Женатые холостяки

Глава 5. О! МАРАТ

Так его называли даже древние старухи, посмотрев однажды кинокомедию «Маленький гигант большого секса». А все дело в том, что Марат Агванян хоть не был внешне похож на актера Геннадия Хазанова, исполняющего роль героя, но к женскому полу питал особую слабость. Не приведись появиться во дворе какой-нибудь смазливой, молодой бабенке, Марат был готов выскочить из собственных штанов, чтобы привлечь ее внимание.

Мужчины во дворе давились смехом, видя и слыша, как человек вертится вокруг новой юбки и заливается соловьем, захлебывается в комплиментах и дифирамбах. Он терял над собою контроль и не обращал никакого внимания на окружающих. Его глаза горели жадными огнями, весь человек превращался в сплошную маску похоти. Он вился вьюном вокруг и уже через пяток минут объяснялся в любви. Говорил, что в жизни не видел красавицы равной этой. Марат каждый раз вспыхивал новой, необузданной страстью и верил в искренность своих слов и клятв.

Все соседи знали о слабине человека к бабам. Добродушно посмеивались над ним, зная, что далеко не всегда Марату везло довести флирт до желаемого результата. Чаще женщины, презрительно оглядев человека, уходили молча. Другие, назвав козлом, грубо отталкивали руки, если мужик пытался прикоснуться к руке, плечу, талии и скрывались в каком-нибудь подъезде, мигом забыв докучливого мужика. Тот вздыхал сокрушенно, разводил руками и грустный возвращался к соседям на скамейку, забыв тут же о недавней бабенке, вызвавшей целый костер эмоций.

Но при всей своей страстности, Марат никогда не пытался приволокнуться за замужними соседками. Они для него были табу, запретной зоной, а потому не смотрел на них и не подходил ни к одной.

Марата знал весь дом, а вскоре и весь микрорайон. Это и понятно. Ведь ко всем своим достоинствам он был еще и прекрасным электриком. Человек давно закончил политехнический институт, но никогда не соглашался на высокие должности, хотя знания и опыт позволяли. Он работал электромонтером самого высокого пятого разряда и частенько подрабатывал на халтурах и семье хватало на безбедную жизнь. Заказы у человека были всегда. Его, как отменного специалиста, знал весь город. Он не умел работать плохо. Уж если брал заказ, то делал с тщанием, на долгие годы и никогда не краснел за свою работу.

Марату много раз предлагали «теплые должности», но человек предпочитал спокойный сон и жизнь без тревог. Потому, не сбили с толку обещания кучерявых окладов, крутое положение начальника. Ко всему этому относился спокойно и говорил:

— Какие большие были мамонты! А где они теперь? Зато блохи какие маленькие и неприметные. А и теперь живут. Вот и я говорю, не надо высовываться. Чем незаметнее, тем дольше живешь, и меньше бед на голову валится.

Марат приехал в город сразу со всей семьей. Растерянные, усталые люди смотрели на окружающих со страхом и недоверием. Они не просто уехали, они сбежали из Армении навсегда, в надежде, что никогда в жизни туда не вернутся. А ведь работал Марат на хорошем месте, прекрасно получал. Но его подставили и завели на человека уголовное дело. Ни сном, ни духом не был виноват. Не воровал и не присваивал.

Жил на зарплату, копил на машину. Но все сбереженья ушли на адвоката, все же сумевшего доказать невиновность человека. И прокуратура прекратила преследование, закрыло против Агваняна уголовное дело.

Все было не так просто, и Марат так и не узнал, за что столь жестоко хотели с ним расправиться. Ведь он ни с кем не конфликтовал, никого не подсиживал. Уволил двоих мужиков. Увидел, сколь нечисты и воровиты. Они и отомстили. Не простили человеку того, что прогнал их от кормушки, пользуясь связями, решили утопить, чтобы вернуться самим к прежней работе. Понадобились полтора года борьбы… Марат отстоял, выиграл, победил, но остался нищим. Ему пришлось продать даже квартиру, чтобы уехать в Россию и зацепиться в провинции. Он слышать не хотел о том, чтобы остаться в Армении и начать там жизнь заново.

Тогда Марат был совсем другим. Он не улыбался. Недоверие и страх к окружающим сквозили в каждом слове. Человек уехал туда, где его земляков почти не было.

Снять квартиру в центре города не решился. Это было дорого. Вздумал поискать жилье где-нибудь на окраине или в пригороде, ему повезло, и человек за символическую сумму купил деревянную избу с участком, садом и сараем.

Прежний старик-хозяин ушел жить к сестре в благоустроенную квартиру, оставил семье Марата все, что было в доме. Марат вскоре устроился на работу, а жена Лаура с маленькой Софик остались дома. Женщина, оглядевшись, взялась за участок, посадила картошку, посеяла морковку, свеклу, лук. А там рассаду огурцов и помидоров купила на базаре, посадила под окнами, на самом солнышке.

— Слушай, милая, гляжу на тебя и радуюсь, что такая соседка у меня! В огороде твоем порядок, деревья в саду побелены, во дворе чисто. В доме окна зеркалами светятся. Молодец баба! И на саму, на дитенка приятно глянуть. Люблю таких людей. Заходи, когда будет время, авось подружимся, — перевесилась через забор соседка бабка.

Лаура зашла к ней на другой день. Вскользь посетовала, что все бы хорошо, но не повезло устроить дочку в детский сад, потому не работает, а на одну зарплату мужа прожить тяжело.

— А какая у тебя работа? — поинтересовалась тут же.

— Я и кондитер, и швея, и даже парикмахер.

— О как! Ни баба, целый кооператив! Тебя с моей дочкой познакомить надо! Она из деловых, сущая буржуйка! Эта вмиг устроит. Завтра доложу про тебя. Там и порешаете, куда тебе определиться, — отрезала половину пирога с клубникой, подвинула Лауре, сказав:

— Это вам на вечер. Вместе с мужиком чайку попьете.

А утром в дверь громко позвонили. Это пришла деловая дочь соседки. Быстро вошла в дом, села напротив и спросила:

— Ну, что у тебя? Выкладывай, кто ты и чего хочешь, времени у меня мало! Давай шустро!

— Какой у тебя разряд швеи? И кондитера? Парикмахеры мне не нужны! — сказала категорично, как отрезала.

— Значит, вот что! Будешь хичины жарить для продажи на рынке. Заработок будет зависеть от самой. Плохие хичины никто не купит. Там помимо нашего ларька еще две торговые точки имеются. Конкуренты!

— А дочка?

— Ее в наш детский сад возьмем. Платить за нее будешь только половину! И помни, если засеку на воровстве или пьянстве, выгоню мигом.

— Да у нас такого в помине нет!

— Все так говорят поначалу!

— Беру с испытательным сроком! — предупредила сразу, а вечером, как и обещала, приехала за документами. Взяла трудовую книжку Лауры, свидетельство о рождении дочки, копию аттестата, брезгливо отодвинула характеристику с последнего места работы и сказала уходя:

— Ребенка в поликлинику на анализы, сама тоже. Требования общепита всем известны. Вот тебе и ребенку направления в поликлинику. Постарайтесь в неделю уложиться.

А к концу месяца работа в модуле закипела. Лаура жарила хичины. Их раскупали мигом. Очередь у окошка была постоянной. Женщина к концу дня уставала, сбивалась с нОг. Ни выходных, ни праздников не видела. Но когда получила первую зарплату, обрадовалась. Ровно вдвое больше чем ожидала. Даже Марат изумился, жена заработала столько же, сколько он, со всеми своими «шабашками».

Агваняны решили с этого дня завести свой счет в сберкассе и не промедлили.

К концу года семью предупредили, что их дом подлежит сносу, а им взамен будет предоставлена квартира в новом доме. Это показалось сказкой. Семья жила мечтой о благоустроенной квартире. Но цены на такое жилье были слишком высоки и недоступны.

Да, дом и весь микрорайон будет построен далеко ни в центре города, зато в зеленой зоне, далеко от пыли и городского шума.

— Ничего, ахчик джан! — называл Марат жену милой девочкой и утешал:

— Купим машину! Для начала подержанную. Чтоб на работу ездить. А там, со временем на хорошую наберем.

— Зачем она нам! Обойдемся! Хороши будем и пешком, — отмахивалась Лаура. Она радовалась, что дочке нравится в садике, ребенок уже сносно говорит по-русски, хорошо растет.

Марат, полривыкнув к людям, никогда не опаздывал и не отказывался ни от какой работы. Лишь бы за нее платили. Он очень любил деньги, никогда и никому не давал в долг и берег каждую копейку. Человек радовался своему огороду и саду. С них семья неплохо имела. В магазине и на базаре тратили немного.

Марат упрямо копил на машину и совсем забыл о жене и дочери. Лаура молчала, но однажды заметила, как ее муж стал флиртовать с нарядной, моложавой женщиной, торговавшей на рынке фруктами. Он до вечера крутился у ее прилавка, помогал носить тяжеленные ящики с яблоками и грушами, даже витрину оформлял. Был выходной день, и у мужика появилось свободное время. Лаура наблюдала за ним исподтишка.

Женщина была крупная, но охотно приняла помощь Марата. Тот, провозившись часа два вокруг, осмелел и ущипнул женщину за задницу. Та, вскинулась от неожиданности, Марат не успел отскочить. В следующую минуту валялся под прилавком в куче грязных объедков, пыльных ящиков и мешков. А баба пинала его ногами в бока и кричала на весь базар:

— Ишь, кочерыжка горелая! Прикипаться вздумал жеваный катях! Я тебе, козлу, все зубы в жопу вставлю! Думаешь, коль тут работаю, так тебе все можно? А ну, кыш отсель, моль сушеная! И чтоб духу твоего тут не было! — ухватила Марата за шиворот, выдернула из-под прилавка и выкинула пинком наружу под громкий смех и улюлюканье продавцов.

— Так их, Шурка! Лупи придурков! А то вовсе обнаглели, средь бела дня лезут, словно мы им должны. Гони их в шею, хорьков вонючих! — подбадривали женщину.

Марат, отряхнувшись, вскоре привел себя в порядок и забыл о недоразумении. Через пяток минут разговорился с другой. Уже через полчаса они куда-то исчезли, но ненадолго. Вышли из-за модуля, оба помятые, взлохмаченные, счастливые.

— Тьфу, кобель! — встретила Лаура мужа. Тот сделал вид, что не расслышал.

— Неделю будешь спать один.

— Почему, Лаура?

— Я все видела!

— Ну и что? Я с тобой! Я вот он! И люблю только тебя. Та баба, как душ! Принял и забыл! А ты всегда со мной, — улыбался искристо.

— Сколько ты будешь позорить меня? — возмущалась жена.

— С чего взяла? Тебе гордиться надо!

— Кобелем?

— Лаура! Я не кобель, а мужчина! Теперь таких немного. Со своими женами не справляются, с любовницами и подавно. Я у тебя везде нарасхват!

