Жизнь напрокат

Глава 9

То, чего не понимал Бур я вполне бы смог ему объяснить. Наверное. Рассказал бы и нарисовал как устроен пистолет, часы, мобильный телефон, как я догадался где Тихарь заныкал серебро и почему не убил их всех и не убежал.

То, чего не понимал я Бур мне пояснить не сможет. Как бы он ни старался, у него не получилось бы ответить почему я сейчас в своем любимом городе не катаю бильярдные шары и не пью пиво с верными пацанами. Почему мы с Роком не на речном дне, наконец. Почему я тащусь с малознакомыми, подозрительными типами через лес и на моем бедре болтается меч застреленного мной Шалима.

Мы вышли через три часа. Одинец поклялся, что, если поторопимся, завтра после полудня будем на озере. Но, прежде чем отправиться в путь, мне пришлось стать свидетелем непривычного и жуткого действа, а также самому свершить один злодейский акт.

Освобожденные из непродолжительного заточения гопники Шалима вместе с остатками банды Тихаря и Прастом отправились собирать сухой валежник и очень скоро у костровой ямы внавалку лежало почти три куба древесины. Вкупе с запасом дров на самой базе получилась весьма нехилая куча смолянистых веток, толстых сучьев и бревен. Из всего этого добра мазурики ловко соорудили нечто вроде длинного помоста, уложив вниз лесины потолще, прикрыв сверху сучьями и толстым слоем хвойного лапника. Собрали всех покойников и, предварительно поснимав с них все ценное, тесно уложили на помост.

Если на первых порах я не понимал что происходит, то после возложения тел стало ясно - готовятся пышные похороны. Что называется - с огоньком. Ну да, так быстрее, нежели копать уйму могил или одну большую яму на всех без единой лопаты.

Я пробежался глазами по мертвым, спокойным лицам. Хриба, Корш, Шалим... Отбегались. Кульму я узнал лишь после подсказки Бура. Умелая рука всмятку разбила череп дружинника чем-то тяжелым.

Из объемистого мешка сверху на тела высыпали куски смолы вперемешку с сухой сосновой чешуей. Присев на колени, Одинец потренькал огнивом, запалил чадящий копотью факел и протянул его мне.

- Держи, батька!

Я изумленно вытаращился на конопатого юнца с фингалом.

- Какой я тебе батька, недоросль? Попутал что ли? - с легкой брезгливостью отозвался я.

- Мы так решили, - не убирая руку с протянутым факелом, протараторил, Одинец. - Я, Жила и Невул. Ты удачлив, ты вернулся из за Кромки и умеешь испускать смертельный гром, ты никого не боишься. Будь нашим вождем, Стяр!

Длинный и коренастый встали с двух сторон от Одинца и закивали гривами. Я перевел взгляд на напряженные лица застигнутых торжественностью момента Шалимовых доходяг и понял, что от меня ждут серьезного решения. Ждут согласия возглавить разбойничью шайку.

Идиоты.

Я посмотрел на Бура. С застывшим лицом он стоял в трех метрах от помоста, скрестив руки на груди и вместе с Завидом внимательно наблюдал за моими действиями.

Возглавить шайку.

Такое мне однажды уже предлагали. Лично Фрол и его правая рука Слон - бывший "афганец", лейтенант войск дяди Васи в недалеком прошлом, а на ту пору - самый отмороженный боевик группировки, ответственный за силовую поддержку и за все, что связанно с физическим воздействием на клиентов и конкурентов. Среди братвы Слон славился привычкой находясь в подпитии разбивать о свою чугунную башку опорожненные бутылки, а еще жестокостью, продуманностью и слепой преданностью Фролу. Я недавно вернулся из армии, провалявшись три месяца в госпитале и уже полгода успел отбегать в качестве рядового бычка-рэкитира в своем родном районе. Предложение Фрола оказалось для меня неожиданным и заманчивым. Заманчивым в первую очередь из за большей доли бабла, причитающейся бригадиру из общего котла и значительно возросшим бы весом у братков. Согласился я не сразу - взял два дня на подумать.

