Желая дракона

Глава 19

Налле

О члене Халки должно быть ходят легенды. Это потрясающе.

Два странных щупальца на конце его посоха удлиняются и обвиваются вокруг моего клитора, дергая и щекоча. Каждый раз, когда он отстраняется, напряжение спадает — и тогда они набегают на меня, заставляя прикусить губу и стонать от этого ощущения. Когда Халки толкается глубоко, напряжение увеличивается, пока щупальца не отрываются от моего клитора. Этот дразнящий ритм сводит меня с ума.

Оргазм обрушивается на меня, как бушующий смерч, заставляя кричать.

— Да-а, — шипит Халки, когда его член подвергается мощному массажу.

Он перестает толкаться и крепко держится внутри меня, чтобы наилучшим образом воспользоваться тем, как мой канал трепещет и захватывает его.

Мои хныканье и стоны доводят Халки до крайности. Он начинает долбить меня, его бедра двигаются с достаточной силой, чтобы заставить меня видеть звезды, его освобождение обрушивается на него.

Но вместо того, чтобы кончить, он выходит.

Халки обвивается вокруг меня, как осьминог, атакующий землю. Его сильное тело заставляет мое перевернуться так, что я смотрю на него.

— Ой, — жалуюсь я, когда мой локоть ударяется о доску пола.

— Проклятия темных эльфов! Извини, — хрипит он.

Халки сует руку мне под плечи и тянет меня вверх, пока я не прижимаюсь к его груди. Что легко составляет три моих роста в ширину. Мое лицо прилипает к его чешуе; он чувствует себя горячим, как тушеная бычья ляжка. Он наклоняет нас вперед и хватает плетеный коврик на полу, ставя меня на него коленями, его набедренная повязка вообще не является препятствием, когда его посох тычет в мою тунику (которая упала, закрывая мои колени), как будто пытается подружиться.

Я удивлена, обнаружив, что больше не боюсь того, что сделает совершенно странный орган Халки. Вместо этого я готова испытать это снова.

— Почему ты остановился? — спрашиваю я.

— Хотел тебя увидеть, — выдыхает он сквозь оскаленные зубы — и его взгляд поглощает меня.

Когда он встречается с моими глазами, его удовлетворение выражается в его сияющем зеленом взгляде.

Он судорожно вздыхает, и мои глаза опускаются вниз по его телу. Он красивый. Чешуя и все такое, его сильное тело — произведение искусства, и он весь мой. Огонь пронизывает мое тело.

— Налле, — рычит Халки.

Я смотрю на него.

— Я хочу снять с тебя шкуру, — заявляет он.

Наступает самая долгая пауза тишины.

Я не думаю, что когда-либо моргала на кого-то так сильно, как сейчас моргаю на него. И его лицо такое серьезное, что это тревожит.

— Не повторяй этого. Просто скажи мне, что ты имел в виду что-то другое.

Халки хмурится. Его когтистые пальцы сжимают плечевой ремень моей туники.

— Сними эту шкуру.

Смех застревает у меня в горле, но он выглядит таким серьезным, что я не выпускаю его. Я должна была бы получить приз за то, как усердно мне приходится работать, чтобы подавить улыбку, но я тянусь к застежкам на своем платье.

— Подожди, — говорит Халки. — Я хочу снять шкуру сам.

Я с широко раскрытыми глазами поднимаю руки.

— Каждая женщина в племени завидует тому, что здесь происходит, но они понятия не имеют, с чем мне приходится иметь дело, когда дело касается тебя.

Халки снова хмурится.

— Кульминации, из-за которых ты выкрикиваешь мое имя?

Я честно киваю.

— Хорошо, можешь доставить их, я дам тебе это.

Он издает недоверчивый звук.

— Ты дашь мне это, не так ли? Наглость, женщина.

От его грубых слов он звучит весело. И делая резкие вдохи, Халки медленно разворачивает меня.

На его лице появляется тоска, и его взгляд говорит о том, как ему повезло со мной. Это воспламеняет мой живот, борется с моей застенчивостью и рассеивает любые остатки колебаний.

