Гильдия Злодеев. Том 2

Глава 29

Когда Костя довольно болезненно обучал меня плетению, я понял, что в моих мозгах затесался необыкновенный «лайфхак». И связан он с тем, что я родился и прожил тридцать лет в технологическом мире. Я довольно хорош в алгебре, теории чисел, вероятности, статистике, логике, анализе и геометрии. Не гуру, но для моей работы естественные науки часто пригождались там, где другие их недооценивали.

И сейчас я в уме выстраиваю плетение совершенно иным образом. Если говорить грубо, то местные маги для того, чтобы умножить в уме семнадцать на четыре «раскладывают спички» и «считают овечек». Я же пользуюсь математическими хитростями для достижения того же результата, но намного быстрее.

Костя сказал, что это очень могущественное плетение. Несмотря на то, что оно всего лишь первой ступени. Чтобы повысить его, придется откопать в анклаве очередную секцию с сюрпризом. Тогда Костя не только «апгрейдит» предыдущие версии полученных от него заклинаний, но и научит новому. Хотя думать мне об этом рано… Без подходящего обучения в Академии Эфира я не смогу усвоить что-то выше уровня «ученик».

Моя рука покрывается черным эфиром.

Иона и Лия прячутся за деревьями.

Торн прикрывает лицо забралом шлема.

Как там Костя назвал это плетение? «Пробуждение Греха?». Несмотря на то, что я в теории знаю, как оно работает… У меня плохое предчувствие… Слишком пафосное название от Кости — это не к добру.

Костёр тухнет. Становится темно, как с закрытыми глазами.

Сгусток черного эфира должен сформировать в моей руке духовное оружие школы энтропии. Огромный меч или кувалда, если я всё правильно понял. Помимо эфира для этого заклинания берутся силы из мертвых насекомых и животных. Из тех же самых зомби, дрыхнущих под землей. Если поблизости нет этих источников, то берется жизненная сила из меня. Но как сказал Костя, беспокоиться не о чем. В Варгоне свеженькие трупы с остатками жизненной силы на каждом шагу… Поэтому некромантов так боятся. Ведь они используют не только эфир, но и дополнительную подпитку. Лучше всего для этого подходят пленные живые, но и из мертвых можно что-то выдавить.

Самое неприятное, что это плетение чувствуют утропии. Не то, чтобы сильно, но меня так-то напрягает, что неподалеку земля приподнимается, будто крот пытается вылезти. Я отчётливо вижу подглядывающий глаз зомбяка. Он вертит зрачком и снова закапывается в грунт.

От ощущения, что мы разбили лагерь на спящих зомби, становится совсем не по себе. Я-то думал, что их в округе не осталось. Мол, еще неделю назад перебили… По крайней мере, большую их часть.

Торн тоже замечает проклюнувшуюся голову, но в отличие от меня, не придает этому особого внимания. Его больше интересует, какой Армагеддон я сейчас выдам…

Драная некромантия. Не нравится она мне.

Яркая вспышка озаряет ночь. Лия вскрикивает, а Торн медленно встает, прикрывая рукой щелки в шлеме.

Что-то зеленое светится в моих руках и…

Я обреченно вздыхаю… Как я и думал… Костя не подвел… Очевидно, что все его «подарки» служат ему развлечением, а не помощью хозяевам.

Вместо Великого Меча Разрушения я держу двумя пальцами тонкую фиговину сантиметра пять-семь длинной. Подношу ближе к глазам. Полупрозрачная, святящаяся зеленым зубочистка. Нет, серьезно. Самая обыкновенная призрачная зубочистка. Прохладная на ощупь.

За спиной высится Торн:

— Хм…

Иона осторожно подходит справа:

— Игла? Хы…

Тоже хмыкаю, пожимаю плечами:

— Ну, Костя сказал, что я вызову великое оружие. После таких слов я что-то подобное и ожидал.

«Мастер, я не соврал! Это и правда великое оружие!»

С трудом сохраняю безразличное выражение, кошусь на Иону. Они не слышат его. Только я.

