Глеб Белозерский

Глава 11.
ЧЕСТВОВАНИЕ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО В РОСТОВЕ

Наступила ранняя осень. Начали желтеть деревья. Солнечные дни иногда прерывались мелким дождичком. В один из таких дней из Ростова приплыл гонец с посланием от ростовского князя Бориса Васильковича брату Глебу. В послании сообщалось, что через некоторое время, возвращаясь из Великого Новгорода, князь Александр Ярославич Невский остановится в Ростове. Борис делился с братом своим намерениями встретить Невского достойным образом и устроить ему торжественное чествование. Как-никак славный победитель шведов на Неве и тевтонских рыцарей на Чудском озере, мудрый политик, удерживающий татар от военных набегов на Русь. Он, Борис Василькович, приглашает брата принять участие в чествовании Невского. Будут приглашены и другие ближайшие родичи.

От себя гонец добавил, что Александр Ярославич проезжал Ростов в начале лета с небольшим конным отрядом, но не задержался, так как спешил в Новгород, чтобы улаживать дела с новгородцами. Они опять противились ханской политике и могли вызвать карательные действия со стороны ордынцев.

Глеб Василькович отпустил гонца с наказом передать брату, что непременно прибудет.

- Едем в Ростов, - сообщил Глеб жене.

Феодора в последнее время чувствовала себя получше. Исчезла постоянная бледность и темные круги под глазами.

Феодора попыталась объяснить мужу, что не хотела бы быть ему обузой. Ведь у него будут там, в Ростове, свои дела. Она лучше осталась бы дома.

- Я не могу расстаться с тобой надолго, - возразил ей Глеб. - А потом мои родственники теперь и твои родственники. Они хотели бы повидаться с тобой.

Слова Глеба убедили Феодору. Времени на сборы оставалось мало. Если Невский прибудет в Ростов в середине сентября, как обещал, то они только-только успеют добраться туда ко времени.

Григорию Меркурьеву Глеб приказал снарядить дощаник, выделить десяток гребцов-охранников, позаботиться о дорожных припасах.

- Поедешь со мной в Ростов.

Плыли вниз по Шексне на парусах, потом по Волге до Ярославля и, когда вступили в правый волжский приток Которость, взялись за весла.

Встреча братьев была сердечной. Феодору расцеловала княгиня Мария Ярославна и увела к себе.

- Никаких известий от Ярославича пока нет. Должно быть, едет, - сказал Борис.

- А гостей много? - спросил его Глеб.

- Только кое-кто из ближайших родичей. Угличские князья Андрей и Роман Владимировичи, ярославская княгиня-мать Ксения со своим старым дядюшкой, ярославским боярином. Дочку свою Марью, однако, взять с собой не пожелала. Своенравная баба, эта Ксения.

- А по-моему, не столько своенравная, сколько безвольная. Идет на поводу у бояр. Как думаешь, братец, может быть, обсудим ярославские дела с Невским?

- Конечно, обсудим, - согласился Борис. - Как там у тебя в Белозерье?

На этом разговор братьев был прерван появлением княгини-матери, инокини Марфы. Услышав о прибытии младшего сына с женой, инокиня покинула монастырь и поспешно прибежала в княжеские палаты. Обняла сына, прослезилась.

- Повитуха сразу сказала - хиленький уродился. Не жилец.

- А как Феодорушка?

- Сперва убивалась, конечно. Но помаленьку пришла в себя. Не горюй, матушка. Мы с Феодорушкой молоды. Будут у нас еще детки. И ты порадуешься внукам.

- Дай-то Бог.

- Давайте сменим разговор, - предложил Борис. - Младенчика слезами и оханьями не вернешь. Пусть Глебушка расскажет нам о делах белозерских.

- Недавно подвергся ордынскому нашествию, - начал Глеб.

- Это ты о людях баскака?

- О ком же еще? Перепись учинили.

- И ты, конечно, помог им в белозерских болотах заблудиться.

- Не могли они заблудиться. Я сам сопровождал Файзуллу. А мог ли я показать ему все селения, коли Белоозеро край обширный, лесной, болотистый. Сам не везде побывал, не все дороги знаю.

- А баскак недоволен переписью. Говорил мне, что ты хитрил с его людьми. Желает с тобой потолковать. Учти, Фатулла упрям, неглуп и мстителен. На подарки не клюнет.

