Жека

Глава 15. Шамиль и драка с ОМОНовцем

Уже заходя в свой подъезд, вспомнил, что хотел малым купить что-нибудь вкусное, и опять не получилось. Чё они видят-то? Настолько раздосадовался, что хотел ударить кулаком по стене, но сдержался. Дома, особо не разговаривая ни с кем, по быстрому поужинал, побазарил с Серым о том да о сём, немного потренировался, и лёг спать. Завтра после работы надо сходить на рынок, к Шамилю, посмотреть, что там Веня посоветовал Сахарихе в подарок.

На работе по делу послали на склад, и Жека, увидев опять коробки с готовой продукцией, загорелся желанием стырить снова, но сдержался, понимая, что слишком часто делать не стоит. Сейчас даже не видно было, что какая-то часть коробок отсутствует. Фабрика начала работать, и в склад уже накидали других.

После обеда послали в фирменный. Помогал там Алёнке, ворочал мешки, учился развешивать сахар. Сейчас уже идея недовешивать по полкило, чтоб наварить сотню казалась ему смешной. При желании тут можно ворочать миллионами. Хорошо было бы арендовать склад, и вывезти сразу фуру по подложным документам. Как они выглядят-то, документы эти? Жека этого не знал, как и вообще, что творится в конторе. Чтобы ворочать такими делами, нужно быть птицей более высокого полёта. С образованием, со знанием дела, с опытом. Жека вздохнул. На его уровне придётся тырить зефир коробками и вывозить на дряхлом Москвиче.

— Чё вздыхаешь-то так тяжко? — синим накрашенным глазом подмигнула Алёнка, рассыпая сахар по заранее сданным авоськам. Как её назвать-то? Для девушки она сильно разбитная и эротичная, для женщины слишком молода. Вон какая свежая. Какие свежие сладкие губы, белая тонкая шея, нежные крупные груди, чуть не вываливающиеся через вырез полураспахнутого халата. В цехах женщины работали в одних халатах, иногда даже без лифчика, настолько жарко было от варочного оборудования. Но Алёнка-то в магазине, зачем ей это? Жека видел толстое обручальное кольцо на её пальчике.

— Куда смотришь, студент? — опять засмеялась Алёнка. Жека ощутил сильное желание подойти, обнять, накрыть свежие губы своим ртом, уткнуться лицом в нежные груди, найти сладкие соски... И тут же перед глазами встал грозный образ нахмурившейся Сахарихи. Какие они разные... И все такие милые, желанные, обожаемые.

— Алён, у меня просьба будет, — неловко обратился Жека, когда закончили фасовку.

— За просьбу расплачиваться надо. Знаешь чем? — она в шутку придвинулась к нему, и чуть не коснулась грудями, выпятив их вперёд так, что они наполовину показались в вырезе халата. — Натурой!

— Базара нет! — усмехнулся Жека, обнял Алёнку за талию, и притянул к себе, просто впившись губами в свежий нежный рот. Она, по всему видать, просто прикалывалась так, на грани фола, над работягами, и никогда не рассчитывала, что от её приколов может быть такой итог.

Алёнка сделала попытку вырваться, но уже поплыла, и тут же сама обняла Жеку, прижавшись всем телом, и целуясь страстно и яростно, с чувственностью и пылом молодой здоровой женщины, которой хочется секса всегда и везде. Жека потащил её в подсобку, завалил на стол с весами, расстегнул халат. Нежные крупные груди даже не расплылись по сторонам. Торчали большими полусферами, дерзко смотря вверх крупными сморщившимися бледными сосками. Похоже, не рожала и не кормила...

Через пять минут вышли разгорячённые, красные, тяжело дышащие, отряхиваясь от сахарной пыли, лежавшей на столе. Алёнка отвернулась, поправляя халатик.

— Чё спросить-то хотел?

— Да я сёдни не приду за сахаром. Надо заскочить кое-куда с работы. Спрячь куда-нибудь.

— Ладно, — совершенно буднично ответила Алёнка, и повернулась к Жеке. — Мы всё сделали. Можешь идти.

И таким будничным равнодушным голосом, как будто пару минут назад между ними не было страстного, даже исступленного секса.

— Ладно, — Жека пожал плечами и пошёл. Хотел дать ей пятак за труды, но тут же понял, что это точно будет стрёмно, как будто проституке заплатил. Хотя... Что здесь плохого? Дать деньги женщине как награду за хорошее настроение, за топящие в безумии чувства. Надо купить чё нибудь в подарок. Конфет что-ли шоколадных...