Мысленно спрашиваю:

«Я думал, мы можем общаться, когда вокруг есть темный эфир»

«А с чего вы взяли, что его нет? Вы же только что им воспользовались…»

«Что это за ковырялка в зубах, а? Какой смысл мне копать твои секции, если в награду я получаю вот ЭТО?»

«Так и у вас всего лишь первая ступень плетения, мастер. Что вы ожидали, а? Не переживайте. В руках мастера даже камень — грозное оружие. О, всё… вашего эфирного пука маловато для наших длительных дискуссий… Удачи, м-а-а-астер…»

Подходит Лия:

— О, иголочка. Можно вышивать…

Торн наклоняет голову:

— Это же… Римус, это духовное оружие. Магия Серафимов? Понятно… Это очень редкое умение. Не является ответвлением ни одной из пяти школ магии.

Ошибаешься, друг. Еще как является направлением энтропии. Просто это почти некромантия, которой припудрили прыщавый нос. Умники из этого мира решили, что так они не палятся, пользуясь тем же оружием, которое осуждают у других. И, похоже, что Торн об этом не знает. Не удивлён. Он продолжает:

— Хм… А темный маг говорил, что любое плетение, совершенное до инициации в Академии Эфира ускоряет ваше плохое состоянии? Такими темпами скоро любой маг почувствует в вас неконтролируемый эфир. Мы не успеем дойти до Аббатства.

Морщусь. Дрянь. Ден, ты мог бы и сам догадаться.

«Ах-ха-ха-ха-хрю!» — слышится в голове отдалённый смех Кости.

Иона возмущенно смотрит на Торна:

— Дядька, а ты сразу этого сказать не мог?

— Мне нужно было понять, что с Римусом сделал колдун. Духовное оружие, значит… От него тяжело защититься.

Верно. Во-первых, мало кто разгуливает с артефактами защиты от некромантии, потому что риск нарваться на темного мага ничтожен. Во-вторых, стоимость таких артефактов огромная и изготавливают только особые артефакторы Аббатства. И даже если у кого-то они есть, духовное оружие не совсем некромантия, поэтому такая защита в разы слабее. Костя пояснил, что в «цивилизованном обществе» все пользуются защитой от элементализма.

Но есть и ещё одна причина. Пожалуй, самая важная. Навредить магу ментальным оружием почти нереально. Ведь оно бывает только ближнего боя. Метнуть иглу не получится. Как только я отпущу её, она растворится в воздухе.

Иона прыскает:

— Не знала, что можно вызывать иголки. Я слышала про кинжалы, мечи, булавы и самое клевое — длинные копья.

Торн кивает:

— Это плетение особенное. Вы правы, Римус. Темный маг намного опаснее, чем мы все думали.

— Ага. Так, ладно, пусть это и не копье, но вы же не думали, что всё так просто?

Под недоуменные взгляды я подхожу к эльфу, сажусь на корточки. Не без труда справляюсь с технологиями Торна по завязыванию эльфийских ушей и затыкания им ртов кляпами.

— Наконец-то свежий воздух, — сухо улыбается эльф. — Последний раз меня так связывали сто двадцать лет назад. Интересная у вас магия. Собираете пытать? Не спорю, раны от духовного оружия болезные, а исцелять их намного сложнее. Да что уж душой кривить, у меня и защиты от нее нет. Кто же знал… Серафим собственной персоной. Еще и неинициированный. Интересный вы человек, делец Армз.

— Замолкни, будь добр, — вонзаю ему в ляжку иглу, и она исчезает, будто впитавшись в мясо.

Без обид, дружище. Ты по всем пунктам враг. Хитрый, коварный, пытавшийся нас убить. Только идиоты с синдромом «влюбленного в злодея» будут с таким сюсюкаться.

Эльф морщится, но улыбаться не престаёт.

— Не понимаю ваши моти…

Запинается, улыбаться перестает. Смотрит в пустоту, будто прислушиваясь к себе. Даже в темноте видно, как он бледнеет, морщит нос и…

Принюхивается.

— Ч… что за запах?..

Встаю. С некоторым огорчением наблюдаю за процессом преображения благородного выскочки в сморщенный чернослив.

— Что за хрень? — всматривается Иона в эльфа. — Ты что с ним сделал, а? Какой запах?