Нанес Глеб визит владыке Кириллу, рассказал о своих делах, пожаловался, что не хватает сельского духовенства. Он встречал несколько приходских церквей без священника. Служба ограничивалась тем, что собирались в храме прихожане, чтобы послушать, как грамотей читает псалтырь. А для совершения треб приходилось обращаться в соседний приход, расположенный на большом удалении.

- Вижу единственный выход помочь тебе, - сказал владыка.

- Какой?

- При вашем монастыре надо создать духовную школу. Подобрать для этого грамотных пономарей, причетников, мирян, пожелавших посвятить себя священнической службе. Напишу послание игумену Иринею. Пусть подберет для начала человек пять способных грамотеев и обучает их священному писанию, правилам литургии, знакомит с творениями отцов церкви, историей.

Посетил Глеб и Фатуллу. Он и внешне совершенно не походил на своего предшественника, Бурхана. Сухопарый, весь какой-то заостренный, в разговоре желчный, ершистый, недоверчивый. И очень, очень недобрый.

Разговор с баскаком Глеб начал с того, что похвалил Файзуллу.

- Старательный у тебя помощник. Я почел своим долгом помочь ему. Объехал с ним все селения Белоозера.

- Все ли? - спросил испытующе Фатулла.

Глеб понял, что утверждать то, во что недоверчивый баскак не верил, бесцельно. И взял тон этакого простачка.

- Мы с Файзуллой объехали все селения, какие можно было объехать, какие мне были известны.

- Значит, не все.

- Видишь ли, Фатулла… Белозерский край обширен, лесист. Я сам не знаю многие его уголки. Возможно, в недоступных лесах живут люди, которых я никогда не видел. Есть и не имеющие постоянного места жительства, ведущие бродячую жизнь. Это охотники, рыбаки, мастеровые.

- Сколько таких назвали тебе?

- Немного. Основные-то селенья мы посетили и жителей их переписали.

- Сколько же осталось неучтенных?

- Самая малость. Думаю, сотни две-три мы упустили. Врешь, князь. Будем считать, упустил ты сотни четыре. Вот с них ты также будешь платить десятину.

Глеб выразил недовольство, но в душе был рад. Он-то скрыл от ордынцев, проводивших перепись, не четыре сотни жителей, а много больше.

На этом придирки Фатуллы не закончились.

- Белоозеро - торговый город?

- Торговый, Фатулла, - ответил Глеб, еще не понимая, к чему баскак клонит.

- Торговля идет хорошо?

- У кого как.

- Тебе, князь, от торговли идет прибыль?

- Какая мне прибыль… Иной купец по доброте своей принесет мне отрез сукна или безделушку для жены, племянницы вашего великого хана Берке.

- А на какие доходы ты выкупил полонян в Орде?

- Много ли я их выкупил. Копим, копим деньги. Вот и накопили самую малость.

- Прибедняешься, князь Глеб. Учти, ханской десятиной облагаются все доходы: землевладельцев, и рыбаков, и купцов. Подашь мне к весне подробные сведения о доходах каждого из твоих купцов с указанием, чем он торгует, чтобы мы могли определить размеры его десятины. И не потакай нечестным людям, не пытайся покрывать тех, кто скрывает доходы.

- Зачем же так? Ведь я верноподданный хана и к тому же ближайший родственник твоего господина, великого Берке.

- Таких родственников у хана много. Берке ничего не говорил мне, что я должен потакать тебе.

- А я и не прошу об этом.

Разговор Глеб мог бы вести самостоятельно. Однако он предпочел пользоваться услугами толмача, того же Каллис-трата, которого он взял в плавание в Ростов. Это давало Глебу возможность лучше сосредоточиться, обдумывая каждый ответ.

Беседа с Фатуллой оставила у Глеба тяжелый осадок. Баскак, действовавший именем хана, старался взвалить на княжество тяжелое бремя поборов, ограничить возможности белозерского князя получать доходы.

Приехал в Ростов еще один гость, муромский князь Ярослав Святославич, тесть ростовского князя Бориса. Муромская земля считалась младшим уделом Рязанского княжества. Глеб Василькович имел возможность познакомиться и разговориться с князем Ярославом. Муром неоднократно подвергался жестоким нашествиям ордынцев, его население пряталось в окрестных лесах. Марья Ярославна была единственной дочерью своего отца, не имевшего мужского потомства. А после смерти князя Ярослава, человека уже немолодого, Муромское княжество, как и Ярославское, могло стать предметом княжеских раздоров.

