Гендер и политика времени. Феминистская теория и современные дискуссии

О книге, или почему критическое изучение времени может помочь улучшить наше общество. (Вступительное слово переводчика)

Представляемая книга Валери Брайсон всецело разделяет позицию Маркузе, вынесенную в эпиграф. Ее начальные строки резонируют с таким умонастроением: «Эта книга связана с надеждой, что политическая теория улучшает наше понимание обществ, в которых мы живем, и, таким образом, ее развитие имеет своей целью ослабить эксплуатацию и дает возможность большему количеству людей проявить заложенный в них потенциал». Вряд ли можно сказать лучше о предназначении политической теории, её влиянию на все без исключения стороны жизни современных обществ.

Было бы ошибочным заявлять, что научные изыскания Валери Брайсон совсем уж не известны отечественной научной общественности. Одна из ее предыдущих книг «Политическая теория феминизма»[1] уже переводилась на русский язык в 2001 году. Данная работа, без сомнения, ставшая классической в сфере исследований взаимосвязи политики и феминизма, сегодня активно изучается в ведущих университетах нашей страны. Благодаря как оригиналам работ Брайсон, так и упомянутому выше переводу научная общественность Украины может ознакомиться с её теоретическими наработками в области политической теории феминизма.

Тем не менее, представляемая на этот раз работа Брайсон значительно отличается и по своему характеру, и по общей тенденции от предыдущей. Это уже не просто хорошее пособие для тех, кто изучает феминизм, в ней очень явно представлено авторское видение этой проблемы, а также затрагивается новая тема — связь времени и «создания гендера».

В книге «Гендер и политика времени. Феминистская теория и современные дискуссии» на опыте Великобритании и США автор демонстрирует, к каким негативам и опасностям ведет доминирующее часовое время капитализма, какие скрытые и явные последствия несет человеческой природе, обществу, политике и свободе увеличение рабочего дня. Ведь не секрет, что многие отечественные реформы копируются из этих стран. В некотором роде они — «наше будущее», если такие сценарии у нас будут реализованы.

Заслуживает внимания и сама теоретическая позиция Валери Брайсон. Она определяет ее как марксистский феминизм. Подобные воззрения связаны с британским пониманием теории Маркса, в которых его идеи интерпретируются как призма для анализа постоянного саморазвития общества, его темпоральной природы, влияния сегодняшних процессов на будущее развитие общества. Общество, которое, с одной стороны, порождает различные ограничения, а с другой — создает новые возможности для свободы. Марксизм, в понимании Брайсон, это способ критического взгляда на общество, способ критического мышления, ведь во многом без критического анализа нет и мышления.

Это именно та разновидность англо-саксонского марксизма, которая не только выжила после Второй мировой войны, но и переживает сейчас «теоретический и практический ренессанс». Во многом этот марксизм был генеалогически связан с целой плеядой выпускников Кембриджского университета, а также с известным марксистским историческим журналом «Паст энд Презент» («Прошлое и Настоящее») и Кембриджской экономической школой во главе с Джоан Робинсон.

Феминистский марксизм является одним из наиболее динамичных направлений англо-саксонского марксизма, связывающим воедино вопросы классовой эксплуатации и гендерного угнетения. Как пишет Брайсон: «Марксизм, несомненно, комплексная теория, хотя, открывая для феминизма возможности новых открытий, он не является чем-то типа «клада», из которого по желанию могут быть извлечены готовые ответы. Разработанные Марксом идеи в отношении классов и экономических процессов могут быть применены для анализа отношений полов, но их невозможно переносить автоматически»[2]. Главные аргументы, привлекающие феминисток в марксизме, это указание на исторический, порождающийся характер общественных институций и принятие, актуализация точки зрения наиболее угнетенных групп для понимания реальных практик функционирования того или иного общества.

Именно в рамках марксистского направления в Британии впервые была поднята проблема времени. И сделал это известный британский марксист Эдвард Палмер Томпсон (1967), исследуя возникновение британского рабочего класса, которое он связал в том числе с появлением темпоральной дисциплины часового времени на заводах и фабриках.

Поэтому попытка Брайсон продолжить эти исследования представляется, с одной стороны, органичной, с другой — достаточно необычной для этой академической традиции. Во многом это связано со своеобразным пониманием Валери Брайсон концепта «времени», а именно: из текста книги очевидно, что время для нее, с одной стороны, часть объективной реальности, влияющая на жизнь людей (часто очень негативно), а с другой — удобная концепция для координации их деятельности[3], характерной особенностью которой является представление о параллельном существовании множества разных времен. Таким образом, Брайсон пытается преодолеть классические парадоксы оппозиции реализм-конструктивизм. Эта оппозиция, на данный момент, является чересчур тесной для всех социальных наук. В качестве примера можно привести классическое исследование нации еще одного британского ученого марксистской традиции Бенедикта Андерсона, сделанного им в книге «Воображаемые сообщества» (1981)[4], в которой он рассматривает нацию как социально сконструированное сообщество, воображённое людьми, воспринимающими себя как его часть. Очевидно, что споры о соотнесении его теории воображаемых сообществ с конструктивизмом или реализмом обнаруживают несостоятельность самой этой оппозиции. То же самое можно сказать и о понимании времени самой Брайсон.

