Женские истории. Просто о сложном (СИ)

Успеть к алтарю

Саня

Дышу часто, будто только пробежал с полной выкладкой марш-бросок. Рубашка мокрая от пота. Привожу себя наспех в порядок. Застёгиваю верхние пуговицы и затягиваю узел галстука.

— Как думаешь, гости ещё не разошлись? — Марина отпивает шампанское из зелёного горлышка. В глазах безумие и отвага. Шёлковый лоскут разорванного рукава чёрной рубашки полощется по ветру, обнажая синяки на смуглой коже. Фата на растрёпанных волосах съехала набок.

— Думаю, ещё ждут. — смотрю на подол чёрной мини-юбки Марины. — Эти ублюдки точно не тронули тебя?

— Нет. Уроды, конечно. Тридцать кусков! Цена моей жизни — пятнадцать твоих зарплат, — Марина достаёт из-за широкого пояса смятую красную пачку сигарет.

— Ты как, вообще, к ним попала? — Достаю зажигалку и щёлкаю колёсиком. — До свадьбы невеста дома сидеть должна. Не показываться никому.

— Ты в Ветхом завете это вычитал? — Марина пускает дым кольцами. — С девичника возвращалась. Скрутили и затолкали в «девятку» красную, с чёрным крылом…

— Что же со страной сделали, пока я в песочке по горам бегал?

Цыган

Замираю в дверном проёме прокуренного полутёмного зала. Отжал под себя недавно ресторанчик. Денег вложить в ремонт, казино на втором этаже наладить и нормально будет качать.

— Здорово, босс! — подваливает ко мне Рыжий, самый расторопный из моих бригадиров.

— Злой, как демон сегодня. Хочу мяса и крови. Девственной. Но так устал, что согласен просто развалиться в кресле и слить негатив в рот хорошенькой тёлочке.

— Девок полный зал.

Оглядываю придирчиво разношёрстную публику. Народ толпится у бара, а на танцполе зажигает стайка разгорячённых девиц под луноликого Маликова. Мой взгляд жадно выхватывает стройную фигурку в чёрном платье и туфлях на умопомрачительных каблуках. Фата на голове малышки возвращает меня к мыслям о девственнице. «Ты моей никогда не будешь» — заливается певец, и я берусь доказать обратное.

— Что за табор в моей харчевне? — хватаю за шкирку пробегающего мимо халдея и киваю в сторону сцены.

— Девичник, — в блёклых, как у рыбы, глазах плещутся страх и подобрастие. — У той, что в фате, свадьба завтра.

— Дивно, — стрелка барометра настроения ползёт вверх. — Что за тёлка, кто жених. Слышал что?

— А как же? Я стол их обслуживаю, — халдей облизывает губы. — Жених нищеброд, только из армии вернулся. Девки, как захмелели, давай отговаривать… Марину, если не путаю имя…

— А ты не путай, — напоминаю халдею с кем дело имеет.

— Точно, Марина! Победительница конкурса красоты. Вся такая из себя фотомодель, а отказалась от западного контракта, чтобы замуж выйти за своего утырка.

— По залёту может?

— Так в том-то и дело, что целка до сих пор.

— А чего не поехала тогда бабла подзаработать?

— Жених больно идейный.

«Ты моей никогда не станешь!» — упивается своей немощью певец, а у меня аж в яйцах звенит от желания.

Музыка стихает, и девицы из компании невесты облепляют барную стойку. Хлопаю халдея по плечу.

— Передай бармену, пусть фирменный коктейль забацает невесте. Двойной. Выпьет — выпивка подругам за счёт заведения.

— Слушаюсь, — халдей рысцой ретируется в сторону бара.

Рыжий кивает в сторону тёлок:

— Хороши чертовки.

— Да, особенно невеста, — цокаю языком и достаю сигарету. — Пойду посмотрю, чем дышит. Такую и украсть не грех.

— Только скажи, — Рыжий щёлкает бензиновой зажигалкой и помогает прикурить. — Доставим в лучшем виде.

— Мне нравится ход твоих мыслей. Пойду пощупаю товар, — подмигиваю ему и двигаю в сторону барной стойки.

