Глупость или измена? Расследование гибели СССР

Идеологическое харакири

Если первоначально шла о речь о необходимости возвращения к В.И. Ленину и творческом развитии марксизма, если первоначально провозглашалась идея плюрализма, а, значит, предполагалось распространение других идей, кроме марксизма, то, как уже отмечалось, в конце 1988 - начале 1989 гг. в этой тактике реформаторов наметился поворот.

Когда для дискредитации И.В. Сталина и сталинизма было сделано всё возможное, началось отожествление сталинизма и ленинизма. Наиболее последовательно и открыто эта идея была воплощена В. Гроссманом в его повести «Всё течёт», которая увидела свет на страницах шестого номера журнала «Октябрь» за 1989 г. В ней И.В. Сталин характеризовался как продолжатель дела В.И. Ленина и подчёркивалось, что «после смерти Сталина дело Сталина не умерло» [1983]. Если вспомнить, что этот же автор ставил Сталина на одну доску с Гитлером, получается, что в его представлении советское государство с самого начала являлось по своей природе фашистским.

Эта публикация была не случайной. В то самое время, когда журнал «Октябрь» готовил повесть В. Гроссмана к печати, шла подготовка к публикации произведений А.И. Солженицына. Предваряя её, 3 апреля 1989 г. еженедельник «Собеседник» поместил на своих страницах интервью с его первой женой Н.А. Решетовской [1984]. Поскольку предшествовавший номер еженедельника был сдан в набор 27 марта, получается, что сигнал был дан сразу же после выборов.

10 апреля С.П. Залыгин заявил, что в седьмом номере «Нового мира» будет опубликована «Нобелевская лекция» А.И. Солженицына, с восьмого номера начнётся публикация «Архипелага» [1985]. 20 апреля седьмой номер журнала с солженицынской лекцией был сдан в набор, 2 июня подписан к печати [1986].

Накануне, 19 мая, был сдан в набор восьмой номер «Нового мира» с первыми главами «Архипелага ГУЛАГ» [1987]. 29 июня вопрос о его публикации возник на заседании Политбюро ЦК КПСС. В.А. Медведев предложил, чтобы писатели сами решили судьбу А.И. Солженицына, после чего М.С. Горбачёв снял данный вопрос с обсуждения [1988].

На следующий день, 30 июня, Секретариат Союза писателей СССР дал добро на публикацию [1989]. 5 июля восьмой номер «Нового мира» подписали к печати [1990], в августе он пошёл к читателям [1991].

Таким образом, был дан старт публикации произведения, в котором вся советская система с самого начала своего существования характеризовалась как концентрационный лагерь. А.И. Солженицын утверждал, что при И.В. Сталине в лагерях находилось около 15–20 млн человек, по одному миллиону человек расстреливали ежегодно. В результате сорок лет существования советской власти унесли 110 млн человеческих жизней, из которых 66 млн были замучены и убиты [1992].

И хотя эти цифры не соответствовали действительности, без всяких комментариев они пошли к читателям. Августовский номер «Нового мира» с «Архипелагом» был издан тиражом в миллион шестьсот тысяч экземпляров... «Вырвавшись на простор «Нового мира», - пишет Л. Сараскина, - «Архипелаг ГУЛАГ» пошёл в мир лавинообразно: главы печатались в «Даугаве», в «Волге», в «Литературном Киргизстане», полностью книга ожидалась в «Советском писателе», и несколько других издательств боролись между собой за право печатать всё, немедленно, хоть бы и одновременно, и всем вместе [1993].

Тогда же, 23 сентября, на заседании Межрегиональной депутатской группы Ю.Н. Афанасьев со ссылкой на воспоминания О. Шатуновской заявил, что из архивов исчезла справка, в которой говорилось, что только с 1935 по 1941 г. было репрессировано около 20 млн человек [1994].

В связи с этим не могу не вспомнить встречу с референтом М.С. Горбачёва Владимиром Павловичем Наумовым, которая проходила весной - лётом 1989 г. в ленинградском Доме политпросвещения. В своём выступлении В.П. Наумов завил, что общее количество репрессированных неизвестно, но со ссылкой на С. Микояна и О. Шатуновскую тоже назвал цифру - 20 млн человек.

Во время этой встречи я задал вопрос: почему писатели и журналисты без всякого обоснования публикуют фантастические цифры о сталинском терроре, а ЦК КПСС не публикует официальные данные НКВД, Народного комиссариата юстиции, Генеральной прокуратуры СССР, Верховного Совета СССР и других учреждений на этот счёт. Ведь, насколько мне известно, соответствующие документы сохранились и находятся в хорошем состоянии.

Ответ В.П. Наумова был потрясающим. Эти документы, заявил он, содержат очень небольшие показатели арестованных, заключённых и расстрелянных. Я хорошо помню, как из зала раздался голос: «Нам всё равно, какие, самое главное, чтобы были достоверные». Но референт генсека на это не отреагировал.

И это понятно. Как мы теперь знаем, в конце 20 - х годов в заключении находилось около 0,2 млн человек. Этот показатель сопоставим с количеством заключённых до революции. Затем тюрьмы и лагеря действительно начали быстро заполняться арестованными. Но даже в 1950 г., на который приходится пик этого процесса, в тюрьмах и лагерях находилось менее 3 млн человек. Причём, согласно этим же данным, четыре из пяти заключённых были уголовниками [1995].

Всего с 1924 - го по 1953 г. по политическим обвинениям было арестовано около 4 млн человек, из которых 0,8 млн были расстреляны [1996]. Это тоже страшные цифры. Но 0,8 млн - это не 66 млн.

Следовательно, лётом 1989 г. возглавляемое М.С. Горбачёвым руководство КПСС сознательно запустило в обращение фальсифицированные данные А.И. Солженицына не для того, чтобы раскрыть правду о сталинских преступлениях, а чтобы окончательно дискредитировать советскую систему.

Это значит, что руководство КПСС начало переходить от объявленного реформирования советской системы к её разрушению.

