Глеб Белозерский

Глава 23. КОНЕЦ ЖИЗНЕННОГО ПУТИ

Последний год жизни князя Глеба Васильковича был годом медленного угасания.

Вскоре после свадьбы сына Михаила в Ростов прибыл из Владимира приближенный великого баскака Амрагана. Он сообщил:

- Великий хан повелел, чтобы ты, князь, прибыл с дружиной в столицу для дальнейшей службы.

Глеб Василькович чувствовал себя плохо. Почти отнялись ноги, он не смог даже подняться с кресла, чтобы выслушать ханское повеление стоя.

- Зело хвор я. Не смогу приехать в Сарай, - устало ответил он.

- Тогда пошли своего сына Михаила, - тоном, не допускающим возражения, произнес человек великого баскака.

- Подчиняюсь повелению хана. Кто еще из русских князей приглашен в Орду?

- Ярославский князь и другие князья.

Глеб Василькович снарядил гонца и отправил в Белоозеро к сыну. С горечью подумал, что едва успел занять Михаил белозерский стол, как предстоит ему поездка в Орду и разлука с молодой женой. И какими последствиями чревата такая поездка? Скорее всего, Михаилу, как и другим князьям, придется участвовать в ханских походах, вероятно, подавлять сопротивление немирных горцев. А это может иметь непредвиденные и опасные последствия.

Михаил прибыл через неделю. Застал отца совсем расхворавшимся, прикованным к постели.

- Должен бы я отправляться в Орду, а видишь, сынок, какой я хворый, - сказал с горечью Глеб. - Если хан пошлет тебя в военный поход, не лезь на рожон. Береги себя. Не раздражай горцев, старайся с ними ладить. Буду молиться за тебя.

- Бог милостив. Надеюсь, вернусь живым и невредимым.

- Я тоже надеюсь на это. Но не уверен, что доживу до твоего возвращения. Видишь, плох я стал. Много в жизни ударов пришлось пережить. Потеря близких, изнурительные походы… Никогда не было полной уверенности, что не прогневаю хана и вернусь живым.

- Крепись, отец. Ты ведь не дряхлый старик. Всего-то тебе сорок один годок. Разве это возраст?

- В наши дни князья не долговечны. Давай, сынок, на всякий случай попрощаемся. Не забывай наведываться на мою могилу.

Отец и сын обнялись. Глеб почувствовал, что щека Михаила была мокра от слез. Глеб Василькович предоставил в распоряжение сына часть ростовской дружины. С усилиями опираясь на палку, он проводил Михаила до причала. Возвратившись в палаты, Глеб лег в постель, охваченный тревогой за судьбу сына.

Через несколько дней Глеб почувствовал некоторое улучшение и попытался вставать и прохаживаться по опочивальне. Вызвал к себе управляющего Евлампиева. Антип, до приторности вежливый, стал расспрашивать князя о здоровье. Глеб ответил неохотно:

- Бог располагает, Антипушка. Видишь, пока скрипим… Расскажи-ка лучше, зело ли мы истратились на свадебный пир?

- Истратились. Зато в грязь лицом перед именитыми гостями не ударили.

Антип обстоятельно стал докладывать о свадебных расходах. Глеб прервал его, заговорив о другом.

- Скажи мне, Антипушка… Ты человек многоопытный. Как мне приручить племянника Дмитрия? Вижу, затаил на меня обиду.

- Напомни, князь, лишний раз, что он твой наследник.

- Напоминал уже, и не однажды. Ведь я стал совсем плох. Должно быть, скоро уйду из жизни. Оставлю стол Дмитрию. Было бы разумным приобщать помаленьку княжича к ростовским делам.

- Поручи ему наблюдение за строительством новой церкви на Сретенской половине.

- Пожалуй. Пошли-ка за Дмитрием. Разговор состоялся в присутствии боярина.

- Видишь, Митенька, совсем плох я, - сказал племяннику Глеб вместо приветствия.

- Еще поправишься, дядюшка, - ответил ему машинально Дмитрий.

- Нет, Митенька, не поправлюсь. Это начало моего конца. Заявляю тебе в присутствии боярина Антипы, ты мой наследник. Только закрепи владение Ростовом ханским ярлыком. А сейчас я хотел бы привлечь тебя к ростовским делам. Займись строительством Сретенского храма. Проверь, есть ли в достатке бревна, лемех на главки. Исполнили ли богомазы образа для иконостаса.

