Жизнь под крылом смерти...

Глава II

Ночь прошла совершенно спокойно. Ну как спокойно, все было хорошо с точки зрения безопасности. Лично нам с Лойхом удалось уснуть не раньше, чем убрались из — под открытого окна спальной выгородки владельца хутора. Спальню, оставив там подоткнуть одеяло жену хозяина, оккупировал Рендел ан Риаф. Старый наемник не стеснялся маленьких жизненных радостей и с краткими перерывами поскрипывал кроватью чуть ли не половину ночи.

Подвывающая скрипу на разные голоса хозяйка таким пылом без сомнений была приятно удивлена. Сдобная бабенка лет двадцати пяти, возрастом была примерно вдвое младше своего мужа, несла на лице следы известного мужикам голода и интереса от брутально выглядевших мужчин вот ни капельки не боялась. Была, так сказать, готова на многое, дабы сохранить семейную недвижимость и в свинарнике поросей. Ее супруг, матёрый такой козлобородый куркулина как будто вылезший из советской карикатуры, видимой печали от возложенных на жену тягот не показывал. Я бы даже рискнул поиграть в Шерлока Холмса, что не заинтересуйся его шеной[13] Рендел по собственной инициативе, он бы и сам ее кому — то из нас подложил. Во всяком случае, спал этот трухлявый пенек под ритмичные скрипы дерева и вскрики супруги на удивление спокойно.

В отличие от меня. Который под этот звуковой рядне мог толком заснуть, вспоминал Айлин, злился и в конце — концов начал испытывать непреодолимое желание запулить в окошко к этому Рокко Сиффреди что — то типа РГД—5. Лойх, надо полагать, испытывал те же чувства. Если конечно не хуже — он был и помоложе, и женщины у него в этом походе не было.

Зверское убийство мешающей людям спать пары было бы делом, безусловно, неполитичным, так что проблему пришлось решить переносом спальных мест в точку с не столь хорошей акустикой. Там — то ранее не торопившийся лезть в личное ан Феллем решился спросить:

— Ты же не думаешь, что это Айлин брата тебя убивать отправила?

Я хмуро покосился на парня. Недовольный взгляд пропал втуне, было уже слишком темно.

— Не знаю. — Вообще — то, обычно в личное не стоит посвящать посторонних, но коли Лойх обеспокоился за меня искренне, почему бы и не ответить. Определенное доверие между комсоставом «Вепрей» нам все — таки выстроить удалось. Да и парень он был не гнилой.

— Мне казалось, что у вас с ней все очень серьезно.

Я абсолютно искренне пожал плечами:

— В этом я с тобой согласен. Вон, стрелу даже в спину получил.

— Хм, — сбился юный капитан с мысли. — Но я — то ведь не об этом.

— Да понял я тебя, — вздохнул я, решившись продолжить сеанс откровенности, — мне, конечно, очень хочется думать, что этот кусок говна назло сестре решил меня под землю переселить. Но она вообще — то была моей пленницей, а мы не только ее дом разорили, но и супруга прикончили.

— Она на тебя зла не держала.

— Возможно. Я также думал, — кивнул я. — И?

Лойх на какое — то время замолчал.

— Если попробует объясниться, выслушаешь её?

Я не смог удержать улыбку. Ладно, что хоть меня к ней не отправляет спросить.

— Дружище, ты про мои отношения с этой женщиной, по — моему, больше меня самого переживаешь.

— Вы очень подходили друг другу, — по голосу чувствовалось, что Лойх тоже улыбается.

— Бабу вам, барин, срочно надо завести. — Хмыкнул я. — Вдовушку какую — нибудь из купчих с конским крупом.

Парень фыркнул:

— Круп понятно, а почему купчиху?

— А потому, что, если ты сейчас со слабоватой на передок благородной девицей спутаешься, оженят тебя на ней, глазом не успеешь моргнуть.

Далее капитан развивать тему не стал и только когда я уже начал засыпать буркнул:

— Если Айлин хватит ума с тобой объясниться, я бы ее выслушал.

Когда пришло осознание сути фразы, сон в очередной раз испарился, а на душе стало очень приятно. Хорошим он все — таки он оказался парнем, не боящийся смерти и крови средневековый мажор, в роту которого я попал служить.

— Лойх, я и без подсказок до такого додумаюсь. Но теперь между нами ее брат, которого я при первом же удобном случае обязательно укорочу.

— Да было бы, о чем беспокоится! — Лениво перевернулся с бока на бок ан Феллем. — Когда убьешь дурака, он вам мешать не будет. А с родственниками Айлин помиритесь когда дети пойдут. Не первые вы такие. Не ты ведь первый оружие поднял.

— Кто бы ей такое позволил, даже если захочет, — усилием воли задавив некстати вылезший романтичный вздох, хмыкнул я.

