Жаркое лето любви

4

Малоприметный, облезлый грязно-белый катер, нагруженный по максимуму непрозрачными полиэтиленовыми мешками с порошкообразным содержимым, отчалил от пристани ближе к вечеру и медленно поплыл по неспокойной воде.

— Штормит, зараза, — недовольно поморщился здоровенный накачанный бородач со злыми глазами недовольного всеми и всем человека.

— Нужно было переждать, Блейк, а не соваться в пасть к морскому дьяволу, — заерзал рядом с ним лысый, простоватый на вид мужичок, источающий вокруг себя одно сплошное сомнение.

— Ты опупел, Чарли?! Я не могу держать это в доме! — Бородач кивнул на мешки. — Молли и так что-то подозревает, эта стерва в любой момент может вызвать полицию.

— Хи-хи, — мерзко захихикал лысый, — не следует постоянно ссориться с сестрой, когда занимаешься производством синтетической дурилки.

— Эта дурилка сделает нас Крёзами! — гневно сверкнул темными глазами Блейк, возясь с мотором катера. — Скотина! Совсем не пашет. Нужно менять двигатель…

— Хрёзами? Какими Хрёзами, Блейк? Я всего лишь хочу жрать в ресторанах и покупать распутных девок. Ничего лишнего мне не надо. Риск мне тоже ни к чему.

— Заткнись! — рявкнул на товарища Блейк. — Идиот, раз мы взялись за это дело, отступать поздно, перекупщики нас уничтожат.

— Ты такой умный, Блейк! Окончил университет, проводишь опыты, делаешь эту фигню, а не можешь поговорить с парнями Кривого Марчелло, чтобы они от нас отстали?

— Они отстанут от нас, когда мы будем кормить акул на дне океана. Все, — он рубанул ребром ладони воздух, — диспут завершен!

— Я еще не начинал, — пробормотал раздосадованный Чарли, протирая выступивший на лбу пот.

— И не начинай, — грозно предупредил его Блейк.

Если бы полгода назад Чарли знал, на что соглашался, то сбежал бы из города куда глаза глядят. Но его друг детства и близкий товарищ попросил всего лишь предоставить место в доме на острове для хранения багажа. Чарли был смотрителем принадлежащего заповеднику острова, куда редко наведывались туристы, обычно их маршрут проходил стороной. Смотреть на подведомственном ему острове было нечего. Чарли должен был содержать остров в порядке, не допускать возгорания сухой травы, срезать ее, ухаживать за растениями, подкармливать животных и прочее, и прочее, что его совершенно не обременяло. К тому же на острове под красивым названием Санта-Аллин был небольшой, но уютный домик с черепичной крышей. Чарли называл его своей резиденцией и любил жить там все лето, благо у него, кроме Блейка, никого не было: ни жены, ни детей, ни ближайших родственников, а о дальних он ничего не знал.

Он любил бывать на Санта-Аллин ровно до тех пор, пока не узнал, что хранит в подвале его друг Блейк. Конечно, Чарли до последнего момента не знал, чем тот занимается по ночам в своей лаборатории. Блейк вернулся в родной городишко после какого-то скандала в известной корпорации, но вспоминать об этом он не любил, а газет Чарли не читал, так что новость, что его друг занимается производством синтетических наркотиков, застала Чарли врасплох.

Блейк предпочитал проводить сделки на безлюдном пространстве, добираясь туда на катере. Ему нравилось, что в любой момент, если его застукают, он может сбросить товар в воду, и тот сгинет с глаз, не оставив следов.

Блейк вернулся в отчий дом, где оставалась жить его сестра, сорокалетняя Молли Хоуп, высокая старая дева с испорченным характером закоренелой эгоистки. Чарли думал, что именно поэтому она так и не вышла замуж, хотя претенденты были. Один парень в пору их молодости даже пытался покончить с жизнью, когда красотка Молли отвергла его притязания. Другой парень в сходных обстоятельствах пытался ее убить. То, что взрывной по характеру Блейк все еще живет со стервой-сестрой и та находится в добром здравии и целехонька, казалось Чарли истинным чудом. Пистолет у Блейка был, он показывал его другу, когда они приезжали на остров и стреляли по пивным банкам. Блейк, вот скотина, пытался стрелять по птицам, которых на острове было великое множество, но Чарли не мог этого допустить, за что Блейк прозвал его слабаком.

