Жестокий шторм

РАЙСКИЙ ОСТРОВ

КР-16 шел на юго-запад, его два мотора работали на полную мощность, съедая последние три канистры бензина.

Далеко позади некоторое время слышались выстрелы, похожие на глухую барабанную дробь. Скоро все стихло. Отблески вечерней зари осветили у самой черты горизонта еле приметный силуэт, потом сумерки опустились на океан, погасли краски заката, казалось, что воздух стал гуще, затеплились на темно-синем небе первые звезды. Настала ночь.

— Выключай, Петрас, правый мотор! На левом — самый малый! — приказал старшина в переговорную трубу и, взглянув на компас, изменил курс — катер повернул на юг, вслед за стаей бакланов. Старшина сказал с облегчением: — Ну вот, теперь пусть догоняют. Петрас, сколько мы сожгли?

— Почти все.

— Залей в бак НЗ, что берегли для примуса.

— Уже залил, товарищ старшина.

— Будем тащиться самым малым. Кажется, течение попутное, да и ветерок тоже, хотя едва дышит. Бриз. Раз бакланы в ту сторону полетели, то, думаю, вскоре к земле приткнемся. Баклан — птица береговая.

— Хорошо бы, — отозвался Горшков. Он сидел на палубе, свесив ноги в машинный люк. — Неужели мы все-таки доберемся до какой-нибудь страны? — вслух подумал он и спросил старшину: — Думаете, пираты в Китай нас хотели увезти?

— Черт его знает куда! Эх, ребята, тяжелые минуты пришлось мне пережить. Вам здесь было нелегко, но там, как вспомню — пот прошибает. Признаюсь, мандраж у меня был приличный.

— Акула все еще плывет за нами, — сказал Горшков. — Возле правого борта! Смотрите, как вся светится. Мы ведь вас еле успели вытащить, как она мимо прошмыгнула. Едва не цапнула вас за ноги.

— Я как прыгнул, то сразу увидел ее в воде. Я всегда ныряю с открытыми глазами. Она прошла передо мной, показав белое брюхо. Что оставалось делать? Только плыть вперед. Прямо на нее. Пропал, думаю, Ришат. Ну а сам нажимаю. Никогда в жизни я так быстро не плавал. Был в одежде, а тяжести не чувствовал. Откуда сила взялась! Смотрю — уже борт рядом. А там подхватили меня…

— Она два раза катер обошла, — сказал Горшков. — И вот до сих пор не отстает.

— Пусть сопровождает, — махнул рукой старшина. — С ней веселее как-то.

— Ришат Ахметович! А если бы вы ее с палубы увидели, то поплыли бы к нам? — спросил Горшков.

— Все равно прыгнул бы… Знал, что давался единственный шанс. Пираты напали на соперников. Все на баке. Часовой растяпой оказался. Ну я и рискнул. Прыгнул бы прямо к акуле, прыгнул, — теперь уже увереннее произнес старшина.

— Акула не всегда нападает, — сказал Авижус.

— Вот-вот, — подхватил старшина. — Конечно, увидев ее, я не подумал об этом, а, наверно, где-то в голове сработало: «Не бойся, может, и доплывешь, Ришат».

— Если бы у вас нож был, тогда другое дело. Акулу надо бить ножом в брюхо. У меня нож как бритва.

— Верно, Алеша, — сказал Авижус. — Жаль, не одолжил его старшине…

В голосе друга Горшков уловил иронию, но не обиделся. У матроса было легко и весело на душе. Он чувствовал себя таким же сильным и неустрашимым, как Асхатов, и даже смелее, чем старшина. Он был уверен, что вел бы себя точно так же, как тот, и даже в чем-то превзошел бы его.

— Еще одна летит, — вымолвил Авижус, провожая взглядом падающую звезду.

— Я где-то читал, что ежегодно на землю падают тысячи тонн звездной пыли,

— сказал он и опять подумал о Зинке из Вильнюса: где она сейчас, что делает? Помнит ли его…

— Сейчас бы по этой пыли босиком пошлепать, — мечтательно произнес Горшков.

Все засмеялись. Потом стали строить планы на будущее: как увидят землю, как на нее сойдут и что станут делать в первую очередь. Как их встретят туземцы? Если помогут связаться с базой, то как там удивятся и обрадуются, что они живы и здоровы!

Птиц становилось все больше. Чайки, деловито вертя головами, летали стаями, выслеживая добычу, на воде сидели бакланы, олуши, морские ласточки. Поднимаясь, птицы летели на юго-восток.

Гарри Уилхем радостно объявил:

— Теперь уже точно — какой-то остров близко. Он нам вот так необходим,

— провел он ребром ладони по шее, — отсидимся на нем день-другой, пока Бешеного Сэма не выудят из воды, а затем сами выдадим сигнал бедствия — и к нам кинется целая флотилия спасателей.

Джейн сказала:

— Лучше бы нам попался необитаемый остров.

— Ну конечно! — подхватил Томас Кейри. — Никто из нас не открывал необитаемых островов. Вот разве вы, Гарри?