После работы поймал калымщика у завода, и за рубль доехал до крытого рынка , покупать подарок Сахарихе. Там нашёл блок два, как и говорил Веня. Блок два торговал мясом. Куски говядины, свинины, баранины лежали кучами на прилавках со старинными чашечными весами и гирями. На огромных чурбанах толщиной в метр мясники разрубали целые туши мясницкими топорами, больше похожими на секиры. Работа очень тяжёлая и очень точная. Попробуйте сами разрубить на части тушу взрослой коровы, которая весит в 3 раза больше чем вы. И разрубить правильно, чтобы не испортить мясо в брак. Потому что каждая часть туши имеет свою цену, и туша должна разделываться по ГОСТУ.

Отделить до грамма самые дорогие вырезку и толстый край, лопатку, которые шли в рестораны, потом отрезать более дешёвые тонкий край, подлопатку, пашину для кафе и столовых. Потом отделить рёбра, жёсткие мышцы, и разрубить их на части, для гуляша. Потом порубить позвоночник, толстенные бедренные кости, идущие на супы и бульоны. И не просто порубить как попало, а чтоб кости не раскололись на куски, годные только собакам. Каждая кость — это деньги. И надо всё порубить на мелкие куски, по килограмму, по два. Кто ж на рынке берёт сразу 5 килограмм? Где хранить? Да и дорого. Брали пару-тройку килограмм на месяц, и всё.

Естественно, рубщик мяса на рынке была самая денежная и уважаемая профессия в советское время. Выше стоял наверное, только автослесарь легкового транспорта.

Постояв и посмотрев на работу мясников, на весьма и весьма немногочисленных покупателей, Жека неспеша пошёл по рынку, оглядываясь по сторонам.

— Эй, маладой хароший, падхады! Мясо свэжак! Ест говядын! Ест эта... Как его... Хру хру!

Здоровенный кавказец за прилавком, почти скрытый весами и кусками отборного мяса, махал ему рукой.

— Иды иды суда!

Жека, руки в карманах, не спеша, в развалочку, подошёл к кавказцу.

— Мне Шамиля надо. Я от Вени, — медленно и размеренно сказал Жека.

— А... Каво? — растерялся кавказец.

— Каво слышал. Где Шамиль?

— Шамиль там! Склад сыдыт! Кантор сыдыт! — заволновался продавец, и показал рукой в сторону большой тёмной двери, откуда привозили туши животных на разделку.

Жека, всё так же неспешно, походкой человека, знающего себе цену, пошёл куда указал ему мясник. Из тёмного прохода несло холодом, вход был прикрыт двумя полосами брезента. Зашёл в первую же дверь, откуда доносились голоса. Внутри на удивление уютно. Ковры на стенах, лавка у стены, на которой сидели два кавказца в спортивках, с бородками, перебирая руками чётки. Немигающими взглядами убийц они глянули на Жеку.

Посередине длинный стол, во главе которого другой стол, похожий на директорский. Там в кожаном кресле сидел, и пил чай из большой пиалы пожилой кавказец в кожаной куртке, и с белой круглой шапочкой на голове. Увидев Жеку, он отставил чай, и показал рукой на стул в конце стола. Сюда просто так не приходили, спросить, сколько стоит мясо. Приходили только по делу. По большому делу.

— Мне Шамиля надо. Я от Вени, — сказал Жека.

— Я Шамиль. Чего надо уважаемому Вениамину Людвиговичу? — кавказец на удивление хорошо разговаривал по-русски. Да и в целом казался человеком интеллигентным, воспитанным старым, ещё тем самым СССР.

— Мне подарок надо для девушки. Сказал, вы поможете.

— А... Хахаха! — рассмеялся Шамиль. — Да. Ну как же я не догадался сразу. Пойдёмте. Пойдёмте-пойдёмте, молодой человек.

Шамиль вытащил из ящика стола связку больших ключей, и позвал Жеку обратно в коридор. Там отворил первую же железную дверь, и показал на стойки, заполненные одеждой, но что это была за одежда! Жека сразу понял, что стоит она бешеных денег! И похоже, явная контрабанда, доступная только своим.

Там висело сексуальное бельё. Прозрачные комбинезоны с вырезами и значками Плейбоя. Невесомые, почти невидимые трусики и лифчики, купальники размером с волосину. Такое никогда бы не стали продавать ни в советском магазине, ни на барахолке. Это был запрещённый к продаже товар. То же самое, что порнография на самодельных чёрно-белых фотографиях, продаваемых пацанами друг другу за рубль. Однако... Жека понял, что вот этого у Сахарихи точно нет! И хрен с ним! Пусть даже выкинет, или даст в рожу, но он ей всё-таки это подарит, чтобы увидеть хотя бы тень смущения на её наглой рожице!

