Жесткие удары (Чарли Фокс #3)

«Ну, как ты справляешься?» — спросил Шон.

«Чем?» — спросил я немного резко. Каким-то образом я понял, что он говорил не только о тренировках. Меня утешало то, что он всё ещё так точно определял мои слабые места. Это всегда было его специальностью.

С первой же минуты, как я его увидела, я поняла, что Шон Майер представляет для меня опасность. Я была одной из трёх женщин, прошедших отбор и попавших на курс спецназа. Шон, как и остальные инструкторы, казалось, сразу же определил нас троих как кандидатов, которые, вероятнее всего, первыми отсеются. В способах их отбора не было ничего естественного.

«Ну, наверное, с возвращением в военную обстановку», — осторожно сказал он. «Я не был уверен, как ты отреагируешь».

«Так почему же вы послали меня?»

«Я тебя не посылал, Чарли», — сказал он, и в нём, без сомнения, прозвучал мягкий упрёк. «Я попросил тебя пойти».

«Такая же разница », – подумал я. «Так почему же ты не спросил Мадлен?» – резко бросил я. «Уверен, она бы прекрасно справилась. Если ты переживаешь, что я не смогу справиться здесь, Шон, скажи мне сейчас».

Он вздохнул. «Я знаю, ты справишься, Чарли», — сказал он, игнорируя мою последнюю колкость насчёт Мадлен, как он, казалось, всегда делал. Я подумал, не поэтому ли я продолжаю их делать. «Я просто беспокоюсь о том, чего тебе это стоит. Представляю, как тебе это тяжело, вот и всё. Притворяться, сдерживаться. Думаю, это было бы для меня трудным. Я не люблю обман».

Я напрягся, словно он говорил на другом уровне. Как будто он догадался, что я не рассказал ему правду о Кирке и о том, что произошло до моего ухода из армии.

Я искала нужные слова, чтобы начать говорить с ним, но они не приходили. Это было совсем не то, что можно сделать по телефону.

Заметьте, я тоже не думал, что у меня хватит духу сказать ему это в лицо. Ничья.

Тишина гудела по проводам между нами.

Наконец он сказал: «Вчера вы спрашивали о похищении Хайди Краусс».

«Да», — сказал я, почти с облегчением осознав, что упустил свой шанс.

Мадлен копала. Похоже, Хайди — не первая похищенная. За последний год произошло шесть похищений, произошедших по одной и той же схеме. Их похитила небольшая, но хорошо вооружённая группа, которая не боится сначала стрелять, а потом задавать вопросы. Они оставили за собой след из трупов на пол-Европы.

«Эльза сказала, что экономка и один из телохранителей погибли во время налёта», — согласился я. Я поднял взгляд. Ветер гонял облака мимо луны, отчего свет на крыше то поднимался, то опускался, словно качающийся фонарь.

«Дело не только в прохожих». Я скорее почувствовал, чем увидел, как Шон покачал головой. «По моим данным, четверо жертв тоже были найдены мёртвыми, независимо от того, был ли заплачен выкуп или нет». Он помолчал.

«Что касается девчонки Краусс, то тут шансы не слишком обнадеживают».

«Так почему же компания Гилби так разозлилась, когда Эльза подняла эту тему?» — поинтересовался я вслух.

«Это несложно», — сказал Шон. «Погибший телохранитель был одним из его бывших учеников. Как и парень, потерявший ногу».

«Противно». Неудивительно, что майор отреагировал так, будто его только что ткнули электрошокером. Интересно, понимала ли Эльза эту связь, когда готовила свою короткую речь, и если да, то чего она надеялась этим добиться. Я мысленно отметила, что нужно спросить её при первой же возможности.

«Да, вот что происходит, когда в тебя стреляют экспансивным патроном»,

Шон сказал: «Это обычно наносит большой вред».

«Точно как Кирк. Есть ли связь, или полые пули — просто модный аксессуар этого года?»

Я услышал улыбку в голосе Шона. «Сомневаюсь», — сказал он. «Их много. Люди предпочитают их, потому что они рассеивают свою энергию в первом же теле, в которое попали, а не передают её следующему. Меньше шансов попасть в кого-то из своей команды».

Я задумался на мгновение. «Есть идеи, кто стоит за похищениями?» — спросил я.

«Похоже, это дело рук человека по имени Грегор Венко».

«Никогда о нём не слышал», — сказал я. «Что за имя такое, Венко?»

«Я бы забеспокоился, если бы вы о нём слышали . Никто, похоже, точно не знает, откуда он взялся, но он выбрался из руин бывшей Югославии с сомнительным состоянием и организацией, за которую мафия готова была — и пыталась — его убить. Он замешан во всём: от контрабанды оружия до политических убийств, наркотиков, проституции и нелегальной иммиграции. Если где-то в Восточной Европе можно заработать, значит, старый добрый Грегор где-то к этому приложил руку».

«Звучит как настоящий очаровашка», — сказал я. Ещё один порыв ветра пронзил мою куртку и крепко обдал рёбра. Я поежился и плотнее натянул воротник на подбородок.

«По всем данным, так оно и есть. Его бывшая жена всё время проводит в пьяном виде на курорте на Чёрном море, а его сын…»

Пока он говорил, откуда-то снизу послышался шум. Словно последний порыв ветра, он захлопнул открытую дверь.

«Подожди-ка», — перебил я. Я положил телефон рядом с дымоходом и осторожно поднялся. Я подкрался к низкой стене, которая выходила на заднюю часть дома, и выглянул поверх неё.

Внизу, по тропинке, ведущей от дома к арсеналу и стрельбищу, быстро шла фигура мужчины.

Луна выглянула и была настолько яркой, что на земле позади него проступил ее резкий силуэт.

На мужчине было пальто почти до щиколоток, но даже в нём я узнал характерную прямую походку Гилби. Он что-то нёс, но я не мог разобрать, что именно.

Я наблюдал ещё несколько мгновений и уже собирался уйти, когда из тени дома отделилась ещё одна фигура и бросилась вслед за майором. Этот второй мужчина, словно профессионал, продолжал прятаться, двигаясь быстро и бесшумно.

Словно почуяв предостережение в виде какого-то шестого чувства, Гилби остановился и медленно покружил, словно ожидая увидеть кого-то позади себя. Я видел, как он поднял голову, осматривая окна дома и даже линию крыши. Моё воображение заставило его задержаться у меня на месте, моё сердце забилось от страха. Затем он повернулся и пошёл дальше.

Я судорожно выдохнул и побрел обратно к дымоходу.

«Что случилось?» — напряженно спросил Шон, когда я снова оказался на связи.

«Я услышал стук двери. Похоже, Гилби отправился на стрельбище, хотя для стрельбы уже поздновато. Кто-то за ним идёт».

«Ты видел, кто это был?»

Я покачал головой, а потом понял, как, должно быть, и Шон, что это был бессмысленный жест. «Нет. Слишком темно, и кто бы это ни был, он не пытался показаться, если вы меня понимаете. Если он снова появится завтра вечером, я, возможно, попробую рассмотреть его поближе».

Я мог ошибиться, но мне показалось, что Шон с шумом втянул воздух. «Будь осторожен», — сказал он.

Я нахмурился. «Я здесь именно для этого, Шон».

«Я знаю», — сказал он, и не было никаких сомнений в серьезности его тона.

«Но помните, что именно для этого там и был Солтер».

«Не думаю», — сухо сказал я, — «что я вряд ли забуду».

«Кто-нибудь упоминал Солтера?»

Я замолчал. Казалось, с момента моего прибытия в Германию произошло столько событий, что смерть Кирка Солтера почти отошла на второй план.

«Нет, — наконец сказал я, — но мы не выйдем на стрельбище до завтра. Я подумал, что сейчас самое время поднять эту тему».

«Как вы собираетесь играть — со стрельбой?»

«Как одна из тех безнадежных и жалких женщин, за которую они меня уже принимают», — сказала я и не смогла полностью скрыть насмешку в голосе.

«Ещё больше дураков, что недооценили тебя», — тихо сказал Шон. «Но ты поосторожнее, Чарли».

Там было что-то теплое, от чего мой мозг мог немного размягчиться.

Я отмахнулся от этого.

«Не волнуйтесь», — сказал я. «Я всегда так делаю. Кстати, о том, чтобы быть начеку: сегодня во время урока вождения я заметил интересный хвост».

И я рассказал ему все о четырех мужчинах в «Пежо».

«Это, конечно, всех взволновало, хотя Фиггис пытался представить всё это как часть подставы», — сказал я. «Майор старается держаться спокойно, но он выходит из себя, если кто-то из инструкторов слишком долго исчезает один».

«Похоже, этому месту что-то угрожает», — пробормотал Шон. Я почти слышал, как у него в голове зарождается мысль.

«Я действительно задавался этим вопросом», — согласился я. «А что, если рассмотреть возможность того, что Кирка убила не школа , а то, что он был здесь? Может быть, это своего рода предупреждение?»

«Если это так, зачем выбрасывать его тело и скрывать связь? Если Гилби угрожает кто-то извне, то, наверняка, убийство одного из его людей расположит власти к нему?»

«Это также может его прикончить», — заметил я. «Может быть, так и было задумано. Есть ли здесь у Гилби противники, которые могли бы хотеть его отстранить от дел? Или, если это не так, кого он недавно сильно расстроил?»

Шон пообещал попытаться найти мне ответы, прежде чем мы снова поговорим. Мы не стали долго прощаться. Закончив разговор, я выключила телефон, чтобы сберечь заряд батареи, хотя индикатор всё ещё показывал полную зарядку.

Я пересёк крышу, благодарный за возможность вернуться домой. Я закрыл за собой наружную дверь, задвинул засовы на место и обернулся.

Позади меня на мрачной лестнице маячил мужчина.

Я ахнул от неожиданности, отступил назад и почувствовал, как мои ноги почти сами собой встали в позу. Мне пришлось сдержаться, чтобы не поднять руки. Пришлось прервать удар, который я собирался нанести.

Было время, когда я бы предпочёл поставить защитный блок, прежде чем нанести удар кулаком. Именно этому я учил своих учеников по самообороне. И я верил, что это правильный подход.

Болезненный – если не сказать, почти смертельный – опыт научил меня, что превентивный удар – безусловно, лучшая защита. К чёрту честную игру. К чёрту ожидание первого шага. Это не спорт. Он не твой противник. Он твой враг.

И если будут последствия, что ж, пусть так и будет. С последствиями можно столкнуться, только если ты будешь рядом и сможешь их встретить.

«И что же ты задумал, Фокс?» — спросил густым белфастским тоном, который мог принадлежать только О’Нилу. Он говорил тихо, позволяя акценту звучать угрожающе.

Я положила руку на грудь и заметила, что он следит за ней взглядом. Я сделала вид, что пытаюсь выровнять дыхание. «Боже, как ты меня напугал!» — сказала я. «Не делай этого».

О’Нил вышел на свет и ухмыльнулся. Шрам искривил его лицо, но его было не сбить с толку. «Ну? Что ты делал на крыше?»

Я пожал плечами. «Провожу разведку», — ответил я. «Майор Гилби сказал нам, что нам нужно изучить планировку усадьбы для учений, которые он запланировал для нас на следующей неделе».

Я вдруг поблагодарил за такое достойное оправдание. Гораздо удобнее было говорить правду, чем придумывать ложь. «Крыша — отличная точка обзора, а через балкон можно без проблем попасть в комнаты на втором этаже. Я подумал, что стоит заглянуть».

Он проницательно посмотрел на меня, склонив голову набок. «Ты ведь не просто красавица, правда?» — медленно проговорил он. «Ты здесь одна?»

Я вспомнил ехидные замечания Ребэнкса о том, что нам нужно пройти мимо инструкторов, если мы хотим осмотреть мужское помещение. Я почувствовал, как моё лицо начинает краснеть. «Да», — ответил я, явно защищаясь.

«Хм, так ты так и не потрудился поделиться своими мыслями о крыше ни с кем?» Он ещё мгновение смотрел на меня, и было трудно понять, впечатлён он или разочарован. «Ты не очень-то умеешь работать в команде, Фокс?»

***

На следующее утро, сразу после обычного наказания – физкультуры – нас впервые познакомили с огнестрельным оружием. Шон предупредил меня, что стоит ожидать разношёрстную коллекцию старых болгарских пистолетов Макарова, но когда мы спустились в крытый тир, я обнаружил, что Гилби с тех пор обновил свой арсенал. На скамейке в стороне нас ждал ряд совсем новых 9-мм пистолетов SIG Sauer.

«Итак», сказал Ребэнкс, «поднимите руку те, кто когда-либо держал в руках или стрелял из любого оружия?»

Примерно половина группы подняла руки. Среди них были Хофманн и Эльза, чего я и ожидал, учитывая их прошлое. Ещё большим сюрпризом стала Джен, которая тоже подняла руку. Немного поколебавшись, я тоже поднял руку. Я решил, что, будучи неуклюжим любителем, легче изобразить реакцию, чем полным новичком.

«Ладно, в таком случае большинство из вас уже знает, что это смертоносное оружие. У него есть только одно предназначение в жизни — смерть. У этих малышек нет предохранителя, так что будьте бдительны. Если будешь баловаться с ними, не воспримешь их всерьёз — в итоге кого-нибудь убьёшь».

Ребэнкс злобно ухмыльнулся. «Ясно выразился? Ладно, приступим».

Он быстро пробежался по частям оружия, как заряжать и разряжать магазин, как определить, что оружие безопасно и чисто, что делать, если произошла задержка.

«И последнее», — сказал Ребэнкс, когда каждому из нас вручили по ружью и коробке патронов. «Довольно многие, кто приходит на эти курсы, решают забрать домой пару боевых патронов в качестве сувенира». Он оглядел группу. Мы все старались выглядеть невинными, словно это было последнее, о чём мы могли подумать.

«Если такая мысль пришла вам в голову, забудьте!» — продолжил он. «Тем из вас, кто собирается вернуться в Великобританию, там сейчас к этому относятся довольно скептически, и нам тоже не нравится, что вы у нас её стащили. Так что в конце каждого занятия здесь вам придётся делать то, что мы называем декларацией о дальности, верно? Если при вас обнаружат что-то, чего у вас быть не должно, вы уйдёте отсюда пешком. Понятно?»

Мы все пробормотали, выражая понимание. Это была та же процедура, которую я выполнял на каждом армейском полигоне, где когда-либо бывал. Только наказание тогда было несколько суровее.

Блейкмор, О’Нил и Тодд были помощниками Ребэнкса на занятиях. Они снабдили нас наушниками и защитными щитками для глаз, которые были сложены в универсальный пластиковый лоток для переноски с ручкой посередине. Это был хороший способ хранить всё под рукой, и, как я признался, это также не позволяло нам класть вещи в карманы.