Да, Чарли был слаб характером, он не мог противостоять Блейку. Но физически с ним справиться было бы нелегко, так что Блейк не нарывался, изредка поругиваясь с Чарли, когда тот требовал от друга прекратить преступную деятельность или, по крайней мере, не втягивать в нее его. Но Чарли уже был в нее втянут по самые уши. Вот и сегодня они везли товар на Санта-Аллин, чтобы сбыть его там перекупщикам Кривого Марчелло, отъявленного бандита, разбогатевшего на наркотиках. Ссориться с Марчелло нельзя, Чарли это прекрасно понимал, но не думал, что нельзя договориться о прекращении сделок. Ведь Блейк мог сказать, что сестра что-то заподозрила и он хочет лечь на дно, свернув на время деятельность. Блейк мог сказать и другое, он был достаточно образован и умен, чтобы найти предлог. Но он не хотел. Блейк мечтал нажиться на синтетической дурилке как можно скорее, пока она пользуется повышенным спросом. И Чарли приходилось с ним считаться. Он мог отказать другу. Сказать, мол, хватит, это не его собственность, этот остров принадлежит заповеднику, сюда в любой момент могут нагрянуть проверяющие… Но Чарли боялся друга. В гневе Блейк был страшен и мог убить кого угодно, кто стоял на его пути.

— Чего приуныл?! — Блейк хлопнул друга по плечу и протянул ему банку пива. — Через пару часов будем на месте, выгрузим товар, дождемся парней Марчелло, получим денежки и отчалим обратно. Дружище, тебя не устраивают двадцать процентов? Тебе перестало хватать на жрачку и баб? А, Чарли, знаю, ты хочешь поменять свою развалюху на приличное убежище! Признайся, и я накину тебе еще пять процентов с условием, что ты больше не будешь ныть.

— И вовсе мой дом не развалюха, — обиделся Чарли за старый дом, доставшийся ему в наследство от умершей три года назад тетки. — И вообще, у меня есть своя резиденция…

— Вот и отлично, дружище! — Блейк сунул ему вторую банку пива. — Шикарно смотришься!

И, глядя на хмурого Чарли, сжимающего в обеих руках по банке, громко рассмеялся.

— Десять, — сказал Чарли, откупоривая обе банки.

— Чего десять?

— Десять процентов, и я больше тебе ни слова не скажу.

— Запомни этот день, Чарли! Запомни этот единственный день, когда я был к тебе бесконечно добр. Так и быть, десять процентов. Теперь с каждой сделки ты имеешь тридцать процентов. Ты хоть представляешь, какая это охренительная сумма?!

— Я представляю, какая охренительная сумма достается тебе, — пробурчал Чарли.

Блейк удивленно вскинул брови и расхохотался.

— Нехорошо считать чужой навар. Нехорошо… Что там?

— Где?

Товарищи пристально всмотрелись в даль. Синева океана обрывалась возле острова, на берегу которого сидели двое.

— Откуда на необитаемом острове люди? — процедил Блейк.

— Туристы, наверное, — пожал плечами Чарли. — Так бывает, они отстают от экскурсионного катера, решив пожить жизнью робинзонов часок-другой, а затем катер за ними возвращается.

— Это не туристический маршрут, — сказал Блейк, не отрывая подозрительно взгляда от Робинзонов, и схватился за голень, где у него была пристегнута кобура с пистолетом.

— Ты чего, Блейк?! — испугался Чарли. — Брось! Не станешь же ты в самом деле палить по ним из пушки?!

— А что ты хочешь? Чтобы они залезли ко мне в лодку и увидели мешки с дурью?!

— Ты сошел с ума. С какой стати они должны лезть к нам в лодку?!

— А ты посмотри внимательнее, они активно машут руками, призывая на помощь.

— Блейк, я тебя умоляю…

— Чарли, ты баба!

— Блейк! Блейк… они не нам машут.

— Какого черта? — повернулся назад Блейк.

