Гильдия Злодеев. Том 2

Глава 20

Что-то у меня уже подкипает. Слишком много со всех сторон проблем.

Чуть ли не с ноги вышибаю дверь, по пути поправляя новый доспех. Замираю на лестнице, чтобы оценить обстановку.

— Где они, Клоуш?! Говори, говнарь! Где?! Где те, кто прибил старшого?! Говори, паскуда!

Пятеро мужиков. Двое с дубинами, один с кинжалом за поясом, еще двое с луками.

Ионы прыскает за спиной:

— Зыркало приперся… Видать воспользовался суматохой в замке. Бесстрашный какой…

— Кто? — спрашивает Торн.

— Зыркало. Любит на всех зыркать. Сидит — зыркает. Стоит — зыркает. Даже спит с открытыми глазами и на всех зыркает. Этих троих тоже знаю, четвёртый новенький. Их в лагере давно не было. Наверное вернулись, а там такое…

— Они сильные? — спрашиваю я.

— Не… Стилет таких мусорщиками называл. Те, кому поручают самую грязную работу, пока себя не покажут.

— Понятно. Пойдемте-ка разберемся. Очередной раз. Охренеть, как же они уже надоели…

Торн говорил, что в банде Стилета больше тридцати человек. В лагере было одиннадцать. Двоих мы сдали в родовой замок, вот еще пятеро. Где-то шляется еще половина, в том числе два мага… Надеюсь, я с ними никогда не встречусь, и они после смерти Стилета разбегутся по миру, как тараканы.

Достаю из подсумка перстень, надевая под элегантные перчатки, которые были в комплекте с камзолом, но я ими так и не воспользовался. Неудобные, еле налазят на пальцы и натирают.

Спускаемся, знаком руки велю Ионе и Торну оставаться на местах, сам же не останавливаюсь, иду на утырков.

— О, вот они! — оборачивает Зыркало. — Киса, че как?! Эй, мужик, это же ты нашего…

Без особых церемоний пинаю утырка в живот с ноги. Пролетает несколько метров, сшибая столы, врезается в стену. Лия кричит, Клоуш ругается благим матом. Последний алкаш завсегдатай прикрывает руками голову и выбегает из таверны. Да уж, попортили мы репутацию Стреломету.

— Ты какого хе… — охреневает второй.

Двумя пальцами подцепляю стилет на поясе, кидаю его снизу вверх, чтобы не терять время на лишние движения. Он свистит в воздухе, вонзается в ляшку бандита. Тот еще пытается поднять над головой дубину, но падает, как подкошенный, моргает глазами, не в силах пошевелиться. Работает ослабление у магического стилета. Хорошо работает.

Уверенном шагом иду к третьему — белобрысому молодому парню.

— Стой, брат! Стой! — верещит он. — Мы побазарить! Просто побазарить! Без претензий, брат! Киса, скажи ему! Скажи!

Останавливаюсь перед шкетом. Рассматриваю с ног до головы. Он старше меня лет на пять, но трясется, как девочка.

— У вас пять секунд, чтобы меня заинтересовать. Четыре… Три…

Парень впадает в ступор. Длинноволосый мужик с лукой справа от меня от орет:

— Работу! Работу ищем! Не убивай, старшой! Кису же под себя взял! Нас тоже возьми! Нас! Жрать хотим!!! ЖРАТЬ!

Моргаю. Нет, я, конечно, недавно думал о помощника, но чтобы вот так сразу мне вселенная подбросила вместо золота пять кусков дерьма…

Перевожу взгляд на длинноволосого:

— Сдурел? На кой вы мне сдались? Торн, что с ними делать?

— В темницу. Или на плаху в зависимости от совершенных преступлений.

Вижу, как бандиты пятятся к выходу, понимая, что их план-капка оказался не так уж и хорош, как они думали. Киваю Ионе, и он мгновенно соображает, что делать. Рысью перекрывает им проход. Стоит себе, ковыряется острием кинжала в ногтях.

— Вот ты крыса, Киса… — шипит на нее мужик, лет сорока, весь в шрамах.

Иона недобро улыбается:

— Да что ты. Ну-ка повтори, Кислый. Серьезно, повтори…

Кислый кисло опускает голову. Повторять, что сказал, он, похоже, не хочет. Его напарник пятится в угол, достает лук из-за спины, но ему хватает одного взгляда Ионы, чтобы передумать делать глупости.