— Видела! Как тебя под прилавок баба вбила! Одним ударом! Ты еле живой оттуда вылез!

— Глупая женщина попалась! Неблагодарная! Я ей столько помогал!

— Побольше бы таких! — смеялась Лаура.

Вот и опять приметил в толпе женщину. Увидел белокурые локоны, высокую, гордую грудь, стройные длинные ноги, красивую белую шею и снова задрожал. Лицо в умильную гримасу превратилось. Хороша женщина! — пересохло в горле мужика. Жена мигом за бок ущипнула больно. Глянула зло. Так, что искры из глаз посыпались. Наступила на ногу.

Марат ойкнул от боли. Запрыгал на одной ноге, приходя в себя. Когда боль отпустила, та баба уже исчезла. А жена в бок кулаком добавила. Пригрозила, что месяц к себе не подпустит.

Что делать? Марату нравились многие женщины: высокие и маленькие, блондинки и русоволосые, пухленькие и стройные. Он балдел от каждой. Особо когда видел блондинку с роскошными формами, мужик терял голову и бежал к бабе, словно сорвавшийся с цепи кобель. Его ничто не могло остановить. Казалось, он прямо по пути сдернет с себя портки. Он стонал, повизгивал, заглядывал в глаза, в вырез платья, оглядывал все округлости бабы и пытался поскорее плотно к ней прижаться. Он млел и закатывал глаза, когда какая-то разрешала подержаться за грудь или погладить пышную задницу. Мужик в такие мгновенья чувствовал себя на верху блаженства и пускал блаженные слюни.

Нет! Он искренне любил свою жену Лауру, но никак не мог совладать со своею пылкой натурой, постоянно требовавшей перемен и новых женщин. Марат был неутомимым и ненасытным мужиком. Он не понимал тех, кто помимо жены имели всего одну любовницу. Тех, кто не был женатым и не имел подружек, считал глубоко несчастными людьми.

Он стал мужчиной в десять лет. Хотя девчонок изучил много раньше. Подсматривал за ними, ловил, играя в прятки, и за конфеты раздевал своих ровесниц. Он был тогда совсем неопытным мальчишкой и не понимал, почему так неуемно тянет его к девчонкам. Понял, когда тринадцатилетняя Гоар затащила его в спальню и пока родители были в гостях, сделала из мальчишки мужчину. Но… Родители девчонки узнали о случившемся и пришли домой к Марату, поговорили с его отцом и матерью.

Ох, и досталось тогда пацану! Его не спрашивали, кто виноват, как все произошло, отец зажал его голову в коленях и бил ремнем, пока мальчишка не потерял сознание.

Пока спина и задница Марата зажили, и он смог выйти во двор, родители Гоар увезли свою дочь далеко в горы, к деду и бабке, где с девчонки не спускали глаз.

Марат по ней не тосковал. И уже на следующий день завел в темный подвал веселую хохотушку Гаяне. Ей было восемь лет. Она уже слышала от старших девчонок кое-что о сексе. Узнав, что это такое, поделилась с подружками. У Марата появилось много желающих, он был нарасхват, пока его не увидела мать. Она схватила сына за уши, притащила домой как барана, хотела отправить в селение к бабке, но вернувшийся с работы отец не согласился, сказав свое:

— В селении тоже полно девчонок. А кот сметану всегда сыщет. Тут нужно что-то другое придумать. Не в том беда, что рано мужчиной сделался. Он всех девчонок перепортил. А за такие дела их отцы нашему дураку голову свернут и выбросят куда-нибудь в пропасть. Сгинет как ишак.

— Ну не женить же его в десять лет! — всплеснула руками мать. Посетовала вслух:

— В кого такой уродился?

— Чего удивляешься? Мой отец был таким же! Тоже, как дед рассказывал, все ремни о его зад порвали. Шкура не успевала заживать. Боялись в селение отправлять пасти отару, чтоб там овец не перепортил. Сколько он поимел женщин и девок, у него волос на всех местах меньше было.

— А как его остепенили?

— В монастырь определили. В мужской. Он там десять лет прожил. Выучился, человеком стал. Настоятель того монастыря был строгим человеком. Всех в руках держал. Но он, как и все не вечен. Умер давно. И я не знаю, действует ли теперь тот монастырь, возьмут ли туда Марата?

— Давай узнаем, — предложила мать.

Марат, услышав, что ему уготовано, решил сбежать из дома. Четыре месяца бродяжничал по городам, поселкам и селениям, пока не попал в руки милиции. Там мальчишка узнал, что его разыскивают родители. Вскоре вернули домой. И пацан узнал, что ему бояться нечего. Монастырь, каким пугали, давно Закрыт.

— Послушай, сынок! Давай поговорим с тобою как мужчины, как родные люди, наедине и честно, — усадил отец Марата рядом и откровенно рассказал, что может случиться, если сын будет похотлив и падок на девчонок.

— То, что тебя могут убить их родители, ты сам о том знаешь. Мало того, другие захотят отомстить покруче и оставят калекой или кастратом. Такое не исключено. Сам знаешь наш обычай, девчонки должны выходить замуж только девственницами. Иное, не приведи Бог. За потерю невинности до свадьбы родной отец лишит жизни. Либо та невеста и вся семья до самой смерти в позоре проживут. Скажи, кому такое нужно? Ведь эти лкщи проклянут тебя!

— А ты не бойся! — усмехнулся Марат.

— Почему? Нас будут ненавидеть!

— Успокойся, отец! Я не первый. Уже давно научились врачи штопать целки. За деньги, конечно. Возвращают невинность ровно на сутки. Невеста должна уложиться вовремя. И, даю тебе слово, ни один жених ничего не заподозрит. Даже если эта девушка перед брачной ночью сделала аборт. Пойми, меня сами девки просветили, и я далеко не каждую взял невинной. Время теперь другое. Люди пошли иные. Не навязывай своих взглядов. Я тоже не дурак. Конечно, буду сдерживать себя, — пообещал отцу почти по-взрослому.

Марат хорошо закончил школу, легко учился в политехническом институте, дружил с однокурсницами, какие обожали его. Парню завидовали не только студенты, а и преподаватели. Иные откровенно ненавидели, распуская о человеке грязные слухи, сочиняли пошлые небылицы, порочили имя. Но никто из девчат не обращал внимания на пошлые отзывы и хвост сплетен. Марата обожали. Но однажды свои же ребята студенты пригрозили расправой, мол, знай меру и не кружи головы нашим подругам. Ни то пожалеещь обо всем!

Марат усмехался. К тому времени он уже встретил Лауру. Она показалась ему звездой жизни, пределом мечтаний. Худенькая, стройная, большеглазая девчушка совсем не обращала внимания на щебет Марата. Она проходила мимо болтливого парня, не задерживаясь ни на секунду, и никогда не оглядывалась в его сторону. Лаура всегда спешила. А Марат злился, что эта крошка игнорирует и кажется, пренебрегает им. Не подарила ни одной улыбки, не приветила ни единым словом. Это больно било по самолюбию избалованного вниманием повесы. Марат ходил за Лаурой тенью. Но та не оглядывалась.

Парень поскучнел. Отошли на задний план все прежние подружки. Они перестали быть интересными и уже не волновали.

— Что это с тобой? — спросил отец, заметив резкую перемену в сыне. Тот поделился, что давно влюблен в девушку, но безответно. Она не видит его.

— Неудивительно, наверное, наслышана. О тебе по городу такие слухи ползут, что ни одна уважающая себя не посмотрит в твою сторону.

— Отец! Ты неправ! Я ни одну не взял силой! Никого из них не обидел. Если расставался, только по-доброму. Меня ни одна не проклинала.

— А ты подари ей цветы!

— Как? Она даже не смотрит на меня!

— Цветы увидит. Все женщины их любят.

— Попробую! — встал на другой день на пути Лауры с букетом роз.

— Прими! Это тебе!

— Мне? Но мы даже не знакомы!

— Марат! — поспешил представиться парень.

— Лаура! — подала руку. Человек поцеловал трепетные кончики пальцев, восторженно смотрел на девушку. Нет, она была не такою как другие. Сдержанная в словах и чувствах, девушка не позволяла вольностей и оказалась неприступной. Лаура была серьезной и слишком занятой. Может потому они встречались очень редко. Но через год, закончив институт, Марат сделал ей предложение и, чудо, Лаура согласилась стать женой.

Вскоре у них родилась дочка, какую Марат назвал Софик. Девчушка росла копией отца. Вот только Лауру до неузнаваемости изменили роды. Куда так бесследно исчезла хрупкая девчонка? Лаура огрубела, стала рыхлой, неуклюжей. И только глаза остались прежними. Женщина сама стыдилась своей внешности и перестала появляться на людях. Марат уже не восторгался женою, охладел к ней до безнадежного. А Лаура, заметив это, решила родить второго ребенка, чтобы хоть как-то повернуть мужа к семье. Марат не обращал внимания на жену и далеко не сразу приметил, что она вторично готовится стать матерью. Да и не до Лауры ему было. Заселялся новый многоэтажный дом, совсем рядом, и человек не без интереса наблюдал, кто же в него вселяется? Он сразу приметил яркую, вызывающе одетую бабенку, моложавую, ухоженную, бойкую. Она сама обратила на себя внимание соседей мужчин.

Подъехав на машине, забитой до отказа домашними вещами, подошла к людям и, подбоченясь, спросила:

— Ребята, кто поможет занести вещи в квартиру?

— Мы не грузчики! Почему не наняла в транспортной конторе? — хмуро оглядел бабенку Степа, понял, что она не из нуждающихся.

— Я просила дать пару людей, но они отказались. Короче, не договорилась с ними!

— Всего двоих просила? — удивился Толик, присвистнув.

— Тут вчетвером к вечеру не управиться! — оглядел машину Женька и отвернулся от бабы.

— Мужики! Давайте поможем соседке! Не оставаться же ей во дворе! Жаль женщину! — подал голос Марат, оглядев взглядом всю фигуру, та благодарна улыбнулась в ответ, обещающе подморгнула.

Мужчины неохотно поднялись. Пошли к машине следом за Маратом. Вскоре загудел грузовой лифт. А через пару часов машина порожняком вышла со двора. Водитель чертыхал скупую бабу на все лады. Он лучше всех знал, почему она приехала без грузчиков.

Мужчины двора, занеся в квартиру все вещи, огляделись, где бы помыть руки, смыть пот с лиц. Женщина сделала вид, что не поняла. Достала из сумки две бутылки водки и, подавая соседям, сказала:

— Это вам за помощь!

Мужчины от удивленья оторопели.

— Оставь себе на новоселье! Слышь ты, чума козья! — не выдержал Борис и первым вышел на лестничную площадку, обложив бабу соленым матом.

— Что? Мало выпивона предложила? — хохотнул Лешка Свиридов, отряхиваясь в лифте.

