Где бы ты ни был...

7

Письмо от мертвой. Когда миссис Муир немного успокоилась, Дебора вскрыла конверт.

Письмо было написано за день до пожара. В правом верхнем углу Беатрис начертала название усадьбы Тофт-Уоррен. Значит, миссис Пигль была неправа, во время пожара Беатрис находилась в доме.

Она писала, что Дебора не должна приезжать в Тофт-Уоррен. Произошло слишком много страшного. Она надеялась, что письмо застанет сестру в Эдинбурге.

«…Даже если я тебе расскажу все, навряд ли ты сумеешь осознать всю глубину моего позора, но мне надо с кем-нибудь поделиться, а кому еще я могу все рассказать? Ты должна мне помочь, пожалуйста, Дебора. Мы не можем встретиться здесь, где это произошло, так близко от того, кто мне это сделал. Тут я не чувствую себя в безопасности. Мне страшно. Ты должна знать, что сделала я, и что сделали мне, но не здесь, где я в его власти и все может быть еще хуже, чем в последний раз. Целую неделю я провела в аду, мое тело истерзано, и мне так стыдно. Я должна приехать к тебе. Пожалуйста, напиши, что ты приглашаешь меня к себе, но не выдавай, что я тебя просила об этом, а то Эдвин будет возражать. Он и так уже вне себя из-за этого дьявола, хотя сам во всем виноват. Не знаю, как нам жить дальше и к кому обратиться за помощью. Пожалуйста, напиши, что ты не можешь приехать, но тебе хотелось бы, чтобы я тебя навестила и утешила. Пожалуйста, поскорее. Дебора».

Дебора разыскала Льюиса Маккензи в его бюро.

Она сообщила ему о смерти Беатрис. Мистер Маккензи уставился бесцветными глазами в потолок, пожелтевший от дыма трубки, и пробормотал что-то нечленораздельное. Дебора показала ему письмо. Он прочел его и сказал:

— Да, выглядит так, будто она попала в передрягу. Но я и не ожидал иного. Бедная глупая девочка.

— Что же нам делать?

Он заставил Дебору еще раз подробно и спокойно рассказать все о случившемся. Когда она закончила, он откинулся в кресле и вновь уставился в потолок. После долгого раздумья он передвинул на столе письмо Беатрис.

— Думаю, поскольку молодая леди мертва, и мы ей более не в состоянии помочь, то и говорить больше не о чем.

— Но…

— Что прошло, то прошло, дитя мое. Конечно, ты не сможешь это все так быстро забыть. Все правовые вопросы оставь мне. Деньги твоей сестры наследуешь ты, и должен заметить, меня это совсем не печалит.

Вернувшись домой, Дебора написала вежливое письмо сэру Рэнделлу Гонту, поблагодарив за гостеприимство. Его угрюмый дом находился за тысячи миль, и все равно она не могла избавиться от его очарования. Она была рада снова оказаться дома, и все-таки ей чего-то не хватало.

На четвертый день после возвращения Деборы ее неожиданно посетили Джастин и Изабель Стеннарды.

Изабель рассказала, что их уже давно приглашали друзья, и они наконец воспользовались этим приглашением. Естественно, им хотелось получше познакомиться с Эдинбургом, и они были бы очень благодарны, если бы Дебора показала им город.

Пока Изабель болтала, — возможно, Джастин ее даже заранее проинструктировал, — его взгляд со страстной надеждой не отрывался от лица Деборы.

— После всего, что вы для меня сделали за последнюю неделю, это самое меньшее, чем я могу отблагодарить вас, — ответила Дебора.

— Нет, — наконец вступил в беседу Джастин, — нет, не в этом дело. Вы нам вообще ничем не обязаны. Нам достаточно просто вашего общества. Если бы вы посвятили нам день или два и только в том случае, если располагаете временем и сами хотите этого…

Таким образом он исключил для Деборы возможность отказа, да она и сама не желала иного.

— Безусловно, я хочу сопровождать вас, — вежливо ответила Дебора.

И сказала правду. После того, как Дебора в течение двух дней знакомила их с достопримечательностями города, они решили вместе поужинать.

— Ваш друг вас почти и не видел, — заметила Дебора.

— Ангус все понимает, — пожал плечами Джастин.

— В таком случае он понимает больше, чем я.