Народу полно, но меня хорошо знают местные завсегдатаи и расступаются в страхе.

— Вот это не «Амаретто Дисаронно», — понтуется перед барменом Марина, потягивая из бокала коричневую смесь. — В нём будто водки влито литр. Я пила настоящий, знаю.

«Тоже мне барный аналитик выискался — ухмыляюсь про себя. — Конечно, в нём водка. И её много».

— Вы большая дока, — белобрысый бармен ловит мой взгляд и замешивает термоядерную смесь в шейкере. — За счёт заведения вам наш фирменный коктейль.

— Вау! — хором вопят две тощие брюнетки-близняшки в кожанках и джинсовых шортах.

— Круто! — закатывает глаза конопатая дылда.

Бармен подаёт стакан Марине:

— Если залпом приговорите, то за выпивку до конца вечера можете не платить! И подруги тоже.

— Нет, — смех у Марины мелодичный. — У меня свадьба завтра. Должна быть бодрячком.

Я встаю за её спиной и касаюсь, будто невзначай шелковистого локона. Так и намотал бы сейчас её волосы на руку да в отдельный кабинет затащил.

— Ну, Марина, — канючит рыжая толстуха. — Сэкономим на выпивке. И так гуляем на последние.

— Когда ещё соберёмся так? — обнимает Марину блондинка с жуткими стрелками и фиолетовыми тенями. — Муженёк тебе быстро мальца заделает с армейской голодухи.

— Уговорили, — Марина вытаскивает трубочку и, запрокинув голову, медленно опустошает бокал. Грохает толстым дном о стойку, хватает воздух ртом и хрипит: — Он сколько градусов?

Я кладу руку Марине на плечо. Мне не терпится забрать подарок судьбы на эту ночь.

— Пойдём потанцуем!

— А я не танцую, — Марина разворачивается на высоком табурете.

Мерит меня презрительным взглядом, облокотившись на стойку. Поплыла девка.

— А я не спрашиваю, — сдёргиваю её со стула и, придерживая, чтобы не упала, тащу к сцене.

— Люблю дерзких мужчин! Заскочу в туалет на минутку и покажу тебе небо в алмазах, — перестаёт она сопротивляться, и я ослабляю хватку.

Алкоголь в голову ударил или блефует? В серых глазах Марины бесенята пляшут зажигательную «Ламбаду». Похоже, готова девка! Хватаю её за руку, сворачиваю в коридор к туалету:

— Только если на минутку.

— Ты даже не успеешь соскучиться! — Марина, икнув, тыкается губами в мою щёку и скрывается за дверью.

Моего терпения хватает ненадолго. Толкаю плечом дверь. Ветер гуляет по распахнутым дверцам обшарпанных кабинок. Твою ж мать! Окно в женском туалете для меня неприятный сюрприз. Хлопаю рассохшейся рамой с такой силой, что стекло вылетает и с треском обрушивается на пол.

Выпрыгиваю через окно во двор-колодец, выбегаю на улицу. Кинула стерва!

Возвращаюсь в ресторан, подзываю Рыжего и встряхиваю за грудки:

— Марину эту мне из-под земли достань!

— Свалила что ли? — озирается он по сторонам и заверяет меня. — Сейчас из подруг адрес живо вышибем! На хату к тебе везти или в баню на Фонари?

— Сегодня я себе Анжелу вызову. А жених Марины мне денег с этого дня торчит… Тридцатку. Думаю, замуровать окно в туалете хватит. И Марину себе насовсем хочу. Годная девка.

— А если у него таких денег нет? С армии он только? — уточняет аккуратно Рыжий.

— Учить тебя что ли надо? Сам же про похищение говорил, — кровь бурлит в жилах от предвкушения скорой расплаты. — И девку перед свадьбой умыкнёшь, и бабки с гостей сдерёшь. Да… Какая свадьба без драки? Наваляй жениху для ума. Небось все два года на трамбоне дудел и политгазету рисовал. Ненавижу идейных! К четырём часам завтра и Марину, и бабки сюда привезёшь.

— Похищение по-русски?

— Именно.

«Ты моей никогда не станешь…» — вот зараза песня привязалась!