Сейчас никаких двух дней у меня не нет. Нет рядом и Сашки, который наверняка бы уже толкал меня в бок своим толстым локтем, подзуживая уступить просьбам нетрудового народа.

Еще вчера я бы, не задумываясь, отказался. Послал бы их всех прямым текстом в козлиное дупло. Вчера я жил в чудном, даже чуждом, но все же, своем мире, волею случая закинутый далеко от дома и привычной обстановки. Сегодня я расстрелял шестерых, а мой родной мир рассыпался, лопнул как красивый елочный шарик, сорвавшийся с ветки на кафельный пол. В ушах стоит звон удара и разлетающихся осколков прежней жизни. Меня окружают призраки такого далекого прошлого, что и представить страшно. Еще страшнее от того, что призраки эти облачены во вполне осязаемую плоть, говорят на понятном языке и имеют весьма отдаленное понятие о ценности человеческой жизни. Чтобы выжить здесь, нам с Роком позарез нужны союзники. Стать во главе одной из трех сторон с единственной общей целью - неплохой вариант для повышения шансов пожить подольше.

Я поправил меч на боку, протянул руку и взял факел.

- Ну глядите, вы сами этого захотели. Я с вас еще спрошу за эту поляну вместо того озера, - посулил я, сделал несколько шагов и вонзил горящий кончик в сухой еловый лапник посередине помоста. Желтая хвоя занялась мгновенно, источая клубы сизого дыма и жадное, змеиной шипение. Я сместился вправо, поднес огонь к веткам под Кульмой, затем отошел в левый конец и подпалил пятки Шалиму.

- Тебе, Род Всеотец! - громко вскричал Бур, поднимая обе руки к кристально чистому небу в обрамлении верхушек деревьев. - Прими их в Навь!

Меня замутило. Бросив факел поверх окутанных дымом тел, я отошел от погребального костра и двинулся к Горе.

- Надо поговорить, - сказал я и, не оборачиваясь, направился к землянке.

Горя послушно пошел за мной, я слышал за спиной его тяжелые шаги и угрюмое сопенье, приглушенное густой бородой. Оглянувшись на жаркое, высокое пламя пожирающее мертвецов, настоящих возле него живых, он вопросительно взглянул на меня изумительно синими глазами.

- Кто из твоих спиногрызов займет твое место когда тебя не станет? - тихо спросил я в упор.

- Скорее всего, это будет Клюй, - ответил Горя и прищурился, соображая куда я клоню.

Этот дядя либо конченый дурак, либо отъявленный хитрец. Нет, у дураков не бывает таких глаз. Слишком ясный взор и слишком явная работа мысли.

- Это который?

- Вон тот, третий справа.

Острые, худые лопатки оттопыривали зипун на сутулой спине невзрачного на вид мужичка. Он повернул голову и я увидел ничем не примечательный профиль с коротким носом и толстой, торчащей вперед бородищей. Клюй быстро повернул голову в другую сторону, словно выглядывал кого-то среди находящихся на поляне.

- Значит ты утверждаешь, что Клюй сможет всколыхнуть братву?

Горя пожал плечами и задумчиво посмотрел на кобуру с пистолетом.

- Он может попробовать.

- Тогда надо сделать так, чтобы Клюй потерялся. Ты понимаешь меня? - Горя не спешил с ответом, но все же кивнул. - Я не хочу, чтобы, когда мы достанем серебро эти гаврики нас всех перерезали только потому, что их больше.

Бывший сподвижник Шалима усмехнулся.

- Почему ты думаешь, что этого не сделаю я? Что я сам не подниму людей против вас и не заберу все, а не какие-то жалкие крохи?

Хороший вопрос. И, похоже, я обронил опасное семя в плодородную почву.