- Слушаюсь, дядюшка.

- И еще… Проверь состояние гостиного двора. Нет ли потребности его расширить, сделать пристройки? Побеседуй с купцами, выслушай их пожелания. И… чаще наведывайся ко мне. Какой-то ты необщительный. А я бы хотел, чтобы ты был моей правой рукой в управлении уделом.

Сердечной беседы между Глебом и его племянником, как и раньше, не получилось. Дмитрий отвечал односложно и по-прежнему выглядел обиженным. Лишь несколько оживился, когда Глеб сказал в заключении беседы:

- Дам тебе еще одну волость в дополнение к тем двум, коими владеешь.

Почувствовав облегчение, Глеб приказал подготовить к плаванию дощаник, решив посетить Белоозеро, может быть, в последний раз в жизни. Хотелось проведать невестку Анастасию, белозерских друзей, игумена Иринарха.

Достигнув Белоозера, Глеб в сопровождении Иринарха заглянул в монастырскую школу. В ней обучалось десять воспитанников, в большинстве своем сыновья духовенства. Глеб поинтересовался их знаниями, задавая вопросы из русской и библейской истории. Особенно он был восхищен ответом дьяконова сына одной из городских церквей. Юноша пространно рассказывал о сыновьях равноапостольного князя Владимира, о коварном Ярополке, умертвившем братьев Бориса и Глеба, мудром Ярославе, воинственном и храбром Мстиславе, княжившими в далекой Тьмутаракани, о примирении Ярослава и Мстислава, поделивших русские земли.

- Хорошо глаголишь, отрок, - поощрительно сказал Глеб. - Быть тебе велеречивым пастырем.

В Белоозере князь Глеб встретился с невесткой Анастасией, удрученной внезапным отъездом Михаила. Глеб, как мог, утешал невестку:

- Видишь, Настенька, я не раз посещал Орду и возвращался живым. Все ханы мне благоволили, потому что я был ханский зять. И Михальчику будут благоволить как ханскому внуку. Не отчаивайся. Вернется твой суженый живым и невредимым.

Глеб прожил несколько дней в Белоозере. Пригласил к себе Власия Григорьева с его престарелым отцом Григорием Меркурьевым. Из купечества посетили его Гусельников, находившийся в то время проездом в Белоозере, и Хрисанф, который из приказчиков стал теперь компаньоном и совладельцем именитого новгородца. Ипату Глеб привез грамоту, удостоверявшую его боярское звание. Хотя он и продолжал носить звание сотника, никакой сотни под его началом теперь не было. Михаил сделал Ипата помощником управляющего.

Опираясь на плечо Власия и волоча больную ногу, Глеб не без труда добрался до соборной церкви, поклонился праху Феодоры, отстоял службу, которую провел по случаю его приезда игумен Иринарх.

Потом Глеб Василькович выразил желание посетить восточное побережье Белого озера вблизи весянской деревушки. Место для него было памятным. Там, возле огромного отшлифованного многовековыми ветрами и дождями камня, он встретился с весянкой Василисой. Тогда он назвал себя княжеским дружинником. А потом обман раскрылся, женитьба на ханской дочери надолго прервала их связь. Глеб попросил Власия проводить его на лодке до прибрежного камня-валуна.

- Не советовал бы в такую погоду плавать по озеру, - сказал Власий. - Вишь, небо хмурое и дождик накрапывает.

- Хочется повидать любимое место охоты, - соврал Глеб.

Он все-таки уговорил Власия совершить плавание к знакомому камню. Два дюжих дружинника взялись за весла. Власий помог Глебу забраться в просторную лодку. Озеро было беспокойным, поэтому от берега далеко не отплывали.

Вот и прогалина в прибрежном оголенном тальнике. Приметный серый камень. Лодка врезалась днищем в прибрежный песок и накренилась на бок.

- Изволишь, князь, высадиться на берегу? - спросил Власий.

- Пожалуй, нет, - ответил Глеб. - Устал я. Погляжу на этот прибрежный камень, и тронемся в обратный путь…

Когда дощаник, подхваченный течением Шексны, отплыл от Белоозера, Глеб взирал на маковки церквей и башенки княжеских палат, прослезился. Предчувствие подсказало ему, что все это он видит в последний раз.