Саня

— Девочка моя, — хриплю я Марине в рот, не в силах больше сдерживаться. — Пусти меня…

Противная трель звонка возвращает меня к действительности. Подпрыгиваю на постели мокрый, с дымящейся шашкой в труханах. Если б дотянулся, расколол бы этот чёртов телефон. Такой сон прервать! Мать просовывает в дверь голову в бигудях.

— Сань, возьми трубку! А то кот с утра кухонный аппарат расколошматил. Паразит! К холодцу подбирался.

— Да, мам, — прикрывая от неё хозяйство одеялом, вскакиваю с постели и хватаю трубку. В потёртом окошке телефона пробелы. — Номер не определился.

— И давай вставай, жених. — Мать хлопает дверью.

Не жалует она Марину. Но стол взялась приготовить. На ресторан денег у нас нет. Надо свалить сейчас к Андрюхе. Тётки приедут помогать матери, весь мозг мне сожрут. Маринкина мама после смены отсыпается и тоже подойти обещала.

— Аллё… Вас не слышно!

— Саня! — голос моей девочки дрожит. — Меня похитили…

— Ты где? — задаю, пожалуй, самый глупый вопрос в жизни. Спохватываюсь. — Мариш, не бойся. Я всё решу. Дай трубку, кто там рядом с тобой.

— Слышь, решала, — мужской голос кажется мне знакомым. До последнего надеюсь, что это разводка корешей. — Хочешь тёлку назад целкой получить, к трём часам вези бабло к Медному всаднику. Положишь под букеты тридцать косарей и вали ждать невесту к Дворцовому мосту. Сунешься в ментовку, Марину больше не увидишь.

— Да ты кто… — затыкаюсь. Меня больше никто не слушает. Липкий пот проступает каплями между лопаток. Смотрю на командирские часы: десять часов утра. А ведь хотел встать в семь. Девочка моя… Господи, спаси и сохрани её! Осеняю себя крестным знамением. Покрестился в армии, когда с задания живым вернулся. Смотрю на опрокинутый будильник. Кота работа. Во рту пустыня, в голове кавардак после мальчишника. Тридцак не ахти какая сумма. Странная сумма. В кино обычно требуют миллионы. Но у меня и двух косарей сейчас не наберётся. Всё в свадьбу вбухал. И вообще не хочется идти на поводу у… Твою ж дивизию! Даже не знаю, откуда тут ноги растут. Кому ж я так мог досадить?

Набираю Андрюхин номер:

— Дрыхнешь ещё?

— Какое там! Ленту красную с золотыми буквами утюжу. Свидетель как никак…

— Марину похитили. Поговорить надо.

— Как?..

— Об косяк. — Хватаю полотенце со стула, он с грохотом падает. Пинаю его ногой.

— Сейчас буду.

Наматываю полотенце на бёдра, выруливаю в коридор.

— Саня, какой ты стал, — тётка Наталья впихивает матери в руки коробку с фирменным тортом из магазина «Север» и всплёскивает руками. — Ну ведь жених! Иди я тебя обниму.

— Не до объятий… — но я уже тону в груди десятого размера.

Вырвавшись, скрываюсь в ванной. Кому ж я так насолил? Маринка моя ангел во плоти. У нас любовь с первого класса. Я ей верю. Не предаст меня никогда. От заграницы ради меня отказалась… Андрюха словно из Рязани пешком идёт. Спустя десять минут сижу одетый перед телевизором. Новости — одна краше другой. Вместе со старым телеком хочется в окно выкинуть и забыть. Шестьдесят кило «Радуга» весит. Помню чуть пупок не надорвали с соседом, когда лифт не работал, а мы её на восьмой этаж тащили. Где же взять денег? Вон, мужик на экране какой холёный. Чубатый, глаза чёрные, самодовольный. Цепура золотая на шее с мой палец, пиджак бордовый. Бандюган. Слушаю с кривой ухмылкой рассказ репортёра: у криминального авторитета Цыгана, видите ли, искали наркоту, а нашли шиш с маслом. Вот уж у кого денег, а мне хоть беги почку продавай. Хотя почему почку? Срываюсь с места и бегу в комнату. Стаскиваю со шкафа японский видак «Хитачи». Друг из загранки привёз, попросил через мой магазин толкнуть. На Невском народ богатый заходит. Равно, как и мутные пассажиры.