Рассекая волны, прямо на них двигался большой мощный белоснежный катер. Грозный и величественный, он грозил перевернуть ветхое суденышко отходящей волной и отправить наркодилеров вместе с товаром на корм рыбам. Блейк кинулся к мотору, стараясь выжать из того последние силы. Катер надрывно заревел и поплыл в сторону от опасности.

— А если это спасатели? — прошептал перепуганный Чарли. — Они могут нас проверить.

— Не дрейфь. — Блейк упорно направлял лодку к берегу, заросшему кустарником. — Мы спрячемся и переждем. По идее, они должны забрать этих двоих придурков и отчалить. Но если они нас увидят, я за себя не ручаюсь.

Он выключил мотор, и катер беззвучно подплыл к кустам.

— Негодяй! Кретин! Придурок! — орала облезлая брюнетка на потрепанного мужчину в дорогом льняном костюме. — Ты продержал меня здесь целые сутки! Сутки я не принимала ванну, не меняла белье и не говорила по телефону. Я сутки питалась чипсами! Ты за это ответишь! Мальчики, — она кинулась навстречу белоснежному судну, — я здесь! Мальчики, возьмите меня!

— Ага, — вяло заметил мужчина, исподтишка показывая «фак» стервозной девице, — Возьмите ее, мальчики, она всем даст…

— Что ты сказал?!

— Ничего, дорогая, сейчас нас заберут, и через пару часов ты будешь дома.

— Ты идиот, Эндрю. Ты непрошибаемый идиот!

— Неправда, я очень находчивый. Видишь, катер приплыл в назначенное место в условленный час. А сутки нужны были для того, чтобы убедиться, что все прошло по плану.

— У тебя и планы идиотские, — фыркнула девица и занялась сбором разбросанных по берегу вещей. Устав, она села и сняла солнцезащитные очки, протирая линзы.

Блейк едва сдержался, чтобы не рассмеяться.

У холеной и, судя по всему, состоятельной девицы с растрепанными волосами и помятым видом на лице отпечатались два огромных круга, четко ограничивающих не загоревшее под очками пространство.

— Хи-хи, двухочковая кобра, — хихикнул Чарли. — Когда она увидит себя в зеркале, этому парню достанется еще больше.

— Может, пристрелить ее, чтобы он не мучился? — задумчиво произнес Блейк.

— Тебя ребята с катера прищучат, — напомнил Чарли.

— Только это и останавливает, — хмыкнул Блейк. — Ненавижу стерв.

— Два сапога пара, ты и твоя сестра. Она ненавидит мужиков, ты — баб.

— Таких — ненавижу, — подтвердил Блейк и притих.

Катер подплыл совсем близко, оттуда спустили лодку. Девица первой перемахнула через борт и кинулась обнимать двух приплывших в лодке парней с таким энтузиазмом, словно они были ее пылкими любовниками. За ней влез в лодку Эндрю. Он окинул мрачным взглядом покидаемый остров, Чарли с Блейком постарались пригнуться, чтобы остаться незамеченными, и довольно улыбнулся.

— Какой у него дьявольский оскал, — поморщился Чарли.

— Посидишь на необитаемом острове с такой сукой, и у тебя будет, — хмыкнул Блейк.

Чарли не стал с ним спорить. Он устал что-то доказывать другу, к тому же прибавка в десять процентов ощутимо подняла настроение. Теперь он может много чего себе позволить. К примеру, действительно, снять такую вот холеную сучку и хорошенько покувыркаться с ней в постели. Еще он может… Много чего он может, только бы сделка не сорвалась. Чарли получит свои проценты, а после этого все равно настоит на том, чтобы Блейк поменял место купли-продажи. Рядиться под рыбаков, перевозя товар, изрядно надоело, да и острова становятся очень даже обитаемыми. Недостает только застать какую-нибудь стервозную дамочку на Санта-Аллин.

Утром Эллис проснулась от того, что у нее болели все кости. Неудобное лежание на травяной подстилке по сравнению с ее мягкой и уютной постелью сразу подпортило настроение, но оптимистичное мужское пение снаружи его несколько подняло, так что в целом день, можно считать, начался вполне удачно. Она откинула ветки, заслоняющие выход, и выползла из импровизированного шалаша. Поднимаясь и при этом довольно потягиваясь, Эллис краем глаза ухватила картину купания Максимилиана, и увиденное ей чрезвычайно понравилось.

