Жаркая зима

ГЛАВА 1, в которой тетушка Гелли представляет обществу свою племянницу Джегейль фор Циррент, а в Тайную Канцелярию приходит анонимный донос

Вечер был скучен, как монотонный осенний дождь за окном, и утомителен, как никому не нужное совещание. Впрочем, о совещаниях, «дорогом» начальстве и прочих прелестях прошлой жизни Женя вспоминала все реже. Вспоминать было банально некогда. Да и не очень хотелось, если уж честно. Конечно, по достижениям цивилизации Женя тосковала, но скучать по нелюбимой работе, нервирующим новостям по телевизору, очередному экономическому кризису — увольте! Уж лучше сосредоточиться на изучении нового мира. Жить ей теперь здесь, и думать нужно о будущем.

— Тянуть с представлением тебя обществу нельзя, — объяснила ей вчера после ужина тетушка Гелли. Виконтесса Эбигейль фор Циррент, которую Женя и в самом деле должна теперь называть тетей. А графа фор Циррента, начальника Тайной Канцелярии — дядей, разве не смешно?

— Я опозорюсь, — жалобно возразила Женя. — Может, подождать? Пока я хотя бы в платье не перестану дура дурой выглядеть?

— Не выдумывай, — отмахнулась тетушка. — Ты выглядишь всего лишь неловко. А вот время играет против нас. Поползут слухи, и чем глупей они окажутся, тем сложнее будет опровергнуть. Приглашения разосланы, платье готово, необходимый минимум манер ты более-менее усвоила. Некоторое отсутствие воспитания, конечно, заметно…

— Но это даже к лучшему, — подхватил граф. — Ваша невоспитанность, милая Джегейль, отдает не вульгарностью, а неким иноземным шармом. В вас ощущается налет чуждости. Я предрекаю вам успех, дорогая племянница.

— Главное, не паникуй, — подмигнула тетушка. — Танцевать завтра не придется.

— И на том спасибо, — только и вздохнула Женя.

И вот теперь она старательно изображала из себя милую и относительно воспитанную девушку из далекой варварской страны, предоставляя столичному обществу материал для увлекательных сплетен. В малой гостиной особняка фор Циррентов собрались приятельницы тетушки Гелли, довольно тесный круг: «Чтобы не смущать милую девочку», — как объяснила она вслух. Правда, позже добавив заговорщицким шепотом, только для Жени: «Они будут гордиться причастностью к столь волнующей новости и разнесут ее мгновенно. Завтра вся столица будет говорить только о тебе».

Не то чтобы «младшую виконтессу фор Циррент» так уж это радовало, но необходимость она понимала. Смешно, наверное, но Женя мысленно сравнивала этот кружок скучающих дам с какой-нибудь тусовкой на форуме или в дневниках: хочешь запустить нужную тебе сплетню — расскажи ее в привате десятку подружек.

От сплетни, которую собрался запустить граф фор Циррент, напрямую зависело выживание Жени. Никто не должен заподозрить, как именно она сюда попала. Еще бы: хотели призвать неиссякаемые запасы магической энергии из иного мира, а призвали девушку! И много вы дадите за жизнь этой девушки, если магия здесь — стратегический ресурс, а методы выкачивания ее из человека давно известны? И кому докажешь, что в Жене магии сроду не было дома и не появилось здесь? Сама Женя, по крайней мере, работай она в страховой компании, собственную жизнь при таких условиях не застраховала бы.

Ей несказанно повезло трижды.

Во-первых — ритуал проводили в Чародейном саду во время праздника с массовым гулянием. Казалось бы, глупее места и времени не придумаешь! Но именно на время этого праздника отменялся королевский эдикт, и маги могли творить любую волшбу, а магистр, который хотел таким способом пополнить запас личной силы, должен был находиться именно в Чародейном саду. Один из четырех Переломов года, традиционная волшба, в общем, работа у него была такая.

Во-вторых — магистр понял, что ритуал пошел неправильно, но о появлении Жени так и не узнал. А она тоже не успела наворотить глупостей — пока ошарашенно глазела вокруг, на рыжие осенние клены вместо привычных тополей, на толпу странно одетых и поголовно пьяных мужиков, на искрящиеся радуги вокруг собственных пальцев, ее заметил один из людей графа фор Циррента, начальника Тайной Канцелярии. Принял, правда, за парня, но какая разница. Выглядела она так же странно, как окружающие — для нее, к тому же растерянность и непонимание происходящего были у нее на лице написаны, так что ее аккуратно выцепили из толпы и привели прямиком «куда следует»: разобраться.

