Женщины на празднике Фесмофорий

На вульна воздуха айда сюда пуплач.

Страж, я прошу тебя!

Ни надо, ни пруси.

Ослабь, прошу, мне винт.

Аслабит? Харашо.

Ой, ой, беда моя! Сильней ты закрутил!

Ишшо крутим, жалайшь?

Ой, ой, ой, ой, ай, ай!

Ну, пес тебя дери!

Молчат, старик дурной!

Потстилку приташу, лижача поглижу.

Ну, положение! Спасибо, Еврипид!

О, боги! Зевс спаситель![79] Вновь надежда есть!

Я вижу, не предаст меня мой Еврипид.

Персеем[80] вылетел. Он хочет намекнуть,

Что Андромеды[81] роль играть я должен. Ведь

Привязан я теперь. Понятно, хочет он

Меня спасти, за этим прилетел сюда.

Девушки милые, милые девушки,

Как мне отсюда уйти,

Чтоб не видал меня скиф?

Слышишь ли, песням в пещере вторящая,[82]

Будь благосклонна, позволь

Мне воротиться к жене.

О злополучнейший в мире,

Связан безжалостно я!

Спасшись едва от поганой старухи,

Снова попал я в беду,

Снова под стражею: скифа приставили!

Цепь, одиночество, смерть – мой удел.

Вороны злые мой труп разорвут.

О, посмотри: я стою не в кругу хоровода

И не в толпе моих юных подруг,

Не урну держу,

В крепкие цепи закована я!

Жертва чудовища, жертва Главкета,

Слышу не брачную песню веселую,

Слышу я песню цепей.

Плачьте, подруги!

О я, страдалица бедная!

О я, несчастный, несчастный!

Стражду напрасно, напрасно я стражду по воле родных.

Да! умолять я должна лиходея,

Слезы горючие, слезы предсмертные лить я должна перед ним.

Горе мне, горе!

Он меня выбрил, во-первых,

В желтый хитон нарядил, во-вторых,

И, наконец, в этот храм,

К женщинам этим послал.

О моя горькая доля! Свыше ты мне суждена.

Бремя проклятья несу я. Видя мое злополучье,

Кто усомнится, скажите, в тяжких страданьях моих?

Гряньте, перуны небесные,

В прах обратите несчастного!

Светоч бессмертный, ты мне опостылел,

Жизнь мне в цепях немила:

Скорбь роковая, смертельная давит,

Мрак мне могильный грозит!

Привет тебе, дитя, но твой отец, Кефей,

Что бросил здесь тебя, пусть казни не уйдет.

О, пожалевшая страдалицу, кто ты?

Я – отзвук слов чужих, насмешница Эхо,

Я здесь была уже, то было год назад,

Для Еврипида я была союзницей.

Дитя мое, должна согласно роли ты

Петь песню слезную.

А ты – за мной вторить.

Я это сделаю. Итак, начни свой плач.

О, как длинна ты, священная ночь!

Медленно едет твоя колесница,

Путь среди звезд совершая

В недрах священных небес

Над величавым Олимпом.

Олимпом.

Горе такое за что

Андромеду терзает!

Терзает!

Смерть мне, несчастной, грозит.

Мне, несчастной, грозит.

Болтовней ты меня изведешь.

Изведешь.

Вот прилезла! Мой бог! Надоела ты мне

Чересчур.

Чересчур.

Дай одной монолог дочитать.

Будь добра, замолчи.

Замолчи.

Пропади ты совсем!

Пропади ты совсем!

Ой, беда!

Ой, беда!

Ерунда!

Ерунда!

Заревешь!

Заревешь!

Завизжишь!

Завизжишь!

Што брехашь!

Што брехашь!

Иль пританыв позвать?

Иль пританыв позвать?

Ой, беда!

Ой, беда!

Где кричит?

Где кричит?

Ты сказал?

Ты сказал?

Будишь бит.

Будиш бит.

Ты смиялся миня!

Ты смиялся миня!

Да не я же кричу, это женщина там.

Это женщина там.

Где негодная?

Прочь убежала уже.

Эй, куды ты бижал?

Эй, куды ты бижал?

Задаем!

Задаем!

Пабалтаишь ишшо?

Пабалтаишь ишшо?

Эй, паганку держи!

Эй, паганку держи!

Ну, пруклятый бабенка, балтушка!

В чью землю чуждую – о боги! – принесли

Нас ноги быстрые! Свободно в небесах

Прокладывая путь крылатою стопой,

К Аргосу[83] я, Персей, лечу, чтоб принести

Горгоны голову.

Как сказываишь ты?

Неушта писыря Гурга башка?

Горгоны,

Я говорю.

Гургу и мы тибе скажим.

Что это за страна? И кто, скажи-ка мне,

Прелестная из дев, привязанная там,

Как лодка у причала одинокая?

О, сжалься, незнакомец, над моей судьбой,

Меня освободи.

Мулчать! И ни бултать!

Пракляты, перед смертью смеет он бултать.

О дева, больно мне глядеть, как ты висишь!

Ни дивка он сапсим, адин гришна старик,

Мушенник, вуруват пришла.

Все врешь ты, скиф!

Кефея дочь пред нами, Андромеда здесь.

Гляди прумеж нага: балшуща штук видна.

Позволь мне за руку взять эту деву, скиф.

Позволь, прошу тебя: безудержным страстям

Подвержен человек; любовью страстною

Я к деве воспылал.

Ни бульна жалка нам:

И если б он сюды пувернут задом был,

Ты б мог ево абнять, нам ета пся рувна.

С прекрасной пленницы позволь мне цепи снять,

Чтоб ложе брачное с желанной разделить.

Са старый силовик? Кали ахота есть,

Ташши иди бурав, верти даскам дыра.

Нет, нет! Освобожу я деву!

Будишь бит!..

Не страшно! Все равно я сделаю свое.

Ни смешь! Мы тисакам твуя башка рубим!

Увы! Что предпринять? Чем убедить его?

Природа варвара чужда моим речам,

Идеи новые невеждам предлагать –

Пустая трата слов. Нет, к сердцу дикаря

Другой какой-нибудь придумать надо путь.

Надуть меня хотишь! Ах ты, лиса дурна.

Персей, в несчастии меня покинул ты!

Жалаишь ты апять быть бит маим бича?

Богиню Палладу, хоров подругу,

В наш хоровод звать велит обычай,

Юную, чистую, деву безбрачную!

Ты, полновластно над городом нашим

Мощную руку простершая явно,

Ключедержавная,

Полная злобы законной к тиранам, – явись!

Женское вече тебя призывает:

Дева, приди,

Миром ликующим нас надели.

Вы, всемогущие, вы, благосклонные, вы, милосердные,

В вашу дубраву, куда запрещен

Доступ мужчинам в час оргий священных, когда вы в сиянье

Факелов ярких являете ваши бессмертные лики!

Молим усердно, придите, явитесь,

О Фесмофоры, о всемогущие!

Если и прежде внимали вы нам,

Молим смиренно, явитесь и ныне.