— Тоже не приходилось, — сознался Гарри Уилхем. — Мальчишкой я мечтал о таком своем островке. Потом, когда начал плавать, стала больше нравиться обитаемая земля. Целый год как-то я проболтался на парусно-моторном барке. Такая пятимачтовая громадина — «Донна Мария» называлась. Американо-аргентинской компании. Возили мы на ней зерно через Атлантику в Гамбург, а однажды зафрахтовали нас австралийцы, тоже для перевозки зерна. Вот это был рейс! Шкандыбали чуть не полгода. Ничего более нудного не было в моей жизни. Казалось, так и будем плыть до второго пришествия Христа. Вот тогда я даже стал бояться необитаемых островов. После такого плавания

— не хватало только безлюдного острова… Ну а сейчас какой будет, такой и ладно. — Он спросил мистера Гордона, стоявшего впередсмотрящим на баке: — Что видно впереди, док?

— Только птицы, Гарри. Хотя там вдали что-то темнеет!

— Гора! — радостно воскликнула Джейн. — Целый вулкан!

— И скалы! — предостерегающе добавил Томас Кейри.

— Действительно, — согласился мистер Гордон, — прибой кипит на камнях, за ними — возвышенность.

— Шлюпок не видно? — встревоженно спросил Гарри Уилхем.

— Не вижу пока.

— Они нам совсем не нужны, док.

Все, вытянув шеи, смотрели на приближающийся островок, отходящую от него гряду скал, над которыми с громким гамом кружились птицы, на пальмы с трепещущими на ветру кронами.

— Двенадцать пальм, — сосчитал Гарри Уилхем. — Хорошее число, и так еще есть зелень помельче. Смотрите! Дым! Остров обитаемый!

Все подумали об одном: кто может поселиться на таком крохотном островке?

На желтый песчаный берег набегали белогривые волны.

— Здесь не прорваться через гряду, — сказал Гарри Уилхем. — Зайдем с подветренной стороны.

— Люди! — радостно крикнул мистер Гордон. — Четверо!

На оконечности небольшого скалистого мыса, почти сливаясь с коричневым базальтом, стояли мужчина, женщина, двое детей. Мужчина показывал знаками, что следует обогнуть мыс.

Там оказалась окаймленная скалами бухточка. На белом песке стояла лодка, сети, развешенные на кольях. За полосой песка зеленел кустарник, в небольшой рощице пальм виднелась хижина, над деревьями синей струей поднимался дым.

Рыбак-японец довольно сносно говорил по-английски, так как несколько лет провел в школе у миссионеров, о чем он с гордостью сообщил в первую очередь.

Узнав, что приплывшие к ним на остров люди с погибшего судна, рыбак и его жена печально закачали головой. Рыбак сказал, что знает этот риф. На него однажды уже садилось пассажирское судно, которое с трудом сняли через двое суток. Риф коварный, спрятан глубоко под водой, опасен только в отлив для больших судов.

Прибытие гостей явилось большим событием для семьи японцев. Дети были заинтригованы и видом плота, и незнакомцами, особенно их удивили собаки. Мальчик и девочка никогда не видели этих животных и сейчас с изумлением наблюдали, как Фанни с Кингом носились по пляжу.

Глава семейства пригласил гостей к себе в дом.

Они прошли мимо навесов из пальмовых листьев, под которыми сохли нанизанные на бечевку трепанги, похожие на перезрелые огурцы, небольшие тушки кальмаров, осьминоги и нарезанное полосами мясо тунца.

Возле хижины, на утрамбованной площадке, во вместительном чугунном котле грелась вода, здесь же стояла большая железная бочка. Гарри Уилхем сказал:

— Здесь у них, видать, ванная. Японцы — невероятные чистюли. Полощутся по три раза в день почти что в кипятке. Наверняка и нам предложат помыться.

— В бочке! — воскликнула Джейн. — С удовольствием! Это же прелестно!

— Только надо учесть, — Гарри Уилхем лукаво посмотрел на нее, — сначала моются мужчины, потом — дамы. И в одной воде.

— Раз такой обычай, я согласна, — храбро ответила Джейн.

Одна из стенок домика была раздвинута, открывая вид на бухту и море. Гости по примеру хозяев сняли обувь и после церемонного приглашения и поклонов хозяйки сели на золотистые циновки.

— Меня все еще качает, — сказала Джейн. — Но как здесь хорошо, как просторно и какой чудесный открывается вид!

— Да, вид необыкновенный, — согласился мистер Гордон, не зная, куда девать свои ноги.

Томас Кейри, к удивлению всех, сидел на корточках, как заправский японец, не испытывая неудобства.

— Помогает занятие йогой. В плавании я все забросил, но кое-какие навыки сохранились от прежнего.

Гарри Уилхем щедро одарял растерявшуюся хозяйку консервами, супами в пакетах, фруктовым соком, банками с пивом, шоколадом, вином. Хироко — так звали хозяйку дома — не решилась выложить все это на стол, она предложила гостям свой скромный обед из рыбы, креветок, риса и овощей. Гарри сам открывал банки с фруктовым соком и пивом. Мистер Гордон налил всем по чашечке своего любимого хереса, который, к его немалому удивлению, оказался в аварийном запасе на плоту.

Выпили за благополучие хозяев, за избавление от опасностей океана.

Джейн сказала:

— У меня такое чувство, что мы очутились в сказочной счастливой стране, где нет людской злобы, тщеславия, бешеной погони за богатствами. Может быть, это единственный уголок, оставшийся еще на земле. Давайте выпьем за то, чтобы здесь никогда ничего не менялось.