— Привет! — крикнула Эллис, повернувшись к нему, чтобы лучше разглядеть его мускулы и мужественные изгибы.

Она вела себя неприлично? Да ничего подобного! Ведь он сам полез голым в воду. Да, Максимилиан купался полностью раздетым, и это его ничуть не смущало, так почему Эллис должна смущаться? Ведь это не она бултыхается в океане в чем мать родила.

Максимилиан вместо ответа радостно, как ей показалось, взмахнул рукой и нырнул в глубину, сверкнув неприкрытым загорелым телом.

— Заметил, и хорошо, — хмыкнула Эллис и прикинула, где она сможет умыться.

Разумеется, ей безумно хотелось тоже залезть в воду и поплавать, хотя она и не умеет плавать. Но не повторять же за Максом, еще подумает, что она от него что-то хочет. Пусть не думает, она от него ничего не хочет, разве только чтобы он доставил ее на материк. Эллис подняла голову, оторвавшись от своего отражения в воде, и внимательно посмотрела на горизонт. Ни одного корабля, катера или лодки за ними не спешат или, что гораздо хуже, плывут, но не могут найти. Действительно, Макс прав, нужно будет натаскать на гору хвороста и поджечь, чтобы спасателям было видно, кого и где спасать. Предстоящий день показался ей довольно насыщенным: костер, затем хижина с черепичной крышей, если она существует, еда. Должно же на этом острове расти что-то съедобное, питается же чем-то лисичка, прибегавшая к ней ночью. О, к ней же ночью прибегала лиса! Как приятно осознавать, что ты так близка к природе! Как жаль, что лисичку было нечем угостить.

Максимилиан вынырнул и поплыл к берегу. Эллис отвернулась, чтобы дать ему возможность одеться. Какие все-таки мужчины бесчувственные! Эллис громко фыркнула. Макс сделал вид, что ничего не произошло. Да, он не хотел разгуливать в мокром белье, что в этом такого? Она сама могла бы принять ванну с морской солью. Вот только он отворачиваться не будет.

— Ночью мне приснился разговор про нехватку мужчин. — Макс сел рядом с Эллис и протянул ей одну подушечку жевательной резинки.

— Странный сон. — Эллис пожалела о том, что разоткровенничалась с незнакомой лисой.

— Все в этом мире странно. Представляете, Эллис, на днях у нашей корпорации просили поддержку диетологи. Они разработали жевательную резинку со вкусом первых, вторых и третьих блюд.

— Смеетесь? — не поверила Эллис.

— Я тоже так сначала отреагировал. Но ничего подобного. Я пробовал экспериментальные образцы. Очень похоже на суп и телячью отбивную. А сладкое, — он внезапно так выразительно посмотрел на ее губы, что Эллис покраснела, — сладкое напоминает вкус земляники. Любите землянику?

— Что? — встрепенулась Эллис, улетевшая в облака. — Люблю ли я?

— Да, землянику. Но они делают и с малиной. А мед показался мне слишком приторным.

— Надо же, — выдохнула Эллис. — И что же?

— Я обещал подумать. Теперь, когда вернусь, подпишу с ними контракт. Хорошее дело — производить еду, пусть даже псевдопродукты. Отбивает чувство голода. Обычно по утрам я пью кофе.

— И я по утрам пью кофе, — вздохнула Эллис. — Со сгущенным молоком.

— А я без молока, люблю черный и без сахара. Он бодрит.

— Ни разу не пробовала черный кофе без сахара, — призналась Эллис.

— Вернемся, я приготовлю, вам понравится, — пообещал Макс, сам толком не понимая, почему ему захотелось выпить с этой девушкой по чашке любимого напитка.

— Ну пока мы не вернулись, можно считать, что кофе уже выпили, — улыбнулась Эллис.

— Да. — Максимилиан встал. — Пора заниматься делами. Что у нас по плану?

— Костер или черепичная крыша.

— Начнем с костра, вдруг нас уже ищут.

