Жатва

Глава 21

Я нырнул на изнанку и спрыгнул с карниза. Удара по ступням при приземлении почти не почувствовал – будто не асфальт под ногами, а рыхлый песок. Да и бежать было не очень удобно – из-за искажений на изнанке земля была неровной, как лист мятой фольги.

Рванул я по одной из дорожек прямиком к перекрестку, где Харул схлестнулся с главарем гракхов. Судя по призрачным силуэтам, отображающимся на изнанке, приспешники обезглавленного рогатого, недолго думая, окружили ведьмака и набросились уже вместе. Правда, к моему удивлению, один из них уже валялся на земле, рассеченный наискосок чуть ли не надвое. Когда он успел-то?

Остальные гракхи, рассеявшись вокруг Харула, настроены были явно агрессивно, но почему-то медлили. Они напоминали свору трусоватых псов, что лишь облаивают жертву и бросаются в её направлении, но не атакуют по-настоящему. Один из них, держащийся чуть поодаль от остальных, целился в ведьмака из арбалета. Я ринулся к нему в спринтерском рывке, вынырнул с изнанки за его спиной.

Арбалет лязгнул тугими металлическими плечами как раз в тот момент, когда я, материализовавшись из воздуха, вогнал светящийся клинок между лопаток гракха. Тяжелый болт просвистел в воздухе, и Харул пошатнулся, будто получил тяжелый удар в плечо. Один из чёрных, находившихся в паре шагов от него, решил воспользоваться его ранением, и бросился на него в эффектном прыжке, нанося мечом хлесткий косой удар сверху вниз.

Харул, как-то странно изогнувшись, отшагнул чуть в сторону, даже не поднимая навстречу свой серп. Впрочем, с толстой арбалетной стрелой, засевшей в правом плече, не особенно-то пофехтуешь. Но гракх вдруг заорал от боли и, приземлившись, схватился левой рукой за культю правой, начисто срезанной почти по локоть. Я не видел удара, но похоже, его и не было.

Чёрный нарвался на одну из радиумных струн Харула! Вот для чего ведьмак делал те странные жесты руками после того, как обезглавил рогатого. Он превратил площадку вокруг себя в этакую защищенную зону. Такие показывают в фильмах про ограбления – когда комнату наискосок пересекают невидимые лазерные лучи. Пересечешь такой – и взвоет сирена. Только в данном случае сирены нет, все куда проще. Неосторожное движение – и лишишься конечности.

В эту ловушку угодили уже двое гракхов, но сам Харул тоже здорово рискует. Даже если он видит или точно помнит траектории расставленных струн, он ведь и сам запросто может оступиться и напороться на собственную «растяжку».

Всадив клинок в арбалетчика, я задержался в реале буквально на пару секунд, потом снова ускользнул на изнанку. Перед самым нырком успел расслышать отчетливый тугой щелчок справа от себя. И лишь в сером мире понял, что это другой гракх выстрелил в меня почти в упор. Повернувшись в его сторону, я увидел, как он снова взводит тетиву, и только тогда меня обожгло запоздалой волной адреналина.

А ведь промедли я долю секунды – и валялся бы сейчас на тротуаре со стрелой в ухе. И никакая амальгама, никакие мои фокусы с изнанкой не помогли бы. Это осознание меня здорово отрезвило. Да что там – будто ведром ледяной воды окатило. А то я за последние дни себя этаким неуязвимым суперменом начал чувствовать.

Я рванул к стрелку, зашел к нему с фланга, когда он уже снова вскинул арбалет и развернулся в сторону Харула. Вынырнул буквально на доли секунды – ровно на столько, чтобы хватило нанести удар. Рубанул по правому локтю, отсекая чёрному руку. И успел расслышать грохот множества пистолетных и автоматных выстрелов.

Повстанцы!

С изнанки не было слышно звуков побоища, но даже по тому, как заметались по двору гракхи, стало понятно – люди Караева вступили в бой. Чёрные бросились врассыпную, укрываясь за баррикадами, возведенными вокруг пилона. Одного из них повстанцам удалось завалить прицельными попаданиями в голову. Не насмерть – шлем выдержал попадание. Но контузило его основательно – он катался по земле, полностью дезориентированный.