— Да, здесь человек гармонично сливается с природой, — подхватил ее мысль мистер Гордон. — Никогда не предполагал, что подобное место еще существует на грешной планете.

Томас Кейри сказал:

— Как жаль, что с нами нет ни Лиз, ни Банни.

— О, Том! — сказала Джейн. — Как мило, что ты о них вспомнил! Они сейчас, наверное, плывут к Маниле или к Токио.

Гарри Уилхем, уписывавший за обе щеки запеченных в тесте креветок, блаженно улыбался.

— Островок что надо, — согласился он, отпив из чашки ананасового сока.

— Только не думаю, чтобы и здесь было полное райское житье. Хозяевам порядком достается. Впереди проблемы: ребят надо учить. А где? Вдруг кто заболеет? Налетит тайфун? И не от хорошей жизни они поселились здесь.

Стали расспрашивать господина Юдзи — так звали хозяина. Он охотно отвечал — с неизменной улыбкой. Рассказал, что живут они здесь всего четыре года. До прошлой весны здесь обитали еще две семьи. Соседям сильно не повезло. На крышу одного дома во время тайфуна с горы свалился камень и убил хозяйку, в другой семье умер единственный ребенок, и родители уплыли, сложив в лодку свой жалкий скарб. Так семья Юдзи Накамура осталась в одиночестве. Прежде он жил в ста милях отсюда, на другом острове. Тогда ему во всем сопутствовала удача. У него были два друга. Вместе они купили в рассрочку моторный баркас: «Целое большое судно, как ваш плот». Юдзи развел руки, показывая, какой оно было величины. На том острове у него также был свой дом, гораздо лучше теперешнего, огород, садик. Все его состояние погибло в несколько минут, когда нахлынул цунами. Хорошо еще, что население поселка заранее предупредили. Все жители поднялись на гору и наблюдали оттуда, как тридцатиметровая волна накрыла поселок и, схлынув, унесла все строения в океан. Погибло все, в том числе дом, сети и все надежды на будущее. Еще много лет ему выплачивать деньги за лодку. Одному, так как его друзья погибли: в тот день они находились в море на рыбной ловле, а он заболел и остался дома. Хозяин лодки так составил договор, что каждый отвечал за полный пай. Японец переплел пальцы рук, показав, какой у него с друзьями был крепкий союз. Теперь вот он здесь. На островке родилась и младшенькая — Марико. Старшему мальчику следует учиться. Он отдаст его в школу, как только скопит достаточно денег для этого. А деньги у него будут. Он нашел отмель, где водятся жемчужные раковины. Рассчитается за лодку и сына сделает ученым человеком. Юдзи посмотрел на пляж, где «ученый человек» с сестренкой, собаками Фанни и Кингом бегали по песку, их звонкий смех и восторженный лай их четвероногих друзей повторяло многоголосое эхо.

— Нет мира под оливами, — вздохнул Томас Кейри.

Мистер Гордон печально улыбнулся:

— Вы, Том и Гарри, оказались правы. То, что мы с Джейн приняли за полное счастье, — только маленький светлый эпизод в большой человеческой трагедии, которой я бы дал название «Жемчужная отмель». Каждого из нас ждет где-то такая отмель. По крайней мере, должна быть. Без надежды на нее жизнь теряет всякий смысл.

— Нет, нет! — горячо запротестовала Джейн. — Все-таки здесь хорошо! Я никогда еще не видела места более прекрасного и таких милых, сердечных людей. Несмотря на все перенесенные невзгоды, они полны доброжелательства, несчастья не ожесточили их. Юдзи! Что вам необходимо, чтобы добывать из воды жемчужные раковины?

Японец ответил:

— Веревка, камень и еще один помощник. — Он стал объяснять, что Хироко

— его жена — отличная ныряльщица, в юности была аму — добытчицей раковин. Однажды ее чуть не загрызла акула. Здесь много акул. С тех пор жену ни за что не загонишь под воду. Хотя бояться акул не следует. Но что поделаешь с женскими капризами! Напарника он найдет среди рыбаков, что приходят на остров в июне. Тогда приезжает скупщик трепангов и рыбы, он охотно берет и жемчуг. Юдзи с лукавым видом стал «пересыпать» из пригоршни в пригоршню невидимые жемчужины.

Гарри Уилхем, сосредоточенно следивший за ребятами на берегу, сказал:

— Пожалуй, я подарю им Фанни. Теперь я ее хозяин, и лучшего общества мне для нее не найти. — Он подвинул к себе радиостанцию, стоявшую на циновке, включил приемник на аварийной волне. С минуту слышались только шипение и потрескивание, затем раздался вкрадчивый голос:

— …Плот девяносто шесть! Вызываю плот девяносто шесть! Говорит старший офицер Гольдман. Почему не отвечаете? Что с вами случилось? Я слушаю вас. Мистер Гордон, предупреждаю: вы затеяли плохую игру…

Гарри Уилхем выключил станцию:

— Как он о нас беспокоится! Ну, док, насолили мы ему, видно, здорово, что он с нами заговорил, как волк с Красной Шапочкой. Думаю, что Сэм уже на острове или скорее всего их подобрало какое-нибудь судно. Пусть плывет подальше, а мы здесь переждем.

