Глеб Белозерский

Глава 6. ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С АЛЕКСАНДРОМ НЕВСКИМ

Направляясь во Владимир для встречи с великим князем, Глеб Василькович завернул в Ростов, чтобы повидать мать и брата. Мать обняла младшего сына, всплакнула. Вспомнила о старом.

- Долго ли будешь, сынок, бесплодной смоковницей? Сколько в княжеских семьях пригожих девиц на выданье?

- Я же объяснял тебе, матушка… Покойный хан Сартак вознамерился женить меня на дочери своей, Батыевой внучке.

- И женился бы на здоровье.

- Сартак-то приказал долго жить. А нынешний Берке как к такому браку отнесется - не знаю. Ведь идут слухи, что он помог племяннику уйти в мир иной, чтобы самому сесть на ханском престоле.

- Ты уже говорил мне об этом. Где выход?

- Вот еду к великому князю Александру Ярославичу. Говорят, хан с ним считается. Попрошу помощи в решении моего дела.

- Дай-то Бог, чтобы помог. Жаль только, что суженая твоя - бусурманка и нехристь.

- Женятся же русские князья на ордынках, обращают их в нашу веру.

- А теперь посмотри мне в глаза, сын. В грехах своих не хочешь матери покаяться?

- В чем каяться-то? Вроде бы не успел нагрешить?

- До нас слушки доходят, что успел. Засиделся в холостяках и в блуд ударился.

- Господь с тобой, матушка. Пустые это слушки. Земля наша слухами полна: если всему верить, так все кругом грешат. Где же тогда праведники?

- Спроси свою совесть, сын.

- Кто же рассказал про меня такое непотребство?

- Да люди рассказывали, а не зайцы.

Глеб задумался. Свою связь с Василисой он не мог полностью утаить от своего окружения, значит, кто-то из близких проговорился…

С братом встретились сердечно. Обнялись: родня все-таки. Глеб привез Борису подарок - чучело рыси, искусно выделанное белозерским умельцем.

- Сам подстрелил киску?

- Нет, не я. Один мой дружинник.

Борис рассказал о сыновьях. Старшему, Дмитрию, недавно исполнилось шесть годков. Начал учиться грамоте и арифметике у одного ученого монаха, переписчика летописей. А недавно молодая княгиня, в прошлом муромская княжна, родила второго сына. Назвали Константином. Борис Василькович позвал жену Марью, высокую худощавую блондинку, попросил ее:

- Приведи нашего младшенького, Марьюшка. Пусть дядюшка узрит племянника и пожалеет, что отстал от нас.

Княгиня привела маленького Константина. Глеб посадил его к себе на колени, сказал с напускным восхищением:

- Богатырь растет. Сколько ему?

- Скоро два годика, - ответила княгиня.

- Я бы хотел, братец, вот о чем с тобой потолковать, - начал Глеб, передавая Константина его матери. - Ты ведь недавно встречался с великим князем владимирским.

- Встречался.

- И что скажешь об этом человеке?

- Что можно сказать о победителе над шведами и ливонцами… Великий человек.

- А о чем говорил с тобой?

- Спрашивал, есть ли зерна для бунта в Ростовской земле.

- «Такие зерна всегда есть и будут», - ответил я ему. Достаточно какого-нибудь грабежа, притеснения. Вспыхнет маленькая искра, и пойдет большой пожар борьбы против ордынцев. Так я примерно ответил на вопрос великого князя.

- И что сказал на такие слова Александр Ярославич?

- Сказал следующее. На сегодняшний день открытая борьба с ордынцами - это безумие. Силы слишком неравные. Надо всячески избегать острых столкновений, чтобы обошлось без жестоких ответных мер.

- Что ж предлагает князь Александр? Мириться со всеми бесчинствами ханских людей?

- Не совсем так. Внешне проявлять покорность, не создавать никаких поводов для карательных походов со стороны ордынцев. А тем временем тихо, незаметно копить, собирать силы.

Как можно копить силы, когда к твоей груди приставлено татарское копье? Когда над твоей головой занесена сабля?

- Оказывается, можно, - уверенно ответил Борис. - К тому есть два пути. Во-первых, принимать беженцев с южных степных земель, где власти русичей нет и хозяйничают ордынцы.

- Понятно. А еще? Ты говоришь о двух путях.

- Выкупать полонян в Орде. Ордынцы охотно на это идут, так как набрали такую массу полонян, сколько им и не нужно.

- Ты-то сам что?

- Что, что? Ростовская земля подверглась страшным опустошениям. Еще не все удалось восстановить. Откуда мне набрать большую сумму для выкупа? С грехом пополам наскреб деньжонок, чтобы выкупить пока сотню русичей.

- Не густо, братец. Сам ездил для этого в Орду?

Не было возможности. Действовал через Бурхана. По-нишь нашего баскака?

- Помню.

Мы с ним в конце концов поладили. Зову его перейти о мне на службу. Все думает, не может решиться. И еще…

Хан готовится провести перепись всего русского населения. Это и тебе грозит.

