Желая дракона

Глава 10

Халки

— Она родилась всего три ночи назад, поэтому ей все еще нужна помощь, чтобы научиться пить. Для них немного неестественно брать молоко из ведра, но это так, иначе она умрет с голоду, — объясняет Налле, пока я держу это удивительно крупное существо поперек моих бедер. Следуя инструкциям Налле, я осторожно окунаю мордочку ягненка в ведро с теплым сливочным молоком.

— Пей, милое маленькое жвачное животное, — говорю я новорожденному. — Мы поработали, чтобы принести тебе это.

Налле сообщила мне, что стадо овец не подпустило бы меня близко, даже если бы я был человеком, потому что овцы чувствительны к любым странностям, не говоря уже о незнакомце среди них. Будучи драконом-перевертышем, пройдет много времени, прежде чем стадо примет меня.

Мы следовали за нервными животными через половину равнины — по крайней мере, так казалось — пока не добрались до загона.

— Овчарня, — объяснила Налле.

Но вместо того, чтобы войти в нее, как их учили, вся стая бежала вокруг него — очевидно, чтобы избежать меня, — так что мне пришлось отступить и позволить Налле поймать овцу, в которой она нуждалась. Как только животное было привязано и ему дали стимулирующую пищу, чтобы заставить его стоять на месте, Налле доила ее, и в конце концов животное позволило мне подойти и покормить ее, а затем попытаться доить и ее.

Это была жалкая, неудачная попытка.

— Сожми сосок, — посоветовала Налле. — Нет, нет. Возьми ее сверху и прижми большой палец к пальцу, как только ты соберешь молоко. Хорошо. Теперь вытащи его из сумки. Ты можешь быть тверже. Позволь мне перефразировать: ты не причинишь ей вреда. Возьми его и выплесни это молоко — вот и все. Отличная работа!

Я чувствовал, что совершил почти невозможное.

Теперь я держу потомство существа, которое неохотно сосет молоко из лужи, а не из источника.

— Почему мы не можем кормить малыша прямо из его матери?

— Потому что она отвергла его. Большинство мам прекрасны, но эта немного дурная. Каждую весну она рожает своих детей, а затем уносит их. Если мы не поймаем ее во время окота, детеныш умрет, потому что она не очистит его, не согреет и не покормит грудью. А овцы всегда ягнятся в самую плохую погоду. Если будет шторм, желательно с проливным дождем или холодным снегом, то это прекрасно. Подожди до предрассветных часов, когда все захотят, чтобы они заснули мертвым сном, и у всего стада начнутся схватки.

— Это ужасно, — восклицаю я.

Я смотрю вокруг на поистине безумно звучащих животных. В то время как ягнята имеют цвет ночного неба, взрослые особи — белоснежные, с черными ногами и мордами. Они выглядят пушисто-мягкими, но это совсем не тот случай, если вы подойдете поближе. На самом деле, от прикосновения к ним руки становятся немного жирными.

— Ланолин, — объяснила Налле.

Запах не был неприятным и, по правде говоря, напомнил мне Налле. От нее пахнет овечьей шкурой, хотя, когда я ей это сказал, она засмеялась.

Глядя на стадо, я не могу определить, какую из овец вокруг нас мы доили. Я рад, что не родился ягненком. Все стадо выглядит абсолютно одинаково.

— Зачем вы держите самку, если она такая плохая мать?

— Потому что она дает приличное количество молока. Когда у овцы есть двойня или тройня, и она не может хорошо выкормить своих детенышей, молоко плохой самки может им помочь. Плюс, мы тоже можем его выпить. И сделать масло.

— Масло? Что такое масло?

Глаза Налле цвета коры корицы блестят.

— О-о-о, подожди, пока не попробуешь. Мы добавляем соль в молоко и размешиваем его в сливочное масло.

Положив барашка себе на колени, я обдумываю ее предложение.

— Я уже голоден, услышав это.

— Хорошо, вернемся к работе. Не умрешь с голоду, держа в руках кусок размером с лаваш. А ты быка только что выкашлял! Действительно?

— Что такое лаваш?

Она пристально смотрит на меня.

— Накорми ягненка, не ешь ягненка.

— Я не буду, — говорю я ей и покачиваю ведром, чтобы соблазнить моего шерстистого друга. — Ты, должно быть, голоден. Попробуй, малыш.

Я окунаю пасть ягненка в быстро остывающую жидкость, и на этот раз он начинает ее глотать. Его длинный хвост начинает дико вилять.

— Что мы будем делать после этого? — спрашиваю я Налле, глубоко погружая пальцы в плотную шерстяную подушку на спине ягненка.

— Думаю, что упакую припасы для нашего путешествия. Я хочу быть готовой к… ко всему, что мы обнаружим, когда отправимся возвращать моего брата.

Ах, да, ее брат. Конечно, она думает о своем брате. Я чувствую себя эгоистом, потому что с нетерпением жду возможности отдохнуть рядом с ней. Поскольку не знаю ее брата, я не разделяю ее стремления вернуть его. Я счастлив сделать это, но его тяжелое положение не поглощает мои мысли.

Не то чтобы страхи за него не преследовали Налле.

— Пешком до села Киппик можно добраться за несколько дней. Но с тобой, если ты полетишь со мной… — она замолкает, я думаю, боясь попросить об этом одолжении.

— Я полечу с тобой, дрхема, — мягко заверяю я ее.

Что бы она не попросила у меня, я постараюсь это сделать.

Ее бездонные карие глаза мерцают, когда она смотрит на меня.

— Спасибо.