Меня включили в первую группу для стрельбы. Мы прошли через пару звуконепроницаемых дверей на само стрельбище – комнату с низкой крышей, обшарпанными стенами и огромной песчаной насыпью в дальнем конце, чтобы удержать выстрелы.

Было размечено восемь рядов, а сплошная стойка высотой около четырёх футов проходила прямо через огневую позицию. Я выбрал крайнюю левую дорожку и поставил поднос на стойку перед ней.

Маккенна сидел на соседней дорожке. После вчерашней вспышки гнева он казался тихим и замкнутым.

«Хорошо, на этом этапе я не буду просить вас пытаться создавать группировки»,

Ребэнкс снисходительно сказал: «Просто цельтесь, и мне этого будет достаточно. Стреляйте, когда будете готовы».

Я не торопился, разбираясь, суетился, чтобы убедиться, что мои наушники на месте, и всё время ощущал, что за мной стоит Тодд. Не знаю, показалось ли мне, но этот здоровяк-инструктор по физкультуре, казалось, наблюдал за мной больше остальных.

Как только я заткнул уши, звук моего дыхания в голове стал громким и хриплым. Я на мгновение сосредоточился на замедлении темпа, прежде чем взять SIG и вставить магазин в рукоятку. Как заметил Ребанкс, у пистолета не было обычного предохранителя, поэтому, как только я отвёл затвор назад, чтобы дослать первый патрон, оружие активировалось. Я раньше не стрелял из модели P226, но как только он оказался у меня в руке, я почувствовал, что всё в порядке. Он подошёл.

Я держал пистолет обеими руками, поднимая его до тех пор, пока инстинктивно не почувствовал, что передний и задний прицелы совпали. Мы использовали стандартные военные бумажные мишени с изображением головы и плеч рычащего солдата. Их наклеили на плоскую доску и установили на расстоянии семи метров от цели.

Справа от меня Маккенна выстрелил первым, дёрнув спусковой крючок и едва успев задеть верхний край доски, которая разлетелась вдребезги. Краем глаза я заметил, как Тодд переместился и встал позади него.

Я выдохнул и нажал на спусковой крючок, целясь в глаз своей цели. Пистолет выстрелил с приглушённым хлопком, но отдача была очень слабой. Спусковой крючок работал плавно и постепенно.

Когда я проверил свою цель, глаз исчез.

Я взглянул в сторону и увидел, что остальные мишени постепенно заполняются случайными дырками. Я аккуратно расстрелял весь магазин, надеясь, что это будет хаотичным узором по всему щиту, намеренно полностью обойдя его последними двумя патронами, которые я сразу же запустил в берму в конце своей дорожки.

«Итак, все», — крикнул Ребэнкс. «Положите оружие на стойку перед собой, направив ствол в сторону , если вы не против, и давайте посмотрим, как вы справились».

Мы все выполнили приказ, сняли наушники и защитные очки, и внешний мир внезапно снова стал ярче и громче. Внутри стрельбища, несмотря на включённые вытяжки, клубился дым. Я вдохнул смутно знакомый коктейль из кордита, оружейного масла и нервного пота.

Ребэнкс прогуливался вдоль очереди, раздавая комментарии и критику.

В основном последнее.

Стандарты сильно различались. Ширли, должно быть, держала ружьё с опущенным стволом, потому что ей удалось попасть всего дважды в мишень, прямо по нижнему краю. После неудачного вождения утром она выглядела совершенно подавленной.

Хофманн оказался победителем, поразив все свои мишени в квадрат размером в четыре дюйма (10 см) точно по центру мишени, и выглядел при этом весьма самодовольным. Ребэнкс его очень уважал, но, честно говоря, я бы ожидал большего от бывшего военного стрелка, особенно на таком близком расстоянии.

«Ладно, это было лишь слегка ужасно», — бодро сказал Ребэнкс, закончив. «А теперь давайте попробуем разбиться на группы, ладно?»

Мы перезарядили и снова выстрелили. Через два ряда Деклан застрял, и ему пришлось с трудом его вытащить. У него не хватило грубой силы откинуть затвор назад и выбросить застрявшую гильзу. В отчаянии он начал терять бдительность, пытаясь удержать оружие.

Ребэнкс немедленно прекратил стрельбу, одновременно срывая ирландца с полосы. «У тебя проблема, ты держишь пистолет направленным

«Всегда на стрельбище , ясно, мистер Ллойд?» — крикнул он. «Это не игрушка, это, блядь, смертельное оружие. У нас ещё не было ни одного несчастного случая, чтобы кто-то пострадал на этом стрельбище, но ещё раз такое сделаешь, и я тебя лично пристрелю. Понял?»

Деклан пробормотал что-то в ответ. Ребэнкс отобрал у него пистолет, одним движением разрядил его и с мрачным презрением сунул обратно.

У нас еще не было ни одного несчастного случая, в котором кто-то пострадал...

Я перечитал слова, продолжая свою небрежную стрельбу. Выбор был интересным, и произнесён он был с лёгким намёком на застенчивость. Словно Ребэнкс пытался убедить в этом себя, а не всех нас. Я задумался, как, столкнувшись с этим заявлением, я смогу задать свой небрежный вопрос о смерти Кирка.

Я с тревогой обнаружил, что не сосредоточился на последних трёх снарядах и разместил их так близко друг к другу по центру, что отверстия перекрывали друг друга. Чёрт. Придётся быть осторожнее.

«Ладно, думаю, на сегодня хватит», — сказал Ребэнкс, когда мы все остановились. Пистолеты SIG вернулись в пластиковые поддоны, затворы были заперты на пустом патроннике, а магазины вынуты. «Под стойкой перед вами каждый найдёт банку клея, кисточку и пакет бумажных квадратиков. Идите и заклейте квадратиками отверстия в ваших мишенях, чтобы ими могли воспользоваться следующие, а потом можете идти к мистеру О’Нилу. Он покажет вам, как разбирать и чистить оружие».

Мы все послушно прошли через дверь в дальнем правом углу стойки и вышли на плиту с банками клея в руках. Ширли закончила гораздо раньше остальных, потому что ей удалось сделать совсем немного отверстий.

Закончив свою мишень, я вернулся на свою дорожку и нанес клей на стойку, с которой стрелял, вместо того, чтобы носить его с собой.

В этот момент моё внимание привлёк яркий предмет на полу. Он был плотно прижат к нижнему краю стойки, совершенно не видный с обычной позиции стрельбы. Я бросил пакет с бумажными квадратиками рядом с ним и быстро наклонился, чтобы его поднять.

Я быстро схватил его, стараясь не оглядываться и не смотреть, заметил ли кто-нибудь, что я сделал. Я присоединился к остальным, небрежно вытирая руки. Пальцы были чёрными от въевшейся пудры и масла.

Вернувшись с другой стороны стойки, я взял свой поднос и направился к выходу из зоны действия магазина вместе с остальными.

«Подождите минутку, мисс Фокс», — сказал Ребэнкс позади меня.

«Ты ничего не забыл?»

Я медленно повернулась, стараясь не паниковать. «Правда?»

«Ваша декларация, если позволите».

«Ой, извините», — сказал я. Было трудно не вытянуться по стойке смирно, когда я отчеканил:

«У меня нет ни боевых патронов, ни пустых гильз, сэр ».

«Ладно, ладно, иди», — сказал он, ухмыляясь и махая мне рукой.

Только ближе к вечеру, когда у меня появилась возможность более подробно изучить свое открытие, до меня наконец дошло, как легко мне удалось солгать Ребэнксу.

Но он нам тоже лгал, так что, полагаю, это сравняло счет.

Предмет, который я поднял и унес с собой, вопреки всем правилам, оказался одним боевым патроном. Должно быть, он скатился с переднего края стойки, когда кто-то заряжал патроны или, может быть, пытался остановить задержку, как это не удалось Деклану.

Но на стрельбище часто можно встретить боевые патроны. Само по себе это не было чем-то необычным. Именно сам патрон заставил меня задуматься, потому что, по словам Шона, школа их не использовала и даже не указывала, что они находятся на территории.

Это была 9-миллиметровая пуля Hydra-Shok с экспансивной пулей в оболочке.

Семь

Я собиралась позвонить Шону при первой же возможности и рассказать о своем открытии, но когда я вошла в общежитие, чтобы переодеться перед ужином, то сразу поняла, что что-то не так.

Эльза сидела на кровати Ширли, обняв её за плечи. Ян прислонился к стене у изголовья, выглядя серьёзным и смущённым. Все трое напряглись, когда я открыла дверь.

Я замер, не снимая пальцев с ручки. «Что случилось?»

«О, ничего, дорогая», — сказала Ширли, и по её хриплому голосу я понял, что она плакала. Она выпрямилась, развернула скомканную салфетку и яростно высморкалась, словно её раздражала эта необходимость. Эльза опустила руку.

«Шерли хочет уйти», — прямо сказала немка, и по ее голосу не было ни малейшего намека на то, рада она этому событию или нет.

Я взглянул на Джен, но даже в лучшие времена было трудно понять, о чём она думает. Она поймала мой взгляд и пожала плечами.

Я сел на кровать напротив Ширли. «Зачем ты вообще сюда хотела?» — мягко спросил я.

Эльза нетерпеливо махнула рукой: «А какое это имеет отношение?»

Я проигнорировал её и вместо этого посмотрел на Ширли. Мне хотелось узнать, была ли её причина остаться сильнее причины уйти. «Ну?»

Ширли сглотнула, уставилась в угол комнаты поверх моей головы, закусив губу, словно это помогало ей сдержать слёзы. «Мне хотелось сделать что-то другое», — наконец сказала она. «Мне хотелось выйти в реальный мир и сделать что-то захватывающее, хотя бы раз. Что-то важное».

Она скользнула по мне взглядом и отвела взгляд. «Я всегда была очень организаторской», — сказала она, обращаясь теперь к потёртому ковру у себя под ногами. «Я могу спланировать и организовать детский праздник, конференцию, благотворительный вечер».

Она мельком взглянула на нас троих и, возможно, самоиронично усмехнулась. «Все трое сразу, если хотите. Это легко. Многозадачность, как сказала бы моя невестка. Кто-то сказал мне, что именно в этом и заключается девяносто процентов работы по личной охране. Организация безопасности на транспорте, в отелях, ресторанах. Вот что меня увлекало.

О работе. А не о всей этой беготне по грязи и темноте, под крики кучки головорезов.

Ее лицо снова исказилось, и она подняла руки, чтобы прикрыть его.

Эльза снова обняла Ширли за плечи и беспомощно сжала её. Она бросила на меня укоризненный взгляд из-под очков.

«Любой на работе отдал бы правую руку, чтобы ты координировала всё это за кулисами», — внезапно сказал Ян. «Это не просто хвастовство. Держись, девочка, и не дай этим ублюдкам тебя сломить».

Ширли невольно слабо улыбнулась, но уверенности в ней не было. Мы ещё полчаса пытались уговорить её закончить начатое. Когда воспоминания о холоде, усталости и издевательствах отступали, она всегда ругала себя за то, что сдалась. Что значат несколько недель дискомфорта по сравнению с целой жизнью сожалений?

В каком-то смысле я поступил точно так же. Сдался, когда стало слишком трудно. Возможно, чувство разочарования, которое я тогда испытал, отчасти объясняет некоторые мои последующие поступки.

Моё порой упрямство, граничащее с глупостью. Моё нежелание просто оставить всё как есть, каким бы благоразумным это ни оказалось.

Когда мы ушли, Ширли казалась более позитивной, но в глубине души чувствовалось чувство поражения. Я знала, что нам не удалось донести до неё свою мысль.

***

Не только Ширли чувствовала себя подавленной. В тот вечер в столовой было много подавленных лиц. Недостаток сна, изнурительный режим работы и умственная усталость давали о себе знать. За едой я могла спокойно понаблюдать за окружающими. Даже Деклан выглядел несчастным.

Я начал различать лица в толпе. Они становились всё более индивидуальными и самобытными, как и их способности.

Маккенна начал неудачно, а потом всё пошло наперекосяк. Дело было не столько в том, что он сидел чуть в стороне от остальных, сколько в том, что они сидели в стороне от него. Он ковырялся в еде, опустив голову и не отрывая взгляда от скатерти перед собой.

В паре мест от него жил крупный валлиец по имени Крэддок. Он был бывшим королевским инженером с отличным чувством юмора и шёл по курсу со спокойствием, которое порой казалось почти…

под воздействием наркотиков. Чем больше Тодд ругался с ним тем утром, тем спокойнее Крэддок это воспринимал. Я подумал, не было ли это преднамеренной уловкой.

Весь немецкий контингент был очень компетентен, во главе, вероятно, стоял Хофманн, но и Эльза не сильно от него отставала.

Из остальных Ромундстад был самым тихим, но у меня было предчувствие, что в долгосрочной перспективе он может оказаться очень полезным игроком. Он, безусловно, был лучшим из нас во время дневной тренировки. Часть времени мы потратили на отработку навыков вождения, а остальное время учились у Фиггиса оказывать первую помощь при травме главного вратаря.

Я уже занимался оказанием первой помощи, от самых простых до полномасштабных учений по оказанию первой помощи в армии. Мне даже приходилось справляться с более серьёзными медицинскими ситуациями, требующими как меня, так и других.

– чем мне хотелось бы думать.

Однако в поместье всё было немного иначе. Фиггис возглавил обычный список приоритетов: дыхание, кровотечение, переломы и ожоги, добавив ещё один пункт: безопасность.

«Если вы всё ещё находитесь под огнём или в ситуации, где сохраняется угроза, бессмысленно пытаться делать парню искусственное дыхание», — сказал он. « Прежде чем что-либо предпринимать, убедитесь, что вы в безопасности» .

Мы все кивнули, протрезвевшие, а потом он добавил: «А, и самое главное правило. Что делать, если ранен не ваш директор, а другой член команды?»

Наступила минута молчания. Думаю, мы все знали, какой ответ он ищет, но никто не хотел сказать его прямо.

Это был Ромундстад, который нахмурился и подергал кончик уса. «Ничего?»

Фиггис кивнул, оглядываясь по сторонам и отмечая разную степень неловкости и отвращения на лицах класса.

«Всё верно. Неважно, лежит ли он посреди улицы и кричит. Сначала нужно вытащить своего доверителя в безопасное место, а потом помочь своему приятелю, но только если это возможно, не подвергая его опасности.

Если не можешь, оставь его там, где он упал. Неважно, брат он тебе или нет. Это первое правило работы в BG. Только твой директор имеет значение. Понятно?

«Пенни за них?»

