Женщина с берега

9

Сидя на своем старом любимом диване, Нетта печально смотрела на Мали, только что искупавшуюся, вымывшую волосы и теперь вертящуюся перед зеркалом. Сама же Нетта не нашла еще время, чтобы примерить новое платье — а его следовало в некоторых местах ушить, а также просмотреть рукопись, доверенную ей Андре.

— Мы сделали хороший выбор, не правда ли? — восхищенно спросила Мали, глядя на свое простое, накрахмаленное хлопчатобумажное платье в мелкий цветочек на голубом фоне.

— Да, — улыбнулась Нетта. — Оно очень идет такой молоденькой девушке, как ты. Расцветка свежая и веселая, но не надоедливая.

— Да, оно очень пригодится мне в ненастную погоду. Ведь не каждую же ночь мне удастся проводить в пансионе!

— Господин Бринк из рода Людей Льда что-нибудь придумает для тебя, если он убедится в том, что ты и в самом деле из рода Людей Льда.

— Ты думаешь? А он хорош собой, как ты считаешь? — сказала Мали, пристально глядя на себя в зеркало.

Нетту эти слова неприятно задели, но она ответила:

— Да, он и в самом деле «хорош собой». Очень симпатичный молодой человек.

Повернувшись к ней, Мали спросила:

— Вы с ним встречаетесь вечером, да?

— Да. Он пригласил меня на обед в отеле. Помимо ее воли в голосе ее звучала гордость.

— Обед в отеле! Господи, как тебе повезло! Что ты наденешь?

Торопливо встав, Нетта сказала:

— Я сегодня купила вот это. Хочешь посмотреть?

— Конечно!

Осторожно распаковав сверток и с благоговением сняв тонкую, шелковистую бумагу, она вынула очень красивое, цвета слоновой кости платье из шуршащего шелка, с буфами и кружевами.

— Вот это да… — потрясенно произнесла Мали. — В таком платье можно хоть на бал!

— Может, оно слишком пышное? — неуверенно произнесла Нетта. — Значит, мне не придется…

— Тебе нужно надеть именно это платье! — убежденно произнесла Мали, которая была вовсе не глупа, хотя и необразованна. Ей известны были вкусы мужчин. — Лучшего платья для обеда в ресторане нельзя выбрать! Примерь-ка его, я посмотрю!

— Сначала я вымоюсь и приведу себя в порядок.

— Да, конечно, я задерживаю тебя, я думаю только о себе…

— Я так вовсе не думаю. Хочешь, я помогу тебе сделать прическу?

— Нет, это я сама умею делать, — сказала Мали, приподнимая свои длинные, темные, густые волосы. Обернув их несколько раз вокруг руки, она достала шпильки и уложила волосы в красивый узел на затылке.

— Как ловко у тебя это получается, — засмеялась Нетта. — Но грех прятать такие прекрасные волосы.

— Иначе меня заберут полицейские, приняв за шлюху, — сухо заметила Мали. — А ведь я не шлюха! Что бы там обо мне ни думали, я никогда не была уличной девкой!

— Думаю, никто тебя в этом не обвиняет, — спокойно ответила Нетта.

— Если бы! Надзирательница в приюте постоянно рылась в моих вещах, ища что-то подозрительное. Деньги в чулках, недозволенное нижнее белье и тому подобное. Теперь я пойду, а ты приводи себя в порядок. Черт возьми, как же я завидую тебе!

«Но я тоже завидую тебе, — подумала Нетта, давая девушке деньги на ночлег. — Думаешь, мне не хочется поехать в Эльвдален?

А твоя юность!.. Ах, девушка, как бы мне хотелось быть на твоем месте…»

Когда за ней зашел Андре, все соседи оказались возле своих дверей. Он сделал комплимент ее платью и прическе, и она немного досадовала на то, что шляпа у нее уже старая и поношенная, а новую она купить не решилась. Ей нужно было экономить деньги на его поездку. Он приехал за ней на автомобиле, и Нетте Микальсруд, одинокой женщине, показалось просто фантастичным сесть в машину на глазах у всех соседей.

Во время езды она тактично передала ему конверт, где лежали все ее деньги, за исключением той небольшой суммы, которую она оставила в банке, чтобы сохранить счет. Покупка платьев значительно уменьшила эту сумму, но денег было еще достаточно, чтобы, в случае необходимости, дважды съездить в Стокгольм и вернуться обратно.

Он смущенно поблагодарил ее, пообещав вернуть деньги при первой же возможности.