Внезапно повеяло сыростью: со скал поползли клубы сизого тумана. Скоро туман заполнил бухту, не стало видно ни плота, ни лодки. Явственнее доносился шум волн, бившихся о рифы, и голоса птиц. Хироко позвала:

— Кан, Марико! — Голос ее поразительно напоминал крик испуганной чайки.

Дети, оживленно разговаривая, подходили к дому. Хироко задвинула стенку. Стало почти темно.

— Вот оно, здешнее райское житье, — не преминул заметить Гарри Уилхем.

— Под крышей еще куда ни шло, а каково в море в такой туман, на крохотной лодчонке?.

Джейн сказала:

— Вы, Гарри, совсем развенчали остров и море.

— Должен заметить, мэм, что море здесь действительно скверное. Плохая о нем идет слава. Туманы падают как снег на голову; есть у здешнего моря в запасе кое-что и похуже.

— Туман скоро пройдет, — заверил Юдзи. — Завтра будет солнце. Бывают плохие туманы, как день назад, когда село на Риф Печали ваше судно.

Перед ужином, как и предупреждал Гарри Уилхем, Хироко предложила гостям принять ванну, но прежде выкупала ребят, а также вымылась сама после Джейн, для мужчин же нагрела новый котел воды.

За ужином продолжались долгие разговоры. Дети уснули под шерстяным одеялом, захваченным с «Глории». В ногах у них свернулись Фанни с Кингом. Горел керосиновый фонарь, слабо освещая комнату. Ритмично урчал прибой. Изредка сонные чайки поднимали гам.

Не выдержав, уснула Джейн. Улеглись хозяева. Сладко похрапывал Гарри Уилхем. Не спали только мистер Гордон с Томасом Кейри.

— Нам с вами нельзя показываться в Сан-Франциско, — говорил профессору Томас Кейри, — пока все не уляжется.

— Вы думаете, что они постараются избавиться от нас?

— Непременно, Стэн. Мы для них даже страшнее писем Смита.

— Без свидетелей они запросто опротестуют подлинность документов.

— Не исключаю. Я думаю, что четвертый акт нашей пьесы будет еще более содержательным и напряженным. — В голосе мистера Гордона прозвучали восторженные нотки.

Прогноз рыбака Юдзи оправдался — утро выдалось ясное, солнечное. Коварное море окружало безмятежной синевой одинокий маленький островок. Огромные тучи белых птиц, неистово горланя, вились над грядой рифов. Юдзи Накамура собирался на лов трепангов, которые, по его словам, во множестве водились на береговых отмелях.

— Надо, чтобы солнце поднялось выше, тогда оно осветит дно, — сказал он и вдруг чутко прислушался. — К нам идет моторное судно, — сообщил он.

— Неужели Бешеный Сэм? — Гарри Уилхем испуганно сверкнул глазами. — Его только нам и не хватало…

Но матрос ошибся. В бухту входил незнакомый катер. Это был КР-16. Его свежевыкрашенная рубка сверкала на солнце, запаса шаровой краски хватило еще лишь на часть левого борта, весь некрашеный корпус облупился, был в белых подтеках соли, и всем своим видом катер показывал, что немало хватил лиха, пока добрался до этой благословенной бухточки.

— Советский военный флаг! — приглядевшись, воскликнул Гарри Уилхем. — Точно, это русское судно. Судя по всему, оно побывало не в одной переделке! — И он побежал на конец естественного мола.

Джейн сказала мужу:

— Том! Тебе представляется случай блеснуть знанием русского языка.

— Попробую, но боюсь, что особого блеска не получится.

Мистер Гордон заметил с довольным видом:

— Новые персонажи пьесы, и совсем из другого мира!

КР-16, не сбавляя хода, шел прямо к молу. На баке стоял Алексей Горшков в полотняных штанах и форменке, выбеленных на солнце и на ветру. Он махал рукой, отвечая на приветствия с берега. Обернувшись, сказал старшине:

— Ришат Ахметович! На плоту, что пришвартован справа, написано: «Глория-96».

— Вижу, Алеша.

— Стоп моторы!

— Отдать якорь!

Катер развернулся кормой и подошел к ближней оконечности мола.

Гарри Уилхем принял причальный конец и, закрепив его вокруг базальтовой глыбы, крикнул:

— Товарищ, давай, давай! — протянул руки, помогая сойти на мол.

Все трое русских, почувствовав под ногами твердую почву, остановились в замешательстве: им показалось, что камни плывут под их ногами, раскачиваются, как палуба катера. Гарри Уилхем понял их состояние.

Смеясь и повторяя свое «давай, давай», он взял было под руки Горшкова и старшину Асхатова.

— Благодарим, мы сами, — сказал старшина по-английски.

Они благополучно добрались до берега; пожав руки хозяевам острова и их гостям, опустились на песок, так как кружилась голова и подгибались ноги.

Алеша Горшков похлопал ладонями по горячему песку.

— Хорошо! — сказал он, улыбаясь. — Какой остров! Какие пальмы!

Джейн обратилась к мужу:

— Что говорит этот юноша?

— Ему нравится остров. Похоже, что они очень долго пробыли в океане.