— Думаю, это не так. Надеюсь, Дебора, вы догадываетесь о моих намерениях. После тяжелых ударов судьбы, которые вы пережили, еще слишком рано объясняться, но…

— Да. Еще слишком рано говорить о чем-либо.

Ее ответ прозвучал резче, чем она того хотела.

Он наклонил голову, но Дебора видела, что он все-таки доволен. Это не было настоящим отказом, и они оба чувствовали это.

— Кстати, — произнес он, меняя тему, — Ангус рассказывал, что вашего деда называли Ричи Бенгальским.

— Это верно.

— Как известно, он был очень богатым человеком.

Джастин проявил завидные знания о семье Ричи и ее благосостоянии. Вполне вероятно, он наводил справки, прежде чем решил, на каком уровне могут складываться их дальнейшие отношения.

— Могу предположить, что у Беатрис не было больших притязаний на наследство, — вскользь заметил он.

— Она была хорошо обеспечена.

При мысли о Беатрис Дебора вновь вспомнила то странное письмо и, поддавшись внезапному чувству, вытащила его из сумочки.

— По-видимому, все-таки придется провести дальнейшее расследование.

Джастину потребовалась целая вечность, чтобы прочесть письмо. Либо он исследовал каждое предложение, не веря своим глазам, либо читал его дважды. Лицо его не изменило выражения, но стало белым.

— В чем дело? — тревожно спросила Изабель.

— Думаю, тебе лучше не читать его.

Изабель протянула руку не властно, а скорее просяще. Помедлив, Джастин отдал ей письмо.

— И что это может значить? — спросила Дебора.

— Сейчас было бы неверным строить какие-либо предположения. Однако Беатрис слишком часто посещала один известный дом.

Изабель подняла от письма печальные глаза.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила Дебора.

— Ничего особенного.

— Ты не имеешь права обвинять человека на основании подобного письма, — укорила Изабель своего брата.

— Вы оба не называете имени этого человека, — произнесла Дебора.

— Это тот самый человек, — пробормотал Джастин, — который желал как можно быстрее покончить с формальностями и погребением.

Дебора чувствовала, что он, как и она, хватается за соломинку, чтобы придать смысл всей этой истории. Инстинктивно он желал, чтобы его старый противник вписывался в его схему.

— Мне кажется, что причиной спешки было желание уберечь меня от излишних волнений. Кстати, вы были того же мнения.

Ответом Деборе было лишь скептическое молчание Джастина.

— Дебора, в том, что произошло с Беатрис, — мягко произнесла Изабель, — она должна винить только себя. Она же была замужней дамой. А иногда, казалось, совсем забывала об этом.

— Что за пагубное влияние оказывает на всех сэр Рэндел Гонт? — возмутилась Дебора. — Что вы знаете о нем, чего не рассказываете мне?

— Нечего рассказывать, — ответила Изабель.

— Но как раз сейчас вы дали понять…

— Гонт, — сказал Джастин, — рассматривает женщин как экземпляры для анатомических исследований и вскрытий, больше ничего.

Изабель тихо застонала.

— Хочешь возразить? — сухо поинтересовался Джастин у сестры.

— Я… — Она посмотрела на Дебору, смущенно засмеялась и медленно покачала головой:

— Этого нельзя отрицать.

— Его пристрастием является изучение жизни, — продолжал обличать Джастин, — и это интересует его больше, чем сама жизнь.

— Жена сэра Рэнделла… — начала Дебора.

— Она страдала от болезни, от которой благодаря терпеливому уходу и признанным медицинским методам могла бы излечиться. Но этого показалось Гонту недостаточным. Он, прежде всего, анатом. Желая во всем убедиться сам, он использовал собственную жену для экспериментов, а когда она скончалась в мучениях, это не послужило ему уроком, и он продолжил работу еще энергичнее. Он искал новый… материал. И даже, если это были еще живые люди, то скоро они становились трупами.

— Джастин, — Изабель коснулась его руки, — нельзя ли оставить мертвых в покое?

— А как быть тогда живым, рискующим умереть насильственной смертью, пока он продолжает творить свои дела?

На следующее утро Джастин и Изабель вновь зашли к Деборе, которая между тем получила еще одно письмо. Оно пришло от леди Стеннард, которая предлагала мисс Ричи навестить их дом. Она писала, что Дебора познакомилась с их местами при печальных обстоятельствах, и было бы неверным сохранить это впечатление навсегда. Возвращаясь домой, Джастин и Изабель привезут Дебору в Стеннард-Прайори, где она сможет отдохнуть. Ее приезд очень бы обрадовал леди Стеннард.