О, какой удивительный вечер был у Нетты! Вежливые кельнеры выполняли малейшее их желание, вино приятно ударило ей в голову, еда была изысканной, а Андре просто благоденствовал в ее обществе! Они легко и непринужденно болтали, рассказывали друг другу забавные истории из своей жизни и, наконец, стали обсуждать его дела в Трондхейме.

И тут они, к великой радости Нетты, перешли на «ты».

— Ты сказала, что тоже кое-что узнала? — спросил Андре.

— Да, я послала пару писем тем двум мужчинам, которые должны что-то знать о Петре Ольсдаттер. И еще я узнала кое-что о фамилии Нордладе и… фактически, больше ничего. А ты?

— Я получил медальон, который передам завтра утром Мали, теперь он, разумеется, принадлежит ей. И еще я получил эту рукопись. Ты просмотрела ее?

Она опустила голову.

— К сожалению, я просмотрела только конец. Ведь у меня была Мали.

— Да, верно.

— Наверняка ты возьмешь рукопись с собой в Эльвдален.

Подумав, он сказал:

— Да, возьму. Но ты можешь почитать это сегодня вечером, а завтра с утра я заеду к тебе. Мне очень хочется, чтобы ты прочитала все это.

— Спасибо, я с удовольствием прочитаю, — обрадовалась она. — Из того немногого, что мне удалось прочитать, я поняла, что этот… его звали Хавгрим?.. Этот человек из вашего рода…

— Он точно из нашего рода, — сказал Андре. — Что же касается всех остальных, то здесь нужны доказательства. Поэтому мне нужно теперь найти эти доказательства и выяснить, нет ли у нас еще каких-то родственников.

— Понятно. Я вижу, что все это очень важно для тебя.

— Да. Дело в том, что наш род живет под постоянной угрозой, и я теперь не могу рассказать тебе об этом, поскольку это потребовало бы несколько дней. Но главное то, что мы все должны держаться вместе. Однажды в 1700-х годах исчез один из представителей рода Людей Льда. Неожиданно я напал на след его потомков, и об этом я должен рассказать Мали завтра утром в автомобиле, ведь она наверняка принадлежит к нашему роду. Рассказ об этом займет всю поездку, это длинная история, и непосвященному трудно поверить в ее правдивость.

Его слова задели Нетту за живое: непосвященной была она, тогда как Мали была своей.

Одиночество окутывало ее, словно туман. Ей пора было уже привыкнуть к нему. Но в последние дни она ощущала его особенно болезненно.

Этот чудесный вечер подходил к концу. И она сама прервала их встречу, сказав, что Андре предстоит длительная поездка и что поэтому ему нужно отдохнуть. Хотя она могла бы всю ночь просидеть с ним в ресторане или в салоне отеля, куда они вернулись после обеда.

Но сказочный вечер прошел. Андре, разумеется, подвез ее домой, пожал ей руку и поблагодарил за приятную встречу.

Нетта совершенно не помнила, о чем они говорили, она пребывала в экзальтированном состоянии, и все мысли ее разбежались в разные стороны.

Когда он уехал, она, все еще мечтая о чем-то, поднялась по лестнице наверх. Вынула ключ, стала искать в темноте замочную скважину, улыбаясь чему-то. На лестничной клетке было необычно темно. Наверняка перегорела электрическая лампочка.

Наконец ей удалось открыть дверь. И тут она краем глаза заметила какое-то движение.

Кто-то проскользнул мимо?

Ход ее мыслей прервала вспышка света, мгновенно сменившаяся тьмой.

Кто-то втащил Нетту в ее же квартиру и оставил лежать за дверью. Ключ у нее забрали и заперли дверь снаружи.

Потом кто-то быстро спустился по лестнице.

Выйдя в восемь часов утра на улицу, Андре увидел Мали. Чистая, аккуратная, причесанная, одетая в голубое платье с цветочками, она перебросила через руку дорожный жакет. Выглядела Мали бесподобно свежей и юной! И настырной. Упрямство, обретенное ею в борьбе с окружающим обществом, невозможно было смыть с помощью воды и мыла.

— Привет, — сказала она со смущенной улыбкой.

— Привет, весенний цветочек, — с улыбкой произнес Андре. — Ну? Ты хорошо выспалась?

— Разве может мое привыкшее к суровым жизненным условиям тело заснуть на мягкой, декадентской перине? Я то и дело вскакивала, словно петух в курятнике.

Это сравнение показалось Андре весьма странным, но такова была Мали.

— Как прошел обед? — спросила она своим хрипловатым голосом.

— Это был очень приятный вечер, — ответил он. — Нетта Микальсруд действительно очень симпатична.