— Подъем, друзья! — приказал старшина, первым вскакивая. — Что это мы расселись, когда перед вами стоит дама!

Поднялись и Горшков с Авижусом.

Разговор шел попеременно то по-русски, то по-английски. Томас Кейри довольно хорошо знал русский, а некоторые знания английского старшиной позволяли вести оживленную беседу. Начались обоюдные расспросы. Узнав, что КР-16 пробыл в океане пятьдесят один день, Гарри Уилхем и Накамура от удивления раскрыли рты. Рыбак что-то говорил по-японски, приседая и хлопая себя по бедрам, Гарри Уилхем снова принялся пожимать руки и награждать русских моряков шлепками по исхудавшим спинам и плечам.

— Нет, это невероятно! — говорил, волнуясь, Гарри Уилхем. — Столько времени проболтаться в океане, не имея продуктов и воды! И вы только посмотрите — у парней вполне приличный вид!

Жена рыбака всплескивала руками и качала головой, она-то знала, каково ожидать мужа, ушедшего в море на день, на два, а здесь люди пробыли среди волн столько времени! Дети застыли у подола матери, рассматривая новых гостей. Радостное возбуждение передалось Фанни и Кингу, и собаки кругами носились по пляжу.

— Гарри! — воскликнула Джейн. — Неужели верно, что они питались одной рыбой и планктоном?

— Последние дни ели кальмаров, — уточнил Асхатов.

— Надо их угостить! — Гарри Уилхем побежал по берегу к плоту и приволок груду банок с фруктовым соком и пивом, шоколад, несколько пачек галет.

В этот день Юдзи Накамура отложил ловлю трепангов. Хироко снова разожгла огонь под чугунным котлом, чтобы гости приняли горячую ванну, и принялась готовить еду для русских моряков.

Когда все направились к дому, мистер Гордон взял Томаса Кейри под руку.

— Джейн и Гарри займут гостей. Мне надо переговорить с вами, Том.

— Я весь внимание, Стэн.

— Вы не находите, что появление русских моряков как-то по-новому освещает события, в которых нам довелось принять участие?

— Пока я не думал об этом, Стэн. Единственное, что пришло мне в голову, так это то, что эти люди по воле совсем другого случая, преодолев тысячи миль по бурному океану, очутились, как и мы, на этом затерянном островке.

— Вы, похоже, не радуетесь их прибытию?

— Нет, почему же, Стэн, мне приятно их общество.

— Сегодня вы мне что-то не нравитесь, Том. Какая-то печать усталости лежит на вашем челе. В то время, когда мы так близки к финалу пьесы.

— Меня гнетет наше бездействие.

— Вынужденное, Том. Пауза перед бурным натиском. Вы же сами говорили о трудностях, ожидающих впереди. Мы их непременно преодолеем. Только бы благополучно покинуть Райский остров. Я надеюсь, что в этом нам помогут русские моряки. На плоту мы далеко не уедем.

— Нам потрясающе везет, Стэн! Надо же было случиться, чтобы где-то в России бурей унесло в океан катер!

Мистер Гордон тихонько засмеялся и потер руки:

— У нашей пьесы, Том, прекрасный режиссер. Назовите его как вам будет угодно — господом богом, судьбой, удачей, но он действует на редкость умело.

В рыбацкой хижине при виде черного ящичка рации у старшины Асхатова загорелись глаза.

— Работает? Позволите нам воспользоваться ею? — Он посмотрел на часы. — Сейчас самое время…

— Ну конечно, — великодушно разрешил Гарри Уилхем. — Хочешь со своими поговорить? Давай, давай! Пока хозяйка с Джейн не накроют на стол. Давай я помогу тебе включиться в эфир. Ну вот и все. Настраивайся на свою волну, а мы поболтаем с твоими ребятами. Или они тоже захотят послушать своих? Ну разговаривайте, а я схожу на плот, прихвачу еще пивка.

— Ну, ребята! — Старшина склонился над рацией. — «Тюлень»! «Тюлень»! Говорит КР-16. Старшина Асхатов! Вы меня слышите? Перехожу на прием!

В ответ послышался треск и завывание помех, застрекотала было морзянка и тут же оборвалась.

— Что творится в эфире! — сказал старшина после нескольких бесплодных попыток связаться с базой. — Прямо немыслимое дело.

— Та ли волна? — спросил Авижус.

— Наша, посмотри.

— Как будто она. Ну-ка, попробуй еще, старшина.

Вернулся Гарри Уилхем с пивом.

— Вот теперь мы можем отпраздновать встречу и наше чудесное спасение. По правде говоря, мои спутники хоть и отличные люди, да с ними как следует не выпьешь.