Жека взял прозрачные нейлоновые трусики и бюстгальтер, прикидывая, подойдут ли они Светке по размеру. Но кавказец подумал, что Жека сомневается в покупке, прикидывая, потянет ли деньгами, и осторожно коснулся плеча Жеки.

— Это отличный подарок современной девушке. Поверьте мне. Недовольных ещё не было.

— Сколько?

— Двести рублей. С упаковкой двести двадцать.

— Беру, — Жека достал из кармана две сотенных бумажки и два червонца, среднюю месячную зарплату по СССР, и отдал кавказцу.

Тот аккуратно свернул вещи, осторожно упаковал в яркую блестящую розовую плёнку, похоже, импортную, положил в импортный пакет с надписью «Montana» и красоткой в джинсах, и уже этот пакет, чуть свернув, положил в обычный советский белый с надписью «С Новым годом» и зелёной ёлкой.

— Всего хорошего вам и вашей даме, — Шамиль слегка улыбнулся, и показал на выход.

Жека по пути на стояк зашёл в кооперативный, купил колбасы, сыра, шпротов, сёстрам и братьям по шоколадке. Поймал бомбилу на копейке, и поехал домой. Сейчас уже не скрывался. Да и скрывать было бесполезно, что Жека живёт не по средствам. Таких денег, что он тратил, на заводе сроду не заработать. Впрочем, мать, видя, что у Жеки стали водиться деньги, особо ничего не говорила и не спрашивала. В это время ценились люди, умеющие работать и заработать. Да и они с отцом, по советской привычке, считали, что все, кто так или иначе связаны с продуктами, живут хорошо. И это наверное, было правдой. Работай Жека на металлургическом заводе, никакие мутки сделать было бы не возможно. Пришлось бы заниматься обычным бандитским гоп-стопом, тряся кооператоров и цеховиков. Но рано или поздно исход был бы один — пуля и могила. Крутясь- вертясь, можно добиться много. Намного больше, чем прямым наездом. Кстати, тогда род занятий деловых и начинающих бизнесменов так и называли — «он крутится».

Жека поставил пакет с продуктами на стол, свистнув малых, чтоб налетали, сам тут же пошёл прятать подарок, купленный Сахарихе. Как всегда, на шкаф. Время ещё позволяло, и пошёл в подростковый клуб «Ровесник», благо он тут совсем рядом, рукой подать. На входе прилеплено вывеска на какой-то картонке — «Клуб любителей кикбоксинга «Удар».

Изнутри слышно крики, удары по груше и по перчаткам. Сразу чувствовалась спортивная секция. Жека зашёл и огляделся. Помещение конечно, небольшое, но есть всё. Посредине ринг, у стен лавки, вешалки. Прямо у окна, задёрнутого тяжёлыми шторами, стол. Он же и пристанище рефери, судя по колокольчику на нём. За столом сидел седоволосый мужик лет 50-ти, в советском спортивном костюме. На груди герб СССР, на спине большая надпись USSR. «А мужик-то не простой». — подумал Жека. — «Походу, настоящий тренер- международник».

На ринге бились два здоровенных парня, лет 25-30. И они были совсем не в спортивной форме. Один в пятнистых военных штанах, десантном тельнике и армейских берцах. Другой одет так же. На головах защитные шлемы, руки в перчатках. Парни бились. Как будто не на жизнь, а насмерть. Жека мгновенно скис. Таких мощных бойцов он ещё не видел. Это вам не шпана с района. Тут же вся его уверенность и крутизна слетели как луковая шелуха.

Струхнув, Жека собрался уходить, но тренер, увидев его, уже крикнул.

— Молодой человек, а вы куда? Уже всё, закончили занятия?

Бойцы на ринге ни на секунда не закончили бой. Наносили мощные удары руками и ногами, тут же блокируя и отбивая их. Однако несмотря на довольно мощную возню, силы их были равны, и никто так и не мог пробить блоки друг друга, только намяли руки и ноги.

— Да я... Посмотреть. Вроде тут секция кикбоксинга открылась.

— Верно. Это новый вид единоборства в нашей стране, и уже снискал большую популярность. А вы-то зачем пришли?

— Я занимался каратэ, кунгфу. Потом секция... — Жека помолчал. — Закрылась... Долго один тренировался, но чувствую, что без спарринга зачахну. Пошёл вот сюда, думал, подучиться. Подраться с кем.