Находясь между нежностью и голодом, он пробегает пальцами по моему горлу, между грудей, по животу и по бедру, окрашенному в пурпурные пятна от его масел. Это шокирует — не окрашивание; его терпение — потому что я ожидала, что он бросится на меня и возьмет меня. Он ухаживает за мной после того, как завоевал меня, что кажется обратным, но, возможно, это естественный порядок для драконов: связь, чтобы спариваться, размножаться, учиться спариваться.

Колени соприкасаются, его слегка дрожащие пальцы осторожны, его глаза становятся все горячее и горячее, когда он исследует мое тело прикосновениями, настолько целомудренными, что они почти застенчивы.

Они заставляют меня чувствовать себя застенчивой. Я краснею под его голодным, благодарным взглядом.

Когда я отворачиваюсь от него, костяшка Халки зацепляет меня за подбородок и приподнимает мою голову, пока я не вынуждена встретиться с ним взглядом.

Он хмыкает.

Хмурится и снова хмыкает. Затем он хмурится и показывает мне зубы.

— Что? — спрашиваю я слегка дрожащим голосом, пытаясь подавить нервный смех. — Ты настолько поглощен страстью, что потерял способность говорить?

Глаза Халки вспыхивают. С очень серьезным видом он кивает.

Я моргаю, глядя на него.

— Ой.

Узнавать, насколько подавленным он себя чувствует, опьяняет. Он все еще не кончил; между нами он такой опухший и твердый, что меня удивляет, что он не воет от боли. Из него вытекает пурпурная жидкость на пол, но он игнорирует свой выступающий орган, сосредотачиваясь на мне, так что я сосредотачиваюсь на остальной части его тела. Зажигаю его везде, где могу. Мои руки поглаживают его бока — и, к моему удовольствию, он выгибается и мурлычет мне от удовольствия.

На самом деле нет необходимости снимать набедренную повязку; как это уже продемонстрировал, он может добраться до меня, просто откинув ее в сторону. Но я все равно прижимаю слегка дрожащие пальцы к ее завязкам, и мои внутренности становятся теплее, когда кожа Халки дрожит от прикосновения моего пальца к его бедру.

Теперь мы оба голые, лицом друг к другу.

Его широкая грудь заполняет мое поле зрения. Он такой высокий, что ему пришлось бы наклониться, если бы он хотел, чтобы я высунула язык и пощекотала один из его сосков.

Мой язык внезапно этого хочет. Интересно, как он отреагирует. Я не думаю, что у драконов есть соски в их естественной форме, поэтому поддразнивание должно быть открытием для нас обоих.

Грудь поднимается и опускается быстрее, мой взгляд скользит по телу Халки с собственническим удовлетворением. Его широкие плечи, кажется, простираются от одной стороны здания к другой. И то, как он вдыхает, и его живот резко выделяется, когда мой взгляд опускается вниз по его телу…

У меня пересыхает во рту, в то время как место между ног становится влажнее.

Глаза Халки смотрят на меня так же, как я смотрю на него. Его рука скользит по моему животу со всем давлением крыла бабочки, как будто его резкое движение заставит меня исчезнуть.

— Мягко, — бормочет он, тяжело дыша, гладя меня.

Ну, моя кожа была бы такой. Даже в его «человеческом» виде его чешуя имеет слегка абразивный вид, а чешуя на ладони полностью покрыта мозолями. Он гладит меня полностью вниз, пока не достигает моего бедра, а затем скользит рукой, пока не обхватывает мою ягодицу. Он кладет вторую руку мне под другую ягодицу. А потом прижимает меня к себе, лицом к лицу, и несет к кровати, как будто здание горит, и достигнув горизонтальной поверхности, мы сможем пережить это.

Он бросает меня на спину на кучу наших грубых шерстяных одеял…

Я не обращаю внимания на блевотный кирпич, который валяется с одеялами. Что непросто, потому что эта чертова штука приумножилась; Халки вернулся со своей охоты на шакалов с куском дерьма такого же размера, но рыжевато-коричневого цвета. Пара гладит меня по плечу и касается моих волос, но я изо всех сил стараюсь притвориться, что их нет с нами.