Звонок в дверь. Кудахтанье мамы и тётки в коридоре на тему, что Андрей вырос не меньше и тоже чем не жених.

— Давай ты скорее! — выглядываю из комнаты. С ума сойти в этом бабском царстве. Не верится, что сегодня с Маринкой поедем ночевать на съёмную квартиру. Поедем! Уверен, что поедем.

— Чего случилось? — смахивает Андрей с лица вежливую улыбку.

— Марина позвонила. В десять. Зарёванная вся. Потом какой-то гондон у неё трубку выхватил. В общем нужно тридцатку косых у Медного памятника сегодня в три под букеты сунуть. Или Марину убьют.

— Предположения есть?

— Нет. Во дворе конфликтов не было. На работе тоже. Нет, было. Из магазина дня три назад выкинул двух зарвавшихся братков. Хотели денег срубить по-лёгкому. Вымогатели хреновы. Рыжий со шрамом вообще меня выбесил. Впечатал его мордой в капот. Кстати, на мой видак ребятки глаз положили. Как раз цена ему тридцатка.

— Твою ж мать! А номер машины не запомнил? Цвет, марка?

— «Девятка» красная. С чёрным крылом.

— Андрюха глядит на часы:

— Пацанов подтянуть не успею. У них стрелка на Крестовском в двенадцать забита.

— Сами разберемся. Проследишь от памятника, кто бабки заберёт и наваляем ему потом.

— Ты прямо Рембо. Говорю, в братву тебе надо идти. Ты и десантуру прошёл, и войну повидал. А здесь теперь, как в бою. Или ты бьёшь, или тебя бьют.

— Опять разговор ни о чём! — отмахиваюсь я от него.

— Ну иди тогда в ментовку. Раз такой правильный.

— Правильный! Заявление о пропаже человека только на третий день принимают. Менты пошлют. Скажут, когда убьют, тогда и будем разбираться.

— Тогда надо искать деньги, — Андрюха лезет в карман пиджака и достаёт новый кожаный кошелёк. — Вот пятьсот. И дома ещё косарь есть. Всё в тачку вбил. Уже в среду покатаю вас с Маринкой!

— Маринку только надо спасти для начала.

— Давай с гостей бабло соберём?

— Это долго. Есть идея лучше, — киваю на видеомагнитофон. — Помнишь, к нам в магазин мужик один вчера приходил. Ты ещё ко мне заехал за ящиком «Рояля» в этот момент.

— Помню, с ним ещё такой щуплый, вертлявый тип был.

— Точно! Так вот. Он хотел Серёгин видак как раз за тридцак взять, а я отказал. Обещал Маринке недельку кино покрутить. Он с продавщицей столковался, что придёт сегодня к двенадцати. Заберёт две песцовые шубы и магнитофон.

— Погнали! Ещё успеваем, — Андрюха хватает коробку с магнитофоном. — Маринку вытащим, а с Серёгой после рассчитаемся.

Звоню матери Марины, а она в непонятках. Дочери, похоже, с ночи нет. Плету дичь: у нас для гостей сюрприз, и мы приедем прямо к Дворцу регистрации. До Невского проспекта с Ветеранов долетаем с Андрюхой за двадцать минут на такси. Вваливаемся в зал под бряцанье дверного колокольчика. Ирка, покачивая бёдрами, выруливает из подсобки:

— О, а ты чего здесь делаешь. Передумал жениться? Я тут как раз одна и без охраны, — наматывает прядку рыжих волос на палец и скользит по мне взглядом. — А тебе костюм к лицу! Сразу завидный жених. Побудешь в зале? Перекушу спокойно.

— Ближайшие полчаса точно. Покупатель вчерашний за шубами приходил?

— Нет. Но мне его радовать нечем. Песцов сегодня утром Анжелка с больших барышей забрала. В ЛенЭкспо международка, так она бабло рубит в Прибалтоне, не сдвигая ног. А вчера говорит в бане с бандитами попарилась и до кучи состригла неплохо. Живут же некоторые.