В ожидании князя Александра Ярославича прошло еще несколько дней. Наконец дождливым сентябрьским вечером к воротам Ростова приблизилась кавалькада всадников. Это Александр Ярославич Невский со своей свитой, двумя ближайшими советниками и двумя десятками воинов-охранников. Великий князь гарцевал во главе кавалькады на крупном белом жеребце.

Как заметил князь Глеб, Александр Ярославич оставался все таким же стройным, поджарым и молодцеватым. Он легко спрыгнул с коня, передав поводья одному из своих спутников. Теперь Глеб увидел, что короткая борода Невского стала заметно отливать сединой, чего раньше не было, а на голове засеребрилась прядь седых волос. Александр Ярославич сперва подошел под благословение владыки, потом пожал руку всем князьям, начиная с хозяина, ростовского князя.

Борис Василькович сообщил Невскому, что ужин готов и для него, и всех его спутников, потом можно отдохнуть с дороги: путь, вероятно, был долог и утомителен.

- Путь как путь. Нам привычный, - весело ответил Александр Ярославич и выразил желание сперва посетить Успенский собор.

Владыка Кирилл со всем клиром отслужил заздравный молебен. После ужина великий князь пригласил к себе для беседы в узком кругу епископа и братьев Васильковичей.

- Тяжелая была поездка, - начал свой рассказ Невский. - Казалось бы, договорился с новгородцами, уговорил их не ершиться, не лезть на рожон. Обязал их выплачивать ордынцам дань. Василия из Новгорода удалил за то, что пошел на поводу у тамошних бояр. Прошло совсем немного времени, и опять новгородцы взялись за старое. Не будем платить хану дань, и баста. Не дозволим проводить перепись.

- Уговорил-таки упрямых новгородцев? - спросил Борис.

- Если бы вы знали, чего мне это стоило. Я им про Фому, они мне про Ерему. Глаголят мне об новгородских вольностях, вечевой практике. Мы, мол, никогда данниками не были, никакой десятины не знали. Даже Рюрика вспомнили. Я их на этом Рюрике в лужу посадил. Это же чужеземный наемник, варяг, захвативший власть силой. Уж он-то никак не был носителем вольностей.

- Убедил?

- Не столько убедил, сколько припугнул. Располагаю, говорю, достоверными сведениями, что татарские полки готовы выступить против Новгорода. Вы этого хотите? Тогда и немчура не станет смирненько наблюдать, тут же захватит Псков и Капорье. А как я должен буду поступить, коли хан прикажет присоединиться к его войску?

- Что ответили новгородцы?

- С большой неохотой, но согласились на проведение переписи. Я ответил им - можно ли вам верить, коли однажды вы не сдержали данное слово. Могу ли я быть уверенным, что снова не поступите так же? Оставляю у вас своего человека, мое всевидящее око. Коли и на этот раз нарушите слово, воспротивитесь переписи, я ханский, а не ваш союзник. Вот с этим и уехал из Новгорода.

Глеб рассказал Александру Ярославичу о своих делах. Успешно выкупил в Орде несколько партий полонян, которых расселил по княжеству. Наиболее искусных мастеров-умельцев оставил в стольном городе. Татары провели перепись населения княжества. Проводил ее не сам Фатулла, а его помощник Файзулла, который оказался человеком покладистым и сговорчивым. Его удалось обхитрить. А сам баскак давит на княжества и изыскивает все новые и новые возможности для поборов.

- Помни мои наставления, Глеб. Как ты должен вести себя с ордынцами, - произнес многозначительно великий князь.

- Помню, Александр Ярославич, - отозвался Глеб. - Помню: обводи ханских людей вокруг пальца, но делай это хитро и не попадайся.

- Вот именно. Вижу, что хорошо все усвоил.

Заговорили о другом. О засилии бояр в Ярославле. Княгиня-мать Ксения состоит в родстве со многими боярами. Замуж единственную дочь выдать не спешит. Мужское потомство в роде ярославских князей пресеклось со смертью князя Константина Всеволодовича.

- Почему это вас так волнует? - спросил Александр Ярославич, выслушав братьев Васильковичей.

- Ярославль важный торговый пункт на Волге, - сказал Глеб.

- Несомненно, - согласился Невский.