Длинноволосый примирительно поднимает руки:

— Давайте мы все жопы расслабим, а?! Мужик, слушай, ну ты же ее, — кивает на Иону, — взял в банду. Мы-то чем хуже, а? Может мы и не мастера воинских искусств, но тоже ребята бравые. Пощупать кого, запугать там, кости пересчитать, а? Мы ж не подведем. Скока лет на Стилета работам…

— Сколько? — хмыкает Иона. — Год, не больше. Вы же мусорщики.

Длинноволосый зло косится на Иона, снова на меня:

— Старшой, не сгуби из-за бабьего базара. Мы правильные мужики. Куда нам идти-то, а? За серебряк в шахты? Дрова колоть? Рыбу ловить? Нас же порешат без банды.

Клоуш подходит ко мне:

— Господин, стал-быть, ублюдки они… Отморозки полные. Вон того глазастого я знаю, стал-быть. Всю семью порезал три года назад, стащил все ценное и убёг…

Смотрю на Иону:

— Что думаешь о них?

— А че о них думать, — пожимает плечами. — Говнари-говнарями. Старалась с мусорщиками не общаться, но о делах их слышала. Не у всех нервишек хватало их делами заниматься. Поверь, тебе лучше не знать.

Кислый подает голос:

— Слыш, старшой, ты бабу эту не слушай. Она прыткая была, да и Стиллет её приходовал, поэтому-то мы ей глотку за базар и не резали. Ты же тоже ее трахаешь, а? Но мы то мужики поймем дру… У-у-у-у-у-у!..

Звук «у-у-у-у» не взялось из ниоткуда. Так сдуваются мужские шары под натиском сапожка Ионы. Она ставит ножку на голову скулящему мужику:

— Я тебе кишки вырву, Кислый.

— У-у-у-у!

Лия прикрывает лицо ладошками.

Длинноволосый чуть умнее коллеги по ремеслу, нервно отбрехивается:

— Киса, хорош, а? Мы всё поняли. К тебе претензий не будет. Старшой, ну так что? Мы че надо сделаем. Да, порезали пару глоток, че такого-то? Ты сам всех нас порешил, верно? Не лучше будешь. От Стилета вообще кишки одни остались, а кореш мой вздулся и стал утропием. Ходит, пердит… Ты же подмял его, верно? Свои дела тут мутишь, вот мы в твою банду теперь хотим. Это ж нормальное дело среди наших. Слабый просрался, сильный у поводьев. Такие как мы идем за сильным. Тебя поимеют, от тебя уйдем. Все же по правильному, а?

Торн скрежещет металлом:

— Хм… что думаете, господин? Думаете их взять?

Да уж слышу я по голосу, что ты мне устроишь, если я этот мусор найму. Нет, вселенная, спасибо, конечно, что прислушалась к моим нуждам, но я откажусь. Лучше приведи мне пять гномов, чтобы… чтобы…

До меня кое-что доходит. Улыбаюсь коронной улыбкой злобного черта:

— Так вы в шахтах, говорите, работали? Сильные парни, да?

Длинноволосый цепляется за возможность:

— Еще какие, старшой! Пахали, как демоны! Мечом рубим не хуже мастеров первой ступени! Зуб, сука, даю!

— Зуб, говоришь, даешь…

Ну, он и дает. Точнее, я забираю.

Удар слегка не сдержал, поэтому забираю не один зуб, а сразу парочку. Разумеется, одного удара хватает чтобы отправить длинноволосого на покой.

Дай знак рукой Ионе и Торну. Клоуш матерится, прикрываю собой пищащую Лию. Трое из пятерых и так уже готовы, еще по одному забирают моя охрана. Торну достаточно легко тычка по дыхалке, а Иона устраивает целое представление. В один прыжок оказывается на плечах охреневшего мужика. Зажимает ему голову ляжками, заваливается на спину, под собственным весом они вдвоем падают на пол. Иона группируется, сжимает ноги на шее до тех пор, пока утырок не перестает дрыгаться.

Встает, оттряхивается:

— Готовы, говнюки. Всегда мечтала об этом.

