Где начинается радуга? Часть 2 (СИ)

Глава 4

— Ты справишься, Малахит.

Марина стояла рядом со мной и помогала мне сделать аккуратную высокую шишку. Волосы я с дуру вымыла с утра. И они стали мягкими и непослушными. Поэтому подруге пришлось помогать мне. Она утяжеляла их воском и пыталась справиться с моей гривой. Они длинные, от этого еще сложнее с ними управиться.

— Этот этап тоже важен, — продолжила Марина. — Потому что сегодня в жюри придет женщина из актерской академии. Она много лет обучает моделей и актеров актерскому мастерству. Вчера вас немного погоняли, но этого не достаточно, чтобы легко переключаться. Сегодня вас попросят показать десять эмоций подряд. А их будут снимать. Это сло-ожно…

Устало протянула она и неудачно потянула за локон. Боль привела меня в чувство, и я зашипела.

— Ой, прости, — откликнулась Рубин. — Тебе сильно больно?

— Сойдет.

Глухо ответила. Мне сейчас не до разговоров. Мне охота сосредоточиться на своих силах и побыть немного одной.

Но сейчас все девушки готовились к заданию и уединиться было проблематично.

Задание это называлось “Мастерство эмоций”. Модели обязаны изображать нужную эмоцию по требованию, чтобы ее смог поймать фотограф. Это сложно. Не каждая модель понимает, что на фотографии ты не должна быть красивой. Ты должны быть живой.

Актеры обязаны изобразить чувства героев, но для этого у них есть: мимика, действия, голос, слова, да хотя бы контекст сцены. У моделей же есть только момент. За этот момент она обязана рассказать свою историю.

Модели используют взгляд, мимику и позу. Но если они не понимают, что это за чувство или как его изобразить, то может получиться бред. Поза одна, мимика другая, а взгляд… пустой. И тогда модель становиться просто мебелью. Без эмоций и внутренней истории.

Сегодня нас одели в белые обтягивающие наряды и собрали волосы в шишки. Мы сейчас были больше похожи на белых лебедей, чем на моделей. Но сама идея интриговала. На черном фоне, мы в белом. И десять эмоций. На каждую эмоцию дается три попытки.

Еще вчера нам провели небольшой мастер класс от преподавателей актерского мастерства. Я трудилась и вспоминала все свои занятия из школы моделей. И это окупилось. Вчера меня даже похвалили.

Но это также усугубило мое положение среди девушек.

После первого конкурса они увидели мою способность перевоплощаться. Они не заметили меня в начале показа. Потому что я печальная стояла в углу и не светилась. Я не привлекала внимание. Поэтому они списали меня со счетов.

Первая фотосессия изменила мое количество баллов в их глазах. Обычно стараются позволить уединиться модели от других во время съемки. Хотя бы даже на минутку. Но здесь не облегчают работу для нас. Они специально создали сложную ситуацию для новичков. Собраться, когда на тебя пялятся. И не просто прохожие, которые с любопытством смотрят на процесс съемки. А твои соперники. Люди, которые с радостью бы сделали тебе подножку.

Как это сделала Милка со своей соседкой Юлей. Она узнала про аллергию и добавила в косметику немного пыльцы растений. Откуда она их взяла, поставило меня в тупик. Сейчас осень, сентябрь. А она надыбала растение, которое плодоносило в это время. Ради единственной цели. Убрать сильного соперника.

Поразительное желание победить.

В итоге Юлю отправили домой. Как Ануш сказала, мое свидетельствование не имеет доказательств. Я точно не видела, что она делала с косметикой. А то, что она позвала на свое место знакомую девушку, делает Милку хорошей.

Вышел один не радующий меня итог.

Мне не нужно соперниц подставлять, чтобы победить. А доказывать виновность других тоже подходит под статью “подстав”. Но мне нужно иметь глаза не только спереди, но и сзади. И работать как можно усерднее. Потому как тут борются не только таланты, но и махинаторы.