Он внезапно приближается ко мне и с удивительной ловкостью для мужчины, который на самом деле дракон, искусно раздвигает мои ноги своим коленом. Его член своей широкой блестящей короной утыкается в мой лобок, а перья на кончике щекочут мою щель, скользя между моими бедрами.

Ничто не могло подготовить меня к странностям этих двух вторжений. Дико извиваясь и щекоча.

Но крики, которые они вырывают у меня, — это не жалобы.

Когда лицо Халки скользит по моему, я поднимаю голову, чтобы принять его поцелуй.

Вместо этого он шокирует меня, прижимая свою текстурированную челюсть к моей и… его губы находят мою мочку уха.

Он открывает рот, осторожно протягивает мою мочку к губам — а затем кусает меня.

— Ах! Я думала, это будет поцелуй!

Я вздрагиваю, мои руки летят к его рукам, сжимая его мускулы — и от их твердости меня охватывает волна похоти.

Тем временем, слегка лизнув, Халки отпускает мое ухо и начинает дразнить мою шею.

Он сжимает губы, посасывая мою шею — а затем кусает меня, как летучая мышь-вампир.

— Что ты делаешь?

Я тяжело дышу.

Я не могу представить старого Ятанака, сосущего женскую шею. На самом деле, я не хочу этого представлять. Но я видела некоторые свидетельства этого. Кроме того, слышала хихиканье и стоны, исходящие из его дома на газоне, и слышала много историй, но кусание ушей и шеи все еще кажется мне странным.

Однако… это ЧУВСТВИТЕЛЬНО хорошо. Намного, намного лучше, чем я могла себе представить.

— Я, — грохочет он, когда его зубы касаются моего плеча, его голос грубый, гортанный, — отмечу тебя, как дракон отмечает свою половинку.

Халки снова меня кусает.

Я кричу, и мои пальцы впиваются ему в волосы, сжимая его. Почему это так хорошо?

Он наклоняется ко мне и кладет ладонь под одну из моих грудей, держа ее так, будто это подношение.

— Нееет, — стону я, слишком много переживая и чувствуя себя слишком хорошо, чтобы напрягаться.

Несмотря на то, что дракон использует меня как свою жевательную игрушку, я также осознаю, насколько удивительно распухла внизу. И, когда мои бедра скользят мимо друг друга с поразительной легкостью, я обнаруживаю, что достигла состояния, близкого к насыщению. Кто знал, что мои сливки собираются от укусов драконов?

Глаза Халки вспыхивают, когда он ненадолго смотрит в глаза, а затем его внимание отвлекает мой сосок, и он набрасывается на него ртом.

Он обхватывает его языком и сосет.

Я слышала об этом акте — игра груди, конечно, слышала — но у меня не было контекста, насколько невероятно это чувствовать, когда рот мужчины прижимается к такой чувствительной области. С каждым рывком из его рта я чувствую, как искра пробегает к вершине моих бедер, отчего в животе вспыхивает жар.

— Халки!

Я задыхаюсь.

Он кусает меня за сосок.

Я кричу и хватаюсь за его шею сзади. Но из-за того, что у него острые зубы, он невероятно… каким-то образом нежный. Потому что это не больно, как настоящий укус, и когда я восстанавливаю возможности своих мускулов, чтобы поднять голову и взглянуть на себя, у меня нет кровотечения.

Халки переводит свое внимание на другую мою грудь, и я готовлюсь, когда он закрывает рот другим моим соском…

Но он только втягивает его языком, добавляя сосательное давление, прежде чем отстраниться.

Мое тело немного сжимается от странного разочарования.

Между яркими белыми зубами моего дракона вырывается смех, заставляя мои глаза метаться к нему.

Он провел щекой по моему плечу, прежде чем снова опуститься на уровень моей груди, и, поцарапав чешуйчатым лицом, наносит удар ртом.

Вспышку боли преследует вспышка удовольствия, которая бьет меня прямо между ног даже сильнее, чем раньше.

— Зачем мне это нужно? Почему это так хорошо? — ошеломленно спрашиваю я.

— Потому что я Хохлатый Мерлин, и мы великолепны во всем, что делаем, — отвечает Халки.