— Правильно подумали, — заверил тренер, вышел из-за стола, и подал руку Жеке. — Осипов Николай Егорович. Тренер международного класса по боксу РСФСР.

— Евгений Соловьёв. Студент.

— А... Вот и хорошо. В армии не были?

— Нет. Пока учусь, на отсрочке.

— Всё ясно. Дело в том, что вы сейчас не в спортивной секции. Этот клуб для профессионалов рукопашного боя. Раньше мы квартировали в ангарах при стадионе. Но там сейчас ремонт, и нас на время выселили сюда. Я тренирую ОМОН и армию, Жень. Но смотри! Мы перешли на хозрасчёт, и нам разрешили набирать секции любителей. Так что... Смотрите сами.

— Так я и не профессионал, — заверил Жека. — Буду ходить по вечерам понемногу.

— Хорошо. Сейчас посмотрим, что вы умеете. У вас же уже есть подготовка. Саня, Дима! Аут! Давайте Давайте! Оба с ринга! Хотя.... Саня, останься. Проверь новичка. Только аккуратно!

Жека снял олимпийку, положил в рот капу со стойки, и полез на ринг. Как на Голгофу. Но особого страха не было.

На ринге остался один омоновец. Став в угол и отвернувшись, он прыгал, наносил удары, блоки. Жека размялся понемногу, в стиле Тайцзицюань. Омоновец, покинувший ринг, с усмешкой посмотрел на Жеку. Тренер развязал перчатки, снял шлем, дал ему бутылку воды и полотенце.

— Всё! Работайте! — Егорыч хлопнул в ладоши, показывая чтоб бойцы сошлись в поединке.

Жека был взращён улицей, поэтому не попался. Омоновец начал сразу же, лишь для вида протянув вперёд руки для приветствия. Жека сделал вид, что тоже протягивает руки, но только взглянул в холодные, ничего не выражающие глаза соперника, понял, что он сейчас атакует без приветствия. Поэтому не дожидаясь удара, в перекате ушёл от удара ногой, встав в метре от канатов. Стойку сделал низкую. Омоновец был выше чуть не на голову и так высокого Жеки, и рубиться с ним в верхотуре не имело смысла. Омоновец снова атаковал, но Жека опять ушёл от ударов. Сначала в бок, потом назад.Тут же после приземления хотел подбить голень бойца левой ногой, и даже попал, но ударил словно в железо — там мышцы были как у слона. Однако попал-то точно, и всё-таки какое-то повреждение нанёс — омоновец вдруг стал больше переносить вес на другую ногу. Теперь надо было только закрепить успех.

И тут Жека пропустил. Решил атаковать — с лёгкостью сделал вертушку, но омоновец пригнулся в коленях, и тут же сделал вертушку сидя, попал Жеке в ногу, и тот грохнулся на спину. Не успел сгруппироваться — полыхнуло болью в копчике. Откатившись от тяжёлого армейского ботинка, грохнувшего с силой в пол, туда, гле он только что был, в прыжке стал на ноги, но почувствовал как болит отбитый копчик.

Тут омоновец, видя, что Жека тоже подбит, сделав сальто, вмиг очутился у него, и нанёс прямой хук. Это было рискованно — весь расчёт на силу удара. Жека не стал уходить, оставшись у канатов, пошёл ва-банк. Пригнулся, чуть присев и подавшись вбок. Тут же из низкой стойки нанеся хасами цуки — достаточно редкий и сложный удар двумя руками сбоку от соперника. Один в солнечное сплетение, другой в позвоночник. Не дожидаясь ответки, кувырками перекатился на противоположную сторону ринга, и замер в боевой стойке.

Омоновец развернулся, хотел продолжить бой, но почувствовал что не может — изо рта капнула кровь. Похоже, повредился бронх. Он не мог дышать, поэтому опустился на колени, посидел, пришёл в себя, потом встал, и поднял руки.

— Хорошо дерёшься, зараза!

— Всё! Бой закончен! — Егорыч хлопнул в ладоши, и дал знак спускаться с ринга. — Хорошо поработали. Санёк, ты в норме?

— Да. Пройдёт, — омоновец вытер лицо полотенцем.— Попался. Сам дурак. Думал, прижал уже его к канатам, деваться ему некуда.

— А я тебе сколько раз говорил — торопишься! Куда торопишься!?? Ты его вывали для атаки, подумай, что дальше делать будешь. И главное — что он делать будет. На шаг вперёд смотри! Попался тебе не стандартный боец, и ты поплыл, — наставительно сказал Егорыч, протягивая руку Жеке. — Приходи, Евгений. Я найду с кем тебе подраться.