И наконец, в-третьих. Граф фор Циррент, который оказался на удивление приличным человеком при такой-то должности. Начал он, конечно, с подозрений — так ведь скудное содержимое Жениного рюкзачка и впрямь выглядело подозрительно для этого мира! — но, выяснив правду, взял девушку «под крыло». Причем не то чтобы совсем без задних мыслей, но с мыслями исключительно приличными! Новые знания, свежий взгляд, в перспективе — работа. А чтоб совсем уж привязать к себе такую полезную чужеземку, взял да и принял ее в семью. Решили выдать Женю за дочку пропавшего давным-давно без вести кузена графа — Арбальда фор Циррента, брата тетушки Гелли. Романтическая получилась история: жила себе девочка на далеких Огненных островах, зная об отце только имя, и вдруг нате вам — маг наворожил через пень-колоду, и выдернуло ее прямиком к отцовым родичам. Дурацкая, если трезво подумать, версия, но тетушка Гелли сказала, что такое в столичном обществе пойдет на ура, под всеобщие охи и восторженный слезоразлив.

Так Женя стала Джегейль фор Циррент.

Надо сказать, здешняя ее жизнь началась как-то слишком уж бурно. Труп в Чародейном саду, два покушения на принца Ларка, а она вечно где-то поблизости — в нужное время в нужном месте, что называется. Принца, вон, вообще спасла, заслужив королевскую благодарность и слишком пристальное внимание — отчего граф и поторопился с представлением «племянницы» обществу. Она еще даже платья здешние толком носить не научилась! Хотя, как «утешил» граф, это лишь придает достоверности ее истории.

Женя аккуратно придержала подол, усаживаясь рядом с тетушкой. Она уже запомнила всех пришедших в гости дам, с каждой немного поговорила, придерживаясь подсказанных тетушкой тем: портной, столичные магазины, кондитерская, разные сорта чая тирисского и восточного, на вопросы о встречах с принцем Ларком — неопределенное пожатие плеч и таинственный полушепот: «Его высочество интересовался местами, где я жила раньше, но больше я ничего не могу сказать». И еще более таинственное на расспросы о прежней жизни: «Ах, оставьте, это слишком печально. Я так счастлива, что нашла родственников!»

— Развлечение на славу, верно, деточка? — шепнула на ухо тетушка. Женя тихонько фыркнула: как ни странно, несмотря на ее страхи, на скуку монотонных разговоров, на охи и ахи, от которых хотелось даже не смеяться, а ржать или хрюкать от смеха, она и в самом деле начала находить от этого вечера некое извращенное удовольствие. Приглашенные тетушкой дамы с их «отпечатком столичной утонченности» — это не Женя придумала, это одна из дам так и сказала! — могли бы служить типажами для какого-нибудь романа девятнадцатого века, с никчемными салонными разговорами, любовными интрижками и горячими сплетнями. Ощущение, что она чужая и чуждая в этом кружке, было настолько ярким! Такая жизнь точно не по ней. А вот наблюдать это «мелкое коловращение» как бы со стороны, запускать в водоворот сплетен хорошо обдуманные фразы и представлять, как они кругами по воде расходятся по столице — и дальше… пожалуй, и впрямь забавно. По крайней мере, чем развлекается тетушка Гелли, Женя теперь понимала. Даже жаль, что сама она никогда не любила сплетничать, а то была бы в своей стихии!

Здесь процветал, в каком-то смысле, натуральный обмен. Рассказала о том, как пьют чай на Огненных островах — получила в ответ адрес недавно открывшейся кондитерской с замечательными заварными пирожными. Призналась, что принц Ларк был с тобой любезен, но ты все равно не понимаешь, чем он так привлекает девушек — на тебя тут же вывалили самые романтичные из его любовных приключений. А могли бы и что-нибудь пикантное, будь Женя замужней дамой, а не «юной Джегейль, так неискушенной в столичной жизни… и вообще в жизни». Нравственность девушек здесь, оказывается, оберегали даже в сугубо женских разговорах.

Пожалуй, за этот вечер Женя узнала о столичной жизни и об этом мире не меньше, чем из бесед с графом, болтовни с тетушкой или прогулок с принцем. Но самое интересное ждало наверняка впереди, когда гостьи разъедутся по домам, а они с тетушкой и графом засядут обсуждать вечер между собой.