Он говорит совершенно серьезно. Я моргаю, глядя ему в макушку.

— Хм, просто чтобы ты знал, смирение, возможно, не является одной из твоих сильных сторон.

— Эх. Это хорошо известный факт среди драконов.

Его руки скользят по моим бокам и крепко сжимают мои бедра. Он проводит языком по линии моего живота, заставляя всю мою кожу подпрыгивать, заставляя мои щеки вспыхивать, останавливаясь прямо над моим курчавым холмиком. Он смотрит на меня и усмехается. — Но кому нужно быть скромным, когда я великолепен?

А затем его толстые пальцы умело разводят мои нижние губы, а его костяшки проходят мимо моего опухшего центра удовольствия.

— НГНХА! — это то, что я кричу.

Халки громко мурлычет и дразнит меня пальцами по внутренностям, растягивая меня, проверяя, что-то ища.

— Интересно, — удается ему сказать сквозь дребезжащий звук, который издают его грудь и горло, его веки опускаются так, что у меня бешено колотится сердце, — если ты такая, как говорят женщины-драконы, и у тебя есть особое сладкое местечко, спрятанное в твоем отверстии.

Отверстии? Я качаю головой, чтобы очистить образ змеи с откинутым назад хвостом и открытым люком — той, которая изгоняет и впитывает в себя размножающийся материал, а также пустоту меловых отходов. Грубо. Я качаю головой сильнее.

Глаза Халки встречаются с моими, и на мгновение он выглядит удрученным. Если бы он был в форме дракона, это могло бы происходить буквально, когда его настоящая оборка сдулась при моем ответе.

— Не ты, — говорю я ему. — Я представляла змею — не важно. Да, у меня есть золотая середина, и если ты продолжишь делать то, что делаешь, то ее найдешь.

Халки поднимается надо мной, его дыхание обтекает мою щеку, прежде чем он опускает подбородок и проводит языком по моему горлу, явно довольный этой новостью.

Его пальцы продолжают кружить во мне, медленно и слепо, доставляя удовольствие, но чуть в стороне от центра, где его внимание лучше всего обслужило бы мое тело.

— Представь, что ты целишься в мой пупок.

Я тяжело дышу, чувствуя влажность во рту. О моя Венера, у меня слюни текут? Проведя по лицу тыльной стороной запястья, я возвращаю руку ему на плечо, где она лежала, разминая и впиваясь ногтями в его мышцы.

— Твой что? — спрашивает он.

Мне нужно время, чтобы понять, о чем он спрашивает.

Мой пупок. У него его нет; он не знает, что это такое.

Неуклюжей рукой я протискиваюсь между нами и касаюсь углубления на животе.

— Хм, мне было интересно, что это за рана на животе, — бормочет он. — Я спрошу тебя об этом позже. А пока…

Его палец скользит по передней стенке моего влагалища с терпением и любопытством. Он шепчет прикосновение к области, из-за которой мое тело сковывается, как будто меня ударила молния.

— Я так доволен: я думаю, что нашел это для тебя, — выдыхает он, и его урчание становится все сильнее, поскольку он продолжает выводить из моего возбужденного организма еще больше дрожи, пота, судорожных дерганий, заставляя меня кончить для него — и он не останавливается, когда впервые ломает мое тело.

Он продолжает гладить найденное волшебное место, как будто оно принесет ему дополнительное сокровище, если он вывернет его наизнанку и вытряхнет из него все к чертовой матери.

Он почти так и поступает.

Использует два пальца, чтобы коснуться чувствительной области, заставляя меня приглушить крик, когда я дрожу от матки до пальцев ног. Давление нарастает, нарастает и нарастает — пока я не чувствую, как жидкость пульсирует из меня в такт моим конвульсиям.

Мгновенно я хлопаю себя по бедрам, униженная.

— Это не моча, — быстро говорю я. — Я слышала об этом. Это…

— Я знаю, — говорит Халки, и по шипящему удовлетворению в его глазах, когда он с гордостью вынимает пальцы и начинает их лизать, я понимаю, что мои непроизвольные брызги возбуждения его совсем не отпугнули.

Фактически, он явно горд и доволен.

