегическое значение, чтобы помешать наступлению на СССР (ГАРФ, ф.р-4459, оп.27, д.199, л.149).

А через два дня шведские газеты сообщили, откуда раньше всего пошли слухи о нападении немцев на СССР:

СТОКГОЛЬМ, 21 июня, (ТАСС). На первой странице под огромными заголовками «Афтонбладет» опубликовала вчера следующее сообщение информационного бюро Бульс из Лондона:

В ночь на 19 июня тбилисская радиостанция несколько раз передавала сообщение о нападении на русский город Каменец-Подольский. Диктор, говорящий по-грузински, заявил, что на бессарабской границе произошло столкновение между советскими пограничными войсками и передовыми отрядами некоей державы, делавшими попытку прорваться к Каменец-Подольску. К вечеру нападение было успешно отражено.

Тбилисское радио заявило далее, что немцы сконцентрировали механизированные дивизии и пехоту и большие воздушные соединения у границы в районе Черновиц и крупные военно-морские силы в районе Констанцы.

Почти истерическим тоном диктор обратился к Красной Армии с призывом “взяться за оружие”. Советский Союз находится в смертельной опасности, заявил он. “Мы должны бороться за сохранение 20-летних социальных завоеваний”. После этого он стал критиковать политику Москвы за уступчивость. “В Москве думают, - заявил он, - что можно спасти всё путем малых уступок. Но в ходе переговоров приходится делать всё большие уступки” (ГАРФ, ф.р-4459, оп.27, д.571, л.264).

Очевидно, эти слухи были очередной пропагандистской операцией прикрытия второго этапа Плана прикрытия – вывода на боевые позиции приграничных дивизий. Поскольку акция предназначалась для заграницы, то следовало исключить широкое распространение таких слухов среди населения СССР. Поэтому сообщение передали на грузинском языке и в ночное время. Конечно, за границей радиопередачи на грузинском языке слушают еще меньше, чем в СССР, но для того и работают агенты НКВД в зарубежных СМИ, чтобы подхватить и раздуть нужное сообщение.

Целью акции было предупредить возможные обвинения Советского Союза в подготовке к войне с Германией. Если немцы обнаружат выдвижение войск прикрытия, то такой ход вынуждал их оправдываться самим, вместо того чтобы публично обвинять СССР. Скажут немцы, что не нападали и, главное, не собираются напасть на СССР – очень хорошо. Значит, после развязывания ими войны миру еще яснее будет виден подлый и вероломный характер их агрессии. А это существенно облегчит задачу Сталину по привлечению на свою сторону нейтральной пока Америки и особенно ведущего коварную игру английского премьера Черчилля. Если немцы смолчат – тоже хорошо, еще до их нападения миру станет ясно, что агрессорами будут немцы. Ведь СССР уже 14 июня четко заявил, что он нападать на Германию не собирается и к войне с нею не готовится.

Расчет оказался верным – на этот раз немцев, по образному выражению Геббельса, удалось вытащить из норы. Им пришлось оправдываться.

Американский корреспондент об опровержении германских авторитетных кругов:

СТАМБУЛ, 20 июня (ТАСС). По сообщению стамбульского корреспондента агентства Юнайтед Пресс, согласно сведениям, полученным из Берлина, в германских авторитетных кругах решительно опровергают распространяемые за границей сообщения о том, что началось германское вторжение в Советскую Россию. В этих кругах утверждают, что им ничего не известно по поводу циркулировавших здесь вчера слухов о пограничных столкновениях между германскими и советскими войсками (ГАРФ, ф.р-4459, оп.27, д.274, л.65).

Вопросы иностранных журналистов на пресс-конференции в Берлине:

БЕРЛИН, 20 июня (ТАСС). Сегодня в министерстве пропаганды был задан вопрос: “Что могут сказать с германской стороны о сообщении тбилисского радио, что будто бы на румыно-советской границе произошли столкновения между германскими и советскими войсками?”. С германской стороны в связи с этим заявили, что за последнее время на эту тему распускается очень много слухов и, по-видимому, данное сообщение следует отнести к этой категории слухов.

На вопрос: “Что может сказать германская сторона о сообщении из Бухареста, что будто бы во время столкновения на румыно-советской границе между германскими и советскими частями в рукопашном бою было убито 4 германских солдата”, - представитель министерства снова заявил, что это сообщение следует отнести к той же категории слухов” (ГАРФ, ф.р-4459, оп.27, д.274, л.77).

Однако и на этот раз немцы упорно не стали говорить, что не собираются нападать на СССР.