Вернулся Глеб в Ростов совершенно разбитый от плавания и впечатлений. Он не смог самостоятельно добраться до княжеских палат. В палаты его внесли на руках. Он свалился в постель, чувствуя полный упадок сил.

Глеб плохо улавливал то, что докладывал ему племянник Дмитрий. А он сообщал о строительстве Сретенского храма, о работах ростовских богомазов, написавших для нового храма образа, о просьбах купцов расширить гостиный двор и еще о каких-то текущих делах. Глеб машинально кивал головой, отвечая невпопад на слова Дмитрия.

Потом приходила Василиса и говорила что-то ласковое, доброе. Ему было приятно от того, что он с ней, он брал ее за руку, прижимал шершавую ладонь к своей щеке, ощущая ее тепло. От ее близости Глебу становилось легче, мысли становились более отчетливыми, связными. Он вспомнил о своей недавней поездке и стал рассказывать:

- А я был у нашего большого камня…

- У какого камня?

- Помнишь наш большой серый камень на берегу Белого озера?

- Как не помнить.

Глеб сбивчиво, сумбурно стал вспоминать их встречи у валуна. Вспомнил, казалось бы, все мелкие детали. Потом речь утомила его, и он задремал.

Михаил возвратился из Орды глубокой осенью, когда деревья уже сбросили листву и вереницы гусей и уток устремились на юг. Отца он застал полностью прикованным к постели. Однако Глеб был в полном сознании. Он попросил сына подложить ему под голову вторую подушку и немного привстал, чтобы лучше слышать. Михаил стал пространно рассказывать о своей поездке.

Обстановка в Золотой Орде осложнилась. Темник Ногай, называвший теперь себя ханом, стал вмешиваться в ордынские дела. Свою власть он распространил на все Северное Причерноморье и подбирался к центральным владениям зо-лотоордынского хана. Ногай непрерывно расширял сферу своего влияния, продвигаясь на восток, к Дону. Менгу Темир повелел отрядам белозерцев и ярославцев с большой массой ордынских воинов войти в соприкосновение с передовыми отрядами Ногая. В стычках имели место жертвы и среди ордынцев, и среди русичей, в том числе и людей из отряда Михаила.

- То, что ты рассказал, говорит об одном, - произнес Глеб. - Ордынцы грызутся между собой.

- Не начало ли это конца Орды? Не признаки ли ее распада? - спросил Михаил.

- Нет, сынок, не думаю. До распада еще далеко. Придет к власти какой-нибудь хан, который железной рукой утихомирит соперников, укрепит центральную власть. Но пока эта власть расшатывается. Все признаки на лицо.

Глеб стал уговаривать сына поспешить в Белоозеро.

- Поезжай к себе. Настасьюшка, небось, заждалась тебя.

- Никуда я не поеду, пока не смогу убедиться в твоем выздоровлении, батюшка.

- Боюсь, что не дождешься моего выздоровления, сынок. Скорее дождешься моего конца…

На следующий день Глеб Василькович призвал к себе племянника Дмитрия. В то время при нем находился и Михаил.

- Хочу вам сказать, дети мои, предсмертное напутствие, - начал свою речь Глеб слабым голосом. - Чувствую, что осталось мне жить на этом свете считанные дни. Совсем я ослаб. И пища не идет впрок. Живите, мои дорогие, в мире и согласии. Ты, Митенька, наследуй ростовский стол. Признавай, Михальчик, в Дмитрии старшего в семье, уважай его. А ты, Митенька, не обижай двоюродного брата.

- Зачем я стану обижать Михаила, - сдержанно произнес Дмитрий.

- Вот и хорошо. Протяните друг другу руку дружбы. Вспомните, какими сердечными друзьями мы были с Борисом. А вас, мои дорогие, я что-то редко видел вместе.

Дмитрий не слишком охотно протянул руку Михаилу.

Глеб Василькович еще долго наставлял сына и племянника. Но голос его слабел. Он часто прерывался, чтобы передохнуть и отдышаться. Наконец отпустил обоих, а Дмитрия попросил напоследок:

- Позови, племянничек, ко мне владыку Игнатия. Хотел бы исповедаться перед своим концом.