Я стряхнул с себя воспоминания и увидел Ребэнкса, стоящего рядом со своим стулом. Он закончил есть и нёс...

Кружка кофе. «Извините?»

«Ты, кажется, глубоко задумался», — сказал он, ухмыляясь. «Я как раз предлагал тебе за них пенни. Старый Фиггис сегодня слишком откровенно говорил о крови и кишках?»

Я улыбнулся в ответ. «Нет, он был очень сдержан», — сказал я. «Почти никто не падал в обморок».

Он облокотился на стол рядом со мной и устроился как дома.

«Ты не кажешься мне девушкой, способной упасть в обморок», — сказал он. Он на мгновение взглянул на меня поверх края кружки, делая глоток.

Я подождал немного, а затем любезно сказал: «Я говорил о парнях».

Улыбка инструктора стала шире.

Я подумал, что сейчас самое время задать свои неудобные вопросы.

«Сегодня утром вы сказали, что на полигоне не было ни одного несчастного случая».

«Верно, — ехидно заметил Ребэнкс. — И я намерен продолжать в том же духе, поэтому мне не нравятся такие придурки, как мистер Ллойд».

«Я слышал», — сказал я как можно небрежнее, — «что-то недавно произошло. Что здесь кого-то убили?»

«Где ты это услышал?» Ребэнкс напрягся, затем отпил кофе, изо всех сил стараясь расслабиться.

Я пожал плечами. «Это был всего лишь слух».

«Да», — сказал он с ноткой горечи, — «и мы знаем, как легко это начинается».

«Итак», — спросил я, — «есть ли в этом хоть доля правды?»

Он покачал головой, но язык его тела кричал, что он лжет.

«Нет. Не стоит верить всем сплетням, которые ты слышишь».

Не испугавшись, я попробовал зайти с другой стороны. «Так это правда, что в следующий раз мы будем стрелять на стрельбище экспансивными пулями «Гидра-Шок»?»

«Что?» — спросил Ребэнкс, и его голос почти взвизгнул. Он сглотнул, прежде чем продолжить уже спокойнее: «Тратить на вас хорошие вещи? Ни за что.

это услышали ?

«О, кто-то об этом упомянул, вот и все», — сказал я, неопределенно махнув рукой в сторону почти всех остальных в комнате.

«Ну, они несут чушь», — твёрдо заявил Ребанкс. «У нас в арсенале ничего такого нет».

Последовала пауза, а затем он повернул ко мне свою сторону. «Итак, — сказал он, —

«Ты сегодня хорошо пострелял. Где ты научился стрелять?»

Я положил нож и вилку на пустую тарелку и слегка отодвинул её от себя, прежде чем ответить. «Я немного пострелял в местном стрелковом клубе — конечно, пока его не закрыли», — сказал я.

«Значит, никаких военных дел?» — спросил он немного небрежным тоном.

Физически я сидел неподвижно, но мысленно подпрыгнул. Чем я себя выдал?

Мой разум со всей тщательностью и мастерством третьесортного ковбоя-строителя сколотил из себя неуклюжее оправдание. «У нас неподалёку от дома есть армейский лагерь с тиром», — сказал я. «Я как-то раз ходил туда, чтобы понять, не хочу ли я вступить в территориальные войска, и мы попробовали девятимиллиметровые пистолеты». Я пожал плечами. «Мне это понравилось, но вот «солдатская» игра мне не очень понравилась».

Он кивнул. «Я думал, ты уже кое-что сделал», — сказал он. «Ты подаёшь надежды, Чарли. Возможно, немного непоследователен, но, думаю, мы могли бы с тобой что-то сделать. Ещё несколько недель здесь, и ты мог бы стать вполне сносным стрелком».

Для женщины ... Я услышал эти дополнительные слова. Хотя его губы не шевелились и не издавалось ни звука.

Блейкмор остановился рядом с нами. «Босс приглашает вас на инструктаж», — сказал он Ребэнксу, кивнув в сторону двери из столовой. Он мрачно посмотрел на меня, словно это я остановил Ребэнкса, чтобы поболтать.

Инструктор по оружию в последний раз улыбнулся мне и допил свой кофе, прежде чем лениво подняться. «Увидимся», — сказал он, подмигнув.

Но они обменялись парой слов еще до того, как достигли дверного проема, и Блейкмор повернулся, чтобы пронзить меня задумчивым взглядом, прежде чем последовать за другим мужчиной.

Я смотрел, как они уходят, и дурное предчувствие сжимало мне сердце. Я старался не привлекать к себе внимания. Я старался не выделяться из толпы. Чёрт возьми, я изо всех сил старался промахнуться. Как, чёрт возьми, это могло быть многообещающим?

Я поднялся на ноги и вывалил тарелку вместе с горой грязной посуды в одну из пластиковых мисок у стены. Затем я медленно поднялся наверх, размышляя о том, чему я научился и какой ценой.

***

Я решила больше не рисковать, выбирая крышу для звонка Шону тем вечером.

Вместо этого я вышел на террасу, спустился по ступенькам сбоку и прошёл через каменистую парковку, где мы впервые отрабатывали вождение. В итоге меня окутала тень деревьев на дальней стороне.

Оттуда мне была видна вся задняя часть особняка, раскинувшаяся передо мной; свет из окон струился, создавая множество теней на земле. Там было тихо, вдали от цивилизации, и настолько холодно, что дыхание облачком застилало мне глаза.

И если бы Гилби снова прошел этим путем, я бы увидел его – и его скрытного последователя – задолго до того, как он увидел бы меня.

По крайней мере, такова была теория.

Мобильный Шона был переадресован на стационарный, и он ответил на четвёртый звонок. Когда он поднял трубку, его голос был ленивым и расслабленным. На заднем плане парящий хор голосов то нарастал, то прерывался. Либо у Шона была накручена стереосистема, либо он устраивал очень необычную домашнюю вечеринку.

«Подожди, Чарли», — сказал он, — «дай я убавлю звук».

Я услышала, как он с щелчком положил трубку на твёрдую поверхность, как раз когда главное сопрано взмыло в воздух на заднем плане. Мужской и женский хоры вторили ей, создавая всплеск эмоций, всепоглощающую тоску. Затем голоса затихли и затерялись, и я слышала только шаги возвращающегося Шона.

«Звучит обнадеживающе», — сухо сказал я.

«Это реквием Джона Раттера, так что я не думаю, что так должно быть»,

сказал он. «В прошлом году я присматривал за парнем в Штатах, который был этим очень увлечён. Когда слышишь это день и ночь в течение месяца, то либо полюбишь, либо возненавидишь».

Он сделал паузу, и я знал, что мне следовало проигнорировать его замечание и продолжить свой отчет, по делу, без личных отступлений, но я понял, что не могу этого сделать.

Я вдруг осознала, что мне необходим этот короткий отрезок времени, чтобы отдохнуть с Шоном. Мне не хватало его уверенности в голосе, даже на другом конце телефонной линии, за сотни миль от меня, из другой страны.

Это признание не сделало меня гордым.

«Не извиняйся», — сказал я, заметив его намёк на смущение от того, что я застал его за прослушиванием классической музыки. «Звучит интересно.

Когда я вернусь, тебе придется дать мне возможность послушать все целиком.

И чтобы он не подумал, что я полностью от него отмахнулась, я добавила: «Я бы не стала приписывать тебе подобные увлечения».

Он тихо рассмеялся и ответил тем же, и этот ответный удар заставил меня поежиться. «Ну, Чарли, насколько я помню, когда мы были вместе, мы больше времени проводили за созданием музыки, чем за её прослушиванием».

Воспоминания обрушились вместе с его словами, обрывки других времён и мест. Множество украденных мгновений, всегда в спешке, всегда наперегонки со временем. У нас никогда не было времени просто побыть вместе. Никогда не было возможности выяснить, подходим ли мы друг другу где-то ещё, кроме постели.

Спешка и секретность свели нас вместе, словно в ливне искр, с каким-то эмоциональным яростью, потрясшим меня до глубины души. Никогда, ни до, ни после, я не испытывал ничего подобного.

Особенно с тех пор.

Я был рад темноте и тому, что я в ней один. Я покраснел до такой степени, что мог согреть замёрзшие пальцы о жар, исходящий от лица. Я пробормотал что-то невнятное и поспешил продолжить разговор.

Сквозь мой лепет Шон спросил: «Ну и как сегодня все прошло на стрельбище?»

Я все еще слышал веселье в его голосе.

«Интересно», — сказал я, благодарный за возможность оказаться на более безопасной почве, и рассказал ему о своем открытии.

Говоря это, я вытащил пулю из кармана и повертел её в пальцах. Света, проникавшего сквозь деревья из дома, было достаточно, чтобы разглядеть цилиндрическую форму пули и характерное рифлёное отверстие в носовой части.

«Не вижу ни одной веской причины, по которой Гилби мог бы использовать «Гидра-шок», — сказал Шон, и в его голосе не осталось и следа от насмешливого юмора. — Ну, они меньше рикошетят и не так легко пробивают бронежилет…»

«Что было бы нам полезно, если бы мы случайно носили что-то подобное», — перебил я.

«А ты и не собираешься», — согласился Шон. «Гилби просто не стал бы использовать их для тренировок. Пустотелые патроны обычно не так легко заряжаются, поэтому чаще случаются остановки, не говоря уже о том, что они слишком дороги, чтобы тратить их на учебную стрельбу. Это бессмысленно».

«Если только он не использует их, чтобы избавиться от людей, которые ему мешают», — мрачно сказал я. «Удалось ли вам узнать, что

Может быть, Гилби придется спрятаться?

«Мы всё ещё работаем над этим», — сказал он. «Как у тебя сегодня всё прошло? Ты стрелял неаккуратно?»

«Вроде того», — ответил я, снова вспомнив те три выстрела, пристрелянные кучкой, когда я не был достаточно внимателен. Неужели этой маленькой оплошности было достаточно, чтобы они меня схватили? «Похоже, недостаточно небрежно. Не знаю, что я сделал, но Ребэнкс сегодня вечером спросил меня, занимался ли я когда-нибудь стрельбой по армейским правилам».

Шон затаил дыхание. «Что ты ему сказал?»

Я повторил свою историю ТА, а затем с тревогой спросил: «Есть ли возможность проверить это?»

«Нет, не думаю», — медленно сказал Шон. «Подожди». Должно быть, он закрыл трубку рукой. На заднем плане слышались приглушённые голоса, но я не мог отчётливо разобрать другой. «Я только что связался с Мадлен».

«Она работает допоздна», — сказал я. Мне казалось, я не привнёс в своё заявление ничего резкого, но, видимо, я ошибался.

Шон вздохнул. «Это всего лишь работа, Чарли», — сказал он, но голос его был мягким. «Тебе уже пора это понять».

«Хорошо», — сказал я, стараясь говорить ровным тоном, как бы невзначай. Логическая половина моего мозга признала правду. Эмоциональная половина надулась, нахмурилась и выпятила нижнюю губу. Я шлепнул её по лицу. «Ты узнал что-нибудь ещё об этих похищениях?»

«Не так уж много», — сказал Шон. «Последним ребёнком, которого похитили перед тем, как похитили Хайди Краусс, был сын российского бизнесмена. Он исчез примерно за три недели до неё, по дороге домой из школы. Они съехали с дороги, застрелили телохранителя, который был за рулём, и сожгли обломки вместе с ним. Им пришлось опознавать мужчину по его стоматологическим картам. Парню пятнадцать. Он до сих пор не найден».

«Опять Грегор Венко?»

«Хм, возможно», — сказал Шон, но в его тоне слышались нотки сомнения.

«Я читал его профиль, и если за этими похищениями стоит Венко, то это не в его стиле. Он всегда был безжалостен, но это нечто большее. Это отвратительно. Жестоко».

Я понял, что всё ещё верчу монетку в пальцах, словно бусину от беспокойства. Я сунул её обратно в карман.

«Как вы думаете, есть ли какая-то связь между тем, что случилось с Кирком, и этими похищениями?» — спросил я вслух. «Знаем ли мы, какое оружие использовали похитители?»

«Пистолеты-пулеметы, — сказал Шон. — Но это мало что доказывает. Группа личной охраны использовала что-то очень похожее».

«То же оружие, которым убили Кирка». Холодный маленький призрак прошёлся лапками по всей моей спине. «Ты уверен, что он не был как-то замешан?»

«Солтер во многом был похож на Чарли, но не думаю, что он опустился до уровня преступника», — резко ответил Шон. «Кроме того, сейчас практически любой бандит в Восточной Европе может раздобыть пистолет-пулемет и коробку «Гидра-шок». Это обычное дело. На твоём месте я бы не придавал этому слишком большого значения».

«Тем не менее, мы знаем, что между поместьем и смертью Кирка есть какая-то связь, и что бы здесь ни происходило, они, возможно, готовы убить, чтобы скрыть это. Учитывая это, — продолжил я с нарочитой мягкостью, — вам, возможно, стоит привлечь Мадлен к другому небольшому исследованию, прежде чем окончательно отправить её домой на ночь».

"Что это такое?"

«Ну, если все пойдет не так», — сказал я спокойным и ровным голосом,

«Как вы предлагаете вытащить меня отсюда?»

Восемь

Гилби не явился.

Закончив разговор с Шоном, я подождал еще сорок минут, прежде чем холод наконец взял надо мной верх, и я побрел обратно в поместье.

В коридоре я столкнулся с Джен. В руке у неё была пачка сигарет и зажигалка, и она, очевидно, только что вышла на террасу покурить. Мы сравнили покрасневшие носы и побелевшие пальцы.

«Я всё время грозлюсь бросить эти чёртовы таблетки от рака, и если это меня не спасёт, то ничто не спасёт», — пробормотала она. Она посмотрела на часы. «Через пять минут я запишусь в бильярд. Хочешь сыграть по-быстрому?»

«Хорошо», — сказал я. «Я просто сниму куртку, и увидимся в столовой».

Столовая когда-то была еще одной из элегантных гостиных поместья, а теперь в ней ничего нет, кроме потрепанного набора мягких кресел и потертого, выцветшего бильярдного стола с уклоном к нижней левой угловой лузе.

В дальнем конце комнаты стояла мишень для дартса похожей эпохи. Стена вокруг неё была испещрена выбоинами, словно балка, кишащая древоточцами, – свидетельство того, что люди в целом не умеют метко стрелять. Глядя на то, как далеко некоторые отверстия находились от самой мишени, было довольно страшно осознавать, что этим же людям выдавали оружие и от них требовали меткой стрельбы.

К моему приходу Джен уже раскладывала бильярдные шары в пластиковый треугольник. Она налила себе кофе из громоздкого автомата, притаившегося в углу, и предложила мне чашку.