- Хан не станет долго терпеть неопределенность с ярославским столом. Княжной считается Марья Васильевна, не имеющая ханского ярлыка на княжение, хотя, вероятно, такого ярлыка у нее никогда и не будет. А тем временем подвернется какой-нибудь прощелыга и заполучит ярлык на ярославское княжение. А если он человек семейный с чадами, Марья и ее матушка Ксения окажутся никому не нужными.

- Спросишь, Ярославич, нам-то с Глебом что за забота? - вмешался в разговор Борис. - О родне печемся. Ксения --вдова нашего двоюродного брата, а Марьюшка - наша двоюродная племянница.

- У вас есть на примете жених? - деловито спросил Александр Ярославич.

- Есть. Федор Ростиславич, прозванный Черным, из рода князей Смоленских. Безудельный княжич. Братья при разделе наследия лишили его удела.

- Каков этот Федор?

- Видный из себя, неглупый.

- Хорошо, поговорю с княгиней Ксенией.

- Мы с братом уже согласились выступить сватами, - сказал Борис.

- Вам-то какая выгода от этой женитьбы? - въедливо спросил Александр Ярославич.

- Самая прямая. Сосватаем Марьюшку, муж ее станет нашим свойственником, названым братом. Тогда можно говорить о единстве ярославской земли с Ростовом и другими его уделами. Хорошо ли, коли Ярославль уйдет в чужие руки? Ростов и Белоозеро, братские владения, будут расколоты землями какого-нибудь чужого князя.

- С княгиней Ксенией я обязательно поговорю, - пообещал Александр Ярославич. - Сколько лет ее дочери?

- Семнадцать, - ответил Глеб.

- Так в чем же дело? Самое время для замужества. Почему же они противятся?

- А вдруг этот князь - примак - окажется человеком властным и честолюбивым, не захочет быть покорным боярской верхушке. Это их пугает. А сейчас там каждый боярин бог и князь.

- Разумно мыслишь.

- Я так понимаю, что толковать с одной княгиней Ксенией бесцельно, - убежденно сказал Глеб Василькович. - Она живет с оглядкой на других, сама ничего не решает. Для беседы полезно было бы пригласить и ее старого дядю. Он человек в Ярославле влиятельный.

- Поговорим и с ним, - кивнул Невский…

На следующий день для гостей устроили большое зрелище на поляне на берегу озера Неро. Всадники преодолевали препятствия, прыгали через рвы, заграждения, земляные барьеры. Крепкие мускулистые мужики сходились в кулачном бою. Силачи поднимали тяжести. Потом выступали скоморохи в пестрых колпаках и кофтах, канатоходцы. Ростовчане окружили поляну плотным кольцом и выражали свой восторг приветственными возгласами.

Для именитых гостей соорудили возвышение, над которым натянули полотняный тент: под ним были расставлены кресла.

Центральным событием была схватка силача с быком. Бык был еще молод и, как видно, не очень искушен в таких выступлениях. Силач, рослый, плечистый кузнец, вышел на платформу в белой холщовой рубахе, подпоясанной цветным кушаком. Он смело шагнул навстречу быку, который сперва побежал мелкой рысцой в направлении человека, а потом остановился, разглядывая его с недоумением. Казалось, животное было настроено на мирный лад. Воспользовавшись замешательством быка, кузнец крепко ухватил животное за рога и с усилиями повернул его голову несколько раз направо и налево. Бык взревел густым низким рыком и, вырвавшись, побежал прочь с площадки той же мелкой рысцой.

Зрелища продолжались в княжеских палатах, когда именитые гости расселись за длинным столом и приступили к обильной трапезе. Выступали гусляры, гудошники, сказители. Под плавные звуки гуслей сказители напевали слова былин, рассказывавших о подвигах славных богатырей, о пирах князя Владимира Красное Солнышко. А участники пира поднимали чаши с напитками. Пили за здоровье великого князя Александра Ярославича, победителя шведов и тевтонских рыцарей. Потом пили за хозяина Бориса Васильковича и его семью, пили за гостей. В конце слово взял Александр Ярославич.

- Подымем, дорогие мои, полные чаши за единство русичей, за единство всего дома Рюриковичей. Пусть сей дом не разрушается враждой и распрями, соперничеством и усобицами. Грех великий совершит тот, кто подымет руку на брата своего, ближнего своего. Вот добрый пример, братья Васильковичи, живущие в мире и согласии, дружбе и добрососедстве. Пусть подобно Васильковичам в том же мире и согласии, дружбе и добрососедстве живут остальные Рюриковичи.