Двадцать минут тянутся, как последний месяц до дембеля. Придёт — не придёт. Господи, не дай Маринку в обиду! Найду — загашу тварей. Прокручиваю в голове слова похитителя. Откуда голос его знаю?

— Здорово, орлы! — вчерашний покупатель сходу идёт к прилавку. — Договор наш в силе?

Ирка выглядывает из подсобки и достаёт пачку ментоловых сигарет:

— У шуб ваших ноги выросли, мы не можем товар на такую сумму без залога держать. Сань, я курну быстро.

— Вот те раз! — покупатель шарит глазами по полкам магазина.

— Готов продать вам видак, если не передумали, — подвигаю яркую коробку к краю прилавка.

— Надумал? Это я с удовольствием, — потирает руки покупатель.

— Тридцак!

— Не вопрос, — покупатель улыбается, но глаза у него серые, холодные.

Скользкий тип. Но мне плевать на его моральные устои. Нужны тридцать тысяч. Распечатываю коробку. Руки трясутся. Подмышки мокрые, дезик не спасает. Лишь бы не передумал. Три часа осталось. Подключаю видак к розетке. Всё путем.

— Ну что, берёте!

— Заворачивай.

Запечатываю коробку, перевязываю для надёжности верёвкой. Покупатель достаёт пачку денег из заднего кармана джинсов, отсчитывает купюры и протягивает мне:

— Держи!

Пересчитываю, и следом ещё раз.

— Косаря не хватает!

— Пардон! — покупатель пересчитывает купюры, снова лезет в карман и добавляет денег. — Теперь всё точно. Как в аптеке!

Кладёт купюры на прилавок, подхватывает коробку и уходит, столкнувшись в дверях с Иркой. Я не верю своему счастью. Так всё сладилось идеально. Осталось время подумать, как проследить за похитителями, чтобы отбуцкать их за Маринку и деньги вернуть. Беру, пересчитываю и холодею от макушки до пят.

— Не понял. Или я дурак, или лыжи не едут.

Андрюха выныривает из примерочной в ковбойской шляпе на голове:

— Что не так? — берёт деньги у меня из рук. Пересчитывает и выпячивает нижнюю губу. — Двадцать? А остальные где?

Добавляю смачную рифму и выбегаю на улицу. Народ по Невскому в разные стороны чешет. Продавцы с бананами и сувенирами разве что не танцуют, лишь бы завлечь покупателей к своему лотку. Лишь лысые люди в рыжих простынях никуда не торопятся, напевая:

— Хари Кришна, Хари Рама.

Покупателя и след простыл.

— Андрюх, давай ты направо, к «Восстанию», а я до «Маяка». Если нет — встречаемся здесь!

Разбегаемся. Глаза застилает пелена. Вдох. Выдох. Так влететь! Во что он хоть был одет? Рубашка белая с коротким рукавом. Джинсы. Мне кажется полгорода сегодня так вырядилось. Возвращаюсь к магазину одновременно с Андрюхой.

— Слушай, Сань, — он переводит дыхание, упираясь ладонями в колени. — Погнали в новую комиссионку, на Марата во дворах. У них в основном бытовая техника. Кидала скорее всего видик не себе присмотрел. Другой магазин с руками такой оторвёт. А на Марата — ближайший. Может, и схватим там мерзавца тёпленьким.

Бежим через дорогу, наплевав на гудящие нам вслед машины. Расталкивая прохожих, несёмся по Марата. В голове невидимый будильник отщёлкивает секунды, неминуемо приближая меня к времени икс. Марина, я всё решу. Клянусь!

Сворачиваем во двор. Магазин без вывески. Щуплый темноволосый мужик в окне витрины товар разглядывает. И больше ни души. Андрюха хватает меня за плечо и орёт:

— Хватай его. Это тот, что вчера с твоим был.

Мужик не успевает среагировать. На глаза у меня опускается пелена.

— Андрюха, глянь видак в магазине, — кричу другу и впечатываю мужика в стену с облупившейся штукатуркой. — Молись, сука!

Но из мужика нам не удаётся вытянуть ничего, кроме имени Кеша. Хоть убивай его на месте.