Я покачал головой. Я совершил ошибку, попробовав кофе, который он подавал раньше. Он оказался безвкусной, жидкой серой кашицей со специфическими термическими свойствами: он был либо настолько горячим, что обжигал язык, либо холодным, как камень, не пройдя, похоже, никакой другой температуры.

Джен разбила колоду агрессивным ударом кия, разбросав шары во все стороны, но так и не забив ни одного. Она потянулась за раскрошившимся кубиком синего мела, отступая назад.

Я обошёл стол, следя за расположением шаров. У средней лузы была лёгкая полоска, но остальные находились в сложных позициях. Я выбрал место посложнее, притаившееся у нижнего борта. Мне повезло, и я подтолкнул шар ровно настолько, чтобы он упал в лузу, вытерев по пути его лапки.

«Отличный выстрел», — сказал Ян.

«Боюсь, тут скорее удача, чем рассудок», — сказал я, наклоняясь, чтобы проверить, смогу ли я провести биток мимо черного без фола.

«Слышала, ты работаешь в спортзале», — сказала она, когда я попробовал. Белый немного переиграл чёрного, и второе очко вышло.

«Ага», — сказал я, выпрямляясь. «Персональные тренировки и всё такое».

«Значит, не аэробика?» — спросила Джен, и в ее голосе послышалась легкая насмешка.

Из-за этого мне не хотелось признаваться, что я посещал подобные занятия в прошлом.

К тому же спортзал, где я проработала большую часть предыдущего года, был не тем местом, где можно было бы представить человека, прыгающего в шокирующе-розовой лайкре.

Все ребята, которые туда ходили, серьёзно тренировались с максимальными весами, которые могли поднять, не сломав себе спину. Заставить их делать правильную разминку и растяжку было для меня самым близким к тому, чтобы хоть как-то ввести аэробные упражнения.

«Нет», — ответил я, одарив её лёгкой улыбкой. «Я просто подбираю программы силовых упражнений и слежу за их техникой». Я не смог придать следующему удару достаточной скорости, и из-за наклона стола он покатился далеко мимо цели.

«Значит, они тебя слушают, да?» — спросила Джен с сомнением в голосе.

«Им на тебя наплевать, потому что ты женщина?» Она была достаточно хитрым игроком, чтобы оставить легкий удар по луз, которую он закрывал, и вместо этого забить другой, придав битку сильное обратное вращение, чтобы вернуть его на верх стола для следующего удара.

«Да нет, не совсем», — ответил я. Может быть, дело было в том, что мой босс был сложен, как Шварценеггер, и всегда поддерживал меня, будь то прав я или нет. А может быть, дело было в том, что все постоянные клиенты в какой-то момент видели шрам на моей шее и между собой преувеличивали слухи о его происхождении. В любом случае, у меня было не так много клиентов, готовых со мной спорить.

«Тебе повезло». Ян с дерзкой решимостью отправил ещё два полосатых мяча. «Я получил квалификацию инженера. Получил чертовски хороший диплом,

Да уж. Больше, чем половина парней, с которыми я работала, но попробуй скажи это большинству этих мачо-тупиц, и они просто похлопают тебя по заду и отправят заваривать чай. — Говоря это, она перевела взгляд на парней, которые играли в дартс, громко смеясь и демонстрируя товарищескую атмосферу.

Мне было интересно, насколько отношение, с которым столкнулась Джен, было обусловлено её воинственной позицией. Нужно показывать людям, что знаешь, о чём говоришь, а не просто говорить им. К тому же, она была слишком обидчивой, слишком идеальной мишенью для нападок. Я понимал, почему они не смогли устоять перед соблазном.

Она совершенно промахнулась со следующим ударом и чуть не сбила меня с ног. Я как раз собирался сыграть хитрый отскок от дальнего борта, когда вошёл майор Гилби.

У сотрудников Эйнсбадена была своя столовая в другой части здания. Отдельная и изолированная. Даже появление кого-либо из них в студенческой зоне было достаточно необычным, чтобы сбить разговор с толку и остановить всё мероприятие.

Гилби оглядел молчаливые лица. Он нахмурился, словно не одобряя того, что застал нас расслабленными и расслабленными. Его взгляд, казалось, задержался на мне. На мгновение я подумал, не заметил ли он меня, ждущего его там, в лесу, и не изменил ли свои планы соответственно. Если так, то, очевидно, это его не очень обрадовало.

В его руке был листок бумаги. Он взглянул на него.

«У нас в завтрашнем расписании произошли изменения», — сказал он обманчиво мягким голосом. Таким тоном врачи говорят: «Это не повредит». Это вызвало мгновенную волну недоверия и беспокойства.

«Сразу после занятий по физподготовке вы все примете участие в учениях по оказанию первой помощи», — продолжил Гилби. «Проверка ваших знаний по оказанию первой помощи».

Он повернулся, чтобы уйти, снова окинув нас своим стальным взглядом. «Возможно, вы обнаружите, — сказал он тихо, но с некоторой зловещей интонацией, — что вам стоит потратить сегодняшнее время на повторение материала. Спокойной ночи».

***

На следующее утро после завтрака они набросились на нас. Фиггис показывал нам, как проверять машины на наличие ловушек, когда появился майор с планшетом и увёл Хофманна.

Через десять минут он вернулся к Маккенне, затем к Крэддоку и Деклану, каждый раз с десятиминутным интервалом. Никто из них не вернулся в группу.

Мои нервы на пределе от напряжения. К тому времени, как меня назвали, я так нервничал, что у меня не осталось сил сосредоточиться на предупреждениях Фиггиса о посторонних предметах, застрявших в выхлопных трубах, или о растяжках в моторном отсеке.

Майор вывел меня в коридор и жестом велел оставаться у подножия лестницы. Он исчез через боковую дверь, и несколько мгновений я мог лишь с тревогой ждать, что же будет дальше. Меня терзало глубокое опасение, что мной манипулируют, что события выходят из-под моего контроля.

Ну что ж, по крайней мере мне не пришлось долго ждать.

Дверь распахнулась, и Ребэнкс выскочил с криком, словно одержимый. Он буквально схватил меня на руки, пробегая мимо, и потащил по коридору так быстро, что я сбился с ног.

Мы завернули за угол в дальнем конце, а Ребэнкс всё ещё орал мне в ухо. Блейкмор стоял у двери в нескольких метрах от меня, отчаянно маня. Он тоже кричал. Я резко остановился рядом с ним и заглянул внутрь, чувствуя, как сердце колотится не только от напряжения, но и от адреналина.

Часы остановились. Я отключился от криков вокруг, успев охватить взглядом всю картину. Комната представляла собой кабинет, тёмно обставленный и тускло освещённый. Напротив двери находилось окно с тяжёлыми шторами, перед которым стоял мрачный письменный стол. На нём была расставлена обычная мебель: подносы для документов, старомодный чёрный телефон, промокашка с кожаным уголком и лампа под колпаком. Лампа была единственным источником света, отбрасывая зловещие тени в глубины комнаты.

В полумраке я разглядел тело мужчины, лежащего на спине посреди ковра. На нём был наполовину смокинг, тёмные брюки с атласной вставкой по шву, галстук-бабочка и белая строгая рубашка. Он выглядел бы элегантно, если бы не скрученная масса кишок, растекшаяся по животу. Перед рубашки был испачкан ярко-алым. Моё сердце забилось ещё сильнее.

«Давай! Давай, там твой директор!» — голос Блейкмора был почти воем. Я шагнул вперёд, инстинктивно следуя его команде, и замер. Что-то здесь было не так, я это чувствовал.

Он подгонял меня, и от его истерики волосы у меня на затылке шевелились. Я искоса взглянул на него и увидел в его глазах безумный, полный жажды крови взгляд. Я снова отступил назад, думая, что он сейчас лопнет вену.

«Это небезопасно», — сказал я, качая головой.

«Трус, трус чёртов!» — заорал он. «Твоя безопасность не важна. Там твой директор. Он ранен и ранен. Иди туда и делай свою грёбаную работу, сука!»

Я пронзил его коротким, злобным взглядом, но шагнул за порог, держась ближе к стене. Всё вокруг пахло ловушкой, я просто знал это. Я подождал полсекунды, напрягая слух, чтобы хоть что-то услышать сквозь дыхание мужчин позади меня. Вот чёрт...

Я подошёл к лежавшему на полу мужчине и присел рядом с ним на корточки. Сквозь всю кровь я узнал Ронни, одного из поваров, и понадеялся, что это не часть нашего обеда. Я уже оттянул манжет его рубашки, чтобы проверить пульс, когда почувствовал быстро приближающееся движение в тени.

Я едва успел поднять взгляд, чтобы увидеть крупного мужчину в чёрном, и увидел, как он выходит из открытой двери. Его лицо скрывала балаклава, оставляя открытыми только глаза, но толчок, пронзивший меня, был подобен удару током.

Он сцепил руки и вытянул их перед собой. Автомат с глушителем издал резкий, характерный хлопок, от которого моя реакция закричала.

Страх обрушился на меня, словно падающий клинок, пронзив меня. Передо мной стоял выбор: сражаться или бежать. Я выбрал последнее.

К моменту второго выстрела я уже отшатнулся в сторону, перекатился через стол, рассыпав половину его содержимого, и нырнул под защиту массивной конструкции из красного дерева.

Я дышала прерывисто, ужасно громко для своих ушей. В свете, падавшем из дверного проёма, я видела, как его тень бесшумно движется к краю стола. Он знал, что прижал меня к земле, знал, что у меня нет оружия. Он знал, что может не торопиться, чтобы прикончить меня.

Бежать мне было некуда, и моё убежище вот-вот станет бесполезным. Мои возможности таяли, как севшие батарейки в магнитофоне.

Им нравится играть с тобой в психологические игры. Им нравится смотреть на твою реакцию...

Я на мгновение закрыл глаза и заставил свое дыхание вернуться в нормальный ритм.

Это нереально.

Мне пришлось почти прошептать эти слова вслух, чтобы поверить в них.

Какую бы проверку наших реакций ни надеялись получить Гилби и его люди от

Это упражнение не представляло бы никакой реальной опасности. Мне пришлось ухватиться за эту мысль.

Ствол пистолета с глушителем появился на уровне глаз из-за угла стола, а за ним появился мужчина, державший его. Он молча кивнул головой, давая мне понять, что пора вставать, и отступил назад, пока я это делал.

Но когда я прошёл мимо него, направляясь к двери, он подошёл вплотную и вонзил мне пистолет в спину, повалив на стол. Я приземлился лицом вниз, достаточно сильно, чтобы оставить синяк, достаточно сильно, чтобы испугаться, впечатавшись в гладкую деревянную поверхность.

Потом я сказал себе, что мог бы справиться с этим, с тем жёстким досмотром, которому они решили меня подвергнуть. Мне это не нравилось, я не видел в этом необходимости, но я всё равно мог бы это вытерпеть.

А потом этот мужчина схватил меня сзади за шею и повалил на землю.

Доналсон, Хакетт, Мортон и Клей.

Я впала в панику. Ничего не могла с собой поделать.

Ужас перерос в ярость, мгновенно разрастаясь из ничего, словно химическая цепная реакция. Неудержимый и ядовитый. Мои эмоции окрасились в цвета. Белый жар. Красный туман. Черный.

Тяжёлый старомодный телефон лежал на столе рядом с моей правой рукой. Я сжал его в кулаках, чувствуя холод и тяжесть. Я рванулся и оттолкнулся от мужчины, прижимавшего меня к земле, вывернулся под ним и вытянул руку во весь рост, словно профессиональный гольфист, делающий свой лучший удар.

Я выбрал цель инстинктивно. В последний момент, за долю секунды до попадания, мне удалось сохранить здравый смысл на достаточное время, чтобы сместить прицел на несколько миллиметров. Этого оказалось достаточно.

Телефон ударил мужчину под челюсть, скрытую маской, и с тошнотворным хрустом откинул его голову назад. Внутренний звонок телефона завибрировал при ударе и, казалось, продолжал вибрировать ещё долгое время.

Мужчина отлетел назад и растянулся на кожаном диване «Честерфилд» в дальнем конце комнаты, его конечности болтались. Я резко поднялся со стола и автоматически подался вперёд, готовый к новому броску. Он не двинулся с места.

Мой «директор», Ронни, забился в угол при первых признаках насилия. Теперь он ругался с необычайной для человека, который всего несколько мгновений назад притворялся, что находится на пороге смерти, яростью и пылом.

К этому времени Ребэнкс и Блейкмор синхронно ворвались в дверь, включив верхний свет. Блейкмор подошёл, стянул балаклаву с безжизненного тела на диване и наклонился над ним, чтобы пощупать пульс на шее. Я узнал Тодда. Как-то странно отстранённо я заметил кровь у него вокруг носа и рта.

«Вызовите сюда медика», — сказал Блейкмор Ронни. Повар поднялся на ноги, выбрасывая в мусорное ведро потроха, заменявшие ему кишки.

Блейкмор пристально посмотрел на меня, и его глаза всё ещё блестели. Я увидел в них дикое возбуждение, и мне стало дурно. Я отвёл взгляд, стыдясь.

В воздухе висел тусклый и горький запах насилия, похожий на горелую пластмассу.

Ребэнкс положил руку мне на плечо. «Ты в порядке?»

Я сглотнула, кивнула, не решаясь заговорить. Он осторожно высвободил телефон из моих стиснутых пальцев и осмотрел его. С одной стороны была размазана кровь.

Он пробормотал: «И что же это было, а?»

Я прерывисто вздохнула и стряхнула его руку. Я начала приходить в себя, выходить из этого состояния. «Ну», — сказала я, стараясь говорить непринуждённым тоном, и мне это почти удалось, — «знаешь, как говорят: поговорить полезно».

Он едва не улыбнулся, превратив улыбку в насмешку. «В таком случае, — сказал он, — напомни мне не заводить с тобой разговор».

Он отвёл взгляд от моего лица, и я понял, что Тодд, должно быть, порвал воротник моей рубашки, хотя я не помнил, как он это делал. Ткань распахнулась на моём плече, открывая шрам во всей его ужасающей красе.

Взгляд Ребэнкса задержался в том направлении, а когда он снова переместился на мое лицо, выражение его лица было холодным и расчетливым.

Ронни вернулся с Фиггисом на поводу, и тот быстро поспешил разобраться с Тоддом. Майор Гилби не отставал.

«Что, черт возьми, здесь произошло?» — спросил он, входя. Его взгляд скользнул по моей шее, затем по лицу и обратно.

Ребэнкс поднял трубку. «Старик Тодди немного переборщил, а Чарли позвонил за счёт вызываемого абонента», — лаконично сказал он.

