Женские истории. Просто о сложном (СИ)

Открой своё сердце

— Смотри-ка, новые жильцы в наш подъезд, — Ивета поставила кружку на подоконник и взглянула на мужа. Борис раскладывал полученную зарплату по конвертам и делал пометки в разлинованной на месяц таблице.

— В трёшку Бельцовых, наверное, — не поднимая головы, ответил Борис. — Только бы не шумные.

— Ага, сейчас. Я уже двух мальчишек и девчонку возле фургона насчитала. И лялька на руках у мамаши.

— Прощайте тишь и благодать.

— Точно, — поддакнула Ивета. — И вот куда плодят нищету?

— Девяностые прошли, конечно, но и сейчас ещё не пошикуешь. Стабильности нет, — согласился Борис и убрал деньги в шкатулку.

— Да, тут одного бы поднять, — вздохнула Ивета и заулыбалась, услышав, как повернулся ключ в замке. — Сашенька из школы пришёл. Надо суп греть, а то ему на сольфеджио скоро.

Тем же вечером Ивета столкнулась на лестничной площадке с новыми соседями. Русоволосый мужчина спустился с табуретки и представился:

— Иван Ковалёв, ваш новый сосед. Лампочку вот вкрутили на площадке. А то непорядок. Моя жена Танюшка, — он обнял за плечи рыжеволосую женщину с веснушками, рассыпанными по щекам.

— Очень приятно! — прошелестела Ивета, скользнув взглядом по лицу с смеющимися голубыми глазами, крепкой мужской груди, и тоже представилась.

Таня кивнула ей и, собрав метлой в совок осколки разбитой лампочки, поднялась к мусоропроводу.

— Какое у вас необычное имя, — подивился Иван.

— Вообще-то, я по паспорту Света. Но муж сказал, это как-то просто…

— А я люблю, когда просто, — улыбнулся Иван и крикнул жене: — Танюш, ты идёшь?

Подошёл лифт. Ивета нырнула в тесную кабину. В их семье не было принято общаться с соседями. Казалось, каждая семья в их подъезде живёт своей жизнью. Если и случалось, например, проехаться с кем-то в лифте, Ивета тут же принималась изучать носки своих туфель или читать инструкцию по эксплуатации. Наскок Ивана ей показался неприемлемым вторжением в личное пространство. Тем не менее она не могла прогнать видение из головы. Этот Иван так посмотрел на неё, что дух захватило. А ещё Ивета не могла понять, почему рассказала ему секрет своего имени. Последние двенадцать лет она прожила Иветой, и уже все окружающие звали её под этим именем.

Ивета сама не заметила, как стала наблюдать за соседом. То в дверной глазок, то в окно. Прислушивалась к звукам в соседской квартире. От Ковалёвых семью Иветы отделяла стена коридора, переходившего в гостиную. Не сказать чтобы дети Ковалёвых сильно шумели, но Бориса раздражал любой звук. Ивета в молодости любила весёлые компании. Выйдя замуж за Бориса, ненавидевшего их, она вскоре тоже стала их осуждать в угоду мужу. Вообще осуждение кого-либо или чего-либо стало основой семейных разговоров. Если Ивета неожиданно принимала иную точку зрения, то и сама подвергалась осуждению. Поэтому с годами Ивета утратила собственное мнение и превратилась в тень мужа.

В строгом Борисе не было той ласки, что так необходима женщине. Поэтому Ивета с завистью наблюдала в окно, как Иван обнимал Татьяну. Та часто с малышом встречала мужа с работы. Как-то Ивета тоже вышла встретить Бориса. Он подъехал к дому и вылез из такой же холёной, как он сам, иномарки.

— Привет, — Ивета потянулась обнять его.

— Чего это ты ластишься на людях? — одёрнул её Борис. — Раз вышла, возьми лучше коробку из багажника. А то думал, две ходки делать придётся.

Из подъезда вышла Татьяна с сыном, и тут же во двор въехал Иван на микрике. Соседи привычно обнялись, Иван поцеловал жену.

— Лижутся на людях. Срам какой! — тут же вполголоса заклеймил их Борис.

— Почему лижутся? — вздохнула Ивета. — Он просто поцеловал жену. Не виделись весь день…

— Давай коробку бери, — оборвал её на полуслове Борис.