Джастин сиял:

— Как мило с маминой стороны. Что за чудесное предложение! Она права, Дебора, вы должны это признать.

— Но я ведь только что вернулась домой.

— У вас сложилось превратное впечатление о наших местах. Мы смогли увидеть ваш прекрасный город вашими глазами. Пожалуйста, позвольте сделать нам то же самое для вас. Поедем, и вы увидите пустошь, как мы… Как я ее вижу.

— Это письмо является частью заговора, — беспомощно рассмеялась Дебора.

— Итак, когда мы отправимся?

— Вы оба приехали вскоре после моего возвращения, и приглашение вашей матери последовало так быстро…

— Вероятно, эта идея пришла ей в голову вскоре после нашего отъезда.

— Джастин…

Дебора непроизвольно положила свою руку на его. Это смутило девушку, и она покраснела, но прежде чем смогла убрать руку, Джастин накрыл ее своей и крепко сжал.

— Прежде чем уехать, вы подсказали ей эту идею, — упрекнула его Дебора, — все было заранее спланировано.

Джастин принял вызов, брошенный Деборой:

— Когда мужчина знает, чего хочет, он сглупит, если положится на случай. Он должен действовать по своему усмотрению.

— И каковы ваши намерения?

— Я скажу вам об этом, когда буду уверен, что наши намерения совпадают.

Чтобы не отвечать, Дебора предложила Джастину и Изабель познакомиться с мистером Маккензи. Может, его здравый смысл спасет ее.

Если только она хотела быть спасенной.

В обществе адвоката Джастин держался сдержанно и почтительно. После краткой беседы он и Изабель откланялись, оставив Дебору с мистером Маккензи вдвоем.

— Как вы считаете, можно мне так быстро вновь вернуться в Норфолк? — спросила Дебора.

— Мне кажется, ты уже все решила, для чего же спрашивать? Только отнимаешь у меня время.

Оба улыбнулись.

— Значит, я могу принять приглашение леди Стен нард?

— Они производят впечатление респектабельных людей, а ты уже достаточно взрослая, чтобы самой решать.

И после некоторого молчания добавил:

— И еще одно. Лучше тебе держаться подальше от того другого, этого сэра Рэнделла, который тебя приютил в первый раз.

— А при чем здесь сэр Рэнделл?

— Сегодня до меня дошли кое-какие слухи с Николсон-стрит.

Всем было известно, что Николсон-стрит — это, прежде всего, Эдинбургская академия хирургии.

— Я слышал его имя, — продолжил мистер Маккензи, — Королевская академия хирургии в Лондоне строго осудила его. Он признан виновным в проведении опасных и аморальных анатомических исследований и применении гипноза. Он был даже лишен звания доцента.

Про себя Дебора подумала, что, видимо, эти гонения на Гонта происходили как раз в то время, когда он из-за пожара вынужден был вернуться домой и затем так же поспешно уехать в Лондон. А потом, когда приговор был уже вынесен, он тайно приехал в Сэксволд-холл и закрылся в своей лаборатории.

— Не думаю, что мне грозит опасность, если мы встретимся.

— Однажды вы уже встретились. Возможно, это произойдет еще раз.

Затем мистер Маккензи добавил, что на сей раз Дебора поедет в сопровождении служанки. Он уже нашел ей подходящую девушку, и Дебора заверила его, что Кирсти Гамильтон ей понравится. Она только спросила, будет ли девушка согласна покинуть Шотландию на одну-две недели. Маккензи рассерженно заявил, что девушка должна быть счастлива получить такое хорошее место, а к тому же еще и возможность путешествовать.

— Значит, ты хочешь остаться там на одну или две недели? Твое пребывание у них не будет длительным?

— Этого я не планирую, нет.

— А мне кажется, что за тебя уже все спланировано.

Маккензи тихо рассмеялся.

Кирсти Гамильтон оказалась краснощекой миловидной девушкой, очень усердной и застенчивой. Она сразу подружилась с камеристкой Изабель.

Когда багаж был уложен, а прислуга размещена в вагоне второго класса, Дебора поинтересовалась:

— Это не та девушка, что я видела в Стеннард-Прайори?