На следующий после обильного застолья день князь Борис предложил гостям отправиться на охоту. Накануне егеря обследовали окрестные леса и обнаружили стадо лосей.

Борис Василькович был заядлым охотником, предпочитавший травлю крупного зверя: лося, медведя, рыси. Его привлекала опасность такой охоты, требовавшей сноровки и определенного риска. Охотился он обычно в сопровождении большой команды егерей, загонщиков, псарей. С гостями Борис любил заводить разговор на охотничьи темы. Его комнату украшали рога и чучела разных зверей.

Когда утром Александр Ярославич вышел из опочивальни, Борис Василькович спросил:

- Не поохотиться ли нам сегодня? Мои люди присмотрели стадо сохатых. Самцы дерутся смертным боем, время случек у лосей.

- Нет, уволь, Борис. После такой трапезы не до охоты. Дай возможность гостям отдохнуть.

- Можно отложить на завтра. Сам-то увлекался когда-нибудь охотой?

- Как тебе сказать… - неопределенно ответил Александр Ярославич. - Сейчас времени на это нет. А в молодости, когда княжил в Новгороде, бывало, и на медведя хаживал.

- А для меня охота давно стала страстью. Особенно люблю травить крупного зверя.

- Брат твой тоже охотник?

- Не такой, как я. Он любит стрелять уток и Гусей. К этому располагает природа Белоозера. Куда ни глянь, реки, озера, болота. Водоплавающей птице там раздолье.

- А ты большую псарню держишь, как погляжу. Какой породы собачки?

- Нашей русской породы. Лаечки. Народ простое прозвище сей породе придумал: раз лает, значит, лайка. И вынослива и смела. Дичь хорошо отыскивает. На крупного зверя, например на медведя, смело бросается, успевая увернуться от его смертельных ударов.

- Ты, я вижу, большой знаток в своем деле. Александр Ярославич все же согласился принять участие в охоте, чтобы поддержать компанию. Отказался ярославский дядя княгини Ксении, сославшись на свой преклонный возраст, и муромский князь Ярослав по причине нездоровья: переел за трапезным столом и страдал желудком. Не пожелали поехать и женщины, хотя в те времена теремное затворничество еще не было всеобъемлющим и непременным. И среди княгинь находились женщины, которые неплохо владели луком и копьем, выезжали вместе с мужьями на охоту, ходили на кабана и медведя. Не часто встречались такие женщины, но все-таки иногда бывало.

Кавалькада всадников углубилась по извилистой тропе в глубь лесного массива. Лес был здесь смешанным. Ели и сосны чередовались с липами, тополями, кленами и березой, иногда попадались и толстоствольные, разлапистые дубы. Листва деревьев начинала уже желтеть и золотиться. Послышались лосиные крики, ни с чем не сравнимые. Словно переругивались в злобной ярости два сказочных существа. Это было не ржание, не мычание, а свои специфические звуки.

- Бьются… - Борис Василькович прислушался к голосам сохатых. Он дал команду псарям спустить с поводков собак, которые дружной стаей устремились на шум.

Всадники спешились и, оставив лошадей на попечение конюших, двинулись вперед по тропкам. Вскоре заметили двух рослых самцов с ветвистыми рогами. Теперь они уже не дрались друг с другом, а отбивались от наседавшей на них стаи собак. Одна из собак с перебитым ударом лосиного копыта хребтом корчилась на земле в предсмертных судорогах. Борис Василькович взял из рук сопровождавшего его егеря копье и точным, рассчитанным броском метнул его в грудь зверя. Копье глубоко вонзилось в туловище животного, из раны хлынула кровь.

- Добивайте, - скомандовал егерям.

Второго лося поразил также копьем угличский князь Андрей Владимирович. Александр Ярославич оставался пассивным зрителем: азарт охотника он, как видно, уже утратил. Распоряжался всем Борис Василькович. Он приказал псарям взять собак на поводки и оттащить от лосиных туш. Егерям было поручено с помощью слуг освежевать туши убитых животных и выбрать куски мякоти, чтобы зажарить здесь же, на костре.

Оставшуюся лосятину уложили в кожаные мешки, приторочив их к седлам, чтобы угостить тех, кто в охоте не участвовал.