- Слышал об этом.

- Перепись, по мнению Берке, нужна, чтобы охватить все русское население данью. Чтобы не один русич не мог уклониться.

- Не было печали…

- Александр Ярославич обращает внимание князей, что скрывать что-либо от ханских людей, производящих перепись, опасно. Можно столкнуться со страшной карой ордынцев. Великий князь сказал так. Если сумеете обвести ханских людей вокруг пальца, Бог вам в помощь. Только обманывайте ордынцев умело, не попадайтесь. Именно так он и сказал - обманывайте хитро. Александр Ярославич еще сказал, что в северных княжествах, как твой Белозерск с его просторами и небольшим населением, это легче сделать. Ты можешь неделями водить ханских людей по лесам и болотам и даже не показать им половины своих волостей.

- Уж этому-то меня не надо учить. Можно завести их даже в болото, чтоб там и сгинули. А ханским властям сообщить, что медведь-шатун задрал.

- Такое князь Александр допускает. Но только очень осторожно. Главное же, добиваться хороших отношений с ханом и его окружением.

- Как достичь того, чтобы сложились хорошие отношения, Александр Ярославич не советовал?

- Много что советовал. Можно принимать знатных ордынцев на русскую службу, конечно окрестив их по православному обряду. Наша церковь хочет учредить в орде свою епархию. И еще… дать возможность некоторым молодым князьям жениться на ханских дочерях, племянницах, других родственницах.

- Да ты же знаешь, брат, что покойный хан Сартак назвал дочь свою моей невестой и даже показал мне ее. Тогда она была совсем еще девочкой, а теперь-то зрелая девица.

- Я вспомнил это и рассказал великому князю. Говорю, а у брата уже есть невеста - знатная ордынка.

- Видишь ли, Борисушка, если бы она была дочкой или внучкой Берке, то никаких трудностей, наверное, не было бы.

- Понимаю. А не попросить ли тебе содействия Александра Ярославича? Если ты, конечно, хочешь жениться на ордынке.

- Я бы спросил о том у великого князя Александра - а нужна ли мне такая женитьба.

- Вот и спроси. А если он решит, что такой брак для нашего общего дела полезен, то тебе посодействует. В Орде с ним считаются.

- Ты-то как думаешь?

- Брак с ордынкой укрепит твое княжество. Будешь всегда вхож в Сарай-Бату и беспрепятственно станешь получать ярлык на княжение. И мы с Марьюшкой и сынками воспользуемся через тебя ханскими милостями. Дерзай, Глебушка. Не теряй возможности погреться у ханского камелька…

Речной путь из Ростова до Владимира был долгий, окружной. Нужно было спуститься по Которости в Волгу, вниз по Волге доплыть до впадения в нее Оки, по Оке подняться до слияния с ней Клязьмы и еще вверх по Клязьме. Глеб позаимствовал у брата лошадей и проделал путь до Владимира верхом. Его сопровождали товарищ детских игр и сверстник, а теперь десятник и боярский сын Власий, сын Григория Меркурьева и несколько дружинников.

Не надо было долго знакомиться со стольным градом Владимиром, чтобы почувствовать руку решительного хозяина. Обновлялся кафедральный собор, сожженный при нашествии Батыя. Предшественники Александра Ярославича на великокняжеском столе наспех восстановили храм. Теперь же собор обновляли тщательно, добротно. Внутри его восстанавливали фрески. В другом конце города возводился новый храм. Расширялись и надстраивались княжеские палаты.

Александра Ярославича в палатах, да и вообще в городе, не оказалось. Встретила Глеба жена великого князя Александра Брячиславна, урожденная княжна полоцкая, строгая женщина с тонкими чертами лица, в парчовом сарафане и украшенном жемчужинами кокошнике.

- Так ты брат Бориса Васильковича? - переспросила она Глеба. - Был у нас недавно князь Борис.

- А скоро ли вернется Александр Ярославич?

- Думаю, не скоро. У него заведенный обычай каждодневно совершать верховые прогулки. Подкрепись с дороги.

- Благодарствую, матушка.

Александра Брячиславна распорядилась, чтобы Глебу Васильковичу и его спутникам подали угощение.

- Теперь отдыхай, князь. Для тебя готова светлица, - предложила княгиня, когда с угощением было покончено.

- Не привык я отдыхать днем, - ответил Глеб. - Я слышал, что сейчас во Владимире находится владыка Кирилл, мой духовный отец.

- Он, вероятно, сейчас в Успенском соборе, следит за восстановлением росписей. Старая-то роспись пострадала от пожара, когда ханские полчища жгли город.

- Я слышал, при этом пожаре погиб владыка Митрофан.

- Царство ему небесное, - глухо прошептала княгиня.

- Власик, позаботься, чтобы коней накормили, - сказал Глеб десятнику. - И отдыхайте. А я иду в Успенский собор.

Князь привык называть товарища своих детских игр Власия, несмотря на его возраст, Власиком.