В принципе тут конечно «устами младенца глаголет истина». Коли у Айлин появится такое желание, дать ей шанс довести до меня свою версию событий, в свете наших былых отношений было бы логичным. Ну а если нет, то и суда нет — в этом случае я точно ничего не потеряю. «Если подруга ушла за другого, то неизвестно кому повезло» не мной было придумано. Что — что, а симпатичные женщины в наши времена не в дефиците и братья их абсолютного большинства точно не желают меня прикончить.

Утро было прекрасным. Остаток ночи нас с Лойхом никто не беспокоил, я хорошо отдохнул и сразу же после завтрака был готов совершать подвиги. Если конечно их позволит совершить противник.

Супостат показываться не торопился. Как собственно и ожидалось, никакой подозрительной активности наше охранение не засекло. Ядро войск ан Сагана зализывало раны и грабило поле сражения, а гарнизон находившегося километрах примерно в трех от нас замка вполне резонно предпочёл отсидеться за стенами.

Омрачило ночь только небольшое ЧП с пленными. У отделавшегося в ходе пленения одними ушибами благородного рыцаря в голове взыграл ветер свободы, парень сгоношил на побег пару так же сильно не пострадавших оруженосцев и в результате троица напала на часового попытавшись того задушить. В процессе чего последний к их несчастью сумел заорать.

На крик прибежала резервная группа и проснувшиеся от шума солдатики, неудачников хорошенько отдубасили и с рассветом притащили ко мне на правеж. Хоран с ан Феллемом от судилища отстранились, Боу занимался организацией марша, а Лойх сослался на слабое здоровье и нежелание путаться в командной цепочке до того момента как сможет принять капитанские обязанности в полном объеме.

Виновника событий — фера Делена ан Меррера, сравнительно с ним вчерашним было не узнать. Сапогами его охаживали если не долго, то старательно и двое других побегушников выглядели не лучше. Судя поопухоли, одному из оруженосцев в процессе воспитательной работы сломали нижнюю челюсть.

В Нюрнбергский трибунал я, конечно, играть не стал.

— Времени у нас мало, поэтому с судом скорым и неправедным сильно задерживать не буду.

Пленные и так — то не блиставшие оптимизмом, поникли. Кто — то из гудевших вокруг солдат побежал за веревкой.

— Задам два вопроса. Первый — есть ли среди вас троих невиновные в нападении и попытке побега? И второй — правда ли что вы трое, пытаясь бежать, пытались задушить часового?

Рыцарь прятаться за чужие спины не стал и с гордым видом покачал головой:

— Первый вопрос — да. Придушить — тоже. Однако убивать его никто не хотел. Хотели бы убить, зарезали его собственным кинжалом.

Оба оруженосца по мере своих возможностей подтвердили его слова, собравшаяся вокруг толпа взорвалась шквалом бессодержательных воплей, угроз и матерщины, а я поймал приступ непритворного удивления — фер Делен оказался достаточно адекватен, чтобы понимать, чем суд им сейчас может грозить. Встречался ранее с мерсенариями, надо полагать.

— Молчать всем! — Рыкнул я. И как мог вежливо подсудимым улыбнувшись, продолжил. — Что не отрицаете, это хорошо. Времени ловить вас на противоречиях у меня нет, так что чистосердечное признание будет учтено при приговоре. А он будет следующим…

Толпа окончательно замолчала.

— Вздернуть вас троих, конечно, было бы полезно. Но… — глаза жертв моего правосудия загорелись надеждой, а со стороны солдат появился разочарованный гул —…сегодня для вас очень счастливый день. Убийства не произошло, так что терять деньги, которые рота может за вас выручить, считаю неправильным.

Возмущение и разочарование в звуках солдатских голосов стали медленно исчезать. Гордо дернувший головой рыцарь хотел было что — то сказать, но я предпочел избавить дурака от неприятностей.

— Я сказал — молчать! Говорить будете, когда разрешу.

Как бы ан Меррера это одергивание не взбесило, на рожон лезть он все — таки не рискнул. Реакцией публики, наверное, впечатлился. Я подождал, пока схлынет еще один вал криков и продолжил:

— Фер Делен ан Меррер, и вы двое, как вас там… — Могущий говорить оруженосец попытался представиться, но я жестом предложил ему замолчать. — Благодаря переполняющей меня доброте наказание будет соответствовать преступлению.

Приняв эту фразу за сигнал, рядом с пленниками появилась проинструктированная заранее четверка специалистов из ротной палаческо — знаменной группы.

— Фер Делен, будьте так любезны, положить свою руку на этот чурбак.

— Зачем? — Приговоренный только сейчас проявил что — то похожее на беспокойство.

— Солдата моего сегодня ночью душили?

— И что с того? — Явно ни на йоту не раскаиваясь, рискнул тот на дерзкий ответ.

— Как что? Надо же мне принести в вашу жизнь немного раскаяния и лишить возможности повторить подобное преступление? Не положите туда руку самостоятельно, вам ее отрубят. Не понравится потеря руки — отсекут голову. Или повешу, еще не решил. Вопросы?