Ноздри майора раздулись. «Это не повод для смеха», — резко бросил он, бросив взгляд на бесчувственную фигуру Тодда. Он кивнул в сторону Блейкмора. «В мой кабинет, вы оба. Сейчас же». Он одарил меня последним задумчивым взглядом. «И вы тоже, мисс Фокс, если не возражаете».

***

«Я думаю, вам, возможно, придется кое-что объяснить, мисс Фокс», — сказал Гилби, когда мы вчетвером заперлись в его святая святых.

Я стоял в центре комнаты, пытаясь удержаться от желания встать по стойке смирно. Двое других мужчин стояли чуть позади меня: Блейкмор прислонился к дверному косяку, а Ребэнкс сгорбился в кресле, вытянув ноги перед собой.

Майор сидел за столом, похожим на тот, что был в симуляции, хотя его поверхность была завалена бумагами, более реалистичными. Я заметил, что он слегка ёрзает, поправляя и без того аккуратно разложенные бумаги и убирая связку ключей в верхний ящик. В левой руке у него лежал старомодный канцелярский штырь, и я почти невольно заметил его положение.

Я чувствовал, где находятся все эти люди, даже не глядя. Если бы дела пошли плохо, я мог бы точно оценить, сколько времени им потребуется, чтобы среагировать и добраться до меня. Сам факт того, что я начал так думать, пугал меня до смерти.

«Тодду следовало держать руки при себе», — сказала я теперь уже вызывающим тоном.

«Вполне вероятно», — сказал Гилби. Он поправил кожаную промокашку так, чтобы углы точно совпали. «Хотя я рискну предположить, что вы несколько переборщили».

«Это, — холодно сказала я, — вопрос вкуса. Тот, кто ожидает, что я буду лежать здесь и терпеть его лапания, передумывает».

«Трудно думать, когда у тебя сотрясение мозга», — ответил Гилби.

«Это то, что случилось, когда тебе перерезали горло?»

От неожиданности этого вопроса у меня перехватило дыхание. Я не мог сдержать вздоха, вызванного его словами, и не мог говорить.

«Что вы имеете в виду, говоря, что ей перерезали горло?» — спросил Блейкмор.

Он отошёл от двери, кружил вокруг меня, не сводя глаз с моей яремной вены, словно голодный вампир. Я изо всех сил старалась не обращать на него внимания.

Гилби кивнул в сторону моей шеи. «Этот шрам не хирургический», — сказал он. Он слегка склонил голову набок, поджав губы. «Нож, судя по всему. Большой, с зазубренным лезвием. Я бы сказал, тебе чертовски повезло».

Я почувствовал, как мои плечи опустились. «Да», — сказал я. — «Так и было».

Гилби слегка кивнул, словно принимая мою капитуляцию. «Спасибо, мисс Фокс», — сказал он, любезный, как змея перед укусом. «Скажите, это случилось до или после вашего ухода из армии?»

Вот это был удар вслепую. Он никак не мог об этом знать. Шон мне обещал.

«С чего вы взяли, что я когда-либо служил в армии?» Я замялся.

Говорил Ребэнкс, лениво бросавший мне мои же слова в ответ.

«Вчера, когда мы закончили стрельбу, ты же прямо заявил: „У меня нет ни боевых патронов, ни пустых гильз, сэр“, даже не дожидаясь объяснений, не так ли?» — повторил он с ухмылкой. «Это стандартное армейское заявление на стрельбище, детка. Откуда тебе знать, если ты не был на стрельбище?»

Он ухмыльнулся, увидев моё замешательство. «И прежде чем ты снова попытаешься использовать это оправдание, ты должен знать так же хорошо, как и я, что ТА не выпустит тебя с оружием ни в один из дней открытых дверей. Пока ты не пройдёшь базовую подготовку». Он пожал плечами. «Извини».

«Итак, мисс Фокс, пришло время признаться, как вы считаете?»

Гилби сказал резко, но с обманчивой кротостью.

«Да, я был там», — сказал я. «Но армия мне не подошла, и я не подходил армии. Меня выгнали».

"Почему?"

Я колебалась. Передо мной было три варианта. Откровенная ложь, к которой я не была готова и которую не могла поддерживать достаточно долго, чтобы она выглядела убедительно. Я могла рассказать им о Шоне, что было бы неловко, но, вероятно, правдоподобно. Или я могла сказать им правду. Меня чуть не передёрнуло от этой мысли.

«У меня был роман с одним из моих инструкторов, — наконец сказала я, чувствуя, как краснею. — Всё прошло не очень хорошо».

Ребэнкс медленно и оскорбительно оглядел меня с ног до головы. «А я уверен, что ты это сделал», — пробормотал он.

Майор заставил его замолчать, на его лице отразилось глубокое отвращение, и некоторое время он продолжал смотреть на меня. Я просто надеялся, что в моих словах было достаточно правды, чтобы он поверил. Впрочем, он был из тех, кто…

была предрасположена считать, что я совершила что-то столь предсказуемо женское, столь глупое.

В конце концов он кивнул. «Хорошо, мисс Фокс, мы закроем на это глаза, но если я узнаю, что вы ещё что-то нам не рассказали, у вас будут большие проблемы, чем вы можете себе представить. Понятно?»

«Да, сэр», — ответил я, сдерживая желание отдать честь.

Так что же Кирк узнал такого, чего ему знать не положено? Что, майор задумал такую неприятность? От этой мысли у меня по коже похолодело и забегали мурашки.

«Ладно», — сказал Гилби, бросив на своих людей прощальный взгляд. «А теперь выведите её отсюда».

***

Ребэнкс провёл меня по коридору в студенческую столовую, где меня ждали остальные, прошедшие учения. Ширли взглянула на моё лицо и разорванную рубашку, подошла и обняла меня за плечо.

«Что с тобой случилось, милый?» — потребовала она.

Эльза, однако, была чуть более наблюдательной. Она махнула рукой мне в шею. «Так вот что ты прятал под всеми этими высокими воротниками», — сказала она.

Её хладнокровный комментарий заставил всех уставиться на меня, словно на научный экспонат. Я сердито посмотрел на них, и все, кроме самых толстокожих, опустили глаза.

Но они смотрели на меня с ожиданием. Я знал, что мне придётся им что-то сказать, иначе мельница слухов заработает вовсю.

Вопрос был в чем?

И, что еще важнее, что, черт возьми, я собирался сказать Шону?

Девять

Как только мне удалось освободиться на обед, я позвонил Шону. Он был удивлён, услышав меня днём, но почти сразу же в его голосе послышалась настороженность.

«Чарли, ты в порядке?»

«Тебе лучше заставить Мадлен внедрить какую-нибудь новую информацию в это мое мифическое прошлое, которое она создает», — сказал я.

«Почему? Что случилось?»

Я ему всё рассказал. Подробно рассказал, как оступился на стрельбище и выдал свою армейскую подготовку. Немного менее подробно рассказал, как я так остро отреагировал во время симуляции оказания первой помощи.

«Ты вырубил его телефоном?» — спросил Шон, и я услышал в его словах едва уловимые нотки смеха.

По какой-то причине смешная сторона этого совершенно ускользнула от меня. Мой характер всё ещё был вспыльчивым, почти хлынувшим наружу, и этого было достаточно, чтобы выплеснуться наружу.

«Рада, что тебя это забавляет, Шон», — резко бросила я. «А пока я здесь, где всё это дерьмо терплю. Просто хочу быть уверена, что если они займутся моей историей — а я думаю, Гилби очень осторожный человек, — то убедятся, что всё подтвердится. Сейчас я не очень-то в этом уверена».

Голос Шона мгновенно стал холодным и серьёзным. «Почему бы и нет?»

Я пожал плечами, понимая, что, возможно, сказал лишнее. «У меня просто такое чувство, что люди Гилби знали, что ищут сегодня», — сказал я.

«Казалось, они точно знали, на какие кнопки нажать, чтобы заставить меня отпустить их».

«Судя по всему, Чарли, они давят на все струны».

«Верно», — сказал я. «Но не так».

Я расспросил окружающих, и они тоже устроили кавардак, но не так откровенно, как со мной. Впрочем, симуляция стала для Ширли последней каплей. Она собрала вещи и, проделав долгий путь по подъездной дорожке, вышла из особняка, с трудом неся с собой чемодан.

«Кроме той ошибки на стрельбище вчера, — продолжал я, — я не думаю, что сделал что-то такое, что могло бы вызвать у них такие подозрения».

– если только моя легенда не выдерживает критики. Откуда ещё они могли бы получать информацию?

«Я проверю», — сказал Шон отрывистым голосом. Гнев или беспокойство? Я не понял. «Позвони мне сегодня вечером. Попробую что-нибудь для тебя найти».

***

За обедом мы узнали, что все провалили учения по оказанию первой помощи.

Почти все, кто попал туда по ошибке, были расстреляны, слишком усвоив армейскую подготовку, чтобы оспорить приказ и переступить через край. Те же, кто не был связан военным прошлым, просто были слишком запуганы безумием инструкторов, чтобы не подчиниться приказу.

Кроме меня, только Тор Ромундстад предвидел опасность, подстерегавшую его в этой тёмной комнате. Он наотрез отказался от всех яростных уговоров Блейкмора войти в кабинет. Какое-то шестое чувство подсказало норвежцу держаться подальше.

Несмотря на это, мы всё равно потерпели неудачу. Когда Ромундстад спросил майора Гилби, почему, тот ответил, что дело в том, что мы, очевидно, оставили нашего руководителя без присмотра на достаточно долгое время, чтобы на него напали. Ситуация совершенно безвыходная.

Думаю, я наконец-то начал учиться.

***

Тодд встал на ноги как раз к обеду, так что, похоже, я не причинил ему серьёзного вреда. Однако было ясно, что друзей в этом плане я так и не нашёл, и я больше, чем когда-либо, сожалел о своей инстинктивной агрессивной реакции.

Я понял, насколько это была плохая идея, во время последовавшего занятия по рукопашному бою. Раньше Блейкмор использовал О’Нила в качестве подопытного кролика, но когда я увидел, как коренастый инструктор по физкультуре вошёл в зал вместо него, я понял, что будут проблемы.

Больше всего меня напугало то, что Тодд не излучал никакой открытой угрозы. Не было никаких смотрений в упор, топота копыт в пыли, никаких бросаний соли на ринг. Он даже не взглянул на меня. Ни разу.

Но я чувствовал, как его враждебность врывается в меня, словно холодный сквозняк из разбитого окна.

Блейкмор решил научить нас пользоваться телескопическими дубинками. В странах, где запрещено ношение огнестрельного оружия, сказал он, дубинки являются действенной альтернативой для обезвреживания потенциального нападавших.

В сложенном виде дубинка была длиной около 20 см. Она была холодной и тяжёлой в моей руке, а вес скрытого конца создавал ощущение дисбаланса.

Блейкмор продемонстрировал технику раскрытия дубинки, резко дернув запястьем, так что две внутренние секции с магнитным креплением выдвинулись и зафиксировались с громким щелчком, напоминающим взвод курка помпового ружья. В полностью разложенном виде дубинка была чуть меньше двух футов длиной и весила четыреста пятьдесят граммов, почти фунт.

От одного этого вида у меня по всей линии роста волос выступил пот.

Примерно год назад мне сломали левую руку в двух местах металлическим прутом, очень похожим на дубинку. В тот момент он целился мне в лицо, и если бы попал, меня бы, наверное, уже не было. Моё предплечье всё ещё давало мне силы в холодную погоду, и я мог предсказывать дождь с большей надёжностью, чем Метеобюро.

Свистящий звук дубинки, рассекающей воздух, когда Блейкмор сделал несколько пробных взмахов, вызвал во мне это воспоминание во всей его остроте и горечи. Оно пронзило мои кости, по коже пробежала рябь.

Блейкмор и Тодд выбежали на маты и набросились друг на друга, отрабатывая дубинки и щедро поливая себя тестостероном.

Они схлестнулись энергично, но без особого эффекта. Словно пара актёров на сцене устраивают поединок на мечах, рассчитанный на то, чтобы вызвать у зрителей ах, но не подвергать их реальной опасности. Впрочем, выглядело это впечатляюще.

Закончив, они расступились, тяжело дыша. Блейкмор так старался, что пот стекал по его виску, что он вытер его тыльной стороной ладони. Он обернулся, увидел моё застывшее лицо и ухмыльнулся. «Не волнуйтесь, — сказал он, — мы не ждём, что вы будете практиковаться друг на друге».

Он и Тодд вытащили ряд утяжеленных манекенов и расхаживали среди нас, пока мы отрабатывали приемы использования дубинки и нанесения ударов манекенам по голове, груди и шее.

Как только мы немного освоились, Блейкмор перешёл к построению атак и защиты. Как и прежде, он разделил нас на две группы.

Инстинктивно я переместилась в его сторону, стараясь, чтобы это не выглядело слишком очевидным, поскольку я сделала осознанный выбор.

Так же небрежно, как мне показалось, инструкторы намеренно поменялись местами в последнюю минуту, так что я все равно оказался в группе Тодда.

Первый заход прошёл отлично. Когда я добрался до начала очереди и вышел на мат, Тодд без заминки провёл меня через приём. Мне нужно было провести ему удар, от которого он уклонится, а затем контратаковать, как в танце. Он проделал то же самое со всеми, и мы выстроились, чтобы повторить попытку.

Только во втором пасе Тодд отклонился от игры.

Вместо того, чтобы сделать то, чего я ожидал, он схватил мою руку, державшую дубинку, схватил ее и впился в нее стальными пальцами, пытаясь заставить меня отпустить ее.

Я научил своих учеников самообороны большему количеству способов освобождения от захватов на запястье, чем чему-либо ещё. Мне не нужно было думать о своей реакции, она была мгновенной и рефлекторной.

Я повернулся так, чтобы дубинка легла ему на тыльную сторону ладони, затем перехватил её левой рукой и резко дернул жёсткий край дубинки вниз, вонзил его в запястье, как раз там, где выступали кости. Это было на удивление деликатное место, уязвимое для силы именно в нужном месте.

Тодд застыл от удивления, когда дубинка вонзилась в него, и я тут же сбросил давление. Мне не хотелось ещё больше злить этого человека, чем я уже сделал.

Мне следовало знать лучше.

Как только я отпустил его, Тодд обхватил мою руку, прижался к моему телу и резко ударил локтем назад. Не знаю, удача ли это, не знаю, расчёт ли, но удар пришёлся точно в середину грудины.

Следующие несколько мгновений растворились в тумане боли. Я не помню, как выпустил палочку. Не помню, как упал. Следующее воспоминание – как я смотрю с ковриков на круг лиц надо мной. Блейкмор был ближе всех, но я увидел на нём скорее любопытство, чем тревогу.