Женя успела полюбить язвительное остроумие и въедливые вопросы графа фор Циррента и очень ценила редкие вечера, которые он проводил с семьей. Иногда, конечно, он выделял время специально для Жени и среди дня, но тогда, как правило, расспрашивал ее на какую-нибудь наугад выбранную тему — чаще всего о странах ее мира, политике, истории, финансах и прочих государственных вещах. Совсем не то, что свободно текущие беседы, когда перескакиваешь от мушкетеров к де Голлю, от де Голля к финансовым пирамидам, а потом к пирамидам египетским…

Но все же нужно будет сказать графу: если он представляет себе будущую работу Жени на Тайную канцелярию как такое вот «вращение в обществе», то это чистое издевательство! Нет, она понимает, конечно, что ничего серьезного пока не сможет — просто потому, что в мире толком не обжилась. Но ее рассказы о политике, географии, медицине и прочих реалиях родного мира — и то, наверняка, в сто раз полезнее!

В общем, решено — срочно, срочно обживаться! А то сама не заметишь, как станешь не суперагентом-миледи, а штатным вбрасывателем слухов и собирательницей сплетен, вот уж спасибо за такую работенку!

— Вот уж спасибо, дорогой граф, за такую работенку, — виконт Фенно-Дераль, начальник королевской полиции, брезгливо повертел в руках лист дешевой серой бумаги, сложил его, как было, и спрятал в такой же дешевый конверт. — Проще выследить зайца по остывшему следу, чем найти отправителя такой вот анонимки, вам ли не знать.

— Знаю, Грент, — поморщился граф фор Циррент. — Потому и обратился к вам. Вы единственный, кто сможет хоть что-то выжать из такой малости.

— Разве что чудом, Варрен. Я попытаюсь, разумеется, но чудеса в наше время редки. Полагаю, вы добьетесь большего со своей стороны.

— Думаете, адмирал фор Гронтеш знает, кто пишет на него доносы? Ну-ну.

Старые приятели невесело рассмеялись в унисон. Дело и впрямь представлялось почти безнадежным, но и оставлять письмо без внимания не следовало. Хотя бы потому, что неизвестный «бдительный подданный» ждет от Тайной Канцелярии хоть каких-то действий и, не дождавшись, может предпринять свои шаги, куда более опасные, чем анонимный донос.

Проводив Фенно-Дераля, граф фор Циррент развернул снятую с доноса копию и перечитал снова, как будто десятое прочтение могло дать мозгу свежую пищу для размышлений.

«Бдительный и верный подданный короны спешит уведомить, что прибывший недавно в столицу адмирал фор Гронтеш под видом слуги имеет при себе тайного шпиона и соглядатая Огненных островов. Каковой шпион в равной мере владеет оружием и магией и потому весьма опасен. Также следует обратить внимание на привезенные адмиралом из последнего плавания трофеи, среди которых имеются магические артефакты неизвестной силы и назначения».

Похоже, что незадачливый убийца, подбиравшийся к молодому фор Гронтешу, не был единственным, кому не давали покоя богатства этого рода. Наверняка маг — для остальных фор Гронтеши, несмотря на все боевые победы и сопутствующие трофеи, почти нищие, с их древним замком посреди бесплодных пустошей. А маги наверняка облизываются на мощный, стабильный, много лет не использовавшийся источник в древней священной роще, один из немногих, остающихся достоянием частной семьи, а не Гильдии или короны. Магов в роду фор Гронтешей давно не рождалось, черпать из источника было некому. Накопилось там, уж верно, немало, если даже на убийство идут ради законного доступа к этой силе. А тут всего-то анонимный донос.

Однако насквозь корыстный интерес магов вовсе не отменяет вероятности того, что адмирал и впрямь привез из своих плаваний неоднозначные в магическом плане трофеи. Очень даже может такое быть, и притом безо всякого умысла — адмирал насквозь чужд тонкому искусству волшбы и мог попросту не распознать в какой-нибудь безделке опасного артефакта.

Вопрос в том, как распознать такие безделки без помощи магов Гильдии? А никак! Место штатного мага давно пустует — нет надежного.

Хотя…

Фор Циррент вскочил, досадливо хлопнув себя по лбу. Как он мог забыть! Его «племянница» все еще может видеть магию! Умение случайное, плохо осознаваемое самой девушкой, в любой миг может исчезнуть. Но пока оно есть, нужно пользоваться!