Общественность яростным криком поддержала вердикт. Ан Меррер к ответу не снизошел и положил на чурбак левую руку.

— Фер Делен, ну что вы как ребенок! — Покачал я головой. — Правую, если можно.

Любопытствующие загоготали. Солдаты прямо как дети, честное слово. Сравнительно с Землей разве что внешне отличаются. Ну а от детей одной только волосней на причинном месте.

Дальнейшего унижения ан Меррерсебе не позволил, молодой человек выполнил мой приказ, не дрогнув на лице ни одной жилкой. Профос не затягивая стукнул его по руке дубиной, рыцарь не сумел удержать вскрики его тут же увели в сторону наложить на предплечье лубок. Как я уже говорил, смерть данного денежного мешка была для роты экономически невыгодной. Оставшиеся двое, на радостях от миновавшей их смерти отнеслись к переломанным предплечьям еще более философски.

— Ну а теперь, небольшое благое пожелание вслед — изрек я, не став дожидаться, когда троице инвалидов закончат оказывать медицинскую помощь.

Все трое застыли. Сразу же стало понятно, что нужные впечатления мне не только на подчиненных удалось произвести.

— Смерть только что прошла мимо вас, однако это совсем не повод проявлять к ней неуважение в дальнейшем. По уму, вместе с руками вам сегодня следовало бы переломать и ноги — чтобы впредь даже не думали о побеге. Но, тогда, увы, будет слишком много хлопот, проще сразу повесить. Поэтому вознесите, кому — нибудь хвалу за свое сегодняшнее везение и больше ни бежать, ни посягать на жизни моих солдат даже не думайте. В следующий раз так не повезет. Других предупреждений не будет.

На какое — то время стало очень тихо. Окружающие просто смотрели на меня и молчали.

Первая информация, что спокойно нам уйти не дадут, появилась после полудня. Ядро колонны догнал гонец из тылового охранения. Солдат был из «Черной розы», поэтому я поспешил за новостями к ее капитанам.

— Нас преследуют?

Адель ан Бекхарден, не проронив ни слова, кивнул.

— Сильная конница, нагоняют быстро.

— Что это они так? — Удивился я.

— Тоже изумлены, — пожал плечами Адель, прекрасно поняв, что я имел ввиду. — Может, какого — нибудь любимого кузена жены барона вчерашним днем зарубили:

— Или нас сочли более легкой добычей. — Сплюнул я.

На душе скребли кошки. Ночные романтические мечты показывали мне волосатую задницу, — если я хоть что — нибудь понимал в людях, а альвы это одна из ветвей человечества как не крути, в догоняющих нас формированиях один мой несостоявшийся родственник обязательно присутствовал. Я на его месте наш конфликт обязательно бы до логического конца попытался довести.

Тут, впрочем, бабушка надвое сказала, и я без особых сомнений имел шансы угрохать тана Фальтигерна нисколько не меньшие, чем он меня. В чем собственно и присутствовала ловушка. После его смерти, а пришил бы я при встрече этого гондона с огромным своим удовольствием, ни о каких прочных отношениях с Айлин не могло идти и речи. Что бы там мне Лойх, про что другое мне не рассказывал. Моя бывшая женщина любила свою родню и в ее желании долго делить постель с убийцей брата, я очень сильно сомневался. Тот возраст подростковых бунтов, благодаря давлению гормонов которого Джульетта Капулетти с Ромео Монтекки попали в тренд мировой драматургии, Айлин миновала уже много лет как. Тем более что с точки зрения холодного разума, уж чего — чего, а поддержку родственников ей настоящий момент терять ни в коем случае было нельзя. С моей же стороны, играть с рыжим в поддавки было ещё более глупо, ибо он меня тогда без затей прикончит. Короче говоря, женщина мне встретилась хорошая, но быть с ней вместе нам теперь явно была не судьба.

— Что будем делать?

Вопрос я адресовал Аскелю ан Бекхардену, который как весьма опытный наемный солдат и капитан самой большой по численности роты был единогласно избран командиром нашего сводного отряда.

— Смешной вопрос, — самодовольно хмыкнул тот. — Будем их бить.

— Местность вокруг не очень, — предупредил я. — Поле искать надо. Моя рота еще развернется, вам будет сложно.

— Сдвоимся, — безразлично махнув рукой, оскалился тот.

Моя ухмылка была уже несколько менее радостной. Вбросив здешним воякам идею боевых возов и действий с опорой на подвижные вагенбурги я, безусловно, не подрасчитал последствий.

Как это не было печально, новагенбург в этот раз абсолютно не сыграл. Согласно опознанных нами значков, преследовали наши роты две хоругви поместного ополчения — те самые, что пытались остановить под Кермартеном и сильно пострадали при этом, непонятно, толи хорошо вооруженная хоругвь, толи недавно набранная альвийская тагма[14] и человек триста баронских хабилар[15]. Последние своими стрелами наше тактическое ноу — хау и нейтрализовали.