- Может, не надо, батюшка? Исповедь - это на крайний случай, - возразил Михаил.

- Наступил этот крайний случай. Зовите владыку. Пришел епископ Игнатий, строгий, бесстрастный. Начал исповедь, задавал общие вопросы, какие обычно задавались. Глеб отвечал односложно, ожидая скорейшего конца беседы. Но владыка был неумолим.

- Какой из грехов князь ты считаешь самым серьезным?

- Мог больше выкупать полонян, избавить их от неволи.

- Ты и так выкупил немало полонян, делал доброе дело. Разве этого мало?

- Наверное, сделал не все, что можно было сделать.

- Хану служил?

- Только по принуждению. И старался, чтоб моя служба не приводила к гибели русичей.

- С язычеством в своем уделе ладил? Считаешь ли ты, князь, что делал все, чтобы искоренить его?

- Наверное, не все. А как его можно было искоренить, то было выше моего разумения. Ведь и ты, владыка, не дал мне на сей счет действенного совета.

- Выходит, ты признаешь, что не боролся с язычеством?

- Я этого не сказал. Основал два монастыря. Снабжал приходы книгами. Открывал монастырские школы, чтоб готовить грамотных пастырей. Разве это не борьба?

Владыка Игнатий не ответил на вопрос Глеба и продолжал сам спрашивать. Но Глеб перебил епископа:

- Хочешь знать мой самый великий грех?

- Какой из своих грехов ты считаешь самым великим?

- Не отважился покрыть свой грех с весянкой законным церковным браком.

- Опять ты за свое… И не слушал бы тебя.

Прошло еще несколько дней со дня последней исповеди. Глеб почти совсем перестал принимать пищу. Лишь изредка выпивал несколько глотков горячего молока. Возле его постели бессменно находилась Василиса. Смотрела на него скорбно, предчувствуя скорый конец. Она уже не стеснялась Михаила и оставалась при умирающем Глебе и в присутствии его сына. Обессилев от бессонницы, Василиса однажды ночью задремала в кресле, прислонившись к его спинке. Проснулась под утро, глянула на Глеба. Князь был неподвижен, не издавал и свойственного ему в последние дни надрывного хрипа. Василиса побежала в одну из соседних комнат, бывшую детскую, где спал Михаил, разбудила его.

- Проснись, княже… Горе-то какое нас постигло. Батюшка твой помер этой ночью.

Михаил Глебович вскочил с постели и, раздетый, бросился к телу отца.

- Батюшка, родной… Как же это так. Ведь совсем молодой. Жить бы тебе да жить, - причитал Михаил. Он не скрывал своих слез. Рыдала и Василиса.

Выдержав приличествующую паузу над телом отца, Михаил оделся, послал слуг за боярином Антипой, княжичем Дмитрием и владыкай Игнатием.

Организацию похорон взял на себя епископ, он велел, чтобы монахи из его свиты обмыли и обрядили тело покойного и препроводили его в собор. Тем временем плотники получили задание изготовить дубовый гроб. Антип стал рассылать гонцов по городам с извещением о смерти ростовского князя. Гонцы поскакали во Владимир, в Ярославль, Углич, другие ближайшие города, где княжили родственники. Извещение было направлено и великому баскаку. Файзуллу Антип известил лично.

Ростовчане потянулись к кафедральному собору, чтобы проститься с покойным. Смерть Глеба Васильковича наступила в конце 1278 года. Он умер в возрасте всего лишь сорока одного года. Тяжелые, изнурительные походы, частые поездки в Орду, жизнь, полная тревог, зависящая от ханских милостей и капризов, подорвали его здоровье. Русские князья рано начинали семейную и ратную жизнь, но рано и уходили из жизни. Брат Глеба, Борис Василькович, ушел из жизни в возрасте сорока шести лет, пережив брата всего лишь на пять лет. Угличский князь Роман Владимирович на фоне других родичей выглядел долгожителем.

Похороны князя Глеба Васильковича прошли при большом скоплении народа. Ростов удостоил своим посещением великий князь владимирский Дмитрий Александрович Переяславский, сопровождаемый большой свитой. Несколько дней подряд шло торжественное отпевание в кафедральном соборе.