— Единственное человеческое существо во всем этом продажном коммунальном хозяйстве, — сухо заметила Мали и, внезапно остановившись, воскликнула: — Неужели это и есть твой автомобиль?

Автомобиль был только что вымыт. Подрабатывающий в отеле мальчишка целый день провозился с ним.

— Он самый, — ответил Андре, нисколько не пытаясь скрыть свою гордость. — Этот автомобиль принадлежит мне и отцу. Мы с ним совладельцы: мне принадлежит верхняя часть, а ему — нижняя.

— Но ведь нижняя часть в автомобиле тоже важна, — рассеянно ответила Мали, не замечая, что он шутит, поскольку все ее внимание привлекала теперь машина. — Знаешь, мне хотелось бы принадлежать к вашему роду!

— А ты и принадлежишь. Но мы вовсе не миллионеры.

Она сурово посмотрела на него.

— Мне нет никакого дела до денег! Как залезть в эту машину?

Он усадил ее на переднее сиденье.

— О Боже мой! — восхищенно шептала Мали. — Как удобно, какой вид! Весь мир у моих ног!

И она громко завопила от радости, разбудив при этом весь отель.

Андре включил мотор и они тронулись с места.

На поворотах Мали залихватски посвистывала.

— Сначала нам нужно заехать в контору Нетты, — стараясь перекричать этот индейский свист, сообщил Андре. — Мне нужно взять у нее кое-какие бумаги.

Но Нетты в конторе не оказалось. Никто не знал причину ее отсутствия. За все время работы фрекен Микальсруд отсутствовала два дня, когда хоронила свою мать.

— Она много выпила вчера? — сурово спросила Мали, когда они спускались по лестнице.

— Нет, Нетта почти ничего не пила.

— Значит, она еще спит.

— Я не думаю, что она из тех, кто может проспать.

— Но она и не из тех, кто привык посещать рестораны, — сказала Мали. — Это слишком утомило ее. Тебе нужно взять бумаги?

Андре вдруг стало не по себе.

— Вообще-то я уже знаю содержание этих бумаг, — сказал он. — Кстати, они принадлежат тебе, так же, как и медальон твоей матери. Нет, бумаги мне в данный момент не нужны. Но…

Он замялся.

— Тебе не хочется уезжать, не поговорив с ней, да?

— Да, именно так. Не заехать ли нам к ней домой?

— Давай, — согласилась Мали. — Жми!

И Андре подумал, что ему придется отучить ее от таких вульгарных выражений.

Но вряд ли это было его делом…

Но, с другой стороны: если это не его дело, то чье же? Мали была совершенно одинока в этом мире.

— Что скажешь на то, чтобы слушаться своего родственника? — дружелюбно спросил он. Она разразилась грубым смехом.

— Сначала мне не мешало бы узнать своих родичей поближе! — ответила она. — А вот и ее дом! Поднявшись по лестнице, они постучали. Никто им не открыл. Они переглянулись.

— Неужели ее нет дома? — растерянно произнес Андре.

— Похоже, что так.

— Но она должна быть дома! Может быть, она заболела?

Он снова постучал в дверь, на этот раз более настойчиво.

Мали позвала ее. На нижнем этаже приоткрылась какая-то дверь. И Мали тут же крикнула, глядя вниз:

— Убери свой длинный нос обратно, дьявольская гадюка, тебе здесь ловить нечего!

Андре был просто шокирован ее словами.

— Но, Мали… — начал было он.

— Терпеть не могу этих чертовых сплетниц, они крутятся повсюду, — сказала она.

Дверь внизу с треском захлопнулась.

Андре надавил на дверь, но она была заперта.

— Что же нам делать? — растерянно произнес он.

— Наверняка она вышла по делам, — попыталась успокоить его Мали.

— Да, ты права. Нам пора идти, ведь впереди долгая поездка.

Но, сам не зная почему, он не мог просто так уйти.

— Смотри, — сказала Мали, наклонившись. — Ты уверен, что она не была пьяной?

На полу, зацепившись за щепку, валялся клочок материи цвета слоновой кости.

Высвободив клочок, Андре поднес его к окну, чтобы рассмотреть на свету.

— Это кусок материи от ее платья. Но почему же?..

— Я сбегаю за вахтмейстером, — сказала Мали. — Это доходный дом, поэтому…

Не договорив, она убежала.

Ожидая ее — и попутно прогнав обратно в свои квартиры пару любопытных — он размышлял о том, что же могло произойти. Он был очень озабочен происходящим, но ничего не мог понять. Все казалось ему таким загадочным.

Наконец он услышал пронзительный голос Мали на лестнице и торопливые шаги по ступеням. Она привела молчаливого, меланхоличного человека, который без всякого выражения кивнул Андре и вставил ключ в замочную скважину.