Харул, держась за пробитое стрелой плечо, под шумок улепетывал в сторону соседнего дома. Кто-то из гракхов успел выстрелить ему вслед – на изнанке я прямо увидел след от стрелы, протянувшийся в его сторону. Это было занятно. Пули тоже оставляли в сером мире заметные шлейфы, похожие на белые следы, тянущиеся в ясном небе за самолетами. Они рассеивались медленно, растворяясь, как струйки дыма. Со стороны кустов, в которых засели люди Караева, эти следы тянулись целыми пучками, расчерчивая пространство длинными белесыми лучами.

Я подбежал к контуженному гракху, последние пару метров преодолев этаким футбольным подкатом. Вынырнув на секунду в реал, ударил клинком – колющим ударом, целясь в сердце. Из-за того, что он ворочался, получилось попасть куда-то под мышку, но и этого оказалось достаточно. Радиумный клинок разворотил броню, оставив после себя чудовищную обожженную рану. Снова прячась на изнанку, я по движению амальгамы противника понял, что он мертв.

Двое гракхов, убитых Харулом, тоже валялись неподалеку, и амальгама их потихоньку стягивалась в шарики, которые скоро можно будет забрать. Но мне пока было не до этого. В строю оставалось ещё пятеро или шестеро гракхов, и разбираться с ними предстоит мне. Харул ранен, Хестия вообще, кажется, не собирается высовываться. У людей Руса, судя по стремительно редеющим шлейфам от выстрелов, кончаются патроны. Эффект неожиданности мы использовали на полную катушку, но в итоге не перебили и половины противников.

На изнанке тем временем происходило что-то странное. Эманации, идущие из-под земли, усилились – я уже отчетливо ощущал их подошвами ботинок, как заметную вибрацию, переходящую в настоящее землетрясение. Это было похоже на волны, прокатывающиеся под ногами. Шли они откуда-то со стороны улицы, добираясь до двора уже сильно ослабленными. Что же там тогда снаружи творится?

Нарастающая вибрация отдавалась неприятной дрожью в ногах и в районе солнечного сплетения. Она усиливалась, так что с изнанки пришлось уйти, ограничившись неглубокими нырками.

За счет того, что я скользил между слоями реальности, для меня гвалт и неразбериха сражения усиливались многократно. Мир вокруг меня будто разлетелся на осколки, мельтешащие перед глазами. Звуки доносились до сознания обрывками – искаженные, прерывающиеся. Хлопки выстрелов, крики испуганных гражданских, яростные возгласы гракхов, стоны раненых – всё сливалось в дикую мешанину, порой даже не сочетающуюся с визуальным рядом.

Гракхи, укрываясь за баррикадами, отступали все ближе к пилону. Гелотов они попросту побросали – те сами, разбегаясь от выстрелов, бросились в сторону дверей в подъезды, скрываясь в ближайшем здании. Люди Караева, уже не особо прячась, напирали, подбираясь всё ближе к гракхам. Но им пришлось остановиться, когда из стен пирамиды вдруг выдвинулось несколько движущихся надстроек, недвусмысленно развернувшихся в их сторону.

Я и сам не стал соваться в зону действия турелей, потому что не был уверен, опознает ли меня пилон как Жнеца. Успел подрезать только одного из грахков, стрелявшего в повстанцев из-за укрытия. Меткий оказался, сволочь – я успел заметить, как он точным выстрелом в голову свалил одного из наших ребят, а уже через пару секунд ранил в ногу второго.

Моё приближение он успел заметить, и даже отреагировал. Пришлось немного повозиться, танцуя вокруг него и нанося скользящие быстрые удары с разных сторон. Скорость движения и реакций гракха меня в очередной раз неприятно удивили. Понятно, конечно, что все дело в амальгаме. Но у меня вроде бы тоже боевое ядро Жнеца стоит. Видимо, этого недостаточно, и чтобы сравняться с грахками в скорости, нужно пройти еще через целый ряд мутаций.

Выстрелы повстанцев раздавались всё реже. Причем, к моему удивлению, большинство из них начало отступать, стреляя куда-то вверх.

Поймав, наконец, своего израненного противника на ошибке, я достал его ударом в сердце. Воспользовавшись возникшей передышкой, задержался в реале и взглянул наверх.

Десант!

Сам черный планер, завершая круг над пилоном, уже улетал. Но после себя он оставил несколько парашютных куполов. Сбросил он их с небольшой высоты – может, метров триста, и они стремительно снижались, целясь явно во двор здания. Я, не сдержавшись, в голос, яростно выматерился. Ну вот, дождались на свою голову!

Одно хорошо – подкрепление было не очень многочисленное, всего четыре бойца. Но нам бы с предыдущими-то справиться!