Наезжать на пехоту и повозки преследователи не торопились. Крутились вокруг, угрожали наездом и периодически проводили фальшивые атаки. В общем, висели у нас на ногах, пока лучники делали основную работу. Хабилары спокойно выстраивались у нас на пути и банально закидывали стрелами в ходе сближения, прыгая на коней и отъезжая к очередному рубежу сразу же, как дистанция сокращалась до критической.

Не сказал бы, что данный номер был для противника сильно безопасен, Аскель ан Бекхарден, оценив опасность использованного врагом тактического приема, попытался противопоставить ему контратаку собранных в кулак конных лохов[16] «Черной Розы» и «Юдонских волков» и, конечно же, сумел добраться до строя хабилар, однако атака в итоге всё равно закончилась пшиком. Вступило в бой прикрывавшее стрелков рыцарство и пусть замешкавшимся в ходе схватки ополченцам ещё раз досталось от нашей подоспевшей пехоты, самое большее через полчаса в нас опять полетели стрелы. И ладно бы они поражали одних только солдат, так страдали и лошади.

В общем Аскель произвел надлежащую оценку потерь наших рейтар, пехоты и конского состава и пришел к выводу, что, если ничего не изменится, до границы баронства мы просто не дойдем. А если кто — то дойти и сумеет, то потерявших боеспособность счастливчиков за ней все равно вырежут, и чтобы хозяин не держал особой обиды, откупятся от него снятым с трупов хабаром. В итоге ан Бекхарден пуганул хабилар еще одной контратакой и развернул роты в поле, к подходящему для организации обороны дубовому колку[17].

Что самое обидное, условно нейтральная территория была от нас совсем рядом — отряд не дошел до нее километров двух. Если бы ее границу пересекли не лохмотья разгромленных подразделений, а сохранившие боеспособность роты, мы практически с 100 процентной вероятностью оказались бы там в безопасности.

Впрочем, из — за этой временной неудачи никто особенно не переживал. Данную пару километров, нам было, как ни крути выгоднее одолеть ночью. Использовать свое весьма значимое превосходство в тяжелой кавалерии и стрелках в ночном бою врагу было бы куда сложнее, чем при свете дня. Если мы, конечно, сумеем до ночи дожить.

Как в принципе и следовало ожидать, вражеский Большой Босс прекрасно понял, что у нас на уме и принял вполне резонное решение безотлагательно окруженные роты уничтожить.

На рожон, однако, преследователи лезть не торопились. Деловитую суету по подготовке атаки наблюдать было, прямо скажем неприятно. По одним только получавшим с обозных повозок вязанки стрел хабиларам было видно, что бой будет очень тяжелым.

— Что видать? — Рыкнуло над ухом голосом Рендела ан Риафа.

Я нехотя оторвался от бинокля, не пользоваться которым было глупо, а прятать поздно и взглянул в его сторону. Капитан, натянув на лицо вежливую мину, внимательно рассматривал столь чуждо выглядевший в окружающем нас средневековье артефакт. Оруженосец капитана, смазливый парнишка лет семнадцати с не соответствующим возрасту циничным взглядом интереса босса не разделял и разве что вежливо мне поклонился.

— Ничего хорошего, фер Рендел. Конной атаки на нас явно не будет. Стрелы лучникам раздают.

— Ожидаемо, — скорчил тот кислую рожу с алеющей на щеке свежей царапиной. Стрелки супостата в сегодняшнем бою уже успели его пометить.

— Угу. В пеших порядках будут атаковать. И долго заставлять нас ждать они явно не собираются, — я равнодушно пожал плечами, перед тем как снова взглянуть в бинокль. — Благородные господа своих людей уже строят.

— Позволишь взглянуть!? — Рендел, наконец — то озвучивший свой интерес к необычно выглядящему оптическому прибору, немного перебрал с безразличным тоном в голосе.

Я хмуро покосился на него и во избежание появления в будущем лишних вопросов обрезал:

— К сожалению, фер Рендел, мой ответ — нет.

Изумленный оруженосец капитана «Юдонских волков» смотрел на меня как на самоубийцу. Ан Риаф разве что злобно сверкнул глазами, вежливо улыбнулся и ушел не прощаясь.

— Зря. По — глупому только что нажил врага. — На месте Рендела уже стоял Боу Хоран.

— Да что ты говоришь! — Покачал я, головой пряча, наконец, бинокль. — Если быть откровенным, с этим человеком дружбы с самого начала не предполагалось.

— Хорошо подумал?

— Поверь на слово.

— Смотри сам. — Не стал тот настаивать на своем мнении.

Я по — дружески хлопнул мужика по плечу и понизил голос:

— Спасибо за беспокойство, фенн Боудел. Но давать ему в руки бинокль было очень неосторожно. А так я его просто послал, понимаешь?