После возвращения с охоты Александр Ярославич выразил желание побеседовать с княгиней Ксенией и ее дядюшкой, державшимся молча и обособленно. Пригласил и обоих братьев Васильковичей.

- Жаль, дочку свою не привезла, - обратился Александр Ярославич к Ксении.

- Нездоровится ей.

- Рано в таком возрасте поддаваться хвори, - Невский явно не верил в искренность княгини-матери.

- Разве хворь-то спрашивает нас, приставать ей к человеку или нет, - поддержал племянницу ярославский боярин.

- Собираешься Марью замуж отдавать?

- Как не собираюсь… Каждой матери хочется для чада родного счастья. И внученков няньчить хотелось бы.

- Так в чем же дело?

- Счастья дочери хочется: отдавать в чужие руки боязно.

Александр Ярославич пересказал княгине Ксении и ее дядюшке все, что слышал от Глеба Васильковича и с чем сам был согласен. Княжна Марья Васильевна становится женой князя-изгоя и приносит ему в приданое ярославский удел. Стало быть, оба супруга будут княжеской четой. Новый князь войдет в семью ростовских Константиновичей, станет их названым братом. И у него не будет оснований осложнять отношений с местными боярами и князьями - соседями. И такая женитьба, возможно, исключит ханское вмешательство.

- Исключит ли? - с сомнением спросил ярославец.

- Пока я еще имею некоторое влияние в Орде, - убежденно ответил Невский. - Постараюсь выхлопотать ярлык на княжение для мужа Марьи Васильевны. Поверьте, это для всех будет лучше.

Последние слова были обращены к старому боярину.

- Наверное, лучше, - согласился он и сказал с усилием: - Мы долго думали, толковали меж собой… Наверное, ты, Александр Ярославич, и князь Глеб правы. Мы готовы принять сватов.

- А ты, Ксения? - спросил испытующе Невский.

- Готова, - согласно кивнула княгиня.

- Приедем с братом как сваты, - произнес Глеб.

- Сперва обговорим условия женитьбы. А потом привезете нам жениха. Посмотрим, что за птица, - сказал старый боярин.

- Из себя видный, статный, - убежденно сказал Борис. - Уверен, что невесте понравится.

- Коли договорились, решайте, когда приглашаете сватов, - сказал Александр Ярославич. - Я буду на свадьбе. Если не смогу приехать в Ярославль, буду в отъезде, то пришлю одного из братьев.

Старый боярин кивнул головой в знак согласия.

- Вопрос решен, - подвел итог Александр Ярославич. - Ждите сватов, ярославцы.

- Когда покажете нам жениха? - спросила княгиня.

- Договоримся во время сватовства, - ответил Борис. Он знал, что Федор Ростиславович жил в последнее время у одного из своих братьев, так и не договорившись с ними о выделении ему удела в Смоленской земле.

…Перед отъездом в свой стольный град Владимир Александр Ярославич собрал всех князей, находившихся в ту пору в Ростове, и обратился к ним с вопросом:

- Поведайте мне, други, что больше всего тревожит и осложняет вашу жизнь?

- Баскаки, - почти в один голос ответили князья. Угличский князь Андрей Владимирович даже не воздержался от непотребных слов в адрес ханских людей. Перебивая друг друга, князья приводили случаи бесчинств и злоупотреблений. Ханские люди не ограничивались сбором предписанной ордынскими властями десятины, а всячески приумножали поборы в свою пользу. Нередко десятина удваивалась или утраивалась.

- Опасное положение складывается, - произнес Борис Василькович. - Народ негодует, возмущается поборами. Он смотрит на баскака как лютого врага, грабителя. Не дай Бог, начнется избиение ханских людей. Не удержать тогда людского гнева.

- Не удержать, - согласились братья Владимировичи.

- И у нас на Муромской земле кипят страсти, - сказал, вздыхая, Ярослав Святославич. - Приходит баскак в село за данью, жители покидают жилища, угоняют скот, прячутся по лесам.

- Все это может обернуться для нас тяжелым исходом. Бывало уже такое, - мрачно сказал Борис.

- Где видите выход, князья? - спросил Александр Ярославич.

- Вижу на сей вопрос лишь один ответ, - ответил Глеб Василькович. - Пусть хан удалит всех баскаков и отдаст право собирать десятину в руки самих князей.