— Да идет она! У меня дома всегда есть водка. Нужна мне ее подачка! Ну, стерва, даже спасибо не сказала! Изобразила из нас лохов!

— Ребята! А Марат у нее застрял! — хохотнул Никита раскатисто.

— Оплату натурой берет!

— Этот не растеряется! Изобразил из нас козлов! — досадовал Женька.

— Ладно, мужики! Деньги с нее все равно не взяли б!

— Она и не дала б! Не зря без грузчиков возникла.

— И выпивать у нее никто не стал бы! — поморщился Николай, добавив:

— Не уважаю баб с сучкиной наружностью!

— Интересно! Марат у ней до утра застрял? — усмехнулся Володя.

— Как сторгуются! — вставил Степа гулко.

Вскоре, уже со двора, мужики приметили, что в окнах Ирины погас свет. Марат так и не вышел.

— Кобель! Лаурке скоро снова рожать. А этот отморозок навар сшибает. И заразы не боится козел. На всякую сучонку лезет, даже не обнюхав. Как только баба его терпит, — удивлялись люди.

— Он мужик! С него спрос невелик. А вот она, видно вправду из дешевок! — сделал свой вывод Свиридов и добавил:

— Интересно, откуда она взялась?

— С панели!

Мужики, позубоскалив, вскоре разошлись по домам. Во дворе уже стемнело. А завтра на работу, о том помнили все. И лишь Марат забыл.

Напрасно Лаура ждала его до полуночи, часто подходила к окну, выглядывала во двор. Муж нашел новую юбку и теперь пробудет у нее до утра. Раньше хоть соседей стыдился, теперь вовсе обнаглел, в открытую стал таскаться.

— Да что ж я, хуже всех? За половик считает, унижает хуже некуда! Сколько терпеть можно? — плачет женщина. И думает:

— Скоро второго рожать. А как жить? Оба сиротами, безотцовщиной останутся. Не могу терпеть дольше!

Марат пошел на работу, едва заглянув домой. Переоделся, взял денег на обед и, не глянув на Лауру, выскочил из дома. Женщина уже была в декретном отпуске. Вечером, когда муж вернулся, Лаура сказала:

— Ты что? Ничего не видишь?

— А что случилось?

— Мне рожать скоро!

— Как? Почему не посоветовалась? — глянул на живот жены:

— Зачем так поспешила?

— Себя спроси! Может, хоть дети к семье привяжут. Совсем истаскался! Уже ночевать не приходишь домой, бесстыжий кобель!

— Я мужчина, и нечего на меня орать! — прикрикнул на Лауру.

— Какой мужчина? Хоть дочери постыдись!

— Чего зашлась? Что случилось? Я никуда не делся! Вот он я, дома, вместе с вами!

— Надолго ли?

— Будешь доставать, насовсем уйду! — пригрозил мрачно.

— Иди! Ищи новые приключения на свою задницу! Мало тебе их было? Или забыл, чем мог поплатиться? Еще в Ереване едва выжили, ты снова головой в петлю лезешь, хотя бы семью не подставлял!

— Где одно, где другое, что несешь? — возмутился громко.

— Захлопнись! Я долго молчала, но теперь не буду скрывать ничего! Ты думаешь, что в Армении тебя хотели утопить кляузами те двое твоих подчиненных, каких уволил, не согласовав с начальником? Ошибаешься! Дело вовсе не в них, и ты сам это знаешь. Разбил семью своего начальника. Переспал с его женой несколько раз. Она и ушла от мужа. Назвала причину, на тебя указала. Ты виноват в их разводе. И начальник отомстил. Мне его бывшая жена сама рассказала.

— Я не виноват, что он слабак и никуда не годен в постели! Его Каринэ познала сравненье и ушла, пока совсем не состарилась. Теперь она знает, что не все в жизни измеряется деньгами. Есть кое-что поважнее.

— Но почему за твою похоть пострадала семья? Если ты безнадежный кобель, зачем женился?

— Молчи, женщина! — подскочил к Лауре:

— Ты перестала возбуждать! Посмотри, в кого превратилась? Сплошной бурдюк!

— Ладно! Скоро мы расстанемся! — впервые сказала человеку, тот не поверил:

— Куда ты денешься? — рассмеялся ехидно.

— Земля большая! Добрые люди на ней еще не перевелись. Найдется место и для нас…

— Дура! Подумай, что несешь! — хотел выскочить из дома, но жена придержала:

— Если еще пойдешь к той шлюхе, мы навсегда покинем тебя, — предупредила мрачно.

— Ой, да не пугай! Замену тебе найду всегда! — надел туфли, выскочил из дома.

Лаура проследила за ним. Марат подошел к мужикам. О чем-то заговорил. И даже не успел присесть, как вчерашняя бабенка, открыв окно, позвала:

— Марат! Ну сколько тебя ждать? Давай быстрее! — и мужик пулей помчался на зов.

— Что делает сволочь!

— Семью разбивает! — вздохнул Порва, заметив:

— Лауре скоро рожать…

— Свои мозги козлу не вставишь! — отозвался Свиридов и добавил:

— Добром это не кончится…

На следующий день, когда Марат вернулся с работы, его никТо не встретил. Квартира была пуста. Ни жены, ни дочери в ней не было.

Человек заглянул в спальню, на кухню, в ванную, на лоджию — везде звенящая тишина. Ни записки, ни единой вещицы не осталось, словно и не было семьи никогда.

Марат позвонил в родильные дома, но оттуда ответили, что роженица с таким именем к ним не поступала. В кассе аэрофлота сказали, что рейсов на Ереван не было два дня, и билет на такую фамилию не продавался.

— Куда же они делись? Если не улетела в Армению, значит, вместе с Софик где-то пристроились. Но где и у кого? — сел в раздумье.

— Конечно, далеко не уйдут и надолго не застрянут. Кто возьмет бабу с ребенком да еще перед вторыми родами? Таких идиотов нет! Понятно, что не у мужика. Кто на нее глянет? Может, у кого из девок, с кем на базаре работала? Тоже вряд ли! Одна в общаге живет, вторая сама недавно замуж вышла, прикипелись в малосемейке. Значит, были у нее свои друзья, о каких я и не знал, — вздыхает Марат сокрушенно. Ему очень хочется есть, но в холодильнике пусто. Все кастрюли и сковородки тщательно вымыты, составлены в стопки. Ничего съестного. А в животе, как в кипящем котле все жужжит.

— Надо в магазин сходить, — решает человек. И полез в шкаф за деньгами.

— Смотри, какая гордая, ни копейки не взяла! — ухмыляется довольный, и только пошел к двери, телефон вернул, закричал надрывно:

— То-то! Поумнела! Опомнилась! — взял трубку и нарочито ленивым голосом сказал:

— Алло! Я слушаю!

— Марат! Ты что там, приклеился?

— Ирина! Я в магазин намылился за жратвой. От меня мои ушли. В доме ни корки хлеба! А я голодный после работы. У тебя есть что-нибудь пожрать?

— Марат! Я говорила, что на диете сижу. Конечно, есть в холодильнике яблоки, йогурт, сухое вино, ну, еще кофе могу сварить. Тебя устроит?

— Я есть хочу! А ты что предлагаешь? Я же мужчина!

— Мужчина тот, кто приносит подарки, — заметила, рассмеявшись звонко.

— Тогда кто же я?

— А ты самец! — ответила коротко.

Человек, обидевшись, положил трубку, решив наказать бабу тем, что останется этой ночью дома.

Когда вернулся из магазина, сам себе приготовил ужин, размышляя, куда сбежала Лаура и как теперь поведет себя Ирина?

Честно говоря, мужику сразу не понравилась в бабе жадность. Едва он переступал порог, она уже смотрела ему в руки. Все время жаловалась на малый заработок, но так его и не назвала. Вся увешанная золотыми безделушками, жаловалась на скудную жизнь:

— Я так давно не была в ресторане, хотя бы кто-нибудь пригласил! — томно смотрела на Марата. Но тот никак не догадывался, не хотел быть понятливым, К тому ж баба сидела на диете. Зачем ей мешать? Пусть держит фигуру! А то ведь обидно, сколько сил на Ирину положил, она даже ни разу не покормила, — набрал в магазине целые две сумки продуктов и вернулся домой довольный.

Он сам себе приготовил ужин, поставил на стол тарелки и оглянулся по сторонам. Ему послышался голос Софик. Он выглянул на лестничную площадку, но там было пусто. Когда вернулся на кухню к столу, аппетит пропал. Одному есть не хотелось. Марат выпил водки, но аппетит не проснулся. Человек лег на диван, включил телевизор. Что-то попало под бок. Дочкина игрушка — старичок-лесовичок. Софик подрисовала ему отцовские усы и на ночь клала рядом с собой на подушку, так и засыпала. Когда-то Марат рассказывал ей на ночь сказки. Всякие, забавные, смешные, грустные, Софик любила их слушать. А Марат перестал рассказывать. Дочка потом пересказывала сказки лесовичку и верила, что он их слушал.

— И тебя забыли, бросили нас с тобой обоих, — жалуется мужик игрушке и вздрагивает от звонка. Это Лешка Свиридов пришел. В руках самовар.

— Почини! Что-то не греет воду, — огляделся по сторонам и спросил:

— А где Соня?

— Я не знаю, куда делись обе! Пришел с работы, ни одной, ни другой дома нет. Глухо, как в танке. Звонил в роддомы, в кассы аэропорта. И тоже все мимо. Не знаю, что думать, — закурил человек, предложил соседу выпить, тот отказался:

— Неохота. А и на работу спозаранок. Глянь самовар, что с ним случилось?

— Сейчас на приборе посмотрю, — полез в стол.

— Марат! А у Иринки уже новый хахаль! Какой-то из крутых. Весь стриженый, в черных очках и кожаной куртке. Он у окна с нею возник. Всю облапил и свет погасил. Короче, тебе рога наставили. У ней, как я понимаю, каждое дыхание требует пихание…

— Ну и ладно! Найду другую!

— Зачем искать, если жена есть!

— Я про спираль в самоваре! Видишь, старая перегорела. Сейчас заменю, и самовар опять заработает!

— Марат, надо найти твоих!

— Где искать? В морге, что ли? Если такой умный, помоги! А не можешь, не лезь в душу! — вспыхнул человек.

— Ты чего орешь, псих? Сам обосрался по уши, нечего на других отрываться. Ни одна баба не терпела б столько, сколько Лаура! Давно бы из дома под жопу выперла. Достал ты ее! Такую женщину просрал, придурок!

— Ты чего тут заходишься? Лауру жалко? А я хоть сдохни?

— Чего тебе не хватало? — удивился Леха.

— Она ж уродкой сделалась. Я не мог смотреть на нее! Не только в одной постели, в квартире с нею тошно стало. А она второго рожать собралась. Куда? Вовсе страшилой будет! С нею по улице рядом идти стыдно.

— Ну ты загнул! После родов пройдет время и жена снова выровняется, вернется в форму, если гнуть не будешь.