Дом Бориса и Иветы был переполненной чашей. Немногочисленные вхожие в семью знакомые завидовали Ивете. Хотя и были того же уровня достатка.

— Тут кирпичи, что ли? — проворчала Ивета.

— Рис.

Они прошли мимо Ковалёвых. Борис не здоровался с ними, Ивета кивнула, но так чтобы Борис не заметил.

Летом Бориса перевели на удалёнку, и он переехал на дачу. Сашеньку отправили в лагерь с углублённым изучением английского языка. Ивета работала в городе и пообещала навещать Бориса по выходным.

Ивета расхаживала с чашкой кофе по опустевшей квартире, ловя себя на мысли, что даже рада отъезду мужа. Можно расслабиться и не обдумывать каждое слово, чтобы муж не осудил её и не посмеялся над её глупостью. Захотелось даже отпроситься с работы в первый день свободы. Ивета позвонила начальнице и, покашляв в трубку, сослалась на недомогание. В поликлинике пожаловалась молодому врачу на головокружение и выяснила, что страдает пониженным давлением и анемичностью слизистых оболочек. Получила направление на анализы и больничный на три дня.

Ивета купила торт для повышения настроения и гранатовый сок для поднятия железа в крови. У лифта столкнулась с Иваном.

— Вы не приболели? — он сочувственно улыбнулся ей.

— Я так плохо выгляжу? — Щёки Иветы вспыхнули.

— Нет, что вы! — спохватился Иван. — Вы прекрасно выглядите. Просто сегодня понедельник, а вы вроде из тех, кто работает пять из семи.

— Муж уехал на дачу, — неизвестно зачем оповестила Ивета соседа и показала ему пакет. — Вот торт купила жизнь подсластить.

— А она у вас разве горькая? — приподнял бровь Иван. — Хотя в некотором смысле понимаю вас. Тоже сегодня отвёз своих на дачу. Без Танюхи жизнь не мёд.

Лифт остановился. Иван пропустил Ивету вперёд. Но она не спешила к своей двери.

— Иван, а вы кем работаете?

— Ремонтом занимаюсь. На той неделе закончил объект, а новый перенесли. Сяду сейчас обзванивать клиентов. Может, кто пораньше готов раскурочить свою квартиру.

— Я готова раскурочить, — Ивета сказала быстрее чем подумала. — Возьмётесь?

Иван пожал плечами.

— Давайте посмотрим.

Ивета открыла дверь в свои хоромы, соображая, чтобы такого переделать в доме.

— Проходите, пожалуйста.

Иван снял кроссовки и осмотрел комнаты. Заглянул в ванную и туалет. Из кухни вышел растерянный.

— И что тут раскурочивать? У вас всё просто шик, блеск, красота.

— Спальню, — брякнула Ивета. — Мне неуютно в ней.

Иван странно посмотрел на неё и прошёл в указанную комнату.

— Ваши пожелания? — он кинул взгляд на добротную дубовую кровать, покрытую дорогущим покрывалом из китайского шёлка.

— Обои, может, переклеить… — Ивета прикусила язык. Обои в спальне ей особенно нравились. Зелёные в золотую широкую полоску они отлично вписывались в общий интерьер. — Или просто покрасить стены.

Иван снова посмотрел на Ивету, и она отвела взгляд.

— Я обычно переделываю квартиру целиком. Работаем бригадой. Но могу посоветовать вам хорошего маляра-штукатура. Она берётся за небольшие площади.

— Она? — растерянно переспросила Ивета.

— А вам нужен он? — в голубых глазах Ивана заплясали бесенята.

— Возможно… — Ивета возненавидела сама себя.

— Тогда это не ко мне, — Иван развернулся и пошёл в коридор.

Дверь хлопнула, как пощёчина. Ивета уронила пакет с вкусностями и, упав на кровать, разревелась. Любила ли она мужа и почему так часто думала об Иване? Любовь? Нет. Скорее спонтанное желание погреться у чужого костерка. Ивета не могла объяснить своё внезапное падение. Ей захотелось поговорить с Иваном, хотя и стыдно было так, будто она уже переспала с ним.

Умыв лицо холодной водой, она решительно позвонила в соседскую дверь. Иван открыл и привалился к дверному косяку.

— Мне, действительно, нечего ремонтировать… — Ивета не могла подобрать нужных слов.

