Жесткие удары (Чарли Фокс #3)

Я включил телефон и попытался дозвониться до Шона, когда мы вернулись из деревни, но его мобильный звонил без ответа, пока наконец не переключился на голосовую почту. В растерянности я оставил ему короткое сообщение, сказав, что позвоню утром. Я попробовал ещё раз перед завтраком, но он всё ещё не отвечал.

Впервые с момента приезда в Германию я почувствовал себя отрезанным и одиноким.

Казалось, физкультура с каждым днём становилась всё сложнее, что не помогало. Сегодня утром один из парней собрал вещи и ушёл вскоре после нашего обычного предрассветного марафона, заявив, что у него обострилась старая травма спины. По пренебрежительной реакции Тодда на его уход было ясно, что персонал считал, будто он просто не справится.

И вот я стоял, пытаясь уберечься от дождя, стекающего по моей шее, пока мы всей группой наблюдали, как Ромундстад, Крэддок и двое других быстро подъехали на одной из школьных «Ауди» и, обеспечив себе необходимую защиту, вытащили Тодда с заднего сиденья.

По крику Фиггиса, означавшему выстрел, им пришлось затащить директора обратно в машину, наброситься на него сверху, чтобы прикрыться, и как можно быстрее увести машину из опасной зоны. Они с энтузиазмом набросились на инструктора по физкультуре, горя желанием любыми способами отомстить за изнурительный утренний режим.

«Повтори ещё раз. Это было ужасно», — мягко сказал Фиггис, когда они закончили.

«Ты слишком многого ожидаешь. На этот раз угроза может быть, а может и нет. Решать мне. И не забывай, ты должен вписаться в атмосферу большого бизнеса. Если будешь так делать с каждым автобусом, то доведешь своего директора до нервного срыва в первый же день. Не говоря уже о том, что сломаешь ему почти все рёбра».

Он окинул взглядом смущённые лица. «Ты должен вселять в него уверенность, заставлять чувствовать себя защищённым, а не выглядеть так, будто ожидаешь каждый раз полномасштабного нападения. Если бы ты так за мной присматривал, я бы до смерти перепугался. Давай. Возвращайся и сделай это снова».

Остальные из нас стояли и улыбались, наблюдая, как они готовятся к новому заезду, но когда я наблюдал, как они снова разворачивают машину, у меня внезапно возникло неприятное чувство, что за мной тоже кто-то наблюдает.

Я обернулся и увидел О’Нила, стоявшего в нескольких шагах от меня. Он смотрел на меня, прищурившись, сквозь дым сигареты. Увидев, что я его заметил, он воспринял это как приглашение подойти.

«Я как раз вспоминал наш вчерашний небольшой разговор в пабе», — сказал он, и его тон был немного слишком небрежным.

Я ответил: «О да», надеясь, что тон будет совершенно нейтральным, и лихорадочно пытался вспомнить хоть что-нибудь из того, что я мог сказать, чтобы он мог найти воодушевление. Через несколько мгновений я сдался, посчитав это бесполезным.

«Ага», — сказал он. Он склонил голову набок и посмотрел на меня с выражением преувеличенного недоумения, отражавшимся на его изборожденном шрамами лице. «Знаешь, в тебе есть что-то знакомое. Я подумал об этом, когда увидел тебя в первый раз. У меня всё время такое чувство, что я тебя откуда-то знаю».

Я бросил на него быстрый взгляд, чтобы убедиться, что это не просто фраза для знакомства.

Хотите верьте, хотите нет, но есть еще ребята, которые считают, что подобные замечания уместны.

«Не думаю», — сказал я, отворачиваясь. Ян, стоявший достаточно близко, чтобы слышать наш разговор, бросил на меня сочувственный взгляд. Группа Хофмана уже начала приближаться. Я сосредоточился, наблюдая, как они останавливаются и начинают второй высадочный автобус.

«Ты в этом уверен, Чарли?» — тихо спросил О’Нил. Он придвинулся прямо к моему плечу. Было что-то интимное.

в его голосе слышалось понимание, неясность, нечто среднее между угрозой и лаской.

«Наверное, у меня просто такое лицо», — процедил я сквозь зубы.

«Правда?» — пробормотал О’Нил. «Ну, я задумался о совпадениях и о том, как я в них не верю. Два метких выстрела один за другим», — повторил он свои вчерашние слова, дважды похлопав меня по плечу. Я подавил желание почесаться. «Я тебя откуда-то знаю , без сомнения, и рано или поздно я вспомню, где именно».

Я ничего не ответил, а когда оглянулся, его уже не было. Я поймал себя на отчаянном желании, чтобы он внезапно, полностью и бесповоротно лишился памяти.

***

После поездки мы до обеда сидели в классе, изучая организацию, лежащую в основе успешной работы телохранителей. Изучали отели, рестораны, маршруты, расписания. Ширли это занятие пришлось бы как нельзя кстати, если бы она продержалась так долго.

Перед самым окончанием урока Гилби сообщил нам, что в течение следующих нескольких дней мы вернемся в Айнсбаден, чтобы провести обследование деревни.

«В рамках учений ваш директор будет там. Он хочет отдохнуть, осмотреть достопримечательности, посетить местный бар и кафе», — сказал он нам. «Вам нужно знать, откуда может подстерегать опасность, и каковы оптимальные пути отступления». Он взял свои записи и одарил нас своим обычным холодным взглядом на прощание. «Вас будут проверять по этому вопросу».

За обедом, игнорируя правила поведения за столом, которые мне вдалбливали с детства, я набросился на еду так быстро, как только мог. Это было скорее практично, чем стильно, но я умудрился пообедать раньше всех и чуть не взбежал по лестнице. На этот раз, когда я набрал номер Шона, трубку взяли уже на третьем гудке.

«Шон!» — сказал я, чувствуя облегчение, словно с меня сняли тяжесть. «Слава Богу за это.

Где ты был?"

«Нет, извините», — ответил Мадлен своим неизменно деловым голосом. «Его сейчас нет. Но если вы хотите сказать мне, что вам нужно, я постараюсь помочь».

«Где Шон?» — спросил я, чувствуя себя обманутым.

«Он уехал. Срочная работа», — небрежно сказала Мадлен. «Какой-то арабский принц прилетел за покупками и не рискнёт идти по джунглям Найтсбриджа без Шона. Не волнуйся. Он вернётся завтра».

Да, но это бесполезно, поскольку мне сейчас нужен Шон.

Я сидел на пустой кровати Ширли и смотрел на косые струи дождя за окном. Внизу я услышал шум двигателя, а когда посмотрел вниз, увидел майора Гилби, возвращавшегося с короткой пробежки на платиновом «Скайлайне». Он отошёл на пару шагов от машины, затем обернулся и на мгновение взглянул на неё, не желая торопиться, несмотря на погоду. Я был слишком далеко, чтобы разглядеть выражение его лица, но я знал этот взгляд.

Гордость. Новая игрушка.

На другом конце провода на секунду воцарилась тишина, а затем Мадлен спросила: «Итак, что там происходит?»

Я колебался, стоит ли рассказывать всю историю целиком или ждать возвращения Шона. В конце концов, я решил, что любая другая точка зрения лучше, чем никакая.

«Вчера вечером мы немного поехали отдохнуть в Айнсбаден», — сказал я, — «и один из парней, Маккенна, немного вышел из-под контроля».

"С тобой?"

«Нет, он напал на одного из инструкторов — парня по имени Блейкмор». Я мог бы добавить больше подробностей, но какая-то моя привычка заставила меня попросить её рассказать больше.

«Блейкмор. Он же мастер рукопашного боя, верно?» — сказала она. Мне следовало бы догадаться, что она в курсе всех главных действующих лиц этой драмы. «Маккенна — храбрый парень. Должно быть, он был изрядно пьян».

«В том-то и дело, — сказал я. — Он притворялся, будто напился вдрызг, но когда я догнал его на улице, он был трезв как стеклышко».

«Хм, вы бы так не говорили, если бы знали много судей», — сказала она, и я услышал улыбку в ее голосе.

Чёрт возьми, отнесись к этому серьёзно . Вслух я сказал: «Мне нужно знать, связан ли этот парень с Кирком. Он обвинил Блейкмора в неосторожности, из-за которой погибли люди. Что-то вроде того, что это уже не первый раз. Он не мог притвориться пьяным, чтобы наброситься на Блейкмора, потому что до драки они так и не дошли, так что, должно быть, он просто хотел произнести эту речь без последствий. Можешь проверить его биографию? Он не очень-то болтливый».

«Конечно», — сказала она, и от её улыбки не осталось и следа. «Что-нибудь ещё?»

«Ага», — сказал я. «Тот чёрный «Пежо», о котором я рассказывал Шону, вернулся. Они вчера вечером околачивались у бара. Скрылись, как только поняли, что их заметили. Есть какие-нибудь зацепки, кто это может быть?»

«Хм, я уже этим занималась», — сказала Мадлен, и я услышала, как она шуршит бумагами на заднем плане. «А, вот и всё. Машина зарегистрирована на немецкую охранную компанию, которая, в свою очередь, имеет российские корни. У меня сложилось впечатление, что немецкая компания — это просто прикрытие, но я всё ещё пытаюсь разобраться».

«Россия?» — повторил я, словно обращаясь к самому себе. «Зачем русским интересоваться Гилби?» Что-то шевельнулось в моей голове, но я не мог понять, что именно. Я отмахнулся от этого.

«Это хорошо. Мы над этим работаем».

«Полагаю, вы ничего больше не узнали о личности этого немецкого агента безопасности, не так ли?» — спросил я. «Мне уже немного надоело постоянно оглядываться».

Мадлен вздохнула. «Нет, мы всё ещё работаем над этим. Они не самые лёгкие люди, из которых можно получить информацию».

«Ну, говоря о получении информации от людей, сегодня вокруг меня крутился О'Нил и твердил, что он откуда-то меня знает».

«Хм, не самая оригинальная фраза в мире», — сказала она.

Я почти улыбнулась. Почти, но не совсем. «Я так и думала, но ты уверена, что у него нет доступа к какой-либо информации обо мне, кроме той, что ты подбросил?»

«Ну-ну», — медленно проговорила она, — «довольно уверена».

«Что ты имеешь в виду под «разумно»?» — резко спросил я. «Я думал, ты должен был меня прикрывать».

«Мы», — сказала она, не обидевшись. Впрочем, и не слишком обеспокоенно. «Проблема в том, Чарли, что ты бывший военный, и тебя окружают другие люди, тоже бывшие военные», — продолжила она терпеливым голосом, словно объясняя очевидное. «Я могу подкинуть любую информацию, но если кто-то действительно помнит тебя с того времени, я ничего не смогу с этим поделать».

Закончив разговор, я какое-то время сидел, вспоминая армейские годы. Казалось, это было так давно, словно это была другая жизнь.

Несмотря на мои слова, сказанные Гилби в его кабинете после симуляции оказания первой помощи, армия мне подходила . До моего приступа она меня вполне устраивала.

Возможно, впервые в жизни я нашла своё место, где у меня явно был талант. Я стремилась к долгосрочному развитию карьеры и никогда не собиралась ставить всё под угрозу спонтанной интрижкой с Шоном Мейером.

Не всегда все происходит так, как вы планируете.

Мы с Шоном познакомились только тогда, когда я добровольно пошёл на курс спецназа. Командир моего подразделения убедил меня подать заявку. Он оценил мои навыки и нашёл для меня канал.

Шон был одним из моих новых инструкторов, тогда он был сержантом. У него была суровая репутация и взгляд, который, казалось, мог проникнуть в душу.

Из всех них он пугал меня больше всех. Он видел, когда я слабею, чувствовал, когда я близок к тому, чтобы сдаться, капитулировать.

И он использовал эту способность в полной мере. Он никогда не был злобным, никогда не глумился. Он был тем самым рассудительным человеком, который стоял после ночного ориентирования и спрашивал, кто хочет горячего обеда и душа, а кто хочет пройти весь маршрут ещё раз.

Некоторые из них поддались и решили вернуться в лагерь на грузовике. К тому времени, как остальные вернулись, они уже собрали снаряжение и были возвращены в часть.

Поэтому, когда Шон начал обращать особое внимание на каждое моё неудачное движение, я подумал, что мне конец. Это укрепило мою решимость не позволить ему победить меня. Я усердно тренировался, вывел себя на уровень физической подготовки, которого мне с тех пор так и не удалось достичь. Благодаря Шону, а может быть, и ради него, я начал сиять.

Возможно, именно это сделало меня достойным противником, подходящей жертвой и в конечном итоге определило мою судьбу.

***

В тот день мы отрабатывали навыки рукопашного боя в толпе. Двое из нас провели Блейкмора вдоль строя остальных.

Он изображал высокопоставленного гостя, улыбаясь и пожимая руки. Время от времени кто-то пытался его схватить. Когда это случалось, нам приходилось быстро и тихо решать проблему и помогать ему двигаться дальше.

Меня поставили в пару с Хофманном, и вместе мы медленно провели Блейкмора вдоль строя. Я наблюдал за его глазами и руками, ожидая первых признаков намерения. Затем какое-то движение в стороне привлекло моё внимание, и я взглянул в сторону открытой двери.

Гилби стоял там, прислонившись к раме, наблюдая за классом, рядом с ним был О’Нил. Когда я взглянул, ирландец, кажется, кивнул в мою сторону, а Гилби пронзил меня своим воинственным взглядом.

Меня это так взволновало, что я пропустил момент, когда Ромундстад рванулся к Блейкмору, чтобы схватить его за руку. Хофманн, тихонько фыркнув от раздражения, вынужден был наклониться и отдернуть его. Раздражаясь на себя, я сосредоточился на текущем задании. К тому времени, как мы дошли до конца очереди, и я снова оглянулся на дверь, она была пуста.

Когда мы закончили там катание и направились на открытый полигон, день уже перешёл в вечерний тобогган. Дождь прекратился, но холод был лёгким и пронизывающим. Мои кости ныли от воспоминаний о старых переломах.

Помимо спецназа, на этот раз О'Нил и Ребэнкс выдали нам кобуры с возможностью быстрого извлечения на поясе. Первый час мы потратили на то, чтобы отработать их извлечение, не выставив себя в глупом свете. Мы стреляли вхолостую, чтобы уменьшить риск подстрелить себя. Наверное, тоже неплохо.

Затем Ребэнкс установил мишени на расстоянии всего шести метров на пятиполосном полигоне. По команде мы должны были выхватить оружие и сделать три выстрела. Первый – от бедра, второй и третий – с вытянутой рукой, отступая от источника опасности.

Теперь все стали относиться к оружию гораздо спокойнее. Стоило им надеть кобуру, и они тут же становились ковбоями.