В перерывах между служением великий князь не раз подходил к своему тезке, Дмитрию Борисовичу, ставшему теперь князем ростовским, вопрошая - может ли он, великий князь владимирской, рассчитывать на поддержку Ростова в своем соперничестве с братом Андреем Александровичем Городецким. Борьба между братьями шла из-за великого княжения. Оба соперника искали союзников в лице соседних князей. Дмитрий Борисович отвечал уклончиво:

- При полном моем уважении к тебе, великий князь, пока не могу сказать ничего определенного. Я еще не утвержден ханом в ростовском княжении. Не стал еще обладателем ярлыка.

- Станешь, не сомневаюсь, - отвечал Дмитрий Александрович. - Соперников у тебя нет.

- И еще… Конечно, кончина дяди Глеба для меня большая утрата. Необходимо прийти в себя, - отвечая так, Дмитрий Борисович беззастенчиво врал: кончины дяди он ждал с вожделением, чтобы занять ростовский стол.

А ростовчане шли нескончаемым потоком в кафедральный собор, чтобы проститься с покойным. Хотя и не долго они находились под его рукой, но смогли убедиться в добром характере князя Глеба, искренне скорбели о нем.

Закончились торжественные службы и поминальные трапезы. Гроб с телом усопшего отнесли в княжескую усыпальницу, размещавшуюся в подвале собора, и поставили рядом с саркофагом его брата Бориса. Дмитрий не стал отдавать распоряжение каменщикам приступить к изготовлению нового саркофага. Что-то было у него на уме свое, затаенное.

Приглашенные на похороны разъезжались. Первым уехал великий князь владимирский Дмитрий Александрович. Он остался явно недовольным новым ростовским князем и не скрывал этого.

- Думал, что ты другой человек, - буркнул он напоследок.

А главный баскак Амраган сказал, прощаясь с Дмитрием Борисовичем:

- Позаботься о ханском ярлыке. Покуда ты еще не полноценный правитель удела.

Михаил перед отъездом в Белоозеро обратился к Дмитрию:

Хотел бы забрать к себе в Белоозеро моих дружинников.

- Почему ты считаешь их своими? - удивился Дмитрий. - Твой батюшка приобщил их к ростовской дружине, вступив на ростовский стол. Стало быть, по закону я наследую и дружину всю целиком.

- От всей-то прежней дружины у меня на Белоозере два десятка человек осталось. С большой шайкой новгородских ушкуйников они не справятся.

- Набери новую дружину, - невозмутимо произнес Дмитрий.

Ростовский князь также не захотел отдать Михаилу кольчужного мастера и корабелов, привезенных из Белоозера. Согласился отпустить лишь Каллистрата с семьей и старого одинокого повара. Василису князь Дмитрий прогнал из княжеских хором в первый же день после похорон. Обозвав ее оскорбительным для женщины ругательством, прикрикнул:

- Чтоб духа твоего не было в моих палатах, б..!

Василиса прихватила узелок с вещами и пришла к кольчужному мастеру, человеку доброму и веселому, обремененному кучей детей.

- Возьми, батюшка, в няньки, пригожусь, - сказала она кольчужнику. - Деток-то у тебя не счесть.

- Ты бы с князем Михаилом возвращалась в Белоозеро, - посоветовал мастер.

- Я верно служила князю моему Глебу. Не в моих силах покинуть его могилу.

- Ну, оставайся, коли так.

Возвращался Михаил на Белоозеро со своими спутниками уже санным путем. До Ярославля его попутчиком был князь Федор. Михаил посетовал на неуступчивость двоюродного брата, почувствовавшего власть.

- Не нравится мне Дмитрий. Похоже, затевает какие-то козни против меня.

- Не забывай, Михаил, ты мне теперь как сын, - сказал ему Федор. - Коли столкнешься с какой обидой, всегда приду тебе на помощь. Учти это, Михальчик.

Федор произнес имя зятя так, как часто произносил его покойный князь Глеб.

А тем временем состоялся разговор между Дмитрием Борисовичем и владыкай Игнатием.

- Как поступить, владыка, с глебовскими останками? - многозначительно спросил епископа Дмитрий.

- У тебя, князь, возникли на сей счет какие-то мысли? Вижу, саркофаг заказывать каменщикам не спешишь, - уклончиво ответил Игнатий.

- Не спешу. Может, саркофаг и не понадобится? Не лучше ли предать тело Глеба земле в монастыре Святого Спаса?