Тогда же, в октябре 1989 г., в виде статьи под названием «Читая Ленина» появился фрагмент из книги В.А. Солоухина «Последняя ступень», в которой автор обвинял В.И. Ленина и возглавляемую им партию большевиков в том, что захватив в 1917 г. власть, они «ввели в стране оккупационный режим» и положили начало массовому геноциду [1997].

В своей книге - исповеди В.А. Солоухин рассказывает, как у него, восторженного коммуниста, неожиданно к началу 70 - х годов открылись глаза, и он не просто пришёл к отрицанию советской власти, но и стал монархистом. Причём настолько проникся новыми взглядами, что как реликвию приобрёл перстень с изображением Николая II [1998].

Чисто теоретически возможность подобного превращения допустить можно. Однако, если в своей исповеди писатель был искренним, как же совместить то, что на руке он носил перстень с изображением убиенного царя, а в кармане пиджака возле сердца красную книжечку с изображением вождя той самой партии, которая была причастна к убийству обожаемого писателем императора - билет члена КПСС?

Если писатель был искренним, то как он мог одновременно клеймить советский режим как антинародный и даже оккупационный и в то же время получать из рук этого режима не только литературные премии, но и награды: орден Трудового Красного знамени, орден Знак почёта, орден Дружбы народов?

Если писатель был искренним, как объяснить, что он клялся в верности родным святыням и в то же время не только обнимался с вождями сотрудничавшего с гитлеровцами НТС, но и доверял им публикацию своих произведений?

Да, и советская власть вела себя как - то странно: из Союза писателей вероотступника не исключала, произведения его печатала (да ещё как! с 1956 - го по 1988 г. у В. Солоухина было издано около сотни книг, в том числе двухтомник «Избранное» и четырёхтомное «Собрание сочинений»; а это не только слава, но и деньги. Очень, очень большие деньги!); за границу регулярно выпускала, а на контакты с изменниками Родины и диссидентами смотрела сквозь пальцы. Лишь один раз писателя вызвали в партком, но только пальчиком погрозили. Всё обошлось выговором, причём, кажется, даже без занесения в учётную карточку [1999].

Чудеса, да и только.

Всё становится на место, когда обнаруживается, что в своей книге - исповеди Владимир Алексеевич пропустил одну страничку из своей биографии. Забыл сообщить, что, когда в начале войны его призвали в армию, то отправили не на фронт - защищать «владимирские просёлки», а в войска госбезопасности, охранявшие Кремль. Не здесь ли кроется разгадка всех упомянутых и неупомянутых загадок в биографии писателя?

Однако дело не В. Солоухине.

Более важным является то, что перепечатанная из энтээсовского «Посева» его «статья», обвиняющая В.И. Ленина и партию большевиков в создании оккупационного режима и многолетнем массовом геноциде своего народа, появилась не в каком - нибудь диссидентском издании, а в журнале, на обложке которого значилось: «Издание газеты «Правда», «Ордена Ленина и ордена Октябрьской революции типография имени В.И. Ленина издательства ЦК КПСС «Правда» [2000].

Разумеется, статья была опубликована под рубрикой «Полемика» и сопровождалась критическими возражениями под названием «Куда идёт суд?» [2001]. Но это была лишь дымовая завеса, имеющая своей целью продемонстрировать, что главное партийное издание выше бушующих в стране политических страстей.

Так после Первого съезда народных депутатов СССР руководимые КПСС средства массовой информации открыли бешенный огонь теперь уже по В.И. Ленину и всей советской системе. «В свою очередь, - пишет А.С. Черняев, - это дало импульс к превращению критики «деформаций социализма», «отступлений от Ленина» в обвальное развенчание марксизма - ленинизма как идеологии и теории, началось отторжение социалистического строя вообще» [2002].

О том, что это была хорошо продуманная политика, свидетельствует следующий факт. Когда в конце лета 1989 г. мы, преподаватели, вышли из отпуска, выяснилось, что буквально за неделю до этого, 22 августа, Госкомитет СССР по народному образованию издал приказ №685 «О перестройке преподавания общественных наук в высших учебных заведениях» [2003].

Этим приказом вместо «Марксистско - ленинской философии» вводилась «Философия», вместо «Марксистско - ленинской политэкономии» - «Политическая экономия», вместо «Научного коммунизма» - «Проблемы теории современного социализма» и. вместо «Истории КПСС» - «Социально - политическая история XX века» [2004].

По существу, это было равнозначно отделению церкви (КПСС) от государства. Сделанный шаг можно было бы понять как шаг на пути к плюрализму. Однако руководство КПСС по существу начало наступление на ту идеологию, которую оно ещё недавно исповедовало и от которой ещё не отказалось. Это было идеологическое харакири.

В 1989 г. «Новый мир» опубликовал статью В. Тростникова «Научна ли «научная картина мира»?», автор которой ставил под сомнение не только дарвиновскую теория происхождения человека, не только теорию эволюции, но и вообще возможность понимания мира без божественного откровения [2005].

11 ноября 1989 г. А.С. Черняев писал М.С. Горбачёву: «Речь сейчас пойдёт уже не просто о развитии концепции перестройки, а о смене теоретических основ нашей политики и общественного развития, о новом скачке в истории социалистической мысли принципиального значения, о диалектическом преодолении Ленина» [2006].

Есть основания предполагать, что программу этого этапа перестройки М.С. Горбачёв собирался обнародовать в начале осени 1989 г. Обращаясь к нему позднее, А.С. Черняев писал: «Ещё в Крыму, в отпуске, вы поручили делать наброски к выступлению по телевидению, чтобы объявить об этом всей стране» [2007].

Однако, вернувшись в Москву, на этот шаг М.С. Горбачёв не решился и перенёс его на 1990 г. В том числе не решился он тогда и на окончательное отстранение партии от власти.

«Могу понять ваши опасения, - писал А.С. Черняев, - начнётся погром райкомов и обкомов, изъятие у них партимущества, которое создано за народный счёт. Политбюро потеряет легальное право быть на деле властвующим верховным органом. Но ведь это неизбежно» [2008].