Было много самодовольства и отсылок к Джону Уэйну. Даже наступающая темнота не умаляла общей атмосферы уверенности. Этого было достаточно, чтобы заставить меня нервничать.

Как будто играя на этом, остальные инструкторы прибыли как раз к началу боевых стрельб, так что каждый из открытых коридоров находился под наблюдением. Как будто они ожидали, что что-то пойдёт не так.

К этому времени уже включились прожекторы, создавая вокруг огневых позиций лужу света. Наше общее дыхание поднималось и смешивалось, словно дым, с лучами прожекторов. Деревья за ними вдруг показались совершенно неподвижными и совершенно чёрными.

«Будьте бдительны, ребята», — крикнул Ребэнкс, когда мы готовились к первой съёмке. «Мистер Ллойд, выньте большой палец из-под ремешка. Вы не Уайатт Эрп, мать его».

Деклан опустил руки по бокам, выглядя пристыженным.

«Ладно, по моему сигналу вы достанете оружие и сделаете только одну серию из трёх выстрелов, как вы репетировали, а затем вернёте оружие в кобуру». Ребэнкс одарил нас твёрдым взглядом. «Всем понятно? Хорошо, тогда никаких проколов не будет».

Он жестом пригласил нас занять позицию и надел наушники. Я проверил, что пистолет SIG свободно лежит в кобуре, и ждал сигнала к стрельбе, но во рту внезапно пересохло. Ребэнкс не торопился. Почему? Ты что, тянете с этим, мужик?

Краем глаза я заметил, как он начал поднимать руку, но его взгляд был не на мишенях и не на нас. Он смотрел мимо меня, в сторону небольшого деревянного сарая, служившего центром управления стрельбищем. Я начал поворачивать голову, чтобы увидеть, что он там смотрит. Но так далеко я и не зашёл.

Прожекторы погасли, и вся местность погрузилась в кромешную тьму.

На мгновение я онемел от шока. Я замер на месте, пытаясь сориентироваться, но после яркого света я ничего не видел. Мои глаза полностью закрылись в последовавшем затемнении.

Я сорвал наушники. Лишённый зрения, я нуждался в максимально остром слухе.

«Ладно, ладно», — крикнул Ребанкс, — «никто не паникует, давайте просто

—”

Звук выстрелов был ужасающе громким. Их было двое, справа от меня. Я отвернулся, но вспышка от выстрела пронзила сетчатку моего глаза, выжигая и уничтожая то немногое ночное зрение, которое мне только что удалось развить.

«Кто это, чёрт возьми, был?» — закричал Ребэнкс. «Не стрелять! Прекратить огонь, прекратить огонь!»

Затем, когда мои уши начали отходить от натиска выстрелов, я услышал другие, более тихие звуки. Я услышал стоны. Сердцебиение подскочило.

Ребэнкс достал фонарик и промчался мимо меня. «Кто ранен?» — спросил он. «Кто упал?»

На полигоне вспыхнули другие маленькие огоньки, когда другие инструкторы включили свои фонарики. Рядом со мной Ромундстад достал зажигалку. Кремень дважды вспыхнул, прежде чем зажечься, и тут я увидел его встревоженное лицо за мерцающим пламенем.

Факелы рывками осветили корчащуюся на земле фигуру в нескольких метрах от него. Это был крупный валлиец Крэддок с искаженным лицом.

Ребэнкс стоял на коленях рядом с ним. О’Нил тоже, зарывшись под куртку Крэддока и распахнув на нём рубашку. В неровных лучах света, падавших на него, казалось, кровь была повсюду.

Ребэнкс ругался себе под нос. «Кто-нибудь, принесите мне аптечку».

Фиггис прибежал на помощь с брезентовым рюкзаком. Он нырнул в него и разорвал стерильную перевязочную повязку.

Именно в этот момент Ребэнкс сел на корточки и взглянул на потрясенные лица окружающих его людей.

«Хорошо, майор», — сказал он спокойным голосом, — «это подойдет».

Прожекторы резко включились снова, заставив всех заморгать. Какое-то мгновение никто не двигался, а затем сквозь слои медленно начало просачиваться осознание. Нас обманули.

Крэддок сел и ухмыльнулся нам, стирая с живота фальшивую кровь. «Чёрт возьми, немного этой штуки может очень помочь», — весело заметил он, осматривая свою запекшуюся одежду. «Надеюсь, она отстирается. Мне очень понравилась эта рубашка».

Фиггис хлопнул его по плечу. «Оскаровская штука, парень», — сказал он. «Хотя, если бы тебя действительно подстрелили, ты бы визжал как младенец».

Не обязательно , подумал я. Последний человек, с которым мне пришлось иметь дело и который получил пулю, не издал ни звука, хотя ему пришлось бежать.

Ребэнкс поднялся на ноги. Его руки были в потеках крови, которые всем показались настоящими. Он взглянул на них и тоже ухмыльнулся, обнажив зубы. «Пусть это будет вам уроком», — сказал он. «Не будьте такими самоуверенными, когда дело касается оружия. Они не терпят дураков, и последнее слово всегда остаётся за ними. Просто будьте благодарны, что это была симуляция, а не настоящая битва. Ладно, возвращайтесь на свои места, и начнём сверху».

Как раз когда я собирался вернуться на линию огня, Блейкмор проскочил мимо меня и приблизился к Ребанксу, Фиггису и О'Нилу. Он выглядел…

все трое поднимались и опускались, и на его крепком лице отражалось отвращение.

Он говорил тихо, так что его могли услышать только несколько человек, стоявших ближе всего, но у меня сложилось впечатление, что Блейкмору было все равно, кто его слушает.

«Итак, — тихо сказал он. — Вот как ты это сделал».

Двенадцать

Утро седьмого дня мы провели в классе, освежая в памяти правила поведения за столом. Не знаю, обращал ли майор Гилби особое внимание на то, как большинство студентов обращаются с ножом и вилкой, но по сравнению с ними даже наполеоновские морские хирурги выглядели изысканно. Должно быть, это заставило его съёжиться и предпринять какие-то меры.

Гилби расстелил перед собой на столе белую скатерть. Он с почти женственной деликатностью разложил на ней столовые приборы и показал, как правильно их использовать.

Наблюдая, как лицо Хофмана сосредоточенно нахмурилось, я молча поблагодарил мать за настойчивость в соблюдении хороших манер за столом. Он с трудом справлялся с новизной: у него были разные ложки для супа, десерта и для размешивания кофе.

«Итак», — сказал майор, указывая на ряд бокалов для вина, — «какой из них вы бы использовали для красного вина, а какой для белого?»

Несколько человек любезно указали на другие стаканы, желая продемонстрировать свое благородное воспитание.

Гилби подождал немного, прежде чем холодно улыбнуться нам. «Неправильно», — сказал он. «Не стоит, потому что последнее, что вам следует делать на работе, — это пить. Нельзя пить в ресторане с клиентом. Нельзя пить в баре отеля, даже когда он уже лёг спать, и уж точно никогда не включать алкоголь в счёт клиента».

Это ясно?

Смирившись, мы пробормотали, что понимаем, и он перешёл к поведению в ресторане. Это было легковесно, поверхностно, но всё же несколько интересных моментов. Как всегда нужно заказывать самое быстрое блюдо в меню, чтобы успеть закончить раньше клиента. Как нужно давать хорошие чаевые, чтобы персонал был особенно любезен.

«Вы будете удивлены, как быстро официант принесет вам еду на тарелку»,

Гилби сухо сказал: «Если вы сразу скажете ему, что он может добавить тридцать процентов чаевых к счёту, вам придётся есть быстро, потому что, когда клиент встанет, чтобы уйти, вы уже закончите, независимо от того, есть ли у вас еда на тарелке или нет».

В заключение Гилби кратко рассказал о том, как одеваться. Именно в этот момент он совершенно не обратил внимания на трёх оставшихся женщин в группе. «Двубортный костюм лучше всего подходит для того, чтобы скрыть оружие», — сказал он.

«и убедитесь, что брюки достаточно свободны, чтобы в них можно было свободно двигаться, если ситуация станет невыносимой».

Это была Джен, которая помахала ему рукой. «А как же мы?» — спросила она.

На этот раз ей удалось убрать воинственный тон из своего голоса.

По крайней мере, Гилби хватило такта выглядеть смущённым. «Просто что-нибудь элегантно-повседневное», — пробормотал он, что, мягко говоря, не очень-то помогло.

«Никаких высоких каблуков».

К этому времени некоторые из группы уже начали скучать. Было ясно, что это не совсем то, на что они подписывались. Майор заметил их беспокойство и поддал жару.

«Сейчас вы, вероятно, не осознаёте важности того, что я вам говорю, но скоро поймёте», — многозначительно сказал он. «Презентабельный вид и отсутствие желания есть горох с ножа сами по себе не обеспечат вам работу в этом бизнесе, но попробуйте вести себя как неряха перед клиентом, и увидите, как быстро вас вышвырнут».

Он медленно окинул взглядом учеников, и большинство из них внезапно ощутили новый интерес. «Не волнуйтесь, — сказал он, снова улыбнувшись ледяной улыбкой, — сегодня днём мистер Фиггис поведёт вас в лес на учения по засадам. Это должно вас немного взбодрить».

***

Мы выехали в составе быстрой колонны, состоящей из всех пяти школьных автомобилей Audi.

Фиггис вёл первую машину, и я бы предпочёл оказаться именно там, если бы у меня был выбор. Я же отказался и оказался в третьей машине, с Тоддом за рулём.

Хофманн занял пассажирское сиденье рядом с собой, а Маккенна, Эльза и я втиснулись сзади. Было так тесно, что я едва мог пристегнуть ремень безопасности, несмотря на то, что мы трое были сравнительно худыми. Мы с Маккеной сидели по бокам, так что обзор вперёд ограничивался небольшим промежутком между двумя парами мощных плеч.

Фиггис на бешеной скорости повёл нас по изрытой колеями подъездной дороге в сторону Айнсбадена. Погода была сухой, но лёгкая дымка клочьями вилась по выбоинам. Прежде чем мы добрались до самой деревни, головная машина резко затормозила, съехав с главной дороги на второстепенную, которая представляла собой всего лишь широкую лесную просеку.

Я держался за ручку двери и старался не удариться головой о крышу машины, пока Тодд целился в каждую выбоину. Как будто снова оказался в том чёртовом такси.

Как раз когда я думал, что мне придется менять все пломбы, Фиггис остановил колонну, и мы все вышли из автобуса.

«Итак, как вы, вероятно, знаете, сегодня днём мы будем отрабатывать действия из засады», — сказал Фиггис. «Для этого нам нужно было пространство чуть более огороженное, чем манеж в поместье, чтобы имитировать застроенную территорию».

Он махнул рукой в сторону окружавших нас деревьев. Они тянулись во все стороны, насколько хватало глаз. Туман уже проник между стволами, начиная сгущаться.

«Дальше по этой дороге находится большой перекресток, похожий на перекресток»,

Фиггис продолжил: «Вы, мистер Тодд, мистер О’Нил и мистер Ребэнкс, сформируете основную машину и две машины сопровождения и попытаетесь проехать через этот перекрёсток. Мои машины и машины мистера Блейкмора попытаются вас остановить. Мы проедем через него один раз, а потом вы все сможете прокатиться». Он оглядел деревья и принюхался. «Если этот чёртов туман не станет ещё сильнее».

Мы вернулись в машины и подождали, пока Блейкмор и Фиггис скрылись из виду. Остался Тодд в головной машине. Он посмотрел на часы, затем повернулся и ухмыльнулся мне. «Не бойся так, Фокс, тебе не понадобится ремень безопасности», — съязвил он. «Это не полноконтактный вид спорта, и мы знаем, что делаем».

Я мило улыбнулась ему и все равно демонстративно пристегнулась.

Тодд рванул с места, покачнувшись, оставив две другие «Ауди» еле держаться на ногах. Мы разогнались до невероятной для таких условий скорости, деревья проносились за моим окном. Они казались такими близкими, что если бы я вытянул руку, то лишился бы пальцев.

Затем деревья расширились, выходя на поляну, о которой упоминал Фиггис.

Внезапно с другой стороны дороги вылетели два «Ауди», ожидавших засады. Один резко развернулся перед Тоддом. Я резко повернулся на сиденье и увидел, как другой с визгом выскочил с противоположной стороны, намереваясь отрезать нам путь к отступлению. Надо отдать им должное, всё было рассчитано идеально.

Тодд резко вывернул руль, отчего «Ауди» занесло вбок, и ему едва удалось объехать машину, которая преграждала нам путь. Мы чуть не врезались в неё боком.

Мы проехали ещё метров пятьдесят по трассе, затем Тодд резко затормозил и сдал назад к перекрёстку. Все остальные

К тому времени, как мы приехали, они уже вышли из машин.

«Очень хорошо, мистер Тодд», — сказал Фиггис, и я невольно услышал нотки ленивого веселья в его голосе. Он кивнул в сторону машин, которые следовали за нами и были аккуратно окружены. «Проблема только в том, что вы — головная машина, а не та, в которой находился ваш клиент, которая была в центре. Так что, хотя вам и удалось избежать этой засады, ваш клиент теперь в руках похитителей или убийц».

Тодд сердито посмотрел на него. Фиггис повернулся к нам с улыбкой. «Уверен, вы все знакомы с старой истиной в этой отрасли: никогда не переживи своего начальника. Нет смысла убегать от него, оставляя босса. Это плохо для вашей профессиональной репутации, и, кроме того, если вы его потеряете, кто будет платить вам зарплату?»

Мы улыбнулись ему в ответ. Сдержаться было трудно, и как только Тодд перестал дуться, мы вернулись в машины для следующего заезда. На этот раз Тодд сидел на пассажирском сиденье, а Хофманн – за рулём. Фиггис тоже поменял местами, так что теперь мы стали начинкой в сэндвиче из трёх Audi, а затем отправил нас обратно на трассу, к исходной точке.

Хофманн был крупным и неуклюжим, и его реакция, похоже, оказалась недостаточно быстрой, чтобы избежать ловушки Фиггиса и Блейкмора, хотя мы все знали, что она вот-вот начнётся. Ян, сидевший позади нас за рулём машины Ребэнкса, всё же сумел проскочить мимо, но получил ту же критику, что и Тодд.

Мы вернулись и повторили всё заново. И снова.

На самом деле, мы гонялись взад-вперёд раз двенадцать. Мне повезло не больше, чем остальным. Я был благодарен, когда мой поворот закончился, и я смог передать управление Audi Маккенне. К тому же, он вёл машину так ужасно, что даже я на его фоне выглядел хорошо. Опыт Ромунстада в ралли сделал его звездой этого упражнения.