- Понимаю… В глубине души ты не смирился с тем, что после смерти твоего батюшки княжение в Ростове перешло не тебе, а дяде Глебу. Вот и таишь на него раздражение, даже на мертвого.

- Отчасти да…

- Но учти, Глеб Василькович все же князь. К тому же ханский родич. Пристало ли нам тревожить его останки? Пусть покоится рядом с братом, с родителями.

- Послушай, владыка… Князь Глеб слишком усердно служил ординцам.

- Не усердней других князей.

- Слишком усердно. Я беседовал с многими дружинниками, участниками его походов. Глеб всегда лез в самое пекло, чтоб отличиться. В результате гибли русичи.

- Глеб это отрицал.

- Он был не искренен с тобой. И еще. Он терпимо относился к язычникам своего края.

- Язычество живуче. Одним мановением руки его не искоренишь. Глеб занимался просветительством, наладил переписку книг духовного содержания. Открывал монастырские школы, заботился о грамотности пастырей. Разве это не было борьбой с язычеством?

- Результатов этой борьбы что-то не было видно. А при себе держал полюбовницу, язычницу-весянку.

- Откуда тебе это известно?

- Не трудно было узнать через верных слуг.

- Допустим, ты, князь Дмитрий, в чем-то и прав. Твой дядюшка был далеко не праведник.

- Вот, вот, хорошо, что ты это признаешь, владыка. Что ты скажешь, как поступить с останками покойного?

- Я бы не стал их трогать. Пусть князь Глеб покоится рядом с родными.

- А я бы желал, чтобы Глебовы останки были вынесены из собора и преданы земле в монастыре Святого Спаса рядом с могилами простых смертных.

Подобные беседы между князем Дмитрием и владыкай Игнатием продолжались не раз. Дмитрий Борисович приводил все новые и новые факты греховности Глеба Васильковича. Факты были голословны, ничем не подтверждались и в основном выдумывались Дмитрием, затаившим злобу на дядю и желавшим мстить ему, даже мертвому. Но владыку охватывало двойственное чувство. Не соглашаясь в душе с надуманными доводами ростовского князя, он в то же время не хотел с ним ссориться. Он угадывал в Дмитрии тяжелый, властный и мстительный характер и после долгих и нелегких раздумий решил уступить.

Через девять недель после смерти князя Глеба ростовский епископ Игнатий распорядился вынести прах покойного из соборной церкви и просто закопать его в земле в монастыре Святого Спаса рядом с другими могилами. Перезахоронение совершили ночью, чтобы не привлекать внимание ростовчан…

Поступок духовного иерарха кажется на первый взгляд совершенно нелогичным. И он противоречит тому отзыву, какой сделал летописец, подводивший итоги княжения князя Глеба. Летописец по поводу его кончины пишет хвалебный панегирик. Но в словах летописца следует критически отделить традиционное славословие 'от справедливых слов, которые мог заслужить незаурядный, хотя и удельных масштабов политик. Составитель Никоновской летописи сообщает, что Глеб Василькович с молодых лет служил ордынцам и многих христиан избавил от обид. Эти слова летописца, несомненно, справедливы. Служба белозерского князя хану подтверждается упоминаниями в источниках о его участии в походах ханских войск. Но этой службой и ханским расположением князь Глеб избавил свое княжество от опустошительных набегов ордынцев. В летописях нет ни одного упоминания о ханских нашествиях на Белоозеро, тогда как имеется немало таких упоминаний о набегах на Рязань, Тверь и другие русские земли. Белозерское княжество жило сравнительно мирной жизнью, и это летописец мог постам вить в заслугу князю Глебу.

Итак, поступок владыки Игнатия кажется на первый взгляд совершенно нелогичным. Несомненно, не церковными мотивами руководствовался епископ. Он знал, что Глеб Василькович строил монастыри, храмы, занимался просветительством, заботился о распространении религиозной и светской литературы.

…Сторонники князя Глеба, возмущенные поступком владыки Игнатия, поспешили известить главу русской православной церкви, киевского митрополита Кирилла о случившемся. Кирилл относился к памяти белозерского князя с уважением и был возмущен поступком ростовского владыки. Митрополит сделал епископу строгое внушение и даже отстранил его от богослужений, но, впрочем, через некоторое время простил.