Эта позиция может показаться противоречивой. Но кто сказал, что противоречивость научного знания — это его недостаток? Вспомним Карла Поппера и его подход, сущность которого состоит в том, что любое научное знание противоречиво и гипотетично по самой своей природе, а все, что непротиворечиво в науке — это не наука, а метафизика, выдающая себя за науку. Думаю, что это имеет прямое отношение и к разработке научного понимания времени.

Важным компонентом такого взгляда на время является его проективный и творческий характер. То, что было создано однажды людьми, ими же может быть изменено. Тем более, если доминирующий тип времени в эпоху капитализма — часовое время ведет к негативным последствиям для психического и физического здоровья людей, нарушает их биоритмы, еще более угнетает обездоленных. Как пишет Брайсон в этой книге, «способы использования, оценки и понимания времени в современных капиталистических обществах играют центральную роль в поддержании гендерного неравенства в общественной и частной жизни мужчины, как и женщины, терпят ущерб из-за этого процесса». Для изменения несправедливых порядков нам снова нужно использовать наше воображение, понять, чего мы хотим, и начинать действовать в желаемом направлении. Этот процесс автор называет «мысленным экспериментом», а желаемое темпоральное положение вещей — «ухронией».

Следует отметить, что отечественные исследования времени также начали проводиться в русле советского марксистского обществоведения во второй половине 20‑го века. В первую очередь на материале и в связи с исследованиями немецкой классической философии и немецкой социологической традиции[5]. Марксистские корни отечественных исследований времени (остающиеся в виде уже существующих научных трудов и общего отношения к проблеме) во многом помогут в понимании и принятии этой книги. А ее новации, без сомнения, помогут очертить новые ориентиры исследований.

Хотя правдой является и то, что, в отличие от социально-философского и социологического контекстов, взаимосвязь времени и политики долгое время не привлекала ученых на постсоветском пространстве, возможно, из-за ее кажущейся «философичности» и «непрактичности». Только в последние 5-7 лет такие исследования стали появляться, изначально черпая свое вдохновение в так называемом «хронополитическом повороте» ряда современных российских ученых, в первую очередь Михаила Ильина[6], Ивана Чихарева[7].

На сегодня отечественные исследования роли и функций времени в политике и политического времени во многом пребывают в самом начале своего пути. Как ни странно, это происходит параллельно и пересекаемо с процессами, которые происходят в западной социально-политической мысли в ее попытках осмысления и использования времени. Как пишет Валери Брайсон, «понятие «время» почти не используется в политической теории основного направления (mainstream political theory), оно (время) рассматривается просто как данность, как факт природы (и то второстепенный!), как кое-что само собой понятное, и отнюдь не как необходимая составляющая политических концепций или предмет, который нуждается в дальнейшем теоретическом и прикладном исследовании, за некоторыми редчайшими исключениями, которые лишь подтверждают общее правило. Если вы попробуете поискать информацию о политическом времени на страницах большинства специализированных изданий по политической теории или политических концепций — вы даже там не найдете ни одного упоминания, такой информации там просто нет!»[8] Как видим, ситуация постепенно исправляется, значит, становится все более возможным «время для изменения самого времени».

Таков краткий исторический и теоретический контекст перевода «Гендера и политики времени» Валери Брайсон. Насколько он будет убедителен, зависит от читателей, от их желания принять, вообразить, оспорить и идти дальше идей, высказанных в этой книге. Как верно отметил Дж. Кейнс: «Идеи экономистов и политических философов, независимо от того, правильные они или нет, являются гораздо более значительными, чем многим кажется. В действительности они во многом управляют миром. Практики, которые уверены, что свободны от любого интеллектуального влияния, обычно являются рабами какого-нибудь давно умершего экономиста».

В заключение хотелось бы выразить благодарность, во-первых, Валери Брайсон как автору за любезное и безвозмездное разрешение на выполнение перевода этой научной работы, во-вторых, особая признательность всему коллективу проекта «Время в зеркале науки», проводимого при поддержке Института Ритмологии Евдокии Марченко, и лично руководителю проекта — Людмиле Зубрицкой за поддержку этого важного начинания, а также моим коллегам — Максиму Андрущенку (за очень много вещей, научных и не только), Олегу Зубчику (кандидату философских наук — за поддержку), студентам Александре Гончаровой, Дмитрию Рою и Владимиру Калинину (за важные критические дискуссии об этой книге) и, конечно же, моей семье.

Алексей Якубин, кандидат политических наук