Возвращение по лесной тропе к отправной точке для большинства ребят превратилось в гонку. Они относились к ней как к своему личному закрытому этапу, зная, что никого на встречном пути не встретят. Даже постепенно надвигающийся туман не замедлял их, хотя видимость постоянно ухудшалась.

Деклан вёл первую машину, а Хофманн сидел за рулём нашей, прижимаясь к хвосту ирландца, словно обгоняя его. Я не осмеливался смотреть, но был почти уверен, что Крэддок за рулём машины позади нас находится так же близко к нашему заднему бамперу. Мы приближались к точке разворота.

«Страшно представить, что скажет майор Гилби», — громко заметил я, перекрикивая бешено ревущий двигатель, — «если мы взорвем все три машины одновременно».

Сидевший на переднем пассажирском сиденье Тодд обернулся ко мне и ухмыльнулся. Он открыл рот, без сомнения, собираясь ответить что-то остроумное, но если он и говорил, я так и не услышал.

В этот момент мы словно подобрали огромный осколок камня.

При приземлении в центре лобового стекла образовалась трещина, которая разошлась в обоих направлениях.

Впереди нас вспыхнули стоп-сигналы Деклана. Хофманн почти одновременно ударил по тормозам и врезался в заднюю часть машины Деклана. Удар был резким и хрустящим, меня швырнуло вперёд, при этом застрявший ремень безопасности дернулся, а диагональное движение дернуло плечо. Я увидел, как ведущая «Ауди» резко съехала боком вправо с трассы, отскочив носом вперёд и врезавшись в деревья.

Если бы у меня было время подумать, я бы списал аварию на простое вождение. Только когда машина Деклана съехал с дороги, я увидел знакомый чёрный «Пежо», двигавшийся боком поперёк трассы менее чем в пятидесяти метрах впереди, преграждая путь.

Позади него стояли четверо мужчин с пистолетами-пулеметами, их дула сверкали, словно стробоскопы, когда они стреляли в нас.

Хофманн внезапно резко включил повышенную передачу. Он вывернул руль влево и, не дожидаясь подсказки, схватился за ручной тормоз. Этот маневр был бы хрестоматийным, если бы не машина позади. Крэддок протаранил заднее крыло Audi как раз в тот момент, когда мы начали разворачиваться.

Наша машина перевернулась, не сбавляя скорости. Мой мир перевернулся. Я обхватил голову руками, когда ближайшее ко мне боковое окно треснуло и разбилось, осыпав меня осколками. Внутрь машины, пока мы скользили по лесной тропинке на крыше, набивались палки, листья и камни.

Казалось, прошло очень много времени, прежде чем мы остановились. Коврик упал мне на ноги, зажав их в нише для ног, и на мгновение меня охватила паника. Я машинально отстегнул ремень безопасности и, спутавшись руками и ногами, больно упал на крышу машины.

Рядом со мной шаталась Эльза, кровоточа из пореза на лбу. Маккенна висела рядом с ней, не шевелясь.

На переднем сиденье Хофманн не пострадал, но стойки ветрового стекла слегка согнулись, что затрудняло его положение, а его размеры позволяли ему

Он изо всех сил пытался освободиться. Он дергал руль, тянул его с такой силой, что машина закачалась.

Запах бензина обжигал горло. Позади меня всё ещё гудел бензонасос, хотя двигатель заглох. Тодд протянул руку и выключил зажигание.

«Все в порядке?» — спросил он.

Откуда-то сверху донесся треск автоматных очередей. Я вздрогнул и подумал о бензине. Желание выскочить из машины было непреодолимым. Я с силой стиснул зубы.

Хофманн умудрился согнуть нижний край рулевого колеса почти вдвое. Он высвободил ноги, развернулся на сиденье и с такой силой ударил по сломанной водительской двери, что она распахнулась.

Тодд схватил его за руку. «Подожди», — сказал он. «Где они?»

Я пригнулся и выглянул в боковое окно. Впечатав нас в зад, Крэддок остановил последнюю «Ауди» примерно в пяти метрах позади нас, наклонившись поперёк трассы. Фиггис, который был с ним, вышел из машины с помповым ружьём «Беретта» двенадцатого калибра. На моих глазах он дослал первый патрон в патронник, прижал приклад к плечу и выстрелил. Не знаю, какие пули были в его оружии, но грохот был невероятный.

Мужчины из «Пежо» не ожидали вооружённого ответа. Они спрятались за машину.

«Пошли», — сказал я. «У нас есть прикрытие огнем».

Дверь моя не открывалась, но разбитое окно было достаточно большим, чтобы пролезть через него, если ты твёрдо решил, что сможешь. Эльза вышла следом за мной, и мы обогнули машину, чтобы помочь Хофманну вытащить Маккенну. К тому времени, как Тодд вышел из машины, в его руке появился один из школьных пистолетов SIG, и он, казалось, жаждал им воспользоваться.

Мы побежали обратно за машину Фиггиса, пригнувшись. Я посмотрел туда, где первая «Ауди» нырнула носом в деревья. Все пассажиры успели выбраться, и теперь они отступили к нам. Там становилось тесно, но я с удивлением обнаружил, что никто серьёзно не пострадал в этой аварии.

«Держи этих ублюдков прижатыми», — крикнул Тодд.

«Я стараюсь изо всех сил», — с удивительным спокойствием сказал Фиггис. Он выстрелил ещё раз, взорвав заднюю шину «Пежо» и задев крыло.

«Какого черта делают Блейкмор и О'Нил?» — рявкнул Тодд.

«Разве они не слышат, как все это рушится?»

Один из стрелков выскочил из-за передней части «Пежо» и дал ещё одну очередь. Пистолет был коротким, похожим на IMI Mini-Uzi, но с массивной передней рукояткой прямо под рабочим концом ствола. Я не узнал марку и не хотел тратить время на выяснение.

«Нам нужно идти в лес», — коротко сказал Ян. «В этом тумане мы найдём там лучшее укрытие».

Тодд, Ребанкс и Фиггис обменялись взглядами, а затем кивнули. «По сигналу, — напряжённо сказал Ребанкс, — мы все разбегаемся, понятно?»

«Кто эти люди?» — спросила Эльза, её лицо побелело как мел. «Почему они в нас стреляют?» Никто не потрудился ответить.

Хофманн поднял Маккенну, который начал приходить в себя, но всё ещё чувствовал себя не в своей тарелке. Ребэнкс вытащил из кармана курка SIG и взвёл курок. Интересно, инструкторы всегда ходят с оружием, или они просто ждали неприятностей сегодня?

«Ладно, сейчас!» — крикнул Ребэнкс. Все трое вскочили, стреляя, а остальные бросились к деревьям.

Мы бежали, рассредоточившись. Я оказался на самом левом фланге, гораздо ближе к засаде, чем мне бы хотелось. Я подавил желание бежать прямо от боевиков. Слишком много нас, сбившихся в кучу, представляли собой слишком заманчивую цель.

А пока я слышал пронзительный свист нескольких снарядов, просвистевших мимо меня и ударившихся о соседние лесовозы. Моё воображение рисовало их ближе, чем реальность, но я старался не думать об этом.

Для меня не было чем-то новым столкнуться с людьми, стреляющими в меня.

Однако на этот раз их не послали с прямой целью убить меня. По крайней мере, я на это надеялся.

Рев двигателя заставил меня оглянуться через плечо. Я проехал метров сто пятьдесят от места засады, и туман уже застилал видимость пылью и туманом. Я сбавил скорость, перепрыгнул через упавший ствол и присел за ним. Пока я смотрел, ещё один школьный «Ауди» плавно остановился позади машины Крэддока, и из неё выскочили Блейкмор и О’Нил. У О’Нила в руках была ещё одна «Беретта» двенадцатого калибра. Он повесил пистолет на передок «Ауди» и трижды быстро выстрелил в переднюю часть «Пежо». Шины тут же лопнули, и машина рухнула на обода.

Четверо стрелков, должно быть, к этому моменту поняли, что баланс сил начал меняться не в их пользу. Появление второго ружья полностью изменило ситуацию. Один из них запрыгнул обратно в машину и попытался завести двигатель. Блейкмор, Тодд и Ребэнкс начали палить по лобовому стеклу, а Фиггис и О’Нил обстреливали моторный отсек из «Беретт».

Через несколько мгновений раздался тихий, взрывной звук: вытекающее топливо воспламенилось от искры в системе зажигания автомобиля. Водитель бросил попытки скрыться и выпрыгнул из машины, когда пламя уже охватило края капота. Все четверо скрылись в лесу.

Остальные трое, должно быть, уехали в противоположном направлении, но я не видел, куда. Водитель же, напротив, ехал прямо ко мне, останавливаясь примерно каждые полдюжины шагов, чтобы обстреливать деревья позади себя из автоматического оружия.

Я пригнулся и скрылся из виду, адреналин бурлил в моём теле, крича: «Беги отсюда, как можно скорее». Оставаться на месте было гораздо сложнее, чем бежать, но сейчас я был довольно хорошо спрятан и знал, что это лучший вариант. Но это не значит, что мне это должно нравиться. Я оглянулся, и мой взгляд упал на тяжёлую ветку неподалёку. Я осторожно придвинул её поближе и стал ждать.

Блейкмор мчался по лесу, преследуя водителя, не обращая внимания на шквал огня, раскалывающий деревья вокруг него. Мне снова живо вспомнился Шон. Этот опущенный, абсолютный, целеустремлённый и решительный.

Блейкмор стрелял на бегу, держа SIG перед собой.

Тем не менее, скорее удача, чем расчёт, что он попал погонщику в правую руку, когда тот перепрыгивал через кучу брёвен. Подозреваю, он целился точно в центр тела.

С криком боли водитель выпустил пистолет-пулемет и, споткнувшись, упал на колени менее чем в десяти метрах от меня. Прежде чем он успел подняться, на него набросился Блейкмор.

Он поднял мужчину над землей и ударил его спиной о ближайшее дерево.

«Что, черт возьми, ты задумал?» — потребовал он.

Не дождавшись ответа, Блейкмор схватил его за бицепс, безжалостно вдавливая большой палец в кровоточащую рану. Я видел, как тело водителя дернулось от боли, но он всё ещё молчал.

Лицо Блейкмора расплылось в отчаянии. Он поднял SIG и засунул ствол в рот другому. Глаза водителя расширились, когда его голова откинулась назад и ударилась о багажник позади него. Поднятая мушка врезалась ему в нёбо, обжигая и распуская кровь.

«Ты заговоришь сейчас, иначе больше никогда», — прошипел Блейкмор.

Что-то в его взгляде подсказало мне, что он не шутит. У инструктора были холодные, спокойные глаза человека, способного отнять чью-то жизнь, не потея из-за этого, и каждое утро после этого смотреть на себя в зеркало.

Я знал, что значит отнять жизнь, но не проходило и дня, чтобы я не жалел, что всё сложилось иначе. Это не значит, что я не смогу сделать это снова, но я бы и не стал сознательно искать такую возможность.

Я встал. Блейкмор резко повернулся ко мне и не успокоился, увидев, кто это.

«Чарли», — сказал он, не вынимая пистолет из рук водителя. «Убирайся отсюда».

Я знал, что он мне велит, но играть не стал. Вместо этого я перешагнул через защитное бревно и подошёл, чтобы поднять пистолет-пулемет, упавший с его плеч. Он оказался на удивление лёгким, а со сложенным прикладом казался короче девятимиллиметровых пистолетов-пулеметов, из которых я стрелял в армии. Я взял пистолет в руки и направил его в сторону Блейкмора. Он, похоже, не удивился.

«Либо пусть с ним разбирается полиция, либо отпустите его», — сказал я. «Я не собираюсь стоять и смотреть, как вы совершаете убийство».

Блейкмор фыркнул. «Как думаешь, что этот ублюдок и его дружки пытались с тобой сделать?»

Я не ответил, просто стоял и держал пистолет неподвижно. Через мгновение Блейкмор вынул SIG изо рта водителя, с отвращением глядя на себя, что его вынудили это сделать, и выпрямился.

Мужчине не нужно было повторять дважды, что это его шанс. Он начал шаркать, но не успел он отойти далеко, как Блейкмор наклонился, схватил его за воротник пальто, приблизил к себе лицо и что-то быстро, почти невнятно, по-немецки проговорил. Затем он оттолкнул мужчину в сторону и двинулся ко мне, даже не потрудившись наблюдать, как водитель, пошатываясь, скрылся в окутанных туманом деревьях.

Блейкмор осторожно взял у меня пистолет-пулемет, словно всё ещё не был уверен, что я в него выстрелю. Я позволил ему взять его, потому что не смог придумать достаточно вескую причину, чтобы остановить его. Я мотнул головой, указывая на остальных инструкторов.

«Ты знал, что это произойдет, не так ли?»

Он вздохнул. «Пошли», — сказал он, уклоняясь от ответа на мой вопрос. «Нам нужно найти остальных. Убедиться, что никто не пострадал».

Я постоял ещё несколько секунд, словно прирос к земле, а затем последовал его примеру. Всё это время я рылся в редко используемых областях памяти, собирая воедино фрагментарный перевод быстрых слов Блейкмора, сказанных водителю «Пежо».

Мой немецкий словарный запас возвращался ко мне мучительно медленно.

Когда я подумал, что запомнил все слова, я не поверил в смысл, который в них вложил, поэтому я вернулся и проверил их еще раз.

К тому времени, как мы вернулись на место крушения, я уже знал, что не ошибся в словах Блейкмора.

Остальные курсанты и инструкторы постепенно собрались у трёх оставшихся «Ауди», которые были относительно неповреждёнными. Я сразу узнал тех, кто уже попадал под обстрел. Они переносили всё это гораздо лучше, чем те, кто всю жизнь прожил в мирном обществе.

О’Нил одним из последних перегруппировался. Он вошёл, неся «Беретту» на плече, словно мачете. Он кивнул на пистолет-пулемет в руке Блейкмора. «Ты поймал одного из них?»

Блейкмор на мгновение взглянул в мою сторону. «Нет, он ушёл», — сказал он. «По крайней мере, я попытался».

О'Нил не ответил на это напрямую, а просто повернулся и ушел.

Блейкмор смотрел ему вслед, и вид у него был не более веселый, чем в тот раз, когда я заставил его отпустить водителя.

Я почти не слушал их разговор. Я просто стоял с краю толпы, наблюдая за горящим «Пежо», но ничего не видел. Мои мысли были слишком заняты тем, что я услышал в лесу.

Если мой перевод верен, подумал я, то теперь я знаю, что случилось с Кирком, как он умер и кто его убил. Но это не означало, что всё решено и закончено.