— Слушай, Леха, сначала сам семью заведи, поживи хотя б пять годочков, потом на тебя гляну. Нечего тебе холостому семейным указывать.

— Ты семейный? А где она твоя семья?

— Да мне бабой обзавестись, что раз плюнуть!

— Сначала научись бабу от сучки отличать!

— Леха! Ты зачем ко мне нарисовался? Вот бери свой самовар, он работает. Иди домой. Я с семьей сам разберусь.

— Посмотрим, как без меня обойдешься! — сказал Свиридов вместо спасибо и, хлопнув дверью, вышел из квартиры Агваняна.

Все мужики двора осуждали Марата. Вполголоса ругали за неуемную прыть. Но стоило у Ирины появиться новому мужику, вся злоба двора перекинулась на нее мгновенно.

— Шалава!

— Потаскуха!

— Путана!

— Лядащая стерва! — подытожил Иван Кузьмич, глянув на темное окно бабы. Всем стало обидно за Марата и его семью.

— Теперь один останется. Не вернется к нему Лаура с детьми. Даже если найдет, она ему уже никогда не поверит, — говорил Анатолий.

— Ты Дрезине поверил и, не глядя, что в окно выбросила, разрешил видеться с дочкой и пускаешь в дом. Так Нинка теща! Марат своей Лауре родной мужик! Побухтят и помирятся. Чего в семье не бывает! — вступился за Агваняна Степан.

— Чего ж тебя Наташка не прощает до сих пор? А велика ль твоя вина, по соплям своей девке вмазал. Мы своих, считай, каждый день «по грибам» кулаками гладим. И ништяк! Коль баба взъерепенится и ей обломится тут же! А ты перед своей все на цирлах ходишь, уговариваешь, а за что? — не выдержал Женька.

— Ладно тебе наезжать на Степку! Без нас тошно. Да и не о нем базар! Теперь вот Лаурка в чужом углу ребенка родит. Разве это по-человечьи? Помочь бы, помирить их, но не сможем. Марат отпетый кобель! — отмахнулся Никита, наблюдая, как плотник подгоняет ножку к стульчику, какой заранее мастерил для будущего малыша Агванянов.

Никто из мужиков даже не увидел, куда ушли Лаура и Софик. Они и вправду не уехали из города, ушли жить к Варваре Тимофеевой, работавшей на рынке контролером. Они с Лаурой сдружились с самого начала, как только женщина появилась в хичинной. В короткие перерывы вместе пили чай, делились бабьими невзгодами.

Вот так и рассказала Варя, что живет вместе с матерью в доме, неподалеку от рынка. С мужем разошлась, тот пил с горя, потому что не беременела от него жена. Целых десять лет жили ожиданием чуда, а его не случилось. И запил мужик по-черному, когда узнал, что вся беда крылась в нем, так сказали врачи.

Варвара после такой новости возненавидела человека. Когда тот запил, выгнала его взашей и не велела появляться на глаза. Тот вскоре умер, замерз зимою пьяный в двух шагах от Вариного порога. Баба единственная оплакала его на кладбище. С тех пор на мужиков не смотрела.

Узнав, как живется Лауре, нахмурилась и предложила скупо:

— Хочешь, давай ко мне переходи. Места хватит. Конечно, у меня не столько удобств как в квартире, зато никакой кобель не станет мотаться на глазах. Ведь заразит козел. А стыда сколько! Поживи сама, оглядись, успокойся. Может, что-нибудь придумаем. Иль мы не бабы?

— Варя! Мне рожать скоро, сама видишь! — указала на живот. Женщина согласно кивнула:

— Вижу. Пусть родится в радость, а не в обузу.

Когда у Лауры и впрямь лопнуло терпение, она позвонила Тимофеевой, женщина приехала за нею через десяток минут и увезла к себе, как и обещала.

Лауре с дочерью выделили большую комнату. Мать Варвары, добродушная, приветливая женщина, хорошо приняла их и, узнав, почему баба ушла от мужа, сказала задумчиво:

— Все люди не без горбов. Нету нынче путевых мужиков, все с изъяном. Одни пьют, другие колятся, иные дерутся. Есть и те, какие на аппаратах играют. Все деньги там оставляют. Мир как с ума сошел. Теперь и бабы не легше. Хлеще мужиков сделались. Ну а тебе скажу единое: средь мужчин мужиков вовсе мало осталось. Извелись нынче. Теперь не всякий способен ребенка сделать. А потому семьи разваливаются. Семью дети держут. Какой бы кобель ни был твой мужик, к детям его потянет. Искать будет. Ну, когда сыщет, тут сама решай, мириться с ним иль нет! Одно помни, себе человека найдешь, а вот родного отца детям никто не заменит. Это точно тебе говорю…

Лаура теперь присматривала себе жилье, искала по объявлениям небольшой деревянный дом, где могла бы жить с детьми. У нее на сберкнижке были свои деньги, какие откладывала, работая в хичинной. Возвращаться, мириться с мужем она не хотела.

— Чего ты мечешься? Что тебе здесь не по душе? Живи! Зачем лишняя морока нужна? Ведь каждому дому хозяйские руки нужны, а значит, мужик потребуется. Может, и найдешь, но будет ли он лучше Марата? — спрашивала Варвара. И продолжала:

— Я тебя привезла сюда не для того, чтобы разлучить, а чтобы проучить отморозка. Поняла?

— Не хочу с ним мириться. Устала от него.

— Лаурка! Не ради себя живи, а для детей. Им отец нужен, свой, родной. Хотя нынче мало кто о том думает. Пока дети малые, забот немного, а начнут подрастать без отца не обойтись, одна — в голос взвоешь. А и детвора не простит развода. Ты вот пока живешь у меня, многое обдумаешь и поймешь, — уговаривала Варя Лауру.

— Не будет он нас искать, это точно. Еще порадуется, что ушли и руки ему развязали. Он говорил, будто заменит меня без проблем. Может, уже нашел. Ему недолго. Зачем буду ему на шею виснуть? Мало он меня унижал и высмеивал? Пусть трудно будет, но не помирюсь, не прощу!

— Ладно! Не заходись, время покажет! Пока о том говорить рано, — успокаивала Варя бабу.

…Марат тем временем вздумал сходить в детский сад и забрать Софик к себе.

— Тогда Лауре деваться станет некуда. Прибежит следом за дочкой. Тут и поговорим. Мало ли что меж нами случилось, ребенка не отдам, меня отцовских прав никто не лишал, — радовался собственной сообразительности. И вечером после работы заторопился в детский сад.

Воспитательница смотрела на Марата с изумлением:

— Вы, что? Мамаша взяла дочь на время декретного и послеродового отпуска домой. Сказала, что ей так удобнее. Девочка в семье будет. Уже неделю Софик не приводят. Правда, мамаша попросила сохранить место за дочкой. А вы не знаете? Или не живете вместе?

Марат растерялся. Не знал, что ответить. К такому повороту не был готов. Он вышел из детсада злой на весь свет. Хотел сразу прийти домой, но его окликнул Иван Кузьмич. Он один сидел на скамейке. Другие мужики еще не вернулись с работы, либо были заняты дома.

— Ну, как у тебя? — спросил участливо.

— Хреново? Сегодня опять на работу проспал. Мастер чуть не усрался кричавши! Выговор мне объявил, уже второй. Теперь грозит увольненьем. Скрытым алкашом называет, козел! Все настроение испортил. Итак на душе погано, так этот расстарался, добавил полную пазуху дерьма, — сетовал мужик раздраженно.

— Теперь с дисциплиной везде строго, закручивают гайки, там, где зарплату выдают вовремя, начальство вовсе духарится. К ним желающих работать целые очереди. Так что смотри, им от выговора до увольнения всего шаг…

— Знаю, — отозвался Марат, добавив тихо:

— Без куска хлеба не останусь…

— Глянь, твоя зазноба в окне нарисовалась. Смотрит, пойдешь ли к ей? — усмехнулся Кузьмич, приметив Ирину.

— Не до нее! Не имел я дела с соседками-одиночками и не стоит их кадрить. Всего две ночи у ней прокувыркался, а неприятностей полные карманы. Зарок себе дал забыть соседок и никогда не прикалываться к ним.

— Ты так и не нашел своих? — спросил Кузьмич.

— Нет! Как испарились.

— Плохо ищешь! Вот если б мне надо было б, давно сыскал бы! — похвалило» старик.

— Ну помоги, Кузьмич!

— А зачем? Я сыщу, а ты завтра новую кралю сыщешь. Лаура сызнова от тебя сбегит. Я по новой ее ищи! Нет, дураков нету! — отказывался дед.

— Хоть подскажи, где искать, я все немыслимое обзвонил и обошел. Нигде не отыскал.

— Значит, не достало, не знаешь, где найти! Коль любил бы, сердце привело б!

— Ты, дед, смеешься! Как можно не любить своих детей? Может их уже двое! А я целыми днями о них думаю!

— Марат! Все мы мужики одинаковы. И я по молодости озоровал с бабами. А кто в том не грешен? Только никогда не попадался и не хвалился, не делал вывеску, наоборот, скрывал как только мог. И ни единый человек ни сном ни духом ничего не слышали про меня и ничего не знали. Так-то все мужики, кто себя уважал, бабами не бахвалились. Свое и ее имечко берегли, семью в срам не вводили. Оно все понятно, но хвалиться особо нечем. Ты же средь бела дня, на виду у людей к Ирке подвалил. Какой из тебя отец и мужик опосля всего? Твоя баба хоть и армянка, может, там у вас такое позволяется, но помни, твоя Лаура серед нас пожила и восприняла русское отношение к мужским проказам. А наши бабы за это озорство каталкой и горячим утюгом своих мужиков ласкают до потери пульса. Не смотрят, что соседи вокруг. Те не осудят, узнав причину, наоборот подсобят, чтоб другим неповадно было. Конечно, всех и навсегда не отучат. Но хоть на время угомонят, пока синяки и шишки заживут. Зато потом все с оглядкой по бабам бегали. Никто не попадался и друг друга не выдавали. На то мы мужики, — усмехнулся человек молодо.

— Кузьмич, а где мне своих найти, подскажи! Город небольшой, а мою маленькую семью никак не найду.

— Устал один или соскучился?

— Ну, человек же я! Сам себе приготовь, постирай, убери! Дома словом не с кем перекинуться;

Как зверь в пещере! С работы прихожу, никто не встречает. Утром без завтраков убегаю. Даже не думал, что так тяжело жить одному…

— Кто тебе виноват? Но все ж спробую подмочь. Никому б не взялся, да детей жаль. К Соне твоей все во дворе попривыкли. Вернуть надобно наш колокольчик. А ты знай, коль опять в блуд ударишься, я с тобой здоровкаться не стану. Умей как все путние свои шкоды прятать.