— Мы тоже, Гарри, не лучшие собутыльники, — ответил на это старшина. — Да и нельзя нам. Видишь? — Он кивнул на Горшкова, который сидел, скрестив ноги и покачиваясь из стороны в сторону. Затуманенными глазами Алеша смотрел на Джейн и Хироко, сидевших на корточках возле плиты, потом перевел взгляд на пальмовую рощицу, на зеркало бухты, ему нестерпимо хотелось спать, но он отчаянно боролся со сном. И вот ему показалось, что он преодолел сон и сходит по ступенькам на золотистую дорожку. От плиты поднимается Варя и говорит: «Ах это ты? А я прогнала длинного механика. Пойдем посидим под пальмами. Ты же знаешь, я люблю кокосовые пальмы». И они пошли по горячему песку, и Варя поочередно превращалась то в Джейн, то в Хироко, то опять становилась Варей и рассказывала что-то непонятное, но необыкновенно приятное для слуха…

— Пусть спит, — сказал Гарри Уилхем, кивая на Горшкова. — А ты, старшина, не огорчайся на такую кутерьму в эфире. Здесь это в порядке вещей, ведь мы в «море дьявола». На «Глории» тоже бились чуть не сутки, пока удалось связаться с берегом и со спасательными судами. Почему так — никто не может объяснить.

— Говори помедленнее, а то я плохо разбираю. А надо еще Петрасу переводить.

— Я сам… — начал было Авижус, но старшина, снисходительно улыбнувшись, сказал: — Надо Алеху будить, обед несут.

Горшков вскочил, как только Авижус притронулся к его плечу.

— Уже вахта? — спросил он и сам же рассмеялся. — Привычка! — Посмотрел на часы. — Время становиться к штурвалу. Ну как, поговорили с базой?

— Нет, Алеха. Тут такая свистопляска и вой в эфире.

Хироко поставила на циновку низенький столик и принесла деревянную миску, полную дымящегося риса.

Джейн помогала хозяйке, расставляя на столе чашечки с соленой брюквой и салатом из морских водорослей. Гарри Уилхем раскрывал банки с пивом, водрузил на стол бутылку виски и бутылку хереса.

— Понемножку можно, — сказал он Асхатову. — Даже необходимо после всех ваших передряг. Как же не отпраздновать такое дело! Нет, это было бы вопиющим нарушением морского закона.

Старшина покачал головой:

— Опять ты, Гарри, зачастил. О каком законе ты толкуешь?

— Наверное, о морском, — подсказал Авижус. — Говорит, что по такому случаю грех не выпить.

— Ну это дело известное. Сколько всякой вкуснятины на столе, и какая посуда! Прямо пища богов! — Асхатов потянул носом. — Только, ребята, чур всего понемножку, особенно риса. Надо, чтоб организм привык к нормальному питанию, разрешаю по глотку чего там в бутылках, и больше ни-ни!

— Что такое ни-ни? — спросил Гарри Уилхем, принимаясь разливать вино в чайные пиалы.

— Нам только по единой, — сказал старшина.

— Будет видно, — мудро заметил Гарри Уилхем. — Вот и мистер Гордон явился. А где Том?

— Том затеял игру с детьми. Слышите, какой там шум и гам? — ответил профессор, присаживаясь на татами. — Мне глоток хересу, Гарри.

— Обязательно, док. Ваши вкусы мне известны. А вы, друзья, приступайте к еде. Мы-то уже перекусили. Ну, за встречу! Более торжественный тост отложим до прихода Тома.

Минут десять русские моряки ели молча, благодарно улыбаясь Хироко и Джейн, которые подкладывали им креветок, риса, жареного палтуса. Затем снова потекла беседа.

У старшины был не слишком богатый словарный запас чужого языка, и свою речь он дополнял жестами. Нет-нет да и вставлял английское словечко Горшков, обращаясь главным образом к Джейн. Авижус, до сих пор не выказавший своих познаний в английском языке, вдруг, к удивлению всех присутствующих, непринужденно вступил в разговор. Как бы оправдываясь, он сказал, что в школе ему легко давался английский, к тому же у него есть родственник, который долго жил в Америке и три года назад вернулся на родину.

— Ну, Петрас! — восхитился старшина. — Скрытный ты парень! Как же это ты скрывал от меня, от своего непосредственного начальника, что прекрасно знаешь язык? Нехорошо, брат!

Авижус застеснялся:

— Вы, товарищ старшина, переводили почти верно. Да и не хотелось мне выставлять себя напоказ…

— Скромность — хорошее дело, Петрас, но не до такой степени. В неловкое положение ты меня поставил. Какой же я командир, если ничего о тебе не знаю! Ну да ладно. Будешь меня поправлять, если не то скажу, не точно или не пойму чего.

— Если смогу.

— Ну, ну, слышали, как ты чешешь. Переведи им, за что я тебе выговор сделал.

— Может, не стоит, старшина?

— Надо, Петя! Не то подумают, что мы их по косточкам разбираем. А народ они симпатичный. Не налегайте, ребята, на шоколад.

В хижину быстро вошел Томас Кейри. Извинился. Сел возле жены.

— Теперь мы выпьем, — сказал Гарри Уилхем, — за наше счастливое избавление и за то, чтобы удалось мирно пришвартоваться в спокойной гавани.

Когда выпили, старшина кивнул Авижусу:

— Давай, Петя!

Когда Петрас, смущаясь, выполнил распоряжение старшины, американцы засмеялись.

Мистер Гордон одобрительно посмотрел на русских моряков:

— Похвально, молодые люди. Как было бы хорошо, если бы мы никогда ничего не скрывали друг от друга.

— Настал бы Золотой век, — сказал Томас Кейри. — Тогда бы исчезли дипломатия, войны, почти сто процентов несправедливости, преступлений.

— Тогда бы не погибла «Глория», — добавила Джейн.

