Жемчужный и Нёбе

Глава 9

Георгий вылез из «буханки» вместе с Гансом махнув на прощание дяде Володе. Вдвоём они вошли в фойе где он помог Гансу объясниться с администратором. Пожимая руку перед расставанием Ганс украдкой погладил его ладонь пальцами, от этого мурашки пробежали по спине Георгия. Вернулся домой. На работу уже идти смысла не было и от Ксении, с которой он поговорил по дороге он уже знал, что Ганс вылетает завтра поздно вечером. У них ещё был почти весь следующий день. Дома, приняв душ, он без задних ног рухнул в постель и уснул.

На следующий день, появившись на работе, он первым делом пошёл к Борису Михайловичу. Ганс уже был у него, медленно что-то показывая на разложенных чертежах. Борис Михайлович неподдельно обрадовался Георгию:

— Гера, помоги! Что-то про третий блок, а что именно я не понимаю.

— А об этом я в отчете тоже скажу Борис Михалыч, там по проекту мельница-вентилятор слишком близко, по его мнению, к тракту Л. Рекомендует перенести.

— Кто о чём… — с досадой сказал Борис Михайлович, — да этому проекту сто лет в обед. В СССР ещё делали, а тогда умели проектировать, ещё не развалили ничего. Так ему и переведи.

Ганс с интересом выслушал перевод Георгия, и обращаясь к нему же сказал:

— Ты объясни, что проект, конечно, пройдёт экспертизу, и возможно будет доработан, с учётом современных требований, но на это надо обратить внимание.

— Обратим, обратим конечно — успокаивающим тоном ответил начальник, — только когда его будут достраивать? Ты знаешь? Вот и я не знаю — не дожидаясь ответа сказал он, обращаясь одновременно и к Гансу, и к Георгию. — лучше расскажите, как съездили, как там местные красавицы?

Он задорно подмигнул Гансу. Георгий неловко улыбнулся и перевёл его слова Гансу вызвав у того невольную улыбку.

— Скажи ему, что природа там красивая. А труба просто огромная. Если понимаешь о чём я. — Георгий почувствовал, как краснеет. Естественно ничего про трубу он переводить не стал.

Выйдя из кабинета Ганс незаметно коснулся тыльной стороной ладони его руки.

— У меня мурашки по коже, когда ты так делаешь.

— У меня тоже, милый. Скажи ребятам, что после работы, на пару часов можно в баре посидеть, на прощание.

— Но мы после этого…проведём вместе? — немного замявшись, спросил Георгий.

— Конечно, я вылетаю ночью. Проводишь?

Георгий кивнул.

Оставшиеся несколько часов пронеслись для него незаметно за работой над отчётом о поездке и перекидыванием шутками с Сашкой и Ольгой. Ганс ушёл собираться сразу после обеда. На самом деле, вернувшись в номер он повалялся на кровати, пощёлкал каналами телевизора, сходил принял душ. Ему нечего было собирать, он не стал раскладывать свои вещи после прибытия из Шарыпово. Думал позвонить домой — поговорить с родителями, но было ещё слишком рано. Отец наверняка копается в саду, а мать читает свои бесконечные любовные романы или готовит обед. Мысли о родителях заставили его снова задуматься о Георгии. Он уже скучал по нему, предвкушая их последнюю ночь, точнее сказать — последние пару часов. Ему и в голову не приходило каким-то образом остаться тут. Возможно ещё в Москве, если будет хорошая работа, не хуже, чем была у него дома, но уж точно не тут. Не в Сибири. Тем более, они никогда не смогут раскрыть свои отношения, а если жить вместе в этих маленьких квартирках, со стенами через которые всё слышно — все будут это знать. Их будут преследовать, а может и убьют. Нет, совершенно точно нет. Сможет ли Георгий приехать к нему? Виза, наверняка русским нужна виза. Работа, язык. На мгновение Ганс попытался представить себе Георгия, в баре, где он обычно проводил время в конце недели. Это было ужасно нелепо, настолько, что он непроизвольно фыркнул. Это было невообразимо — Георгий, со своим русским акцентом, разговорами о Боге и о России явно не вписывался туда. А представив, как он знакомит его с родителями Ганс просто рассмеялся. Совершенно невообразимо. Но вдруг? Вдруг всё получится? Весёлое настроение сразу улетучилось. Ганс меньше всего хотел превратиться в пожилого гомосексуалиста, старого и одинокого. Иногда он видел таких, в барах и ночных клубах. Они отчаянно молодились, угощали парней, иногда пытались подцепить и его. Раньше это случалось чаще, когда он был помоложе. Ганс испытывал к ним жалость и отвращение. Через сколько лет он превратится в такого же? Через десять или двадцать. После разрыва отношений с Вольфом он был один и ничего серьёзного на горизонте не появлялось и уже немолодой мужчина прекрасно понимал почему. Что он мог предложить другим таким же мужчинам в поисках партнёра там, у себя дома, в Германии? Пару ночей вместе, может быть неделю. А Георгий похоже искренен в своих чувствах и Ганс слышал истории, о невестах, которых некоторые его соотечественники привозили из России и из других бедных славянских стран. Конечно, это всё были женщины, но какая разница? Ганс уже не смеялся, представив, как они завтракают утром вместе с Георгием в его небольшой квартире, как прогуливаются с ним по набережной Рейна. Как толерантно он будет выглядеть в глазах своих друзей. Ганс зажмурился. Всё было слишком сложно и он решил просто не думать об этом. Будь что будет.

Вечером в бар пришли все: Ксения, Ольга, Саша, даже Борис Михайлович заглянул, угостил всех напитками и ушёл, крепко пожав руку Гансу на прощание и произнеся тост, который Ганс не понял. Георгий улыбался и пытался притворно отвечать на лёгкий флирт со стороны Ксении, подначиваемый Сашкой. Ольга, как и Борис Михайлович, не стала засиживаться и Саша вызвался проводить её, подмигнув Георгию. Ксения заметила его ужимки, слегка покраснела — возможно, впрочем, от выпитого, засобиралась и ушла на прощание обняв Ганса, чего тот никак не ожидал.

— Мы же можем пойти ко мне в номер?

— Конечно. Друзья засиделись и решили продолжить в номере. Давай возьмём что-нибудь, как будто будем там пить! — Георгию ужасно понравилась эта идея, он чувствовал возбуждение не только от близости Ганса, но и от того, что им предстояло обмануть персонал гостиницы.

В номер они попали без всяких проблем, после того как Ганс сказал, что собирается выписываться в 11 вечера. У них было ещё два часа и они провели их с пользой. Уже лёжа на смятых простынях и Ганс и Георгий почувствовали, что надо что-то сказать и попытались сделать это одновременно. Так же одновременно тихонько рассмеялись.

— Говори ты!

— Нет, ты! — Ганс прижался губами к виску Георгия.

— Мы ещё встретимся?

Ганс сделал вид, что задумался, пытаясь сформулировать ответ.

— Да, только мне очень тяжело получить визу, ну и тут сейчас… сам понимаешь. Приезжай, когда сможешь. И будем переписываться и звонить иногда.

— У меня отпуск только следующей весной… — начал было Георгий.

— Вот как раз сделаешь визу и приезжай. Если нужно будет какое-то письмо для визы — я напишу. — закрыл эту тему Ганс.

В аэропорту они пожали друг другу руки и обнялись, поспешив разомкнуть объятия, чтобы это не выглядело слишком подозрительно.