Марат пошел домой успокоенный. Приготовил ужин. Только сел к столу, телефон зазвонил. Сорвал трубку с надеждой, думал, Лаура о нем вспомнила, но услышал Ирину:

— Марат! Что случилось? Почему не приходишь? Я тебя вижу во дворе с соседями. Ты даже не смотришь на мои окна. Или обиделся? Но за что?

— Ты не скучала. У тебя появилась замена: Я не хочу мешать. И заполнять свободные форточки не намерен. Не разучился себя уважать.

— Марат! Ты о чем? Это мой бывший муж. Мы давно разведены. Но расстались без скандалов и истерик, встречаемся как добрые знакомые. А ты что предположил?

— Не лепи из меня идиота! Встречаясь со старым знакомым, не целуются на лоджии на виду всего двора и не выключают свет в квартире. Да и какое мне дело до твоих хахалей! "

— Он мне не хахаль! Зря ты так о нем думаешь. Или у тебя нет друзей?

— Есть. Но из-за тебя от меня ушла жена и дочь. Я за свое поплатился.

— Ну это не беда! Жена решила тебя проучить или попугать, а вот что из того получится, зависит только от тебя. Не стоит быстро уступать. Женщина всегда должна знать свое место. Не надо унижаться перед нею и падать на колени, прося прощенье. Потом об этом всю жизнь жалеть станешь. Женщину нужно держать в постоянной строгости! Слышишь меня, Марат!

— Слышу!

— Если она любит, обязательно вернется. Ну, а вдруг не придет, жалеть не о ком.

— Она не просто женщина, она жена!

— Марат, не смеши! Ты со своими способностями из любой в два счета жену сделаешь! Тебе ли горевать?

— У Лауры дети. Может, их уже двое!

— Да будет тебе! Ты тех детей еще столько настружишь! Стоит ли о том печалиться? Давай приходи! Я быстро от хандры избавлю! — пообещала весело.

— Настроения нет. Устал сегодня. Отдохну дома. Да и с бывшим мужем встречаться не хочу. Говорят, он тебя каждый день навещает, — ответил бабе, будучи уверен в том, что она отвяжется. Но не тут-то было:

— Если так, давай я к тебе приду. Ведь ты один, представляю, как скучаешь. Вдвоем все же веселее.

— Нет, Ирина! Как-нибудь потом, но не сегодня. Ко мне мои друзья придут. По делу, у нас свой разговор, увидят тебя, меня не поймут.

— А какое им дело до твоей личной жизни? Странный человек, от тебя жена ушла, а ты еще по сторонам оглядываешься. Чего боишься? Я тебе даю шанс отомстить и проучить. Или ты не мужчина? — рассмеялась звонко и через десяток минут сидела в кресле перед Маратом, положив ногу на ногу, пила кофе.

— Ко мне все женщины ревнуют своих мужей. Уж такая невезучая! Конечно, я слежу за собой, не опускаюсь, стараюсь одеваться по последней моде, чтоб не выглядеть хуже других. Без маникюра и укладки не только во двор, на лестничную площадку не выхожу.

— А зачем тебе это? Хочешь нравиться всем?

— Вот именно! Я вне сравнений! И уважаю, даже люблю себя. Ведь я женщина!

— Ирина! А ты кого-нибудь любила?

— Наверное! Своего первого мужа!

— А сколько их было у тебя?

— Нетактичный вопрос. Он граничит с грубостью. Сейчас же извинись! — протянула руку, Марат поцеловал, как требовал того этикет, но сказал уверенно:

— Грубым свой вопрос не считаю. Обидеть не хотел. Конечно, понимаю, ни одна женщина никогда не скажет правду. Потому что каждой есть что скрыть и оставить тайной от посторонних глаз. Вы все такие!

— Может быть, — улыбалась Ирина кокетливо.

— Муж тебе предложил примирение?

— Что-то вроде того. Но я не хочу. Мы с ним расстались несколько лет назад. Для развода были свои причины. Мы долго не виделись. Я его стала забывать, а он вдруг появился. И заявляет, что любит, не может без меня жить. Зная его, не поверила. Он был настойчив и все равно не убедил. Мы с ним пробарахтались ночь. А под утро предложил, мол, давай снова жить вместе, счастливой семьей, как в самом начале, простим друг другу прошлые грехи и обиды, начнем все заново, — допила женщина кофе и, откинувшись в кресле, продолжила:

— Я сразу поняла, что такое предложение он делает неспроста и за ним кроется что-то. Так оно и получилось. Я подпоила его и он проговорился. Он задолжал очень большую сумму. А потому лихорадочно искал возможность вернуть долг. Был уверен, что у меня есть такие деньги. Но откуда? Ведь купив квартиру, мебель, машину и гараж, от прежнего вклада остались копейки. Я показала сберкнижку, и он сразу замолчал про любовь и семью. Я поняла, что ему «включили счетчик», потребовав деньги немедленно. Видно, другого шанса не было. А со мной не выгорело. Он умолял меня срочно продать все, спасти его. Во имя нашего будущего, я отказалась. Вчера ночью ему позвонили, потребовали прийти «на стрелку», эта встреча была назначена ему в парке. Кто звонил ему не знаю. Его телефон молчит с того самого времени. А значит, его урыли. Иначе давно объявился б или позвонил. Я больше не жду его. Он ушел навсегда. Будь это раньше, может, я помогла бы ему. Но прошло время. Мне пришлось очень круто. И никто не помог. Я сама выкарабкалась, выжила без чьей-то помощи. Никому ничем не обязана. А уж ему тем более. Но у тебя были деньги. С ними проще стать на ноги! Иначе как бы он просил у тебя, знал, что имеешь вклад.

— Не все решают деньги. Многое, но не все! Те, что были, заработаны мною. Он не при чем. Потому просил, но не требовал.

— Сколько вы с ним прожили?

— Немного.

— А почему нет детей?

— О чем ты, Марат? О том даже не думали. Ведь муж был рэкетиром! Слышал о таких? Дальнобойщиков стопорил. Отсидел за это пять лет. Вышел из зоны. Три года где-то в Сибири работал. Потом опять здесь объявился, кажется, его погасили насовсем. Ну да я ничего не должна и ничем ему не обязана.

— А ты знала, что он рэкетир? — спросил Марат.

— Конечно! Меня после суда вышвырнули из квартиры чуть ли ни пинком, саму квартиру, имущество конфисковали и отдали потерпевшим. Я осталась в ночной сорочке и домашних тапках. Можешь представить, как мне пришлось без угла и копейки денег. А выжила. Ведь у его матери были деньги на счету, она мне не помогла. Выгнала как собаку, обвинила во всех бедах сына. Но я-то причем?! Моя беда была лишь в том, что любила мужа. Но и тогда никто не поверил. Хотя чего это я жалуюсь? Все прошло. И мои беды улетучились. Я снова одна! Никому не должна, живу как хочу, — улыбалась деланной, неискренней улыбкой.

— Хватит горевать, Марат! В этой жизни все что-то теряют, потом находят. Жизнь идет по своему кругу. Давай выпьем за нашу с тобою любовь, за то, что мы нашли друг друга и нам кайфово вместе! — подставила свой бокал. Марат налил доверху. Ирина только поднесла свой бокал к губам, как из кармана ее юбки засвистел сотовый телефон. Увидев высветившийся номер звонившего, Ирина спешно поставила бокал, ответила торопливо:

— Не кричи! Я рядом! Сейчас прибегу! — вскочила с кресла, чмокнула Марата в щеку:

— Отыскался, козел! Ничего с ним не случилось. Как-то выкрутился. Ты все забудь, что тебе тут напела. Мы с тобой еще увидимся! Верно? — выскочила пулей из дверей.

Марат убрал со стола. Вышел на лоджию подышать свежим воздухом, увидел въехавшее во двор такси и удивился, впервые узнал в пассажире Ивана Кузьмича. Тот, приметив Марата, крикнул, что разыскал Лауру и Софик.

— А почему не привез?

— Много хочешь! — ответил резко.

— Где они?!

— Сейчас подымусь к тебе! — вошел в подъезд спешно. И начал с порога:

— Поздравляю с сыном! Какого малыда родила Лаура! Нынче, аккурат в утро объявился. Еле успели в пеленку поймать. Экий торопыга! Как из пушки в свет выскочил. И враз голос подал, басом закричал! Во, энтот мужик!

— Весь в меня! — улыбался Марат.

— Дозрей до него! Там такой малец, хоть сейчас по бабам! Только вылез из мамки, а ужо двух баб наскрозь обоссал. Тут же в сиську вцепился и стал сосать. Ну вовсе деловой!

— Так чего не привез их?

— Не схотели к тебе!

— Почему?

— Тебе то ведомо! Каб был путевым, не бросили бы! — глянул с укором на Марата.

— Иван Кузьмич! Покажи, где они? Я сам к ним поеду. Привезу домой сегодня же!

— Не спеши, Марат. Слишком много обид на тебя скопилось. Быстро не уговоришь. А и получится ли уломать? Ты ж не только Лауру, своих детей на шалаву променял. Такое не забывается и не прощается. Поработав с нашими бабами и девками, твоя Лаура сама стала русачкой, многое переняла, передумала и теперь уж не стерпит молча твоих пакостев. За что поймает, то и вырвет с корнем. За измену по-нашенски стребует.

— Какое счастье, что Ирка вовремя убежала! — подумал человек и спросил:

— Когда за ними поедем?

— Нынче ей вставать нельзя. Так «неотложники» сказали. Велели Лауре не дергаться. Ну не только в том конфуз. Сама баба видеть тебя не хочет. И под единой крышей жить с тобой навовсе отказалась. Про развод думает, чтоб ее фамилию детям дать. Говорит, что из души насовсем выкинула и вспоминать не хочет.

— Ишь как загордилась! Иль у нее хахаль объявился?

— По себе меряешь! Хотя кто знает! Ее беляши и хичины нарасхват шли. А покупатели — мужики. Наши хорошую готовку ой как ценят! Будь я помоложе, сам бы за Лаурой приухлестнул. Да вот то язык вяжет, что вы мои соседи. А уж какая хозяйка отменная, теперь таких поискать.

— Дед! Поехали к ним. На сына глянуть хочу. Ты как человек должен понять меня!

— А пошто ее не уважал? На кого жену променял? Думаешь, шалаве нужен? Ой-ли! На короткую утеху! Ощиплет как цыпленка и поминай, чем звали! У сучек никогда не водилось ни души, ни сердца! Единой хварьей живут свой век. А с ней сдачи нет. Потому сказываю, что просрал жену и детву. Вернуть коли удастся, много сил положишь. Но поверят ли шалому. Ить вступиться за тебя совсем стало некому…

— Ладно, Кузьмич! За меня вступятся мои дети! — ответил человек подумав.

Утром Марат снова опоздал на работу. Оно и немудро. Всю ночь крутился в постели как на горячих углях, обдумывал предстоящий разговор с Лаурой, подыскивал самые убедительные доводы к примирению. Ему казалось, жена не станет упорствовать и тут же согласится вернуться домой. Но уже с самого утра Марату объявили, что он уволен за систематические опоздания на работу.

