Герои без вести не пропадают. Книга вторая

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Как и в прочие дни, 2 февраля 1945 года фашисты могли гордиться своими достижениями: за день в изолирблоке было замучено 35 и искалечено около 40 человек. Сложив трупы в штабель и загнав живых в тесные помещения мрачного барака, эсэсовцы с чувством исполненного долга удалились в свою казарму. С этого момента вся власть в блоке смерти перешла в руки блокового. Обычно он не уходил спать, пока не раздавит своими коваными каблуками несколько узников. На этот раз он не стал дожидаться, когда штубендисты уложат всех спать, последний раз бросил на заключенных презрительный взгляд, свирепо прорычал какое-то ругательство на немецком языке и под защитой двух телохранителей-голландцев гордо удалился в служебное помещение. Через некоторое время, воровато оглядываясь по сторонам, туда же скрылся Михаил Иханов. День выдался тяжелый. Погода была ужасная. С утра дул сильный северный ветер, превратившийся к вечеру в настоящую снежную бурю. К тому же узников двадцатого блока не кормили по четным дням. Казалось, люди, измученные голодом и холодом, попав в закрытое помещение, должны были бы, по обыкновению, свалиться на пол и уснуть, забыться, но почему-то никто не хотел спать. Что-то странное происходило в блоке смерти. Турханов заметил это еще днем, когда ротенфюрер привел его из бункера политабтайлюнга после встречи с Иммерманом. Вид у хефтлингов был возбужденный, глаза у многих горели неукротимым огнем. При первой же возможности люди между собой тихо перешептывались, что-то сообщали друг другу, с чем-то соглашались, а иногда и спорили. Но полковник, занятый собственными заботами о предстоящем побеге, тогда не придал особого значения странному поведению заключенных. Правда, он хотел было поговорить об этом со своими новыми друзьями, но ни во время издевательской зарядки, ни когда играли в «печку», ему ни разу не удалось приблизиться к ним. Только теперь, когда в штубе А заключенные остались одни, к нему неожиданно подошел Стефан.

– С вами хочет поговорить пан Леонов,- тихо, на ухо, проговорил он.

– О чем? Ты его знаешь? – насторожился полковник.

– Знаю, что он майор, летчик, Герой Советского Союза, а здесь еще старший сотни. Он хочет сообщить вам что-то важное. Пойдемте скорее,- заторопился парень.

Стараясь не наступить на людей, лежащих и сидящих на цементном полу, Турханов последовал за Стефаном и скоро очутился недалеко от входа в служебное помещение. В отличие от большинства заключенных, успевших уже заснуть или приготовившихся ко сну, тут никто не спал – одни стояли, тесно прижавшись друг к другу, другие расселись небольшими группами и о чем-то тихо переговаривались. Емельянов и Ксенофонтов тоже оказались в этой части помещения. Молодой человек плотного телосложения, несмотря на убогий вид арестантской одежды производящий внушительное впечатление, о чем-то расспрашивал их. Стефан подошел к ним.

– Я привел пана Турханова,- тихо доложил он молодому человеку.

– Леонов,- представился тот, пожимая руку полковника.- О вас мне рассказывали эти товарищи,- указал он на Емельянова и Ксенофонтова.- Поэтому расспрашивать не стану. Да и времени у нас в обрез. О себе могу сообщить следующее: группа заключенных избрала меня членом подпольного комитета, созданного для подготовки и проведения вооруженного восстания.

Турханов давно чувствовал, более того, был уверен в возможном существовании такого комитета. Поэтому сообщение Леонова не вызвало у него никакого сомнения. Неизвестно было только одно, где действует комитет – во всем лагере или только в двадцатом блоке. Об этом и спросил он полушёпотом.

– Комитет представляет только узников нашего блока. Нам известно, что подобные комитеты существуют и в других блоках, но наладить регулярную связь с ними не удалось. Скажите, как вы относитесь к нашей работе? – спросил Леонов.

– Положительно,- коротко ответил полковник.

– Значит, когда узники восстанут, вы будете с нами?

– Безусловно,- подтвердил полковник.- При этом я имею в виду, что восстание должно быть тщательно подготовлено и-назначено на такое время, которое гарантировало бы успех.

– Мы были готовы выступить две недели назад, но среди нас оказался предатель. Он выдал всех известных ему руководителей восстания. Их арестовали как раз накануне выступления. К счастью, не весь штаб был разгромлен. Оставшимся в живых удалось не только выявить и ликвидировать предателя, но и восстановить работу штаба. Если не помешают непредвиденные обстоятельства, в час ночи мы выступаем,- шепотом сообщил Леонов.

– Сегодня? – насторожился Турханов.

– Да,- утвердительно кивнул головой Леонов.-: Эта ночь решит нашу судьбу. В предстоящей смертельной схватке штаб восстания отводит и вам, товарищ полковник, немалую роль.

– Мне? – еще больше удивился полковник.- Скажите, что я должен сделать?

– Уговорить Иханова перейти на нашу сторону. Штубендисты знают о восстании и поддерживают нас. В полном неведении находится только Мишка Иханов. Мы знаем, что от него может зависеть многое. При желании он может помочь нам, но, вероятнее всего, постарается сорвать восстание. Вам надлежит убедить его в безнадежности его попыток пойти против нас.

