Герои без вести не пропадают. Книга вторая

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Исчезновение колонны заключенных вместе с конвоем явилось для фашистов полной неожиданностью. Тревогу по этому поводу забили с опозданием на восемь часов, когда эсэсовцы, входившие в состав конвоя, в установленное время нё явились на обед. Командир части запросил комендатуру концлагеря, оттуда ответили, что в тот день из гестаповской тюрьмы города Линца к ним доставлен только один заключенный. Штабной офицер, которому было поручено расследование этого происшествия, выяснил, что конвой из шести эсэсовцев во главе с ротенфюрером Урбахом в семь часов утра принял для доставки в лагерь Маутхаузен пятнадцать заключенных, построил их в колонну по два и повел к- месту назначения. Дежурный по контрольно-пропускному пункту подтвердил, что такая колонна в сторону концлагеря проследовала форсированным маршем ровно в 7.15. Он же показал, что после этого неоднократно слышал звуки выстрелов, но не обратил на это внимания, так как одиночные выстрелы и даже автоматные очереди являются обычным явлением. Конвоиры всех отстающих пристреливают в пути следования. В то утро, по словам дежурного, на дороге было подобрано четыре трупа заключенных. Дальнейшая проверка показала, что колонна к месту назначения не прибыла, опросы местных жителей ничего не дали. Многие из них утром слышали выстрелы, но не придали этому значения, так как к выстрелам они давно привыкли.

Штабной офицер пришел к выводу, что заключенным каким-то образом удалось совершить побег, о чем он и доложил командиру части. Тот с ним согласился и поставил в известность органы местной власти и гестапо. Был объявлен розыск беглецов.

В гитлеровской Германии того времени бегство антифашистов из мест заключения стало распространенным явлением, поэтому случай с исчезновением одиннадцати заключенных не вызвал у работников карательных органов особого беспокойства. Однако фашисты не могли оставаться равнодушными к судьбе пропавшего конвоя. Как сам начальник конвоя ротенфюрер Урбах, так и его пятеро подчиненных давно зарекомендовали себя отличными служаками. Особенно ценилась в них звериная ненависть к хефтлингам. За несколько месяцев несения конвойной службы каждый из них собственноручно расстрелял и изувечил не один десяток узников. С точки зрения фашистского начальства, исключалась возможность их сговора с беглецами. В то же время трудно было допустить, чтобы одиннадцать измученных и вконец обессилевших от голода и пыток заключенных голыми руками расправились с шестью до зубов вооруженными эсэсовцами и их волкодавами. Но именно к такому заключению пришла комиссия, занимавшаяся расследованием этого загадочного происшествия.

Правду о происшествии знали только советские десантники, но им была неизвестна судьба Турханова. Причем одни предполагали, что человек, ради спасения которого они находились в Шумавских лесах, стал жертвой фашистских палачей и оказался в числе тех четырех хефтлингов, которые были расстреляны по дороге в лагерь смерти. Такого мнения придерживались прежде всего десантники-иностранцы. Тщательно расспросив непосредственных участников нападения на фашистский конвой, Комиссаров тоже пришел к такому же выводу и предложил командиру сообщить об этом генералу Барсукову, но тот не согласился.

– Все люди смертны,- сказал Соколов, вспомнив известный силлогизм. – Турханов – человек. Значит, он то же смертен. Но если ему придется умереть, то он умрет смертью храбрых, а не так, как погибли эти безвестные мученики. К тому же всякий человек считается живым, пока не обнаружен его труп. Поэтому о свертывании нашей операции не может быть и речи. Мы должны искать новые пути.

– А что ты конкретно намерен делать в дальнейшем? – спросил Комиссаров.

– Искать Турханова, найти его и освободить. Товарищи, находящиеся в Линце, помогут нам в этом деле,- уверенно ответил командир.

– Не приведет ли это к напрасным жертвам? Может быть, лучше запросить Барсукова,- продолжал сомне ваться Комиссаров. – Может быть, он изменит наше задание или поставит перед нами новую задачу.

Соколов чувствовал, что Комиссаров никогда до конца не доверял ему. Так было, когда его направили к начальнику абвергруппы 505 полковнику Планку с особым заданием, не скрывал он своего мнения о нем и когда стоял вопрос о назначении командира десантников. Но, считая его подозрительность только проявлением излишней осторожности, до сих пор Соколов не давал ему отпора. Теперь он понял, что излишняя осторожность замполита может стать серьезной, помехой в выполнении основной задачи, поставленной перед десантом. Поэтому он решил на сей раз проявить твердость.

– Конечно, генерал Барсуков сегодня же узнает правду о наших делах, но это не значит, что в деятельности, десанта наступит какая-то пауза. Боевая задача нам известна, и мы с удвоенной энергией продолжим ее выполнение. Все должны четко выполнять мои указания. Как командир приказываю…

И Соколов зачитал товарищам боевой приказ, в котором поставил перед десантниками конкретные задачи применительно к новым обстоятельствам, сложившимся после первого открытого столкновения с немецкими фашистами.-; Согласно этому приказу Альфреду Рунге поручалось со-; брать исчерпывающие сведения о судьбе Турханова. Такие сведения он мог получить от Фанни, но та не показывалась на глаза. Только через неделю, когда тревога, поднятая.удачным бегством арестантов, заметно улеглась, девушка появилась в доме сестры.:

– Добрый день! – приветствовала она Альфреда, I встретившего ее у ворот. – Надеюсь, все живы и здоровы. Где сестра?