- Я полагаю, что у тебя хватит ума не делать этого, Горя. Ты пришел сюда за Шалимом без особой надежды, ведь верно? А завтра станешь богаче на несколько пригоршней серебра, только потому, что встретился со мной и я оставил тебя жить.

- Что, если Клюй - мой побратим?

Ожидаемый заход. Как отмечал сам Фрол, работа с возражениями получалась у меня едва ли не лучше, чем у Слона, а Слон слыл большим умельцем увещевать несговорчивый народ.

- Ну, как я полагаю, ты не очень-то станешь по нему горевать, - заметил я с жесткой улыбкой. - Если бы тебя заботила его судьба, ты бы не сдал его. Без Клюя тебе будет проще подмять под себя остальных. Решай сейчас: уйдете вы с обещанной мной долей или не уйдете вовсе. Бунт мне не нужен, как, собственно, и ты сам. - Я красноречиво похлопал ладонью по кобуре. - Вы нужны мне всего лишь на короткое время как противовес, чтобы боярские сынки не слишком борзели. Понял? Соображай быстрее.

Поляну заволокло удушливым дымом импровизированного крематория, сквозь треск раздираемого огнем дерева и гудение пламени слышалось шкворчание пузырящегося, расплавляемого адским жаром человеческого жира. Отчетливо и тошнотворно завоняло горелым мясом. Все это не мешало привычным к подобным делам людям стоять полукругом на безопасном расстоянии и наблюдать как их товарищи постепенно превращаются в уголь. Только когда подложка из сучьев прогорела и под весомтел провалилась вниз на бревна, взметнув тучу искр, зрители начали разбредаться, часто моргая покрасневшими глазами.

- Я сделаю как ты просишь, - сказал Горя. На его челюстях вспухли жесткие желваки. - Сделаю и уведу своих после того как мы получим свою долю.

- Получите, можешь не сомневаться. Мы вернем вам оружие, но запомни - Клюя нужно успокоить немедленно, чтобы не успел натворить дел.

В лесу растянулись рваной цепочкой, почти у каждого на себе по мешку со снарягой и разделенным поровну не бог весть каким хавчиком. Из оружия у кого топор, у кого копье, два лука видел. Ведут на пару Клюй и Одинец. Они о чем-то пошептались, покивали и, видимо, пришли к какому-то консенсусу, что не могло меня не заинтересовать.

- Против кого дружите, ребята? - заговорщицки спросил я, догнав авангард и тут же поймал вспышку из глубин вредной, иногда излишне услужливой памяти.

…Впереди, как ему и положено, осторожно двигался Серый. За ним, согнувшись, почти вприсядку передвигался Бобер. Леху прозвали так за крупные, прокуренные резцы на верхней челюсти, которыми, как всем казалось, он мог бы без труда перегрызть стальной трос из танкового комплекта. За Бобром с автоматом у плеча крался Тима Белорус. Сверхъестественное чутье Серого воплотилось в предупреждающий знак. Схрон. Серый унюхивал такие вещи как крыса чует съестное в далеком погребе.

- Стоим! - тихим шепотом приказал Гранит. - Смотри!

Обычно мы обходились без этих слов майора. Обычно его указания укладывались в несколькоусловных знаков. Но сегодня не обычный день. Двое «зеленых» и вялый «контрабас», навязанный полканом, сильно отягощали группу…

Я встряхнул головой и успел уловить объяснение Одинца. Он поведал, что когда-то краем уха слыхал о какой-то нычке на озере. Слыхал давно и очень-очень вскользь, то ли от самого Тихаря, то ли еще от кого из шайки. А с Клюем они обсуждали маршрут, коих существовало два: короткий и удобный.

- Идем коротким, - не думая отозвался я. Вдруг Сашка уже там и мается в томительном ожидании.