На самом деле, все стало намного сложнее.

Тринадцать

«Нет», — сказал Шон. Я услышал, как он с шипением выдохнул. «Ни за что, Чарли. Ты меня не убедишь, что банда Гилби — это преступная группировка, которая завербовала Солтера — человека, которого они знали всего пару недель, — и втянула его в похищение Хайди Краусс».

«Неужели это настолько неправдоподобно?» — возразил я. «Телохранители Хайди сказали, что стреляли в похитителей, когда те выбегали из дома. Они могли кого-то ранить, и этим кем-то мог быть Кирк. Гилби уводит его, но он умирает по дороге, и они выбрасывают тело. Как ещё они могли это объяснить? Я помню, что слышал, как Блейкмор сказал тому парню…»

«Знаешь, ты, кажется, что слышал», — вмешался Шон.

«Попробуй ещё раз, и в следующий раз мы пришлём тебе уши этого пацана». Он был весьма конкретным, — мягко сказал я. «Если ты можешь вложить в эти слова другой, более невинный смысл, Шон, я бы хотел его услышать».

Я уже рассказал всю историю о засаде в лесу сегодня днём и последовавшей перестрелке. Шон говорил по-немецки бегло, гораздо лучше моего. Даже ему пришлось признать, что, если я правильно расслышал, мой перевод тоже был верным.

Он дважды спросил меня, уверен ли я, что со мной всё в порядке, и ещё раз, хочу ли я всё отменить и вернуться в Великобританию. Я ответил «да» на первый вопрос и твёрдо «нет» на второй.

Шон стал тихим, замкнутым, немногословным, как всегда, когда сам работал в поле. Он сказал мне тогда, что отправляет Мадлен в Айнсбаден, чтобы она была рядом и поддерживала связь, если ситуация станет опасной.

Она приезжала завтра. Мне бы хотелось, чтобы Шон приехал сам, но я бы откусила себе язык, прежде чем смогла бы выразить это желание словами.

Ну вот, вздохнул он. «Всё равно не сходится», — наконец произнёс он устало.

Более чем устал, смертельно измотан, побеждён. «Даты исчезновения девицы Краусс и смерти Солтера не совпадают. Если только им не удалось продержать его в криоконсервации пару недель после её похищения».

Разочарование нахлынуло на меня серой волной. «Чёрт», — сказал я.

«Это было здорово. Я думал, что у меня получилось».

«Не переживай», — сказал Шон, и теперь в его голосе слышалась улыбка.

«Мы перебрали все варианты с этой стороны и не придумали ничего лучшего».

После ужина я осталась одна в женском общежитии, сидя на подоконнике, поджав ноги перед собой. Телефон я держала в правой руке у стекла. На улице было темно, морозно, даже снег шёл, но я не могла сдержать тёплую радость от того, что снова поговорила с Шоном.

«Это не значит, что Кирк не узнал о похищении и не попытался что-то с этим сделать», — сказала я, прищурившись, позволяя воспоминаниям о словах Шона в том пустом пабе прокрутиться перед моими глазами, словно автоответчик. «Разве ты не говорил мне, что в своём последнем телефонном звонке Кирк сказал, что жалеет, что не заступился за меня, что это на его совести, и что он не собирается повторять одну и ту же ошибку дважды?»

«Верно», — медленно произнес Шон. «Полагаю, это может быть связано с тем, что он обнаружил, что девочку держат где-то в школе, и не хотел оставаться в стороне. Вы когда-нибудь узнавали, куда направлялся Гилби, когда за ним следили в ту ночь?»

«Нет», — признался я. «С момента нашего последнего разговора тут много чего произошло. Скоро попробую ещё раз».

«Ладно, но будьте осторожны. Если мы правы, майор может оказаться очень опасным человеком. Кстати, мы проверили его финансы, чтобы выяснить, как он может позволить себе такую дорогую новую машину. Он получает крупные суммы наличными со швейцарского счёта, начиная примерно с полугода назад».

«Именно тогда и начались похищения», — понял я. «Совпадение?»

«Возможно, но мне они никогда не нравились», — согласился Шон. «Дело в том, что это регулярные выплаты, и они не совпадают с суммами выкупа».

«Может быть, он просто субподрядчик», — сказал я. «Ты говорил мне, что за этими похищениями, как предполагалось, стоял Грегор Венко, но это была смена тактики.

Может быть, он передал эту работу кому-то другому, и Гилби получает гонорар, чтобы выполнить ее любым удобным ему способом».

Шон на мгновение замолчал, но я слышал, как крутился его мозг.

«Вот это сходится », — наконец сказал он. «Мне это не нравится, но сходится. Я попрошу Мадлен отследить деньги, хотя это будет сложно, если не невозможно. Швейцарцы — народ молчаливый».

«Когда я в последний раз разговаривал с Мадлен, она сказала, что пытается узнать больше о мужчинах в «Пежо». Удалось ли ей добиться каких-либо успехов?»

«Не совсем», — признался Шон. «Мы знаем, что материнская компания — российская, и именно здесь мы наткнулись на стену невозврата».

«Русские?» — спросил я. Мадлен упомянула русских, и тогда это вызвало во мне смутные ассоциации, которые я не смог прояснить. Потом до меня дошло. «Последний ребёнок, которого забрали до Хайди, был русским. Не знаю, в каких кругах вращается его отец, но нет никаких шансов, что он нанял наёмников, чтобы заставить Гилби вернуть его?»

«Возможно», — сказал Шон, и я услышал, как он оживился. «Возможно, там что-то есть. Мы попробуем проследить связь между ними с обоих концов, посмотрим, получится ли так. Молодец, Чарли».

В его голосе слышалась решимость. Я поняла, что он собирается закончить разговор, и чуть не запаниковала.

«Ну, как там твой арабский принц?» — спросила я почти лепетом. Это было первое, что пришло мне в голову. Даже когда я это произнесла, это прозвучало грубо.

«Избалованный, скучающий, требовательный, — тут же ответил он, — но достаточно богатый, чтобы без колебаний платить двойную цену. Ради этого я готов терпеть большинство его выходок».

«О», — сказала я. В голове внезапно отсутствовали все разумные мысли, кроме того, что Шон уезжает, а я этого не хочу.

Последовала пауза. «Чарли, — мягко спросил он, — ты в порядке?» Именно эта мягкость чуть не погубила меня.

«Да», сказал я, «просто…» Я замолчал, прикусив губу.

«Что именно?»

«Ничего», — сказала я. «Ничего. Слушай, Шон, мне пора идти. Я позвоню тебе завтра, хорошо?» Я быстро закончила разговор и опустила голову так, что мой лоб коснулся коленей.

Я думала, что сильнее. Я думала, что покончила с ним, но наш почти ежедневный контакт, даже по телефону, пробудил чувства, которые я считала уже умершими, а не спящими. В тот момент я была так близка к тому, чтобы признаться Шону, как сильно я по нему скучаю. Сам факт того, что у меня возникло такое желание, пугал меня гораздо больше, чем любые опасности, исходящие от майора Гилби и его людей.

Я снова вернулась мыслями. Давно я не вспоминала тот первый раз, когда мы с Шоном были вместе. Случай и обстоятельства сыграли в этом большую роль.

К тому времени я уже прошёл больше половины курса спецназа и только что прошёл жуткое упражнение на сопротивление допросу, которое было особенно трудно выдержать. Если бы не…

Когда Шон неожиданно меня успокоил, я иногда задаюсь вопросом, хватило бы у меня смелости довести это до конца.

В тот вечер нам всем выдали пропуска на выходные, вероятно, в качестве поощрения. Все суетились, готовясь к вечернему отдыху. Первая возможность расслабиться с начала курса. Мне не хотелось праздновать. Я принял душ и переоделся в гражданское, но не планировал покидать лагерь.

Пока совершенно случайно я не столкнулся с Шоном в безлюдном коридоре.

Он коротко кивнул, как сделал бы с любым другим стажёром, и прошёл мимо меня. Внезапно мне захотелось узнать, почему он призвал меня одного собраться и продолжать. Если бы у меня было больше времени подумать, я бы, наверное, не осмелился подойти к нему. Но я не осмелился, поэтому спросил его прямо.

Он на мгновение замер, не улыбаясь, глядя на меня своими задумчивыми глазами. «Ты бы справился и без моей помощи, не беспокойся», — наконец сказал он, но, когда он повернулся, чтобы уйти, я положила ему руку на плечо.

«В любом случае, спасибо», — просто сказала я, и это было искренне.

Он посмотрел на мою руку, и на мгновение мне показалось, что я его обидел, перешёл черту, был слишком фамильярным. Я вспомнил его ослепительную улыбку во время упражнения, которую никто не видел, и я не мог быть в этом уверен.

Затем он поднял взгляд, прямо мне в глаза. Я увидел, как в них вспыхнул огонь и потребность.

Следующее, что я помню, это то, что я держусь за него, или он держится за меня.

Я так и не узнала, кто сделал первый шаг. Его губы впились в мои с такой жаждой, что я затаила дыхание и возликовала. Эти длинные, ловкие пальцы обхватывали моё лицо, зарываясь в волосы.

Желание было взрывным, всепоглощающим, пронизывало моё тело, его абсолютная сила застала меня врасплох. Я не могла удовлетворить его достаточно быстро, не могла прикоснуться к нему достаточно быстро, чтобы начать удовлетворять это желание. Хотя где-то в глубине души я понимала, что нахожу Шона физически привлекательным, что-то предупреждало меня, что он представляет собой проблему. Я была одновременно настороже, но в то же время постоянно ощущала его присутствие, но не осознавала, насколько глубоко оно заложено.

К тому времени, как он оторвался, мы оба тяжело дышали. Я чувствовала, как от меня волнами исходит жар.

«Я хотел сделать это с того самого момента, как впервые увидел тебя, Чарли», — тихо сказал он, пронзив меня взглядом своих бархатно-темных глаз, пока он

Он откинул мои волосы с лица. Его пальцы замерли. «Но я бы ничего не сделал, если бы не видел, что ты тоже этого хочешь».

«Да», — сказал я. Я бы сказал что угодно, лишь бы он не остановился.

Он улыбнулся мне. Никакого самодовольства, никакого торжества. Боже, как же он выглядел, когда улыбался. «Вопрос в том, что нам теперь с этим делать?» — пробормотал он. Я не нашла в себе силы ответить. Он смотрел на меня так, будто не хотел оторвать взгляд. «У тебя же есть путёвка на выходные, да?»

Я кивнул.

«Я тоже», — сказал он. «Встретимся у главных ворот через пятнадцать минут».

«Да», — повторил я без колебаний.

Он отпустил меня. Я проигнорировала протестующий вопль нервных окончаний, словно с чувствительной кожи сняли пластырь. Как только контакт прервался, к нам обоим, казалось, вернулось чувство меры. Я слабо прислонилась к ближайшей стене, не уверенная, выдержат ли меня ноги.

«Боже мой, Иисусе», — пробормотал Шон, отступая назад и чуть не спотыкаясь, хотя Шон никогда не спотыкался. Он был воплощением слаженной грации и силы. «Зачем я это делаю? Я никогда так не делаю».

Он покачал головой, вытер рукой озадаченное лицо. «Ты мне веришь, Чарли?» — спросил он дрожащим голосом. «Это не фраза. Я никогда раньше не клеился к стажёрам».

«Учитывая, что около девяноста девяти процентов из них — мужчины», — выдавил я, все еще дрожа, — «я рад это слышать».

Он снова посмотрел на меня, и в его лице, в его глазах снова появилось что-то от хладнокровного солдата. «Серьёзно, нам не стоит этого делать. Кто знает, к чему это может привести. Просто такое чувство…»

"Я знаю."

Я шагнула вперёд, подошла к нему. Я потянулась, прижалась губами к его губам и заглушила его сомнения, как и свои собственные.

***

На следующее утро Фиггис и Тодд переправили нас в деревню Айнсбаден, чтобы провести обследование местности, как и планировалось. Признаюсь, я был удивлён, что майор всё ещё был готов отпустить нас за пределы усадьбы, но за завтраком он произнёс воодушевляющую речь.

Банда преступников, напавших на нас, скрывалась от вооружённого ограбления и теперь поймана полицией, солгал он, глядя нам прямо в глаза. Всё было кончено и забыто, не о чём беспокоиться.

Глядя на лица студентов, я задавался вопросом, видел ли он написанный на них скептицизм так же ясно, как он чувствовался.

Тем не менее, никто из нас не выразил своего недоверия, и мы послушно позволили себя погрузить в школьные грузовики. Единственным исключением была Маккенна, у которой, по заключению врачей, в результате аварии было сотрясение мозга.

Гилби не проявлял сочувствия к больным, но, возможно, он просто боялся, что его подадут в суд. В любом случае, Маккенну освободили от утомительной работы в пять утра, и, как сообщалось, он всё ещё спал, когда мы выехали из особняка.

Если вечером в Айнсбадене было тихо, то днём было немногим лучше. Под наблюдением инструкторов нам было поручено незаметно осмотреть местность. Идея заключалась не только в том, чтобы изучить планировку деревни с точки зрения засады и побега, но и в том, чтобы вообще присматривать за нашим директором.

«Он захочет узнать, где выпить кофе, позавтракать или купить сувенир», — сказал нам Гилби. «Зная ответы на эти вопросы заранее, вы не поставите себя и своего клиента в уязвимое положение. Кроме того, нужно учитывать возможность возникновения проблем. Если да, то где находится местный врач? Ближайшая больница? Перед окончанием курса вас проверят на знание этих знаний».

Лично я, пробыв в деревне час, уже задавался вопросом, зачем какому-то высокопоставленному директору проводить там больше времени. Это было просто приятное местечко с обычными местными удобствами, но ничего настолько особенного, чтобы задержаться.

К тому же, несмотря на солнце, было ужасно холодно. Я закончил свою прогулку и направился в крошечное кафе на углу площади, которое обещало хороший кофе и распространяло на улицу соблазнительный аромат свежей выпечки.

Внутри я нашел Мадлен, сидевшую за угловым столиком напротив двери.

Она выглядела расслабленной и элегантной, сидя там, читая путеводитель по региону и потягивая эспрессо из чашки размером с напёрсток. Она подняла взгляд, когда я вошёл, и её лицо было хитрым. Этот лёгкий смиренный вид человека, считающего, что он здесь один.

и слегка раздражена, обнаружив, что это не так. Как только она увидела, что я один, её лицо расплылось в широкой улыбке.

«Что ж, кое-что в тебе есть, — сказала она бодро. — Ты выглядишь в форме».