Логическим продолжением этого процесса стала инициатива народного депутата России Виктора Миронова. 21 июня 1990 г. он предложил вынести на обсуждение Верховного Совета Российской Федерации документ «Об исторической и правовой оценке насильственного свержения законного правительства демократической Российской Республики в октябре 1917 г. и о роли в событиях 1917–1918 гг. партии большевиков во главе с Лениным В.И.» [2009].

Что могло последовать, если бы это предложение было поддержано, можно только предполагать. Но о том, в каком направлении работала «демократическая мысль», свидетельствует пьеса С. Каледина «Смиренное кладбище», которую в 1989 г. поставил театр «Современник». Один из героев этой пьесы произносил, имея в виду членов КПСС: «Вот бы закопать в землю этих 18 миллионов дармоедов» [2010].

Я бы не поверил в это, если бы не стал участником следующего инцидента. На одном из митингов осенью 1988 г. в Михайловском саду я освистал не понравившегося мне оратора. Тут же, как из - под земли, передо мной выросли два крепких парня, участвовавших в организации митинга. В ходе обмена «любезностями» один из них заявил: «Ничего, скоро таких, как ты, мы будем вешать на фонарях».

Позднее за бутылкой водки я встретился с одним из бывших диссидентов, отбывшим несколько лет за колючей проволокой. При прощании он пошутил: «Вы мне понравились. Если мы придём к власти, мы не станем вас вешать... Мы вас расстреляем».

Это к слову о нашей «демократии».

Каким быть Союзу?

Идеологическая атака, организованная Горбачёвским руководством КПСС, была связана с тем, что на осень 1989 г. планировалось проведение местных выборов. Нетрудно понять, чью победу должна была обеспечить подобная идеологическая кампания.

С местными выборами генсек связывал окончательное отстранение КПСС от власти со всеми вытекающими из этого последствиями: передачу власти из центра на места и превращение СССР в конфедерацию или же содружество, разрушение государства как корпорации и переход к многоукладной рыночной экономике.

Однако по каким - то причинам, которые ещё требуется выяснить, выборы были перенесены с осени 1989 г. на весну 1990 г.

Не исключено, что свою роль здесь сыграла позиция США. Совершенно неожиданно для многих новый президент Д. Буш, чья инаугурация состоялась 20 января 1989 г., решил сделать паузу в советско - американских отношениях и утвердил составленную ещё в марте директиву №23, предусматривавшую вхождение СССР в мировое сообщество, только в сентябре [2011].

С этим полностью согласуется замедление в проведении политической реформы, в том числе «реформирование» СССР.

В июне 1989 г., сразу после Первого съезда народных депутатов, должен был состояться Пленум ЦК КПСС, посвящённый национальной политике. «Но, - пишет М.С. Горбачёв, - рассмотрев представленные материалы, пришли к выводу, что нужен более глубокий документ. Пришлось поручить это своей «рабочей группе» и отложить разговор до сентября» [2012].

Проект платформы КПСС «О путях гармонизации межнациональных отношений в СССР» был рассмотрен Политбюро ЦК КПСС 14 июля 1989 г. [2013]. Сам проект пока неизвестен, но, как явствует из его обсуждения, он предполагал перевод всех республик на хозяйственный расчёт, заключение нового Союзного договора, предоставление республиканским партиям самостоятельности. Иначе говоря, речь шла о превращении СССР в конфедерацию, а КПСС в союз партий [2014].

Кто именно готовил этот документ и как протекала работа над ним, установить пока не удалось. Можно лишь отметить, что в 1988–1989 гг. национальную политику курировал В.М. Чебриков. В 1989 г. в ЦК КПСС был создан специальный Отдел национальной политики, который возглавил Вячеслав Михайлов. Тогда же, видимо, была создана Комиссия по Прибалтике во главе с В.А. Медведевым [2015]. Это даёт основание предполагать, что все трое принимали участие в подготовке названной «платформы».

Представляя проект этого документа на заседании Политбюро, М.С. Горбачёв заявил: «Хотя в нём не всё бесспорно», «можно с этим проектом идти (на пленум)», - и предложил «через неделю направить проект членам ЦК» [2016].

Однако вокруг «платформы» разгорелись настолько горячие споры, что от первоначального замысла пришлось отказаться. Если идея республиканского хозрасчёта ни у кого не вызвала возражений, то против заключения нового Союзного договора и предоставления самостоятельности республиканским партиям решительно выступил В.В. Щербицкий [2017].

В то же время разногласия вызвал вопрос о праве союзных республик на выход из состава СССР. На удивление, против этого высказался Э.А. Шеварднадзе: «Сейчас выход - это безумие», - заявил он. - «Впрочем, если республики одобряют его, я снимаю свои возражения» [2018]. Позиция потрясающая. В этом отношении А.Н. Яковлев был более последователен: «Право на отделение - подчеркнул он, - оздоровляющий момент. И это право надо чётко обозначить. Это единственный путь укрепления Союза» [2019].

Возникли споры и относительно России. Если Александр Николаевич предложил предоставить ей точно такие же права, как и другим республикам, заверив при этом своих товарищей, что, по его мнению, «центростремительные силы будут нарастать», то В.А. Медведев склонялся к тому, что предоставление России суверенитета, как и другим республикам, будет означать превращение СССР не в федерацию, а в конфедерацию [2020].

Михаил Сергеевич, как всегда, демонстрировал «гибкость». С одной стороны, он заявил о необходимости сохранения федерации, с другой стороны - отметил, что видит её как «свободное объединение многих государств в одно государство», т.е. как конфедерацию [2021].

Примирить спорящие стороны не удалось. Поэтому было решено отложить обсуждение данного вопроса [2022]. После этого 26 июля Верховный Совет СССР начал рассматривать вопрос об экономической самостоятельности прибалтийских республик [2023] и 27 июля принял постановление «О переходе Литвы, Латвии и Эстонии на хозрасчёт» [2024]. С 1 января 1990 г. прибалтийским республикам предполагалось предоставить экономическую самостоятельность [2025].