Лия осторожно принюхивается:

— Вроде… вкусно же пахнет. Хвоей, рыбкой… — тоже бледнеет. — Не нравится моя уха?..

Эльф первый раз дергается, пытаясь освободить. Скривившимися губами выдает:

— З… заткните мне… нос… люди…

Ага, теперь, значит, мы просто «люди».

Торн внимательно осматривает связанного:

— Хм… это… псионика?

Киваю, делаю неоднозначное выражение лица. Сам не понимаю, подарил мне Костя крутой скилл или же он просто драный шутник.

— Верно. Это плетение двух направлений магии. Псионика и… эм-м… серафимская.

Не признаваться же так сразу, что я осознанно выбрал латентную некромантию. Лия в обморок упадет. Хотя… судя по ее виду, сегодня она не испытает ничего страшнее, чем оскорбление ухи.

Так вот. Вызов духовного оружия — это плетение ответвления энтропии, которую тут называют магией Серафимов. Но в моем случае это не простое оружие убийства, обходящее защиту большинства артефактов. При контакте с врагом оно вызывает… легкую дезориентацию одного из пяти чувств. Зрения, слуха, вкуса, обоняния или осязания. И что самое странное — чувство выбирается случайным образом.

Как мне объяснил Костя, от первой ступени этого плетения многого ожидать не стоит. Счастливый рандом. На второй ступени я смогу выбрать чувство, на которое смогу повлиять, кроме зрения и слуха. На третьей — любое чувство, включая уже зрение и слух. Четвертой — два чувства одновременно на выбор. И так далее, до седьмой ступени, где можно полностью обмануть мозг врага, влияя на всего его пять органов чувств. И только на восьмой ступени появится возможность повлиять на то, что конкретно видит цель или какой именно запах она чувствует. До этого — сплошной рандом. С одинаковым шансом эльф мог бы сейчас наслаждаться экстазом от аромата свежеиспечённого хлеба. Проблема в том, что дойти до восьмой ступени смогли очень немногие в Варгоне.

Эльфа корежит:

— Какая… вонь… это… вп… впечатляет…

Меня вот не очень.

— Угу, — кивает Иона. — Впечатляет… Слушайте, а давайте его развяжем и посмотрим, какой из него боец? Мне кажется, его сейчас вырвет…

Торн вытаскивает меч из-за спины, поворачивается куда-то в сторону:

— Не думаю, что сейчас подходящее для этого время.

Иона хватается за кинжалы, смотрит туда же. Я заслоняю Лию, достаю стилет левой рукой. Правую сую за спину, в подсумок. Кольцо материализуется на пальце вместе с перчаткой, прикрывающей его. Достаю черепок, сжимаю в кулаке.

— Римус, — тихо произносит Торн. — Возьмите меч…

Уж если Торн предлагает наплевать на осторожность…

Приказываю реликвии Галленов материализоваться у меня в руке. Со стороны кажется, что клинок просто появляется из воздуха.

Черт, держать меч вместе с черепком неудобно.

— Как же сложно вас, дураков, было выследить, — хриплый голос разносится из темноты. — Маги-ищейки уверяли меня, что вы покинули Гнездо… Неужели вам просто повезло? Дуракам везет… Хорошо, что я считаю себя разумным человеком и поэтому занялся вами лично. Еще тогда, в таверне, вы мне чем-то о-о-очень не понравились, делец Армз. А людей, которые мне настолько не нравятся не так уж и много. Потому что я их обычно калечу. И они это знают. Поэтому стараются мне понравиться. Вы же не старались.

Где-то я уже слышал этот голос.

Из темноты выходит… человек, которого я бы хотел увидеть в самую последнюю очередь. Иона отступает назад, а глаза Торна светятся голубым огнем:

— Бегите, — сипло говорит он, не оборачиваясь. — Бегите, как можно быстрее… Иона, господин, позаботьтесь о… Лии.

Лия вздрагивает за моей спиной.

Иона не может оторвать взгляда от появившегося воина. Она до побелевших костяшек сжимает кинжалы, тихо произносит:

— Бежать бессмысленно…

Торн рычит:

— Ты обязана.