Под сводами собора было полутемно. Вдоль стен высились леса, на которых копошились живописцы, обновлявшие стенную роспись, пострадавшую во время пожара. Под лесами Глеб нашел и владыку Кирилла. Подошел к нему под благословение, приложился к руке.

Епископа, на глазах которого он вырос и возмужал, Глеб любил, как родного отца. Владыка был для него мудрым советчиком и наставником. Сам Кирилл, принимавший участие в воспитании и обучении братьев Василько-вичей, тоже относился к мальчикам с любовью и вниманием. Близко знавшие владыку люди видели в нем человека мудрого, но вместе с тем гибкого и, если надо, хитрого, особенно если дело касалось взаимоотношений с ордынцами. Владыка знал, что хан, при всем своем деспотизме и жестокости, не облагал обременительной данью церковь и постепенно поддавался уговорам духовных иерархов и их ордынских сторонников учредить в Золотой Орде православную епархию. Все к тому шло.

Ранее Глеб никогда не бывал свидетелем, когда Кирилл, человек добрый, уступчивый, взрывался, становился жестким, резким и напористым. Такого владыку, какого он увидел сейчас, белозерский князь еще не знал. Кирилл бушевал, распекая гневно кого-то из живописцев.

- Пошто разбушевался, владыка? - спросил Глеб Кирилла, приняв благословение и приложившись к его руке.

- Спрашиваешь, пошто? Погляди на эту мазню… - епископ указал на одну из фресок. - Разве это нимб над головой святого угодника?

- Не могу судить, владыка. Я совсем не живописец.

- А надо бы тебе судить. Это размазанное пятно яичного желтка, а не золотой нимб. Где в нем золото?

Гневный голос владыки гремел под сводами собора. Его слова были обращены к живописцу, коренастому немолодому мужичку с рыжей бородкой.

- Дозволь молвить, владыка… - без робости начал живописец.

- Знаю, что ты мне молвишь, - перебил его Кирилл. - Не оказалось, мол, золотой краски.

- Ей-богу, не оказалось.

- Так вот тебе мой сказ. Слушай и исполняй. Мазню свою прекрати. Золотую краску добудь хоть из-под земли, хоть роди, понял? А коли понял, действуй, богомаз убогий.

Епископ не скрывал своего раздражения, широко шагая к выходу из храма. Уже в дверях он оглянулся и крикнул Глебу:

- Пойдем ко мне, князь. Ты ведь не за тем отыскал меня, чтобы послушать, как я ругаюсь.

- Нет, не за этим я пришел к тебе, владыка. Есть дела поважнее.

- Тогда пойдем в мои палаты. Вот ведь в чем вся наша беда. Были в Ростове превосходные иконописцы. Ростовская школа гремела по Руси.

- Где же она теперь, эта школа?

- Несколько лучших иконописцев погибло, сгорело в соборе, когда бусурмане заняли Ростов, жгли и грабили город. Знаешь, как все случилось?

- Подробностей не знаю.

- А подробности грустные. Во время осады города владыка Митрофан призвал горожан укрыться в соборном храме. Ворвавшись во Владимир, татары подожгли храм. Часть затворившихся в храме людей задохнулись в дыму и пламени. Оставшихся в живых, ханские люди добили мечами. Среди погибших оказался и владыка Митрофан.

- Не пощадили… - воскликнул Глеб, пораженный страшным рассказом.

Архиерейские палаты были чисто убраны, все в образах. Перед образами теплились лампады, горели свечи. Пахло ладаном и свечным нагаром.

Кирилл пригласил гостя за стол, сказал приветливо:

- Чего желаешь отведать, княже?

- Только что отведал всего у княгини. Уволь, владыка.

- Тогда насытимся пищей духовной.

- Вот это в самый раз.

- Митрополит наш не спешит подобрать архиерея во Владимир на место убиенного Митрофана. Говорит, наблюдай временно и владимирскую епархию. Вот и разрываюсь между Ростовом и сим градом.

- Митрополичью кафедру, кажется, твой тезка занимает. Тоже Кирилл.

- Кирилл Третий, если быть точным. Грек. Прежде до него еще два киевских митрополита носили то же самое имя. Вроде бы разумно перенести митрополию из опустошенного Киева во Владимир. И князь Александр Ярославич с таким мнением согласен.

- Думаешь, переедет митрополит из Киева в сей град?

- Переедет. Киев потерял былое значение. Переживает упадок, запустение. Многие его храмы пожжены, порушены. А Владимир набирает силы.

- Ты упомянул великого князя Александра…

- Работаем мы дружно, ладим, уважаем друг друга.

- Я с ним скоро увижусь для большого разговора. Хотел бы знать, что он за человек и правитель. Ты близок к нему.

- Мы с твоей матушкой немало летописных страниц ему посвятили. О таких людях всегда интересно писать. И есть что писать.

- Вот-вот… Потому и спрашиваю.