Я взглянул на индикатор заряда Накопителя в правом наруче и снова выругался. Маловато будет! А уж на Испепелителе – и вовсе крохи. Хорошо хоть опять перенастроил пушку на более мелкие и быстрые заряды.

Свет зари, на первый взгляд, очень простое оружие – махай да режь, что угодно, хоть бетонные плиты. Вот только на практике так можно быстро просадить впустую заряд. Те же панцири гракхов, несмотря на то, что всего несколько миллиметров толщиной, неплохо держат удар. Если скользнуть по пластине слишком быстро – то клинок даже не успевает с первого раза прожечь её насквозь. Так что нужно быть очень осмотрительным и расчетливым в бою и бить только наверняка, в наиболее уязвимые области. Благо, амальгамные линзы их подсвечивают.

Я задержался в реале, чтобы чётче оценить ситуацию. Парашюты с подкреплением быстро снижались, один из них падал прямиком в ту часть двора, где сгруппировались повстанцы. Похоже, специально рулил туда. Остальных разбросало немного подальше, одного даже снесло куда-то на другую сторону здания, и он скрылся из виду.

Тот, что приземлился первым, оказался здоровенным громилой. Я даже сперва не поверил своим глазам. Это даже не баскетбольный рост, а какой-то просто нереальный. Пожалуй, метра два с половиной точно, а может, и больше. И при этом с фигурой заядлого бодибилдера. Парашют на последних метрах его не особо-то удерживал – великан грохнулся на тротуар так, что под его ногами часть плиток раскололась и вздыбилась.

Громила по инерции присел, пошатнувшись вперед, но тут же выпрямился, взмахивая зажатой в правой лапище огромной шипастой булавой. Он походил на какого-то варвара из комиксов – утрированно огромный и мускулистый, с гривой черных с проседью волос, полуголый. Его черная гракховская броня состояла лишь из нескольких элементов – высокие наголенники, юбка из кожаных ремней с тяжелыми бляхами, наруч на левой руке и сложный сегментированный панцирь, охватывающий правую руку от плеча до запястья и удерживаемый широкими кожаными портупеями.

Не успев приземлиться, гигант бросился на повстанцев. В него стреляли почти в упор, и явно попадали, но он лишь дергался, будто от легких тычков в грудь. Лишь когда одна из пуль попала ему в лоб, он дёрнул башкой и яростно взревел.

Повстанцы стреляли до последнего, кажется, израсходовав на него все оставшиеся патроны. Но потом под его натиском бросились врассыпную.

Недостаточно быстро. Гигант, несмотря на свои размеры, двигался стремительно, а уж когда ударил… У меня внутри всё сжалось от звука, с которым его страшная булава врезалась в спину одному из убегающих бойцов. Самого беднягу отшвырнуло на несколько метров. Громила же, не останавливаясь, рванул дальше, широким взмахом зацепив еще двоих.

В одном из убегающих я узнал Рината. Он споткнулся на бегу и кувыркнулся вперед. Но это его и спасло – шипастая булава промелькнула над ним, чуть не сбив камуфляжную кепку. Громила-гракх, рыча, ударил еще несколько раз, пытаясь прихлопнуть шустрого бойца, как муху. Но тот каким-то чудом уворачивался, перекатываясь в сторону и пытаясь вскочить на ноги. Булава ухала в газон, и выдирая её, великан разбрасывал во все стороны комки земли и дёрна.

Я ринулся в его сторону, на бегу стреляя из Испепелителя. Промахнуться мимо такой горы мяса было нереально – ослепительно-светящиеся шарики впились ему в бок и в спину, и даже за несколько метров я почуял запах паленого мяса и шерсти.

Громила крутанулся на месте, взревев еще громче. Его перекошенная яростью морда в обрамлении косматой бороды и гривы мало походила на человеческую. В пасти торчали крепкие треугольные клыки, ноздри раздувались, как у быка. Прежде, чем рвануть мне навстречу, он задержался рядом с раненым повстанцем, вдавив его ногой в газон. Протянул к нему свободную руку ладонью вниз и что-то гортанно прокричал.

Бедняга СОБРовец взвыл – страшно, истошно, срывая глотку. Поначалу даже непонятно было, почему – гракх просто наступил на него, а рукой не касался. Но от тела раненого к руке громилы вдруг протянулись какие-то прозрачные извилистые линии – кроваво-красные, как отсветы игниса. В груди же грахка – в самом центре, в солнечном сплетении – ярко вспыхнуло что-то алое, похожее на кусок раскаленного металла.