Тем временем в развитие событий в союзных республиках постепенно включались другие силы.

В печати уже обращено внимание на то, что самое непосредственное отношение к развитию событий в Прибалтике имели зарубежные спецслужбы. Это косвенно признано даже американским послом. «Стали приезжать многие американцы прибалтийского происхождения, - пишет он. - А некоторые оставались, чтобы помочь советом и делом» [2026].

«Мы, - вспоминает жена посла Ревекка Мэтлок, - хорошо знали представителей Латвии, Литвы и Эстонии... Они приходили в «Спасо - Хаус» на приёмы, а иногда для неофициальных консультаций с Джеком или с госсекретарём Шульцем, а позже - с госсекретарём Бейкером» [2027].

Одна из таких встреч состоялась в июле 1989 г., когда к Д. Мэтлоку пришли руководители «Саюдиса». Они посвятили его в план своей деятельности и попытались выяснить, на какую поддержку США могут рассчитывать [2028].

По свидетельству М.С. Горбачёва, «к августу» работа над «тезисами» по национальному вопросу была завершена [2029], и 17 августа проект платформы КПСС «Национальная политика партии в современных условиях» появился в печати [2030]. В основе этого документа лежали две идеи: перевод союзных республик на полный хозяйственный расчёт и подписание нового Союзного договора, что фактически означало признание союзных республик независимыми государствами.

Таким образом, те требования, которые были озвучены осенью 1987 г. в «письме четырёх», с которыми весной 1988 г. выступил Объединённый пленум творческих союзов Эстонии, которые лётом того же года были представлены XIX партийной конференции как предложения Компартии Эстонии, которые через несколько месяцев вылились в «ультиматум прибалтов», теперь были положены в основу проекта «платформы КПСС».

В таких условиях 19–20 сентября 1989 г. состоялся Пленум ЦК КПСС. Заслушав доклад М.С. Горбачёва «О национальной политике партии в современных условиях», он одобрил представленную «платформу КПСС» по национальному вопросу [2031].

Особое место в решениях пленума занимало следующее положение: «Экономическое содержание и суверенитет в современных условиях находит выражение в переходе республик на хозрасчёт и самофинансирование». Это означало признание права собственности каждой республики на землю и её недра, закрепление за ними в собственность всех промышленных предприятий республиканского значения, предоставление республикам права самостоятельно определять «экономические методы и формы хозяйствования», перевод экономических отношений между республиками, а также между республиками и Центром на договорные, рыночные начала [2032].

Таким образом, несмотря на то, что в решении Пленума ЦК КПСС шла речь о реформировании федерации, на самом деле он закрепил курс на превращение СССР в конфедерацию. Проблема заключалась только в том, удастся ли, отпустив республики в свободное экономическое плавание, сохранить их в составе СССР. Ведь представленные самим себе республики не только получали право выбирать, с кем объединять свои усилия, но и оказывались в сфере влияния других сил: США и ЕЭС. Следовательно, взятый партией курс на реформирование СССР создавал риск развала СССР. Неужели этого не понимали руководители партии и советского государства?

Вот позиция А.Н. Яковлева, изложенная им в интервью, которое он дал в октябре 1989 г. американскому журналисту X. Смиту. «Вопрос: «Возможно ли дать всем союзным республикам самостоятельность без того, чтобы Союз не развалился?». «Ответ: «И не только регионам, но и областям, краям и районам. Пусть каждый живёт, как работает. И не надеется, что его будет кормить сосед» [2033].

И далее: «Республики... будут действовать достаточно самостоятельно в пределах своих конституций. Вплоть до того, что они смогут отменять те решения центральных органов, которые являются и будут истолкованы как вторжение в их компетенцию. Практически все вопросы будут решать самостоятельно». Что же тогда намерена была оставить в своих руках центральная власть? Оказывается только «вопросы обороны» и, возможно, «ведение главных проблем внешней политики» [2034].

По существу А.Н. Яковлев повторил то, что он заявлял ещё лётом 1988 г., то, что нашло отражение в решениях Рижского совещания 21–23 сентября 1988 г. Александр Николаевич не скрывал, что видел цель национальной политики партии в ликвидации Советского Союза и создании на его основе даже не конфедерации, а содружества совершенно самостоятельных государств.

После сентябрьского 1989 г. Пленума ЦК КПСС началась разработка Союзного договора. Однако она велась неторопливо и, как отмечает сам М.С. Горбачёв, в руководстве партии «приступили к консультациям по разработке договора только в конце 1989 года» [2035].

Кроме национального вопроса, сентябрьский Пленум ЦК КПСС рассмотрел также кадровые вопросы.

«Пленум освободил В.П. Никонова и В.М. Чебрикова от обязанностей членов ПБ и секретарей ЦК КПСС в связи с их заявлениями об уходе на пенсию. Пленум освободил В.В. Щербицкого от обязанностей члена ПБ ЦК КПСС в связи с его заявлением об уходе на пенсию. Пленум освободил Ю.Ф. Соловьёва и Н.В. Талызина от обязанностей кандидатов в члены ПБ в связи с уходом на пенсию» [2036].

«Пленум избрал председателя КГБ СССР В.А. Крючкова членом ПБ ЦК КПСС. Пленум перевёл Ю.Д. Маслюкова из кандидатов в члены ПБ ЦК КПСС. Пленум избрал председателя Совета Союза ВС СССР Е.М. Примакова и председателя КПК при ЦК КПСС Б.К. Пуго кандидатами в члены ПБ ЦК КПСС. Пленум избрал первого секретаря Орловского ОК КПСС Е.С. Строева, первого секретаря Липецкого ОК КПСС Ю.А. Манаенкова и первого секретаря Татарского ОК КПСС Г.И. Усманова секретарями ЦК КПСС. Пленум перевёл из кандидатов в члены ЦК КПСС первого секретаря Крымского ОК КП Украины А.Н. Гиренко и избрал его секретарём ЦК КПСС» [2037].

Показательно, что вопрос о кадровых перестановках предварительно, как это обычно делалось, на Политбюро не обсуждался. Его члены были поставлены в известность о планируемых переменах только во время работы Пленума [2038].