К обеду остров показался менее гостеприимным, чем накануне. Лазоревое небо затянулось тучами, скрывая за мрачной пеленой оптимистичное солнце, и пошел звонкий, стучащий по листьям, как дробью, ливень. Непогода застала Эллис и Макса идущими у подножия высокой скалы в том направлении, где они заметили нечто похожее на крышу. К этому времени Мак, а трудился в основном он один, Эллис только помогала, успел натаскать хвороста на вершину и соорудить заготовку для костра. Они вместе рассмотрели остров почти с высоты птичьего полета, не увидев ничего нового. Самым неприятным было то, что они не увидели ни одного судна ни вдали, ни вблизи. Потревоженные ветром сине-серые волны накатывались одна на другую в смутном ожидании чего-то скверного. Эллис заметила, как волны мрачнели по мере того, как сгущалась тьма на небе. Она и предложила Максимилиану не откладывая отправиться в путь. И теперь Эллис шагала за ним по чудным красным растениям, но красоты необитаемого острова ее больше не волновали. Ей безумно захотелось встретить людей.

Разумеется, общество Макса доставляло ей не вполне объяснимое удовольствие, но оно же и провоцировало ее на откровенные глупости. Она краснела не к месту, с языка слетали не те слова, что рождались в светлой голове, а сердце колотилось как ненормальное, готовое выскочить из груди и упасть к ногам брутального красавца. Красавец, тем не менее, держался настолько самоуверенно и самодостаточно, что Эллис начинала на него злиться. Как раз уверенности в себе ей не хватало, как глотка прохладной воды заплутавшему путнику в пустыне.

— Кострище намокнет, — внезапно ни с того ни с сего, наверное, чтобы просто поддержать беседу, сказала Эллис, глядя на широкую спину Макса.

— У нас все равно было нечем его воспламенить, — передернул мокрыми плечами Макс, не оборачиваясь.

— Доисторические люди как-то добывали огонь, — робко заметила она.

— Мы дети высокоразвитой цивилизации, — хмыкнул Макс. — Потеряли все навыки прародителей и привыкли к развращающему комфорту. Честно говоря, я рассчитывал найти в доме под черепичной крышей спички. — Судя по всему, он был уверен, что видел дом или хижину, но не мираж. — Кстати, — Макс сорвал большой лист и, повернувшись, протянул его Эллис, — накройтесь им как зонтом.

— Я все равно уже промокла, — ответила Эллис и громко чихнула.

— Черт, — рассердился Макс, — не прощу себе, если вы заболеете!

— Вообще-то у меня хороший иммунитет, — поспешила заверить его Эллис.

Вот только не по отношению к брутальным, привлекательным незнакомцам, с которыми она ночует на необитаемых островах. Впрочем, незнакомец был один, как и остров, и самое смешное, что ночью ничего не произошло. Но от этого легче не становилось.

— Больше не могу. — Эллис остановилась, чтобы передохнуть, и присела на цветущий камень.

— Устали? — заботливо поинтересовался Макс. — Отдохнем, но только пару минут, иначе вымокнем до нитки.

Он огляделся. Вокруг расстилался «марсианский» пейзаж, а вдали высился очередной островок зелени с травой и высокими деревьями. Туда-то они и направлялись, осталось совсем чуть-чуть, а его спутница сдалась. Макс повернулся и посмотрел на девушку. Хрупкая, маленькая, в мятом платьице, с растрепанными волосами, без грамма косметики на лице, она выглядела беззащитной как ребенок. Ему захотелось взять ее на руки и нести дальше, чувствуя, как ее теплые ласковые руки обнимают его шею. Откуда он знает, что у нее ласковые руки? Макс тряхнул головой, прогоняя наваждение.

— Пойдем дальше, — сурово сказал он, вытирая с непроницаемого лица стекающие капли воды.

Эллис вздохнула и поплелась за ним спотыкаясь. Сегодня хождение по острову давалось ей с трудом, болели ноги, сказалось вчерашнее напряжение. Ей давно, если не сказать — никогда, не приходилось преодолевать такие большие расстояния. И шагомер, купленный для того, чтобы бороться с гиподинамией, она забросила после недельной тренировки. В этом была виновата Саманта, хихикающая над тем, как и без того стройная Эллис теряет явно не лишний вес.