Насколько я мог ориентироваться, маршрут нашего лесного похода пролегал параллельно линии вировской речки, то есть шли мы вверх по ее течению, как если бы плыли к городишке, где главенствует боярин Головач. Лес чистый, преимущественно ельник, попадалась и сосна, кустарника мало, идти легко, поэтому топали быстро, Невул двигался замыкающим, погонял братву, чтоб не растягивались.

Исчезновения Клюя, кажется, никто не заметил, если и заметил, то виду не показывал. Невулу я поручил внимательно следить за всеми подозрительными телодвижениями в рядах ненадежного элемента и сразу же сообщать мне.

Ближе к вечеру форсировали вброд чахлую лесную речушку, перешли её по колено, пополнили запасы воды во фляжках. У меня своей фляжки нет и хлебал я в пути из Одинцовой.

Лес за речкой смешанный и дурной, не пройдя и ста метров, мы попали в труднопроходимую полосу, оставленную давнишним ураганом. Поперли напрямик, продираясь через щедро накиданный ветром валежник, обходя и перелезая завалы из поломанных и вывороченных с корнем деревьев. Привычные к передвижению в лесных условиях разбойнички и те припотели, я же вовсе из сил выбился, сапоги скользили по стволам как насаленные, с правого каблук отвалился, у левого нос потрескался, еще немного и останусь я без обуви...

К счастью скоро этот бред закончился, но Голец обрадовал, предупредив, что дальше начинается болото и пора бы вставать на ночевку, ибо денек устремился к закату, окрасив кроны в красное. Как раз и полянка подходящая.

Я не возражал и скомандовал привал по всем правилам. Костер разжигать, часовых выставлять, жрать готовить. Да они и без меня каждый свой номер знали, не впервой на марше. Сам я как и положено предводителю сразу же предался отдыху, стащил с натруженных ног чертовы сапожки и, усевшись возле матово-белой березы, жадно вгрызся в сухарь.

В считанные минуты лагерь был готов. Костер горит, полугнилые бревна для сидения вокруг него уложены, куча хвороста рядышком свалена. Руссо туристо, блин...

Можно было обойтись и без костра, но вокруг такая глухомань, не приведи Господь, так что сидим у огонька, кто желает, греет над пламенем прихваченное на базе вяленое мясцо, кто холодным жует. Разговор не клеился, каждый мечтал о своем, даже болтливый Одинец молча крушил челюстями вареную заячью косточку.

Костер маленький, народу много, так что сидели плотными кучками согласно классовой принадлежности, меняясь у огне по мере надобности. Бур с Завидом вместе, я с Одинцом и Жилой рядом с ними, Горя со своими полукругом - напротив нас. Невул, Праст и дядька по имени Щека рассредоточились вокруг поляны в первом, самом легком дежурстве. После полуночи их должны были сменить Бур, Одинец и кто-то из своры Шалима. Предосторожности не лишние, памятуя о недавних событиях.

- Вы говорили, что на стоянке на вас кто-то напал, - одолевая пятый сухарь, сквозь сухие крошки во рту спросил я Жилу, дабы иметь в голове полную картину происшедшего.

- То была другая стоянка, без землянки. Мы обосновались прямо в лесу сразу после того, как забрали серебро с насадов. Тихарь велел ждать его, забрал с собой двоих и унес все серебро. Этой же ночью явились урманы и начали резать всех без разбору. Нам пятерым повезло. Вечером мы поспорили с Комом и его дружками, дело чуть не дошло до драки, нам пришлось устроить себе отдельную ночевку на небольшом отдалении. Они пришли в темноте, перебили сторожу и раздавили всех, кто спал вокруг большого костра…

- Жаль не всех перебили, - кривя рот, желчно изрек Бур и обвел пространство перед собой тяжелым живодерским взглядом. - Я бы вырезал всех.

Вот человек, не уймется никак. Не знаю, вдруг я тоже не смог бы смириться с тем, что какие-то залетные фраера на обратной дороге с рабочих «точек» в день «зарплаты» на родной территории ломанули меня и моих парней? Перестреляли половину личного состава и обчистили бы карманы у живых. Тьфу три раза!

