Гений 30 лет Спустя Том 2 (СИ)

107. Опять ребёнок...

Мая была робкой. И неловкой. А ещё ей было очень страшно ранить других.

Юная девушка знала о своих проблемах. Так-то она понимала себя лучше всех. Когда много времени проводишь в одиночестве, когда твой единственный компаньон — это книга, когда ты пытаешься соорудить для себя маленький уютный уголочек посреди враждебного, тёмного и холодного океана вокруг, рано или поздно приходишь к рефлексии, начинаешь писать дневники, читать их, анализировать свои мельчайшие привычки и вообще саму себя.

Мая была робкой. И неловкой. Но она хотела это в себе исправить. Она должна была выдавить из себя всё это, чтобы однажды добиться своей цели; и самым главным её помощником на этом пути был Мастер.

Фан Линь учил девушку сражаться, — она внимала ему. Он учил её бить первой. Поэтому, когда мужчина и низкий человек остались наедине, и между ними повисло напряжение, такой особый запах газа, который, кажется, рванёт, стоит вспыхнуть малейшей искорке, Мая в нервном порыве нанесла первый удар. Сперва девушка робела, — бить первой для неё было не легко. Однако и стоять на месте она не могла. Воспоминания о том, как она просто наблюдала, пока её Мастера избивали в подворотне, или как его чуть не раздавил полу-демон, терзали душу девушки как звук длинных ногтей, которыми царапнули по стеклу.

Она не могла стоять на месте; и поэтому, припоминая второй урок Фан Линя, когда мужчина рассказал, что сражаться нужно всеми возможными средствами, Мая, не вполне осознавая, что делает, запустила в спину фигурки в плаще чашкой чая — чтобы отвлечь. А потом обнаружила своё оружие и занесла для удара.

Фан Линь едва успел выкрикнуть ей:

— Стой! — и девушка едва остановилась. Причём вышло это так неловко, что она не смогла удержать свой замах — ей пришлось сменить его направление. А потом девушка ещё и поскользнулась на льду, собственная сила унесла её в сторону, и в итоге ершик врезался в голову мёртвого Ван Ду. Прогремел хлопок, и его черепушка лопнула как арбуз, по которому зарядили кувалдой. Брызнули кровь и мозговая жидкость, и большая часть всего этого месива снова угодила на фигурку в плаще — о её голову точно скорлупа зацепился кусочек черепа.

Беленький.

Повисла тишина.

Снова.

Фан Линь вложил руки в карманы и сказал совершенно спокойным голосом:

— Она случайно.

— ...

Мая растерянно похлопала глазками.

А так называемый Светлячок смахнула с головы костяшку, помолчала, очень на вид раздражённо, и наконец сказала голосом сухим как сухой лёд:

— Идём за мной.

После чего она повернулась и пошла.

Фан Линь хотел было окликнуть её, и сказать, что им ещё нужно дождаться бумаг, как вдруг стеклянная дверь космопорта открылась и показался тот самый старичок, который оформлял временный паспорт Фан Линю, с пышной шубкой на своих тщедушных плечах. Словно совершенно не замечая кровавого месива вокруг, которое осталось после взрыва головы Ван Ду, старичок перешагнул его труп и передал прямо в руки Фан Линя бумажку. Потом вторую точно такую же он вручил Мае:

— Вот, готово, — сказал старик с улыбкой, развернулся, снова перемахнул через труп и быстро вернулся в помещение.

— ...Ну ладно, — Фан Линь пожал плечами и пошёл за низеньким воином. Мая же сперва опешила — потом она вернула треснувший и немного погнувшийся ёршик себе за пояс и стала следовать за своим Мастером...

Шагая по заледенелой дороге, Фан Линь чувствовал себя прокажённым. Сперва он, низкий воин и Мая собирали на себя взгляды, — потом от них наоборот, сразу же отворачивались и бежали на другой конец улицы, на другие улицы, как можно дальше.

Это, понимал мужчина, была заслуга Светлячка, который был с ног до головы покрыт кровью и кусочками костей, — Фан Линь даже заметил красный зуб, запутавшийся в складках у неё на плаще, — в таком облачении она и вправду напоминала миниатюрного жнеца. Но кто же он, а вернее она, была на самом деле? Что ей было от него нужна? Может разумней было отказать её приглашению? — Фан Линь размышлял обо всём этом и хрустел ногами по льду.

В итоге мужчина прикинул и решил всё же позволить девушке проводить его туда, куда ей хотелось его привести. Возможно это была засада, и она хотела заманить его к своим дружкам, чтобы уже вместе попытаться содрать с него артефакт, клеймо обладания которым судя по всему крепко закрепилось за Фан Линем... Однако размышляя об этой теории мужчина вспоминал взгляд голубых глаз Светлячка — в нём не было враждебности. Даже наоборот, она смотрела на него с какой-то странной жалостью, — Фан Линя заинтересовало, откуда у неё был такой взгляд? Может они были знакомы? Кто же такой скрывался за повязкой плаща?

Этот взгляд сулил много проблем.

Но мужчине было интересно, вот он и проследовал за низеньким воином в переулок. Потом они сделали ещё несколько поворотов и оказались в подобие заледенелых железных трущоб. Вокруг возвышались самопальные домишки, даже скорее не домишки, а хибары, сваренные из железных листов и плотно закупоренные, чтобы внутрь не проникало ветра. В трущобах потребовалось ещё немного повилять, — направо, налево, вперёд, снова направо, — Фан Линь запоминал дорогу, — и вскоре они вышли к одноэтажной лачуге.

Девушка в плаще опустила руку на свой зубастый пояс и достала с него ключ. Она повернула его и открыла самопальный замок на двери. Вошла. Фан Линь и Мая прошли за ней.

Внутри лачуга оказалась прямоугольным помещением с закруглёнными углами, заставленным всевозможным хламом: железными шкафчиками, стойками, ножами самых разных форм и размеров, лампами, дверными ручками и ключами. Ручек было прямо очень много – целый ящик. Ключей не меньшей, — другой ящик, рядом.

С железного потолка свисала П-образная вилка. Через неё была перекинута цепочка, на которой висела обыкновенная лампа с кристалликом внутри. Другой конец этой цепи лежал на земле, завязанный вокруг рычажка.

Как только Светлячок вошла в свой дом, она сразу же покрутила за этот рычажок — завязанная вокруг него нитка развязалась, и лампа опустилась к земле. Девушка подошла к ней, что-то нажала, и кристаллик загорелся мутным, но тёплым светом. Потом она снова покрутила рычажок, опять поднимая лампу к потолку — тени переливалась по комнате, как водица в блюдце.

Наконец, когда стало светло, девушка в плаще повернулась к Фан Линю и сняла повязку, которая прикрывала половину её лица.

Открылись бледные мягкие губки, нежное личико с миниатюрными чертами, изящный и чутка узковатый носик и сверкающие строгие голубые глаза. Фан Линь опешил. Потом цокнул языком.

Перед ним снова был ребёнок...