— Держитесь. — Макс приостановился и властно схватил ее руку.

— Угу, — пробурчала Эллис, понимая, что придется ускориться.

И все-таки держаться с ним за руку было чертовски приятно. У него была теплая и нежная ладонь.

— Если там нет никакого дома, то я найду укрытие, где мы сможем переждать ливень.

Эллис поверила его обещанию, представив, как они забьются в холодную темную пещеру и, для того чтобы согреться, прижмутся друг к другу… О! Опять! Это уже никуда не годится. Как хорошо, что Макс не может читать ее мысли, как хорошо, что он идет вперед и не видит ее раскрасневшегося лица.

— Ну, что я говорил?! — торжественно провозгласил он, остановившись.

— Что? — Идущая немного позади Эллис уткнулась ему в спину. — Здесь что-то есть? — Она выглянула из-за его плеча. — О! Дом! Настоящий дом! Люди! Люди, где вы?

И она собралась кинуться вперед.

— Спокойно, — остановил ее Макс. — Стойте здесь, а я загляну в окна.

Серый кирпичный домик с зеленой крышей был небольшой, похожий на хижину, но очень уютный. Рядом с ним стояло сооружение, которое Макс назвал «автономным электрогенератором» и объяснил, что в доме точно будет свет и тепло. Продрогшая Эллис была этому очень рада. Ее не смутило, что лезть внутрь пришлось через разбитое окно, дверь оказалась закрыта. Конечно же хозяин этого жилища не рассчитывал на непрошенных гостей.

Но Максимилиан себя гостем не чувствовал. Оказавшись в светлой комнате, единственной в домике, он скинул мокрую рубашку-поло, схватился за ремень брюк, но вовремя остановился, бросив взгляд на Эллис. Она сделала вид, что ничего не заметила. Неужели стесняется? — хмыкнула она про себя. Купаться голым не стеснялся. Ей тоже мучительно хотелось скинуть мокрое платье и залезть под теплый клетчатый плед, застеленный на диване. Макс нашел в шкафу два чистых полотенца, выбрал из них самое большое и протянул Эллис.

— Раздевайтесь! — приказал он и снова схватился за ремень брюк.

— Ох! — выдохнула Эллис, догадываясь, к чему все это может привести.

Они встали друг к другу спиной и принялись раздеваться. Нечистая сила, сестра женского любопытства, подначивала Эллис обернуться и подсмотреть. «Ничего нового я там не увижу, — хихикала сама с собой Эллис, закручивая полотенце под мышками на голом теле. — Разве что спину самого мистера Совершенство. Хотя если опустить глаза…» Нет! Ни в коем случае. Она порядочная девушка и не будет бросаться на первого встречного. Господи! Ну почему так хочется наброситься на него?! Эллис решила, что это результат голодной жизни на необитаемом острове, и, как только ей удалось зафиксировать полотенце на должном уровне, кинулась в ту часть комнаты, где стояла электрическая плита. Рядом с ней висели полочки и шкафчики.

Пока она проводила ревизию продовольственных запасов неизвестного хозяина, Макс открыл дверь с внутренней стороны, она закрывалась на простой английский замок, и пошел запускать генератор. Эллис удивилась, откуда он знает, как это делается, и решила спросить по его возвращении.

— Ливень кончился, — торжественно объявил вернувшийся Макс. — Кофе! Какой изумительный запах.

— Быстрорастворимый с кофеином, — поморщилась Эллис, разглядывая банку. Она никогда не была гурманом, но здесь, в обществе Макса, ей захотелось пить хорошие напитки.

— Пойдет, — сказал голодный миллионер, махнув рукой. — Я не привередливый. Вообще-то я трезвенник.

— А здесь есть виски. — Эллис вытащила литровую бутылку из кухонного стола. — А из еды одни консервы.

— Странно, — Максимилиан заглянул внутрь стола, — тут и собачья еда, а никаких собак нет.

— О, — догадалась Эллис, — это для лисички, которая приходила ко мне ночью. Она ручная.

— Это хороший знак, значит, хозяин не совсем пропащий человек, раз заботится о животных.