В прихожей никого не было, но они обнаружили на полу пятно крови. Андре позвал ее, и им показалось, что они услышали слабый ответ. Они пошли дальше, через аккуратно прибранную, а иного и нельзя было ожидать в доме Нетты — гостиную. Заглянули в кухню, но там никого не было. Потом подошли к закрытой двери.

— Войди туда, Мали, — сказал Андре. Постучав, она осторожно открыла дверь.

— Она здесь, — сообщила Мали. — Идемте!

Нетта лежала на постели, по-прежнему одетая в вечернее платье. Лицо ее было бледным, она прижимала к затылку полотенце. На полотенце была кровь.

— Я… не могу… — с трудом произнесла она.

— Лежи спокойно, — сказал Андре и быстро подошел к постели. — Что случилось? Прикрыв рукой лицо, она ответила:

— Я не знаю. Вчера вечером… кто-то вышел из прихожей. Напал на меня… Я очнулась ночью на полу в прихожей… Перебралась сюда. Я не могу…

— Мы все поняли, — торопливо сказал Андре. — Я приведу врача.

— Нет, мне уже лучше. Мне уже хорошо.

— Нет, тебе вовсе не хорошо. Повернувшись к вахтмейстеру, он спросил:

— Есть ли тут поблизости врач?

— Да, в соседнем доме.

— Немедленно приведите его сюда! А ты, Мали, помоги Нетте снять платье. Но осторожно, наверняка у Нетты сотрясение мозга. А я подожду в соседней комнате.

Мали кивнула, и Андре вышел.

«Вот тебе и поездка, — с горечью подумал он. — Хорошо еще, что нас никто не ждет!»

Когда вахтмейстер вернулся вместе с врачом и полицейским, которого позвал по своей инициативе, Нетта была уже одета в домашнее платье, и Мали помогла ей лечь в постель и навела порядок в комнате. Молодой девушке хотелось оправдать оказанное ей доверие.

Доктор осмотрел Нетту, а полицейский задал несколько вопросов. Андре и Мали могли, конечно, уже уехать, но они остались, желая выяснить все до конца.

Нет, врагов у Нетты не было. Никаких вещей не пропало. Нет, просто она видела, как кто-то проскользнул мимо. И ключ у нее пропал.

Вахтмейстер сказал, что в это утро кто-то из детей принес ему найденный ключ. Он валялся на полу, возле входной двери. Нетта получила свой ключ обратно.

Полицейский все это записывал. Доктор сказал, что она должна быть освобождена от работы на несколько дней.

— Но я не могу, — запротестовала Нетта. — Я никогда…

— Незаменимых работников нет, — резко перебил ее доктор. — Сотрясения мозга у вас, судя по всему, нет. Скорее всего, это просто шоковое состояние, и проблема состоит в том, как вас вывести из него. Но я все же порекомендую вам покой некоторое время.

— Значит, мне придется лежать здесь и думать о происходящем? Нет, этого я не хочу. В разговор вмешался Андре.

— Мне не хочется, чтобы фрекен Микальсруд лежала здесь одна. Мы не знаем, почему на нее было совершено нападение, поэтому мы не можем быть уверены в том, что это не повторится.

— Это верно, — согласился полицейский.

— Мы с Мали должны сейчас уехать и поэтому не можем присматривать за фрекен Микальсруд. Вместе с тем мне не хотелось бы оставлять ее здесь одну. Что, если фрекен Микальсруд совершит с нами длительную поездку на автомобиле? Или же езда повредит ей?

Врач пристально посмотрел на него.

— Это ваш автомобиль стоит возле дома? — спросил он.

— Да.

— На вид он довольно комфортабельный. И, как я уже сказал: удар пришелся слишком низко, чтобы вызвать сотрясение мозга. Но что на это скажет сама фрекен Микальсруд?

— Я с удовольствием поеду.

— Ты можешь сесть на заднее сиденье и обложиться подушками, — радостно улыбнулся Андре. — Не будет ли это лучше всего? — спросил он, обращаясь к врачу и полицейскому.

Оба они кивнули.

— Это даже лучше, что фрекен Микальсруд исчезнет на время из опасной зоны, — сказал полицейский. — А мы тем временем займемся поисками.

Нетта устало улыбнулась.

Мали ничего не сказала. «Во всяком случае, я буду сидеть на переднем сиденье», — утешала она саму себя.

Они приехали в Гаульдален.

Погода была как нельзя лучше. Но они выехали из Трондхейма поздновато: Андре понимал, что они не доберутся за день до Эльвдалена.