Гарри Уилхем усмехнулся:

— Но тогда бы мы не попали на этот остров, на самом деле сегодня он совсем райский, и не встретили русских парней, Юдзи и его семейство.

— Вопрос поставлен философски, — одобрил мистер Гордон. — Во всем можно найти все стороны добра и зла.

Асхатов, все время думавший о том, как бы поскорее подать о себе весть в свою часть, протянул руку к радиостанции:

— Разрешите, я еще попытаюсь?

На этот раз какие-то неведомые силы навели порядок в эфире, и послышалась вдруг русская речь. Радист Крутиков передавал приказание посыльному катеру следовать в Южно-Сахалинск. Старшина, забыв установленную форму, крикнул срывающимся от волнения голосом:

— Паша, друг! Здравствуй, Паша! Мы нашлись!

Радист прервал передачу. Послышалось его частое дыхание.

— Кто это? Почему вмешиваетесь? — спросил он растерянным тоном.

— Да мы это, Паша! Экипаж КР-16! Говорит старшина Асхатов!

— Ребята! Вы живы? Вот это да! Не отходите от рации! Где вас носит? Мы тут совсем отчаялись. Где вы?

— Все живы-здоровы, Паша. А где — сами пока толком не знаем. Доложи капитану второго ранга Булыгину…

— Да он здесь! Товарищ капитан второго ранга! Ребята нашлись! КР-16 на связи!

— Асхатов! — зарокотал низкий бас. — Где вы? Откуда говорите? Ваши координаты?

— Мы на острове. Только сегодня подошли. Где-то далеко на юге. Здесь растут кокосовые пальмы. Докладываю, что все здоровы. Материальная часть в сохранности.

— Молодец, Асхатов! Привет Горшкову и Авижусу. Ну и напугали вы нас! Постарайся выяснить название острова, его место на карте и держи связь каждые два часа. Почему ничего не сообщали?

— Наш передатчик не работает. Говорю по американской рации. Тут на острове оказались четверо американцев с затонувшего лайнера «Глория». Добрались сюда на спасательном плоту. Трое мужчин и одна женщина.

— Если можете, окажите помощь.

— Они нам сами оказали. Люди очень хорошие.

— Говоришь — вы все здоровы?

— В полной форме. Нам повезло; промышляли горбушу и треску, даже акулу однажды поймали. Так что все в норме.

— В норме? Что в норме?

— И мы, и катер, товарищ капитан второго ранга. Немного потрепало, и все. Правда, едва было не попали в лапы к пиратам, да удалось вырваться.

— Пираты? Эти еще откуда взялись?

— Все окончилось хорошо…

— Потом подробнее доложишь. Уточни название острова, архипелага…

— Есть, товарищ капитан второго ранга. Сейчас мы только что пообедали. На острове живет всего одна семья японцев, тоже хорошие люди.

— Жду на связи через два часа. На моих без пятнадцати двенадцать.

— Без тринадцати, товарищ капитан второго ранга.

— Забыл, что у тебя часы — супер, прима и так далее.

— Совершенно верно, товарищ капитан второго ранга.

— Так через два часа. Позывные прежние.

Старшина Асхатов обвел всех ошалевшим от счастья взглядом.

— Наконец-то! Сам Булыгин оказался на рации! Они о нас не забыли! А сейчас Пашка Крутиков начнет по всей базе трезвонить, что нашлись! Ах, ребята, вот житуха настала! И надо же — со второго раза связались со своими. — Он стал торопливо объяснять американцам, как ему повезло и что за ними обязательно пришлют военный корабль.

— Как бы это было кстати, — сказал мистер Гордон. — Только бы поскорее он приходил, ваш корабль.

— Дней через пять-шесть. Ну от силы через неделю.

Томас Кейри сказал, обращаясь к своим:

— Для нас это очень долго. Но будем надеяться, что за это время сюда не заглянет Гольдман. Лучше всего нам следовало бы убраться отсюда сегодня или в крайнем случае завтра на рассвете.

— Кто этот Гольдман? И почему вы так спешите? — спросил старшина Асхатов.

— Гольдман — старший помощник капитана «Глории». Он тоже причастен к гибели судна. «Глорию» посадили на риф, чтобы получить страховку…

В это время Гарри Уилхем прошептал, снимая наушники:

— Бешеный Сэм! Разговаривает с пилотом вертолета наших ВВС. Вот уже куда втерся, пройдоха. Я сейчас прибавлю звук.

В хижине послышался вкрадчивый голос:

— …исчезнуть они не могли, Стив.

— И я так думаю, чиф-офицер. Куда им здесь деться? Покружусь еще над этим дьявольским морем.

— Ищите, Стив, и помните, что за поимку преступников назначено десять тысяч долларов.

— Это меня и вдохновляет, чиф-офицер, боюсь только, что их подобрало какое-нибудь встречное судно.

— Исключено. Все суда тоже предупреждены. Но самый главный ориентир — плот. Он очень приметный!

— Плот действительно заметная штука. Несколько пустых плотов я видел, да ни одного с вашим номером.

— Ищите, Стив, девяносто шестой!