Раненый быстро затих, лицо его осунулось и посерело, щеки и глазниц глубоко запали, будто из него буквально высосали все внутренности, превратив в иссохшую мумию. Великан же, наоборот, взревел с новой силой.

– Кур’эре, ступидо! – донесся до меня чей-то возглас на арранском. – Ку эс Террас!

Оглянувшись, я увидел в дальнем конце двора Хестию. Она помогала Харулу перебраться через забор – обратно к стройплощадке.

«Беги, дурак! Это зверь!».

– Венит! – выкрикнул я им вслед. – Те порте капере пайлон!

«Вернитесь! Вы же должны захватить пилон!».

Харул, кажется, действительно остановился. Хестия что-то закричала ему, махая руками. Но дальше у меня не было времени следить за ними.

Я развернулся в сторону великана, сгорбился, принимая боевую стойку. Земля под ногами продолжала дрожать. Толчки стали такими сильными и частыми, что в доме рядом начали лопаться стекла в окнах. Большинство гражданских уже скрылись в здании, но сейчас некоторые, наоборот, выбегали наружу. Царила настоящая паника – ругань, топот ног, женские визги, отзвуки автомобильных сигнализаций, снова сработавших от подземных толчков.

Не обращая внимания на всю эту катавасию, гракх-переросток направился прямо ко мне, поигрывая булавой и с предвкушением ухмыляясь.

Свет зари, повинуясь моим мысленным командам, вспыхнул чуть ярке, меняя форму – вытягиваясь вперед еще сантиметров на двадцать и становясь чуть уже. Чтобы пробить такую тушу, понадобится клинок подлиннее…

– Дай-ка угадаю. Ты тот самый раб, что привел в ужас щенков Надзула.

Голос у великана был под стать телосложению – низкий, рокочущий. От него даже в груди отдавалось легкой вибрацией – будто стоишь рядом с мощным сабвуфером.

– Где-то раздобыл ортосские цацки, – хмыкнул он. – Похвально! Только они тебе не помогут.

– Посмотрим! – буркнул я, напряженно следя за его движениями. Старался сохранять внешнее спокойствие, но внутри был словно сжатая пружина.

Ну, давай, здоровяк, подойди поближе…

Громила приблизился ко мне на расстояние пары шагов и вдруг бросился вперед – неожиданно, и с такой скоростью, что я едва успел отреагировать. Его лапища сомкнулась в воздухе там, где я только что находился – похоже, он намеревался ухватить меня за горло. Но я ускользнул на изнанку и, пройдя сквозь противника, вынырнул за его спиной. И тут же отпрыгнул назад, даже не пытаясь атаковать. Решил перестраховаться – сработало какое-то шестое чувство.

Не зря. Великан крутанулся на месте, и навершие его булавы промелькнуло у меня перед самым носом – кажется, всего в паре сантиметров, я даже почувствовал, как лицо обдало волной воздуха.

– Ха! – с весёлым удивлением гаркнул гракх, сверкнув клыками и воззрившись на свою пустую ладонь. – Хороший фокус!

Он снова бросился в атаку, и дальше уже стало не до разговоров.

Начался уже знакомый мне смертельный танец. Я выписывал вокруг великана сложные пируэты, на секунду показываясь ему и снова ускользая на другой слой реальности. Его это, казалось, лишь забавляло и раззадоривало – он пытался поймать меня, как котёнок, играющийся с клубком. Мне же было не до смеха. Двигался он слишком резво для такой махины, и любой пропущенный удар обернулся бы для меня фатально.

Несколько раз мне удавалось зацепить его клинком, оставляя на торсе длинные порезы. Они кровоточили, но затягивались с ужасающей скоростью – буквально на глазах. Чтобы убить это чудовище, нужно было нанести ему куда более глубокую рану.

С противником таких размеров мне не доводилось раньше драться. Да что там – даже и видеть-то таких не доводилось. Я едва доходил ему до уровня плеча, а уж в весе уступал, пожалуй, вдвое. Я вроде не трус, но тут невольно начал давать слабину. Дело даже не в габаритах гракха, а в том, как он двигается при всей своей монструозности. Он куда быстрее меня! От ударов и даже от выстрелов из Испепелителя он легко уворачивался. Но хуже всего – он будто предугадывал мои маневры. Или это просто я такой предсказуемый?