— Ты посмотри на время! Уже десять часов! Тебе, как и всем, положено приходить к восьми утра! У нас нет особых! Требования ко всем одинаковы!

— Я останусь после работы и наверстаю, — говорил Марат.

— А другие из-за тебя оставаться должны? Нет! Такого не будет! Сколько можно уговаривать? Ты, взрослый человек. Постоянно обещаешь приходить на работу вовремя и снова просыпаешь! Пиши заявление и расстанемся! — бросил уходя начальник цеха.

Марату крыть стало нечем. Он написал заявление и пошел домой понуро. Ему казалось, что весь свет ополчился против него. Ведь надо снова искать работу. А если спросят характеристику с прежнего места работы, кто его возьмет?

— Надо было сказать, что у меня сын родился! — думает человек. И тут же себя обрывает:

— А если вечером пришли бы поздравить, увидели б, что один, без семьи канаю, что сказали бы мне? Вот когда верну своих, тогда скажу! Пусть им всем будет стыдно! Хотя зачем говорить, уже поздно, приказ подпишут, я им не нужен! — входит человек во двор, и увидел «скорую помощь» у подъезда Ирины.

— Кому-то плохо стало. Может, хуже, чем мне, хотя здесь много пожилых живет. Но нет, не возраст людей губит, а беды, переживания. Вот и меня они выкручивают. Как тут выдержать, — хотел пройти мимо «неотложки» и вдруг услышал:

— Марат, помоги! — увидел Александра Петровича Порву, выглянувшего из окна Ирины.

— Ты-то что там делаешь? — изумился Марат.

— Давай, поднимайся живей, помоги! — торопил врач.

— То ругали, что заходил, теперь зовут! Странные люди! Или Сашка сам с бабой не может справиться? — усмехнулся Марат.

Дверь Ирининой квартиры открыта нараспашку. Самой хозяйки не видно, не слышно ее голоса.

— Зачем ей врач понадобился? Перебухала ненароком со своим бывшим мужиком? — вошел в квартиру и онемел от удивления.

Ирина лежала на полу, раскинув руки. Голова в крови. В виске черная дыра. Сгустки крови почернели, затекшая за шею и плечи кровь уже засохла. Глаза женщины открыты, уставились в потолок безжизненным взглядом.

Возле Ирины какие-то люди суетятся, фотографируют, замеряют, тихо переговариваются. У Марата волосы на голове дыбом встали.

— Что это с нею? — спросил Порву.

— Не видишь? Грохнули бабу ночью! Сам с дежурства вернулся, глянул, «скорая» стоит. Думал, какой бабульке занеможилось. Они ж голубушки все мои. Поднялся, а тут эта, уже готовая! Моя помощь тут не нужна. Прямиком к Никите Попову. Вот здесь ребята спрашивают, следователи, не видел ли я вчера что-нибудь подозрительное? Ну, какой-то мужик к ней поднялся. Не велика невидаль, у нее хахалей хватало, баба одинокая. Кому нужно за нею следить? Поселилась здесь недавно, ни с кем не успела подружить. И ею, кроме тебя, никто не интересовался. Может, ты что-нибудь расскажешь следователям?

— О чем? Их это не заинтересует! Мое не дальше постели, — отвернулся Марат от покойной. После того, как ереванская прокуратура завела на него уголовное дело, человек перестал верить в справедливость и всячески избегал общений с людьми этого уровня. Он не верил им.

— Чего ты меня звал? — глянул Марат на Порву.

— Думал, поможешь разобраться, что-нибудь скажешь, поможешь следствию.

— Я с нею несколько дней не виделся. Сам знаешь, занята была с другими, а у меня свои проблемы возникли, не до нее. Видно, весело жила бабенка. У таких всегда печальный финал, — вздохнул мужик и поспешил уйти.

Но лицо мертвой Ирины еще долго стояло перед глазами. Он пытался отвлечься, думать о другом, своем, насущном, но это удалось не сразу.

Марат едва дождался Ивана Кузьмича. Тот пообещал навестить Лауру и уговорить ее вернуться домой. Старик приехал расстроенный. Много времени потерял на уговоры, а все бесполезно.

— Даже слухать не хочет про тебя! Ну хоть тресни, свое надумала. Отболела тобой, видеть не хочет. Уж и не знаю, как к ей подступиться.

— Иван Кузьмич! Я сам пойду. Ведь моя семья. Я и помирюсь. Все же жена моя, найдем общий язык, — сказал уверенно и вскоре вместе со стариком подъехал к дому Варвары. Женщина, увидев Марата, сразу поняла, кто этот человек и зачем сюда приехал. Молча провела в дом, указала на комнату, где остановилась Лаура с детьми, сама вышла на кухню, чтобы не мешать, поняла, разговор будет нелегким.

Марат вошел в комнату не постучав, тихо открыл дверь. Лаура кормила сына, увидев в дверях внезапно, появившегося мужа, растерялась:

— Ты? — спросила удивленно.

— Разве другого ждала? Кто кроме меня может прийти к тебе?

— Твои ходоки! Иван Кузьмич, к примеру. Этот дед самый назойливый. Я ему отказала и тебе запретила появляться тут. Зачем пришел?

— За вами! — подошел к Лауре, глянул на сына.

— Хорош! Чудо не малыш! Спасибо тебе! — глянул на жену, та отвернулась, напомнила обидчиво:

— Я же не спросила у тебя разрешения, ты его не хотел. Чего ж любуешься? Меня беременную назвал бурдюком и страшилой, говорил, что со мною стыдно появиться на людях. Зачем теперь заявился? Тебя здесь никто не ждет. Сами проживем. Ты никогда не был мужем, и отцом стать не дано!

— Лаура! Это мои дети! Я их отец! — взял на руки вбежавшую в комнату Софик. Та обняла отца за шею, прижалась к нему:

— А когда мы домой поедем? — спросила обоих.

— Хоть сейчас! — отозвался поспешно.

— Софик, мы никуда не поедем. Здесь поживем пока, потом себе домик купим. Будем жить втроем, — ответила Лаура.

— А папка? Я с папкой хочу! Я не отпущу его! Я с ним буду! — заплакала горько.

— Я так ждала тебя! Почему долго не приезжал? Мамка говорила, что не любишь, потому не приехал!

— Неправда, доченька! Я не знал, где вы живете. Давно приехал бы. Искал вас повсюду. Хорошо, что Кузьмич помог найти. Уж не знаю, как ему это удалось?

— Он ночным сторожем на базаре работает. Всех знает. И сюда часто приходил погреться, попить чаю, посидеть возле печки. Он все про всех знает. Чему ж удивляться. И нас сразу увидел…

— Лаура, поехали домой. Не могу я без вас, совсем одичал, соскучился, легко ли одному на свете жить?

— Кому-нибудь другому расскажи, я тебе не поверю никогда! У тебя в квартире сколько баб перебывало?

— Ни одной!

— Не ври!

— Никто в спальню не входил, клянусь честью!

— Какой у тебя никогда не было! Кстати, в зале есть диван, так что можно обойтись без спальни. Да еще с этой Ириной! Путанки всегда неразборчивы. Она и в прихожей сумеет примоститься.

— Лаура! Не надо! Остановись!

— Опять мне рот затыкаешь? — вскипела баба.

— Нет Ирины. Ушла из жизни. Умерла или убили, не знаю. Сегодня ее увезли в морг.

— Добегалась сучка! Точно, какая-то баба не выдержала. А может, кобели не поделили.

— Лаура! Не ругай покойную. Ее уже нет, — останавливал жену.

— То-то за нами приехал, когда ее не стало! Если б жила, не вспомнил бы о нас! — сверкнули ненавистью глаза жены.

— Причем она? Я искал вас с самого первого дня. По всем роддомам звонил, даже в детсаде был. До ночи искал по городу. Валился как убитый. Какие женщины, только о вас думал. А утром просыпал. Мастер бухтеть начал. Сегодня написал заявление на увольнение. Достали меня!

— Нигде у тебя не ладится, ни дома, ни на работе. Все вокруг плохие. Один ты везде прав. Вот и живи сам. Таким семью заводить нельзя! Ты не дозрел до нее. Все в мальчишках живешь, хотя уже виски седеть начали.

— Лаура! Я виноват!

— Да что там я! Ты сыну детское приданое не купил. Я совсем обносилась. А тебе хоть бы что! На шлюх внимание обращал. На меня и не оглядывался. В чем одета, как хожу, тебя не интересовало. Почему я должна о тебе помнить? Кто ты в своей семье? Козел!

— Угомонись, женщина! Всему есть свой предел. Я приехал, чтоб отвести вас домой, но не выслушивать оскорбления! Опомнись, вместе с нами дети! Что позволяешь себе?

— А ты как себя вел со мной? Ты тогда думал, что будет с нами? Я земли не видела под ногами, когда меня унижал. С грязью смешал. Самому выслушивать обидно? Так вот знай, мы не вернемся. Как только зарегистрирую сына, тут же подам на развод. Тебе не мы нужны, а жратва и порядок в доме! Возьми домработницу или научись обходиться сам. Надоело быть у тебя в няньках. Тебя уволили с работы, опять же мы виноваты! Меньше таскаться будешь, тогда не проспишь. Да и какое мне дело до твоих забот! У нас своих проблем хватает. Мне Самвела купать пора. Иди, не мешай нам! Привстала нахмурившись, показывая всем видом, что Марат ей изрядно надоел.

— Я не пущу папку! — держала Марата за шею Софик и отвернулась от матери:

Я домой хочу! С папкой поеду! — оглянулась на Лауру зло.

— Софик! Оставь отца! Слезь с рук! — приказывала Лаура, но дочь ничего не хотела слушать.

— Я не хочу тут жить! Мне плохо здесь, везите нас домой. Вы большие, зачем в чужом доме ругаетесь? Дома все помиримся, снова подружимся и будем жить прехорошо! Давайте поедем скорее!

— Лаура, девочка моя! Давай мне сына, собери все и поехали! Зачем время терять, дома разберемся, — подошел к Лауре, обнял, заглянул в глаза, в них увидел теплые огоньки любви, какую не заглушили беды и несчастья.

— Девочка моя! Самая лучшая! Пусть Бог всегда хранит тебя и детей! Радость моя! Прости! Ты моя жизнь! — целовал глаза, лицо жены. И вызвав по телефону такси, вскоре вернулся во двор с семьей.

— О! Новый человек приехал! — заулыбались соседи.

— Дай Бог ему здоровья и счастья! — окружили машину люди.

— Марат! Тебя искали. Хотят предложить работу автослесаря.

— А куда? В кооператив?

— Там в гаражах мужики скучковались. Есть у них мотористы, кузовщики, свой шиномонтаж, диагностики и розвальщики. Заказов полно. Едва справляются. Заработки кучерявые, тебя зовут. Наш механик завода туда сбежал. Доволен, звенел, что вдвое больше получает, — говорил Тол и к.