— Не колется гад, — Андрюха поднимает мой пиджак с асфальта и отряхивает. — Держи.

— И чего делать будем? — смотрю на Кешу, поднимающегося с трудом на четвереньки.

— Надо жути на него нагнать, — Андрюха закуривает и понижает голос. — На Маяке днём в ресторане один из старшаков наших обитает. Погоняло — Цыган. Предъявим ему этого пассажира.

— Да, похоже, без твоей братвы не обойтись! — натягиваю на плечи пиджак. — Только про похищение ничего не говори. Ещё больше кашу заварим. Заломали бабки и всё. Разово, если понадобится, отработаю.

— Договорились.

Вдвоём с Андрюхой поднимаем обмякшего Кешу и тащим его под руки прочь со двора. В ресторане Андрюху знают и без лишних слов пропускают. Он взбегает на второй этаж и вскоре зовёт меня пред светлые очи криминального авторитета. Того самого, что я сегодня видел по телеку. Цыган обедает в отдельном кабинете, возле которого скучают четыре поджарых братка в чёрных майках и спортивных штанах. На их попечение оставляем пока Кешу.

— Вот друган мой, — Андрюха пропускает меня вперёд и закрывает дверь. — Сейчас решим вопрос, Сань.

— Ты впереди паровоза-то не беги, — усмехается Цыган и достаёт сигарету из бордовой пачки «Данхил». Щёлкает бензиновой зажигалкой и прикуривает. На татуированных пальцах массивная золотая печатка. — Правда, женишься сегодня?

Цыган, прищурив глаз, явно оценивает ширину моих плеч.

— Женюсь.

— А жить на что будешь с молодой женой?

— Подумаю. Только с армии пришёл.

— Из десантуры он, — добавляет Андрюха.

— Подумай. Мне крепкие ребята нужны. На сколько тебе кинули?

— За видик «Хитачи» вместо тридцатки двадцать косарей получил… А у меня свадьба. Деньги до трёх позарез нужны.

— Для нас невозможного нет.

— А если я не соглашусь работать на вас?

Цыган криво усмехается. Его чёрные глаза горят недобрым огнём, и он тушит сигарету.

— Ну это всё лирика. Скучно сегодня, — Цыган берёт со стола бутылку пива «Жигулёвское». — Мне вот всё время было интересно, как десантники об голову бутылки разбивают. Потешишь меня — помогу бабки вернуть.

Как бывает, например, от удара автоматным прикладом или рукоятки пистолета, я знаю. С бутылками в отряде тоже баловались. Разбить её, как два пальца обоссать. Беру протянутую бутылку

— Потешу, — Доля секунды и она разлетается вдребезги. Цыган задумчиво смотрит на меня, на осколки:

— И ты вот так просто разбил полную бутылку об лоб?

— Закон Паскаля о давлении в жидкости и газе — равномерно и во все стороны, — пожимаю я плечами.

— Переведи, — Цыган берёт со стола вторую бутылку пива, слегка постукивает ей по лбу и морщится.

— У полной бутылки масса больше. А значит и удар выйдет сильней. Отсюда следует, что у пустой бутылки больше шансов выстоять против лба. К тому же стекло наполненной бутылки испытывает двойную нагрузку при столкновении с головой. Добавляется инерционный удар находящейся в ней жидкости.

— Годного хлопца ты мне привёл, Андрюха. Помогу. Присядьте пока, — Цыган указывает нам на стулья и выглядывает за дверь:

— Слышь ты, соси сюда!

Трясущегося от страха Кешу вталкивают в кабинет.

— Чьих будешь? — Цыган, хрустя суставами пальцев, перекатывается с пятки на носок.

— С Балтов я. Сам по себе.

— Тогда готовь водолазный костюм. Себе и подельнику своему, — Цыган говорит тихо, но даже у меня леденеет кровь.

— За… Зачем? — лепечет Кеша.

— Обживаться в Неве будете. Вас кто щипать лохов в мои магазины пустил?

— Мы… Я не знал, что здесь… Под крышей всё.

— А про дружка своего что скажешь? — Цыган пинает носком осколок бутылки.

— Не дружок он мне.

