Жажда справедливости. Избранный

Глава XXX ЛЕУШ СВАН

«Чертова жара!— думал он,— когда она, наконец, кончится?! Кондиционер сломан». Снявшись со стула, Сван поплелся к холодильнику. Достав банку безалкогольного пива, с наслаждением опустошил ее, не сходя с места. Окно было зашторено, но, казалось,— и шторы пропускают жар солнечных лучей, накаливших город до сумасшедшей температуры. Он сел за бухгалтерские бумаги. Колонки цифр когда-то увлекли его; он попробовал свои силы в программировании, но быстро нашел довольно подходящее и,— более того,— прибыльное применение своим потрясающим математическим способностям. Было время, когда он, будучи голодным студентом, зарабатывал составлениями программ по информатике, было время, когда он и о «Запорожце» не мог подумать, не то что о «Мерседесе», который в сей час стоял в тени деревьев под окнами двенадцатиэтажного только что отстроенного дома. Имели место в его жизни весьма трудные времена, когда он, просыпаясь ежедневно в обшарпанной комнате студенческого общежития, опасался, что голод не позволит ему сегодня должным образом заниматься. Он был хилее и смазливее всех своих сверстников, и ребята, не очень отягощенные добродетелью, часто отбирали у него деньги. С доброй половиной своих врагов он уже рассчитался. Мозги ему позволили забраться так высоко, как он никогда и не надеялся. Деньги уж находились на втором месте, об их добыче можно было со спокойной душой забыть. Большая часть состояния хранилась в недосягаемом для местных властей месте. Только лишь желание не потерять форму заставляло заниматься бизнесом и вникать во все дела банка, где он был только управляющим. Теперь его интересовало нечто большее, чем зеленые бумажки, его интересовала власть. Какое звучное, четкое и однозначное название! Скоро, очень скоро он обретет нужную ему власть, и вот тогда можно будет отойти от дел, наслаждаясь способностью низвергать, унижать, топтать, возвышать, запрещать и многими, многими другими «-ать». За деньги всё можно купить, всё: дом, машину, шофера, домработницу, жену, сотню любовниц,— любого и каждого. Всё продается и единственный вопрос, возможный при этом, это вопрос цены. Подкупные стоят дешево, неподкупные—дороже. Все другие не стоят ничего и если кто-то не берет денег (есть и такие), то они устраняются. Удавалось устранить многих, ведь и здесь играли роль только деньги. Но он не считал себя убийцей. Деньги прибывали под его крылышко каждый день; махинации с ценными бумагами, сотрудничество с директорами крупных легальных, полулегальных и, конечно же, нелегальных предприятий помогало создавать свою империю, где власть отдавалась ему.

Он оторвался от бумаг. Не хотелось работать, допекала жара.

Заиграла мелодичная трель,— кто-то звонил в дверь. Управляющий самарским филиалом одного из крупных российских банков Леуш Сван поднялся с кресла и подошел к двери. На мониторе он увидел парня лет двадцати семи.

—Что вы хотите?— спросил он.

Из динамика донеслось:

—Для вас пакет.— Парень показал большой конверт, в котором могли быть какие-нибудь деловые бумаги. Парень же являлся работником одной курьерской службы, которая была под стопроцентным контролем Свана.

Леуш отпер дверь и получил конверт. Конверт был чист и сзади заклеен сургучной печатью, именно печатью, так как на печати красовались две красивые заглавные буквы «М» в центре пятиконечной перевернутой звезды. «Странно,— пронеслось в голове Леуша,— это мне не знакомо». И он спросил:

—Кто отправитель?

—Нам не известно. Просто пришел по почте на имя нашей конторы в другом конверте.— Парень показал конверт побольше и лист бумаги с печатным текстом такого содержания: «Управляющему самарским филиалом ЮВЕЛИР-БАНКА Леушу Свану, проживающему по адресу...», далее был напечатан адрес квартиры, через порог входной двери которой разговаривал курьер и Сван.

—Ну, ладно,— произнес Леуш, беря конверт и расписываясь в квитанции,— это без сомнения адресовано мне.

Он закрыл за парнем дверь и быстро проследовал в большую комнату, оборудованную в гостиную. Любопытство глодало Свана. Он торопливо вскрыл острым ножом конверт, стараясь не повредить печать, так как ему не было известно содержимое посылки. В пакете находилась внушительная пачка документов, взглянув на которые, Сван обомлел. Он держал в руках описание устранения одного конкурента, при котором присутствовал лично Леуш. Описание было составлено настолько точно и лаконично, что не оставалось сомнений,— человек, приславший это, находился рядом и наблюдал за всем. Сван постарался не поддаваться панике и посмотрел на другие бумаги. То были письменные копии его телефонных разговоров, где недвусмысленно указывалось на некоторые не совсем законные вещи. «Спокойно, — говорил себе Леуш,— шантажисту нужны деньги. Я куплю его». Но ему стало по-настоящему худо, когда из конверта он извлек сложенный вчетверо лист красной бумаги, текст на которой заставил потечь пот по телу Свана и намочить всё его белье. В углу красной бумаги имелись те же две буквы «М», а текст, состоящий из нескольких строк, гласил:

«Вы своими действиями преступаете моральные и нравственные законы. Эти документы являются подтверждением вашей противоправной деятельности, так что можете не сомневаться, что после вашей смерти многие склонны будут искать не убийцу, а ваших соучастников. Вы получили два предупреждения в виде трупов Левицкого и Елисеева, но не пожелали обратить на сей немаловажный факт своего внимания. А посему вы приговариваетесь к смертной казни, место и срок которой вам до последнего момента не будет известен. Прошу не забывать о вашей кончине и исповедаться. По известным причинам надеюсь, что вы не свяжетесь с властями. Хирург».

Леуш стал догадываться, о чем-то, но страх не давал сосредоточиться. Наконец он собрал остатки своих сил и вспомнил, какое отношение имеют ко всему этому двое его погибших компаньона: Левицкий и Елисеев. Один врезался в столб на выезде из города. Как оказалось, у него отказали тормоза. Второй сгорел заживо в джипе. Обе смерти отнесли к разряду несчастных случаев, и Сван не возражал. Но за две недели до своей смерти оба из них получили по вот такому посланию. Сван вспоминал ту шумную пирушку у него на квартире, когда Левицкий, вынимая из кармана красный лист, сказал что-то и продемонстрировал красивую глянцевую карточку, пришедшую вместе с этим посланием. То же сделал и Игорь Елисеев. Но тогда все были сильно навеселе, и большого внимания сие происшествие не привлекло.

Сван резким движением бросил конверт на стол, и из того выпал, блеснув золотом, глянцевый прямоугольник. Подняв с пола карточку, Леуш прочитал красивую золотую надпись готическим шрифтом, выполненную тиснением, и задрожал всем телом. Именно эти два слова имелись на карточке, пришедшей Левицкому. То было предупреждение на латинском языке, известное всем. Оно гласило:

Конец первой книги.