Я села, подавив стон, вызванный этим движением, и лица немного отступили назад.

«Вы готовы продолжать, мисс Фокс?» — спросил Блейкмор. В его тоне слышался лёгкий вызов.

Я посмотрел мимо него туда, где Тодд развалился, обняв один из манекенов. В руке он размахивал дубинкой, которую отобрал у меня, и его взгляд встретился с моим с ленивым высокомерием. Он…

Я понял, что он донес свою мысль, показал мне, кто здесь главный. Мне стоит это запомнить.

Я коротко кивнул Блейкмору, и он снизошел до того, чтобы помочь мне. Остальные ученики смотрели на меня с недоумением, словно я изо всех сил старался навлечь на себя неприятности.

Кое-как я досидел остаток урока. Боль в груди утихла, превратившись в тупую пульсирующую боль, которая мучила только тогда, когда я пытался наполнить лёгкие воздухом до предела. Я задавался вопросом, сколько ещё я готов это терпеть, лишь бы это служило бальзамом для угрызений совести Шона.

Тодд остановил меня на выходе. «Ты хорошо себя чувствуешь?» — спросил он.

«Я в порядке», — сказал я и вспомнил, как О’Нил сказал то же самое Блейкмору после первого урока рукопашного боя. Стандартная ложь.

Он кивнул, оглядел меня с ног до головы, а затем наклонился ближе и пробормотал угрозу, которая была еще более пугающей из-за своей совершенно неожиданной природы.

«Продолжай задавать вопросы, — мягко сказал он, — и в следующий раз тебе так легко не отделаешься».

От шока моё лицо застыло, но я всё ещё переваривала слова Тодда, поднимаясь наверх и возвращаясь в общежитие. Кровать Ширли стояла у окна, разобранная до матраса, с аккуратно сложенными в изголовье подушками и одеялами, а шкафчик рядом был пуст. Интересно, сколько ещё из нас успеют подключить её к электросети до окончания курса?

И по каким причинам.

***

У нас был приличный перерыв в расписании между рукопашным боем и следующим занятием по вождению, поэтому я направился в душ и долго стоял под обжигающими струями, уперевшись руками в плитку.

Единственный вопрос, который я задал и который мог кого-то расстроить, — это мой небрежный вопрос о Кирке и упоминание о пулях «Гидра-Шок» с экспансивной пулей. Ребэнкс достаточно небрежно обошёл стороной оба вопроса, так зачем же теперь поднимать вокруг этого шум? Это было бессмысленно, если только Тодд не использовал это как повод, чтобы немного меня принизить. Но нужен ли ему был для этого повод?

Я откинула с глаз мокрые волосы и поняла, что забыла взять с собой шампунь. Оставив душ включенным, я вышла на коврик, кое-как вытерлась полотенцем и поспешила в спальню.

Но когда я открыл дверь ванной, то мельком увидел фигуру, выбежавшую через главную дверь в коридор и захлопнувшую ее за собой.

Я бросился к двери и распахнул её, но удивление замедлило меня, и к тому времени, как я высунул голову в коридор, они уже исчезли. С меня капала вода, образуя лужи, и я укрывался только полотенцем, поэтому мне не хотелось бежать за ними.

Я вернулся в комнату и закрыл дверь.

Тот, кого я прервал, оставил мой шкафчик открытым, и половина его содержимого была разбросана по полу перед ним. Мобильный телефон, который дал мне Шон, лежал на кровати, включённый.

Подняв трубку, я обнаружил, что они просматривают набранные номера. Смотреть было особо не на что. На самом деле, единственным номером там был мобильный Шона. Какое-то время я стоял, сжимая телефон в руке. Кто обыскивал мои вещи и зачем?

И, что еще важнее, нашли ли они то, что искали?

Я забросила душ, хотя волосы, намокшие и высушенные без кондиционера, становились совершенно непослушными. Я поспешно расставила содержимое шкафчика, попутно проверяя, на месте ли спрятан патрон «Гидра-Шок».

Я бросил пулю в носок, который потом снова скатал. Эта уловка вряд ли надолго отпугнула бы настойчивого охотника. Теперь я вытащил пулю и быстро поискал, где бы спрятать получше.

Пустая кровать Ширли привлекла моё внимание. Я поднял ножной конец и обнаружил, что узкие стальные ножки были полыми. Если бы я перевернул кровать боком, она бы чуть-чуть заклинила внутри ножки. Закончив, я убедился, что поставил кровать точно на её исходные углубления в ковре, и отошёл. Получилось не идеально, но сойдет.

***

Мне пришлось сдержаться искушение проверить, все еще ли пустоголовка находится в своем новом укрытии, когда мы собрались на вторую половину дня и втроем устало направились обратно в общежитие.

Я всё ещё не имел ни малейшего представления, кто мог быть моим таинственным искателем. Во время дневного урока у меня было достаточно возможностей осмотреться вокруг в поисках

Виноватыми лицами. Проблема была в том, что почти все вдруг стали выглядеть подозрительно и робко, как преподаватели, так и ученики.

С уходом Ширли уютная атмосфера между женщинами, казалось, тоже испарилась. Я и не осознавала, как сильно она нас объединяла и подбадривала.

Эльза, не особо разговаривая, направилась в душ, а Ян взял ее сигареты.

Она остановилась в дверях. «Хочешь поиграть в бильярд?» — спросила она.

«Может быть», — сказала я. Я вытащила телефон из шкафчика. «Сначала хочу позвонить домой».

Джен посмотрела на меня с редкой улыбкой. «Не завидую твоему счёту за мобильную связь в этом месяце», — сказала она, словно подглядывая. «Должно быть, он для него особенный, раз ты так много времени проводишь, разговаривая по телефону».

Я ухмыльнулся в ответ. «Точно так», — сказал я.

Только когда она вышла и закрыла за собой дверь, я понял, как мало мне пришлось притворяться. Это заставило меня быть осторожнее, приветствуя Шона, когда он поднял трубку.

Он подстроил свой тон под мой и сразу же приступил к делу. «Мы кое-что проверили», — деловито сказал он. Я услышал «мы» и подумал, не намеренно ли он пытается дистанцироваться. «Насколько нам известно, ваше прикрытие надёжное. Кто-то следил за вами, но ему не удалось обойти установленные Мадлен преграды, если, конечно, Гилби не работает на армию».

У меня сердце ёкнуло. «Что?»

«Не паникуй, — сказал Шон. — Не думаю, что это возможно. Похоже, майор Валентайн Гилби не пользуется популярностью в самых разных кругах».

Он рассказал мне о военной карьере майора, которая стремительно шла по нарастающей до войны в Персидском заливе. «Его поставили командовать группой иракских пленных, которые по непонятной причине оказались на минном поле. Всё было бы не так уж плохо, — сухо сказал Шон, — если бы не тот факт, что съёмочная группа CNN случайно засняла всё это на камеру».

Одно дело — делать это, а совсем другое — быть замеченным СМИ. Вот это да, чёрт возьми, чёрт возьми».

«И вот его выгнали», — сказал я.

«Очень быстро», — согласился он. «Но всё не так просто. Гилби тогда был всего лишь капитаном. Похоже, он сохранил достаточно записей, чтобы доказать, что просто выполнял приказы, и пригрозил предать всё огласке, если ему не сделают майора и не отпустят со всеми почестями».

«Подлый», — сказал я с некоторой долей восхищения. Если бы у меня было что-то настолько же мощное, чтобы нависнуть над ними, всё могло бы сложиться совсем иначе. Но это подтвердило ту скрытую безжалостность, которую я перенял от Гилби. Я вполне мог поверить, что он не только заставлял пленных заниматься разминированием, но и прибегал к шантажу, чтобы избежать ответственности.

Я взглянул на дверь ванной. Всё ещё было слышно, как шумит душ. Похоже, Эльза не торопилась. Я всё равно подошел к окну, на всякий случай, и оперся бедром о подоконник.

Оттуда, вытянув шею, я мог видеть переднюю площадку, где на противоположных сторонах гравия, лицом друг к другу, стояли «Файрблейд» Блейкмора и новая машина Гилби. Создавалось впечатление, будто они готовились к дуэли.

Я увидел, как Гилби и Блейкмор спускаются по ступенькам.

Блейкмор был в полном кожаном облачении. Двое мужчин обменялись несколькими словами и разошлись по своим машинам. Общий шум запускаемых двигателей был отчётливо слышен даже на другом конце телефонной линии.

«Что это, черт возьми, такое?» — хотел узнать Шон.

«Мальчишки и их игрушки», — сказал я. Я наблюдал, как Гилби, наплевав на холодный двигатель, снова резко стартовал, направляясь к подъездной дорожке. Блейкмор мчался на «Хонде» по гравию вслед за ним.

«У Гилби новый мотор, который, как предполагается, будет чем-то особенным, и он хочет гонять на нём на FireBlade», — сказал я. «Похоже, это Nissan Skyline R-30 или что-то в этом роде».

«R-30-что?» — резко спросил Шон. «Это тридцать второй, тридцать третий или тридцать четвёртый? Как он выглядит?»

«Как машина. Не знаю», — удивлённо ответил я. «Не уверен в номере. Р-32, Р-34 — какая разница?»

«По нынешним ценам, около сорока пяти тысяч», — сказал Шон. «Если это R-34,

он заплатил за это целое состояние».

Сорок пять тысяч . «Кажется, он новый», — слабо выдавил я. «Сорок пять тысяч? Ты уверен? Это столько же, сколько стоит дом».

«Боже мой, Чарли, ты ведь живешь на нищем севере, не так ли?»

— сказал Шон, и улыбка в его голосе была безошибочной. Но она быстро исчезла.

«Откуда, чёрт возьми, у Гилби столько денег? Последняя финансовая информация, которую нам удалось раздобыть, показывала, что он едва держится от убытков».

«Нет никаких признаков того, что здесь экономят», — сказал я. «Еда слишком хороша. И кто-то потратил целое состояние на пополнение арсенала». Я рассказал ему о том, что старые «Макаровы», о которых он меня предупреждал, заменили пистолеты-пулеметы SIG.

«Я попрошу Мадлен разобраться в этом вопросе, посмотрю, что она сможет раскопать», — сказал он.

Он помолчал, а затем добавил: «Есть еще кое-что, о чем, я думаю, вам следует знать».

"Что?"

«Похоже, мы не единственные, кто интересуется смертью Солтера. В этом замешаны и немцы».

«Что вы имеете в виду?» — спросил я. «Мне казалось, вы сказали, что полиция здесь не при делах».

Я вдруг осознал, что больше не слышу шума льющейся воды из соседней комнаты. В этот момент дверь открылась, и вышла Эльза, закутанная в полотенца. Она коротко улыбнулась мне и начала собирать чистую одежду из своего шкафчика.

«Я говорю не о полиции, — сказал мне на ухо Шон. — А о службе безопасности. Похоже, они завели кого-то в школу».

«Интересные новости, дорогая», — сказала я мурлыкающим голосом. «Расскажи мне побольше».

На мгновение воцарилась полная тишина, затем Шон спросил: «Я так понимаю, ты больше не один?»

«К сожалению, нет», — сказал я, гортанно усмехнувшись. «Но я не могу дождаться, когда мы это сделаем».

Эльза бросила на меня быстрый взгляд, полный отвращения. Она собрала свои вещи и поспешила обратно в ванную, плотно закрыв за собой дверь. Я почти сразу услышал, как включился её фен.

«Не давай обещаний, которые ты не готов выполнить, Чарли».

— сказал Шон, и его голос был полон обещаний.

«Всё в порядке, она ушла», — сказал я, проигнорировав последнее замечание. «Вы хоть знаете, кто этот немецкий агент? Мужчина или женщина, хотя бы?»

Шон вздохнул. «Нет, пока нет. Мы работаем над этим. Есть кто-нибудь на примете?»

Я взглянул на закрытую дверь ванной. «Возможно», — сказал я. «Это объясняет, почему я чуть не застукал кого-то, обыскивающего мои вещи сегодня днём».

«Они что-нибудь забрали? У тебя ещё есть патрон?»

«Да, это безопасно, но они внимательно осмотрели телефон, так что у них есть ваш номер», — сказал я. «Как вы думаете, это могут быть немцы, а не люди Гилби?»

«Возможно, но вопрос не в том, кто это сделал, а в том, почему? Не могу поверить, что они стали бы расследовать смерть Солтера, если бы она не была связана с чем-то другим».

«Посмотрим, что я смогу узнать с этой стороны», — сказал я, — «хотя задавание вопросов не добавляет мне популярности».

Я рассказал Шону все о предупреждении Тодда, и на этот раз я не стал умалчивать о событиях, предшествовавших этому.

«Ты в порядке?» — Голос Шона был напряженным.

Я пожал плечами. Грудь всё ещё болела. Оставалось только надеяться, что я не нанёс серьёзного вреда. «Всё в порядке», — сказал я.

«Чарли, что ты имел в виду, когда сказал, что они знали, какие кнопки нажимать? Что они с тобой сделали?» Что я услышал в его голосе? Усталость или тоску?

На мгновение я мельком увидел, как Тодд прижимает меня к столу. Отголосок паники, которую я тогда испытал, подступил к горлу. С трудом удалось его преодолеть.

«Ничего страшного, Шон, забудь», — быстро сказала я. «Не беспокойся обо мне. Я справлюсь».

«Как я могу не беспокоиться о тебе, Чарли?» — мягко спросил он. «Когда я просил тебя пойти и сделать это, я и не думал, что это будет так чертовски сложно». И в его голосе были повороты и складки, как в растопленном шоколаде.

«Часть меня прекрасно знает, что ты был одним из лучших солдат, которых я когда-либо обучал, — продолжал он, — но в то же время часть меня не может не помнить и другую твою сторону — мягкую, уязвимую». Он замолчал, вздохнул. «Если ты хочешь бросить всё это сейчас и вернуться домой, я не буду думать…

«Это не умаляет твоей вины», — сказал он. «Тебе уже причиняли боль из-за меня. Я не хочу, чтобы это повторилось».

«Это не твоя вина, Шон». К своему ужасу, я поняла, что готова расплакаться. «Я в порядке», — сказала я, собравшись с духом. Хотела в это поверить. «И раз уж я начала, я хочу довести это дело до конца. Так или иначе».

Я и мой длинный язык.

Десять

«Ладно, Чарли», — сказал Ребэнкс. «Давай посмотрим, из чего ты на самом деле сделан». Он отошёл назад, скрестил руки на планшете и повысил голос.

«Смотри и стреляй. Смотри и стреляй».