- Что можно сказать о князе Александре? Бог наделил его разносторонним талантом: светлым разумом, государственной мудростью, умением ладить с ханом. Это не каждому дано. Такой мудрости не хватило батюшке твоему, Васильку Константиновичу, и деду твоему, Михаилу Всеволодовичу. Оба полезли в пасть зверя лютого, раздразнив его и не пожелав защищаться.

- Горько это слышать о моих близких.

- Что поделаешь, князь Глеб. Учись на промахах отца и деда. Есть у нас такая пословица: с волками жить - по-волчьи выть. А об Александре Ярославиче можно много рассказать.

- Вот и расскажи, владыка.

- Начну с того, что князь Александр разгромил шведов на Неве. И как разгромил!.. Учти, Невский - человек не слишком словоохотливый. Когда дело касается его военных подвигов, слова из него не вытянешь.

- Расскажи ты поподробнее. Ты же летописец.

- Что можно рассказать? Александр Ярославич в ту пору княжил в Новгороде, строил крепости, укреплял границы своих владений. Между Новгородом и шведами шел спор из-за пограничных земель.

- Из-за каких?

- Населенных народом чудь. Шведов подстрекал папа римский к походу на Новгород. На православных он смотрел как на еретиков. Шведы поддались на папский призыв и захотели разрешить спор силой. Их войско, которым командовал Биргер, вышло в Неву и достигло того места, где в эту реку впадает ее приток Ижора. Там-то и встретило шведов новгородское войско во главе с молодым Александром Ярославичем.

- Что значит молодым?

Он тогда был молод: всего двадцать лет, как тебе сейчас. Жестокая была битва. Сошлись врукопашную оба предводителя, князь Александр и Биргер. Русский князь «возложи печать на лице Биргеру острым своим копьем». Так мы отметили в летописи подвиг Александра Ярославича. Шведы были наголову разбиты.

- Я слышал, что после той удачной для него битвы Александр покинул Новгород. Почему? Не ужился с новгородцами?

- Можно сказать, что так. У новгородцев свои политические традиции. Они хотели бы, чтобы князь командовал войском, побеждал внешних врагов, но никак не вмешивался во внутренние дела.

Понимаю. Говорят, князь Александр крутоват. И новгородские традиции ему, видно, не пришлись по душе.

- Да, не по душе. Пытался он управлять Новгородом властно, как своим уделом. А боярская и купеческая верхушка этому воспротивилась и указала невскому герою на дверь.

Но ведь вскоре новгородцам пришлось в своем опрометчивом шаге раскаиваться?

И очень скоро. Над Новгородской землей нависла новая угроза.

- Ты имеешь в виду тевтонов?

- К тому времени Тевтонский орден слился с орденом меченосцев, и они стали угрожать западным границам русичей. Рыцари ордена с вожделением посматривали на владения Новгорода и Пскова и стали тревожить их своими нападениями. Войско ордена захватило Псков и продолжало движение к Новгороду. Рыцарские отряды немцев появлялись в каких-нибудь тридцати верстах от Новгорода на реке Шелони. Вот тогда-то…

Спохватившись, новгородцы послали своих мужей к Александру?

Не совсем так. Да, спохватились. Но послали мужей к великому князю Ярославу, отцу Александра. Пришли, мол, к нам, княже, сынка своего, чтоб княжил у нас и командовал новгородским войском.

- Я слышал, что Ярослав не сразу откликнулся на призыв новгородцев.

- Не сразу. Сперва послал к ним другого сына, Андрея, который военными способностями не обладал. Новгородцы скоро это распознали и решили настоять на своем. Они послали к великому князю Ярославу самого новгородского владыку с боярами и стали настойчиво просить: «Нам нужен твой сын Александр, только Александр, невский герой».

- Добились. Александр встал во главе новгородского войска. Освободил от немцев Псков и дал рыцарям сражение на льду Чудского озера. Вспомни, Глеб, когда и в какое время года происходило сражение.

- Помнится, пятого апреля. Весна наступила. И лед на озере уже был не слишком плотный, подтаивал, крошился. Поэтому и не выдерживал рыцарей в тяжелых доспехах. Многие из них проваливались под лед и тонули.

- Правильно, Глебушка. Усвоил мои уроки. Когда-то я рассказывал тебе об этом.

- Напомни-ка мне, владыка, еще раз… Что помогло князю Александру одержать такую славную победу?

- Конечно, талант полководца и разумный расчет. Немцы двигались острым клином, который они сами называли «свиньей». Во внешних рядах клина - конные рыцари, закованные в железные латы. Это был цвет тевтонского рыцарства, лучшие воины, вернее, лучшие разбойники. Внутри клина - пешие кнехты, простые солдаты, набранные не только из немцев, но и из чуди и эстов. Князь Александр противопоставил клину охват с двух сторон, а с тыла поставил резервный полк. Получилось окружение противника. В летописи мы с твоей матушкой написали: «Бысть сила ту велика немцев и чуди».

- Сколько же понесли потерь захватчики?