Я не ответил на этот вопрос, просто сел за соседний столик, чтобы держаться подальше, если кто-то ещё зайдёт. «Да, конечно, Мэд», — подумал я. Я просто… люблю, когда в меня стреляют.

Должно быть, она увидела что-то подобное в моём лице, потому что быстро повела себя деловито: «У тебя есть?»

Я полез в карман и достал «Гидра-шок», который утром достал из-под кровати Ширли. Я протянул ей, и она повертела его в руках.

«Чёрт», — сказала она, нахмурившись. «Почему-то, когда ты сказал, что нашёл его на стрельбище, я решила, что из него стреляли. Я подумала, что мы сможем провести баллистическую экспертизу с теми, что нашли на теле Кирка». Она вернула мне патрон, и я спрятал его подальше.

«Это не говорит нам ничего, кроме того, что это оружие того же производителя, а калибр девять миллиметров — правильный».

«Люди, которые стреляли в нас вчера, тоже стреляли из пистолетов-пулеметов калибра девять миллиметров, — сказал я. — Я хорошо разглядел один из них. Это был Lucznik PM-98».

«Хм, хороший выбор», — небрежно сказала Мадлен, словно я упомянула марку помады. «Кажется, сделано в Польше, но они становятся популярными среди некоторых правоохранительных органов».

Я на мгновение задумался о том, что полиция любой страны использует пистолеты-пулеметы. И всё же, почему бы и нет? Британские подразделения вооружённого реагирования использовали Heckler & Koch MP5K. Почему бы американскому полицейскому не иметь возможности делать более шестисот выстрелов в минуту?

«Я удивлена, что Гилби был готов выпустить вас всех из виду сегодня утром», — заметила Мадлен, когда я не ответила.

Я выглянул в окно как раз вовремя, чтобы увидеть, как «Огненный клинок» Блейкмора, грациозно подъезжая к бару на другой стороне площади, сорвал шлем, когда из переулка вышел другой инструктор, чтобы поговорить с ним. Судя по коренастому телосложению, это был Тодд, хотя он стоял ко мне спиной.

«Не думаю, что мы у него на виду», — сказал я. «Они за нами следят». Я встал. «Если вы ничего не можете рассказать мне об этом раунде, мне лучше вернуться».

Я уже сделал два шага к двери, когда Мадлен окликнула меня. В её голосе было что-то, что я не мог точно определить. Я повернулся и неохотно сел, поглядывая одним глазом в окно. Опустив взгляд, я увидел, что она наклонилась и поставила передо мной на стол фотографию.

Я поднял его. Похоже, снимок был сделан на палубе лодки. На заднем плане я видел перила и кильватерный след от воды.

Слева от кадра стояли, обнявшись, двое людей, улыбаясь в объектив. Мадлен и высокий чернокожий мужчина.

Он, должно быть, был высоким. Мадлен не была грубияном, но он возвышался над ней настолько, что мог положить подбородок ей на макушку. Он был невероятно красив. Царственный, с ослепительной улыбкой. От них исходило счастье.

Я вернула фотографию. Она с любовью взглянула на неё, прежде чем спрятать в сумочку.

Я знал, что должен был спросить, поэтому сказал: «Кто этот парень?» Честно говоря, мне было любопытно.

«Это Доминик», — сказала Мадлен.

Конечно, он должен был быть Домиником. Я просто не мог представить Мадлен с Дэйвом или Дарреном.

«Мы вместе уже три года». Она улыбнулась, больше себе, чем мне. Улыбка эта была таинственной. Такая, что кутает в одеяло и согревает зимой. «Думаю, он — настоящая находка».

«Хранитель?»

«Навсегда». Она посмотрела на меня, и улыбка мелькнула в её глазах. Я не сомневался в силе её чувств к нему. «Он замечательный.

Я был бы сумасшедшим, если бы отпустил его.

Я покопался в памяти и вспомнил какой-то смутный факт, что он был шеф-поваром, но не совсем понял, откуда он взялся. Я был в полном недоумении, к чему она клонит, когда вдруг впала в уныние.

«Он выглядит... очень мило», — неуверенно сказал я.

Мадлен вздохнула. «Дело в том, Чарли, что я его люблю, но даже если бы не любила, я бы нарывалась на неприятности, заигрывая с Шоном, когда мы работаем вместе. К тому же, я бы зря потратила время. Он меня не интересует».

«В тебе?» — спросил я почти невольно. «Или в отношениях вообще?»

«И то, и другое, я думаю».

Откуда-то из глубины кафе появилась молодая официантка со скучающим видом. Она замерла у наших столиков, нахмурившись. Мадлен попросила ещё эспрессо, к явному её неудовольствию. Я заказал то же самое, только из вредности. Она остановилась, чуть не цокнув языком, и юркнула обратно.

Мы не разговаривали до тех пор, пока она не поставила по чашке на каждый столик перед нами и не удалилась, не потрудившись убрать пустую чашку Мадлен.

Молоко и сахар, похоже, не были вариантом.

«Кажется, ты ужасно много знаешь о личной жизни Шона», — сказала я тогда, сделав первый глоток настоящего кофеина за неделю. Он мгновенно подключился к моей нервной системе, словно пусковые провода.

«Я работаю с ним с тех пор, как он начал самостоятельное дело. Признаюсь, было время, когда я возлагала на него надежды – конечно, до встречи с Домиником», – сказала Мадлен, криво улыбнувшись. «Однажды вечером, вскоре после того, как я начала там работать, мне удалось уговорить Шона прийти ко мне домой и открыть бутылку вина. Я подумала, что, как только он выпьет, он немного расслабится». Она подняла голову и взглянула на меня. «Вместо этого он только и делал, что говорил о тебе».

Я сказал: «О».

Как будто только что я беззаботно гулял по залитому солнцем пляжу, а в следующую минуту большая чёрная туча закрыла солнце, прилив резко изменил направление, и последний шаг, который я сделал, пришёлся на песок, который показался мне подозрительно мягким. « Уходи немедленно, — кричал мне разум, — пока не стало слишком поздно…»

Это не первый раз, когда я думаю, что мне следует чаще прислушиваться к этому голосу в своей голове.

Но я этого не сделал.

Я сказал это как утверждение, но Мадлен восприняла мои слова как вопрос. Она немного покрутила кофе в чашке, взбалтывая осадок на дне, а затем спокойно, не глядя на меня, сказала: «Он рассказал мне, что вы провели потрясающие, спонтанно пришедшие первые выходные вместе в шале, построенном на склоне скалы где-то на побережье Уэльса. Сказал, что вы всё это время провели в постели, и что это было потрясающе».

Я почувствовал, как моё лицо вспыхнуло от её сухо сказанных слов, но я не стал ничего отрицать. Мало смысла было в этом, когда это было чистой правдой.

Шале действительно было построено на склоне скалы, и к нему вели длинные извилистые каменные ступени. Они были настолько крутыми, что если бы…

Будь у нас багаж, спуск был бы опасным, но мы не думали ни о чем другом, кроме того, в какой одежде мы выйдем. И как быстро мы сможем из нее друг друга извлечь.

Я отвернулся, чтобы Мадлен не могла прочитать мои мысли, и снова уставился в окно. Снаружи я увидел пару студентов, стоявших на дальней стороне площади с картой в руках и указывавших на ключевые точки крыши напротив. Вот вам и ненавязчивое наблюдение. Они не смогли бы выразить свою цель яснее, даже если бы на них были плакаты с надписями.

Я повернулся к Мадлен и взял остатки кофе. Он остыл, почернел и стал горьким.

«Это всё, что он тебе обо мне рассказал?» — спросила я с изрядной долей язвительности. «Что я была хорошей женщиной для секса?»

Мадлен окинула меня спокойным взглядом, пристыдив мой недостойный комментарий. «Он сказал мне, что ты бесстрашный, быстрый, весёлый, умный и сильнее всех, кого он когда-либо встречал», — сказала она. «Он сказал, что ты — лучшее и худшее, что с ним случалось».

«То же, что и ты для меня, Шон , — подумал я. — То же, что и ты для меня ».

«Он не мог понять, как ты могла предать его после всего, что вы пережили вместе», — продолжала она, уже более уверенно и неумолимо. «Он не мог понять, как ты могла рассказать им о своей связи, заявить, что он тебя изнасиловал, пытаясь спасти свою шкуру».

«Я этого не делал», — автоматически, но без гнева, отрицал я.

«Теперь он это знает, — согласилась Мадлен, — но тогда он этого не знал».

Когда мы снова встретились прошлой зимой, мы с Шоном разгадали тайну, как армия раскрыла подробности наших тайных отношений. Было приятно узнать, что он всё-таки не бросил меня, как я думала, но к тому времени было уже почти слишком поздно, чтобы это имело значение.

Полагаю, это могло бы разрядить обстановку между нами.

История человечества полна событий, которые могли бы быть.

Я услышал достаточно. Я снова поднялся на ноги и бросил на стол достаточно мелочи, чтобы покрыть стоимость кофе.

На этот раз я почти добрался до двери, но резкий голос Мадлен заставил меня остановиться.

«Ты ему так и не рассказал, правда?» — спросила она. «Что с тобой на самом деле случилось?»

Я замер, словно она только что закинула мне на шею петлю. Я сглотнул, и моё воображение ощутило, как проволока впилась мне в горло. Не оборачиваясь, я спросил: «Что ты знаешь?»

«Всё это, более или менее, — сказала Мадлен. — Разве ты не считаешь, что Шон тоже имеет право это знать?»

Меня охватила злость. Я сделал ещё пару шагов к двери и распахнул её. Крепко схватившись за ручку, я убедился, что у меня есть путь к отступлению, прежде чем обернуться к ней.

«Ему не обязательно знать», — выдавил я, губы его вдруг стали жёсткими и непреклонными. «Ему не пойдёт на пользу, если он узнает».

«Почему бы и нет, Чарли? Возможно, это поможет ему понять, через что ты прошёл».

Я покачала головой. «Нет. Пусть лучше он считает меня безжалостной стервой, чем беспомощной», — выпалила я. «Не говори ему, Мадлен». Я мысленно произнесла эти слова как приказ, как холодный приказ, но вместо этого они прозвучали как мольба.

Она пожала плечами. «Хорошо, это твой выбор», — сказала она, нахмурившись, — «но завтра я уезжаю домой, а Шон собирается сам приехать сюда и взять всё на себя. Ты же знаешь, какой он. Нельзя вечно скрывать от него такое».

«Я могу попробовать».

Четырнадцать

Весь эффект моего драматического, хотя и несколько дерзкого, выхода из кафе был несколько испорчен тем, что я тут же столкнулся с человеком, спешившим по тротуару. Я неосторожно развернулся, захлопнув за собой входную дверь, и по инерции мы оба чуть не упали.

Я инстинктивно схватил их за куртку. И только когда мы пришли в себя, я понял, кого именно я схватил.

«Маккенна?» — спросил я резким, недоверчивым голосом. «Что ты здесь делаешь?»

Но юноша лишь бросил на меня испуганный взгляд, вырвался и поспешил прочь. Я смотрел ему в недоумении, пока он не свернул за угол.

Выглядел он ужасно, кожа у него была серая и липкая. Он не производил впечатления человека, достаточно преданного курсу, чтобы заставить себя встать с больничной койки и принять участие в групповых упражнениях.

Я пожал плечами и отпустил ситуацию. Меня занимали совсем другие мысли, пока я шёл по площади, сгорбившись и втянув плечи в куртку, и гнев, клокочущий под поверхностью, угасал.

Блейкмору просто не повезло. Он был первым из инструкторов, с которыми я столкнулся, но, несмотря на это, именно ему я, пожалуй, доверял больше всего. Возможно, это просто судьба, что всё так сложилось. Я застал его как раз в тот момент, когда он забирался на FireBlade, а двигатель уже был заведён и работал на холостом ходу.

Он кивнул, увидев, что я приближаюсь, не обращая на это внимания, но когда я протянул руку через бак и нажал кнопку аварийного отключения, его глаза под открытым забралом шлема сузились. Я стоял и смотрел на меня достаточно долго и пристально, чтобы он успел медленно откинуться назад, расстегнуть подбородочный ремень и снять крышку. Он поставил её на бак, скрестил руки на груди и посмотрел на меня, застыв, приподняв одну бровь.

«Temper» — не лучший наряд для ссоры. У него есть отвратительная привычка рассыпаться в клочья именно тогда, когда он больше всего нужен, а его цвет мне никогда не подходил.

Ну что ж, никто не рискует...

Я сказал: «Расскажите мне о Кирке Солтере».

Бровь Блейкмора поднялась ещё на несколько миллиметров. «Откуда вы знаете Солтера?» — уклончиво спросил он. На его лице появилась быстрая, почти нервная улыбка.

«Кто он для тебя? Бывший парень?»

«Старый товарищ», — сказал я, намеренно добавив: «Мы вместе тренировались».

Потребовалось мгновение, чтобы эта мысль дошла от начальной точки до логического завершения. Блейкмор поднял взгляд. «Он раньше служил в спецназе», — сказал он, и это не было вопросом.

«Так и было», — согласился я.

Он тихонько фыркнул носом. Взгляд его стал расчётливым, и он кивнул. «Понятно», — сказал он.

«Так почему же ты его убил?» — настаивал я, игнорируя тот факт, что, вероятно, было совершенно глупо вот так раскрыть своё прикрытие, на родине Гилби, имея на подмоге только Мадлен. «Он что, узнал, что ты задумал, и попытался это остановить?»

«Что нас остановить?» — спросил Блейкмор. После первого шока от моего первого гамбита он слегка расслабился. Означало ли это, что он был опытным лжецом, достигшим вершин мастерства, или что я настолько далёк от истины, что он чувствовал себя в безопасности?

«С того, что схватил ребенка».

Он рассмеялся. «О нет, — сказал он, — он был с нами всё это время. Солтер не тот, кто вставлял палки в колеса».

Я мог бы – и должен был – развить эту тему в любом направлении, но меня ослепил гнев, вызванный его насмешливым отрицанием. «Так почему же ты его застрелил?» – спросил я.

«Мы этого не сделали», — сказал Блейкмор, всё ещё ухмыляясь. «С чего вы взяли, что мы это сделали?»

«Девятимиллиметровые экспансивные пули, выпущенные из пистолета-пулемёта, — сказал я. — Вот что его убило».

«Извини, Фокс», — быстро сказал он, — «но мы не используем полностью автоматические патроны, или даже экспансивные».

Он потянулся за шлемом, но прежде чем он успел надеть его обратно, я вытащил из кармана патрон, который показывал Мадлен, и протянул ему.

«И что это?»

Он перестал тянуться к шлему. Вместо этого он вынул из моих пальцев патрон «Гидра-Шок» и внимательно его осмотрел. «Где ты это взял?»