Я попробовал резко изменить траекторию движения и, пронырнув сквозь противника, выскользнул позади него, одновременно пригибаясь и атакуя клинком. Целился во внутреннюю сторону бедра, ближе к паху, чтобы зацепить крупную артерию. Однако гракх, не разворачиваясь и, кажется, даже не глядя ухватил меня за шкирку и одной рукой легко отшвырнул в сторону. Свет зари лишь вскользь резанул его по ноге, оставив малозначительную царапину.

Сам я ушел в серый мир еще в полете, так что приземление получилось относительно мягким. Однако увидев своего противника с изнанки, я невольно замер.

Камень в центре его груди пульсировал алым цветом, и от него во все стороны, будто артерии, отходили толстые, в палец, извилистые отростки – тоже светящиеся, пронизывающие всё его тело и наполняющие его красным свечением, сквозь которое едва просматривалось несколько крохотных сгустков амальгамы. Глаза тоже полыхали, как два раскаленных угля, причем мне показалось, что смотрит великан прямиком на меня.

Он что, видит меня?!

Я, тяжело дыша, окинул взглядом двор. С изнанки все воспринималось искаженным, но в общих чертах можно было понять, что отряд Караева отброшен и рассеян. Харула и Хестии не видно. Гракхи потеряли пятерых убитыми, но за счет прибывшего подкрепления тут же восстановили потери. И даже укрепились – это ходячая гора мускулов стоит, наверное, пятерых обычных бойцов.

Надо смотреть правде в глаза – штурм не удался. Я и опомниться не успел. Всё происходило слишком быстро и как-то сумбурно. Хотя, наверное, реальные перестрелки всегда так и проходят.

Но признавать поражение не хотелось. Особенно сейчас, когда до пилона было рукой подать. Лиска там, внутри, так близко, но я ничем не могу помочь ей!

Сжав кулаки, я снова ринулся на громилу. Ярость и отчаяние придавали сил. К тому же стало очевидно, что надеяться пока больше не на кого. Но если завалить этого монстра – это может переломить ход всего боя. Гракхам-то тоже подмоги больше ждать неоткуда.

На этот раз я попробовал новую тактику. Заодно и проверил – видит ли меня громила на изнанке, или это у него просто такая скорость реакции запредельная. Я специально показался на мгновение в реале, чтобы обозначить траекторию своей атаки, но потом резко сменил направление и, оттолкнувшись ногами от скамейки, подпрыгнул высоко в воздух. В сером мире получилось взлететь куда выше, чем я смог бы в реале. В верхней точке траектории я завис прямо над гракхом, а вынырнув в реал, обрушился на него со спины, сверху вниз.

Он успел развернуться, и даже вскинуть левую руку, чтобы отбить или поймать меня. Но я рубанул его прямо по ладони, между пальцами. Клинок рассек ладонь надвое и скользнул дальше, завязнув в толстом наруче, но и его прожигая почти до локтя.

Гракх заорал от боли – на этот раз по-настоящему. Кровь из рассеченной повдоль руки обильно хлынула на него, забрызгав лицо и грудь. В глазах его даже мелькнуло что-то, похожее на страх, но быстро исчезло, уступив место ярости.

Приземлился я уже на изнанке, кувыркнулся, перекатываясь на пару метров, и вынырнул за спиной противника. Снова удар, снизу вверх, опять целюсь в бедренную артерию. На этот раз удачнее – великан снова взвыл, кровь из него хлынула на землю алым шлейфом.

Воодушевленный успехом, я снова скользнул сквозь изнанку, появляясь справа от грахка и пытаясь точным ударом в локоть обезоружить его. Но меня вдруг захлестнула какая-то алая пульсирующая волна.

Светящийся багровый камень в груди грахка запульсировал сильнее, а вокруг его хозяина вдруг возникло что-то вроде призрачного вихря, в который я и попал. Эта странная воронка парализовала меня, почти ослепила и будто разом вытянула весь воздух из легких. Я захрипел, пытаясь вдохнуть, но вместо этого с ужасом чувствовал, что наоборот с каждой секундой теряю силы. Какая-то чудовищная сущность буквально высасывала из меня все соки, передавая её грахку. Этакий призрачный вампир.