— И он должен обязательно вернуться, — добавила Эллис, опускаясь с ним рядом. — Консервы для лисы нужно открыть. Вряд ли она сама этим занимается.

— Это точно, — улыбнулся Максимилиан.

Они оказались так близко, что слышали участившееся дыхание друг друга и соприкасались плечами.

— Я вскипячу воду! — как ужаленная подпрыгнула Эллис.

— Да! — неестественно бодро отозвался Макс и тоже встал. — Теперь это легко можно сделать, я запустил генератор.

— Ура!

— Ура. А я открою консервы. Что мы выберем? Тунца или «собачью радость»?

— Тунца! Тунца! Но я готова съесть и всю «собачью радость», — призналась Эллис. — Вообще-то я не обжора.

— Тогда выпьем и наедимся, — резюмировал Макс, подмигивая Эллис.

Она довольно рассмеялась. Еще бы не радоваться! В доме было тепло и тихо, а еще здесь была еда и был мужчина, с которым все это ей так хотелось разделить.

Стол получился отменным: тунец с оливками, банку которых они нашли под радостные возгласы друг друга, заспиртованный хлеб — подогретый на огне, он казался свежим и ароматным, и виски, разлитый в пластиковые стаканчики.

— Наливать алкоголь в пластиковые стаканчики нельзя, — вспомнила Эллис. В бытность официанткой ее научили разбираться в посуде. — Спирт разъедает поверхность.

— Так не дадим же ему это сделать! — обрадовался Макс. — Чин-чин или что вы там обычно говорите!

— Обычно я желаю счастья, — улыбнулась Эллис, поднося наполненный стаканчик к губам. — И исполнения желаний.

— Так пусть все желания исполнятся! На брудершафт?

Они сидели на диване, других сидячих мест в комнате не было. Обстановка была весьма простой: плита, кухонный стол, шкаф, диван и журнальный столик. Собственно, если бы Эллис захотела оказаться по другую сторону стола, ей пришлось бы сесть на пол. Но она этого не хотела. То есть на пол бы она села, никаких проблем. Проблема была в том, что ей жутко не хотелось отодвигаться от Макса. Он тянул ее как сильный магнит глупую шестеренку. И Эллис не знала, сможет ли дальше сопротивляться. Они выпили на брудершафт, обменявшись скромным, сдержанным поцелуем, и накинулись на тунца, от которого через пару секунд остались лишь приятные воспоминания. Оливки тоже закончились как-то слишком быстро, а виски еще оставался. Макс наведался к кухонному столу с запасами и, основательно там порывшись, поставил на столик перед Эллис четыре банки мясных консервов.

— Аппетит приходит во время еды, — глубокомысленно заметил он.

— Настоящее пиршество! — обрадовалась Эллис. — А что мы скажем хозяину?

— Не волнуйся, мы с ним договоримся.

И Макс принялся вскрывать банки. Никогда еще консервы не казались Эллис манной небесной. А ведь она привыкла к отменной еде. Эллис удалось отведать много дорогих изысканных блюд, пока за ней ухаживал шеф-повар. Но, несомненно, эта еда была гораздо вкуснее.

— Никогда еще… мм… — бормотала Эллис, осторожно языком разминая аппетитные сочные кусочки во рту, — о… никогда еще…

— Никогда еще, — повторил Макс, внимательно глядя на нее.

— Это не то, о чем вы подумали, Максимилиан, — запнулась Эллис, поднимая к нему лицо. — Это совсем не то…

— Ты подумал, Макс, — поправил он, медленно подвигаясь ближе.

— О нет!

— Что нет?

— Это — нет!

— Ладно, нет так нет.

— Ладно?!

— Эллис, — он легонько обнял ее за плечи, — я понимаю, что с голодухи мы наконец-то наелись и напились, и нас потянуло…

— Меня не тянуло!

— Как досадно. Неужели? — Он иронично прищурил глаза.

— Нисколько. — Эллис возбужденно пожала плечами, едва не скинув его руку. О чем очень пожалела. — Ну разве что совсем немного.

— Значит, все-таки тянуло. — Макс начал новую атаку, гораздо более уверенную, чем прежде.