И никто не возмутился.

Новая экономическая реформа

Несмотря на то, что новый Верховный Совет СССР оставил Н.И. Рыжкова в должности премьера, «новое правительство, сформированное к августу 1989 года, обновилось на 90 процентов» [2039].

Если бы руководство партии и правительства действительно собирались реформировать экономику на основе решений июньского 1987 г. Пленума ЦК КПСС, они должны были бы направить свои усилия на то, чтобы стабилизировать экономическую ситуацию в стране на этой основе. Тем более, что в 1989 г. планировалось завершение перехода предприятий на полный хозрасчёт и самофинансирование.

Однако ещё весной 1988 г. был поднят вопрос о необходимости сделать следующий шаг и начать переход к многоукладной экономике. Обсуждение этого вопроса в верхах продолжалось вплоть до Первого съезда народных депутатов СССР, который фактически одобрил эту идею.

В связи с этим была создана Государственная комиссия по экономической реформе. По предложению Н.И. Рыжкова, её возглавил директор Института экономики АН СССР академик Л.И. Абалкин, давно слывший «рыночником» [2040]. 1 июля 1989 г. он в ранге вице - премьера переступил порог своего нового кабинета [2041].

«История правительственной программы весны 1990 г., - пишет М.С. Горбачёв, - восходит к Первому съезду народных депутатов СССР. В принятом им постановлении «Об основных направлениях внутренней и внешней политики СССР» ставилась задача перейти к новой модели экономики, включая радикальное обновление отношений собственности, становление полнокровного социалистического рынка, избавление государства от функций непосредственного вмешательства в оперативное управление хозяйственными единицами» [2042].

Это было то, чего добивался М.С. Горбачёв ещё при подготовке июньского 1987 г. Пленума ЦК КПСС и против чего тогда, угрожая отставкой, восстал Н.И. Рыжков.

По воспоминаниям М.С. Горбачёва, «было предложено к рассмотрению три варианта. Первый, так называемый эволюционный, предусматривал постепенное преобразование нынешних форм ведения хозяйства, умеренные структурные сдвиги. Преимущества отдавались административным методам... Второй вариант, радикальный, включал одновременное снятие всех ограничений для рыночных механизмов, полный отказ от контроля над ценами, массовый переход к новым формам собственности, по сути дела, это тот вариант, который с начала 1992 г. начала осуществлять команда Гайдара под лозунгом «шоковой терапии»... Наконец, радикально - умеренный, предполагающий комплекс предварительных мер для создания стартовых условий перехода к новому механизму, развитие рыночных отношений, но при сохранении регулирующей роли государства, контроля за ценами, доходами, инфляцией» [2043].

«Комиссия Абалкина, - пишет Михаил Сергеевич, - предлагала сделать выбор в пользу третьего варианта» [2044].

Так началась разработка правительственной программы перехода к многоукладной рыночной экономике. Она предусматривала три этапа: 1989–1990, 1990–1992 и 1993–1995 гг. На третьем этапе предполагалось довести кооперативный сектор до 15 процентов стоимости основных фондов, акционерный до 25 процентов, 30 процентов государственного сектора сдать в аренду, остальные 30 процентов сохранить в руках государства [2045].

К этому времени в обществе уже распространялись слухи о планируемой приватизации государственной собственности. Поэтому когда 11 июля 1989 г. М.С. Горбачёв посетил Ижорский завод, ему прямо был задан вопрос на этот счёт. Что же он ответил? «Я себе не представляю - и мне кажется, это трудно представить любому из нас, - что мы начнём раздавать заводы в частную собственность». Поклявшись в верности социализму, он высказался также и «против частной собственности» на землю [2046].

Мы не знаем, поверили ли ему ижорские рабочие, но сделать это было очень трудно, так как во время этой же встречи М.С. Горбачёв как о достижении упомянул об одном московском коммунисте, который уже в 1989 г. заплатил членские взносы с трёх миллионов рублей заработной платы [2047]. Это в условиях, когда средняя заработная плата не превышала 250 рублей [2048].

Успокоив рабочих насчёт того, что никто не собирается продавать заводы, М.С. Горбачёв через некоторое время отправился в Крым на отдых. С 5 августа по 5 сентября 1989 г. он опять находился в Форосе [2049].

Чем же был занят генсек? Некоторое представление на этот счёт дают мемуары А.С. Черняева. Из них явствует, что в Крыму Михаил Сергеевич думал о том, как «уже осенью провести законы о земле, о собственности, экономической самостоятельности республик, о распределении прав между центром и местами» [2050].

И действительно, в то время, как М.С. Горбачёв отдыхал, в Москве по всем этим вопросам велась работа.

«К осенней сессии, - заявил в середине августа в интервью «Аргументам и фактам» Н.И. Рыжков, - мы должны подготовить пять сложнейших законов: о собственности, об аренде и арендных отношениях, о единой системе налогообложения, о земле, о предприятии... нужно начинать с Закона о собственности, а остальные - уже производные. Сейчас над этими законами работают пять групп специалистов и учёных, и принимать их мы должны в пакете... в комплексе все эти законы неизбежно поменяют надстройку» [2051].

К концу лета проекты законов о собственности, о земле, об аренде, о налогах были готовы и 1 сентября поступили в Верховный Совет [2052]. 2 октября 1989 г. на сессии Верховного Совета СССР Н.И. Рыжков сделал доклад «Стратегии углубления экономической реформы - новую законодательную инициативу», в котором была поставлена задача перевода экономики на рельсы многоукладности, что означало реставрацию индивидуальной и расширение корпоративной частной собственности [2053].

В полном противоречии с этим в докладе говорилось: «В проекте закона закрепляется многообразие форм социалистической общественной собственности, а также собственности граждан, исключающих эксплуатацию человека человеком» [2054].

В связи с этим возникало много вопросов.