Под недовольное бурчание Клоуша затаскиваем пятерых в подсобку. Кислый все еще держится за промежность, трое в отрубе, а Зыркало приходит в себя после того, как я выдергиваю из его ляжки стилет. Хорошая штука, он даже языком шевелить не мог.

Смотрю на Иону. Ухмыляется. Опасная она штучка. Очень любит бить по неприятным местам. Прямо тянет ее туда. Перевожу взгляд на Зыркало:

— Да что ж вы делаете-то, а? Мы ж по-людски к вам пришли. Дело предложить. Что ж вы… у-у-у-у, сука, как больно. Кто ж так по пузу пинает… Мне теперь неделю не посра…

— Молчать, — тихо требую я. — Я с вам тоже по-людски поступлю, шахтеры вы мои хорошие. Не отправлю на виселицу. Так, Торн, иди-ка постой с Клоушем и Лией, скажи им, что мы с Ионой этих братцев по-тихому через черных ход унесем. Ну и извинись за беспокойство. Еще раз.

Пару секунд Торн сканирует меня взглядом. Видимо, думает, что я собираюсь сделать.

Кивает, уходит.

Я закрываю дверь на кухню, заглядываю в каждое окно. Возвращаюсь к бандитам.

Иона скрещивает руки:

— Римус, ты же не думаешь то, о чем я думаю?

— Думаю, я думаю о том, о чем мы оба думаем.

— Эм… я запуталась.

— В общем, да, Иона. Я это и хочу сделать.

— А нахрена? Это же тебе влетит в «монеточку».

— Узнашь, — хитро улыбаюсь я.

Достаю из подсумка череп, вижу, как меняется в лице Зыркало. Разом излечивается от косоглазия — оба зрачка пялятся только на страшную штуку в моих руках.

— Это че, а? Не маши этой хреновиной, я ж обосрусь сейчас…

Зыркало отползает спиной, но я хватаю его за шкирку, приближаю к лицу череп:

— Видишь, этого красавца? Это мой дедушка, упаси его грешную душу Первозданный. Перед смертью он завещал мне отправить за ним в бездну мук и отчаяния шестьсот шестьдесят шесть шахтеров. Если я коснусь им тебя, то ты отправишь за ним. Он ждет… очень ждет таких, как ты. Мерзавцев, насильников и просто моральных уродов. Знаешь, для тебя ТАМ будет много работы. Очень много…

Зыркало хватает меня за запястье, но понимает, что мне по барабану на его трепыхание, заглядывает в глаза, трясется:

— Брат, не страши, а… Не бывает такого… Ты чего хочешь-то? Мы поняли всё. Нет работы, так нет. Уйдем, мешать не будем. Нахера нас убивать, а? Мы ж тебе ничего не сделали.

Мне, может и не сделал, да. Отвратительный гаденыш.

— Хочешь, чтобы я вас отпустил, да? А потом ночами думал, что же вы пятеро утырков устроите в своей жизни? Кого убьете, кого изнасилуете или ограбите. Знаешь, я так-то тоже хреновый человек и эгоист. Но мне нравится иногда считать себя хорошим. Ну, сам знаешь. Хорошее дело сделаешь и вроде как полегчало за все плохое. Так что вы будете моей индульгенцией. Да еще послужите благому делу.

По взгляд Зыркало вижу, что слово «индульгенция» слишком тяжелое для него. Хотя я понимаю, что аналогичное слово есть в местном языке. Понятно. Значит до грамот об отпущении грехов за деньги в Варгоне додумались, а до дистиллятора нет.

— Чего молчишь-то? А, ладно. Думаешь не бывает бездны, да? Ну, смотри.

Касаюсь черепом лежачего справа Кислого, и он с веселым «пу-у-ук» переносится в анклав. Прежде чем Зыркало соображает, что происходит и открывает рот, чтобы заорать, я касаюсь черепом и его.

«Пу-у-ук»

— Вот он обмочился-то, — одобрительно закивала Иона. — Дала бы золотой, чтобы глянуть, что сейчас в анклаве ему Костя втирает.

Протягиваю руку, улыбаюсь:

— Давай. Отправлю следом, посмотришь.

— Эм-м-м… Как-то… не хочу.

— Чего так? Боишься, что обратно не верну?

— Ну-у-у-у… ага.