- У тебя уже была такая возможность, так что сиди и не мороси, бери пример с брата.

Бур метнул в меня резкий взгляд и заткнулся, покосившись на флегматично жующего Завида. Еще бы ему не замолчать, чует котяра, что пока все козыри при мышке, а дальнейшая игра карту покажет.

- Нас они не заметили, - помолчав, продолжил Жила. - Как только мы поняли какой оборот принимает дело, бросились со всех сил уносить ноги.

- Кто такие урманы? И почему вы решили, что это были они? - я глотнул из фляжки Одинца и прокашлялся.

Вместо задумавшегося соратника ответил Одинец.

- Урманы как урманы. Люди севера. В жизни для них ничего не важно кроме золота и славы. Я их своими глазами видел. Урманов ни с кем не спутать. Вдобавок, они на весь лес орали они по-своему.

- Почему они на вас напали? Что за слава укокошить в лесу обездоленных сирот?

- Не знаю. Думаю, к этому приложил руку Тихарь.

- Ты плохо подумал, - отозвался Горя. - Тихарь никогда не водился ни с урманами, ни с данами.Насколько я помню.

- Все в жизни меняется, - неожиданно профилосовствовал Одинец.

- Это верно, - усмехнулся Горя. - Тихарь всегда был себе на уме и эта выходка вполне бы ему подошла.

Спать увалились прямо на земле, на сухой и неожиданно мягкой лесной подстилке ногами к костру. Под голову положили у кого что с собой имелось, а за неимением сошел и собственный кулак. Один из часовых должен был следить за костром и подбрасывать хворост, двое других растворились во тьме между деревьями с целью оберегать наш оздоровительный сон под свежим небом.

Засыпал я, возлагая некоторую надежду на пробуждение в более привычной обстановке. Поигрались и хватит. Пора бы домой, забыть эту белиберду как неудачную шутку.

Утро началось с беспощадной тряски и воплей над ухом.

- Батька, батька, вставай!

Я продрал глаза и увидел над собой перекошенное хлебало Одинца. Синячина под глазом потемнел и набряк, из сливы превратившись в морщинистый чернослив. Я снова закрыл глаза и обреченно застонал.

- Все проснулись уже, один ты дрыхнешь, - с отчаяньем взвизгнул парень и с пущим энтузиазмом затряс мое плечо.

- Ты как с батькой разговариваешь?! - грозно проворчал я и оперся на локти.

- Беда у нас!

- Да перестань ты меня трясти! Я уже проснулся. Что там?

Там оказалось хреново. Кто то от уха до уха перерезал горло Горе. Покойник лежал на боку в десяти шагах от костра. Впитавшаяся в почву кровь, большим темным пятном расползлась вокруг верхней части туловища, по бледной впалой щеке проползла жужелица и юркнула в черную круглую ноздрю словно в спасительную нору. Часа три-четыре прошло. Кожа на лбу успела пожелтеть, полуоткрытые глаза подернуться серой мутью как у лежалой рыбины.

Меня слегка затошнило. Я поспешно отвернулся от трупа и встретился взглядом с Буром.

- Кто сторожил?

- Я, - с вызовом ответил Бур. - Но чужих не было. Это сделал кто-то из своих.

- Двое из людей Шалима пропали, - пробубнил мне в ухо Одинец. - Жук сказал, что один из них был Клюю родичем.

Этого я и опасался. Именно поэтому собрал вокруг себя противоборствующие партии, чтобы каждая следила за каждой. Не уследили. Двум типам удалось скрытно и совершенно бесшумно прикончить кого им захотелось и свалить незамеченными.

- Я могу их поискать, - предложил Невул, как встревоженный гусь крутя маленькой головой на длинной шее. - Следы пока хорошие.

Я потер комариный укус на лбу.