— Ксюш, ты не волнуйся главное.

Поддерживает меня Марина и улыбается.

Все были уверены, что Марина злобная фурия в этом агентстве. Она приехала сюда год назад из нашего родного городка. И работала тут как папа Карло, чтобы заработать себе уважение и место в ежегодной поездке. В прошлом году она приехала так же как и я на конкурс.

Но у Рубин всегда были некоторые проблемы с жизнью фотографий. Чтобы получились действительно удачные снимки, ей нужно постараться. А еще часто она ссорилась с фотографами. Потому как не каждый видел ее сильные стороны. И бывало мог снять слабый момент, пропустив сильный.

Она работала над собой этот год и над своей репутацией. Многие считали, что она съест любого, кто к ней подойдет слишком близко.

А тут я. Быстро схожусь с руммейтом. Показываю значительный результат на съемке. При их подозрениях, что я провалюсь как только подойду к фотографу.

Причины для злости у них были. А значит были у меня причины для подозрений.

Нас защищать кураторы не будут. Мы их ученики. Они дают нам шанс выбраться из дыры. Но ловить нас при падении никто не будет.

— Пора!

Заходит распорядитель и раздает нам указания.

В этот раз на фотозоне будут находиться только сама модель, фотограф, наш личный куратор и представитель жюри от академии актерского мастерства. Задание слишком сложное, чтобы усложнять его присутствием соперниц.

На следующий день после первой съемки мы получили свои фотографии и заключение кураторов. Они оставили из тридцати девушек до показа всего лишь двенадцать. По три девушки на одного куратора.

Я оказалась у Ануш. Со мной были еще двое. Довольно милых и способных девушек. Юлианна и Ася. Регина оказалась у Алисы Ловкач. К счастью, интриганка Милка оказалась у Янковской. Но как, по-моему, это даже хуже. Куратор и подопечная слишком схожи в характерах. Как бы Янковская не научила свою ученицу более подлым подставам.

Но все же первый конкурс фотосессий заняла первое место Регина. Я была только пятой. Мой тусклый вид и безразличный взгляд испортил обо мне впечатление от показа.

Сегодня я собиралась реабилитировать себя.

— Малахова.

Группа Ануш по жребию оказалась последней. Из-за ожидания можно растерять настрой. И это не есть хорошо. Я сидела в самом темном углу и настраивалась. Сохранить себя оказалось сложнее в кругу соперниц.

Я встала со стула и направилась в комнату с фотозоной. Девушки мимо, которых я проходила, ощерились. Они сквозь зуб говорили мне слова удачи. Но в переводе со змеиного эти слова имели значение “будь ты проклята”.

Захожу в темную комнату и оглядываюсь.

Глаза только привыкают к темноте. Я вижу, что для модели подготовили место. Задний фон будет черный, но его осветили специальной подсветкой. Они создали такой эффект, чтобы все внимание было на передачи эмоций модели. Даже наш внешний вид в этом помогал. Он не отвлекает от нашего лица.

Фотограф поправлял аппаратуру. А Ануш стояла рядом с незнакомой женщиной. Мужчина, который нам преподавал актерское мастерство, сидел на кресле и что-то рассматривал в телефоне.

— О, Малахит, уже пришла, — проговорила Ануш. — Вот твой список эмоций.

На бумажке значились десять пунктов. Мне дали пять минут подготовиться.

Незнакомая женщина замерла на месте. Она распахнула глаза и уставилась на меня, словно я привидение. Но к ней подошла Ануш, и она неловко дернулась, отойдя к своему месту.

Вчитываюсь в список и чувствую как мои руки трясутся. Напряжение сказывалось на мне. А еще страх. Как бы я не хотела показать себя самоуверенной стервой. Внутри себя я тоже боялась провала.

Пришлось громко выдохнуть, чтобы собрать мозги в кучку.

Страх. Печаль. Разочарование. Любовь. Ненависть. Агрессия. Дружелюбие. Искренность. Доверие. Спокойствие.

