Глобализация. Последствия для человека и общества

Введение

«Глобализация» сегодня у всех на устах; модное словечко, быстро превращающееся в лозунг, в заклинание, в некий ключ, способный открыть дверь к любым существующим и будущим загадкам. Для кого-то «глобализация» — это то, что нам необходимо для счастья, для других — причина всех несчастий. Однако для всех глобализация — это неизбежная фатальность нашего мира, необратимый процесс; кроме того, процесс, в равной степени и равным образом затрагивающий каждого человека. Нас всех «глобализуют» — а быть «глобализуемым» означает в общем одно и то же для всех, кто подвергается этому воздействию.

Все модные словечки, как правило, ждет одна и та же судьба: чем больше их претензии прояснить что-либо, тем менее ясным становятся их смысл. Чем больше они вытесняют ортодоксальные истины, тем быстрее сами превращаются в непререкаемые каноны. Попытки понять явление с помощью гипотез исчезают из поля зрения; речь идет о «состоявшихся событиях» и качестве «внешнего мира» — именно их новое понятие, казалось бы, «объясняет», именно на их основании оно претендует на иммунитет от неудобных вопросов. «Глобализация» не является исключением.

В этой книге делается попытка показать феномен глобализации как нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Исследуя социальные корни и социальные последствия процесса глобализации, автор старается отчасти развеять туман, окружающий это понятие, претендующее на исчерпывающее объяснение сегодняшнего состояния человечества.

В понятии «сжатие пространства/времени» заключена идея непрерывной многоплановой трансформации состояния человечества. Только после внимательного изучения социальных причин и результатов этого сжатия становится ясно, что последствия процессов глобализации далеко не столь однозначны, как это обычно представляется. Применение понятий пространства и времени носит резко дифференцированный характер и оказывает дифференцирующее воздействие. Глобализация разобщает не меньше, чем объединяет, она разобщает, объединяя, — расколы происходят по тем же самым причинам, что и усиление единообразия мира. Параллельно тому процессу планетарного масштаба, который возник в бизнесе, финансах, торговле и потоках информации, идет и процесс «локализации», закрепления пространства. В совокупности эти два тесно взаимосвязанных процесса приводят к резкой дифференциации условий существования населения целых стран, регионов и различных сегментов этого населения. То, что для одних представляется глобализацией, для других оборачивается локализацией; для одних — это предвестник новой свободы, для других — нежданный и жестокий удар судьбы. На первое место среди вожделенных ценностей выдвигается мобильность, то есть свобода передвижения, этот вечно дефицитный и неравномерно распределяемый товар быстро превращается в главный фактор расслоения нашей позднесовременной или постсовременной эпохи.

Все мы волей-неволей, осознанно или неосознанно находимся в движении. Мы движемся, даже если физически остаемся на месте: неподвижность просто невозможна в постоянно меняющемся мире. Следствием этого нового состояния является вопиющее неравенство. Некоторые из нас полностью превращаются в подлинных «глобалистов»; другие остаются привязанными к своей «местности» — такое положение и неприятно, и невыносимо в мире, где «глобалисты» задают тон и определяют правила игры в нашей жизни.

«Локальность» в глобализуемом мире — это знак социальной обездоленности и деградации. Неудобство «локализованного» существования усиливается тем, что в условиях, когда общественные пространства отодвинулись далеко за рамки «локальной» жизни, понятие «локальность» теряет свой смыслообразующий потенциал, все больше попадая в зависимость от направляющих и объясняющих действий, которые на локальном уровне не поддаются контролю, — вот вам и все коммунальные утешительные мечты интеллектуалов-глобалистов.

Неотъемлемой частью процессов глобализации является нарастающая пространственная сегрегация, отделение и отчуждение. Неотрайбалистские и фундаменталистские тенденции, отражающие и выражающие опыт людей, испытывающих на себе воздействие глобализации, — такие же «законнорожденные дети» последней, как и столь превозносимая «гибридизация» верхушечной культуры — культуры на глобализованной вершине социальной пирамиды. Особое беспокойство вызывает усиливающееся нарушение связи между все более глобализованными, экстерриториальными элитами и остальным населением, «локализация» которого постоянно усиливается. Центры, где вырабатываются смыслы и формируются ценности, сегодня экстерриториальны и свободны от местных ограничений — впрочем, это не относится к состоянию самого человека, которого эти идеи и ценности призваны наполнять содержанием.

Сегодняшняя поляризация, основанная на свободе передвижения, имеет множество аспектов; благодаря новому центру тяжести наводится блеск на устоявшиеся различия между богатыми и бедными, кочевниками и оседлыми, «нормальными» и «ненормальными» или нарушителями закона. Еще одна сложная проблема, которую автор пытается разрешить: каким именно образом эти различные аспекты поляризации переплетаются между собой и оказывают взаимное влияние.