- Много. Одних рыцарей было убито четыреста человек да в плен взято с полсотни. Мы не знаем точно, сколько еще потонуло, когда лед не выдержал тяжести беглецов. Победа Александра Ярославича на Чудском озере остановила продвижение крестоносцев на восток.

- Почему ты называешь их крестоносцами?

- Так принято. На своем плаще они нашивали знак отличия - большой крест.

- Они пошли на примирение?

- В следующем году прислали в Новгород послов с поклоном, чтобы заявить о своем отказе от завоеваний в русских землях и попросить мира. Мирный договор между Новгородом и Тевтонским орденом был заключен.

- За одно это Александру Ярославичу надо низко поклониться.

- И поклонись. Он этого заслуживает.

- А что дальше произошло с великим князем?

- Могу тебе сказать. Мы, летописцы, считаем нужным следить за ходом его жизни. Когда умер старый Ярослав… Принято так говорить «старый». А если вдуматься, совсем не старый. Когда Ярослав умер, ему всего было пятьдесят пять годков. Рано уходят из жизни наши князья.

Рано. Жизнь проживают бурную, особенно сейчас, при ханской власти.

- Так вот… Когда умер отец, Александр с братом Андреем впервые отправился на поклон к Батыю, чтобы получить ярлык на княжение. Батый уклонился от принятия решения и заставил братьев отправиться в далекое путешествие, в Монголию, к великому хану.

- Зачем? Это же на край света.

- Какой-то свой расчет был у Батыя, видимо, хотел тянуть время. Тяжелое, долгое путешествие выдержали братья. Два года оно длилось. По воле хана ярлык на великое княжение получил не Александр, а его младший брат Андрей. А Александр стал княжить в Новгороде.

- И долго там прокняжил?

Андрей не поладил с татарами и поэтому прокняжил во Владимире совсем недолго. Против него двинулось татарское войско во главе с царевичем Неврюем. Андрей был разбит Неврюем и спасся бегством. Сперва он бежал в Новгород, потом в Швецию, а Александр отправился в Орду улаживать дело.

- Уладил?

- Уладил. Батый в те времена был тяжко болен и сам делами не занимался. Александра принял Сартак, человек более сговорчивый. Он дал согласие на то, чтобы Невский княжил во Владимире. А для брата Александр Ярославич выхлопотал прощение. Тот смог возвратиться на Русь и получить княжение в Суздале.

- А кто стал княжить в Новгороде после того, как Александр занял великокняжеский стол?

- В Новгороде княжит теперь сын Александра Ярославича Василий. Не простой молодой человек. И отношения его с отцом складываются не просто.

Глеб хотел было расспросить владыку Кирилла про Василия поподробнее, но в это время раздался звук рога, прервавший беседу. Рог возвещал, что возвратился великий князь Александр Ярославич.

- Пойду, владыка. Спасибо за беседу, - сказал Глеб. - Много узнал интересного и поучительного для себя.

Александр Ярославич прискакал на крупном жеребце вороной масти. Легко, по-юношески соскочил с коня и передал повода конюшему. Глеб подошел к великому князю с поклоном, назвался и пожал протянутую Александром руку. Рукопожатие Александра Ярославича было крепким.

- Пойдем в палаты. Там и поговорим за трапезой. Проголодался я с дороги.

Пока шествовали по анфиладе парадных комнат с тяжелой резной дубовой мебелью, Глеб присмотрелся к великому князю. Александр Ярославич был среднего роста, стройного телосложения, выглядел молодо для своих тридцати семи лет. Русую бородку подстригал коротко.

Когда достигли трапезной залы, Александр пригласил Глеба к столу. Мужа встретила Александра Брячиславна.

- Что прикажешь подать, княже? - спросила она певуче.

- Знаешь мои вкусы, княгинюшка. Я ведь человек не прихотливый. Привык питаться в походах у костра, не привередничая. А гость - как пожелает.

- На хозяйский вкус, - сказал Глеб.

- Тогда скажи на кухне, пусть сварят щи да кашу овсяную с бараниной. А мы пока побеседуем с гостем о разных разностях.

Когда княгиня вышла, Александр Ярославич обратился к гостю:

- Так ты белозерский князь, брат Бориса Ростовского? Был он у меня недавно. О тебе говорили?

- О чем же был разговор?

- О женитьбе твоей на ханской родственнице.

- Покойный хан Сартак предлагал мне в жены дочь свою. Я тогда еще совсем мальчишкой был и ее видел совсем ребенком.

- За это время подросла.

- Хан-то теперь другой. Как он на это дело посмотрит…

- Если хан Берке разумный политик, женитьба русского князя на его родственнице в его интересах. И в твоих тоже. Это будет означать, что хан не лишит тебя ярлыка на твое княжение, не пошлет в твою волость карательный отряд.

- Что посоветуете, батюшка?

- Да не называй меня батюшкой… Поп я тебе что ли? Зови по имени.

- Виноват, Александр Ярославич! Что же советуешь?