- Не вздумай. Встретим - наизнанку вывернем, а пока, делаем как договаривались - идем к озеру.

Странно, конечно, почему меня не пришили таким же макаром как Горю, но переживать об этом упущении ночных киллеров я точно не стану.

Выстроились в том же порядке: Одинец и я впереди, Неувул - замыкающий. Двое из бывших Шалимовых, попеременно меняясь, тащили носилки наспех сварганенные из жердин, отягощенные Гориным телом. Я решил заняться им после завершения похода. Одинец как мог вел по относительно твердому, даже ноги в мох не сильно проваливались и не скажешь, что - болото. Потом долго шли по черничной делянке с чахлыми деревцами. Черничные кусты поднимались выше колена с крупными листьями и плодами, тут ягоду, наверно, можно собирать в промышленных масштабах. Смоляной запах багульника стелился над прогретым солнышком зеленым одеялом, появились мелкие как блохи комары.

Снова вышли на привычную лесную траву-мураву. Одинец втянул носом воздух и заявил, что до озера осталось совсем чуть-чуть, пересекаемый нами лес выведет к самой воде. Наш маленький отряд растянулся, пришлось поджидать отставших. Выпили последнюю воду из фляжек. Я предупредил, что двигаться теперь надо с повышенной осторожностью и вниманием, желательно бесшумно, и сам показываю пример как учили: кочки обхожу, на веточки не наступаю, на выпирающий листок не давлю, первым ставлю носок ступни. Майор Гранит был бы мною несказанно доволен. Но ученых учить только портить, они на то и разбойники, чтоб по-звериному, бесшумно и ловко. Иначе как к зазевавшейся жертве подбираться?

- Там селение, - Одинец махнул рукой вправо, едва впереди сквозь поредевшие деревья забрезжил яркий свет. - Весь там. Туда?

- Не было там никакого селения.

- Значит - туда.

Одинец принял левее, все еще держась далеко от предполагаемого мной берега и я мысленно похвалил пацана за эту предосторожность.

- Ручей там был. От него еще порядочно. Место я помню.

Наша разношерстная компания принялась огибать озеро по часовой стрелке. Сквозь чистые стволы сосняка поблескивала далекая гладь воды, оттуда долетал свежий ветерок, немного усмиряя предполуденный зной. Через час по пояс в холодной воде форсировали знакомый мне ручей. Отжали одежду, вытряхнули брызги из обуви, наполнили фляжки. Еще через полчаса я приказал прижаться к берегу, насколько возможно оставаясь в тени деревьев. Пропустить камень означало наматывать бесполезные круги.

Я прикинул время, что нам с Сашкой потребовалось дойти от места убийства до ручья и чуть ли не шаги считал. Наконец, решив, что настала пора выползти на берег, я в компании Одинца и Жилы отправился на пробную рекогносцировку. Невул с прочими остался в бору. Я попросил их по возможности укрыться за деревьями и редкими кустами, держать оружие наготове и ждать сигнала. Присев под высокими желтыми соснами метрах в десяти от воды, сначала наблюдали в шесть глаз за берегом и серым зеркалом озерной глади. Чуть глаза не сломали, но ничего подозрительного не заметили. Кругом тихо и спокойно как в морге, но ни одного камня в обозримом пространстве обнаружить не удалось.

Отползли назад и снова двинулись в путь. Я шел чуть ближе к озеру, двигаясь, практически, по опушке.

А вот и камушек!

Снова с Одинцом и Жилой поползли на берег. Товарищи по оружию вжались в песчаную почву позади, провожая внимательными взглядами наши спины и торчащие попы. Втроем мы покинули сосновую рощу, полезли вперед до большого серого валуна, что крупной опухолью выпирал из земли в нескольких шагах от воды. Замерли, осматриваясь.

Я все больше выглядывал Рока, ожидая, что вот-вот откуда-нибудь вырулит его мощная фигура.