— Кроме своей жизни, — подсказал ей Иван.

— Пожалуй, вы правы… Только я не пойму, что в ней не так.

— Ивета, — Иван почесал затылок. — Я не психолог. Но мне кажется, что некоторые люди настолько увлекаются внешним, что забывают о внутреннем. Сытость умерщвляет душу.

— И как её оживить?

Из квартиры напротив вышла женщина лет шестидесяти с лохматой собакой и ткнула в кнопку вызова лифта. Напряжение соседкиных ушей-локаторов ощущалось на расстоянии, крепись они по-кошачьи развернулись бы в сторону Иветы и Ивана.

— Вообще покраска стен дорого обойдётся? — нарочито громко спросила Ивета.

— Это зависит от многих факторов, — усмехнулся Иван.

Соседка уехала вниз несолоно хлебавши.

— Входите, — пригласил Иван.

Ивета переступила порог и словно перенеслась в другой мир. На стенах коридора у Ковалёвых висели санки и забавные детские рисунки в рамках. Тут же стоял детский спортивный комплекс. В дверном проёме висели качели с плюшевым зайцем в кресле.

— Как вы решились завести столько детей? — Повернулась Ивета к Ивану.

— Мы не предохраняемся, вот и завелись.

— И ещё планируете?

— Мы не планируем. Просто живём и всё. Я работаю, Танюшка детей растит. Зато скучать некогда.

— Неужели никогда не хочется поскучать?

— Я домой на крыльях всегда лечу. Здесь меня ждут.

— Не возражаете, если я тоже посмотрю вашу квартиру?

— Да, пожалуйста.

Ивета прошлась по комнатам. Каждая словно дышала присутствием домочадцев. Детские поделки, вышивки, модельки парусников и самолётов, семейные фотографии в самодельных рамках, стеллаж с потрёпанными детскими книжками и раскрасками. Двухярусные кровати с лоскутными одеялами, клетка с хомяком, переставшим рыться в салфетках, стоило Ивете войти, аквариум с беспечными рыбками, цветы на подоконниках.

Иван открыл клетку и достал миску с остатками корма:

— Здорово, Бутус! Скучал? Сейчас подсыплю тебе зерна.

— У вас ещё куча жильцов, — подивилась Ивета. — Как Таня с этим управляется?

Иван пожал плечами.

— Так ведь и дети помогают. Не маленькие уже. У нас даже мелкой даёшь губку — подключается к уборке.

— А моего Сашку не заставишь фантик за собой убрать. Не говорю уже про вещи.

Иван развёл руками.

— Тут уж вам ничего не подскажу.

— Вы, наверное, осуждаете меня? — Ивета не знала, как теперь загладить свой поступок.

— Нет. Всё имеет оборотную сторону. Я и детей учу никого и никогда не осуждать.

— Что вы мне всё-таки посоветуете?

— Перестаньте думать лишь о себе.

— Но я… — Ивета призадумалась. — Пожалуй, вы правы.

Ивета вернулась домой, и одиночество снова навалилось на неё бетонной плитой. Всю жизнь она считала себя идеальной женой, но муж уже давно не летел домой на крыльях. Считала себя идеальной матерью, но сын в тринадцать лет уже ни во что её не ставил. Быть может, она ещё сможет быть кому-то полезной.

Ивета включила телевизор и наткнулась на ролик с просьбой помочь больному малышу. Раньше она не обращала внимания на такие призывы, а тут схватила телефон и отправила триста рублей. Вроде мелочь, а на душе полегчало.

Ивета вновь прошлась по квартире, подняла пакет в спальне и отнесла его в холодильник. Сладкого не хотелось, а мысли о низком гемоглобине больше её не занимали. За окном сгущались сумерки. Ивета вышла на улицу и направилась в парк неподалёку от дома.

Сев на скамейку, она наблюдала за собачниками. Шумная компания с беспородными питомцами поначалу вызвала раздражение, но Ивета вспомнила Ивана и изгнала из сердца подступившее было осуждение. Она задумалась, не хочет ли ещё детей, настолько уютным показался ей дом Ивана и Тани. Тут же пришла вторая мысль — Борис вряд ли захочет.