- Советую тебе, князь Глеб, ехать со мной в Орду, к хану Берке. У меня появилась большая нужда в такой поездке.

- Серьезные дела?

- Серьезные. Сынок Василий, князь новгородский, глупости делает. Пора малого образумить.

- Натворил что?

- Пошел на поводу у своих бояр, вместо того чтобы набираться ума-разума и опыта житейского. До Новгорода дошли слухи о намерении ордынцев учинить в новгородской земле такую же перепись для обложения жителей поголовной данью, какая проводится сейчас ханскими людьми в других русских землях.

- До Белоозера перепись, слава Богу, пока не дошла.

- Новгородцы выступили против намерения хана и заявили, что не позволят проводить перепись. Василий сообщил громогласно, что поддерживает новгородцев и станет сопротивляться всякой попытке ордынцев начать перепись. Берке пригрозил послать против Новгорода войско. Теперь понимаешь, князь Глеб, чем это грозит?

- Большими осложнениями и для Новгорода, и для всей Руси.

- Вот именно.

- И что же ты решил предпринять, Ярославич?

- Вынужденные крутые меры. Отрядил в Новгород надежных бояр вызвать Василия сюда, во Владимир. Надеюсь, послушается отцовской воли. Обратно в Новгород его уже не отпущу. Волости не дам - не заслужил. Новгородцев, которые подстрекали сына к неповиновению, сурово накажу. А Василия отправлю на поселение в Кострому, под надзор моего младшего брата.

- Не слишком ли круто задумал поступить, князь?

- А что еще остается делать с дурным сыном? В Орде стану уговаривать хана не принимать карательных мер против новгородцев. Посмотри, великий хан, скажу, меры принял, непутевого сына своей властью наказал. Чего ж тебе еще надо?

Подали обед, еду простую, ко сытную. За обедом Александр Ярославич был немногословен. Спросил Глеба:

- В вашем Белоозере, говорят, судак водится. Люблю судака: отличная рыба.

- У нас и не только судак водится, - ответил Глеб.

В завершение обеда подали хлебный квас, любимый напиток великого князя. Встав из-за стола, Александр Ярославич произнес:

- Не взыщи, князь Глеб. Покину тебя на пару часиков. Сосну. Притомился за день в разъездах. Можешь тем временем побродить по городу с младшеньким моим, Дмитрием.

- Велик ли сынок?

- Семь годиков исполнилось. А грамоту хорошо освоил: пишет, читает. Для начала дам ему переяславский удел, а подрастет, поумнеет, переведу в Новгород. Сложные у нас отношения с новгородцами. Много себе они позволяют: новгородские вольности, видишь ли… А все же не гоже их упорство, нежелание ордынцев принять для переписи. И не гоже разругаться нам с новгородцами, чтобы упустить Великий Новгород, потерять над ним влияние.

- Не опасаешься ли, Ярославич, что младший сынок повторит ошибки старшего, сев на новгородском столе?

- Опасаюсь, конечно. Василия я в чем-то упустил, плохо готовил к княжению. Буду воспитывать младшенького более внимательно. А упускать Новгород нам не резон. Огромные северные пространства, недоступные ордынцам. И люди, гордые и вольнолюбивые, не легко примирятся с ханским игом.

- Не противоречишь ли сам себе, Александр Ярославич? За что же на Василия взъелся?

- А взъелся за то, что новгородцы и Васька, пойдя у них на поводу, потеряли чувство меры. Вольности - это хорошо. Но не размахивай этими вольностями, словно красной тряпицей перед мордой не выхолощенного быка, перед ханом и другими ордынцами. Внешне пристало казать смирение. А что у тебя на сердце, пусть останется при тебе…

Александр Ярославич удалился во внутренние покои. Княгиня привела сына Дмитрия знакомиться с гостем.

- Это родич наш, белозерский князь Глеб, - сказала она певучим голосом с заметным акцентом.

Дмитрий, насупившись и выказывая серьезность, спросил:

- А у тебя, князь, есть сын?

- Нет. Я ведь пока не обзавелся семьей. Батюшка твой пообещал позаботиться о делах моих семейных. Поедем вместе с ним в ханскую столицу.

- Хочешь, покажу тебе град Владимир?

- Покажи, сынок, - поддержала княгиня. - Только возьми с собой дядьку Еремея и кого-нибудь из стражников.

- Не изволь беспокоиться, матушка-княгиня. Я возьму своих людей, - сказал Глеб.

Прошло девятнадцать лет с того зловещего дня, когда полчища хана Батыя заняли плохо укрепленный стольный град Владимир, опустошили и сожгли его. Но благодаря усилиям его правителей, великокняжеский центр постепенно возрождался из руин. Шло полным ходом обновление кафедрального собора. В нескольких частях города на месте сожженных храмов возникли новые. Восстанавливались боярские и купеческие палаты, строились ряды торговых заведений. Ямы и выбоины на улицах города засыпали песком и щебнем. Возрождение города особенно ускорилось при нынешнем великом князе Александре Ярославиче.