— Ищу, чиф-офицер. Что-то барахлит компас, здесь это вечная история. Когда нет видимости, курс угадываем чутьем. «Глория» ваша совсем легла на правый борт. Возле нее три спасателя и с полсотни разной мелкоты. Если начнется шторм, то наверняка перевернется.

— Не ваша забота, Стив. Летите к группе островов на юго-востоке от рифа.

— Есть, чиф! Я осмотрю их все. Начну с самого южного, затем подамся на север. В большинстве это необитаемые островки — птичьи базары, только на одном обосновался рыбак с семьей. Пока, чиф! Сильный встречный ветер, нос так и задирает.

— Передавайте обо всем замеченном, и немедленно! Я буду дежурить возле станции.

— Есть, чиф! Показались черные рифы, но туда никто не подойдет. Вечный прибой…

— Боже! — Джейн прижала руки к груди. — Скоро он будет над нами. Надо что-то предпринять! Может, действительно нам уйти на вашем катере, мистер Асхатов?

— Я бы с удовольствием, миссис Джейн, но должен дождаться разговора со своим командиром. Думаю, что он разрешит. Осталось час двадцать пять минут.

— За это время летчик может обнаружить наш плот, — сказал Гарри Уилхем, поднимаясь с циновки. — Надо его спрятать в зелени, замаскировать. А вы, старшина, уберите свой флаг с катера.

Семеро мужчин быстро разгрузили плот, выпустили из баллонов воздух, скатали в рулон прорезиненную ткань и уволокли ее в кустарник. Едва они успели очистить берег от груды одеял и продуктов, как послышался характерный шум приближающегося вертолета.

— В укрытие! — крикнул Гарри Уилхем.

Военный вертолет завис над островком. Снизившись, прошел над молом. В кабине сидел, поглядывая вниз, широкоплечий блондин с усами щеточкой. На бреющем полете машина прошлась над бухтой и, подняв всех птиц с каменной гряды, ушла на юго-восток.

Гарри Уилхем вышел из кустарника и, глядя на синеватое облачко выхлопных газов, сказал:

— Заметил он что или нет? Бегу к рации. Надо послушать, что он доложит Сэму. — И матрос бросился к хижине. За ним быстрым шагом направился Асхатов, так как подходило его время связи с базой.

Пилот вертолета передавал Гольдману:

— …Надо будет еще заглянуть на островок. Плота я и там не заметил, но возле мола стоит какой-то странный катер. Видимо, подошли мародеры. Сейчас вашу «Глорию» растаскивают эти молодцы. На ней уйма добра! Садиться я не рискнул — еще подстрелят. Эти субчики на все способны.

— Сколько времени вам потребуется, чтобы взять солдат и вернуться на остров?

— Часа три с заправкой.

— Черт знает что такое! Как же вы не сумели ничего толком разузнать? Я буду вынужден пожаловаться генералу!

— И думаете, что старик подбросит солдат и заправит мою колымагу в воздухе? Эх, чиф! В таком деле горячиться не следует. Сказано — проверим, значит, проверим. Только бы погода не подкачала.

— Что еще там?

— Да, похоже, туман движется на острова. Туманы здесь падают, как снег в Канаде. Действительно, подо мной туман, плотный, как войлок. Черт его знает, сколько он еще продержится!

Гольдман забористо выругался.

Пилот захохотал:

— Классно у вас получается, чиф! Так-то лучше, а генералом меня не пугайте, лучше готовьте монету…

— Действительно, кажется, туман движется прямо к нам, — сказал Гарри Уилхем, глядя на каменистый мыс. — С одной стороны, это не так уж плохо. Давай, старшина, поговори со своим шефом. Слышал, как Бешеный Сэм загнул? Он у нас по этой части всех боцманов обставлял.

— Еще шесть с половиной минут до сеанса, — сказал Асхатов.

— Теперь нам надо бога молить, — сказал Уилхем, — чтобы туман подольше подержался над авиабазой, а у нас прояснилось — и мы бы подорвали отсюда.

— Гарри Уилхем замолчал, так как старшина включил рацию. И опять, как в первый раз, из репродукторов послышался треск и вой разрядов, временами через этот хаос звуков прорывался голос радиста Крутикова, и тут же его заглушали посторонние шумы. Все же старшине удалось на минуту наладить связь. Он сообщил капитану второго ранга Булыгину название архипелага островов и расслышал в ответ, что где-то близко в этих водах находится советский спасатель. На этом связь прервалась.

— Ну ничего, — сказал старшина Асхатов. — Через пару часов мы снова попытаемся связаться.

Золотистый туман запеленал островок. Солнце оловянным диском то показывалось, то скрывалось совсем. Во второй половине дня ветер унес туман и пригнал тяжелую, свинцового цвета тучу. Разразилась короткая тропическая гроза. Все укрылись в хижине. Хироко с мужем сдвинули стенки. В единственной комнате стало темно. В щелях трепетал фиолетовый свет молний. Чудовищной силы удары грома сотрясали воздух. Света не зажигали, сидели в темноте, прислушиваясь к потокам дождевых струй, ожидая новых ударов грома.

Гроза длилась четверть часа. Засияло солнце. Хироко раздвинула стены, и перед глазами вновь засверкали, заискрились сахарно-белый пляж, кустарники, кроны пальм, базальтовые скалы. Птицы неистовым гамом возвещали возвращение солнца и света.