Возник вопрос о том, где переночевать? Пограничные дороги проходили среди лесов, где изредка встречались маленькие деревушки. Он не знал этой местности, его попутчицы тоже.

Дорога идиллически петляла среди цветущих лугов и зарослей кустарника, и вдоль дороги тянулись побелевшие от времени деревянные изгороди, чуть ниже протекала река Гаула.

Дорога не была слишком уж ровной, зато пейзаж был прекрасным.

Мали без устали восхищалась им.

Нетта не была в таком восторге от езды: на заднем сиденье трясло, и у нее разболелась голова, но она не жаловалась. Ей позволили поехать, и, несмотря на то, что она, слыша болтовню Мали и веселые ответы Андре, чувствовала себя здесь лишней, она была уверена в том, что он беспокоился о ней.

Возле дома, стоящего у дороги, Андре затормозил.

— Не спросить ли нам, как проехать в Нордладе? Это предложение понравилось. Он вышел из машины и направился к дому.

Повернувшись назад, Мали спросила:

— Тебе удобно сидеть?

— Да, спасибо, — со слабой улыбкой ответила Нетта. — Но, несмотря на все эти подушки, меня изрядно протрясло.

— Меня тоже. Я собираюсь сбегать в кустики возле реки. Пойдешь со мной? .

«Слава Богу, что девушка такая непосредственная», — подумала Нетта, которой давно уже не терпелось сделать это.

И обе женщины уселись на берегу речки.

«Но хуже всего то, что она такая симпатичная, — подумала Нетта, когда они возвращались обратно. — Я могла бы испытывать к ней неприязнь, быть ревнивой, но этого не происходит. Единственное, что я чувствую, так это гнетущую печаль. У нее есть возможность завоевать его. У меня же такой возможности нет.

Но я могу многое сделать для него. Я могу быть для него другом. Помогать ему во всем. Собственно говоря, дружба — нечто более ценное, чем влюбленность, более долговечное».

Но такого рода утешения все равно не помогали. На душе у нее по-прежнему было тяжело.

Андре вернулся к машине одновременно с ними.

— Мы уже проехали мимо Нордладе, — сообщил он. — Это примерно в миле отсюда. Как вы считаете, нам следует повернуть обратно или ехать по главной дороге дальше?

Посмотрев на солнце, Нетта сказала:

— День уже на исходе.

— Да, — сказала Мали. — Едем дальше!

— Мне тоже так кажется, — улыбнулся Андре. — Но если вы подождете меня немного, я последую вашему примеру.

И он спустился к реке.

Когда он вернулся, все сели в машину.

— Если все уже помочились, мы снова можем продолжать эту рискованную поездку, — сказала Мали.

— Как ты можешь, Мали! — укоризненно произнесла Нетта, но все тут же рассмеялись.

Мали была в хорошем настроении и пела всю дорогу. Выбор ее песен был весьма сомнительным, и Андре пришлось прервать концерт.

И тут Нетта вспомнила:

— Я еще не нашла время, чтобы прочитать твои бумаги! Мне постоянно что-то мешало.

— А я обещал Мали рассказать ей во время поездки о Людях Льда, — сказал Андре. — И я буду теперь рассказывать вам обеим, но это долгая история.

— Поездка тоже будет долгой, — ввернула Мали. — И поскольку вам не нравится мой песенный репертуар, послушаем тебя.

Они опять засмеялись. В своей вульгарной речи Мали использовала выражения, свидетельствующие и о чувстве юмора, и, одновременно, о способности схватывать на лету изысканные слова.

— Да, было бы прекрасно, Андре, если бы ты рассказал нам об этом, — сказала Нетта, с удовольствием произнося его имя. — Кстати, вы не обратили внимание на то, что по дороге мы не встретили ни одного автомобиля?

— Да, и в этом нет ничего странного, здесь же такая глушь! — сказал Андре. — Ведь даже на пути из Кристиании в Трондхейм я встретил всего несколько машин, зато… здесь очень много повозок, запряженных лошадьми.

— Заметно, — констатировала Мали.

Эти повозки были для них большой проблемой, вернее, это их автомобиль был большой проблемой для возчиков, в особенности, когда автомобиль проезжал мимо них. Приходилось долго потом успокаивать лошадь. Дороги не были еще приспособлены для езды на автомобиле. Часто приходилось тащиться позади какой-нибудь телеги или кареты до тех пор, пока дорога не становилась шире и не появлялась возможность объехать перепуганную лошадь и сердитого крестьянина.

Андре начал рассказывать. Он начал с истории Людей Льда. Он полагал, что Нетта тоже заслуживает того, чтобы узнать эту историю, хотя сама она и не имела отношения к их роду.