В первой главе рассматривается связь между природой пространства и времени, меняющейся в ходе истории, с одной стороны, моделями и масштабами социальной организации общества — с другой. Основное внимание уделено воздействиям происходящих сегодня сжатия пространства/времени на структуризацию планетарных и территориальных обществ и групп. Одним из результатов этого воздействия стал новый вариант такого явления, как «помещик, живущий в столицах», — вновь обретенная независимость глобальных элит от территориально ограниченных субъектов политического и культурного влияния и, как следствие, утрата последними этого влияния. Последствия отделения друг от друга двух «наборов декораций», в которых располагаются соответственно «верхи» и «низы» новой иерархии, прослеживаются вплоть до изменения организации пространства и значения понятия «соседства» в современном мегаполисе.

Темой второй главы являются этапы современных «войн» за право определять и навязывать смысл понятия «общее пространство». С этой точки зрения анализируются прошлые авантюры, связанные со всеобъемлющей городской планировкой, а также современные тенденции фрагментации дизайна и «эксклюзивного» строительства. Наконец, исследуется историческая судьба «Паноптикона», некогда излюбленной модели социального контроля нового времени, а особенно утрата актуальности и постепенное исчезновение этой концепции в наши дни.

Третья глава посвящена перспективам политического суверенитета, в особенности самоопределению и самоуправлению национальных и, в более общем плане, территориальных сообществ в условиях глобализации экономики, финансов и информации. В центре внимания находится растущее несоответствие масштабов между сферой институциализованного принятия решений тем миром, где производятся, распределяются, расходуются и размещаются ресурсы, необходимые для принятия и выполнения этих решений, в особенности парализующее воздействие глобализации на принятие решения правительствами отдельных государств, являющихся в новой и новейшей истории главными и до сих пор незаменимыми центрами эффективного социального управления.

В четвертой главе речь идет о культурных последствиях перечисленных преобразований. Считается, что их главный эффект состоит в раздвоении и поляризации человеческого опыта, когда общие культурные ценности поддаются двум совершенно различным толкованиям. Понятие «находиться в движении» имеет абсолютно различный, противоположный смысл для тех, кто находится соответственно на вершине и у основания новой иерархии, а большинство населения — «новый средний класс», переминающийся в нерешительности с ноги на ногу между этими двумя крайностями, — несет на себе всю тяжесть этого противостояния и страдает от острой экзистенциальной неопределенности, беспокойства и страха. Автор утверждает, что сама необходимость развеять подобные страхи и нейтрализовать заложенный в них потенциал недовольства является, в свою очередь, мощным фактором дальнейшей поляризации между двумя смыслами понятия «мобильность».

В последней главе исследуются экстремальные проявления этой поляризации: распространенная ныне тенденция к приданию криминального смысла случаям, не соответствующим идеализированной норме, и роль, которую эта криминализация играет в компенсации дискомфорта «жизни в движении», чем придает еще более одиозные и отталкивающие черты имиджу и реальности альтернативного образа жизни, «жизни в неподвижности». Таким образом, сложный вопрос незащищенности человека, которая вызвана процессом глобализации, сводится к вполне прямолинейной проблеме «законности и порядка». Забота о «безопасности», чаще всего связанная с простым беспокойством о личной безопасности самого человека и его имущества, «перегружается», наполняясь озабоченностью, порожденной другими важнейшими аспектами существования в сегодняшнем мире — незащищенностью и неуверенностью.

Выводы книги — это не политическое заявление. По замыслу автора, она носит дискуссионный характер. В ней содержится гораздо больше вопросов, чем ответов, и среди них нет четкого предсказания будущих последствий сегодняшних тенденций. И все же, как выразился Корнелиус Касториадис, проблема нынешнего состояния нашей современной цивилизации заключается в том, что она перестала задавать себе вопросы. Отказ от некоторых вопросов несет в себе большую опасность, чем неспособность ответить на вопросы, уже стоящие на повестке дня, а неправильные заданные вопросы зачастую помогают отвлечь внимание от действительно важных проблем. Цена молчания исчисляется в твердой валюте человеческих страданий. В конце концов вся разница между судьбой и предназначением, между дрейфом по течению и целенаправленным путешествием именно в том и состоит, чтобы задавать правильные вопросы. Ставить под вопрос, казалось бы, непререкаемые условия нашего образа жизни — это, пожалуй, самая необходимая услуга, которую мы можем оказать нашим братьям-людям и самим себе. Главная цель этой книги — задавать вопросы и побуждать к этому других, не претендуя на то, чтобы это были правильные вопросы и, что важнее всего, чтобы это были все те вопросы, которыми задаются люди.