Лия откровенно трясется, вцепившись мне ловкость:

— Мне страшно… Что… Кто это?.. Он злой?.. Почему надо обо мне заб…

— Тихо, Лия, — одергиваю я девушку, всматриваясь в великана Дома Солнца.

Его лица не видно. Как и Торн, он закован в латы. Сам личный гвардеец принца Легдана явился к нам посреди ночи. Мастер воинских искусств шестой ступени. Таких в Меруносе не больше десятка…

Он явился за нами один. Шел, пока не наскучило, потом увидел, что мы разбили лагерь и вылез. Этот гад в себе чертовски уверен.

На болтовню и трепыхание Ионы и Торна он и глазом не ведет, смотрит на меня:

— Делец Армз… Тебя тяжело узнать. Что ты сделал с лицом? Как будто передо мной другой человек, — скользит взглядом по мечу в моей руки. — А это случаем не тот самый клинок? Дай-ка взглянуть. Где ты его взял, дурак?

Сжимаю рукоять. К горлу подступает желание пройтись по морде этого умника.

— Не твое дело. Лучше скажи, что ты забыл в столь поздний час рядом с нашим лагерем?

— Искал вас. Советую прикусить язык, делец. И смотреть на меня с уважением.

— Обязательно. Через пару минут, хорошо? Так что тебе от меня надо?

— Схватить, допросить, наказать за дерзость. Уж больно много интересного произошло в последнее время. Вдруг это как-то связано с парочкой дураков, за которыми я иду? Скажи, ничтожный, ты знаешь где Перстень Первозданного принца Легдана?

Игнорирую напыщенное хамство. Мужик явно поплыл мозгами от собственной силы.

— Без понятия, о чем ты.

— Не верю. Значит спрошу по старинке…

Воин лениво достает одноручные мечи из-за пояса. По одному в каждую руку. Тот, что в правой — необычный. Испещрен самоцветами и светится голубым. Детальнее в темноте не рассмотреть.

— Бегите!!! — орет Торн и замахивается мечом.

Секунда кажется вечностью…

Я слышу, как гвардеец принца хмыкает.

И я знаю, почему он хмыкает.

Следующее его движение прервет жизнь Торна.

Я это знаю.

Чтобы какой-то ползучий гад с самоуверенной гнильцой да убил настоящего мужика?..

Резко вскидываю руку. Черепок попадает в затылок Торна и со звуком «пууум» его проглатывает анклав.

— Р… римус? — еле слышно шепчет Иона, округлившимися глазами смотрит мне за спину, замечает, что Лии уже нет. Ее я тоже отправил в анклав. — Но… зачем?..

Улыбаюсь коронной улыбкой, совершенно не подходящей для ситуации.

— Потому что мы злодеи, а не дешевые герои, жертвующие собой.

— Но ведь ты сам… это делаешь… — повышает голос. — Не тупи! Тебе ничего не поможет, упрямый баран! Он убьет тебя до того, как ты сделаешь шаг! Бежим!

— Посмотрим…

Ее глаза слезятся:

— Прошу те…

Резко поднимаю руку с мечом. Тонкая веревка из конского волоса возвращает мне в ладонь черепок. Касаюсь им остолбеневшей Ионы, не успевшую закончить фразу.

Гвардеец Легдана спокойно досматривает драматическую сцену:

— Что это у тебя за артефакт? Быстро покажи.

Моя улыбка ставится язвительной, я медленно отступаю назад:

— Подойди и посмотри сам, баба в металле.

Ловко, больше на нервах, волчком кручу стилет левой рукой.

Не вижу выражения лица врага, но судя по дрожащим клинкам его просто разрывает от злости. Слышу скрежет зубов.

— Ничтожный дурачок решил поиграть в героя? Хорошо. Я подойду. Твоя безделушка тебе не поможет. И не переживай, что убью тебя, делец. Просто отрежу ноги и руки.

Делает шаг в мою сторону, искоса поглядывая на бледного, как мел, эльфа.

Продолжаю вертеть стилет, отступая назад.

Что ж, этот мужик из разряда тех, кто раздражает меня больше всех.