Он думал, что обе дамы будут скептически смеяться, услышав о вещах сверхъестественных, но ошибся. Возможно, здесь сыграло роль то уважение, которое обе испытывали к нему, во всяком случае, обе слушали очень внимательно, сопровождая наиболее драматические места возбужденными возгласами.

Несколько раз Мали перебивала его вопросом:

— Неужели я тоже из рода Людей Льда? А Нетте оставалось только сожалеть о том, что она не относится к числу этих людей.

— Теперь я начинаю понимать необходимость найти потомков Кристера Грипа, — сказала Нетта, когда Андре подошел уже к концу этой длинной истории.

— Да, — согласился он и добавил: — Смотрите, как здесь красиво!

Они ехали теперь по лесной дороге, поднимающейся по склону холма.

Андре продолжал:

— С одной стороны, мы должны быть готовы к появлению на свет меченых и избранных, а с другой — собраться воедино, в случае если проснется Тенгель Злой. Но Людей Льда поджидает множество других опасностей!

Говоря это, он даже не подозревал, насколько он был прав.

— А теперь я расскажу о рукописи, написанной бабушкой Мали, Герд Свенсдаттер, — сказал он. — Хотите послушать об этом?

— Да, — разом ответили они.

При каждом движении Нетта ощущала боль в затылке, голова у нее болела так, что в глазах темнело. Но она не хотела ничего пропускать.

Андре пересказал им, насколько он сам запомнил, историю о девственницах из Варгабю.

— Жаль, что вы сами не прочитали это, ведь я рассказываю так сухо, — по ходу дела заметил он. — Вам не мешало бы как-нибудь взглянуть на этот рассказ, в особенности тебе, Мали.

«Ах, это „как-нибудь“ ко мне уже не относится, — печально подумала Нетта. — Я для них чужая, да и поездка скоро подойдет к концу…»

Но обе они внимательно слушали предание о девах. И когда Андре закончил, они некоторое время молчали, пытаясь разобраться во всем, понять смысл этого предания. Начинало уже темнеть, лес становился мрачным.

Картины прошлых времен вызвали у всех печальное настроение.

Тем не менее Нетта помалкивала о своей головной боли, а Андре ни словом не обмолвился о том, что голоден.

Первая высказала свое недовольство Мали:

— Когда же мы приедем, наконец, куда-нибудь? Я ведь первая в мире обжора и голодна, как волк.

— Мы все проголодались, — пробормотал в ответ Андре. — Я сам не против остановиться где-нибудь. Да и бензин скоро кончится.

— Нечего сказать, удовольствие, — поморщившись, произнесла Мали. — Сидеть в темном лесу всю ночь без бензина! А потом тащиться куда-то пешком!

— Мне кажется, дома стали попадаться чаще, — через некоторое время произнесла Нетта.

Так оно и было, и вскоре они въехали в какой-то маленький городок.

— Ура! — воскликнул Андре. — Но куда же мы приехали?

Они спросили у прохожих, оказалось, что это Рёрос.

— Я здесь уже был! — сказал Андре.

— Не мешало бы иметь карту, а? — спросила Нетта.

— У меня есть карта, мы немного удалились на восток, — ответил он. — Нужно теперь найти отель, а потом спросить дорогу.

Они нашли очень приличный, хотя и не роскошный отель, и женщины добровольно решили ночевать в одной комнате, чтобы избавить Андре от лишних расходов. Вернее, Нетту. Но она должна была получить обратно все до единого эре!

На обед им подали огромные порции картофельного рагу с мясом и лепешки. К этому не мешало бы подать бутылку вина, но еда и без того была вкусной. Пиво домашнего приготовления ничуть не уступало вину.

— Нетта, ты ужасно бледная, — озабоченно произнес Андре.

— Ах, ничего. Небольшая головная боль…

— Головная боль? Я же спрашивал тебя в пути, как ты себя чувствуешь, но ты отвечала только «спасибо, хорошо»! Я же вижу, как скверно ты себя чувствуешь, ты просто не можешь повернуть головы! Мали, принеси-ка мою аптечку, она лежит во внешнем кармане чемодана. Там лежит еще небольшой пакет, прихвати и его! В нем ключ от моей комнаты.

Мали тут же побежала выполнять его поручение, гордая тем, что может чем-то помочь Нетте, а также доверием, оказанным ей, бездомной девушке, Андре.

Как только она ушла, Андре взял Нетту за обе руки и сказал:

— Я оказался таким невнимательным.

— Ты очень добр… — пыталась протестовать она.