Допустим, завод акционирован и весь его коллектив превратился в акционеров. Что дальше? Становятся ли акционерами новые рабочие и служащие, принимаемые на работу после акционирования? Если да, то за счёт чего? Ведь вся заводская собственность уже поделена. Если нет, неизбежно существование двух категорий рабочих и служащих: акционеров и неакционеров, из которых первые в виде дивидендов на акции получают часть прибавочного продукта, создаваемого вторыми. Разве это не эксплуатация?

А что должно происходить с акциями, если имеющий их рабочий увольняется или уходит на пенсию? Если он теряет их, то какая же это собственность? А если они остаются в его руках, значит, он сохраняет право получать дивиденды, не участвуя в производстве. И это тоже не эксплуатация?

Наконец, самый главный вопрос: имеет ли право рабочий, принявший участие в акционировании, распоряжаться полученными акциями, например, продать или передать по наследству? Если нет, то это никакая не собственность, а если да, то неизбежен рынок акций, значит, их концентрация в руках тех, кто не участвует в производстве.

Таким образом, с какой бы стороны мы ни подошли к этому вопросу, очевидно одно - рассуждения о том, что акционирование исключает эксплуатацию человека человеком представляли собою дымовую завесу, с помощью которой проще было обмануть общественное мнение и протолкнуть законопроект через Верховный Совет СССР.

А это значит, что и генсек, и премьер дурачили доверчивую публику.

23 октября и 1 ноября вопрос об экономической реформе был рассмотрен на специальном совещании, которое состоялось в ЦК КПСС [2055]. Затем концепция экономической реформы появилась на страницах «Экономической газеты» [2056] и стала предметом обсуждения на специальной научной конференции, состоявшейся 13–15 ноября [2057]. 18 ноября в печати появился проект закона о собственности [2058].

Тогда же генсек и премьер выступили со специальными интервью. «Я, - заявил М.С. Горбачёв, - возглавлял на заключительном этапе комиссию по подготовке закона о собственности... я не думаю, что нам на стадии подготовки закона... надо выдвигать и закреплять движение к частной собственности... я думаю, рабочий класс не поддержит тех, кто зовёт идти по пути капитализации нашего общества» [2059].

А вот что сказал Н.И. Рыжков: «Надо резко уменьшить долю государственной собственности. Если сегодня она составляет 85 процентов, то, по нашему мнению (это сугубо предварительный расчёт, на этой стадии вряд ли кто - нибудь уверенно назовёт точные цифры), государственная собственность в её классическом понимании должна составлять в стране примерно 30 процентов. Это железные дороги, электростанции, газопроводы и т.д. То есть то, что всегда должно быть общегосударственным. Кстати, и многие капиталистические страны эту собственность держат в руках государства. Для всего остального надо находить новые формы... Но самое главное, чтобы была исключена эксплуатация человека человеком» [2060].

Таким образом, предполагалось перейти от государственно - капиталистической к частно - капиталистической экономике с сохранением в руках государства так называемых командных высот.

А все разговоры о социализме представляли собою дымовую завесу. Это значит, что лукавили не только А.Н. Яковлев и Э.А. Шеварднадзе, но и другие «архитекторы» перестройки вместе с генсеком.

Консолидация оппозиции

В последний день работы Первого съезда народных депутатов СССР В. Шаповаленко сделал заявление о создании Межрегиональной депутатской группы - МДГ. К этому времени в неё изъявили готовность войти 256 человек [2061].

Из мемуаров Д. Метлока: «19 июля Ельцин объявил Верховному Совету, что сформирован координационный комитет для создания «Межрегиональной группы депутатов» и что учредительное собрание намечено провести в конце месяца» [2062].

Действительно, оно состоялось в Доме кино 29–30 июля [2063]. Председательствовал на нём Г.Х. Попов. К тому времени в МДГ входили 393 депутата, но в голосовании приняли участие только 260 человек. На собрании был избран Координационный комитет из 25 человек и 5 сопредседателей [2064].

В Координационный совет вошли «Андрей Сахаров, Борис Ельцин, Юрий Афанасьев, Гавриил Попов, Анатолий Собчак (Ленинград), Николай Травкин, Аркадий Мура - шев, Юрий Черниченко, Александр Оболенский (Апатиты), Геннадий Бурбулис (Свердловск), Юрий Карякин, Милен Мартиросян (Украина), Сергей Станкевич, Евдокия Гаер (Владивосток), Владимир Волков (Свердловск), академик ВАСХНИЛ Владимир Тихонов, Виктор Пальм (Эстония), Валентин Логунов, Алла Ярошинская - Згерская (Украина), Михаил Бочаров, Тельман Гдлян, Виктор Гончаров (Украина), Михаил Полторанин, Алексей Емельянов, член - корр. АН СССР Алексей Яблоков. Сопредседателями Координационного совета МДГ стали Б. Ельцин, Ю. Афанасьев, Г. Попов, В. Пальм и А. Сахаров» [2065].

Ю.Н. Афанасьеву была поручена координация действий с общественными движениями, Б.Н. Ельцину доверены контакты с Верховным Советом, в том числе с М.С. Горбачёвым и А.И. Лукьяновым. На В.А. Пальма возложена обязанность поддерживать отношения с республиками, на А.Д. Сахарова - подобные же контакты с заграницей. Г.Х. Попов взял на себя организационные вопросы [2066].

«Ответственным секретарём МДГ, - пишет Г.Х. Попов, - избрали Аркадия Мурашёва, который руководил оргбюро, т.е. группой депутатов, ведавших финансами (с деньгами у нас было очень трудно), подготовкой различных документов» [2067].

«После первого съезда, - вспоминает академик О.Т. Богомолов, - народные депутаты межрегиональной группы окончательно оформились, обзавелись своим небольшим секретариатом и помещением в здании на Новом Арбате, где размещались созданные съездом комитеты по различным вопросам парламентской деятельности. Она стала проводить регулярные собрания и издавать бюллетень» [2068].