— Нет, — ответила Изабель недовольно, — Мириам исчезла вскоре после вашего отъезда.

— Исчезла?

— Не сказав нам ни слова. Просто однажды утром ее не оказалось на месте. У многих из этих девушек совершенно отсутствует чувство долга и благодарности.

— И вы не знаете, куда она делась?

— Вроде бы, у нее был какой-то парень в деревне, — равнодушно произнес Джастин, — никогда не знаешь, что выкинут эти люди.

— Мама нашла для меня другую девушку, ту, что вы видели. Но я сомневаюсь, что она мне подойдет. Когда мы вернемся, придется подыскать новую.

Прошло несколько часов, и Дебора начала постепенно узнавать скудный ландшафт за окном. Она вдруг почувствовала, что тот же необъяснимый страх, что и в первый раз, закрадывается ей в душу. Тогда это оказалось обоснованным. Но теперь ей нечего бояться, просто это неприятное чувство, оставшееся от ее последнего визита сюда, и оно скоро пройдет.

Когда же они, наконец, прибыли в Ингмер, Джастину даже каким-то образом удалось дать ей понять, что она вернулась домой. Это было опасно приятное чувство, которому не следовало поддаваться.

Смеясь, они вышли из поезда. Дебора узнала носильщика, к которому обращалась за помощью прошлый раз. А невдалеке она увидела еще одного человека, который был ей знаком. В экипаж садился генерал Флеминг, и какой-то господин, стоявший к ним спиной, помогал ему при этом. Прежде чем Дебора смогла обратить внимание генерала на себя, господин обернулся. Это был сэр Рэнделл Гонт.

Проследив за взглядом Деборы, Джастин взял ее за руку и повел на станцию.

Перед вокзалом стояло несколько экипажей. Вдруг раздался громкий возглас. Высокий молодой человек подошел к Джастину, обнял за плечи и оглядел Дебору беззастенчивым взглядом.

Изабель казалась рассерженной, а когда молодой человек поприветствовал и ее с ироничной вежливостью, она отвернулась и пошла к ожидавшему экипажу, небрежно пробормотав «мистер Чивнинг».

Джастин представил Деборе своего друга Гарри Чивнинга. Тот склонился, но Дебора быстро освободила руку от дерзкого рукопожатия и направилась за Изабель.

Когда Джастин уже поднимался в экипаж, они услышали громкое ржание лошади. Затем раздался возглас, крик и стук копыт. Из своего окна Дебора могла увидеть, как ссорились два кучера. Вдруг закричала женщина: откуда-то выскочила маленькая девочка, побежала перед лошадью и внезапно упала. В тот же момент колесо переехало ей ногу.

Крик девочки как ножом полоснул Дебору по сердцу. Вслед за Джастином она стремительно выскочила из экипажа и побежала по булыжной мостовой.

Из здания вокзала в это время как раз выходил сэр Рэнделл Гонт. Тотчас оценив ситуацию, он подбежал к пострадавшей девочке. Мать пыталась приподнять ребенка.

— Не трогайте ее! — воскликнул Гонт.

Между тем перед гостиницей собралась небольшая группа людей, издающих негодующие возгласы. Мать, как бы защищая, прижала девочку к себе.

— Позвольте мне посмотреть ногу, — попросил Гонт.

Толпа, будто направляемая невидимой рукой, выступила вперед и встала между ним и женщиной с ребенком. Вне себя от ярости Гонт поднял руку. Дебора была уверена, что он силой начнет прокладывать себе дорогу в толпе. В это мгновение вперед выступил Чивнинг.

— Думаю, вы здесь не нужны, Гонт.

— Нога! Вы что, не видите, важно, чтобы сразу…

— Если потребуется ампутация, — грубо ответил Чивнинг, — я лично позабочусь о том, чтобы ее быстро и без затей провел квалифицированный хирург.

Одна из женщин принялась увещевать его.

Гонт посмотрел на их мрачные лица, затем мельком взглянул на Дебору. Казалось, он был взбешен тем, что она присутствует при его унижении, потом резко повернулся, сел в свой экипаж и захлопнул дверцу. Когда он уезжал, кто-то из толпы поднял что-то с земли. И прежде чем экипаж выехал на центральную улицу, мужчина бросил вслед ему камень.

Он прочертил длинную узкую царапину на блестящей черной поверхности экипажа и упал на мостовую. Это был большой овальный зрячий камень.