— Эй, Марат, что мы услышали об Ирине, сплошная жуть! Вот это бабец! Знаешь, с кем ты кувыркался? С бандиткой! Она вместе с рэкетом дальнобойщиков урывала, а потом грузы сбывала. Натуральная мильенщица была! У ней паспортов не меньше десятка надыбали. Все на разные фамилии! Во, деловая! И тебя охмуряла!

— А сколько пластических операций сделала, все внешность меняла, конечно, не с добра, — вспомнил патологоанатом Попов.

— Много золота из ее сейфа выгребли…

— А кто ж ее грохнул? — спросил Марат.

— Говорят, что уже задержали!

— Первого мужа?

— Смеешься! У ней первый муж еще в детсаде имелся. Этот главарь бандюков. У них с этой профурой свои счеты имелись, давние. Те, какие деньгами не уладить. Весело дышала птаха, но коротко, — подытожил Порва.

— Здоровый амбал тот мужик. Привели в морг его, он «колоться» не хотел. А тут труп ее увидел. Вот и поплыл. Следователи иногда прибегают к такому приему. Особо упрямых приводят. Не всегда сломать удается. Но иные не выдерживают вида трупов. Особо вскрытых. Одного подвели к столу, я снял простынь с мертвого, а бандюга как заорал:

— Не рвал ему пузо! — и тут же вырубился.

— Короче, сыскал ты себе бабенку с наворотами. Уголовницу и душегубку. Только в нашем дворе в трех семьях отцов не стало. Они тоже были дальнобойщиками. И эта паскуда, может, отняла у них жизни. Как земля терпела ее? — сплюнул Колька и послал мат вслед покойной.

— Таких бы стрелять всех подряд, косить одной очередью! Неважно, мужик иль баба! Бандюгам нет места среди людей!

— Они сами ее убили!

— Видать, она и до бандюков добралась!

— Бедный Марат! Куда ты влез? Она тебе голову зубами откусила б! — хохотнул Борис.

— Оружия у нее хватало. Семь стволов нашли в разных местах квартиры. Даже в прихожей, рядом с вешалкой…

— Откуда знаешь?

— Понятым был при обыске, едва выдержал, пока его закончили. Даже на кухне, в спальне и на лоджии оружие имелось и все заряженное. На полной боевой готовности! Вот тебе и веселая одиночка!

— Марат! Как тебя угораздило с нею снюхаться? Ведь она в случае чего могла тебе яйцы отстрелить. Пистолет под матрасом был готовый к примененью.

— Нашел же развлекашку! В такую грязь по уши влез! — возмутился Попов.

— Ни у одной печати нет. Ни на лбу, ни на других местах. Да и хватит о ней. Я семью вернул. А значит, концерт закончен! — вздохнул Марат.

Лаура, вернувшись домой, сразу принялась за уборку, готовку. Но прежде всего искупала сына. Самвел словно почувствовал, что приехал домой, уснул безмятежно, не обращал внимание на шум пылесоса, стиральной машины, восторженный голос Софик, здоровавшейся с каждой куклой.

— Простила, снова не устояла, — корила себя Лаура и тут же вспомнила дочку. Та каждый день спрашивала об отце, ждала его и тихо плакала у окна. Она совсем перестала смеяться. Ее не радовали игрушки. И только увидев Марата, ожила. Девчонка любила его больше всех. Лаура поняла, не помирись она с мужем, дочь без раздумий ушла бы с ним.

— Все можно разделить кроме детей. Они не поймут и не простят развода. Они живут своими привязанностями, даря всем свою любовь и тепло. Сберечь бы их в покое и тишине! Удастся ли помириться окончательно? Ведь появившаяся трещина быстро не зарастет. Все будет зависеть от Марата, — выглянула во двор. Увидела, что муж разговаривает с незнакомым человеком в рабочей спецовке:

— Я тебе говорю, что будешь доволен. У нас на заработки никто не обижается. Работаем, не считая время. С утра до ночи. Бывает, выходные прихватываем, когда работы полно. У нас простоев нет. Дел всегда хватает. Закон один и общий для всех: вкалывай до пота, покуда есть работа! Ну что, уговорил? — подал руку Марату. И добавил:

— Завтра с утра ждем…

Марат еще на лестничной площадке почувствовал запах домашней еды. Он так соскучился по ней, что сел к столу забыв помыть руки.

— Совсем одичал! — улыбнулся виновато.

— А говорил, что никого в гостях у тебя не было. Ну, а это откуда? — показала губную помаду Ирины из кармана халата. Марат чуть не подавился, увидев улику. Такого он никак не ожидал. Марат не знал, как оправдываться перед Лаурой, и рассказал обо всем без утайки.

— Она сама навязалась. Я не звал. И ничего меж нами не было. Выпили кофе, поговорили, она тарахтела про своего бывшего мужа. Все жаловалась на него. Я почти не слушал. Сказал, что из-за нее вы меня оставили.

— Она себя взамен предложила! — усмехнулась Лаура ехидно.

— Нет! Такого не было. На будущее со мною планы не строила. Мне показалось, что Ирина была не прочь помириться с бывшим мужем. Но думала, что его убили. А он ей позвонил и велел вернуться домой. Она бегом помчалась. Конечно, я был только рад. И честно говоря, не до бабья в такое время, когда на душе тяжко. Сижу с нею, а перед глазами ты и дочка стоите. Она это поняла. Да и муж на нее прикрикнул. Даже не видел, откуда эта губная помада взялась, ведь баба не подкрашивалась!

— Значит, специально подбросила, для улики. Чтобы увидев ее, ушла бы я насовсем, дав ей возможность вернуться сюда.

— Она никогда не смогла бы жить семьей. Ей это не дано. Так бы и порхала от хахаля к хахалю. Есть такие бабы. Они не способны любить. От них не жди ни тепла, ни заботы. Конечно, такие никому не нужны.

— Марат, я тебя предупреждаю, если появится еще баба, действительно уйду навсегда вместе с детьми и ты никогда нас не найдешь и не увидишь. Запомни, больше не прощу, — предупредила Лаура.

А утром человек пошел на работу, в гаражи. До глубокой ночи ремонтировал автомобили. Забыл об обеде, перерыве, перекурах. Торопили клиенты. Они стояли за спиной и наблюдали. Едва отпускал одну машину, на ее место тут же заскакивала другая. Клиенты, как и прежние, все были нетерпеливы. У каждого не хватало времени. Люди спешили и торопили Марата. Человек уже решил идти домой. Устал до изнеможения. А в дверях новый клиент. Умоляет.

Марат показывает на часы. Мол, уже одиннадцатый час, а он без обеда и ужина, с ног валится. Но клиент настырен. Пообещал кучеряво рассчитаться. Марат звонит Лауре, чтоб не ждала к ужину, мол, клиент очень просит. Лишь в третьем часу ночи освободился. Клиент впрямь оплатил ремонт, как и обещал, даже к дому подвез. Лаура, увидев мужа, помогла раздеться, поставила поесть, человек вытащил изо всех карманов деньги. Жена пересчитала.

— Лаура, давай возьмем домработницу, хоть в магазин, на базар сходит за продуктами, — уговаривал муж. Но та отказалась:

— О чем ты? Соседка доглядит. Она мне, я ей помогу. Ведь среди людей живем, пропасть не дадут.

Шли дни. Марат выматывался на работе так, что не только о бабах вспомнить, забыл, когда сумерничал во дворе с мужиками.

В единственный выходной — в воскресенье, отсыпался, отмывался, отъедался на всю предстоящую неделю. Во двор не выходил. Дорожил каждой минутой, проведенной с семьей. Он в этот день читал сказки детям. Сын в такое время лежал рядом тихо, словно понимал. Все, казалось бы, налаживалось. Марат никого вокруг не видел кроме Лауры. Она постепенно возвращалась в прежнее состояние, стала следить за собой, купила обновки и уже не ходила перед мужем в халате. Но человек не замечал этих перемен. Возвращаясь с работы, наспех ел и валился в постель до утра. С собою брал обед, какой Лаура клала в сумку, и целыми днями ремонтировал машины, забывая обо всем на свете.

Здесь, в гаражах, не только Марат, все работали с полной нагрузкой. И если у кого-то выдавалась свободная форточка, шел помогать другому. Тут не было прогульщиков и алкашей. Не имелось плохих специалистов. Здесь не спорили и не ругались. Люди работали, не глядя на время. Они почти не общались. Но;.. Уж так случилось, понадобились Марату запасные детали на машину, ее к нему привели на буксире после аварии и кое-как поставили в мастерскую на ремонт.

Марат осмотрел покалеченный автомобиль, сказал, что понадобится для ремонта, хозяин попросил слесаря, чтобы тот сам обеспечил нужные детали, и, дав деньги на них, уехал на такси в город. А слесарь заторопился на склад за деталями, сверяя на ходу список. И вдруг увидел кладовщицу, молодая девушка приветливо улыбнулась человеку и, глянув список, сказала, что все эти запчасти есть у нее на складе, и Марату совсем ни к чему ехать за ними в город.

Человек мигом оглядел кладовщицу, угадал стройную фигуру, заметил высокую грудь, все округлости, нежные, белые руки. Его взбудоражили пепельные кудри, обрамлявшие лицо, серые, искристые глаза, мягкий голос и сверкающая улыбка. Мужик мигом забыл обо всем на свете. Он заходил вьюном вокруг кладовщицы, его голос стал похож на мурлыканье. Человек забыл, зачем появился здесь и смотрел на девушку, сгорая от нетерпеливого желания. Марат уже не мог совладать с собой:

— Небесное создание! Звездочка! Райский цветок! До чего ты хороша! Как тебя зовут? — спросил кладовщицу.

— Клава! — ответила усмехаясь и на всякий случай отступила вглубь склада. Она не знала способностей и упорства Марата. Тот готов был лететь, ползти за нею на коленях, только бы добиться своего.

— Клава! Я твой раб! Ты покорила меня! Второй такой во всем свете нет! Солнышко мое, ласточка, радость моя! — коснулся талии, обнял девчонку и только хотел прижать к себе, как услышал за спиною:

— Слышь, козел, отвали!

Марат не успел оглянуться, как оказался под стеллажом на каких-то ящиках с запчастями. Удар был слишком сильным, и человек, потеряв сознание, не скоро пришел в себя.

— Слабак! А еще к бабе лезет, старое чмо! — услышал совсем рядом насмешливый, презрительный голос.

— Мы у себя на улице и покруче махались. Никто с катушек не улетал. Тоже мне, в хахали стал прикалываться, отморозок!

— Что здесь случилось? — узнал человек голос начальника сквозь зыбкий звон в голове.

— Этот козел в натуре к моей Клавке прикипаться начал. Лапать вздумал. Я его остудил малость, пусть мозги сыщет и помнит, что у нас за такое «тыкву» на жопу скручивают. А то лопочет всякое, солнышком, радостью своей обзывает! Она уже третий год моя жена. Он кто?