— спросил он, и из его голоса исчезли все следы смеха, оставив после себя лишь пыль, которая была почти сухой.

«Я нашёл его в крытом тире, — сказал я. — Я подобрал его, когда мы там в первый раз стреляли».

«Это против правил», — сказал он, но это был всего лишь жест отповеди.

«Так и есть», — согласился я. «Но в последний раз, когда я проверял, убийства тоже были».

Блейкмор поднял взгляд и пронзил меня пристальным взглядом. «И ты, Чарли, всё это знаешь?» — тихо спросил он.

Я сглотнул, отогнал это и упрямо продолжил: «Зачем ты его убил?»

Блейкмор вздохнул. «Я не знал», — сказал он. «Я думал, что знаю, кто виноват, но теперь не уверен». Он смотрел на меня несколько секунд тем задумчивым, унылым взглядом, словно мысленно перебирая варианты и не находя ни одного подходящего. Наконец он поднял патрон. «Можно оставить это у себя?»

"Почему?"

«Я хочу воткнуть это перед кем-нибудь, как ты только что сделал, и посмотреть, что из этого выйдет».

Я уловил полуулыбку где-то. «На тебя это не очень подействовало»,

Я сказал.

Он снова ухмыльнулся, но улыбка не коснулась его глаз. «Да, — сказал он, — но это потому, что мне нечего скрывать».

Он сунул патрон «Гидра-Шок» в карман куртки и выстрелил.

«Снова поднял лезвие. Я поймал его за руку.

«Что происходит, Блейкмор?»

Он покачал головой. «Сейчас слишком сложно в это вникать», — сказал он.

«Вам просто придется мне поверить».

Я снова помедлил, а затем отступил. Он кивнул, надел шлем и резко включил передачу, словно боялся, что я передумаю. Только когда он выехал с площади, я воспроизвёл в памяти наш разговор и проклял себя за все пробелы, которые оставил незаполненными вопросами.

К концу отведённого нам времени на исследование Блейкмор всё ещё не вернулся. Я слонялся у грузовика, надеясь, что он всё же появится, пока Тодд нетерпеливо не загнал меня к остальным.

Я всматривался в широкое лицо инструктора по физкультуре, ища хоть какой-то знак того, что я попал в ловушку, позволив увести себя из общественного места

личный, без борьбы, но там не было ничего, что могло бы насторожить меня, кроме его обычного высокомерия.

Но все же, когда мы с грохотом выезжали с площади, я ощутил стеснение в груди и покалывание в руках, заставившее меня сжать их на коленях так сильно, что кожа на костяшках пальцев побелела.

Говорил ли Блейкмор правду? Или он просто тянул время, заставая меня врасплох? Его отрицание, когда я впервые упомянул о пулевидном оружии, казалось искренним. Но перед лицом доказательств оказалось, что чего-то не хватает. Теперь, сидя в кузове этого трясущегося грузовика, мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, чего именно.

Сюрприз.

Что бы я ни вызвал в Блейкморе, что бы я ни сказал ему такого, что подействовало как стимул, он уже подозревал обо всем этом.

Внезапно я вспомнил маленькую драму, которую они устроили для нас на стрельбище с Крэддоком. «Так вот как вы это сделали», — сказал Блейкмор.

Что сделал? И как это было сделано?

Позади нас я видел Тодда за рулём второго грузовика, который пытался управлять машиной, опираясь на локти, и одновременно прикуривал сигарету. Заметив, что я смотрю на него, он самоуверенно отдал мне честь, что лишь усилило моё беспокойство.

Затем, без предупреждения, наш грузовик резко затормозил и резко вильнул вправо.

Студентов отбросило друг на друга, когда тяжёлую машину слегка занесло. Деклан задел меня плечом, и я схватился за задний борт, чтобы не вылететь через него.

Первой моей мыслью было, что это очередная засада. Что люди в «Пежо» привезли подкрепление и вернулись для ответного удара. Я напрягся, ожидая звука выстрелов, с неприятным ужасом осознавая, что тонкие брезентовые борта грузовика будут резать, как масло, в перестрелке.

Фиггису удалось резко остановить нас, но Тодд ехал слишком близко и не обращал на него внимания. Я видел, как он приподнялся на сиденье и резко нажал на педаль тормоза. Из переднего колеса, которое он заклинил намертво, повалил дым. На мгновение мне показалось, что столкновение неизбежно. Когда он наконец остановил грузовик, его передний бампер оказался меньше чем в полуметре от задней двери. Я видел его испуганные глаза.

Только когда мы все остановились, я услышала отчаянные голоса. Мужчина и женщина. Потребовалось несколько секунд, чтобы отвлечься от паники и запереть дверь.

Перейдём к словарному запасу. Я уловил это урывками. Случайность. Мобильный телефон.

Скорая помощь.

Я вскочил с сиденья и перелез через задний борт как раз в тот момент, когда Тодд выскочил из кабины. Когда мы бежали вперёд, я заметил, что за нами следуют и другие люди.

Пара, остановившая Фиггиса, была пожилой. Оба говорили одновременно, указывая на обочину дороги. Женщина плакала.

Мы остановились прямо перед крутым левым поворотом. Повороты были просто великолепны. Длинный, плавно изгибающийся вход и узкий, скоростной выход. Он уходил вовнутрь, как круговая трасса. Этот поворот создан для скорости. И для неверных решений.

Снаружи, чуть дальше вершины, находилась площадка для стоянки, достаточно широкая, чтобы съехать с дороги на одной машине. Именно там пожилая пара остановила свой кемпер Westfalia. Дорожное покрытие там разваливалось, превращаясь в гравий, который был счищен и снесён к защитному ограждению, образовав длинную зловещую двойную борозду.

За барьером ничего не было. Открытое пространство.

Поскольку Тодд остановился, чтобы узнать у Фиггиса, что происходит, я первым добрался до ограждения и перегнулся через него. С другой стороны был каменистый обрыв, который почти отвесно спускался метров на двадцать, прежде чем внизу перешёл в ручей, а затем в лес.

Полагаю, если честно, в глубине души я уже знала, что увижу там, внизу.

Но все равно это стало для меня настоящим шоком.

Рядом со мной я услышала шепот Деклана: «Святая Мария, Матерь Божия».

Не знаю, с какой скоростью летел Блейкмор, когда врезался в ограждение, но траектория его движения увела его примерно на пятнадцать метров от склона. Он приземлился недалеко от велосипеда, на спину, наполовину погрузившись в поток. С этой высоты я видел, как течение создавало водовороты и завихрения вокруг этого неожиданного препятствия.

Его тело было согнуто и скрючено, конечности искривлены под кожаной одеждой.

Хороший комплект поможет тебе выжить, но это не значит, что он поможет тебе выжить. Затемнённый козырёк его шлема безучастно смотрел в небо.

Вокруг его тела разбросаны осколки пластика, яркие брызги на фоне серых камней. Корпус «Клинка» отвалился при ударе и разлетелся на куски, обнажив алюминиевый каркас.

Я был уверен, что он мертв, и тут я увидел, как дрогнула его рука в перчатке.

Я уже видел, как мёртвые тела дёргаются, словно нервная система, вытряхивающая последние капли жизни, но это было нечто иное. Контролируемое движение. Слабый сигнал.

Я обернулся. Двое инструкторов всё ещё пытались убедить пожилую пару. «Это Блейкмор!» — крикнул я, прерывая их. «И он всё ещё жив».

Тодд первым добрался до моего плеча и уставился на обрыв. «Ты, блядь, шутишь», — пробормотал он, отступая назад и качая головой. «Забудь, Фокс, после такого падения никто бы не выжил».

Я сердито посмотрел на него, и меня тут же передернуло. Блейкмор подозревал кого-то в смерти Кирка. Тодду было бы очень на руку, если бы Блейкмор не выбрался из оврага живым.

Возможно, слишком удобно...

Фиггис подошел к Тодду с другой стороны как раз вовремя, чтобы услышать его последние слова.

Он бросил на Тодда взгляд, полный отвращения.

«Давайте выясним наверняка, хорошо?» — сказал он и перелез через ограждение.

Тодд не пытался его остановить. Возможно, он был так же удивлён действиями инструктора, как и все мы. Фиггис проехал по склону к участку, где уклон скал был наиболее пологим.

Оттуда он полуспустился, полусполз вниз, разбрасывая перед собой град камешков, похожий на волну.

Его ловкость меня удивила. Казалось, всё было легко, но никто больше не вызвался последовать за ним.

Внизу мы наблюдали, как он пробирается по скалам и достигает Блейкмора. Вблизи инструктор по рукопашному бою выглядел ещё лучше. Каким бы сильным и выносливым ты ни был, в прямом бою с инерцией, гравитацией и ударами тебе никогда не победить.

Фиггис обошел изрешеченные конечности другого мужчины и присел рядом с ним в ручье. Он осторожно открыл забрало шлема, но не стал его снимать. Он расстегнул липучку на левой перчатке Блейкмора и стянул её с такой осторожностью, которую я бы не стал…

Я отдал ему должное. Затем он ущипнул себя за внутреннюю сторону запястья, пытаясь нащупать пульс. Казалось, ему потребовалось много времени, чтобы его найти. Достаточно долго, чтобы я заподозрил, что мне померещился этот слабый взмах.

Наконец он встал и снова посмотрел на дорогу, прикрывая глаза рукой.

К этому времени мы все уже висели на защитном ограждении, глядя вниз. Я на мгновение надеялся, что сила, с которой «Огненный клинок» врезался в него и вылетел через край, не ослабила его фундамент, иначе там будет тесно.

«Он ещё жив», — раздался голос Фиггиса. «Нам нужна скорая помощь…»

сейчас."

«Они уже едут», — крикнул Тодд, — «но у нас в грузовиках есть верёвки. Мы можем использовать один из задних бортов как носилки и вытащить его сами. Так будет быстрее».

«На твоём месте я бы его не трогал», — крикнул Фиггис. Он оглянулся на Блейкмора в надежде увидеть хоть какой-то знак, что тот что-то понял, но тот явно ничего не заметил. Когда Фиггис снова заговорил, его голос был спокоен, лишён эмоций. «Кажется, у него сломана спина».

Реакция людей на эту новость была интересной. Некоторые подались вперёд ещё дальше, вытягивая шеи, чтобы лучше видеть. Деклан уселся на передний бампер головного грузовика и закурил сигарету, не совсем уверенно держа руки. Я был одним из тех, кто отошёл от ограждения. Я видел достаточно, и отвратительный вуайеризм никогда не был в моём вкусе.

Эльза тоже отвернулась и с опозданием поняла, что мы шаркали ногами по гравию там, где велосипед Блейкмора съехал с дороги.

«Назад», — резко сказала она, махнув рукой в сторону дороги.

«Полиции придется осмотреть место происшествия, а вы все уничтожаете улики».

Тодд резко обернулся и приблизился, пока не приблизился к немке. «И какие же доказательства ты ждёшь, что они здесь найдут?» — спросил он с тихой яростью. «Блейкмор годами гонял на своих чёртовых велосипедах, как сумасшедший с половиной мозга. Мы все знали, что рано или поздно это его настигнет». Он заметил испуганные взгляды, подавил гнев и пожал плечами.

«Сегодня был тот самый день, вот и все».

Эльза, чувствуя себя неловко, отодвинулась от него. Ян придвинулся к ней, глядя на инструктора по физкультуре, но его внимание уже было приковано к ней.

в другом месте.

«Тупой ублюдок», — пробормотала Джен себе под нос. «Конечно, эта чёртова полиция захочет осмотреть место преступления. Что, он думает, они собираются делать?»

«Это неважно», — сказала Эльза, но всё же благодарно улыбнулась. «Он расстроен».

Я задавался вопросом, когда я пропустил этот процесс сближения, который возник между этими двумя. Когда они исключили меня, или я сам себя исключил?

Я окинул взглядом место, которое пыталась защитить Эльза. Я небрежно прошёл немного назад по дороге, в том направлении, куда, судя по тормозным следам, должен был ехать Блейкмор, когда попал в беду.

Я пытался представить, как он прошёл этот последний поворот. Как бы я его прошёл.

Я бы приблизился и резко затормозил, выехав на правую сторону своей полосы.

Я был вслепую. Я бы не срезал апекс на противоположную сторону дороги, не свернул бы и не прижал мотоцикл к ней, не стал бы резко нажимать на газ, пока не убедился бы, что съезд свободен.

Дорога была сухой, день ясным. Как же он мог так сильно просчитаться? Как человек с его опытом мог так сильно разогнаться, что оказался на шариках и врезался в защитное ограждение с такой силой, что его отправили на орбиту?

Я покачал головой и отошёл ещё дальше. Ладно, Тодд утверждал, что Блейкмор — псих. Как это изменило ситуацию? Полагаю, будь у меня такая же абсолютная вера в свою непобедимость, я бы, наверное, вошёл гораздо быстрее, затормозил бы гораздо позже и вписался бы в поворот до того, как открылась бы зона видимости.

Я измерил расстояние. На дороге не было машин, и я мог идти по намеченной траектории, не уворачиваясь от других машин. Когда я достиг идеальной точки среза, прямо на вершине поворота, у меня под ногами что-то сверкнуло. Я наклонился, чтобы рассмотреть это.

"Что это такое?"

Я подняла голову и увидела, что надо мной стоят Ян и Эльза, нахмурившись.

На мгновение я мысленно взвесил, что произойдет: рассказать им все, что у меня на уме, или оставить все при себе.

«Разбитое стекло», — наконец сказал я. Когда я проследил за полозьями до ограждения, они отследили местонахождение стекла, словно маяки у входа в гавань. «Оно имеет форму, узор — скорее всего, это фара или габаритный фонарь».

Быстрее всех собрала ее Эльза, бывшая сотрудница полиции.

«Его сбила машина», — сказала она. Она посмотрела дальше по дороге, прищурилась и зашагала прочь.

«Что?» — потребовала Джен, и мы оба поспешили за ней.

«Смотрите», — сказала Эльза. «Ещё следы от тормозов, на этот раз от автомобиля, а не от мотоцикла, уходящие от места первоначального удара».

«Подождите-ка», — сказал Ян. «Вы оба считаете, что это был наезд и побег с места преступления, не так ли?»

Я кивнул. Собрать всё это было не так уж сложно, особенно если следовать параллельным чёрным линиям, пересекающим дорогу. Водитель машины, кем бы он ни был, резко затормозил, заблокировав все колёса, и машина начала ехать боком, сбрасывая скорость и стирая резину с покрышек.