— Нет, я больше обращал внимание на дорогу, чем на тебя. Нам с тобой есть о чем поговорить, когда дело касается Эльвдалена и Мали. Я должен держать тебя в курсе всего этого.

На сердце у Нетты сразу потеплело. Она что-то значила для него, он в ней нуждался!

Но больше им разговаривать не пришлось, поскольку в дверях появилась Мали, держа в руках принесенные ею вещи.

— Я бежала со всех ног, — разом выдохнула она и с ходу плюхнулась на стул. — А то ты мог бы подумать, что я роюсь в твоих вещах.

— Мне никогда не приходила в голову мысль об этом, — сказал Андре.

— Зато другим такая мысль приходила в голову все эти годы, — фыркнула Мали. — Детей в приюте доверием не балуют.

Андре и Нетта сочувственно переглянулись.

— Знаешь, что, Андре, — сказала Мали и с такой силой шлепнула его по плечу, что он невольно попятился назад. — Ты первый из мужиков, которому я доверяю. Но это только потому, что ты мой родственник.

Ему не хотелось напоминать этой воительнице, отстаивающей права женщин, что родство их весьма отдаленное. Чтобы найти общего предка, им пришлось бы вернуться к Танкреду Паладину.

В более тесном родстве Мали находилась с Ветле. Они были… Он быстро прикинул в уме: они были родственниками в шестом колене. Даже они не были особенно близкими родственниками.

Но и Андре, и Мали были из рода Людей Льда! Это было самое главное.

Если только он был прав в своих рассуждениях относительно Хавгрима Кристера Грипа. Доказательства пока у него отсутствовали. У него были только довольно ясные ориентиры.

— Ах, — удовлетворенно вздохнула Мали. — Мне никогда в жизни не было так хорошо! Это можно было понять.

— Мы ведь продолжим нашу поездку, а?

Андре засмеялся, протягивая при этом Нетте порошок от головной боли, который она тут же приняла.

— Ты имеешь в виду, продолжим поездку? — спросил он. — Это начинает быть утомительным. Что же касается нашего знакомства, то я с удовольствием продолжу его… Нетта, ты уже получила ответ от тех двух людей, которым написала? Узнала что-нибудь о Петре?

— Нет еще.

— Ты знаешь этих людей?

— И да и нет. Это отцы ее детей. Они должны знать кое-что о Петре, ведь кому, как ни своим возлюбленным люди доверяют больше всего!

— Мой отец? — вытаращив глаза, спросила Мали. — Ты знаешь, кто он?

— В коммунальном правлении хорошо умеют хранить тайны. Но я думала, что ты знаешь, кто он, Мали!

— Я? Если бы надзирательнице или кому-то еще в приюте было это известно, я бы тоже узнала об этом, можешь быть уверенной. Но никто ничего не знал об этом.

— Вот это да! — удивленно произнесла Нетта. — Когда я спросила моего начальника о том, кто твой отец, он был, разумеется, очень сдержан и дал мне сведения в строго конфиденциальной форме. Но я всегда считала, что источником этих сведений является его падкая до сплетен жена. Но оказалось, что это все же не так. Потому что если бы она знала об этом, весь город тоже был бы в курсе. Возможно, только двое человек в коммунальном правлении знали имя твоего отца. Но об этом я почему-то не подумала.

— И кто же он такой? — нетерпеливо спросила Мали.

Все сделали вид, что не слышат ее вопроса.

— Ты говорила мне об этом, — нахмурив брови, сказал Андре Нетте. — В записях Ваньи из Трондхейма об этом ничего не говорится. Она отмечает лишь то, что он любил поволочиться за женщинами. Об этом тайком сообщил ей один чиновник… Так значит, ты отправила ему накануне письмо? А другое письмо ты отправила… Эгилю Холмсену, не так ли? Отцу мертворожденного ребенка.

— Да, имя его есть в отчетах, найти его оказалось нетрудно.

— Письмо с динамитом… — задумчиво произнес Андре. — И после этого ты гадаешь, кто бы это мог тебя ударить вчера вечером!

Нетта побледнела еще больше.

— И ты считаешь, что… это один из них?

— Разумеется! Для кого-то из них является совершенно нежелательным напоминание о его прегрешениях с Петрой Ольсдаттер!

— Ты считаешь меня прегрешением? — фыркнула Мали.

— Нет, нет, извини, я имел в виду только отцов этих детей. Ведь оба они женаты.

— Да. А отец Мали очень знаменит и женат на богатой.

— Что? — сердито воскликнула Мали. — Вы хотите сказать, что я дочь этого… убийцы? Ведь он же почти убил Нетту!