Первый лейтенант «Вепрей» сразу не ответил.

— Нам значит доверяешь?

Сдается мне что во «внезапный излив души» сослуживцам этот прожженный тип в свое время не поверил. Что, впрочем, тоже ожидалось. Чем умнее человек, тем меньше он верит словам и больше поступкам.

— Значительно больше, чем кому другому, — насмешливо улыбнулся я, поймав взгляд Хорана. — У вас ведь нет оснований считать иначе?

— Нет. Ты сам не забывай, что не бессмертный, — совершенно по — стариковски вздохнул тот. И запоздало дрогнул, осознав двоякий смысл фразы.

— Уж про это мне точно напоминать не надо, — моя усмешка стала куда как более тяжелой. — В этом мире бессмертных нет. Тут смертны и императоры, и с некоторых пор даже боги.

В другое время я бы умилился — вставшие в сотне метров от нас хабилары конечно не очень — то походили на артиллерийский дивизион, но на пулеметную роту тех времен, когда они в нашей армии еще существовали, смахивали очень сильно. Такое же подразделение поддержки, «разминающее» врага в интересах решающей исход боя пехоты. Или кавалерии, тут не суть.

Спешенные «людские» хоругви сближались быстрым шагом, прикрывались щитами, отлично держали строй и давали лучникам возможность откидать по нам как можно больше стрел. Учитывая, что большинство хабилар бросало стрелы на опушку навесом, а кроны деревьев защищали солдат гораздо хуже, чем бы того хотелось, потери на направлении главного удара врага быстро стали довольно заметны, а что касается наших лучников и арбалетчиков, то им проредить наступающих в целом не удалось вообще. Дождь стрел быстро разогнал все живое по укрытиям. В общем единственным приятным моментом подобной завязки боя стало направление атаки не на участок «Вепрей», а «Юдонских волков» — нашего соседа справа. Что конечно не успокаивало, ядро альвийской хоругви конно и оружно стояло за спиной своих спешившихся коллег в готовности в любой момент поддержать атаку, а кружащие вокруг рощи заставы не обещали лёгкой возможности спастись бегством.

Когда дистанция до опушки сократилась до минимальной и сверху перестали лететь стрелы, атакующие хоругви сразу же перешли на бег, в то время как хабилары банально побросали луки и рванули следом. Если не успех боя, то уровень потерь в нем решались именно в этот момент и зависели он в первую очередь от того, сумеют ополченцы прорвать оборону юдонцев этим натиском.

И у них это получилось.

Не могу сказать, что прорыв удался именно благодаря поддержке стрелков, но определенное влияние заминка с реорганизацией обороны «Волков», безусловно, оказала. А атакующему рыцарству много собственно было и не нужно.

В условиях, когда наемная пехота не может реализовать преимущества плотного построения и взаимной поддержки, по уровню своей боеспособности любой благородный рыцарь этого мира всегда будет выше среднего наемника наголову, его, не посвященный в рыцари оруженосец покажет себя немногим чем господин хуже, а средний кнехт из рыцарского «копья» как минимум ничем мерсенарию не уступит. Также как, впрочем, и любой из допущенных до боя пажей. У юдонцев собственно даже преимущества по длине оружия никакого не было — среди атакующих ополченцев дурачья способного кинуться с метровым мечом на трехметровую алебарду нашлось немного. Практически все наблюдаемые мной воины шли в атаку если не с загодя подготовленными легкими пехотными копьями, то с укороченными прямо по месту рыцарскими лансами. Короче говоря, тому, что оборона «Волков» сразу же посыпалась, я не удивился.

Однако к этому мы были готовы. Из — за рядом стоящего дуба вылетел посыльный — один из пажей Аделя ан Бекхардена, вечно хмурый пятнадцатилетний подросток с рваным шрамом во всю щеку, от уголка рта до самой мочки уха.

— Фер Аскель велел вам передать, фер Вран, чтобы вы к «Волкам» без приказа на помощь не шли и были готовы прикрыть сражающиеся роты со спины.

— Принято, — кивнул я.

Аскель ан Бекхарден надеялся успешно закрыть прорыв имеющимися в его распоряжении резервами, благо превосходства в численности у врага не было, а значит охватить нас с флангов, ему было сложно. Если конечно мы сами ошибки не совершим.

Ошибки у нас не случилось, хоругви первого эшелона и поддержавшие их в рукопашной хабилары все же увязли и когда появились признаки неустойчивого равновесия, вражеский полководец ввел в бой альвов.

Об Эпаминонде в Хейене если кто — то и слышал, то давно забыл за ненадобностью. Тут и своих специалистов по направлению сосредоточения основных усилий хватало. Ну а моим «Вепрям», из которых в бою до этого участвовали только стрелки, пришлось иметь дело с несколькими сотнями остроухих воителей, твердо вознамерившимися нас уничтожитьи использовав данный успех решить исход сражения.