Под прикрытием этой акции на советской стороне начался второй этап ввода в действие Плана прикрытия.

Из всего комплекса задач приведения войск в боеготовность основное внимание всегда уделялось вопросу готовности приграничных дивизий. Причем хрущёвцы внушили людям, что поскольку Сталин якобы не верил в нападение Гитлера, то и не разрешил выводить эти дивизии на позиции по плану прикрытия.

Как сказано выше, официально вводить план прикрытия заблаговременно (до боевых действий) прямым путем, предусмотренным директивами наркома обороны, было невозможно. Поэтому его вводили поэтапно, отдельными приказами, без разъяснения войскам, что таким способом вводится в действие план прикрытия. Сначала, 12-13 июня, НКО приказал вторым эшелонам округов выйти на определенные Планом позиции под видом учений и подвижных лагерных сборов.

Но при этом в директивах округам уже были кратко указаны и задачи приграничным дивизиям, эти задачи на тот момент ставились одинаково, почти слово в слово:

“Приграничные дивизии оставить на месте, имея в виду, что вывод их к госгранице, в случае необходимости, может быть произведён только по моему особому приказу” («1941 год», книга 2, с.422).

К слову, эта фраза означает, что на тот момент вопрос о возможности вывода на позиции приграничных дивизий до начала боевых действий принципиально был уже разрешен. Ведь при нападении врага эти дивизии будут выведены на позиции в любом случае, следовательно «в случае необходимости» означало совсем другое.

Но 13 июня такой необходимости еще не было. Проведение операции следовало ожидать где-то ближе к 1 июля, когда Наркомат обороны предполагал нападение Германии.

Но вскоре всё существенно изменилось.

После разгрома Западного фронта часть его руководства была арестована и после трехнедельного следствия осуждена военной коллегией Верховного Суда СССР. 22 июля на процессе бывший начальник связи фронта генерал-майор А.Т. Григорьев показал:

«Выезжая из Минска, мне командир полка связи доложил, что отдел химвойск не разрешил ему взять боевые противогазы из НЗ. Артотдел округа не разрешил ему взять патроны из НЗ, и полк имеет только караульную норму – по 15 штук патронов на бойца, а обозно-вещевой отдел не разрешил взять из НЗ полевые кухни. Таким образом, даже днем 18 июня довольствующие отделы штаба не были ориентированы, что война близка… И после телеграммы начальника Генерального штаба от 18 июня войска округа не были приведены в боевую готовность».

На том процессе генерал Григорьев был подсудимым, но в данном исследовании он выступил в качестве важнейшего свидетеля. Он сказал то, что после него вслух никто из военачальников не говорил: о телеграмме начальника Генштаба от 18 июня, по которой войска следовало привести в боеготовность в связи с надвигающейся войной.

18 июня пришло время особого приказа, о котором 13 июня говорил Тимошенко в директивах западным округам. Директива от 18 июня предписывала вывести дивизии прикрытия на свои позиции у границы. Это был последний крупный шаг по приведению войск округов в боевую готовность.

Если такая директива была, то войска должны ее выполнить. Давайте посмотрим, как ее выполняли, и начнем с Прибалтийского Особого военного округа.

Войска ПрибОВО обороняли морское побережье и сухопутную границу СССР от Моонзундских островов до литовского городка Капчямиестис. Боевой состав ПрибОВО на 22 июня 1941 года представлен в таблице.

(«Сборник боевых документов Великой Отечественной войны». Выпуск 34. М., Воениздат,1953, сс.2-3; Иринархов Р.С. «Прибалтийский особый». – Минск, Харвест, 2004, сс.14-19.)

Непосредственно границу прикрывали части девяти стрелковых дивизий: 10, 90, 125 и 48-й из состава 8-й армии, и 5, 33, 126, 128 и 188-й – из 11-й армии. Кроме того, 3-я отдельная стрелковая бригада 27-й армии защищала Моонзундские острова, а 67-я стрелковая дивизия той же армии прикрывала побережье Балтийского моря от Лиепаи до Рижского залива.

Выполняя перед самой войной приказ по приведению своих войск в боеготовность, командование ПрибОВО нарушило строгий режим скрытности. Такая оплошность привела к тому, что в архивах остался доступный рядовым исследователям довольно приличный объем документов периода 18-21 июня 1941, которым мы отчасти и воспользуемся.