Оказалось, что развитой не по годам княжич Дмитрий хорошо разбирался в исторических событиях. Он довольно толково рассказал Глебу об ордынском нашествии, о сожжении Успенского собора, о гибели многих горожан с владыкой Митрофаном, об уводе других в полон.

- Откуда ты все это знаешь? - спросил Глеб мальчика.

- Читаю, коли что не разумею, спрашиваю учителя моего, инока Афанасия. Недавно мы с ним летопись прочитали.

- Что же узнал из летописи?

- Много чего узнал. Про Батыево нашествие, про гибель многих русских князей, про разорение русской земли.

- О гибели князя Василька Константиновича узнал?

- Инок Афанасий рассказал мне, какой это был достойный князь - великомученик.

- Это мой батюшка. Я сын его.

Из дальнейшего разговора с княжичем Глеб Василькович узнал, что Александр Ярославич великий книжник. В его рабочей палате стоят обитые кованым железом сундуки с книгами. Целых четыре сундука. Последним его приобретением был ростовский летописный свод, привезенный владыкой Кириллом. Старательные писцы изготовили специальный экземпляр для Александра Ярославича. Это был тот самый летописный свод, над которым работала мать Глеба, княгиня Марья, в иночестве Марфа, с помощью и участием самого владыки.

В последующие дни беседы Глеба с Александром Ярославичем происходили урывками. Великий князь иногда спрашивал о природе, природных богатствах, обычаях жителей Белоозера. Потом он вовсе прервал беседы, сказав:

- Впереди нас ждет долгое плавание по Волге. В пути и наговоримся вдоволь…

Наконец прибыл из Новгорода князь Василий, в то самое время, когда Глеб находился у Александра Ярославича.

Вошел безбородый юноша, обнял отца. Выглядел он совсем молодо, года на два моложе Глеба. На верхней губе едва пробивались мелкие усики. На отца он походил мало, больше на мать, с ее тонкими чертами лица.

Глеб хотел было выйти, чтобы не стеснять Александра Ярославича в нелегком разговоре с сыном, но великий князь остановил его.

- Останься, Глебушка. Тебе полезно послушать наш семейный разговор. Полезно и поучительно. И кое-что намотай себе на ус. Видишь, у Васеньки моего усы еще только пробиваются. Так что не на что оказалось мотать добрые родительские наставления.

Глеб ожидал, что Александр Ярославич повысит голос, станет непотребно бранить Василия. Но это ожидание никак не оправдалось. Александр Ярославич голоса на сына не повышал, грубыми и неблагопристойными словечками не разбрасывался.

- Благополучно ли доехал, сынок?

- Как видишь, отец. Цел и невредим.

- Это хорошо, коли цел и невредим. Науками занимался, книги читал?

- Где уж тут науки и книги… Дела княжеские одолевали, споры с боярами да купцами. Не хотели они лишаться своих выгод, пустить к себе ханских людей для переписи.

- А ты и пошел у них на поводу.

- Что я мог сделать супротив всего боярства и купечества… Они - вся власть в Новгороде. А я только вроде вывески.

- Показать характер - вот что должен был ты сделать.

- Легко тебе говорить… Не выдюжил я бремя княжеской власти. Не приказывай, отец, возвращаться обратно в Новгород.

- И не жди такого приказания.

- Дай мне какой-нибудь малый удел в кормление, поближе к тебе.

- Никакого удела тебе не дам: не оправдал ты мои надежды, сынок. Да и перед ханом поставил меня в тяжелое положение… Берке я должен представить дело так, что наказал тебя по всей строгости и власти тебе более не дано. Еще скажи спасибо отцу, что не отправляю тебя в Орду на расправу ханскую.

- И мог бы послать? - с замиранием в голосе спросил Василий.

- Сам бы не послал, конечно, родная кровь все-таки. А поступил бы такой приказ от хана, что оставалось бы делать? Вот еду в Орду с родичем нашим, князем Глебом. Будем стараться умилостивить Берке, чтобы все обошлось миром.

- Что ждет меня, отец?

- Поедешь на жительство в Кострому под надзор тамошнего князя, брата моего Василия, твоего тезки.

- Коли так тебе угодно, батюшка, - произнес Василий, не решаясь спорить с отцом. На глазах его выступили слезы.

Глеб наблюдал эту сцену, испытывая к юноше искреннюю жалость.

- Да не мне угодно так, дурень, - впервые повысив голос, произнес Александр Ярославич. - Мне это совсем не угодно. Хочу тебя вытащить из губительной трясины, в которую ты попал. Ладно, иди, отдыхай с дороги и жди моих распоряжений.

- Разреши слово молвить, отец…

- Говори.

- Меня сопровождал новгородский боярин Иван Торо-пов. Челом бьет тебе и просит принять.

- Скажи, пусть заходит.

Боярско-купеческий род Тороповых был одним из самых богатых и влиятельных на севере Руси. Александр Ярославич хорошо знал его еще со времени своего княжения в Новгороде. Крупного и полного телосложения, Иван Торопов держался самоуверенно, подчеркивая свой властный характер.