К ногам Иветы подкатился мяч, и за ним прибежал вислоухий рыжий пёс. Она пнула мяч ногой, пёс рванул за ним, поймал и снова принёс ей под ноги свою игрушку. Ивета улыбнулась и снова оттолкнула мяч. Пёс вернулся с ним в зубах, приветливо виляя хвостом.

От компании отделилась женщина и крикнула:

— Кузькин, не приставай!

Кузькин сел и, склонив голову, уставился на Ивету.

— Иди, а то хозяйка заругает.

Но пёс напротив подошёл ещё ближе и снова сел. Женщина поспешила к Ивете:

— Он вам не мешает?

— Да вроде мило общаемся.

— Вы ему понравились. Он добродушный парень, хоть и много настрадался в жизни.

— Так это не ваша собака?

— Теперь наша, приютская. Вылечили собакена, теперь ищем ему хозяина.

Ивета посмотрела на Кузькина. В детстве у неё был похожий пёс.

— Можно его погладить?

— Конечно. Мы наших пёселей моем регулярно. И за здоровьем следим…

Ивета разговорилась с Леной, как представилась женщина, а потом и вовсе присоединилась к их компании. На следующий день купила лакомств и отправилась навещать Кузькина и его приятелей. Со слезами на глазах она слушала истории жителей приюта, и забрала Кузькина домой. Позвонила Борису и рассказала об их новом жильце.

— С ума там не сходи! — едко ответил муж.

Но Ивета теперь каждый вечер ходила гулять с Кузькиным в парк. Заказала в приют корм и новые лежанки в вольеры. В пятницу поехала на электричке на дачу. Муж скептически посмотрел на собаку. Ивета доложила:

— Здоров, стерилизован, от блох обработан.

— Поздравляю.

В воскресенье Ивета вернулась домой пораньше, чтобы успеть погулять с новыми друзьями. Её жизнь с их появлением обрела новый смысл. Вернулся Сашка из лагеря, и Ивета привлекла его к делам приюта. Собаки его обаяли.

В июле муж забеспокоился переменами в жене и приехал домой среди недели. Обнаружив дома кроме жены, Сашки и Кузькина ещё двух псов он категорично заявил:

— Или я, или собаки.

Ивета улыбнулась и тихо произнесла:

— Собаки.

Муж хлопнул дверью и уехал. Ивета обиделась, что муж так категорично поставил её перед выбором, но слишком долго она терпела и прогибалась под Бориса. Сашка с Иветой пристроили двух псов и взяли домой ещё одного бедолагу, которого для созвучности прозвали Берлагой. Работа в приюте сблизила Ивету с сыном, а Кузькин стал светом в окне.

Иван не остался в стороне. Встретив однажды Ивету с Сашкой и Кузькиным, зашёл к ним на чай. Берлага приглянулся ему, и судьба пса решилась. Иван отремонтировал и утеплил вольеры в приюте.

В августе Ивета поехала с сыном и Кузькиным к Борису. Муж сам позвал их. После долгой разлуки Ивете не просто оказалось разговаривать с ним. Она обрывала Бориса, если тот брался осуждать кого-либо. Больше не пасовала перед ним, а приводила доводы.

В воскресенье пошли гулять в лес. Речь зашла о скором возвращении Бориса в город, и снова муж попробовал надавить на Ивету, мол, собак в доме он не потерпит. Надулся как индюк и ушёл далеко вперёд. Кузькин то бежал рядом с Иветой, то носился неподалёку, пугая птиц.

Крик Бориса разорвал тишину. Кузькин помчался быстрее ветра. Ивета, спотыкаясь о кочки и проваливаясь в мох, бросилась следом. Ветки хлестали по лицу, но она неслась на крики о помощи и лай Кузькина.

Когда Ивета выбежала к заболоченной поляне, увидела Бориса. Он провалился по шею в тину. Кузькин завалился на большую кочку и подставил Борису морду. Тот, с искажённым от ужаса лицом, вцепился в ошейник Кузькина. Затаив дыхание, Ивета наблюдала, как пёс, упираясь четырьмя лапами, тащил её мужа из болота. С головы до ног в тине Борис повалился под дерево, обнимая Кузькина.

В конце августа семья Ивана вернулась в город, Борис тоже вернулся к Ивете с сыном. В парк отправились гулять большой компанией, процессию возглавляли Кузькин с Берлагой.