– Дома я один, остальные ушли в церковь,- ответил Рунге.

– А вам не захотелось покаяться в своих грехах перед иконой божьей матери?

– Нет,- покачал головой Альфред. – Пока за собой не чувствую никаких грехов, а когда почувствую, обязательна помолюсь.

– Напрасно притворяетесь праведником,- укоризненно покачала головой девушка. – Все мы в этом мире не безгрешны, а из-за ваших грехов я чуть не пострадала: мы поссорились с Рудольфом.

Рунге насторожился, но, чтобы не обнаружить своего; беспокойства, продолжал беседу в том же шутливом тоне.

– Милые – бранятся – только тешатся,- улыбнулся он. – Уверен, что вы уже помирились.

– Кое-как. Но он учинил мне форменный допрос. Я была на краю гибели.

– Расскажите.

– Только без свидетелей. Пойдемте в сад. Там никто нам не помешает.

Они вошли в сад, прошли по дорожке к площадке для игр, остановились у качалки. Альфред смахнул рукой пушистый снежок с сиденья и усадил девушку, а сам устроился напротив.

– Вам понравился советский полковник? – тихо спросила Фанни, внимательно глядя на собеседника.

– Какой полковник? – спросил Рунге, притворившись забывчивым.

– Тот, за которым вы поехали на станцию Маутхаузен,- ответила девушка, продолжая сверлить его глазами.

– Ах, этот как его, Турчанов, что ли?…

– Не Турчанов, а Турханов,- нервно перебила его Фанни. – Вы видели его?

– К сожалению, нет. В тот день ваш отец пригласил меня на рыбалку, и мы встретили утреннюю зарю на Тиферзее.

– Что вы говорите? – искренне удивилась девушка. – Профессор никогда не увлекался рыбной ловлей. И долго вы там пробыли?

– До вечера.

– Поразительно! Чем же вы там занимались?

– Я блеснил щук, а профессор измерял глубину озера.

– Для чего? Вы не спрашивали его?

– Спросил, но он, по-моему, не сказал правду.

– Что же он сказал?

– Говорил, что перед смертью некоторые наиболее ценные вещи собирается спрятать на дне озера.

– Скряга проклятый! Пусть прячет. Нам не нужны его капиталы. Проживем и без них. Меня волнует другое.

– Что именно?

– Отсутствие доверия между людьми. Даже близкие родственники боятся друг друга. Вот мы, например, благодаря моей сестре породнились с вами, а не доверяем друг другу.

– Я не понимаю вас,- развел руками Рунге.

– Поймете,- нахмурилась Фанни. – Скажите, кому вы сообщили о предстоящем переводе Турханова из тюрьмы в концлагерь?

– Вот те и на! – воскликнул Альфред, притворно удивляясь. – Да кто вам внушил подобную мысль?

– Логика,- ответила девушка. – Железная логика. Об отправке заключенных в лагерь Маутхаузен знали все го три человека: Рудольф Иммерман, Швайцер и я. Начальник гестапо и старший следователь не могли разгласить эту тайну, а я рассказала об этом только вам. Когда колонна заключенных появилась вблизи лагеря, неизвестные люди напали на конвой и освободили заключенных.

– Допустим,- сказал Рунге, пожимая плечами. – Но при чем же тут мы с вами?

– А вот при чем. Расправившись с конвоирами, неизвестные освободители прежде всего поинтересовались Турхановым. Об этом рассказал на допросе один из заключенных, попавший в руки гестапо. Выходит, нападение на конвой было не случайным, а заранее запланированным и тщательно подготовленным с весьма определенной целью. Не трудно догадаться, что это за освободители и какую услугу вы оказали им.

Рунге невольно посмотрел по сторонам, словно ища глазами гестаповцев, незаметно подкрадывающихся, чтобы арестовать его, но все же не потерял присутствия духа и продолжал разговор в прежнем полушутливом тоне.

– По канонам детективного жанра, за подобным разоблачением обычно следует арест злодея. Сдаюсь на милость победителя. Вот мои руки. Наручники будете надевать сами или на помощь призовете милого Рудольфа? – сказал он, протягивая обе руки.

Фанни рассердилась:

– Перестаньте фиглярничать! Не затем я здесь. Мне хочется искренне помочь вам. Давайте поговорим серьезно.

– Можно и серьезно,- согласился Альфред. – Я вас слушаю.

Некоторое время девушка сидела молча. Она еще не знала, какую часть из своих секретов раскрыть перед этим человеком, хотя и не сомневалась в нем. «Излишняя откровенность к добру не приведет,- решила она наконец. – Расскажу о своих чувствах к Турханову, а об «Истории нашего рода» ни слова. Ведь, он немец, и еще неизвестно, как отнесется ко мне, когда узнает, что я русская».

Рунге внимательно выслушал ее исповедь. Мысленно он допускал, что не- одна любовь к Турханову побудила ее пойти против фашизма, но не стал задавать вопросов. «Не будем форсировать события,- думал он,- Наступит время, и она сама расскажет остальное. А пока и на этом спасибо».

– Я видела, как его пытали. Это было ужасно. Но, сожалению, ничем не смогла помочь ему. Тогда поклялась отомстить извергам. Дорогой Альфред, помогите мне этом,- закончила она свой рассказ.

– Хорошо. Я сделаю все, что от меня зависит,- пообещал Рунге.