Десять абстрактных эмоций. С одной стороны они давали волю для передачи чувств. Но в то же время усложняли работу. Как к примеру нужно изобразить искренность или спокойствие. Но в этом и кроется прелесть.

У модели есть возможность проявить свой талант “разговора взглядом”. Заставить свою фотографию жить. Но для этого нужно вспомнить, что ты ощущаешь при этих абстрактных и в то же время точных эмоций.

— Готова?

Ануш усаживается на свое место, а я подхожу к фотозоне.

— Мне нужно по порядку? Или вы говорите, что показать в разнобой?

— Мы говорим, — женщина глухо проговорила. Но я ее услышала.

Значит нужно позволить своей сущности работать. Открыть подсознанию место. А разуму отступить. Нужно суметь успокоить себя до медитативного момента. Марина была права. Это сло-ожно…

— Готова?

Вдох-выдох.

— Да.

— Агрессия, — мужчина довольно громко проговорил.

А у меня словно нет.

Я вижу фотографа. И в какой-то момент перестаю видеть всех. Вижу Свету, которая насмехается. Вижу Ксюшу, которую обижают буллеры. Вижу Арину, которая кричит мне уходить. Вижу ту девчонку Дину, которая заносит руку надо мной.

Мои руки сжимаются в кулаки. Ноздри раздуваются. Брови сходятся над носом. Мои черты лица напрягаются, а в глазах… я чувствую как оттуда выливается огонь. Который готов сжечь.

Вспышка не ослепляет. Скорей всего я так привыкла к затвору камеры, что мне это звук не мешает для концентрации.

Три фотографии. И снова голос мужчины.

— Дружелюбие.

Выдох.

Перед глазами Люся. Когда она сидела одна в центре. И как я с ней познакомилась. Из меня волнами выходили дружеские эманации.

Мое лицо расслабилась. В глазах появилась мягкость. А на губах легкая улыбка. Не яркая. А милая. Притягивающая. Которая не пугает, а наоборот расслабляет.

Руки плавно вытянулись вперед словно для рукопожатия. И я вся вытянулась к невидимому человеку. Потому что я тянусь к другу, как и он ко мне.

Три затвора. И снова голос.

— Страх.

Когда мне было страшно?

Когда Глеб узнал про мою поездку. Мне было страшно? — Да.

Мне было страшно, когда я услышала про смерть родителей.

Мне было страшно лететь в неизвестность.

Мои руки упали. А потом слегка подтянулись вверх. Я сама себя обнимала. В глазах появились непроизвольные слезы. И потерянность. Кончики губ опустились. Мой взгляд поник. Мне страшно смотреть на окружающий мир. Я хочу защитить саму себя от всего опасного, что скрывается в тенях. Но мне страшно поднять голову, а про защиту даже задуматься сложно.

Три щелчка.

— Ненависть.

Моя тетя. Ее отношение ко мне. К моей маме.

Вся она вызывала чувство раздражения и глухой ненависти. Мое тело выпрямилось. Потому что ненависть придает силы. Она не даст в обиду. Она даже может защитить. Мои губы сжались в плотную нитку. Глаза расширились. Голова чуть наклонилась. И взгляд получился исподлобья. Напряженный и ненавидящий. Моя поза вполоборота, а руки… они словно хотят сжаться в кулаки, но и не успели еще.

Ведь ненависть — это еще не открытая агрессия. Она внутри тебя. Она питает твой огонь ярости, но не пылает в открытую.

— Доверие.

Я доверяю своим друзьям. Арине, когда высказала свои идеи. Роме, когда предложила поработать над конкурсом. Денису, когда он поддержал меня в открытую в классе.

Открытие души. Я ничего не скрываю перед ними. Я открытая книга для них. У меня нет скрытых мотивов. Я есть я. И больше ничего.

Приподнимаю голову чуть выше и раскрываю чуть объятия. Мое сердце незачем закрывать. Ведь я доверяю миру. Моя жизнь не принадлежит мне. Она ваша. На вашей в воле.