Я вытянул SIG перед собой, обе руки свободно обхватили рукоятку пистолета, и вышел на стрельбище для ближнего боя. Осторожно продвигаясь вперёд, я остро ощущал на себе пристальные взгляды. Не только Ребэнкс, О’Нил и Гилби, пришедшие посмотреть на этот урок, но и другие ученики.

Те, кто уже отслужил, выстроились в очередь, чтобы наблюдать за следующей жертвой. К этому времени все уже узнали о моём армейском прошлом. Не совсем понимаю, как. Некоторые, как Деклан, восприняли всё это как шутку. Другие, как Хофманн, восприняли это как личное оскорбление, словно я пытался их подловить. Даже Ян и Эльза, казалось, стали относиться ко мне более отстранённо.

Итак, сегодня утром на стрельбище ближнего боя я решил остановиться. Я собирался выложиться по полной – как в прямом, так и в переносном смысле – и посмотреть, к чему это приведёт. Я не думал, что могу выступить ещё хуже.

В восьми метрах слева от меня показалась первая мишень – картонная фигура человека, сжимающего пистолет обеими руками, лицо которого скрывала лыжная маска. Я всадил две пули точно в центр лба. К тому времени, как она снова сложилась, я уже двигался вперёд, высматривая следующую цель.

Стрельбище ближнего боя в поместье было построено в небольшой лощине в лесу, с возвышающимися склонами, обеспечивающими естественное укрытие для метких выстрелов по обеим сторонам. Длина тира составляла около двухсот метров, и царила гнетущая тишина.

Регулярные перестрелки, очевидно, сдерживали популяцию животных и птиц.

Отсутствие признаков жизни придавало земле ощущение заражённости. Даже слабый, бледный солнечный свет, казалось, не желал перелезать через берега и опускаться на дно оврага. Это было место, которого избегала природа, и которого следовало избегать.

Стараясь подавить дрожь, я пошёл дальше. Я сосредоточился на том, чтобы плечи были расслаблены, а дыхание лёгким. Ребэнкс шёл на почтительном расстоянии позади меня, ведя счёт.

Вторая цель была установлена ниже и левее. Она выскочила из кучи сосновых иголок менее чем в трёх метрах от меня с такой внезапностью, что у меня перехватило горло.

Я успел всадить еще две пули в голову, прежде чем она отвалилась, словно отреагировав на удар.

На предстрельном инструктаже Ребэнкс объяснил нам, что будет шесть мишеней, появляющихся на разных расстояниях и в течение случайных промежутков времени от четырех до восьми секунд.

Он лгал.

Что бы они ни делали для остальных, я чертовски хорошо знал, что для меня они сохраняли вертикальное положение всего лишь две секунды максимум. Интересно, почему это меня должно удивлять? Мне следовало ожидать особого обращения.

Ну ладно.

Справа от меня, в пятнадцати метрах, росло старое дерево. Кора его ствола была изрезана бледными шрамами. Когда следующая мишень начала выскакивать из-за неё, я уже изворачивался. Ещё до того, как она зафиксировалась, я пробил первый снаряд насквозь под углом, выцарапав из задней доски пятисантиметровый осколок. Инстинкт подсказывал мне, что второй выстрел был точным, но мишень не успела вовремя проверить.

Три и четыре удара пришлись так близко друг к другу по времени и дальности, что я чуть не упустил их, но теперь я был полностью сосредоточен. Сосредоточен. И чертовски твёрдо решил, что им не победить меня в этой игре. SIG был не просто в моей руке, он был частью моей руки, продолжением моей руки, частью меня.

К тому времени, как цели прекратились, у Ребанкса к моему общему счету уже была еще пара побед.

Убийства . Где-то в этом лесу Кирка убили. Скосили либо в тот момент, когда он повернулся спиной, либо когда он уже побежал.

Спасаясь бегством.

Кто в тебя стрелял, Кирк? Что ты видел, знал или сделал, что заставило тебя... неприемлемой угрозой для них? Ноги несли меня вперёд, а разум устремлялся в прошлое, пытаясь понять мотивы людей, которые его застрелили.

Цель номер пять была скрытой, спрятанной у подножия штабеля бревен. Я был почти на самом краю рубежа, когда появилась шестая – долгий путь, призванный размять и успокоить нервы. Эта цель не упала после того, как я её пробил, а осталась стоять прямо и дрожать, возвещая об окончании забега.

Я опустил ружьё, но ствол продолжал быть направленным прямо в сторону стрельбища, впервые ощутив напряжение в шее и плечах. Я сгорбил их, слыша, как хрустят и хрустят позвонки, приходя в норму.

Ребэнкс подошел ко мне справа со своеобразной улыбкой на лице.

Он сделал пару пометок в планшете и начал поворачиваться. Когда он это сделал, я заметил, как на его лице промелькнула тревога.

«Берегись, берегись!»

Он схватил меня за плечи и потянул в сторону, к себе. В итоге я упал ему на ноги, запутавшись в клубке, и утащил его за собой. Я извернулся, падая, не выпуская из рук SIG. Краем глаза я заметил силуэт, приближающийся слева, и распознал в угрозе ещё одну цель. Номер семь из предполагаемой шестёрки. Очередная игра их разума.

Солнце светило мне в глаза, и цель казалась лишь тёмным силуэтом. Я инстинктивно прицелился, когда падал, но за долю секунды до выстрела понял, что в этой цели что-то не так.

Что-то не так.

Я изо всех сил пытался вывернуть руку, хотя палец безвозвратно сжимал спусковой крючок. SIG дёрнулся, выстрелив с силой, от которой у меня дрогнула вся рука. Подвижные части зафиксировались на пустом магазине.

Ребэнкс выкатился из-под меня и молча поднялся на ноги. Он отряхнул мокрую землю с камуфляжных штанов, прежде чем взглянул на меня.

«Поздравляю, Чарли», — сказал он с иронией в голосе. «Разве ты не обратил внимания, когда мы сказали, что целей будет всего шесть? Это твой главный, которого ты только что задел, прибежал к тебе за помощью и защитой».

Он помахал в сторону цели. Всё ещё лёжа на земле, я повернул голову и посмотрел на вырезанную фигуру, находившуюся менее чем в четырёх метрах от меня.

Теперь я мог сказать, что это довольно реалистичное изображение испуганной девушки с длинными волосами. Она не держала оружия и, казалось, действительно бежала прямо на меня, застыв на полушаге.

Сквозь дыру, которую я прострелил высоко в ее правом плече, пробивался слабый зимний солнечный свет.

***

Никому больше не удалось застрелить директора во время учений ближнего боя.

Заметьте, вряд ли кому-то удалось поразить все остальные мишени, хотя они и не спали, как мне показалось, по полчаса.

Деклан был последним на рубеже. Его стрельба была настолько неуправляемой, что Ребэнкс прилип к его спине, словно пальто в разгар лета, не оставляя ирландцу ни единого шанса развернуться и случайно задеть его. Даже Деклан не попал в девушку в конце, хотя это было скорее удачей, чем расчетом. Он выстрелил в неё, когда Ребэнкс на него набросился, но промахнулся.

После этого О’Нил собрал SIG, вместе с майором Гилби сели в одну из Audi и скрылись в поместье, не прокомментировав наши действия. Или их отсутствие.

Остальным пришлось идти пешком. Я плелся в хвосте группы, и меня окутывала тёмная туча уныния. Меня подставили, и я попался. Эта мысль тяготила желудок, словно тяжёлый приём пищи.

«Они были несправедливы к тебе», — раздался голос слева. Я обернулся и увидел Эльзу, идущую рядом и наблюдающую за мной. Я вспомнил свой последний разговор с Шоном. Эльза была немецкой службой безопасности?

Я пожал плечами. «Попробуй высунуть голову из-под парапета, — сказал я, — и не удивляйся, когда кто-то попытается её сдуть».

«У всех остальных мишени держались вертикально гораздо дольше», — сказала она задумчивым голосом, словно я ничего не говорил. «Они были к тебе несправедливы», — повторила она. «И всё же тебе удалось поразить их всех».

«Да», — сказал я, бросив на нее усталый взгляд, — «даже тот, который мне не следовало делать».

«Когда в конце мне довелось услышать этот последний вопрос, Ребэнкс просто толкнул меня в руку. Он не схватил меня и не потянул к себе». Теперь она нахмурилась.

«У вас никогда не было возможности увидеть, что он не такой, как другие.

Они ожидали, что ты потерпишь неудачу, но ты ведь это знаешь, не так ли?

«Они хотели, чтобы я это сделал», — сказал я, умудрившись выдавить из себя полуулыбку. «Но я не всегда делаю то, чего хотят люди».

«В следующий раз они тебе всё усложнят», — сказала она с серьёзным лицом. «Что ты такого сделал, что они всё время пытаются тебя подставить?»

Возник вопрос. Знали ли люди Гилби о моей двойной роли, или им просто не понравилось, когда они столкнулись с женщиной , в которой мелькнула искра? И почему Эльза вдруг так заинтересовалась?

«Я не единственный, кто пытается усложнить себе жизнь», — сказал я, не отрывая взгляда от усыпанной иглами дорожки передо мной.

Я почувствовал, как она напряглась. «Что ты имеешь в виду?»

«Эта лекция, — сказал я, взглянув на неё. — Ты же должна была знать, что Гилби воспримет её плохо».

Либо немка была лучшей актрисой, чем я предполагал, либо я действительно выбил её из колеи. Она выглядела искренне растерянной. «А зачем ему это?» — спросила она, и в её вздернутом подбородке читался вызов.

Я на мгновение остановился, глядя на нее, но не смог заметить ни намека на лукавство.

«Ты действительно не знаешь, не так ли?» — медленно произнес я.

«Знаешь что?» — спросила она. Растерянность сменилась разочарованием.

«Чарли, объясни, пожалуйста».

Я повернулся и снова пошёл. К тому времени мы немного отстали от остальной группы, и я спокойно мог рассказать подробности, которые мне поведал Шон о похищении Хайди и о связи майора с группой, которая её охраняла. Деревья создавали удобный приглушающий эффект, но я всё равно старался говорить тихо.

Полагаю, мне следовало быть более осторожным, прежде чем давать ей эту информацию, но я решил, что если она из секретной службы, то она и так уже все знает, а если нет , то мне, вероятно, понадобится вся возможная помощь.

Эльза молчала, пока я говорил. Только закончив и взглянув на её лицо, я увидел на нём затаённый гнев.

«Тупица», — тихо выпалила она и продолжила по-немецки, судя по тону, в том же духе. Руки её были сжаты в кулаки и прижаты к бокам. «Я знала, что не стоило ему доверять».

Теперь пришла моя очередь растеряться. «Доверяла кому, Эльза?»

Она вздохнула и попыталась расслабиться, даже коротко улыбнувшись мне, но так и не добравшись до стёкол её очков. «Один из моих бывших коллег», — сказала она с немалой долей горечи. «И коллега моего бывшего мужа. Тот, кого я всё ещё считала другом». Она презрительно фыркнула, покачав головой. «Очевидно, нет».

Мы шли еще около минуты, пока я предполагал, что она мысленно перебирала список вещей, которые она, вероятно, собирается сделать со своим бывшим коллегой.

не говоря уже о ее бывшем муже — когда он в следующий раз попал ей в руки.

«Что он тебе сказал?» — спросил я тогда.

Она вздохнула. «Он сказал мне, что знает людей, которые учились на этом курсе, что нас попросят прочитать такую лекцию, и он рассказал мне подробности дела Краусса из полицейского досье. Он сказал, что ему было жаль, как муж со мной обращался, и он хотел мне помочь. Теперь я понимаю, что он просто хотел мне насолить. Чтобы я точно провалила. Чтобы все посмеялись за моей спиной». Она выплюнула ещё одно слово по-немецки, которое я не поняла, но оно прозвучало как уместная ругань. Я приберегла его на потом. «Ублюдок».

«Эльза», — осторожно сказала я. «Когда я вчера вернулась в комнату, кто-то обыскивал мои вещи».

Она нахмурилась, отвлекшись от своих мыслей. «Странно», — наконец сказала она. «Я тоже подумала, что кто-то рылся в моих вещах. Ничего не пропало, но некоторые вещи были не совсем такими, какими я их запомнила. У тебя что-нибудь забрали?»

Я подумал о 9-миллиметровом пистолете «Гидра-Шок», надежно спрятанном под кроватью Ширли.

«Нет», — сказал я, — «но вы ведь никого не видели около наших комнат, не так ли?»

Она покачала головой. «Нет, только ты, я и Ян. Больше никого. Как думаешь, нам стоит поговорить об этом с майором?»

«Не думаю, что в этом есть смысл», — сказал я, устало улыбнувшись. «Если не мы, то кто, по-твоему, останется?»

***

Не знаю, понимал ли майор Гилби, что к концу пятого дня мы начинаем сходить с ума, но за ужином он объявил, что для нас заказан транспорт до деревни Айнсбаден, чтобы посетить местный бар. Если кто-то заинтересован? Он воспринял наше единодушное, громкое одобрение с чем-то, похожим на разочарование. Как будто он и не ожидал от нас большего, но всё же надеялся.

Они выкатили те же грузовики с тентом, которые забрали Деклана, Эльзу и меня по прибытии. Неужели это было всего пять дней назад? Мы все начали забираться в кузов.

Фиггис и О'Нил были за рулем, а остальные инструкторы заняли удобные сиденья, оставив остальных заниматься скотоводством.

Как раз когда мы загружались, появился Блейкмор в своей кожаной одежде.

«Ты же не едешь с нами?» — крикнул ему Деклан.

«Нет, я еду стильно, приятель», — сказал Блейкмор, ухмыляясь сквозь открытый забрало шлема. Он перекинул ногу через FireBlade, словно это был кавалерийский скакун, нажал на электростартер и, переключившись на короткую передачу, помчался по гравию. Признаюсь, я немного завидовал, прежде чем этот хриплый звук выхлопа утонул в астматическом грохоте заведённого двигателя грузовика.

Поездка до Айнсбадена была относительно короткой. В кузове грузовика было слишком шумно, чтобы разговаривать. Мы сидели, покачиваясь, и смотрели друг на друга в тусклом свете единственной мигающей лампочки, не пытаясь говорить.

У парней был этот вымытый вид. Свежевымытые, ещё влажные, волосы, дизайнерские рубашки, и вид у них был полный надежды и предвкушения. Смешанные ароматы их щедрых лосьонов после бритья сбили бы с ног даже аносмичного быка на сто шагов. Мне это точно не особо помогло.

Грузовики грохотали на деревенской площади, словно передовой отряд войск вторжения. Местные жители, если и видели наше приближение, то, конечно же, не вывешивали приветственных флагов. Когда мы остановились у единственного местного бара, началась давка, желавшая первыми попасть к бару, с которой я не стал соревноваться.