По всей видимости, епископ Игнатий был тесно связан с семейством Бориса Васильковича и готов был поддержать его сына Дмитрия, не смирившегося с тем, что после смерти его отца ростовское княжение попало в руки Глебу. И хотя Глеб Василькович успел прокняжить в Ростове непродолжительное время, племянник затаил на него злобу и решил отомстить хотя бы мертвому. Игнатий до принятия им епископского сана являлся помощником его предшественника Кирилла (тезки киевского митрополита) и был в хороших отношениях с ростовской княжеской семьей и боярской верхушкой.

Дальнейшие события вскоре после, казалось бы, мирного дележа Глебова наследства приняли драматический оборот. Дмитрий Борисович повел себя агрессивно и в отношении двоюродного брата. Он поставил себе целью завладеть его белозерскими волостями, изгнав Михаила Глебовича из его удела.

Дмитрий решил нанести удар по Белоозеру весной, когда реки очищались от льда и становились судоходными. Он приказал снарядить три дощаника и отобрал около сотни дружинников. Все они были старыми ростовчанами. Ни один из белозерцев не был включен в состав отряда. Затем Дмитрий пригласил к себе Антипа Евлампиева.

- Поплывешь с дружиной в Белоозеро, - отдал распоряжение ростовский князь.

- Что я должен там делать?

- Передашь Михаилу мое повеление покинуть удел. Он больше не принадлежит ему.

- Не слишком ли много берешь на себя, князь? Ведь Михаил ханский внук, и тесть его породнился с ханом.

- Не пристало тебе меня учить.

- А если князь Михаил ответит сопротивлением твоим дружинникам?

- Я тебе даю большую дружину, а у Михаила и двух десятков не наберется. Коли не справитесь с ним, никуда вы не годитесь.

- Справимся, конечно. Но…

- Это уже не тебе рассуждать. И еще повелеваю… Управляющему Власию скажешь, что он больше не управляющий. Так мне угодно. А управляющим поставишь твоего младшего брата Евстафия. Чем он сейчас занят?

- Хозяйничает в родовой волости.

- Пусть хозяйничает на Белоозере. Все тебе понятно, боярин?

В последних числах апреля по весеннему половодью к Белоозеру приблизился караван дощаников с ростовской дружиной. Дружинники высадились на берег, поспешно окружили княжеские палаты. Немногочисленная охрана была легко разоружена, почти не оказав сопротивления. На шум вышел князь Михаил и столкнулся с Антипом Евлампиевым.

- Что тебе угодно, Антип? - спросил Михаил, не понимая, что происходит. Антип, как всегда безукоризненно вежливый, произнес извиняющимся тоном:

- Не взыщи, княже, что побеспокоили. Такова воля князя Дмитрия, моего господина. Приказано тебе покинуть Белоозеро.

Михаил увидел, что сопротивляться бесполезно: слишком неравные силы. Не случайно Дмитрий заупрямился, не желая возвратить Михаилу белозерских дружинников. Уже тогда ростовский князь замышлял изгнать его из Белоозера и завладеть уделом.

Михаил Глебович спросил Антипу:

- Куда я должен отбыть из Белоозера?

- На сей счет никаких указаний от князя Дмитрия не поступало. Отправляйся, княже, куда тебе угодно.

- Передай, боярин, своему князю. Хан своего родственника в обиду не даст. И с обидчика строго спросит.

- Непременно передам. Есть ли у тебя какие просьбы?

- Дай мне одни сутки на сборы, чтоб собрать вещи, самые необходимые.

- Изволь. Собирайся, Бог в помощь. А у меня к тебе только одна просьба. Позови сюда Власия.

Но Власий, почувствовавший неладное, был уже в палатах.

- Повеление ростовского князя Дмитрия, - торжественно начал Антип. - Ты теперь не управляющий уделом. Передашь дела моему брату, Евстафию. Теперь он управляющий.

На следующий день Михаил вместе с женой Анастасией отплыл из Белоозера. Его сопровождали немногие люди. Среди них были Каллистрат с женой, старый повар и еще трое верных стражников. Уже в дороге у Михаила созрело решение - надо плыть в Ярославль, к тестю. Он примет по-родственному. На этом стала настаивать и Анастасия.