- Согласен, - поддержал Глеба Борис.

- Легко сказать - удалить баскаков, - высказал сомнение Андрей Угличский. - Для ханских людей - это золотая жила. Возможность безнаказанно грабить русичей и обогащаться.

- Васильковичи правы, - убежденно произнес Александр Ярославич. - Вся Золотая Орда держится за счет грабежа покоренных народов. На сегодняшний день мы должны пытаться сдерживать этот грабеж. А где выход? Князь Глеб Василькович нам правильно подсказал. Повтори, Глебушка.

- Переложить сбор дани на плечи князей без участия ханских людей, - сказал Глеб. - Это принесло бы некоторое облегчение русичам, избавило бы от произвола баскаков, смягчило бы недовольство.

- Считайте, други мои, что белозерский князь высказал и мои мысли, - сказал Александр Ярославич.

- Но согласится ли Берке на отмену баскачества, - усомнился Андрей Угличский.

- Не знаю, - ответил великий князь. - Неисповедимы ханские намерения. Но убедить Берке я попробую. Под лежачий камень, как говорят, вода не течет. Но та же вода капля за каплей камень точит.

- Бог тебе в помощь, - проникновенно сказал Борис.

- Убедить хана все же попробую, - повторил Невский. - Пока что хан ко мне хорошо относится. Всегда выслушивает, не прерывая: не со всеми он таков. Приведу ему свои доводы. Прямо так и скажу - большинство баскаков раздражают население. Если вспыхнет взрыв народного возмущения, польется кровь, и это будет не нужно ни тебе, хану, ни нам, князьям. Дай нам в руки право сбора десятины, отзови баскаков, и возмущения подутихнут. Если же все оставить по-старому, не избежать кровопролития. Придется тебе, хан, посылать на Русь войска. А из похода не все воины возвращаются живыми. Надо ли это тебе? Опустошенная Русь принесет тебе меньше доходов, чем Русь мирная.

- Разумно рассуждаешь, - произнес уважительно муромский князь. Угличский Андрей опять засомневался:

- Поддастся ли увещеваниям Берке?

- Может и не поддаться. Он стареет и стал большим тугодумом. Быстрых решений не принимает. Но повлиять на него постараюсь. Не при Берке, так при его преемниках мы добьемся отмены баскачества.

Заговорили о другом. Александр Ярославич поделился известием из Киева. Посланцы главы русской православной церкви, киевского митрополита, посетили Золотую Орду и встречались с Берке. Хан вроде бы склоняется к тому, чтобы дать согласие на открытие в Сарай-Берке епархии и на строительство храма. Встречая посланцев митрополита, хан опять говорил о своей веротерпимости. Однако срока открытия епархии пока не установил: все ограничилось общими разговорами.

- Что еще вас волнует, князья, - обратился Александр Ярославич к собеседникам и, не дождавшись ответа, продолжал:

- Хан имеет обыкновение вызывать русских князей в Орду и принуждает их участвовать в своих походах против других народов. Обычно требует прибыть с военной дружиной.

- Знамо, - отозвался муромский князь. Ему пришлось участвовать в одном из ханских походов.

- Нужно ли такое участие русичам? - продолжал Александр Ярославич. - Нужно ли скрещивать мечи с народами, которые никогда не были твоими врагами? Ведь каждый такой поход будет стоить нам людских жертв.

- Коли ты можешь повлиять на Берке, убеди его избавить нас от участия в походах ордынцев, - сказал Глеб, перебивая Невского.

- Опередил ты меня, - укоризненно ответил Александр Ярославич. - Да, буду просить, убеждать хана, чтоб не принуждал русичей участвовать в походах и военных действиях против других народов.

…Отъезжающего Александра Ярославича во Владимир провожали собравшиеся в. Ростове князья, владыка Кирилл и все население города. В глазах народа великий князь Александр, победитель шведов и немцев, умевший ладить с ханом и не раз предотвращавший ордынские карательные походы, был воплощением героизма и мудрости. Владыка распорядился, чтобы великого князя провожали под колокольный звон. Он благословил Невского не традиционно, а обнял и расцеловал.

Вереница всадников, во главе которой скакал на белом жеребце сам великий князь, миновала городские ворота и вытянулась цепочкой по дороге. Лишь когда всадники скрылись из виду, ростовчане стали расходиться. По знаку Кирилла смолкли колокола собора и других городских церквей.