- Пошто, князь, сынка обидел? Нам, новгородцам, он пришелся по душе.

- Воспользовались, что молод, зелен и не шибко разумен. Заарканили парня, заставили на поводу у вас пойти.

- Зачем ты так, Александр Ярославич. У нас, новгородцев, свои интересы, свои обычаи.

- Правильно. У вас свои интересы. Но есть еще интересы Руси. А коли ваши интересы и интересы Руси не сходятся, что станем делать. Придется вам кое в чем поступиться своими интересами, ибо Новгород - это еще не вся Русь.

- Учтем слова твои мудрые, князь Александр. А Василия отпусти обратно.

- Этому не бывать. Хочу отвратить вас, новгородцев, от великой беды, ханского нашествия. Коли прогоните ханских людей, не дадите им проводить переписи, я не смогу предотвратить Беркеева гнева. В ближайшие дни отправляюсь в Орду. Ради вас буду стараться умилостивить хана.

- Но ведь я не один хозяин Новгорода.

- Передай остальным, о чем мы с тобой здесь толковали.

- Передам.

- И еще скажи… Двинет хан Берке войско на Новгород и прикажет мне присоединиться к нему с моей дружиной… Что бы ты делал на моем месте?

- Ей-богу, не знаю.

- Вот видишь, не знаешь. А такое может случиться. Передай это новгородцам. И еще скажи - не лезьте на рожон. Не помешать вам всеобщей переписи на Руси.

Разговор с Тороповым получился недолгим. Новгородец ушел подавленный и поникший. Вся спесь с него мигом слетела.

Александр Ярославич остался наедине с Глебом Васильковичем.

- Все слышал, князь?

- Старался не пропустить ни единого слова. Ведь это получилось, как бы лучше сказать…

- Урок здравого смысла, - досказал за Глеба Александр Ярославич.

- Скорее урок государственной мудрости, - внес свою поправку Глеб.

- Ну уж и в мудрецы меня записал. Мне далеко до Сократа или Аристотеля. Слыхивал про таких греков?

- Как же. Великие были мыслители. Владыка Кирилл про них рассказывал. А мне вашего Василия жалко.

- Мне тоже жалко. А что я могу поделать? Только бы отвести от парня ханский гнев. А в гневе Берке способен пойти на страшную расправу, взяв в пример Батыя, который жестоко поступил с твоим отцом и дедом, царство им небесное.

- Царство небесное великомученикам, - прошептал вслед за великим князем Глеб.

- Придется теперь княгиню успокаивать, - сказал задумчиво Александр Ярославич. - Вчера я проговорился, как намерен поступить с Василием. Она стала попрекать, стоит ли так круто решать: малец, мол, может и ошибиться.

Объясняю - ошибка может стоить головы. А поступаю так, чтобы Василия от ханского гнева отвести…

Отплывали большим караваном в Сарай-Бату не из Владимира, а из прибрежного селения, расположенного ниже по течению Клязьмы. Там река была более многоводной и глубокой. Стоял конец сентября. Дожди давно не выпадали, и Клязьма у Владимира совсем обмелела, обнажив отмели и островки. В некоторых местах напротив города реку переходили вброд.

Накануне отплытия Александр Ярославич сообщил свое окончательное решение Василию, притихшему, сникшему, не смевшему возражать.

- Отправляйся в Кострому, к дяде. Я известил его письмом. Будешь проживать там тихо, спокойно. Во всем слушаться Василия Ярославича.

- Как тебе угодно, отец.

- Выслушай меня до конца, не перебивай. Поедешь в сопровождении надежных людей. О твоей охране пекусь. С Богом, сынок. Чтоб через час твоего духа здесь не было.

- Могу я попрощаться с матушкой, с братом?

- Можешь.

Глеб Василькович был свидетелем этой сцены. Но не о безопасности сына пекся Невский, когда снарядил его в путь с надежным конвоем. Чтоб не взбрела в голову обиженного Василия шальная мысль вырваться из-под родительской опеки и вернуться к новгородцам или, упаси Боже, удрать к шведам или немцам. Предводитель отряда, надежный владимирский боярин, получил строгое наставление Александра Ярославича не спускать глаз с Василия, а в Костроме передать его прямо в руки князя.

Владыка Кирилл отслужил напутственный молебен, прежде чем караван двинулся, подняв паруса, вниз по Клязьме. Плыл Александр Ярославич с немалой свитой, грузом ценных подарков для хана и его ближайшего окружения. Глебу Васильковичу с его людьми великий князь предоставил отдельный дощаник. Впрочем, в продолжение почти всего пути Глеб находился рядом с Александром Ярославичем на головном судне. В числе сопровождавших великого князя был и священник, отец Иларион, еще не старый, рослый мужчина. В прошлом он служил в княжеской дружине, участвовал как простой воин в Ледовом побоище. А потом решил принять сан священника.