Не знаю, судьба это или удача, хотя везет мне в последнее время как утопленнику, но вожделенный схрон нашел именно я и именно сразу. Хорошо, когда знаешь, чего ищешь. Просто заметил в метре от камня, к которому мы втроем прижались торчащую из земли корягу. Коряга как коряга, кривенькая, сантиметров тридцати в длину, в два пальца толщиной. Ну торчит и торчит, ничего в ней такого особенного, тут коряг этих кругом как грязи после ливня. Пнул ногой и дальше пошел, если не споткнулся и не упал.

Но что-то меня в ней напрягло. Гранит он ведь как учил? Обращать внимание на мелочи. Строго учил. На мелочах опытный разведчик выезжает, на мелочах же сыпется.

У этой палочки тоже своя мелочь, своя изюминка. Серединка у нее светлее, чем края. Желтоватая серединка, как раз на ширину ладони от общей коричневой масти отличается. Могу на что угодно спорить - пнуть эту коряжку не получится, твердо сидит как прибитая - ногу отшибешь.

- Дерни-ка за палочку, - шепотом попросил я ближайшего к ней Жилу.

- Какую?

- Да не за свою, ясен пень! Вон ту!

- Зачем?

- Дергай, не ломайся как целка.

Жила дернул. Ничего не произошло. Коряжка осталась на месте. Советую потянуть сильнее. Жила уперся коленями и навалился изо всех сил. Под ним зловеще зашевелился дерн, будто из сырой могилы пожелал восстать древний мертвец.

- С другой стороны тяни. Ты на крышке сидишь.

Так и есть. Стоило Жиле переместиться и снова потянуть за корягу, как земля отворила нам свои осыпающиеся недра в виде квадратного люка искусно замаскированного живым дерном. Навидался я таких на Кавказе. Только там внутрь сначала летит граната, а тут мы сидим как три тополя и тупо пялимся в зияющую чернотой дыру уходящего вниз лаза.

Жила осторожно свесил вниз голову. Объявил, что видит дно и незамедлительно спрыгнул в лаз. Ноги сухо стукнули о твердое. Секунд десять ничего не происходит.

- Ну, что там? - нервным полушепотом вопросил Голец.

В глубине схрона появляется макушка вставшего на цыпочки Жилы. Поднатужившись, он поднимает над собой довольно увесистый и объемный кожаный мешок, мы в четыре руки принимаем поклажу, укладываем на землю. Обламывая ногти, растягиваю из тугого узла тесемки, накрепко замкнувшие горловину. Хоть и тяжел мешочек, но заявленных пудов серебра в нем явно нету. Внутри оказывается связка беличьих шкурок, два десятка плоских наконечников для стрел, три горсти серебряных монет и шесть монет золотых - толстых, тяжелых кругляшей с изображением какого-то толстомордого авторитета в анфас.

- Больше ничего здесь не нашел, - разочарованно произнес Жила и вопросительно вскинул на меня темные брови. - Где серебро-то? А?

На минуту онемев, я уставился в упор на Одинца. Встал вопрос о наших дальнейших действиях. Схрон схроном, только чей он? Может и не Тихаря вовсе. А он если вообще не на берегу, а, скажем - в лесу? Тут искать и искать, рота целая нужна, чтоб прочесать весь пейзаж как положено. Это я так ловко пообещал, что найдем. Нашел, а толку - мизер.

И Сашки нету...

Вдруг об наш валун что-то ударилось и с сухим стуком отлетело в траву. Камушек. Еще один отпрыгнул в щеку Одинцу. Он зажал лицо и зашипел.

Я обернулся в сторону сосен. Долговязая фигура Невула в темной рубахе отчетливо выделялась на фоне светлых деревьев. Длинная рука Невула указывала в направлении берега левее от нас, подавая недвусмысленные знаки.

- Опа! - взволновался я, соображая, что не просто так наша оглобля всполошилась. - Ховаемся, хлопцы, сюда, кажись, идет кто-то!