— Олег! Не знал он, наверное. Зачем его вырубил? Мог спокойно сказать, как мужик мужику! У него заказ в гараже. Кто его за Марата сделает? Ничего он твоей Клавде не сделал!

— Потому что не успел. Я вовремя возник! Да и чего ему надо? У него своя баба есть, зачем к нашим лезет?

— Иди, работай! Тоже мне, нашел где духариться! Время выбрал!

— А че наезжаешь? Если к твоей бабе полезли, ты что, стоял бы молча? Коли он к Клавде еще подойдет, башку снесу уроду! — пообещал уходя.

Марат трудно вылез из-под стеллажа.

— Ну, что? Одыбался? На вот мокрое полотенце, положи на голову, легче станет. И кой черт тебя дернул к Клавке подвалить? Наши мужики на нее даже не смотрят, знают ее Олега. Ревнивый до дури. Но ты впредь гляди. У нас с этим строго! Никаких баб на работе. А ты, видать, из неразборчивых. Даже не спросил о ней и тут же запал на бабу. Запомни, мы таких не уважаем! И ежли себя удержать не можешь, сработаться не сумеем. Все знаешь почему? Да оттого, что среди нынешних клиентов много баб. А ну начнешь приставать к каждой. Всех отпугнешь от нас. Какая дурная слава пойдет по городу, ты о том думал?

— Наоборот, клиентов прибавится. За дополнительную секс-услугу больше платить будут слесарям! — рассмеялась Клавдия.

— И это ты говоришь такое вслух! Ну, дочка, никак не ожидал! Выходит, и впрямь люди всякий стыд потеряли…

— Я правду сказала! — огрызнулась в полголоса Клава и, сложив в ящик детали для Марата, попросила:

— Люди! Дайте мне здесь навести порядок.

Марат, кряхтя и охая, взялся за ремонт машины.

Его мутило, кружилась голова, плохо слушались руки.

— А черт бы их всех побрал! И угораздило ж меня зависнуть на замужнюю! Хотя… Разве мало их у меня перебывало! Всех и не вспомнить. Ни одна не обиделась и не пожалела о встречах. Да и я не попадался. А тут прямо в лапы загремел. И Клавка, видно, на радости своего мужика не приметила. Иначе дала бы знать, предупредила бы, — усмехается Марат.

До вечера, как ни трудно, он все же успел сделать многое и пошел домой пораньше.

— Что это с тобой? — отшатнулась Лаура, открыв дверь мужу. Тот глянул на себя в зеркало.

Громадный синяк от шеи до самого носа красовался на лице. Щека опухла и отвисла.

— В смотровую яму упал. Нога соскользнула на ступеньке, вот и громыхнулся. Даже не предполагал, что так уделаюсь! — сетовал откровенно:

— Как на работу пойду утром?

— А ты такси вызови! — советовала Лаура, и когда Марат лег в постель, положила на синяк оттягивающий компресс, знала заранее, к утру все пройдет. Оно так и получилось.

Марат к вечеру следующего дня отдал клиенту машину. Тот уехал довольный, а на его место уже вскоре встала «Пежо». Ярко-красную машину привела женщина. Она вышла из салона, глянула на Марата, сказав тоном, не терпящим возражений:

— Завтра я ее должна забрать готовую!

— Мадам, возьмите ключи и пожалуйте к другому мастеру.

— Почему? — возмутилась дама.

— Здесь мы хозяева и клиенты нами не командуют, не устанавливают сроки ремонта. Вас поджимает время, а меня беспокоит качество ремонта. Потому идите к другим.

Женщина смерила Марата недобрым взглядом, вырвала из его руки ключи и, сев в машину, выехала из гаража.

На следующий день она приехала за своею «Пежо», но машина еще не была отремонтирована. Поломки оказались более серьезными, чем предполагала хозяйка.

— Как это так? Вы специально накручиваете цену ремонта! Мало было время затянуть, а цену как увеличили? Рвачи бессовестные! — орала баба.

— У меня вон три машины стоят на очереди. К чему время стал бы затягивать. Я не хочу, чтобы через три дня снова сюда приехали. Для вас стараюсь, чтоб не напрягала машину, не отнимала больше время и деньги!

— Вы итак меня подвели!

— Я-то причем? Вините себя и машину! Нужно было обращаться вовремя. А не доводить до такого состояния! — возмущался слесарь громко.

Женщина забрала «Пежо» лишь на следующий день. Уехала брюзжа. Марат долго сочувствовал человеку. Слесарь ругал бабу вслед и все сетовал, что из-за нее потерял кучу времени.

Вечером, отремонтировав две машины, Марат сел перекурить за гаражом и тут к нему подошел Антон, тот самый, ремонтировавший «Пежо».

— Отправил клиентов?

— Ну да! Обоих. А на завтра трое записаны на очередь. С самого утра…

— У меня тоже заказы с самого начала! Упаси Господи от таких, как нынешняя баба! Все нервы достала. Кажется, послал бы подальше, да не моги! Кляузами завалит. Ведь вот есть такие люди! Сын у нее есть, дочка с зятем, все взрослые люди, никому не доверяет, сама гоняет машину, хотя старая. И еще работает, где-то преподает, молодых мучает, студентов. Слышал, как она базарила? Будто я ей должен. Платить не хотела, привыкла получать. Так многие пожилые бабы за любой ремонт до пота торгуются. Я вообще не признаю женщин за рулем. У них машины запущенные. Но куда деваться, их все больше — водительниц. И ни одной путевой. Ты, Марат, недавно у нас работаешь. Хочу кое-что раскрыть тебе, свои секреты. Они не личные, давно стали общими, ты должен быть в курсе их и помнить наши проколы, чтоб сам на это не напоролся, — вздохнул и продолжил тихо:

— Года три назад подваливает ко мне в гараж бабенка на «Гольфе». Машина уже в возрасте, как и водил ка. Снаружи обе шампунями отмытые. Ну, а как открыл капот, там грязи на самосвал набралось бы. Ужас! Все в копоти, в нагаре, ни за что не взяться. Двигун взахлеб молотит, клапана зубами на весь свет стучат. Короче, баба попросила подготовить машину к техосмотру. Я ее сначала отправил на мойку двигателя, чтоб хоть разглядеть его. Она вернулась через пару часов. Я глянул, сказал, что нужно сделать, сколько это будет стоить. Согласилась. Я взялся и довел до ума полностью. Хозяйка приехала и прежде чем рассчитаться, потребовала, чтоб я вместе с нею проверил машину уже на ходу, на трассе. Ну, я за свою работу спокоен. Сел, завел, выехал и помчал по прямой, не сворачивая. Машина, как часы, слушается каждого движения. Я, что лопух, радуюсь. А бабенка и попроси:

— Вот сюда давай свернем, на проселочную. Свернули. Она остановить потребовала. Я подумал, что ее в кусты приспичило. Ну, мало чего в дороге случается. А она сначала в кусты, а потом сумку достала. Из нее бутылку и предложила ремонт обмыть. Я в тот день из-за ее машины без обеда остался. Как выпил, так и развезло. Когда проснулся, вокруг темно, и ни бабы, и ни машины рядом. А до города километров семьдесят. На кармане ни копейки. За ремонт так и не отдала. Ну, что тут делать? Вышел на трассу, проголосовал, рассказал водиле, как баба охмурила, ну тот посочувствовал, подвез в город. А утром завгар сказал, что стоимость деталей, какие на ремонт пошли, с моей получки вывернет. Вот где мне обидно стало. Не только не получу за свою работу, но еще и оплачу запчасти!

Ну, тут волком взвыл. Номер машины я запомнил, пошел к ребятам-гаишникам, они у меня тоже иногда ремонтировались. Короче, нашли они по компьютеру машину, дали адрес. Я туда, к этой бабе, деньги за ремонт потребовать вздумал. А она как подняла хай, будто я ее всю ночь домогался, всю истерзал, она еле вырвалась и уехала полуживая. Я ей у виска покрутил, напомнил, мол, вырубился враз, ты же, стерва, одного меня бросила в чистом поле, сама смылась, чтоб за ремонт не платить, удрала в город. А я на попутке добирался. Она же свое твердит. Вынудила признаться, что в пьяном виде я совсем не опасен бабам. Но попробуй, переспорь! Она мне руки в синяках показала и предупредила, что подаст на меня заявление в милицию за попытку к изнасилованию. Так она с меня на десяток ремонтов вперед одернет! А ведь было такое! Ничего не смог доказать мужик. Шесть лет отсидел ни за хрен собачий. Весь город о том случае знал. Жалели человека. Но баба попалась паскудная. Короче, понял я! Ушел, пожелав той стерве подавиться. Вывернули с моей получки деньги, но больше не обкатываю машины с клиентами, не мотаюсь с ними никуда. И прежде чем отдать машину, требую полный расчет за ремонт! Ты меня понял?

— Да!

— И еще есть пташки, какие предлагают за все натурой рассчитаться. Бывают средь них разные, и молодые, и уже в возрасте. Смотри, не клюй на это. В лучшем случае получишь гонорею или сифилис. В худшем, еще самого тряхнут. Эти бабы поодиночке не охотятся. Либо с компанией или с сутенером. Они прекрасно знают, что никто не захочет огласки отношений с ними, а ведь всегда выбирают лопухом семейного человека. Сколько на их удочку попалось, ни счесть. Вот и у нас в мастерских двое только недавно вылечились в вендиспансере. Хорошо, что семьи сохранились, а то бы и вовсе труба. Так вот знай, Марат, на нас много охотниц в городе. Средь них много молодых и красивых, но все как одна, стервозы! Берегись их, чтоб не потерять семью и не вляпаться в какую-нибудь грязную историю. Будь осторожен и осмотрителен. Наши бабы только дома, в своей семье. Если хочешь жить спокойно, так и дыши. Мы все мужики, но так обидно, когда кого-то из нас снова накалывают бабы. Никогда не закрывай двери своей мастерской. В дождь и в стужу держи их открытыми, чтобы всегда и у всех на виду и на слуху был. Не дай повод оклеветать себя, втоптать в грязь. Ведь отмыть имя, защитить себя куда сложнее, чем заранее предотвратить беду. Мы здесь испытали и пережили всякое. Стерегись женщин. Нет зверя более коварного и подлого, вздохнул человек и пошел в свой гараж не спеша.

Марат часто вспоминал этот разговор с Антоном. И не спешил брать в ремонт машины женщин-водителей. Он всегда старался спихнуть их другим, ссылался на большую загрузку и занятость. Может, потому уже через год женщины сами стали обходить человека, а мужик только радовался, что избавился еще от одной головной боли.

Он резко изменился. И хотя похоть одолевала, Марат научился давить ее, гасить и не смотреть на соблазн. Он понял и помнил, кто не дорожит семьей, тот теряет себя…