Касаюсь черепом оставшихся троих. Так, итого еще один год и один месяц жизненных сил из запаса тролля. Если считать еще сто семнадцать гнилых бошек, то это уже два с половиной года. Терпимо. Тут я уже не свою жизнь трачу, а тролля. А нафига анклав, если им не пользоваться? Эти сто лет я сильно экономить не собираюсь. Зачем золото, если оно лежат в кармане и не работает. Так и тут. Только валюты другая.

Встаю, кидаю череп Ионе. Она ахает, но все же ловит его, смотрит на меня округлившимися глазами.

Хмыкаю:

— Что? Думала я и тебя отправлю? Как видишь, мог бы, но не сделал. Попридержи пока череп у себя, хорошо? Предупреди Торна и запрись в моей комнате. Чтобы не возникло проблем, когда я вернусь. Видишь, я тебе доверяю.

Протягиваю руку к Ионе, касаюсь черепа.

Свет…

…

Тьма…

Первым дело по ушам бьет визг Зыркало и Кислого.

Грозный голос Кости эхом отдается от стен:

— Я пожру ваши души, смертные ничтожества!!!

Да уж, тем трём повезло, что они в отключке. А вот Зыркалу и Кислому точно понадобится десяток психотерапий. Они вжимаются в пол, обнимают друг друга и орут, как умалишённые. Что поделать, вот такой я злодей.

Костя не унимается:

— А, явился внук мой! Наконец-то! Я так проголодался! Что отведаем сегодня? Разбойничью почку в гоблинском соусе «рыгунжок»? Или тушеную отбивную селезенку, предварительно выдержанную в крови девственниц? А может ты предпочитаешь свое любимое блюдо из колокольчиков?

Вздыхаю:

— Завязывай, Кость.

— Мастер, тяжело подыграть? Вам значит брехать можно, а мне нет?

Морщусь от криков. Бандиты в полном ахере от наших кулинарных вкусов.

— Я это редко делаю, а ты постоянно. Уже не смешно.

— Ну, это вам не смешно, мастер. Такое бывает у снобов, возомнивших себя самыми умными. Что, думаете пару холопов в Гнезде впечатлили, так в Аббатстве также получится? Жду не дождусь, когда попробуете. Вас там быстро на место поставят хе-хе…

— А ты прям рад этому. Блин, да замолкните вы или и правда почку сожру!

Помогает. Теперь они только ноют и обнимаются.

— Мастер, вы не любите крики страха? А жаль. Я бы вот ваш послушал. Не вот это ваше «я самый умный и красивый избранный этого мира», а «Не-е-е-ет, пощадите, умоляю! Я больше не буду самым самоуверенным зазнобой, считающих всех вокруг идиотами! Я сам идиот! Только не бейте!». Простите, мастер, я не слишком груб? Хотите сделаю вам пару комплиментов?

Уже достал.

Сажусь на каменную лавку, закидываю ногу на ногу, наблюдая за бандитами. Нужно дождаться, когда они успокоятся. Сейчас говорить с ними бесполезно.

— Валяй, — усмехаюсь я. — Похвали меня.

— Да без проблем. Вы самый умный и красивый охмуритель с одним маленьким орешком.

Киваю:

— Верно подмечено. Я выиграл. Иона сама меня поцеловала.

— И как оно, кстати? Правда девственница?

— Вполне. Неопытная.

— Это не показатель. Думаете ее в лагере Штиблета в губы часто целовали? Хотя, может и целовали, но не в те губы… В общем, у нее там была другая работа ртом. Так что не спешите с выводами. А то знаю я вас, героев. Всех невинных стерв под венец через месяц тащите.

— Костя, ты дурак?

— Периодически. А что?

— Выполняй уговор. Череп в пять раз меньше.

— Может все-таки орех?

— В. Пять. Раз. Меньше.

— Сделано. Достаточно приказать катализатору, и он уменьшится. Это, кстати, необратимо. Так что подумайте хорошенько стоит ли оно того. О, смотрите-ка! Бей его! БЕЙ ПО РЕПЕ!!!

Зыркало думал, что я не слышу, как он крадется ко мне со спины. Он со всей дури разносит о защитный барьер вокруг меня банку с гомункулусом. Уныло поворачиваю голову в его сторону:

— Знаешь, Кость. Я согласен на бандитскую печень под гоблинским соусом. Готовь противень.