Жак

LXXXVI

От капитана Жана — господину Борелю

Тур

Жак справился с обоими противниками, не получив ни одной царапины. Ему везет в игре, как всем, кто несчастлив в семейной жизни. У господина Мюнка останется шрам через всю физиономию, причем нос разрезан пополам, что, вероятно, крайне огорчает неудачника. Это, конечно, не возвратит чести никаким мужьям-рогоносцам, но, быть может, кое-кого из них утешит, а других предостережет. Одним красавчиком стало меньше. Прелестная дама поплачет, а потом найдет ему преемника. Второй дуэлянт живо стушевался. Это изнеженный птенчик, единственный сынок почтенных родителей, ему девятнадцать лет или около того. Секунданты его изо всех сил старались уладить дело, и мы согласились заявить, что будем сожалеть о сделанном вызове, если правда, что противная сторона не имела намерения нас оскорбить. «Противная сторона» заверила, что такового намерения у нее не имелось. Примирение может очень навредить мальчишке, но я понимаю, почему секунданты испугались за него и вабили отбой: слишком уж неравная была партия между Мим и Жаком. Мы еле-еле урезонили Жака: у него дьявольски разыгралась желчь, и лишь после зрелого размышления он немного смягчился. А знаете, наш товарищ ведет себя молодцом. Не раскис, как говорится; и уж прав он или не прав, что рубится на саблях здесь, а не там, где надо, все-таки приятно видеть, как старый приятель дает смелые уроки голубчикам из новой армии. В общем, он отнюдь не в добром расположении духа, и тем, кто его хоть немного знает, ясно, что он жаждет крови других противников. Не знаю, что он намеревается сделать. Когда он благодарил меня за то, что я послужил ему секундантом, я сказал:

— Я готов еще раз выступить в роли твоего секунданта и для этого охотно совершил бы с тобой маленькое путешествие. Теперь ты уже набил себе руку, и разве ты не думаешь взяться за того, с кем надлежит расправиться?

Он мне ответил как-то странно — ни то ни се:

— Если тебя про это спросят, скажи, что тебе ничего не известно.

— Ах, вот как! Ты уж теперь и на старых приятелей злишься? — сказал я.

Тут он меня обнял и просил передать тебе поклон и самые дружеские его чувства. Теперь он, должно быть, уже уехал, так как префект велел ему передать втихомолку, чтобы он поскорее уносил отсюда ноги, а не то придется его арестовать. Я оставил его, когда он запирал чемодан, и вот я уже опять на родном нашесте, где с удовольствием угощу вас завтраком, как только подагра позволит вам выехать из дому; а до тех пор я приеду к вам выкурить трубку и поболтать обо всех этих происшествиях. Многое можно сказать за и против Жака — это конь с норовом, зато уж если помчится, так во весь опор.