Он крепко обнял Эллис приблизил свое лицо вплотную к ее лицу.

— Не могу сказать, что совсем нет, — лепетала между тем Эллис, понимая, что не в силах больше сопротивляться.

Не только это она понимала! Эллис прекрасно осознавала, что если сейчас между ними случится секс, то он будет просто сексом, никоим образом не связанным с глубокими и нежными чувствами, о которых грезит каждая нормальная девушка. Это будет просто удовлетворение внезапно нахлынувшей страсти, ничем больше, о чем она всегда мечтала. О чем мечтала Эллис? Разумеется, о прекрасном принце. Банально? Глупо? Да! Сто раз да. Пусть она будет глупой и банальной, но это единственное, что может сделать ее счастливой. Единственное или единственный?

Его губы коснулись ее волос, и Эллис настороженно замерла, позволяя им беспрепятственно скользить дальше, к ее губам.

— О нет… — теряя разум, простонала она.

— О да… — хриплым эхом, в корне искажающим реальность, ответил он.

Макс опустил Эллис на диван, тот предупреждающе скрипнул пружинами, но опомниться она не успела. Нежные и требовательные руки Макса сорвали полотенце и начали исследовать ее тело. Каждое прикосновение словно било током, и пламенный заряд страсти мощным цунами рвался наружу.

— О… да-а-а, — прошептала она, срывая с Макса полотенце.

Эллис наконец-то позволила себе погрузиться в пучину безумия, временного помешательства, уходу в другое измерение, где существовали только они вдвоем и их всепоглощающая страсть. Она не знала, что будет после этого, но то, что было, было превосходно. Макс оказался пылким, опытным любовником. Все, что он делал, возносило Эллис на вершину блаженства…

Падать с вершины было больно.

— Тебе понравилось? — прошептали его горячие губы у самого уха Эллис.

— Да, — призналась Эллис.

— Почему ты молчала?

— А что, все твои любовницы кричат от экстаза?

— У меня нет любовниц.

— О, ты женат?

— Нет.

— Не понимаю, почему у тебя нет женщины. Ты так красив и… м-да… мне очень понравилось.

— Хочешь стать моей женщиной?

— Какого звания ты меня удостоишь, Максимилиан Гринберг? Любовницы или жены?

Он замолчал, уткнувшись ей в волосы. Эллис отругала себя за несдержанность. Да, ей было хорошо, так хорошо, как никогда еще не было. Но он обидел ее глупыми расспросами, в которых она почувствовала натянутость. И отстраненность. Это было неприятно. К тому же Эллис отлично знала, что миллионеры не женятся на официантках. Об этом она сказала вслух.

— Я не миллионер, — улыбнулся Макс.

— Но у тебя же корпорация, яхта…

— Корпорация у нас на двоих, деньги в активах, яхта арендованная.

— Меня подло обманули, — рассмеялась Эллис.

— А ты решила, что заманила в свои сети миллионера, — рассмеялся следом за ней Макс. — Нет, детка.

— Это хорошо, что нет. — Эллис погладила его небритую щеку. — Не миллионером ты мне больше нравишься. Ты мне нравишься Робинзоном, — добавила она и поцеловала его. — Давай останемся жить на этом острове!

— Нет, Эллис, — прошептал он.

— Почему нет?

— Нет, я не миллионер, я миллиардер, милая. Ты когда-нибудь дважды занималась любовью с миллиардером?

Эллис обескураженно замолчала, но не отклонила его ласки, говорившие о вновь вспыхнувшем желании обладать ею. Он пошутил, уговаривала Эллис саму себя, Максимилиан пошутил. А если нет? Эта отстраненность и отчуждение все равно чувствуются! Получается, что она встретила не принца, а самого короля, а короли, как известно, боясь потерять престол, не женятся на ком попало. Эллис постаралась отбросить прочь иллюзии. Макс предложил стать его любовницей. Она согласится. Согласится?! Ни за что! Она бедная, но гордая девушка. Как банально. Да, она вся соткана из банальностей и предрассудков, но гордость у нее есть. Главное — он ее не любит. В этом-то все дело — он ее не любит. Так что сегодня у них просто секс и ничего больше. Ничего. Любовницей она не станет.