— Успокойся, Мали, — сказал Андре. — Это мог быть и другой, Эгиль Холмсен. Судя по его виду, он на все способен. Но, думаю, нам лучше уйти отсюда, а то один из нас — не буду называть имени — начинает говорить слишком громко! Пойдемте в мою комнату и продолжим разговор там!

И когда они расселись по местам в его тесной комнате — Нетта на стуле, Андре на кровати и Мали на полу, он продолжал:

— Слава Богу, что ты поехала с нами, Нетта. Неужели ты не понимаешь, что посылать такие письма было рискованно?

Ей было очень неловко получать выговор именно от него.

— Я написала, что обещаю сохранить все это в строжайшей тайне, — сказала она.

— Тем хуже! Об этом письме знала только ты и тем самым подставляла себя под удар. Мали жалобно попросила:

— Скажите же мне кто-нибудь, кто мой отец!

— И когда мы вернемся, ты пойдешь к нему домой и как следует обругаешь его? — холодно заметил Андре. Можешь быть спокойна, ты узнаешь об этом, всему свое время.

Мали фыркнула, но смирилась. Она понимала, что именно так и поступила бы: отправилась бы к нему домой и, возможно, разбила бы семью.

Протянув ей маленький пакет, Андре сказал:

— Мали, это принадлежит тебе. Этот медальон перешел по наследству твоей матери от ее бабушки. А теперь, я думаю, нам нужно оставить в покое отцов и перестать возмущаться.

Мали с благоговением вытащила из пакета медальон.

— Какой красивый! — сказала она, держа его на цепочке. — Но… он похож на настоящий!

— Да, это настоящее золото, — сказал Андре. — Ведь Нордладе были крупными помещиками. И я не думаю, что мать твоей бабушки получила его в наследство от своей родни. Ведь мать твоей бабушки, Доротея, происходила из Эльвдалена и была дочерью Хавгрима и Кайсы из Варгабю. А они вряд ли были богаты.

Нетта озабоченно произнесла:

— Я помню, мы проезжали мимо деревни еще до остановки. Там должен был находиться дом Нордладе. И эта деревенька не производила впечатление особенно зажиточной!

— Я тоже помню ее, — сказала Мали. — Маленькие, полуразрушенные хижины вдоль реки… на поросшем травой склоне.

Не сумев открыть пальцами медальон, Мали сделала это при помощи ножа, который взяла у Андре. Наклонив голову, она принялась рассматривать прядь волос.

— Мать моей бабушки была гораздо светлее меня.

И здесь написано: «Петра Эриксдаттер Нордладе, 1829». Значит, теперь этот медальон принадлежит мне.

— Да, он твой, — сказала Нетта. — И он на редкость красив!

Мали снова взяла нож и слегка ковырнула им край медальона.

— Похоже, что… там есть еще одно дно… прямо под прядью волос.

— Дай-ка я посмотрю! — живо произнес Андре.

Все трое склонились над медальоном. Нетта почти ничего не видела, но им об этом ничего не говорила — ей совершенно не хотелось пользоваться теперь лорнетом.

— Да, — сказал он. — Прядь волос занимает только половину внутренней части медальона.

Донышко медальона приподнялось, и они увидели вторую половину, расположенную под ним.

— Что это? — сказала Мали. — Что это там такое?

Прищурившись, Нетта сказала:

— Маленький кусочек… корня?

В крошечной точеной коробочке из темно-коричневого дерева лежал маленький, волосатый корешок.

Андре порывисто схватил медальон, выражение лица у него было крайне взволнованным. Положив медальон на стол, он встал и торопливо сказал:

— Не трогайте его! Подождите немного, не берите медальон в руки!

Порывшись в своем чемодане, он достал большой пакет.

— Моя мать сказала, что я должен взять это с собой, — сообщил он. — Тогда я смеялся над этим, но слава Богу, что послушал ее.

И он осторожно вынул из пакета какую-то странную вещь.

— Что это еще за штуковина такая? — с гримасой на лице произнесла Мали.

— Мандрагора, — сказал Андре. — Она всегда оберегала Людей Льда, как я уже рассказывал.

— Что? Ты носишь ее при себе? Ты не говорил об этом!

Он поднес мандрагору к медальону, медленно наклонил медальон набок…

— Боже мой! — воскликнула Мали. — Кусочек корня точно подходит! Значит, он был просто отрезан! С облегчением вздохнув, Андре сказал:

— Твоя прабабушка унаследовала этот медальон от своего деда Хавгрима. От Кристера Грипа! И доказательство этого — на столе! Добро пожаловать к Людям Льда, Мали!