— Нейл! Дуй к феру Аскелю, альвы атакуют через нашу роту. В одиночку их не удержим, срочно нужна помощь.

— Да, фер Вран! Нахожу фера Аскеля ан Бекхардена, говорю, что альвы атакуют через нашу роту, в одиночку их не удержим, нужна помощь. — Без лишних напоминаний выдал квитанцию уже выдрессированный парнишка.

— Вперед!

Парень убежал. Альвы уже спешивались прямо передо мной. Некоторый шанс нам давали стрелки и расставленные вдоль опушки повозки, на которые мы в очередной раз опирались. Лошадей не было, их увели вглубь рощицы буквально сразу же. Раненых, пленных и наиболее ценное имущество складировали там же.

Не обращая никакого внимания на стрелы, вал спешившихся остроухих захлестнул линию обороны «Вепрей» и все вокруг взорвалась криками и лязгом железа. Пощады в этой схватке никто не ждал. Бессмертные альвы высоко оценивали стоимость своей жизни и насколько позволяли обстоятельства практиковались в моральном прессинге рискнувших встать у них на пути смертных. Попадать к ним в плен в ходе проигранных сражений никому не рекомендовалось. По мере наличия возможностей и яиц самим альвам платили той же монетой.

Я оказался вовлечен в рукопашную гораздо раньше, чем бы мне того хотелось. С ходу прорвавшаяся внутрь периметра группа вознамерилась расширить участок прорыва, атаковав «экипаж» ближайшей повозки и мне ничего не оставалось делать, нежели встать у них на пути, пока знаменщики контратакой перекрывали саму брешь. Резервное капральство было связано точно таким же прорывом неподалеку, а перераспределить людей не хватало времени.

Атакованный мной тан, высокий мужчина в усиленной стальными пластинами кольчуге и в глухом шлеме с гребнем удачно принял удар цвайхандера на щит и посчитал хорошей идеей рубануть меня наконечником копья по голени.

Сам удар я едва заметил, гораздо большей опасностью была попытка одного из его кнехтов зайти за спину.

Прыжок вперед, мощный толчок плечом в щит, перешедший в шаг в сторону с размашистым горизонтальным ударом назад.

Воин неосторожно принял его на ребро щита, погасив тем самым инерцию двуручника. Далее последовала автоматическая попытка достать меня точно таким же, как у господина коротким копьем и ставший совершенно неожиданным удар меча по шлему из левой верхней четверти. А вот клинок тана уже пришлось принимать на гарду, причем я чуть было не остался без пальцев.

Разворот, лезвие меча как будто бы само по себе скользнуло по кольчужному вороту, альв испуганно шарахнулся назад, и я еще раз секанул назад, только в этот раз ниже и под правую руку. Хрустнуло и ещё один попытавшийся ударить в спину кнехт, подавился истошным воплем.

Очередной разворот с одновременным смещением в сторону и два удара навстречу друг другу — столь долго маячивший рядом альв обрушился, как будто его сшибли оглоблей.

Последнего из кнехтов, которому для того чтобы прибить моего оруженосца не хватало одной только силы пробить кольчугу, я отжал к дубу и, обманув финтом в голову, разбил колено ударом под щит. Далее Йону было уже нетрудно его прикончить. Он же добил и остальных раненых. Тан, потерявший сознание после удара по шлему видимо даже не почувствовал укола под шлем. Просьбы о пощаде от двух других кнехтов, которые если судить по их голосам и рожам были людьми, ничьего внимания не привлекли. В этот острый момент у нас не было ни людей, ни времени, чтобы заниматься пленными. В подобной ситуации для раненых самым умным ходом было бы притворяться убитыми и до окончания схватки не привлекать к себе внимания. Если конечно получится. В этом случае кто бы ни победил, шансы выжить росли бы лавинообразно.

Впечатлить остроухих расистов и их предающих человечество наймитов брутальной резней одного против четверых с хладнокровной расправой над ранеными в довесок, у меня, безусловно, получилось. Для полноты эмоций я наблюдателям впечатлений даже добавил, продемонстрировав средний палец в забрызганной свежей кровью перчатке в ответ на истеричные обещания содрать шкуру и повытягивать из освежеванной туши каждую жилку.

— Вы действительно считаете, что я после таких угроз вас жалеть буду?

Альвы взвыли и с новыми силами полезли вперед.

— Ну, ты и зверюга, фер Вран. — Прокряхтел Адель ан Бекхарден, присаживаясь рядом со мной. — Не зря «Белая Дама» глаз положила.