Рот слегка приоткрывается, словно я готова вдохнуть в себя ветер веры.

И словно издалека глухой голос дает новую команду.

— Разочарование.

Когда Глеб решил отстоять свое право быть в паре со мной на выпускном балу. Я в нем разочаровалась немного. Я надеялась на его веру в меня. В мои чувства. Но он посчитал, что должен в открытую побороться с Матвеем.

Меня тогда кольнуло разочарование.

Пустота в глазах, где раньше была надежда. Опущенные плечи и голова. Словно меня всю придавило от осознания, что мое очарование было миражом. Я сама создала образ, который был неверным.

И это ощущения меня прибило.

— Любовь.

Глеб. Как он рассказывал мне о своих планах. Как он говорил о Люсе. Как он прикасался ко мне. Как любил.

Я увидела его словно он тут. Реальным и рядом со мной. Между нами не было моего выбора и желание состояться в профессии. А были только мы и наши чувства.

Едва заметная улыбка. Свет в глазах. Легкость в движениях. Ведь вокруг меня проявилась эта “любовь”. Я ею дышу. Живу. Она часть меня.

Щелчки камеры привели меня в чувства. Я слишком сильно улетела в свои воспоминания. И забылась.

— Печаль.

Смерть дяди Миши. Я его не смогла навестить. Проститься с ним в его последний путь. Ради меня он пожертвовал собой, а мне больно и стыдно.

Руки опустились. Я сутулилась. Напряглись немного мышцы лица, чтобы сдержать слезы. Которые накатывали от нахлынувших чувств. Ведь когда случилось горе, я не позволила себе в полной мере прочувствовать боль потери. Печаль окутала меня в кокон сожаления и страдания.

— Искренность.

С кем я могу искренне поговорить обо всем.

Уже наверно ни с кем. Раньше это была мама.

Да и что такое эта искренность. Она ведь проявляется во всем. Если ты только честен самим собой. Но какая я настоящая?

Я выпрямилась и слегка наклонила голову и повернулась в бок. Мой взгляд поднялся наверх. Хоть я еще нахожусь внизу, но стремлюсь наверх. Горда собой и честна. Для меня важно состояться в своей карьере. Потому что тогда я настоящая пропаду.

Не мягкая и не сентиментальна. В моих глазах нет трогательности и нежности. Я могу быть жесткой и непреклонной.

Вот моя искренность.

— Последняя эмоция. Спокойствие.

Я встала прямо перед камерой. Прямой взгляд в объектив. Вообще не рекомендуют смотреть прямо. Но сейчас это необходимо.

Расслабляю саму себя мягкими выдохами. Сейчас нужно отпустить все свои мысли и не думать. Я должна оказаться словно в пространственном пустом кармане. Где никого нет. И даже нет меня.

Руки по бокам, тело без напряжения.

Щелчок. Второй.

И тут открывается дверь и с шумом распахивается.

— Вы там такие долгие!

Янковская ворвалась и растормошила нашу обстановку.

Но ей никто не ответил. Женщина из жюри, преподаватель и Ануш смотрели на меня. Они не могли оторвать от меня взгляда, и тогда Янковская притопнула ногой и выкрикнула.

— Вы вообще меня замечаете?

— Вообще-то, — протянула Ануш и встала около девушки. — Никто не мешает, когда идет этот вид конкурса. Какого ** ты ворвалась сюда! Ты совсем обнаглела что ли?

— Я?

— Да ты, — гаркнула Ануш и схватила модель под локоть вывела из павильона.

— Ты Малахит? — уточнил фотограф. Я ему слабо кивнула. Отрешиться от всего пережитого сложно сразу. Хочется закрыться на время и даже спрятаться. — Ты круто перевоплощалась. Даже можно сказать незабываемо. На этом все?