Г.Н. СПАСЬКОВ

(Продолжение следует)

ПЕРЕВОРОТ 1953 ГОДА

Кем был Иосиф Виссарионович Сталин? Странный вопрос, мы же прекрасно знаем, что этот человек занимал высшие посты в стране, являлся ее «хозяином». Однако, оказывается, в действительности «вождя народов» еще при жизни лишили практически всех титулов, превратив в рядового члена Президиума ЦК партии. На протяжении десятилетий факты, касающиеся его свержения, оставались тайной за семью печатями. Однако сейчас исследователь политической истории Николай НАД смог получить доступ к документальным свидетельствам, подтверждающим, что в начале 1953 года в СССР произошел настоящий государственный переворот. Об этом он рассказал в беседе с корреспондентом «МК».

— Сталин лишился власти, став жертвой заговорщиков из числа его ближайшего окружения — Маленкова, Хрущёва и Булганина, во главе которых стоял Берия. Я занимался поисками и сбором достоверной информации об этом почти 15 лет, и вот теперь наконец в моем распоряжении веские доказательства, подтверждающие, что государственный переворот в конце зимы 53-го года действительно был. Свидетельство тому — документы, хранящиеся в закрытых хранилищах — на Старой площади и в архиве бывшего Института марксизма-ленинизма... Некоторые из них удалось получить благодаря тем доверительным отношениям, которые сложились у меня с бывшими Председателями КГБ СССР Семичастным и Крючковым.

— 3 марта 1953 года (Сталину еще предстояло жить 3 дня!) произошло событие, которое до сих пор не стало достоянием историков, потому что документ, отражающий это событие, все еще засекречен. Однако у меня есть официально заверенная копия выписки из него.

Секретная бумага, о которой идет речь, называется «Протокол №11 заседания Бюро Президиума ЦК от 3 марта 1953 г.». После изучения архивных материалов стало ясно, что именно на этом заседании Бюро приняты и зафиксированы те главные изменения в руководстве страны, которые должны произойти в результате государственного переворота — в том числе и замена Сталина на всех его высших постах. Причем из текста документов, которыми я располагаю, видно, что тогда, 3 марта, участники заседания решили узаконить эти изменения еще при жизни вождя, но объявить о них лишь после его кончины, — как будто они были приняты уже после смерти Сталина.

Судя по имеющимся документам, на том «законспирированном» Бюро Президиума ЦК его участники спланировали (для утверждения принятых кадровых решений) провести в ближайшее время Совместное заседание Пленума ЦК, Совета Министров и Президиума Верховного Совета СССР.

Это чрезвычайное мероприятие, намеченное первоначально на 4-е число, состоялось 5 марта 1953 года (тоже еще при живом Сталине!). Мне удалось получить копию протокола Совместного заседания, долгие годы хранившегося в закрытых архивных фондах. (На последнем листе этого документа, подготовленного за 1 час 10 минут до смерти Сталина, имеется размашистая подпись Председателя Совместного заседания Никиты Хрущёва, а в списках присутствовавших — автографы многих других высокопоставленных персон.) Согласно имеющимся в протоколе записям, все прошло очень быстро: в 20.00 начали, 15 минут ушло на составление списка присутствующих, а в 20.40, то есть через 25 минут, все формальности были уже закончены. Действуя столь скоростными методами, участники заседания в итоге не только утвердили все перемены на высших постах, намеченные 3 марта Бюро Президиума ЦК, но и заменили в общей сложности не менее 73 руководителей в партийной, исполнительной, законодательной и профсоюзной властях, подвергнув одновременно полной перетряске и кадры сотрудников 17 главных министерств. Даже на менее значимые места поставили новых надежных людей.

Все было сделано так, будто Берия «и компания» специально хотели основательно нарушить сложившиеся между руководителями министерств и ведомств личные связи, словно боялись организованного неподчинения их антисталинским решениям. Выходит, Берия основательно готовился еще задолго до смерти Сталина. Иначе откуда сразу столько радикальных политических и государственных шагов? Еще труднее представить, чтобы все эти срочные перемены замышлялись самим Сталиным на случай своей внезапной кончины... Так что, хотя это и называлось тогда в официальных документах «рядом мероприятий по организации партийного и государственного руководства», но фактически было государственным переворотом!

На тех «законспирированных» заседаниях в верхах часто звучала формулировка о необходимости «бесперебойного и правильного руководства страной». Тогда вряд ли кто из непосвященных понял, что значили такие слова, но теперь, когда открылись почти все главные документы, мы вправе обнародовать то, что говорилось в те дни о еще живом «хозяине» в узком кругу: Сталин стал допускать не только перебои в управлении страной, но и, перейдя к методам единоличного руководства, все чаще стал принимать необоснованные решения...