«Да, посмотрите. Он сбивает мистера Блейкмора, теряет управление и совершает полный скольжение на сто восемьдесят градусов», — сказала Эльза. Не знаю, сколько времени она проработала в полиции, но, должно быть, её вызывали на достаточное количество дорожных происшествий, чтобы она научилась читать знаки. «Он останавливается вон там — видите — на другой стороне дороги. Ему повезло, что он не врезался в дальний отбойник».

«Повезло – или ловко», – задумчиво ответил я. Они пристально посмотрели на меня, но это был не такой уж резкий прыжок. В конце концов, мы все провели предыдущую неделю, наблюдая, как Фиггис, например, выполняет именно такой трюк. Резкая смена направления после того, как ваша машина подверглась атаке.

Если взглянуть с этой точки зрения, то внезапно это хаотичное скольжение превратилось в классический маневр.

«Ему просто повезло», — сказала Эльза. В её голосе слышались лёгкие нотки осуждения, но в то же время и сомнения.

«Так почему же он не остановился?» — спросил я. «Почему он сам не вызвал полицию?»

Она подошла к месту, где машина, должно быть, остановилась, нахмурившись от напряжения. «Он в ужасе от того, что явно кого-то сбил. Возможно, он просто замер на мгновение. Возможно, он заглушил двигатель. Сердце колотится в горле от того, что он натворил».

Ян искоса взглянул на этот полёт дедуктивной фантазии. Эльза, казалось, не замечала её скептицизма.

«Возможно, он даже выходит из машины, подбегает к ограждению и смотрит вниз на устроенную им аварию. Он смотрит и, как и мистер Тодд, тоже предполагает, что мистер Блейкмор уже мёртв».

Захваченный её картинкой жизни, балансирующей на грани мгновенного краха, я начал видеть картину. «Он мимолётно думает о том, чтобы вызвать скорую и полицию, чтобы столкнуться с последствиями своей минутной потери концентрации», — вставил я. Джен закатила глаза, словно говоря: «Не начинай». Я проигнорировал её.

«А потом он вдруг осознаёт, насколько пустынен этот участок дороги», — продолжала Эльза, кивая. В этом она была права. За то время, что мы стояли, мимо нас не проехала ни одна машина. «И он понимает…»

«…Свидетелей нет». Джен закончила, казалось, удивившись не меньше нас, чем сама. Мы обернулись, чтобы посмотреть на неё, и она смущённо пожала плечами.

Мы вернулись к тому месту, где я впервые нашёл осколки стекла. Их было немного. Эльза подтолкнула их носком ботинка.

«Повреждения его машины не могли быть серьёзными, — сказала она. — Он всё равно смог бы уехать».

«Не составило бы большого труда сбить Блейкмора с его линии», — сказал я.

«Скользящий удар». Этого хватило, чтобы отклонить что-то столь узкое и дёрганое, как велосипед. И отправить его в пропасть.

«Итак, — продолжала Эльза, и в её голосе теперь слышалось презрение к неизвестному убийце Блейкмора, — он снова прыгает за руль своей машины и бежит со всех ног». Она снова оглядела окрестности. «Спешка делает его шаги тяжёлыми». Я проследил за её взглядом и увидел две толстые чёрные линии, указывающие на то, что, пытаясь скрыться от позора, испуганный водитель резко выжал сцепление и зажёг шины, словно гонщик.

Мы замолчали на несколько мгновений, проигрывая сцену, подгоняя её под только что созданный сценарий. В каком-то смысле она действительно подошла. Скорее готовая, чем сделанная на заказ.

«Мы все, конечно, предполагаем, — тихо сказал я, — что это был просто несчастный случай».

Я почувствовал их недоверие по тому, как они напряглись рядом со мной. «Что ты предлагаешь, Чарли?» — спросила Эльза. Я попытался уловить в её голосе аргумент, но увидел лишь удивление и ни капли интереса. Стоит ли рискнуть?

«Если бы вам пришлось выбирать хорошее место для засады на этой дороге, куда бы вы ещё пошли?» — спросил я. Я помолчал, пока они обдумывали это.

Мы все проезжали этим путем несколько раз во время поездок со школьными инструкторами, которые задавали нам именно такой вопрос.

Я не мог отделаться от жуткого ощущения, что где-то по пути люди в «Пежо» прошли ту же подготовку, что и мы, и, вероятно, даже кое-какую еще.

Вчера в лесу они, похоже, знали всё о засадах, хотя та и обернулась для них настоящим бедствием. Возможно, они решили, что убивать школьников по одному — менее рискованная затея.

А как насчет угрозы Блейкмора?

Возможно, они не восприняли его предупреждение всерьёз. Или, может быть, восприняли его очень серьёзно.

Пятнадцать

Блейкмор не выжил.

Он ушел задолго до того, как на место прибыли спасатели.

Он так и не пришёл в сознание, не издал ни звука, не сделал ни единого движения. Как будто его душа покинула нас задолго до того, как мы добрались до места крушения. Просто его телу потребовалось время, чтобы уловить сигнал.

Фиггис остался с ним в овраге, укрыв его одеялами из грузовика, разговаривая с ним, хотя он, вероятно, уже почти ничего не слышал. Остальные слонялись по дороге, ожидая скорую. Ждали, когда Блейкмор умрёт.

Когда Фиггис наконец встал и крикнул Тодду: «Его больше нет», это было почти облегчением. Я медленно, прерывисто выдохнул, чувствуя, как последствия проникают в кожу, словно жар по замёрзшей коже, и задаваясь вопросом, как эта новая смерть всё изменила.

Именно в этот момент прибыл майор Гилби.

Мы слышали приближающийся «Скайлайн» добрых пару минут, прежде чем в поле зрения появился большой серебристо-серый автомобиль. Глубокий, хриплый рев выхлопной трубы разнесся по долине, создавая эхо, подобное раскатам грома.

Гилби резко остановился у обочины и выскочил из машины. Он подошёл к Тодду, требуя отчёта о ситуации. Тодд лишь махнул рукой в сторону ограждения, не сказав ни слова.

Когда майор подошёл и наклонился над ним, он увидел, как Фиггис карабкается по скалам к дороге, оставив неподвижную фигуру Блейкмора лежать в ручье на дне. После этого ему уже не нужно было говорить, что мужчина мёртв.

Гилби отвернулся и на секунду позволил себе поникнуть. На секунду он сбросил маску, и я увидел напряжение, разрывающее его на части. Майор, как я понял с немалым удивлением, несмотря на свою кажущуюся ледяную хладнокровность, чувствовал давление. И чувствовал его ужасно.

Затем, так же быстро, как и образовалась, трещина затянулась. Он выкрикивал приказы нам вернуться в поместье. Это был просто трагический случай. Здесь не на что было смотреть.

Мы медленно начали стягиваться к грузовикам. Присоединившись к остальным, я наблюдал, как майор идёт по тем же путям, что и мы с Эльзой и Яном.

Снято на дороге. Он всё увидел так же быстро – следы заноса, разбитое стекло – и по тому, как он нахмурился, я понял, что он составил картину, очень похожую на нашу.

Так что же он собирался с этим делать?

Казалось бы, так же мало, как и о засаде в лесу. Если мои подозрения верны и он стоит за похищениями, что он может сделать?

Майор остался на обочине, ожидая полицию и ставшую теперь ненужной машину скорой помощи. Когда мы отъехали, я видел, как он подошёл к пожилой паре, которая терпеливо ждала у своего автофургона. У меня было предчувствие, что к приезду полиции он уже уговорит и их уйти.

Если вы собираетесь создать собственную версию событий, всегда лучше не иметь рядом никого, кто мог бы вам противоречить.

***

Фиггис и Тодд высадили нас у главного входа в особняк. Днём нас отправили на занятия по рукопашному бою, но, хотя Фиггис был более чем квалифицирован для проведения занятий, они решили отложить их.

Вместо этого нам сказали, что после обеда у нас будет пара часов, чтобы написать отчёты об обследовании деревни, пока всё ещё свежо в памяти. К тому времени, я уверен, единственным, что ещё оставалось в памяти, был образ изломанного тела Блейкмора, лежащего на дне этого провала.

Обед прошёл в сдержанной обстановке и почти в тишине. Единственным звуком, сопровождавшим трапезу, был звон столовых приборов о фарфор. Даже Ронни перестал насвистывать, подавая макароны с фрикадельками.

Маккенна вернулся ближе к концу ужина, бледный и подавленный. Он сел за столик, как можно дальше от меня, но, когда я вывалил свою тарелку на один из пластиковых мусорных баков, я подошел к нему. По его невнятным ответам на вопросы остальных я быстро понял, что он пытается сделать вид, будто всё утро не выходил из особняка.

«Так вы слышали о Блейкморе?» — спросил я.

Он посмотрел на меня с опаской. Может быть, потому, что я мог назвать его лжецом перед всеми и знать, что это правда. Он покачал головой, даже

хотя это могла бы быть единственная тема для разговора.

«Он мёртв. Его сбросило с велосипеда, и он вылетел с дороги», — прямо сказал я. «Долго пришлось падать».

Маккенна побледнела ещё сильнее. Краем глаза я заметил, как Крэддок поднял брови, глядя на меня.

«Чарли, ты пытаешься довести мальчика до обморока?» — спросил он своим мягким голосом.

Я замерла, моргнула. Затем повернулась и ушла.

Я вышел из столовой и медленно, почти вслепую, поднялся наверх.

Что я пытался сделать? Выместить свой гнев за умышленную растрату жизни на ближайшем человеке, который не собирался дать отпор?

Мне нужно было с кем-то поговорить. И ещё больше мне нужно было поговорить с Шоном.

Я ускорил шаг и поспешил по выцветшим коридорам к общежитию. Когда я вошёл, оно было пустым. Я сразу подошёл к своему шкафчику и включил мобильный телефон, но прежде чем я успел набрать номер, он зазвонил.

Генерируемый голос на другом конце провода сообщил мне, что у меня есть одно новое сообщение, и я услужливо нажал нужные кнопки, чтобы его получить.

«Привет, Чарли, это Мадлен». На записи её голос звучал неуверенно и почти задыхаясь. «Послушай, у меня есть кое-какая информация, которую ты просил, кое-что, что тебе следует знать о Маккенне и его ссоре с Блейкмором. Это, вероятно, кое-что прояснит. Мне следовало рассказать тебе сегодня утром, но помешали другие обстоятельства. Позвони мне как можно скорее, хорошо?»

Я вздохнула, подавляя раздражение. Казалось, у неё было предостаточно времени, чтобы расспросить меня о моих отношениях с Шоном, так почему же всё это отошло на второй план?

Я набрал номер, который она оставила, и она почти сразу ответила, как будто ждала моего звонка.

«Чарли! Спасибо, что так быстро ответил. Речь идёт о Маккенне и Блейкморе…»

«Он мертв», — перебил я.

«О», — сказала она, резко остановившись. «Что ты имеешь в виду? Который?»

«Блейкмор».

«Боже мой. Как?»

«Он разбил свой велосипед», — сказал я, — «и прежде чем вы спросите, нет, это был не совсем несчастный случай».

Конечно, она не собиралась оставлять всё как есть. Я как можно короче рассказал ей о том, что мы нашли у оврага, о своих подозрениях насчёт мужчин в «Пежо» и о разговоре с Блейкмором незадолго до его смерти.

«Это не значит, что его убили намеренно», — сказала она, когда я закончил. Я слышал в её голосе нотки недовольства. «Это просто означает, что в этом замешан кто-то другой».

«Так почему же они не остановились?»

«Люди часто этого не делают, — сказала она почти мягко. — Вот почему это называется «сбить и скрыться».

«Ладно», — согласился я, стараясь не обидеться на её сдержанный тон. «Но это кажется чертовски странным совпадением: этот парень признаётся в причастности к похищению, говорит, что может дать мне ответы на вопрос о том, кто стрелял в Кирка, уходит, а потом его случайно сбивает с мотоцикла совершенно незнакомый человек, и он погибает. Ты так не думаешь?»

«Да», — медленно согласилась она. «Это кажется маловероятным, согласна».

Последовала пауза, в течение которой мы оба обдумывали возможные последствия.

«В любом случае», - сказал я, - «что это за новости о ссоре Блейкмора и Маккенны тем вечером?»

«Ну, сейчас это уже не кажется актуальным, но на самом деле у молодого Маккенны была очень веская причина выступить против Блейкмора».

Я замерла. «Кто это был?»

«У Маккенны был дядя, который служил в десантных войсках. Он был всего на шесть лет старше Маккенны, как ни странно. Когда он демобилизовался в начале этого года, то решил выучиться на телохранителя. Поэтому он записался на курсы в поместье Айнсбаден и умудрился погибнуть в автокатастрофе в первую же неделю обучения».

Воспоминание нахлынуло, словно наезд камеры, ударив меня прямо в лицо из ниоткуда. Слова Шона в том пабе всплыли в моей памяти, резкие и резкие.

«У них был ученик, погибший в автокатастрофе полгода назад, и там Ходили слухи, что это было не так уж и случайно».

Внезапно всё резкое поведение Маккенны встало на свои места. Его почти безумная реакция, когда мы все в первый раз столкнулись с мужчинами в «Пежо», и его нападение на Блейкмора в баре «Айнсбаден».

«Конечно», — пробормотал я. «Вот откуда Маккенна узнал, что за рулём был Блейкмор, а не Фиггис».

«Что?» — спросила Мадлен. «О, да, судя по отчётам, Блейкмор в то время отвечал за класс. Он утверждал, что дядя Маккенны пользовался школьной машиной в своё свободное время, без разрешения. Всё это вышло из-под контроля, но майору удалось выпутаться из любого обвинения в халатности. Судя по финансовым отчётам того времени, этого, вероятно, хватило бы, чтобы его прикончить».

«Так почему же Маккенна теперь хочет стать телохранителем? И почему он пришёл в то же место, которое, возможно, стало причиной смерти его дяди?» — спросил я вслух, хотя, произнеся это, понял, что есть два возможных ответа.

Справедливость. Или месть.

«Ну, похоже, он определённо не заинтересован в долгосрочной карьере», — сказала Мадлен. «На самом деле, дома он работает инструктором по вождению, и перед тем, как отправиться на курсы, он заказал новую машину, которую переделал под двойное управление к возвращению. Вряд ли это поступок человека, который хочет всё бросить и стать штатным телохранителем, не правда ли?»

«Инструктор по вождению?» — переспросил я. Он никогда не проявлял особой искры на уроках вождения. На самом деле, он был ужасен. Но, с другой стороны, я и в рукопашном бою старался не показывать её. Если он скрывал свои способности, у него должна была быть на то причина.

Не знаю, что сказала Мадлен дальше, я не обратил на неё должного внимания. Вместо этого я вспомнил следы от тормозов на месте аварии.