Несмотря на то, что МДГ представляла собою оппозицию, как мы уже знаем, Ю.Н. Афанасьев контактировал с А.С. Черняевым и А.Н. Яковлевым, пользовался покровительством М.С. Горбачёва. М.С. Горбачёв поддерживал контакты с А.Д. Сахаровым. Причём связующим звеном между ними был В. Пальм. Ещё до съезда Михаил Сергеевич договорился о тайных контактах с Б.Н. Ельциным. Существовала у него связь и с Г.Х. Поповым.

«Наши взаимоотношения с М.С. Горбачёвым, - пишет Гавриил Харитонович, - были непростые». Этому не стоило бы удивляться: ведь Г.Х. Попов являлся одним из руководителей формирующейся оппозиции. Несмотря на это, - признаётся Гавриил Харитонович: «Звонить ему я мог всегда». Этому тоже как будто бы не следовало удивляться, хотя не всякий глава государства открыт для диалога с лидерами оппозиции. Ну, а если в момент звонка Михаила Сергеевича не было на месте? «Если звонок принимал секретарь», - отмечает Гавриил Харитонович, - Михаил Сергеевич «всегда... меня потом находил... и выслушивал» [2069].

О том, что между главой государства и лидером оппозиции действительно были непростые отношения, свидетельствует следующая деталь. По словам А.Н. Мурашёва, когда 3 мая 1989 г. в Моссовете Г.Х. Попов встретился с М.С. Горбачёвым, они не только поздоровались, но и обнялись [2070].

Таким образом, все пять сопредседателей МДГ прямо или опосредованно были связаны как со Старой площадью, так и с Кремлём.

Подтверждая этот факт, Михаил Сергеевич недавно признался: «Я поддерживал с ними контакт - и гласный (прямо в зале), и негласный (как говорится, шушукались)» [2071]. Конкретизируя это заявление, он отмечает: «Я очень тесно был связан с Андреем Дмитриевичем Сахаровым... У меня была постоянная связь с Гавриилом Поповым. С Борисом Николаевичем Ельциным практически мало общались, но тоже общались» [2072]. «У меня с МДГ, - признаётся Михаил Сергеевич, - сложились самые нормальные, самые хорошие отношения - даже лучшие, чем отношения с некоторыми другими секторами» депутатского корпуса [2073].

В беседе со мной 1 июля 2008 г. А.Н. Мурашёв заявил, что у них в Политбюро «своими в доску» были А.И. Лукьянов, В.А. Медведев, Э.А. Шеварднадзе и А.Н. Яковлев и что в парламенте они с М.С. Горбачёвым «играли на пас» [2074].

Подтвердив свои контакты с лидерами МДГ, В.А. Медведев сообщил мне, что наиболее тесные связи с ними поддерживал А.Н. Яковлев [2075], который, по его собственному признанию, имел в этой группе не только единомышленников, но и друзей.

«Некоторые мои друзья из межрегиональщиков, - вспоминал Александр Николаевич, - просили приходить на их заседания и собрания... Они имели в виду установить через меня рабочий контакт с Горбачёвым, надеясь, что об их заседаниях и решениях будет докладывать не КГБ, а близкий Горбачёву человек. Думается, были у межрегионалов и другие соображения» [2076].

Когда Александр Николаевич поставил М.С. Горбачёва в известность о сделанном ему предложении, тот категорически запретил ему «посещать собрания межрегиональной группы» [2077]. Понять М.С. Горбачёва нетрудно. Получать неофициальную информацию о заседаниях МДГ он мог и от Ю.Н. Афанасьева, и от Б.Н. Ельцина, и от В.А. Пальма, и от Г.Х. Попова, и от А.Д. Сахарова.

Более того, оказывается, генсек имел не только устную информацию о происходящем в МДГ. «Члены МДГ, - утверждает Михаил Сергеевич, - присылали мне... протоколы своих заседаний» [2078].

Поэтому смысл сделанного им запрещения заключался в том, чтобы своим присутствием на заседаниях Межрегиональной депутатской группы А.Н. Яковлев как один из руководителей партии не демонстрировал причастности Кремля к деятельности оппозиции. Запретив посещать заседания МДГ, М.С. Горбачёв не запретил ему поддерживать с «межрегионалами» контакты [2079].

Всё это вместе взятое даёт основание утверждать, что МДГ была сформирована если не по инициативе, но во всяком случае при участии М.С. Горбачёва и его ближайшего окружения. Лётом 1989 г. А.С. Черняев отметил в своём дневнике: М.С. Горбачёв «сам вывел на политическую авансцену» Ю.Н. Афанасьева, Г.Х. Попова и Ко. [2080]

Однако межрегионалы нужны были не только М.С. Горбачёву и его ближайшему окружению. По мере того, как перестройка приобретала всё более и более радикальный характер, всё теснее и теснее становились связи наших неформалов, а затем и демократов с представителями иностранных посольств.

«Гости, в основном советские, - вспоминает американский посол, - собирались в нашей резиденции Спасо - Хаус по десять и больше раз в неделю на концерты, фильмы, художественные выставки, завтраки и обеды, а потом и на обсуждение политических и экономических проблем» [2081].

Это значит, что подобные встречи проводились ежедневно и даже по несколько раз на дню. Если допустить, что среднее количество участников одного мероприятия составляло, по крайней мере, 10–20 человек, получается, что через эти мероприятия проходили по меньшей мере сотни человек. В результате вокруг американского посольства постепенно складывался постоянный актив, члены которого вольно или невольно становились проводниками американской политики.

Как пишет В. Широнин, «у Мэтлока сложились «приятельские отношения со Станкевичем, Коротичем, Афанасьевым, Поповым, Бурбулисом, Арбатовым, Шмелёвым». «Это самые близкие из советских друзей, которых он всегда рад у себя видеть» [2082].

«С образованием нового парламента, - признаётся Д. Мэтлок, - его члены часто дискутировали за обеденным столом в Спасо - Хаус по вопросам, которые только ещё подлежали официальному обсуждению» [2083]. Следовательно, уже в 1989 г. некоторые решения, которые затем принимались на Съезде народных депутатов и в Верховном Совете СССР, проходили предварительную «обкатку» в стенах американского посольства.