— Указаны ли в протоколе заседания 5 марта основные персонажи грядущих перемен?

— Исходя из текста этого документа, самая важная роль на Совместном заседании отводилась Берии. Именно он, ссылаясь на решение Бюро Президиума 3 марта, внес предложение принять официальное решение и вместо Сталина «...назначить Председателем Совета министров СССР тов. Маленкова Г.М.».

А вот как выглядели другие изменения, произведенные в руководстве страны «верными соратниками» в то время, пока умирал их «великий вождь и учитель»: Хрущёв перебрался на место генсека, Булганин — в кресло военного министра — министра обороны, Берия же, встав во главе специально созданного объединения министерств внутренних дел и госбезопасности, вообще взял под свой контроль всю политическую и экономическую жизнь.

В те последние часы жизни теперь уже бывшего «хозяина Кремля» были осуществлены основательные перемены во всех мало-мальски значимых верхах — якобы в целях перехода от «единоличного руководства Сталина» к так называемому «коллективному руководству». (На самом деле это было лишь видимостью, так как вновь назначенное «коллективное руководство» с самого начала оказалось под тотальным надзором Берии!)

— Неужели среди партийной и государственной элиты не нашлось людей, по-настоящему преданных своему вождю?

— Поразительно, но никто из более чем 250 человек, участвовавших в Совместном заседании вечером 5 марта, при голосовании не пытался выступить против. Неужели никого из них не взволновал тот факт, что Сталин еще жив, а все решения принимаются так, словно его уже нет и никогда не будет? (Единственный формальный «акт уважения» — то, что Иосифа Виссарионовича выбрали членом преобразованного Президиума ЦК.) Из текста протокола видно: на заседании никто из выступавших даже не говорил, что принимаемые решения предлагаются, исходя из идей товарища Сталина!

«Хозяин» страны «единодушно и единогласно» лишался ими своей власти... при жизни! А последним, 13-м пунктом Постановления Совместного заседания был пункт, который гласил, что Маленкову, Берии и Хрущёву поручается привести в должный порядок документы и бумаги товарища Сталина, как действующие, так и архивные...

— Столь важные решения, касающиеся руководства страны, должны были обнародовать...

— Решения о коренных переменах во власти, принятые 3 и 5 марта, газеты напечатали только 7-го числа (исключив при этом из текста Постановления Совместного заседания 13-й пункт), — чтобы у людей создалось впечатление, что новые назначения состоялись уже после смерти вождя. Именно так пишут и по сей день почти все наши и зарубежные историки. Хотя на самом деле главное в этой «перестройке» было сделано даже не 5-го, а 3 марта!

— Будучи в преклонном возрасте, Сталин наверняка не мог не задумываться о преемнике.

— В какой-то период таким человеком многие считали председателя Госплана СССР Николая Вознесенского. Однако в 1949-м в связи с «ленинградским делом» он был снят со всех постов, арестован и в 1950 году расстрелян.

Есть версия, что Сталин после «отставки» Вознесенского все-таки нашел себе молодого преемника в лице Пантелеймона Пономаренко. Это предположение мне подтвердил при нашей встрече Анатолий Лукьянов, занимавший пост Председателя Верховного Совета СССР, а до того бывший заведующим Общим отделом и секретарем ЦК КПСС по административным органам (в его обязанности входила и сохранность знаменитой Особой папки, содержащей важнейшие секреты страны): «В ЦК от людей, которых назвать публично я не могу, но чья честность у меня не вызывает сомнений, мне довелось слышать следующее. За несколько дней до смерти Сталина с его ведома была подготовлена записка с предложением о назначении Председателем Совета министров СССР Пономаренко П.К. вместо настаивавшего на своей отставке Сталина... Этот проект был уже завизирован почти всеми первыми лицами за исключением Берии, Маленкова, Хрущёва и Булганина. Весной 1953 г. обсудить проект постановления предполагалось на заседании Президиума ЦК КПСС (которое, согласно официальным данным, должно было состояться 2 марта. — НАД). Однако неожиданная смертельная болезнь Сталина (за день до президиума. — НАД) не позволила рассмотреть записку, а после кончины вождя, естественно, этот проект был отодвинут теми, в чьи руки перешла власть. С приходом к партийной власти Хрущёва этот документ исчез» (конец цитаты, завизированной по моей просьбе самим Анатолием Лукьяновым. — НАД).

— Новый вождь испугался конкуренции?