Кеша ничего не скрывает. С облегчением выдыхаю. Стрелки часов неумолимо приближаются к двум.

— Тоже на Балтийском вокзале ошивается? — Цыган вплотную подходит к Кеше и смотрит на него с высоты двухметрового роста. — В глаза смотри.

— Да. Должен быть там.

Короткий свист, и в комнату вваливаются братки.

— Прокатимся до Балтов. Поучим одного ублюдка уму-разуму, — Цыган забирает пачку сигарет в карман льняного пиджака.

На вокзал едем на двух машинах. Кеша сидит между мной и Андрюхой на заднем сиденье старенькой «бэхи», Цыган рядом с водителем, и, как я понимаю, телохранителем в одном флаконе.

За нами мчит покоцаная со всех боков синяя «восьмёрка» с братвой.

Кидалу искать долго не приходится. Кеша сдал, что у него новенькие белые «жигули» седьмой модели. Находим его машину припаркованной за автобусной остановкой. Двери открыты нараспашку. Сидит гадёныш и в блокноте не иначе как дебет с кредитом подводит. Богдана Титомира слушает. Дальше всё, как в голливудском боевике. Парни выволакивают кидалу за шкирку и одним ударом отправляют на асфальт. Он поднимается на четвереньки, из носа на асфальт капает кровь.

— Вставай, чего раскорячился, — двое парней рывком поднимают кидалу.

Цыган подходит и достаёт сигарету из пачки:

— Бабки ломал?

— Ломал, — сплёвывает кидала. Передо мной сейчас совсем другой человек. — Я по криминалу работаю. Лоха кинул. Отдавать ничего не буду. Я уже с этих денег долю в общак заслал. Хотите, будем со старшими встречаться.

— Встречаться мы ни с кем не будем. Мы тоже по криминалу работаем. Человечка твоего в плен взяли. Сейчас, если полтахи не будет, везем его в лес и закапываем.

Кидала, утирая кровь, бросает быстрый взгляд в сторону машины братков.

— Дадите с ним побазарить?

— Ага, поболтай на прощанье…

Братки, заломав кидале руки, ведут его к «бэхе». Я на автомате иду за ними. Андрюха, оставленный сторожить Кешу, выходит из тачки.

— Отпустите, не убегу. — Кидала даже сейчас держит лицо и, получив свободу действий, наклоняется к открытому окну машины:

— Слышь, из-за тебя на меня денег вешают. Чего делать будем?

Кеша с надеждой смотрит на него:

— Отдай. Там порешаем.

— Расписку напишешь.

Кидала поворачивается к Цыгану.

— У меня деньгами десятка. Остальное могу товаром отдать.

— Товар мы и так возьмём. По криминалу. Бабло гони.

Из багажника машины кидалы в «бэху» перекочёвывает злосчастный «Хитачи» и ещё пара крутых видаков, ящик французского шампанского, сумка со шмотьем и пара икон. Кидала, разинув рот, пялится на утекающее из рук добро:

— Что за беспредел?

Цыган бьёт ему поддых, и тот, подлетев, падает на колени. Хватает воздух ртом.

— По-хорошему ты не понимаешь, — Цыган кивает одну из братков. — Терминатор, поучи его.

— Не надо, — Кидала отползает к машине. — Есть деньги!

Торопливо шарит рукой под сиденьем. Терминатор вырывает у него из рук пачку и пересчитывает.

— Аккурат полтос, — нагибается и достаёт из кармана джинсов кидалы ещё деньги. — И здесь десятка.

Цыган подходит и забирает деньги.

— В расчёте? — злобно смотрит на него кидала, вползая на водительское сиденье.

— Краями.

Цыган кивает браткам. Кешу выпускают из машины. Тот рысью бежит к «жигулям» подельника, и они спешно сваливают.

— Слышь, Саня, иди сюда, — Цыган отсчитывает несколько купюр, остальные убирает в карман пиджака. — Держи десятку. Смотри-ка, номер телефона на косаре. Не иначе какой-нибудь красотки.

— От души, — беру деньги и прижимаю руку к груди.

— А это подарок на свадьбу, — Цыган достаёт «Хитачи» из багажника и вручает мне. Сверху ставит бутылку шампанского. — Ладно бывай. Будешь искать работу, знаешь где меня искать.