Я разве что только вздохнул. Сил не было, за последние несколько часов, я выложился до донышка. В этот раз спасительное бешенство не пришло — упасть в раскрашенное яростью и потоками крови забытье не давала ответственность перед людьми. Я всё — таки был не бойцом, а командиром. Как этого не хотелось, даже в схватки по возможности не лез, разделывая сначала своим ломом, а потом и прочими попавшими под руки острыми предметами исключительно тех храбрецов или идиотов, которые сами рвались меня прикончить. И надо полагать действовал при этом достаточно внушительным для придирчивого взгляда образом, коли в ходе решившей исход сражения контратаки враги начали по возможности меня избегать. Причем ладно бы простые кнехты, так и благородные воители тоже, включая в них хорошо вооруженных альвийских танов. И вот теперь выяснилось, что я не только врага в этой битве своими умениями впечатлил.

— Все думаешь, что я Хеле служу?

— Кхе — хе — хе, — захихикал тот, — сегодня ты, сколько душ к ней переправил?

— Немало. — Признал я справедливость его веселья. — Но все — таки?

— Фер Ворон Гарма, напрасны твои опасения, — ладонь резко оборвавшего смех Аделя хлопнула меня по наручу — ни для кого не секрет, что молитвы «Госпоже Мертвых» обращают не одни только безумные убийцы, но и великое множество достойных благородных господ. Вон из судейских много кто «Справедливейшей» служит.

— Везет мне на образованных людей. — Устало хмыкнул я, искренне пожалев, что когда — то сумничал, меняя себе псевдоним. Со старым, которым пользовался на безвременно затонувшей бригантине, жить было бы определенно проще.

— Кто — то успел проникнуть в тайну твоего имени? — Удивился Адель.

— Угу. Женщина одна.

— А — а…, — ан Бекхарден догадался о ком идет речь и утвердительно кивнул. — Поэтому тебя убить попытались?

Я удивленно поднял бровь. Тот успокаивающе развел руками:

— Если это конечно не секрет.

— Не секрет. Не знаю, почему он напал. Спросить было не с руки.

— Понимаю тебя, — задумался тот, — впрочем, альв и силу твоей покровительницы мог почуять.

— Ты лучше мне скажи, кто это у вас в роте такой начитанный, — решил я осторожно перехватить инициативу в разговоре. Еще пару дней назад братья ан Бекхардены определенно не задумывались об озвученном варианте расшифровки моих установочных данных.

— Есть у нас один рейтар из Каллеройских[18] студиозусов. Птицей к ан Раггеру прилетел, как имя твое услышал, — не стал темнить снова скрививший губы в ухмылке ан Бекхарден.

— Никогда образованщину не любил. Один только вред от этих засранцев.

— Как я с тобой согласен! — Согласно закивал Адель, ещё раз усмехаясь.

— Что у тебя с братишкой? — Решил я окончательно увести разговор в сторону.

— Скверно. Нога, грудь и голова разбита.

— Плохо. Если будет становиться худо, дай знать. Есть у меня кое — какие полезные лекарства в заначке. Поделюсь. Может быть, и помогут.

Блестяще выигравший сражение Аскель ан Бекхарден под конец битвы излишне увлекся и в ходе преследования находившихся на грани беспорядочного бегства альвов попал под конную контратаку. Блокирующая рощу сотня альвов прикрыла отход товарищей. Спасти имеющимися в аптечке антибиотиками жизнь этому, несомненно, очень полезному человеку было совсем не лишним. Братья для поддержания с ними близких, взаимовыгодных и по возможности даже дружеских отношений выглядели довольно перспективно. В принципе и Рендел тоже, но в отличие от Бекхарденов он мне не приглянулся как человек. Подавал очень серьезные подозрения, что при всем своем внешнем блеске и лоске, внутри этот тип был избыточно грязноват даже для нашей насквозь пропитанной дерьмом и кровью профессии. Это как профессионал он был хорош, да и трусом тоже не был, заполучив в сегодняшнем бою легкое ранение в правую руку. Синяками обошлись только мы с Аделем.

— Обязательно обращусь, — с благодарностью склонил голову сидевший рядом со мной наемник.

— Может быть, хотите вина, фер Вран? — В очередной раз не получивший ни единой царапины Нейл Даннер держал на руках поднос с парой кружек, тарелкой с наворованными где — то яблоками и приличных размеров бутылью с красным вином из захваченных в Дресе запасов. Я поощрительно кивнул, парень оказался достаточно сообразителен, не только чтоб вскрыть НЗ, но для правильной сервировки.

— Не хотите ли ополоснуться, мой господин? — Прихрамывающий после боя слуга и оруженосец Йон Гленни появился вслед за пажом с куском мыла и полным мехом воды в руках.

— Умыться и немного хорошего вина нам с тобой фер Адель, сейчас точно не помешают, — кивнул я на поднос. — Дела можно ненадолго отложить, до темноты нам времени хватит.

— Не откажусь, — с силой провел ладонями по лицу ан Бекхарден.

Вот и замечательно. Братья люди конечно сложные, но даже самый длинный путь всегда начинается с одного шага.