Он спросил это у преподавателя. Они подошли, чтобы обсудить некоторые детали. И к ним пришли ассистенты. Когда они успели войти, я не заметила.

Я обняла себя руками, а тело не смогло скрыть дрожь. Я эмоционально устала. Можно сказать выпита досуха. Решила выйти, раз все закончилось. Но мне преградила путь незнакомая женщина из жюри.

— Ксения… — прошептала она. — Вы удивительно талантливы.

— Спасибо.

— А еще вы удивительно похожи.

— На кого? — удивленно интересуюсь. Неужели она знакома была с моей мамой. Может она даже не знает про ее смерть.

— Ты словно копия ее. Спасибо тебе за сегодня. Я словно увидела ее живой.

Женщина провела рукой по щекам, пряча слезы.

А я не смогла оставаться рядом с ней. Слишком я сегодня не стабильна. Мне нужно уйти.

Вечером лежа в своей постели и устало разглядывая потолок. Я думала. Не о чем. И в то же время обо всем. Мозг пух от нахлынувших чувств и не мог успокоиться. Устало выдохнула и повернулась на бок. Уткнулась взглядом в стенку, в надежде, что усну.

Стук в дверь.

— Ку-ку, Малахит. Ты как?

— Я обглоданная курица, с которой сняли все мышца и отдали собаке.

— Понимаю. Это самое сложное задание, которое они любят давать. Многие проваливаются на нем. И можно быстро отобрать способных.

— Они после него многих уберут?

— Они ведут свои списки рейтингов каждой модели. И выкинуть всех не угодных перед вторым этапом.

— Но ведь кто-то не справился на этом конкурсе. Зачем ему доходить до конца?

— Может кто-то талантлив в других видах съемок. Бьюти, фэшн или парной. Эмоции ведь не в каждой съемке нужны. В парной более важно способность сотрудничать с партнером. На бьюти и фэшн не высвечивать самой, но круто продавать товар. Так что возможно всякое.

Киваю ей и поворачиваюсь. У нее в руках пухлый белый конверт. И она сама как-то таинственно улыбается.

— Что у тебя в руках?

— Мне передала Ануш. Твои снимки и письмо.

Приподнимаюсь и беру из рук конверт. Тяжелый.

Раскрываю и достаю оттуда множество снимков. Мои фотографии.

С каждой на меня смотрела я. Но каждый раз разная я. Один фон. Один наряд. Но такая другая.

Словно ожившие картинки.

— Ксюш, это потрясающе. Ты понимаешь, что стала еще лучше как модель. Ты где тренировалась?

Нигде.

Жизнь меня тренировала и наполняла эмоциями. И я передала свою историю камере.

— А что в письме? — спрашивает она, не дождавшись от меня ответа.

Рубин протягивает руку к сложенной белой бумажке и поднимает ее. Смотрит на меня, словно спрашивает можно ли ей. Молча ей киваю.

Я пока до сих пор пуста. Не могу чувствовать сильные эмоции. Мне нужно отдохнуть. Шальная улыбка у Марины на губах говорит о хорошей новости.

— Ты победила в этом задании.

Я отстраненно киваю и падаю на кровать.

Подруге не нужно объяснять, что со мной. Она не понаслышке знает, какого это раскрыть душу перед техникой. Она тихо собрала фотографии и положила на стол. А сама вышла.

Я лежала и не двигалась.

Рядом с моей рукой лежал телефон. Он манил меня. Взять его в руки, включить его и нажать одиннадцать цифр. Руки дрожат от напряжения, и в какой-то момент я вскакиваю и беру темный пластик в руки.

Снимаю разблокировку и даже нажимаю на нужное приложение. Передо мной цифры. Только нажми и позвони.

НО.

Тогда я дам ему надежду. Тогда он будет ждать меня. Мои звонки. Меня.

Это подло по отношению к нему. Я так поступать не буду.

Выключаю его и откидываю по дальше. Заваливаюсь на бок и закрываю глаза. Мне нельзя звонить Глебу. Нельзя.