— Спасибо, — стою растерянный.

— Погнали, братва! — Цыган садится в свою машину. Парни в свою.

Стоим с Андрюхой посреди площади, не в силах вымолвить ни слова.

— Понял, Саня, на чьей стороне сила теперь?

— Мир сошёл с ума, брат! Сколько времени?

— Без двадцати три!

— Твою ж мать, — всовываю Андрюхе в руки коробку с видаком. Хватаю бутылку шампанского. — Я погнал к памятнику! Езжай следом, посмотришь, кто бабки заберёт!

Бегу к ближайшему такси. Выскочив на Измайловский, машина летит к Исаакиевскому собору. Растерянно смотрю на деньги. Надо ж завернуть их во что-то.

— Братан, есть у тебя пакет или что-то в этом роде?

Водитель смотрит на меня, на деньги и молча достаёт из двери газету. Заворачиваю купюры.

— Приехали!

Рассчитываюсь с водителем и, сломя голову, бегу к памятнику. Наплевав на позирующих молодожёнов возле бронзового Петра, падаю на колени и зарываю пачку денег в ворохе гвоздик и роз. Один из шипов впивается в палец до крови. Диковато озираюсь. Успел.

— Молодой человек! Можете убраться из кадра? — не иначе, как мамаша невесты или жениха нависает надо мной.

— Да, простите, — поднимаюсь и, отряхнув колени, бегу к Дворцовому мосту. Красная «девятка» с чёрным крылом разворачивается около медных сторожевых львов и тормозит. Я вспоминаю, где слышал голос Маринкиного похитителя. Рыжий! Из машины вываливают трое и с интересом разглядывают прохожих. Сплёвывают. Закуривают. Галдят. Взглядом безошибочно выцепляют меня. Уже не бегу. Берегу силы. Трое на одного — нормальный расклад. Свадьба без драки, не свадьба.

— Здорово, мужики! — краем глаза замечаю Марину в машине. Сидит зарёванная девочка моя. И с ней ещё один браток.

— Мужики на заводе пашут, — Рыжий выходит вперёд и удивлённо тянет. — Это ты?

— А ты кого ожидал здесь увидеть? Медный всадник на постаменте остался, — мне даже на руку его замешательство.

— Молодец, хорошо бегаешь. Тридцак в лёгкую собрал.

— Так может краями и разойдёмся? — вспоминаю, как на вокзале Цыган с кидалой разговаривал.

— Разойдёмся. Только поучим тебя напоследок.

— Толпой или один на один? — спиной отхожу к гранитному парапету, чтобы обойти меня не смогли.

Коренастый бугай выходит вперёд и выплёвывает жвачку:

— Пялить тебя сейчас буду. Молись!

— Ну, я прямо уже обделался от страха, — ставлю шампанское на асфальт и снимаю пиджак, который раз за этот день.

Бугай бросается на меня, я пробиваю ему по печени, и он падает на колени.

— Следующий…

Заваруха длится недолго.

— Гады, ненавижу! — Маринка выскакивает из машины, прихватив монтировку. Она несётся ко мне, по пути отвешивая по спине одному из уцелевших парней. Встаём с ней плечом к плечу. Твою ж дивизию! Центр города и ни одного мента. Хоть бы кто ноль-два набрал. Впрочем, уже не надо.

— Встретимся ещё, — сплёвывает Рыжий, поднимаясь с земли.

— Милости просим! — Утираю кровь, сочащуюся из рассечённой брови.

Цыган

— Здорово, Рыжий, с чем пожаловал? Где Маринка моя? — Тушу сигарету о край массивной хрустальной пепельницы. — Матерь Божья! Это ж кто тебя так уделал?

— Держи тридцатку и ещё штрафную десятку сверху, — Рыжий кладёт деньги на стол. — Больно шустрая Марина твоя оказалась.

Беру верхнюю купюру и рассматриваю написанный на ней номер телефона.

— Рыжий, а ты знаешь что-нибудь про круговорот бабла в природе?

— Неа. Бабло не пахнет. Думаю, это всё, что надо знать о нём.