Несмотря на то, что проигравшее сражение поместное ополчение «исчезло за горизонтом» давать врагу возможность к реваншу мы не собирались. Переход границы по — прежнему планировался на ночь. В конце — концов не обобрать трупы на оставшемся за нами поле боя было бы грешно.

Несмотря на тяжелые потери, хотя может быть и благодаря ним, добыча оказалась очень богатой. Невезучие «людские» хоругви и так — то несшие на себе основную тяжесть боя еще и оказались на острие решившего исход сражения контратаки, так что были разнесены вдребезги и добиты при беспорядочном бегстве. Вырезали их трети на две, не меньше. Пленных не брали. Аскель загодя запретил брать в плен кого бы то ни было под страхом смерти, и мы с ан Риафом без колебаний продублировали приказ. Не подчиниться никто не рискнул.

По итогам этого «победоносного» похода в выставивших разгромленные хоругви марках должно было пролиться немало слез. Ну и на какое — то время стать немного спокойнее заодно — оспаривать у законных наследников семейное имущество, травить, убивать, предавать и подставлять родственников в настоящий момент там в принципе стало некому. Не сказал бы, что проявленное обхаживаемыми мной капитанами «Черной розы» благородство тут было чем — то исключительным, однако говнище обычно куда более бросается в глаза, нежели права на лён оставленные младшему брату из — за нежелания спорить, кто из близнецов родился на пять минут раньше, да и выживать подлецам, как правило, куда проще. По сути единственное, что тут ограничивает внутриродовую вражду — это постоянные вооруженные конфликты и острое политическое соперничество. При постоянно висящем над головой топоре полного истребления даже совершенно не знающие моральных тормозов люди немного подумают, стоит ли лишний раз уменьшать поголовье родни. Пусть даже стоящей между тобой и необходимым тебе креслом.

Альвы в бою тоже пострадали не слабо, однако отделались гораздо легче чем нам бы того хотелось. Несмотря на то, что альвийское формирование также было ополченческой хоругвью, а не тагмой профессиональных солдат, что состоящие в ней бессмертные таны, что их смертные кнехты продемонстрировали сравнительно с людьми не в пример лучшую боеспособность. И дело было не столько даже в их боевых навыках, сколько в уровне взаимодействия и дисциплины. В отличие от «людских» формирований остроухих мы так и не сумели обратить в бегство. Пусть и весьма быстро, но отступали они без паники и даже спиной вперед. Причем к чести пронизанных чувством расового превосходства альвийских танов, я не заметил, чтобы кто — то равнодушно бросал нам своих кнехтов на мясо. Напротив, были даже примеры обратного. Так благодаря недобитому кнехту, закрывшего своим телом бросившегося его выручать господина, один из попавших под мой двуручник альвов сумел прожить на целых три взмаха цвайхандера больше.

В роте после сражения дела обстояли не лучшим образом. Мой хороший приятель, первый лейтенант «Вепрей Бир — Эйдина» Боудел Хоран пропустил в грудь копейный удар и боролся за свою жизнь. Ротный фельдфебель — Ларт Эйдер, которому рубанули мечом по шлему, подрубили бедро и дважды пырнули в спину в довесок, весь перемотанный бинтами лежал рядом с ним. Оказалась убита или тяжело ранена половина капралов, знаменную группу прорвавшиеся к ней альвы вообще вырубили целиком — нашли живым только одного профос — знаменосца из четверых. Попутно досталось ротным «музыкантам», раненым, охранявшим их нестроевым и даже пленным, парочку которых нападавшие по запарке прикончили, с ходу не разобравшись, то попал в руки. Жизнь Лойха ан Феллема, к слову сказать, спасли именно нестроевые. Скооперировавшегося между собой слуги в этом бою показали себя не хуже полноценных солдат, заняв круговую оборону и продержавшись до подхода помощи.

В итоге из «верхнего эшелона власти» роты носиться по роще и отдавать людям приказы после боя имели возможность только два человека — я и квартирмейстер. Который, нахватавшись за годы службы знаний по военно — полевой медицине, на самом деле был вне игры — оказывал многочисленным раненым медицинскую помощь, вместе с имеющими полставки санинструкторов плотником и кузнецом. Причем кузнец сам был ранен. И ладно еще, что периодически выплевывающий в кашле легкие Лойх оказывал мне помощь.

Тем ни менее, все это в одну прекрасную минуту закончилось и я, наконец — то упав на огромную груду наваленного в моей повозке барахла устало закрыл глаза, не обращая никакого внимания на пропитывающий все вокруг дух дерьма и крови. К маршу все было подготовлено, даже кони в повозки — и те запряжены. Теперь я имел полное право спокойно отдохнуть.

Портили усталую негу израсходовавшего за день почти все силы человека одни только тяжелые мысли. После нескольких подряд эпизодов по — настоящему жесткой резни, в центре которых я побывал, на передний план волей — неволей вылезал вопрос — зачем мне это надо и не стоит ли поискать более безопасную профессию.