В них было что-то точное. Что-то размеренное. Инструктор по вождению.

Я думаю.

«Маккенна сегодня был в деревне», — сказал я. «Я столкнулся с ним, когда вышел из кафе, но когда мы вернулись, он уже ждал нас здесь».

«Я думал, вы сказали, что у него сотрясение мозга, и он остался в поместье?»

«Вот где он должен был быть, да», — сказал я.

«Так как же он туда попал и обратно, если уж на то пошло?»

Я ответил не сразу. Никто из учеников не привёз в усадьбу Айнсбаден свою машину, но это не означало, что в школе не было свободных машин. Audi, которыми мы пользовались каждый день,

Например, ключи всегда висели в замке зажигания. Любой мог взять один, если хотел.

Но если бы они были ...

«Слушай, Мадлен, мне пора идти», — поспешно сказал я. «Мне нужно кое-что проверить».

Мадлен изо всех сил старалась не показаться обиженной моим внезапным отъездом.

Она просто попросила меня оставаться на связи и сообщать ей, если мне что-нибудь понадобится.

Я старалась не сбегать вниз, но в любом случае мне не пришлось отвечать на неудобные вопросы. Я быстро пересекла выложенный плиткой коридор, вышла из парадной двери и, обогнув дом, направилась к парковке сзади.

Школьные «Ауди», как всегда, выстроились вдоль дальней стороны, и я неспешно проехал вдоль них. Обнаружить осколки стекла было бы несложно, но только если бы они там были.

Я ещё раз прошёлся по фасадам, но нигде не обнаружил новых вмятин или царапин. Я почувствовал, как мои плечи немного опустились. Значит, я ошибался. Я снова направился через парковку к «Усадьбе», когда моё внимание привлекло мерцание ярко-синего пластика.

В углу, наполовину скрытые грузовиками, лежали останки трёх машин, которые мы разбили в лесу. Их оттащили и накрыли брезентом. Я думал, их все списали.

Я оглянулся через плечо на дом, но ни в окнах, ни на террасе никого не было видно. Я быстро спрятался за грузовики и приподнял ближайший угол тента.

Машина, в которой я был – та, в которой ехал Хофманн – была в ужасном состоянии, совершенно непригодной для управления. Все стёкла были выбиты, а кузов настолько деформировался от удара, что двери больше не закрывались, даже если бы все они были на месте.

Лидирующая машина, за рулем которой находился Деклан, также выбыла из гонки.

Когда машина вылетела с трассы, она ударилась передней частью о дерево с такой силой, что металлическая часть согнулась в форме острой буквы V, а радиатор раскололся надвое.

Радиатор сорвало с креплений, и половина сердечника теперь свисала из-под переднего спойлера на конце одного куска резинового шланга.

Но последний из трёх, тот, в которого Крэддок врезался сзади, чудом остался невредим. Я обогнул машину и подъехал к передней части. Он ударил нас правым передним углом, который был смят.

Он был деформирован и уже покрывал первые следы ржавчины. Все стёкла в фарах и указателях поворотов с этой стороны были разбиты.

А вот другой угол, похоже, не пострадал. Он даже не попал под обстрел из «Пежо». Как же тогда разбились фары с этой стороны? И что стало причиной этих блестящих новых вмятин на лакокрасочном покрытии вдоль крыла, чуть выше переднего бампера? Я вытер грязь с рук и медленно встал.

В этот момент я услышал звук, очень похожий на вздох.

Я быстро обернулся. Маккенна был меньше чем в полудюжине шагов от меня и, очевидно, направлялся к повреждённым машинам. Он замер на месте, увидев меня, бросил взгляд на моё хмурое лицо, затем повернулся и побежал.

Не к дому, а к лесу, который нас окружал.

У него не было никаких реальных причин бежать, если только не из чувства вины. Узнать это можно было только одним способом.

Я бросился за ним. Я никогда не был таким быстрым спринтером, но воспоминание о бессмысленной смерти Блейкмора стало мощным стимулом. И всё же я мог бы не догнать Маккенну, если бы он не споткнулся о корень, когда достиг опушки леса, и не упал на землю.

Он тут же попытался вскочить, но я изо всех сил пытался схватить его, прежде чем он успел встать на ноги. По инерции он упал, и мы оба упали. Он замер, прижавшись спиной к стволу, задыхаясь.

Я вскочил на ноги. Несмотря на боль в груди, вызванную грубым прикосновением, я первым смог восстановить дыхание. Когда Маккенна достаточно оправился, чтобы сосредоточиться на мне, я понял, что он не просто задыхался, он был в ужасе.

О чём? О том, что он сделал? Или о том, что его поймали?

«Зачем?» — выпалил я. «Зачем ты это сделал, Маккенна?»

Он сглотнул, мотая головой из стороны в сторону, словно таким образом мог уйти от обвинений. Я схватил его за подбородок и держал лицо прямо, но он лишь отвёл взгляд.

«Ты поговоришь со мной сейчас, или объяснишь всё майору», — бросил я ему. «Выбирай сам».

Это привлекло его внимание. Его глаза широко раскрылись, а затем наполнились слезами.

Я отпустила его и отступила от него, чувствуя отвращение к нам обоим.

Некоторое время он сидел, сдерживая эмоции, а затем смущенно взглянул на меня.

«Я знаю, что ты здесь только из-за дяди», — сказал я на этот раз мягче, игнорируя его удивление. «Хочешь рассказать мне об этом?»

Маккенне потребовалось некоторое время, чтобы найти способ рассказать свою историю. От разочарования он сжал кулаки на коленях. Наконец он выпалил:

«Он бы никогда просто так не взял эту машину, как они сказали. Он бы этого не сделал!»

«Ты хочешь сказать, что просто так не возьмешь одну из школьных машин, не спросив разрешения?» — спросил я.

Он покраснел и отвернулся. «Это другое дело», — сказал он, надувшись.

«Чем это отличается?» — спросил я и, не дожидаясь ответа, добавил:

«О да, я знаю. Он ведь не собирался никого убивать, не так ли?»

Лицо Маккенны снова сморщилось, на этот раз полностью сжавшись. Я слишком поздно вспомнил, что его дядя действительно убил кого-то. Себя.

Черт , подумал я и позволил ему плакать.

«Хорошо, Маккенна, позволь мне заполнить некоторые пробелы для тебя», — наконец сказал я.

«Ты воспользовался своим вчерашним сотрясением мозга, чтобы сегодня не ехать в Айнсбаден, а когда мы все ушли, вернулся сюда, сел в одну из повреждённых Audi и погнался за нами. Даже не пытайся отрицать», — предупредил я, когда он открыл рот. Да и как он мог пытаться, когда я чуть не споткнулся об него на улице?

«Ладно, значит, ты выезжаешь раньше Блейкмора и ждёшь его на дороге обратно, где, как ты знаешь, один хороший удар заставит его перебраться через ограждение. Потом резко возвращаешься сюда, пригоняешь машину и делаешь вид, будто и не уезжал. Ну как у меня дела?»

Мальчик энергично затряс головой. «Нет», — пробормотал он.

«Ты ошибаешься. Я не убивал Блейкмора, даже если этот ублюдок этого заслуживал».

Я прислонился к дереву, скрестил руки на груди и поднял бровь, показывая, что я все еще слушаю.

«Да, я взял одну из Audi, но не знал, что хоть одна из повреждённых ещё на ходу. Я просто взял первую попавшуюся машину, в которой было достаточно топлива. Я поехал в деревню, потому что мне нужно было поговорить с Блейкмором перед отъездом».

Он метнул на меня взгляд, словно бросая мне вызов. Я сохранила нейтралитет. «Ты уходишь?»

Он кивнул. «Да, такси уже в пути. Мне уже всё это надоело, но теперь я просто хочу убраться отсюда, пока есть возможность».

«О чем вы хотели поговорить с Блейкмором?»

«Почему они скрыли смерть моего дяди? Почему они намекнули, что он угнал машину, на которой ездил? Мы все знаем, что они проводят учения по вождению на дороге. Мы видели их и все знаем, насколько это чертовски опасно.

Посмотрите на вчерашний день!»

«Это было не совсем на открытой дороге, — заметил я. — И обстоятельства были немного другими».

«Да», — выпалил он, — «но откуда мы знаем, что тогда не произошло чего-то подобного?»

Я оглянулся. Дневной свет становился тусклым, меняя цвет с бледно-голубого на более тёмный. В доме уже зажигался свет, и вид на траву и парковку застилала сумеречная дымка.

«И что же сказал Блейкмор?» — спросил я.

«Ничего», — пробормотал Маккенна. «Мне так и не удалось поговорить с ним наедине. Рядом всегда был кто-то ещё». Он бросил на меня укоризненный взгляд, и я понял, что был одним из этих «кто-то».

«Поэтому после того, как мы столкнулись, ты решил, что вообще не будешь с ним разговаривать, — сказал я холодным голосом, — ты решил вместо этого убить его».

«Нет!» — пронзительно крикнул он, вскакивая на ноги и готовясь бежать. «Послушайте, вы не повесите это на меня. Ни за что! Я вернулся в машину и поехал прямо сюда. На дороге я проехал мимо другой Audi, припаркованной рядом. Уверен, это была одна из школьных машин, но я не обратил внимания. Я не успел как следует разглядеть водителя. Он отвернулся от меня. Почему бы вам вместо этого не поискать его, если вы так отчаянно хотите узнать, кто убил Блейкмора? Мне-то всё равно. Я ухожу».

«Так почему же ты только что побежал?»

«Когда все вернулись и рассказали мне о случившемся, я задумался о машине, которую видел, вот и всё, поэтому я пришёл проверить», — он смущённо сглотнул. «Послушайте, я не знаю, кто был в той машине. Я не видел их чётко, но это не значит, что они меня не видели. Они могли подумать, что я свидетель, понимаете? Я не хочу попасть в эту ситуацию».

и если это был кто-то из школы, кто несет за это ответственность, ну, я тоже не хочу стать следующей жертвой».

«А как же ваши доказательства?» — спросил я. «Разве вы не за этим сюда пришли?»

«Какой толк в доказательствах, если я тоже мёртв?» — бросил он в ответ. «Это место — смертельная ловушка. Не знаю, какую игру затеял Майор, но он рискует жизнями. Я не собираюсь задерживаться здесь слишком долго, чтобы выяснить, выигрывает ли он».

Он оттолкнул меня и пошёл по траве. Сделав всего несколько шагов, он остановился и повернулся ко мне. «Если бы у тебя было хоть немного здравого смысла, Чарли, ты бы сделал то же самое».

Шестнадцать

После ухода Маккенны мне потребовалось несколько минут, чтобы привести мысли в порядок.

Поначалу, там, на месте происшествия, я был совершенно уверен, что виноваты русские. Я помнил страх и отвращение на лице водителя «Пежо» после того, как Блейкмор ему угрожал. Его жажда возмездия была яростной и жгучей, чтобы стереть этот парализующий момент слабости. Было ли этого достаточно, чтобы преодолеть опасность, грозящую ребёнку?

Но после разговора с Мадлен Маккенна, казалось, подходил под подозрение по всем пунктам. И всё же, когда он рассказал мне, что видел другую школьную машину, я инстинктивно поверил ему. Я не совсем понимал, почему.

Я поднял глаза. Вечер быстро сгущался над особняком. Резкий свет, исходящий изнутри, начал просачиваться наружу.

К тому же было холодно. Я дрожал под толстовкой и жалел, что не задержался достаточно долго, чтобы надеть куртку.

Вздохнув, я поплелся обратно к дому. Я пересёк парковку и поднялся по ступенькам на террасу для курения. Я был уже на полпути, когда заметил, что кто-то стоит у французских окон, в тени, и ждёт.

Оставшуюся часть пути я поднимался осторожно. И только когда я добрался до вершины, фигура вышла на свет, и я узнал её.

«Чарли», — поприветствовал Хофманн, и в его голосе не было ни радости, ни недовольства от того, что он меня нашёл. «Это ты с Маккенной разговаривал?»

Несколько секунд я мог только смотреть на большого немца, лихорадочно придумывая разумное оправдание своим действиям.

В конце концов я сказал: «Да, он сказал мне, что уходит. Просто хотел попрощаться», — добавил я, надеясь, что Хофманн не успел увидеть, как я повалил Маккенну на землю. Мне, пожалуй, будет сложно убедить его, что такое поведение — английская традиция для уходящих.

«Мы только недавно осознали, как близко мы были к развязке», — быстро продолжил я, надеясь отвлечь его. «Что-то вроде аварии Блейкмора действительно заставляет это осознать». Я махнул рукой в сторону синего брезента, которым были укрыты разбитые Audi в углу. «Мы пережили переворот и обстрел, и ушли без единого следа».

Скрип, но Блейкмор совершает одну ошибку, и пуф, его нет. Разве это не заставляет задуматься, как нам всем повезло? Как хрупка жизнь?

Хофманн на мгновение задумался, его тяжёлое лицо отражало медленное вращение механизмов в голове. «Мотоциклы — опасная штука», — наконец произнёс он.

Я почувствовала, как мои плечи слегка опустились от его ответа, и мне пришлось пройти мимо него, но, сделав это, я заметила, как прищурился и проницательно посмотрел он на меня.

В следующее мгновение он отвернулся, и его снова охватило тоскливое, почти пустое состояние. Словно его мысли были полностью заняты процессами прямохождения и работы лёгких.

Итак, я был не единственным, кто приезжал в усадьбу Айнсбаден, притворяясь кем-то меньшим, чем я был на самом деле. Но зачем он?

Прежде чем я успел сформулировать эту мысль в вопрос, на который был хоть какой-то шанс получить ответ, Хофманн резко сказал: «Меня послали за вами. Майор Гилби хочет поговорить с вами в своём кабинете».

Он держался рядом со мной, пока мы входили через французские окна, словно ему было приказано не дать мне сбежать. Если это так, зачем посылать курсанта, а не одного из инструкторов? Возможно, майор решил, что такой шаг ещё больше заставит меня расслабиться.

Хофманн чуть не повёл меня по коридорам к кабинету майора, даже не взглянув на дорогу. Я на мгновение задумался, просто ли он был эффективен, или дело было не только в этом, и вспомнил предупреждение Шона о том, что немецкие спецслужбы внедрились на этот курс. Чем больше я думал о Хофманне как о возможном кандидате на эту должность, тем больше он казался идеальным кандидатом.

«А, мисс Фокс, входите», — произнёс Гилби своим обманчиво вежливым голосом, и я понял, что мы подошли к открытой двери кабинета. «Спасибо, герр Хофманн», — добавил он, отпуская меня. Хофманн на мгновение замялся, затем кивнул и ушёл.