Однако, когда они с шумом ворвались через главные двери, мои товарищи-ученики обнаружили, что, что неудивительно, Блейкмор их опередил.

Он сидел в конце бара, выглядя как дома, с кружкой пива у локтя и раскрытой книгой в мягкой обложке на коленях. Когда мы вошли, он самодовольно ухмыльнулся, засунул маркер в книгу и демонстративно отложил её в сторону, словно спрашивая: «Что вас задержало?»

«Что будешь есть, Чарли?»

Я обернулся и увидел, что Крэддок протиснулся вперёд и стоит у бара с евро в руке. Я немного помедлил, но в этом валлице не было ничего предательского.

«Пиво было бы здорово», — сказал я. «Подойдёт всё, что у них есть».

Хозяин заведения был шапочно знаком с инструкторами, хотя, казалось, не был ни рад, ни недоволен столь значительным увеличением числа клиентов за вечер. Он приветствовал немногих местных жителей, которые рискнули заглянуть, с тем же невозмутимым равнодушием.

Первоначальные декораторы этого места решили создать атмосферу альпийской таверны: сплошь грубо обтесанная древесина, старомодные деревянные лыжи и коровьи колокольчики. Я занял столик в углу. Там стояли тяжёлые деревянные стулья с витиеватой резьбой.

В каждом конце комнаты стояли грубые скамьи, отполированные за годы работы. Я сидел на краю скамьи, прислонившись спиной к стене, и мог наблюдать за всем происходящим в комнате.

Крэддок вернулся из бара с двумя бутылками пива, но без бокалов. С ним был Деклан, а вскоре к нам присоединились Ян, Эльза и ещё пара человек, которых я не знал достаточно хорошо, чтобы уверенно вспомнить имена. Все сели, и мы опрокинули бутылки.

«Ага, но это попадает в точку», — сказал Деклан почти благоговейным тоном.

Остальная часть команды «Manor», как только обнаружила, что поблизости нет женщин моложе шестидесяти, которые могли бы воспользоваться их коллективным обаянием, потеряла свою хищную шумливость и, казалось, успокоилась, мысленно понизив значимость вечера с возможной покатушки до ночного отдыха с парнями.

Я наблюдал, как они меняются, и чувствовал, как напряжение уходит из моих плеч. Я почти слышал шипение, с которым выходил пар из моего организма. Я и не осознавал, как долго сдерживал его.

Вечер прошёл даже лучше, чем следовало, учитывая обстоятельства. Деклан заказал вторую порцию, затем кто-то из парней взял третью. Спустя какое-то время я поднялся и махнул рукой на пустые бутылки, загромождавшие стол.

«Опять то же самое?» — спросил я. Никто не стал относиться ко мне с таким галантным видом, поэтому я направился к бару.

Когда я вернулся, сжимая в руках две горсти бутылок пива, я обнаружил, что О'Нил находится на моем месте.

«Она их всех дважды ударила, вот так просто?» — спрашивал Деклан.

«Вот это я бы хотел увидеть. Почему, чёрт возьми, я не мог быть одним из тех, кто ушёл раньше неё?»

Мне не нужно было спрашивать, о чём он говорит. Я поставил пиво на стол с более резким стуком, чем мог бы сделать в обычной ситуации. О’Нил поднял на меня взгляд и подмигнул. Он соскользнул с моего места и с преувеличенной вежливостью жестом пригласил меня вернуть пиво.

«Пожалуйста, будьте моим гостем», — сказал он, ухмыляясь. «Я взял за правило никогда не ввязываться в драку с дамой, которая могла бы убить меня с такой же лёгкостью, как девятимиллиметровой винтовкой, так и телефоном». Но когда он собирался пройти мимо меня, я положил ему руку на плечо и остановил.

«Зачем Ребанкс это сделал?» — тихо спросил я его.

О’Нил проявил тактику, не притворяясь дурачком. Он взглянул через комнату туда, где сидел оружейник, и наклонился ко мне.

От этого движения на меня пахнуло пивным дымом, и я едва не вздрогнул.

«Потому что он не думал, что у тебя есть хоть малейшая надежда попасть по ним», — сказал он, не скрывая правды. В его голосе слышалась и доля самодовольного удовлетворения. Никакой любви. «Сомневаюсь, что он сам бы довёл дело до предела, а расположение этих целей он знает даже во сне».

Он снова ухмыльнулся мне, и на этот раз в его лице промелькнула лукавство. «Нечасто нам попадается кто-то, кто так хорошо владеет пистолетом, как ты, Чарли», — сказал он.

Я вспомнил комментарий Шона в тот день в маленьком пабе в Йоркшире о том, что Кирк может стрелять лучше большинства инструкторов.

«Так кто же был последним?» — спросил я.

О’Нил пожал плечами. «Знаменитый парень по имени Солтер. Он был здесь в прошлом месяце. Довольно удачное совпадение», — продолжил он, искоса посмотрев на меня. «Годами мы видим одних неудачников, а потом один за другим появляются два отличных игрока».

Прежде чем я успел придумать ответ, со стороны бара раздался грохот бьющегося стекла и послышался такой быстрый и разбросанный шум, какой можно увидеть только в пабах, когда кто-то только что вылил полную пинту пива или затеял драку.

Мы все обернулись, чтобы посмотреть. В данном случае, похоже, оба варианта были отмечены галочками.

Блейкмор встал со своего барного стула, напряжённый от гнева, и окружённый морем осколков стекла. Пиво забрызгало перед его кожаной куртки, а перед рубашки, которую он надел под неё, потемнел от него.

Блейкмор, казалось, не замечал беспорядка. Он сидел с опущенной головой, как в знакомой мне позе. Такой, которая отсчитывает время до начала драки, как таймер на бомбе.

«Что происходит?» — спросил Крэддок, встряхнувшись, чтобы посмотреть мимо меня.

Людям вокруг бара потребовалось некоторое время, чтобы пошевелиться и мы смогли разглядеть, кто этот другой игрок.

«Похоже, Маккенна жаждет смерти», — сказал я. «Он просто готовится к схватке с Блейкмором».

«Я должен это увидеть», — сказал Деклан, вскакивая со своего места.

После секундной паузы остальные бросились за ним.

«Похоже, ты начал ходить по магазинам и нападать на персонал, Чарли».

О’Нил толкнул меня в руку. Я проигнорировал его.

Когда мы приблизились к ним, Маккенна так нетвердо стоял на ногах, что на мгновение мне показалось, будто Блейкмор уже ударил его.

«Ты ни хрена не годишься, чтобы нас чему-то учить», — сказал Маккенна, его голос был невнятным, так что он сливал слова в конце предложения в единое целое. Он ткнул пальцем в грудь собеседника. «Вы беспечны, и люди гибнут, ублюдки. И вам плевать, правда? Вам просто плевать. Но ведь вам не в первый раз приходится убирать тела, верно?»

У меня екнуло сердце. Он говорил о Кирке? И если нет, то кто ещё здесь погиб?

Блейкмор стоял, дрожа от сдерживаемой ярости, словно большая собака, готовая вцепиться вам в горло. Он не шевелился, но под тяжёлыми нахмуренными бровями его глаза начали тлеть, словно сигарета, упавшая на край дешёвого поролонового дивана.

Даже желание Деклана увидеть кровопролитие начало угасать перед лицом нарастающей угрозы. Те, кто стоял ближе всего, начали отступать.

О’Нил, стоявший рядом со мной, пробормотал себе под нос: «Вот чёрт». «Он его убьёт, чёрт возьми».

Я обернулся. «Блейкмор?»

«Нет», — сказал он и кивнул.

Я оглянулся и увидел, что ещё один инструктор вошёл в зону разграничения. Возможно, это было последнее, чего я ожидал.

Фиггис.

«Мне кажется, вы немного переборщили с выпивкой, мистер Маккенна».

Фиггис вежливо спросил. Его голос был таким же спокойным, как и слова. Язык его тела был ещё спокойнее. «Думаю, вам нужно немного свежего воздуха».

Маккенна отшатнулся, словно половицы под его ногами дико накренились, и пробормотал: «Кхм, а?» Он махнул рукой Блейкмору, и это движение ещё больше вывело его из равновесия. «Это между мной и…

'я."

Фиггис выпрямился и, казалось, собрался перед нами.

Обычно он был неуклюжей фигурой, как будто все его конечности были слегка

Ослабли в своих связях. Теперь же словно кто-то продел шнур сквозь его тело и внезапно выбрал всю слабину.

Он подошел к Маккенне, почти нежно схватил его за руку и начал подниматься по ее руке, напоминая последовательность сжатий и пожатий, которые не были торопливыми, но в то же время слишком быстрыми, чтобы их можно было как следует охватить.

Фиггис закончил, слегка ударив Маккенну по челюсти ребрами обеих рук. Даже если бы это была пощёчина открытой ладонью, её было бы недостаточно, чтобы вызвать слёзы.

Маккенна с недоумением наблюдал за его движениями, затем закатил глаза и почти грациозно сложился пополам, словно только что упал в обморок. Фиггис ловко подхватил его, когда он падал.

«Ну вот», — обратился Фиггис к залу. «Слишком много пива, как я и говорил. Давайте выведем парня на улицу, пусть подышит». Он взглянул на Блейкмора и добавил: «Ничего страшного, а?» — и в его тоне послышалось что-то, что можно было принять за предупреждение.

Блейкмор, казалось, отряхнулся, отряхнул пиджак и сделал небрежный жест. «Нет», — мрачно ответил он. — «Ничего страшного».

Двое других помогли Маккенне выбраться из бара. Он был в сознании, но ничего не замечал и слепо шатался. Фиггис обернулся, лучезарно улыбнувшись всем, и снова обрел ту обвислую кожу, которую мы все приняли за него.

Мы вернулись к нашему столику.

«Я знаю, что мы все это только что видели, но кто-нибудь может объяснить мне, что именно, черт возьми, мы только что видели?» — потребовал Деклан.

Я мог бы ответить на его вопрос, но предпочёл этого не сделать. Я встречал несколько мастеров боевых искусств, которые использовали техники кюсё-дзюцу, воздействующие на болевые точки, но никогда не видел, чтобы кто-то с такой лёгкостью выводил кого-то из боя. Фиггис, по моему мнению, был не просто экспертом. Он был мастером.

«Ну что ж, — сказал О’Нилл. — Он, конечно, тёмная лошадка, этот наш мистер Фиггис.

Немного похоже на Чарли». Он искоса взглянул на меня, но я не обратил на это внимания, поэтому он проигнорировал это. «До недавних пор Блейкмор обучал безопасному вождению, а Фиггис был твоим помощником по рукопашному бою, но они немного поменялись обязанностями. Это пустая трата времени, так и есть, потому что…

Старый добрый Фиггис просто чертовски смертелен. Я бы не хотел с ним драться.

Я подождал, пока все снова усядутся с выпивкой. Подождал, пока ребята, которые помогали Маккенне на улице, не вернутся без него.

Подождала, пока я смогу извиниться и пойти в женский туалет, не создавая при этом впечатления, что я туда не собираюсь.

Затем я выскользнул из-за стола и вышел в холодный коридорчик, где располагались туалеты. Я продолжал идти, пройдя мимо них и выйдя через заднюю дверь в конце. Оттуда я обошел ящики с пустыми бутылками и алюминиевыми пивными кегами и направился к входу в здание.

Я почти сразу заметил Маккенну. Он стоял, прислонившись к заднему борту одного из грузовиков Manor. Если я хочу понять, что он имел в виду под своей вспышкой гнева, то, решил я, лучше всего сделать это, пока он полуразрезан и дезориентирован.

Я подошёл к нему. При моём приближении он вытащил пачку сигарет и прикурил одну от одноразовой зажигалки, приложив руку к пламени. Он всё ещё немного неуверенно стоял на ногах, но, услышав мои шаги, поднял голову и пристально посмотрел на меня.

«Чего тебе надо?» — спросил он. Не грубо, но и без той невнятной речи, которая была характерна для его прежней речи. Я понял, что в его голосе слышалось смущение, словно он поддался на какой-то дешёвый трюк эстрадного гипнотизёра перед своими товарищами.

«Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке», — сказал я.

«Я в порядке», — коротко сказал он.

Я подождал немного, но он не собирался продолжать. Я засунул руки в карманы джинсов и мотнул головой в сторону входа в бар. «И что это было?»

Он пожал плечами, словно пытаясь размять затекшую шею. «Просто немного выпил, вот и всё», — сказал он, затягиваясь сигаретой и выпуская дым через ноздри.

Если это так, подумал я, то почему он сейчас абсолютно трезв? Я чуть не остановился на этом, но не мог упустить возможность. «Что вы имели в виду, когда говорили, что здесь умирают люди?» — осторожно спросил я и, чтобы не наводить на мысль, добавил: «Кто умер?»

Лицо Маккенны стало непроницаемым. Он сделал последнюю глубокую затяжку и бросил недокуренный окурок на пол, затаптывая его с большей энергией, чем требовалось для выполнения задачи. Затем он поднял взгляд и уставился на меня, его

Глаза проницательные. «Ты действительно хочешь знать?» — спросил он. «Почему бы тебе не спросить их?»

Он кивнул куда-то мне за плечо, оттолкнулся от двери багажника и направился обратно к бару.

Я повернулся и пошёл в указанном направлении. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как на другой стороне площади завёлся тёмный «Пежо». Он быстро тронулся с места, и водитель не включал фары, пока машина не проехала почти половину дальней улицы.

Тем не менее, света, льющегося из окон бара и окружающих домов, было достаточно, чтобы я мог различить внутри очертания четырех мужчин.

Одиннадцать

На следующий день, во время быстрых учений по высадке автобусов под дождём за особняком, Фиггис вернулся к своему обычному расслабленному виду. Настолько расслабленным, что я начал сомневаться, не почудилось ли мне прошлой ночью. Один взгляд на настороженное лицо Маккенны убедил меня, что нет.

Казалось, юноша избегал общения со всеми больше, чем когда-либо. Другой ученик, возможно, счёл бы его глупый вызов Блейкмору пьяной бравадой, но Маккенне было трудно отпустить ситуацию. Возможно, дело было в том, что он был далеко не так пьян, как притворялся.

И учитывая это, чего он надеялся добиться, затеяв драку с Блейкмором, кроме сотрясения мозга и швов? Чем больше я обдумывал это, тем больше приходил к выводу, что в его словах в баре был какой-то расчет. Это были не просто бессвязные бредни. В них был смысл. Послание. Но было ли это о Кирке? И если да, то кому оно было адресовано? Я понятия не имел.