Это странно захватывающе.

Мои запреты уменьшаются еще больше.

Он сдвигается, и его член проливает след горячей жирной жидкости через бедро. Я напряжена, думая, что он так разволновался после того, как доставил мне удовольствие, что спонтанно кончил, и это будет концом нашей сессии, так как я часто слышала ужасные жалобы от моих соплеменников: это напрасно потраченные дети, которые только что пролились! Но Халки снова сдвигается, нежно трахая меня, и его член продолжает обильно течь, и он совершенно не беспокоится. Напряженность и потребность в его глазах — это не взгляд мужчины, который еще не удовлетворен, и, если он кончает, он делает это не рывками; он истекает. Когда я протягиваю руку между нами и касаюсь ее, жидкость становится скользкой и густеет на моем пальце, как варенье, липкая и, когда осмеливаюсь поднести ее ко рту, нахожу ее сладкой.

— Пылающий огонь, — задыхается Халки.

Мой взгляд летит к нему.

Его глаза широко раскрыты, когда он смотрит на меня.

— Ты самая соблазнительная женщина.

Мои щеки пылают, и изо всех сил стараюсь не согнуться и не отвести взгляд, но я польщена его похвалой, особенно когда мне было всего лишь любопытно, а не стремилась быть соблазнительной. В том, чтобы меня считали желанной, есть что-то невероятно мощное, особенно когда я остаюсь сама собой.

Я глубже зарываюсь плечами в постель, его отливки подталкивают меня, когда я это делаю, и подтягиваю колени к бокам Халки. Я скольжу икрами по его спине и скрещиваю лодыжки, прижимая его к себе. Невольно я стону, когда его член проходит вдоль моей щели, его горячее масло смешивается с моим кремом.

Халки шипит и хватается за себя, сжимая свой посох под корень. Его глаза блестят, когда он смотрит вниз на мое тело и фиксирует взгляд на своем непристойном органе, когда он ударяется о мои опухшие губы.

Он рычит.

Его большой палец находит мой клитор, а затем он откидывается достаточно для его члена, чтобы тот оказался между нами, блестящий от моей влажности и его странных выделений. Он толкает головкой в верхней части моего лобка, заставляя меня дергаться и втягивать воздух.

Контакт приятный. А потом его перистые щупальца обвиваются вокруг моего клитора и начинают его щекотать.

Может быть, это дополнительная стимуляция, когда я увидела, как голодные глаза Халки смотрят на меня, когда он прикасается ко мне на этот раз, но я кричу на языках, которые даже не узнаю. Маленькие мотыльки-перья-пениса безжалостны, поскольку они вызывают самую интенсивную серию оргазмов, которую я когда-либо испытывала. Он мог бы начать с этого. А может и нет. Я нервничала из-за его прикосновения ко мне, и он, вероятно, не упустил этот факт.

Если это имеет значение, я больше не молчу о его снаряжении. Мои конечности болтаются, шея выгнута назад, рот открыт — меня даже не волнует, что я частично упала на один из слепков Халки. Я даже знаю, какой именно, потому что смутно ощущаю прохладную гладкость бычьего кольца, которое крадет тепло у моей кожи.

Я заикаюсь в молитвах, смешанных с бурными словами благодарности, когда Халки с явной неохотой отрывает перышки.

Задыхаясь, дрожа — с затуманенными глазами и блаженно — я пытаюсь сосредоточиться на лице Халки. Мои руки безуспешно ласкают его руки, когда он садится на пятки, наклоняет головку посоха вниз и скользит в меня с глубоким, казалось бы, бесконечным толчком.

И хотя он уговорил мое тело принять его, я все еще не была готова к тому, каково это будет — быть набитой органом Халки раньше. Невероятно, но он кажется еще больше, чем выглядит. Мое дыхание прерывается, когда он входит, разделяя мои внутренности.

Я сразу же возбуждаюсь, а также чувствую себя подавленной его огромной толщиной и железной твердостью.

И тогда он начинает выходить. Скольжение медленное, долгое и такое приятное, что больно. Я выдыхаю его имя, когда мои внутренности начинают трепетать в его отступлении.