Да и на слугу-шпиона поглядеть не помешает.

Граф пробежался туда-сюда по кабинету, взглянул на часы и, вздохнув, велел закладывать карету. Нет необходимости задерживаться на службе, его дамы наверняка ждут не дождутся возможности вывалить на него подробности первого появления юной Джегейль в столичном обществе. Хорошо бы то самое «общество» уже разошлось…

Графу повезло: Гелли и барышня Женя и впрямь ждали его, уже проводив последних гостей. Барышня выглядела немного утомленной, но Гелли так и лучилась довольством, и граф тайком перевел дух: похоже, вечер у дам вполне удался.

— Милые дамы, виконт Фенно-Дераль велел передавать вам наилучшие пожелания.

Гелли насмешливо фыркнула:

— Это намек на обстоятельства непреодолимой силы, вынудившие тебя задержаться, дорогой братец?

— Опять у вас там криминал? — посочувствовала Женя.

— Мелочи, право же, — отмахнулся граф. — На сей раз никаких таинственных убийств, обычная рутина. Надеюсь, для вас вечер прошел приятней, чем для меня.

Женя картинно застонала, Гелли рассмеялась:

— Да, вполне. Деточка пользовалась успехом.

— Даже ни разу не запуталась в собственных юбках, — торжественно уверила Женя. — Это, несомненно, успех!

— И это тоже, — не моргнув глазом, согласилась Гелли. — Пошли ужинать, Варрен. Мне почему-то кажется, что ты хочешь поделиться какой-то частью своей «обычной рутины», но вежливость требует от тебя сначала расспросить нас. Так вот, расспрашивать не о чем. Все прекрасно, завтра вся столица будет обсуждать удивительную судьбу Джегейль фор Циррент и наше с тобой чудесное обретение племянницы. Деточка умница, ни одной фальшивой ноты.

— Что очень удивительно, — встряла Женя, — все же первый раз…

— Это было видно, — кивнула Гелли, — но ведь так и должно быть. Милая, непосредственная, скромная девочка, неплохо, но по-чужеземному воспитанная, очень старается вести себя подобающе, очень счастлива таким поворотом в судьбе. Вот что все увидели.

— Что ж, отлично, — мгновение поколебавшись, граф приобнял Женю за плечи и добавил: — Дорогая племянница.

К счастью, девушка поняла его правильно. Слегка покраснела, но не отстранилась и ответила с улыбкой:

— Спасибо, дядюшка. И правда, пойдемте ужинать. Как сказал один мой любимый персонаж в одном хорошем фильме, я испытываю острое желание кого-нибудь укусить, ну хотя бы баранью ляжку.

Граф рассмеялся:

— Поверьте, милая барышня, я с удовольствием послушал бы эту историю, но сегодня у нас найдется другая тема для разговора. Расскажете как-нибудь, хорошо?

— Конечно, — кивнула Женя. — Вам понравится. Там дворцовые интриги и очень много политики.

— Тогда, пожалуй, нужно будет пригласить в гости его высочество, ему полезно послушать о политике и интригах.

— Уж это точно, — Женя рассмеялась, вспомнив принца Ларка — кем-кем, но интриганом тот явно не был. На редкость прямодушный молодой человек — не наивный, конечно, но… В общем, одно слово — военный, а не политик!

На этом разговор сам собой прервался — как пишут в романах, «дабы отдать должное превосходному ужину». Впрочем, граф настолько задумался, что не особо замечал вкус еды. Донос на адмирала фор Гронтеша не давал ему покоя. Чудилось в этой презренной писульке нечто странное, неправильное. Как будто они с Грентом заметили то, что и должны были заметить, упустив менее очевидное — но именно то самое неочевидное и было истинной целью доносчика…

В конце концов граф попросту отогнал это неприятное ощущение. Возможно, встреча с адмиралом что-то прояснит — и, в любом случае, даст более внятную пищу для размышлений, чем несколько строк на дешевой бумаге. Пока же нужно эту встречу организовать.