— Скорее всего, оказавшийся во главе партии Хрущёв, поддерживаемый Берией и Маленковым, дал команду уничтожить этот документ, как, впрочем, и многие другие бумаги, существование которых было не в его интересах. К слову сказать, насчет того, что подобные «чистки документов» имели место, у меня есть письменное подтверждение от известного генерала КГБ Докучаева.

Планировавшееся Сталиным назначение председателем Совмина Пономаренко подтверждает предположения о том, что у «верных соратников» вождя были веские причины его убрать, чтобы не допустить появления наверху власти чужака. Берия, Маленков и Хрущёв понимали: с приходом Пономаренко их политической карьере придёт конец.

Пантелеймон Кондратьевич, еще будучи первым секретарем ЦК Компартии Белоруссии, нравился Сталину своими организаторскими и исполнительскими способностями. Когда молодого главу Белоруссии Сталин сделал секретарем ЦК, заместителем председателя Совмина СССР (то есть одним из своих замов!) да еще и членом Президиума ЦК КПСС, Хрущёв увидел в Пантелеймоне Кондратьевиче опасного соперника. И это предопределило его дальнейшее отношение к Пономаренко. Как только Хрущев и другие заговорщики пришли к власти, они сразу же отправили Пономаренко из заместителей председателя Совмина на специально придуманную малозначащую должность министра культуры, а в партийной иерархии, лишив поста секретаря ЦК, понизили до кандидата в члены Президиума. Но этим не кончилось. На следующий год Пономаренко «сослали» в первые секретари ЦК Компартии Казахстана, а потом вообще перевели в послы — подальше от Москвы.

— Кроме «наследника» кто еще был принесен в жертву амбициям организаторов «антисталинской перестройки»?

— Та же участь постигла тогда почти всех «молодых» и еще не испорченных большой властью руководителей, которых Сталин совсем недавно выдвинул в качестве смены «старой гвардии». Подтверждением этому — составленный мною на основании архивных документов список «молодых», чья карьера была обрушена за те считаные минуты, пока шло чрезвычайное заседание 5 марта 1953 года:

46-летний Л.Брежнев из секретарей ЦК и кандидатов в члены Президиума ЦК переведен на должность заместителя начальника Главного политуправления Советской Армии и ВМФ.

48-летний А.Косыгин из зампредов Совмина и кандидатов в члены Президиума ЦК сделан министром легкой и пищевой промышленности.

50-летний В.Малышев из зампредов Совмина и членов Президиума ЦК стал министром транспортного и тяжелого машиностроения.

50-летний И.Тевосян из зампредов Совмина и кандидатов в члены Президиума ЦК стал министром металлургической промышленности.

51-летний В.Кузнецов с постов Председателя ВЦСПС и члена Президиума ЦК отправлен послом в Китай...

Сегодня, когда удалось заполучить главные документы тех дней, нет сомнений, что высказанное Сталиным намерение провести смену элит и нависшая в связи с этим угроза над так называемой «старой гвардией» сделали свое дело. «Ближайшие соратники» позаботились и об устранении самого «хозяина», и об отправке своих «молодых» конкурентов подальше от первых ролей. В итоге получилось так, что «вождь народов» еще был жив, а «старая гвардия» уже не только вернула себе все прежние посты, но и успела захватить новые, которые принадлежали самому Сталину. Во главе заговора стоял Берия.

— Смерть Генералиссимуса на совести этого человека?

— Да, теперь есть все основания полагать, что именно на совести Лаврентия Павловича секретная операция, в результате которой Кремль лишился своего многолетнего «хозяина»! Подробные доказательства этого я уже приводил в своей книге «Как убивали Сталина», поэтому сейчас повторяться не буду. Но, подытоживая рассказ, хочу обратить внимание читателей «МК» на одну историческую параллель.

В 1991 году назначенный Горбачёвым (с целью сохранения СССР) день принятия нового Союзного договора послужил поводом к выступлению ГКЧП.

Намеченное на 2 марта 1953 года заседание Президиума ЦК КПСС, на котором должны были состояться многие поворотные события (в том числе передача Сталиным власти своему преемнику), стало для «старой гвардии» (и особенно для Берии) сигналом к отстранению Сталина от активного участия в управлении партией и государством не позже 1 марта. Именно в этот день Иосифа Виссарионовича и сразил приступ тяжелой болезни, от которой он и скончался несколько дней спустя. Будучи в это время, как подтверждают вновь открытые документы, уже отставным руководителем страны.

Александр ДОБРОВОЛЬСКИЙ, «Московский Комсомолец», 18 декабря 2013 г.