Вслед за Александром Ярославичем стали разъезжаться и участники его чествования. Первыми покинули Ростов двоюродные братья Васильковичей угличские князья Андрей и Роман Владимировичи. Ростов связывала с Угличем не ахти какая протяженная дорога по обжитой местности. Вслед за ними отбыла княгиня-мать Ксения с дядюшкой и небольшой свитой. Их водный путь до Ярославля был также коротким. Последним покинул Ростов муромский князь Ярослав Святославич, тесть Бориса Васильковича. Он пожелал провести несколько дней с дочерью Марьей, ростовской княгиней и малыми внучатами. Он очень сожалел, что единственным его чадом была дочь.

Борис с Глебом уединились в одной из комнат княжеских покоев, чтобы обсудить свои домашние дела.

- Что будем делать, сватушка? - спросил Борис младшего брата.

- Решай, сватушка, по праву старшего, - в тон ему ответил Глеб.

- Я так думаю… скоропалительно плыть в Ярославль вслед за Ксенией негоже. Надо выдержать приличествующее время.

- Ты прав, братец. Мы на ярославцев не давим. Предлагаем товар. А им, ярославцам, решать, гож сей товар или не гож. Но не будем слишком затягивать дело. Меня ведь ждут дела белозерские. Я и так загостился в Ростове.

Условились отложить визит в Ярославль на неделю. А тем временем сообщить Федору Ростиславичу о готовящемся сватовстве. Пусть приедет в Ростов, чтобы быть под рукой. И еще решили Васильковичи выработать программу сватовства.

- Тебе приходилось когда-нибудь выступать сватом? - спросил Глеб Бориса.

- Никогда не приходилось.

- Вот и мне тоже. Как же мы поступим?

- Очень просто. Подыщем сведущего в таких делах человека. И пусть он нас научит, как должен вести себя сват.

Нашелся один немолодой ростовский боярин, по имени Софрон, который не раз выступал в роли свата и, похоже, любил эту церемонию.

Софрон на протяжении нескольких вечеров рассказывал братьям, как должны вести себя сваты с родными невесты. Те же будут делать вид, что никак не догадываются, с какой целью появились сваты. Разговор должен вестись долгий, неторопливый. Можно вспоминать разные назидательные истории, если они имеют отношение к теме разговора. Когда все карты, как говорят, уже раскрыты, дело сватов нахваливать жениха на все лады.

- А не поехать ли тебе, Софронушка, с нами? - предложил боярину Борис. - Будешь нас поправлять, коли что не так.

- Коли я так вам полезен, князья… - нерешительно согласился боярин.

Перед отъездом в Ярославль братья испросили благословения владыки Кирилла. Сперва епископ хотел было сопровождать их, но потом от своего намерения вынужден был отказаться: ему нездоровилось. Торжественные службы в соборе в честь Невского утомили уже старого Кирилла. Ограничился напутственными словами к братьям.

Глеб вместе с Феодорой побывал у матери в монастыре. Игумения встретила их словами:

- Как здоровье, Феодорушка? Когда порадуешь наследником?

Глеб перевел слова матери жене. И без перевода она поняла, о чем спрашивала ее свекровь, но затруднилась ответить. Поэтому ответил за жену муж.

- Будет, будет наследник. Пусть сперва получше поправит здоровье.

- Буду молиться за вас, чтобы во второй раз Феодорушка разродилась удачно и сынка родила здоровенького.

- Молись, матушка.

- О чем я вас, мои родные, попрошу… Родится сынок, назовите его Михаилом. В память прадеда, князя Михаила Черниговского, великомученика убиенного.

- Назовем, как просишь, - ответил Глеб.

В Ярославль братья отправились с пышной свитой. В свите были старый боярин, дававший Борису и Глебу наставления по части сватовства, ростовский воевода Антип Евлампиев, еще несколько именитых ростовчан и дюжина воинов.

По дороге братья договорились, что после сватовства Глеб с женой возвратятся в свою вотчину, а Борис посетит Ярославль вторично, уже вместе с женихом, чтобы представить его невесте и невестиной родне. Борис Василькович высказал сожаление, что брат не будет сопровождать его во второй поездке.

- Дела, дела ждут, братец, - ответил Глеб. - Один представишь Феодора. Покажи, что ты старший и среди братьев, и среди сватов.