Федор Ростиславич встретил зятя с дочерью и, почувствовав неладное, спросил многозначительно:

- Гости или изгнанники?

- И то, и другое, - ответил Михаил.

Федор, выслушав грустную историю, ответил смачными ругательствами в адрес Дмитрия Борисовича.

- Не унывай, зятек, - сказал он Михаилу. - Живите у меня, как родные дети. А на Митьку найдем управу. Заручимся поддержкой великого князя Дмитрия Александровича и золотоордынского хана. Против такой силы Митьке не устоять.

На могиле князя Глеба Васильковича первое время был лишь малозаметный холмик. Но могилу усердно посещали прежние белозерские дружинники, кольчужные мастера и корабелы, служившие теперь в Ростове. Наведывались сюда и белозерские купцы, сохранившие к Глебу чувство глубокого уважения. Как-то посетил могилу именитый новгородский купец Гусельников, потом встретился с монастырским игуменом и резко выговорил ему:

- Пошто такое пренебрежение к могиле князя Глеба?

- Глеб Василькович неугоден нынешнему князю Дмитрию.

- Ну и что? Поставили бы каменную плиту с надписью или на плохой конец дубовый крест.

- Поставить-то не трудно. Да угодно ли это будет князю Дмитрию?

- Зато угодно будет нам, купечеству. Вот тебе деньги. Поставь хотя бы дубовый крест.

Купец протянул игумену пригоршню серебряных монет. Игумен пожертвования охотно взял и через некоторое время установил крест.

Часто на могиле князя Глеба можно было видеть женщину, с лицом, закрытым платком по самые глаза. Она проливала слезы и отбивала земные поклоны.

Князь Дмитрий Борисович как-то вызвал к себе для беседы с глазу на глаз игумена монастыря Святого Спаса.

- Тебе известно, игумен, кто посещает могилу князя Глеба?

- Разный народ: дружинники, купцы из Белоозера и Новгорода. Часто оставляют щедрые пожертвования.

- Я не об этом. Мои люди доложили мне, что часто над Глебовой могилой проливает слезы его полюбовница? Стоило бы тебе подумать над репутацией княжеской семьи.

- Что я могу поделать, княже?

- Сделай блуднице строгое внушение. Чтоб не слишком усердствовала на глазах других людей.

- Внушение сделаю, - пообещал игумен.

По его распоряжению монахи привели к нему Василису.

- Мои люди заприметили, что ты часто посещаешь монастырь.

- Посещаю могилу князя Глеба. Служила у него горничной. Ухаживала за ним, когда князь был совсем плох.

- Князю Дмитрию не нравится твое усердие. Он считает, что ты создаешь дурную славу княжеской семье.

- Не понимаю, отче, чем я провинилась.

- Все ты понимаешь. Твои отношения с князем Глебом ни для кого не были секретом. Они легли тенью на всю княжескую семью. Я бы тебе посоветовал для твоей же пользы…

- Удавиться, что ли?

- Да нет, зачем такие крайности? Поезжай-ка обратно в Белоозерск. Там и оплакивай своего любимого князя. Кстати, его сын Михаил сейчас живет у тестя в Ярославле.

Игумен был добрым человеком, терпимо относился к человеческим слабостям и не вполне разделял неприязнь князя Дмитрия к весянке. У него даже зародилось желание помочь несчастной женщине.

- Если захочешь, мои люди помогут тебе добраться до Ярославля, к князю Михаилу. Как он относился к тебе?

- Доброжелательно. Ничего плохого от него не видела.

- Вот видишь. Мои люди доставят тебя в Ярославль.

- Не хочу никого утруждать, отче. Доберусь как-нибудь до Ярославля сама. Не далек путь.

Как ни уговаривал игумен Василису воспользоваться его помощью, та была непреклонна.

Собрав узелок с вещами и распрощавшись с семьей кольчужного мастера, Василиса отправилась в путь. Переночевала в стоге прошлогоднего сена и к утру следующего дня пришла к воротам Ярославля. Возле княжеских палат ее встретил Каллистрат, который и провел весянку к Михаилу Глебовичу.

Михаил, выслушав горькую историю, рассказанную Василисой, произнес:

- Поступай-ка ко мне на службу, Василисушка, горничной. А Белоозеро мы у наших недругов еще отвоюем и вернемся в родной город. Запомни это.