Нырок на изнанку помог прийти в себя, но не полностью избавил от этой напасти. Иссушающее облако действовало даже по ту сторону, хотя и слабее. Я отчаянно рванулся, кое-как преодолевая его и отбегая на несколько шагов в сторону. И только после этого, рухнув на землю, смог, наконец, вдохнуть – хрипло, судорожно, будто прорывая какую-то пелену. Амальгамные линзы высвечивали какие-то предупреждающие красные надписи, но я сейчас не в силах был их читать. Я продолжал бороться с присосавшейся ко мне призрачной пиявкой – аура, окружавшая граха, вытянула ко мне щупальце и продолжала вытягивать из меня жизнь.

Прервалось всё это резко, будто тумблер выключили. Я даже по инерции прополз по земле спиной вперед, судорожно отталкиваясь пятками и ладонями.

Гракх странно дергался, хватаясь за шею. Сзади к нему тянулась какая-то светящаяся линия. Я, хрипя и кашляя, с трудом поднял левую руку, направляя на него Испепелитель, и вынырнул в реал.

Великан, яростно хрипя, пытался разжать петлю колючей цепи со светящимися звеньями, которую ему набросили на шею, будто аркан.

Оружие Дангилая!

На другом конце цепи, отклоняясь назад и с трудом удерживаясь на ногах под рывками монстра, боролась Регина. Свободной рукой она вцепилась в фонарный столбик, но тот уже заметно кренился. Да и самой принцессы вряд ли хватит надолго. Сдерживать такого гиганта на цепи – всё равно, что пытаться вручную буксировать пикап.

Испепелитель выплевывал снаряд за снарядом, так что дуло оружия быстро нагрелось докрасна. Я опустошил остаток зарядов, всадив в гиганта пару десятков зарядов плазмы. Он дергался из стороны в сторону, так что часть ухнули мимо, но от тех, что пришлись в цель, раны оставались чудовищные – глубокие обожженные воронки, в которые можно было затолкать бильярдный шар.

Но куда страшнее было то, что гракх даже после этого продолжал отчаянно бороться. Наконец, ему удалось ухватиться за цепь, и он рванул её на себя, сшибая Регину с ног.

Я ринулся на помощь, но не удержался на ногах – земля подо мной колыхалась, как живая. И это было не преувеличение – через весь двор вдруг пролегла глубокая трещина, а от очередного подземного толчка даже сам громила рухнул на четвереньки. Регина, воспользовавшись этим, притянула цепь к себе и отступила.

Землетрясение тем временем достигло своего пика. Участок улицы за оградой двора вспучился огромным горбом. И оглянувшись туда, я замер в ужасе, мгновенно забыв и про недобитого великана, и вообще про всех гракхов, да и ортосов в придачу.

Потому что из-под земли, раздвигая пласты изломанного асфальта, выдвинулась шипастая паучья лапа размером с ферму строительного крана. А за ней – еще одна. И ещё. Переламываясь в суставах напополам, эти жуткие конечности ударили в землю. Одна из них – на газоне нашего двора, под чудовищным весом продавливая землю, наверное, на целый метр. Ноги напружинились, силясь протащить сквозь проём гигантское грузное туловище.

Но еще до того, как исполинское паукообразное показалось на поверхности, через пробитые им разломы в асфальте хлынули десятки уже знакомых черных силуэтов – многолапых, приземистых, окутанных облачками чернильно-черной тьмы.

За плечо меня вдруг кто-то схватил, и я чуть не заорал в голос. Обернувшись, не сразу узнал Харула. Ведьмак и Хестия, подхватив меня под руки, помогли подняться и потащили за собой куда-то в глубь двора.

– Быстрее! – рявкнул Харул. – Надо сваливать под прикрытие пилона!

В плече у него до сих пор торчал обломок стрелы, но, кажется, ему сейчас было не до того. Гракхи тоже отступали к пилону, позабыв про нас. Те гражданские, что до сих пор оставались во дворе, в ужасе ломились в двери подъездов, скрываясь в здании.

Не удержавшись, я обернулся на бегу, еще раз окидывая взглядом неимоверную тушу, протискивающуюся из-под земли. Это даже не динозавр по размерам. Это Годзилла какая-то! Ещё и с мерзкими паучьими конечностями, пробуждающими во мне панический ужас.

– Что это за срань, Харул?! – выкрикнула Хестия, опережая мой вопрос.

– Всё куда хуже, чем я мог себе представить, – покачал головой ведьмак, и в глазах его я увидел то, чего еще никогда не видел.

Страх. Настоящий животный ужас.

– Это что же, из Скверны такое выросло?

– Нет. Говорю же, всё гораздо хуже! Это то, что жрёт грибницу на завтрак.