– Не представляю, как это сделать,- развел руками Турханов.- Вместо того чтобы не тратить дорогого времени на уговоры, не лучше ли просто ликвидировать этого садиста?

– Согласен с вами. Лучшей участи он не заслуживает. К сожалению, пока нам без него не обойтись,- признался Леонов и коротко объяснил почему.- Иханов хитер. Как только заговоришь с ним о чести и достоинстве советского гражданина, он тут же притворяется, что не понимает по-русски. Зная„татарский Язык, вы не позволите ему уклониться от серьезного разговора под этим предлогом.

– Понимаю,- согласился полковник.- Когда приступить к делу?

– Примерно через час,- сказал Леонов.- Вместе с вами будут действовать ваши друзья Емельянов с Ксенофонтовым, один из членов подпольного комитета и два штубендиста. Договоритесь с ними, как распределить роли в данной операции, и ждите сигнала…

В назначенное время боевая группа Турханова подошла к двери служебного помещения. Дежурный штубендист бесшумно открыл массивную дверь и пропустил участников группы вовнутрь помещения. Тут они вооружились булыжниками, заготовленными штубендистами для отражения возможного нападения со стороны взбунтовавшихся хефтлингов. Для командира группы, нашелся даже небольшой самодельный кинжал.

Ни Турханов, ни его друзья в этой части барака никогда не бывали, поэтому расположение служебных помещений для них оказалось незнакомым. Зато два штубендиста, вошедшие в боевую группу, хорошо знали его. Они безошибочно привели всю группу в личную спальню главного помощника Гориллы. Мишка Иханов спал на столе, накрывшись байковым одеялом. При появлении в комнате чужих он внезапно проснулся, вскочил на ноги и привычным жестом схватился за нагайку.

– Не дури, Иханов! Мы пришли сюда не шутки шутить,- строго предупредил Турханов на татарском языке. Негодяй хотел было позвать на помощь штубендистов, но, увидев в руке полковника кинжал, вдруг задрожал, заморгал, опустил голову и сдался.

– Что вы хотите от меня? – тихо спросил он.

– Хотим тебе предоставить возможность хотя бы частично искупить свою вину перед народом. В двадцатом блоке восстание. Штубендисты с нами. Если хочешь избежать смерти, ты должен вызвать блокового из его спальни. Он приговорен нами к смертной казни. Исполнение приговора штаб восстания возложил на тебя. Скажи, согласен ты с решением штаба или нет? – спросил Турханов.

– Я бы согласился, но фашисты все равно перебьют нас всех. Кроме одного ножа и нескольких булыжников, у вас нет другого оружия. Выступать с голыми руками против пулеметов и автоматов- это все равно что решиться на самоубийство. Я хочу жить,- захныкал Иханов.

– Оружие у нас будет, это не твоя забота. Скажи определенно – ты пойдешь с нами или нет? – в упор спросил Турханов.

– Хорошо, пойду с вами. Но когда вырвемся на свободу, вы не убьете меня? – продолжал торговаться Иханов.

– Нет, не убьем,-пообещал полковник.-Пошли, сделай свое дело и можешь рассчитывать на наше снисхождение. Возьми булыжник. Им ты раскроишь череп блоковому. Только не вздумай хитрить. Ты вес время будешь под моим неусыпным наблюдением. Малейший неверный шаг, и этот кинжал пронзит твое сердце.

Иханов взял протянутый одним из штубендистов камень, аккуратно завернул его в тряпку и в сопровождении заговорщиков покинул свою спальню. В коридоре он остановился еще раз, но, почувствовав у своей шеи острие кинжала, без дальнейших проволочек подошел к кладовой,, где обычно отдыхал блоковой, и смело постучал в дверь.

– Что такое? – послышался сонный голос Гориллы.

– Герр блокэлтестер! – позвал Иханов,- Пришли эсэсовцы. Они приказали разбудить вас.

– Сейчас выйду. Разбуди своих! – приказал блоковой.

Он верил в собачью преданность своего первого помощника, поэтому по его вызову вышел из спальни, как всегда спокойным и самоуверенным. Но на этот раз случилось то, чего больше всего опасаются тюремщики: Гориллу схватили, повалили на пол, один из нападавших сдавил ему горло, а Иханов с остервенением начал колотить булыжником по голове. Фашистский ублюдок даже не успел пикнуть, скорчился, захрипел, задрожал и затих. Хотя голова его превратилась в сплошное, кровавое месиво и сердце уже не билось, но Иханов не мог себя лишить удовольствия по старой садистской привычке поглумиться над трупом; он отбросил булыжник, выхватил кусочек лезвия безопасной бритвы и с наслаждением разрезал горло своему бывшему другу и покровителю.

Подошел Леонов с несколькими членами подпольного комитета.

– Оторвите его от этой скотины! – распорядился он, указывая на Иханова.- Он еще пригодится нам для более важных дел. Внутренний враг повержен. То же самое будет с внешним. Пошли. Надо приготовиться к решительной схватке…