Что-то щелкает в моем драконе. Он погружается в меня с резким толчком, отчего его мешок хлопает по чувствительному, растянутому месту, где я соединяюсь с ним.

Я кричу, а он сжимает меня и скачет на мне еще сильнее. Его зрачки расширились до тех пор, пока почти не осталось вечнозеленой радужки. Это делает его похожим на сумасшедшего. Чтобы завершить впечатление, его губы слегка приоткрыты, острые зубы обнажены.

Незаконный темп его каменных ударов по моей заднице усиливается. Это дико. Это первобытно. Я люблю это, люблю все в этом — его вес, мне нравится его запах, мне нравится, как он обращается со мной с неистовым благоговением. С жгучей необходимостью.

Он прерывисто дышит, его особые сальные железы по бокам члена более заметны, чем когда-либо, когда потоки неочищенной влаги выходят с каждым быстрым движением его бедер, переполненные капли стекают по моей щели, когда он снова вжимается в меня.

И снова.

Руки скользят к моим бедрам, где пальцы впиваются в мою плоть, ногти мужчины-дракона колют меня в десяти жужжащих местах — и Халки с кряхтением и мощным толчком прижимает нас друг к другу.

Я прикусываю губу, стону.

Он уткнулся носом в мою щеку, медленно отрывая бедра от моих.

Я вздыхаю и расслабляюсь, погружаясь в упадок физической стимуляции.

Без предупреждения он врезается в меня и взрывается.

Я плачу от ощущения, как сильно горячий драконий мешок с силой брызгает на мои стенки.

Халки кусает меня за плечо, глубоко вонзая зубы.

Он держит меня под собой всеми способами — своим тяжелым телом, своим пронзительным жезлом, а теперь и своими клыками.

Брызги за брызгами спермы наполняют меня, пульсируя внутри, вызывая странные толчки удовольствия внизу живота.

Его специальные усики пениса нежно ласкают меня, что резко контрастирует с его притязаниями на меня повсюду.

После целой жизни он вытаскивает зубы и лениво ложится мне на плечо, как будто он горный лев, чистящий свою хорошо использованную половинку.

Это странно хорошо.

Он вздыхает надо мной, расслабляясь. Я сжимаюсь под ним, принимая его вес с удовлетворением, о котором я даже не подозревала.

Мы лежали так, тяжело дыша — и да, я медленно задыхалась.

Я должна сказать ему, чтобы сдвинулся, но я не могу найти средства, чтобы позаботиться об этом. Если я умру вот так, это того стоило. И теперь я понимаю, что Ятанак всегда говорил о том, что жертва смерти во время страстного секса — это цена, которую он готов заплатить. Теперь я все понимаю.

За грудиной Халки начинается хрип; его мурлыканье проникает прямо в меня, вибрации только еще больше расшатывают мои кости.

Мои руки играют вдоль мышц его боков, мои пальцы опускаются в борозды, вырезанные между его режущими ребрами, впиваются, когда он вдыхает, наслаждаясь тем, как он прерывисто выдыхает.

Когда я подтягиваю ногти к его плечам, Халки стонет и еще тяжелее падает на меня, уткнувшись лицом мне в горло. Это странно уязвимый жест; мое сердце трепещет, все мое тело наполняется теплом, просто чтобы он так отдыхал на мне.

Через мгновение он отодвигается от меня и перекатывается на спину, укладывая меня сверху.

Наши сердца бьются друг о друга, постепенно успокаиваясь, синхронизируя удары. И все это время взгляд Халки не отрывается от меня, его руки нежно ласкают меня. Вскоре они собственнически трогают меня. И когда он убеждает меня расположиться так, чтобы я был насажен на него верхом, он обнажает зубы, и его покрытый масляной глазурью посох скользит в мою совершенно потрясенную щель.

Подумать только, что это начало утра девственницей, во всех смыслах и целях. Это было настоящее пробуждение.

…Больше похоже на нападение.

Его глаза ловят мои, я уверена, он видит мое потрясение.

— Опять? — хриплю я. — Действительно?

Когда он улыбается, у Халки блестят зубы.

— Добро пожаловать в брачную лихорадку.