Самое очевидное решение — пригласить адмирала для беседы в свой рабочий кабинет в Тайной Канцелярии — граф даже не рассматривал. Не того масштаба человек Оннар фор Гронтеш, чтобы давить на него, тем более когда вина не то чтобы не доказана, а вовсе не факт, что существует. Разговор должен быть в высшей степени частным, абсолютно, категорически неофициальным. Напроситься на визит, поинтересоваться привезенными из странствий редкостями… Рассчитывать на непонимание не стоит — адмирал, конечно же, догадается о подоплеке визита. Значит, нужно всего лишь играть с ним в открытую. Сам исключительно прямой человек, он должен оценить такую же прямоту. Есть шанс, что ответит откровенностью на откровенность. А нет — хуже не станет.

После ужина граф пригласил барышню в кабинет. Достал из сейфа два артефакта — рабочую волшебную палочку, заряженную переводческим заклинанием, и конфискованный года три назад у одного контрабандиста погодный амулет.

— Скажите, дорогая племянница, вы видите на этих вещицах следы магии?

— Да, — тут же ответила барышня. — Они как будто в ауре из радуг. Здесь ярче, — показала она на амулет. Надо же, а граф полагал эту штучку почти бесполезным шарлатанством. Пожалуй, стоит отдать амулет его величеству, пусть найдет ему применение. Негоже полезной магии пропадать зря.

— Я собираюсь нанести визит одному… путешественнику. И хотел бы попросить вас сопровождать меня. Нужно по возможности выяснить, не привез ли он из своих странствий каких-либо магических вещиц.

— Это если он вам их покажет, — непочтительно фыркнула девушка. — Будь я, скажем, злоумышленником, который хочет оставить такие вещи в тайне, я просто спрячу их подальше от гостей. Или вы устроите там обыск?

— Надеюсь, до обыска не дойдет, — абсолютно искренне ответил граф. — Я крайне уважаю этого человека. Надеюсь, он не впутается снова в нечистоплотные интриги, это не по его характеру. Первый раз был ошибкой, а он достаточно умен, чтобы не совершать одну и ту же ошибку дважды.

— Вы так старательно не упоминаете имени. Мне нельзя знать, кто он?

— Отчего же. Оннар фор Гронтеш, самый молодой адмирал королевства, легендарный путешественник и почти национальный герой. Отец Реннара фор Гронтеша, того самого шалопая, который лежит сейчас раненным вместо того, чтобы впутывать принца Ларка в очередные авантюры. Хотя там, конечно, еще вопрос, кто кого впутывает.

— Ага, тот самый, с которым мне не советовали разговаривать об Огненных островах, — вспомнила барышня. — И что мы ему скажем обо мне?

— Решим по ходу дела, — хмыкнул граф. — Возможно даже, нечто похожее на правду. Адмирал славится своей честностью, если он даст слово молчать, можно быть спокойным за любую тайну. Скажу прямо, Оннара фор Гронтеша я желал бы иметь в союзниках, но никоим образом не среди противников.

— Ну что ж, давайте посмотрим по ходу дела, — без особого энтузиазма согласилась барышня. — Я бы предпочла промолчать, конечно, но если он будет, как говорится, вращаться в столице, то всяко наслушается слухов обо мне, и наверняка заметит какие-нибудь несообразности.

— Вот именно, — кивнул граф. Раскрыл бювар с писчей бумагой, придвинул ближе чернильницу, задумался ненадолго. Он никогда не был в хоть сколько-нибудь дружеских отношениях со старшим фор Гронтешем, однако письмо не должно выглядеть официальным…

«Любезный адмирал, прошу простить мне возможную назойливость, однако для меня крайне важно навестить Вас в ближайшее время. Полагаю, Вам также окажется небезынтересной цель моего визита.

Я также возьму на себя смелость представить Вам свою кузину, виконтессу Эбигейль фор Циррент, и племянницу, Джегейль фор Циррент. Возможно, вы слышали о том, что брат Эбигейль пропал на Огненных островах. Долгие годы мы полагали его погибшим, однако сейчас возникли обстоятельства, заставляющие нас усомниться в этих сведениях. Возможно, Ваша консультация окажется бесценной для нашей семьи.

С искренним уважением,

граф Варрен фор Циррент».

Дав чернилам просохнуть, граф протянул письмо девушке. Она прочла довольно быстро — дни в библиотеке не прошли даром. Кивнула:

— Частный визит по всем параметрам. Бедный адмирал будет ждать двух безутешных женщин, цепляющихся за соломинку. Вы коварны, дорогой дядюшка.

— Приходится, — хмыкнул граф. Признаться, одобрение в голосе «племянницы» его крайне порадовало.