В таких условиях, фиксировал КГБ, американский посол Д. Мэтлок активизировал свою деятельность, а «его резиденция в Спасо - Хаус превратилась в место оживлённых свиданий со сторонниками и противниками Горбачёва. Американские дипломаты зачастили в советские учреждения, искали встреч с журналистами, представителями творческой интеллигенции» [2084].

Тогда же, в 1989 г, американское посольство стало разбрасывать свою сеть и на провинцию, «...я, - вспоминает Д. Мэтлок, - предложил открыть несколько небольших учреждений, со штатом из четырёх - пяти американцев в каждом, в административных центрах регионов. От них требовалось: следить за развитием событий и обозначать присутствие США» [2085].

Что значит «следить за развитием событий», понять нетрудно, а вот что такое «обозначать присутствие США» в этих событиях - сказано слишком дипломатично. На простом языке это означает, что представители американского посольства были не только сторонними наблюдателями разворачивавшихся в СССР событий, но и их непосредственными участниками.

А пока шло формирование МДГ, по крайней мере три его сопредседателя - Ю.Н. Афанасьев, Б.Н. Ельцин и А.Д. Сахаров - получили приглашения за границу.

«Через несколько дней после завершения работы Первого съезда, - вспоминал Д. Мэтлок, - к нам на обед пожаловал Ельцин и его очаровательная жена, Наина Иосифовна». Одним из обсуждавшихся вопросов был вопрос о поездке Бориса Николаевича в США [2086].

Как отмечал американский посол, первоначально на пути решения этого вопроса стояли некоторые процедурные препятствия. Избрание Бориса Николаевича в Верховный Совет «изменило ситуацию» [2087]. «Я направил просьбу в госдепартамент побудить соответствующую комиссию направить ему приглашение, но лётом этого года ничего не получилось» [2088].

Однако когда Д. Мэтлок «вернулся из продолжительной поездки по Сибири и советскому Дальнему Востоку», то узнал, что 9 сентября Б.Н. Ельцин уже отправляется за океан. С какой целью? Оказывается, «для чтения лекций» [2089].

Бывший народный депутат В. Ярошенко утверждает, что инициаторами этой поездки были он и журналист Павел Вощанов [2090]. Им удалось заручиться поддержкой американского коллеги Д. Андерсена, того самого, который в своё время раскапывал Уотергейт [2091], и к 2 августа решить все необходимые вопросы [2092].

Поездка была организована, с одной стороны, Фондом социальных изобретений, которым руководил учёный из Новосибирска Геннадий Алференко [2093], с другой стороны, американским Институтом Эсален, который действовал на основе Программы советско - американских обменов [2094]. Кроме того, в организации поездки принимали участие фонд Рокфеллера и фонд Форда [2095].

Следует отметить, что упомянутый Фонд социальных изобретений создавался под патронажем Раисы Максимовны и Михаила Сергеевича Горбачёвых. Президентом Эсален Института в рассматриваемое время был Стив Донован (1985–1993), являвшийся членом Совета по международным отношениям, а представителем института, которому было поручено курировать Бориса Николаевича, стал бывший советник Д. Буша Джеймс Гаррисон [2096].

Вернувшись в Москву и узнав о предстоящем визите Б.Н. Ельцина в США, Д. Мэтлок обратился к нему с просьбой о встрече. Она состоялась 8 сентября. «Я, - вспоминает американский посол, - тут же отправился на встречу с Ельциным, дабы выяснить, что происходит. Мы встретились в номере гостиницы «Москва», который предоставлялся членам Верховного Совета для встречи с посетителями. На следующий день Ельцину предстоял полёт в Нью - Йорк» [2097].

Раскрывая свои планы, Б.Н. Ельцин заявил американскому послу: «Главная моя цель политическая: посоветоваться с вашими лидерами». «По прибытии в Вашингтон, - уточнял Д. Мэтлок, - он рассчитывал, как минимум, на встречу с президентом Бушем» [2098].

Один из первых вопросов, который задал Борис Николаевич американскому послу: «Кто будет встречать его в аэропорту Кеннеди, когда он прибудет в Нью - Йорк». Оказывается, он ожидал, что это будет по меньшей мере государственный секретарь Д. Бейкер, а когда, к своему удивлению, узнал, что Белый дом находится в Вашингтоне, а не в Нью - Йорке, выразил надежду, что его встретит губернатор. Послу пришлось объяснять, что Нью - Йорк не является столицей штата [2099].

Чтобы понять смысл этих вопросов, необходимо учесть, что Б.Н. Ельцин был всего лишь депутатом Верховного Совета и возглавлял совершенно второстепенный комитет. Но дело даже не в этом! Его визит не имел официального характера: он ехал читать лекции. Поэтому возникает вопрос: что же лежало в основе его амбиций? Ведь при всех недостатках его нельзя назвать дураком.

Отсюда вытекает один вывод - приглашение в США для чтения лекций имело лишь характер прикрытия, на самом деле Б.Н. Ельцин был приглашён для неофициальных политических консультаций. В США Борис Николаевич находился с 9 по 17 сентября. [2100]

С самых первых своих шагов по американской земле он шокировал публику своими неординарными поступками и заявлениями. Злые языки утверждали, что для бодрости, храбрости и преодоления разницы во времени бывший прораб целую неделю не расставался с «чёрным Джеком». Так называется дешёвая американская водка. Дело доходило до того, что во время некоторых встреч он с большим трудом вязал лыко. Однако на это старались не обращать особого внимания, так как в США Борис Николаевич представлял поднимающуюся антисоветскую оппозицию.

Во время этого путешествия Б.Н. Ельцин сделал ряд громких заявлений. Он объявил, что выступает за право республик на выход из СССР и многопартийность [2101], заверил американцев, что уже в следующем году М.С. Горбачёва не будет на своём посту [2102].

Показательно, что когда 12 сентября Б.Н. Ельцина привезли в Белый дом и он отправился на встречу с советником американского президента Б. Скоукрофтом, то по пути к его кабинету, «встал, раскинув руки, и заявил, что дальше ни шагу не ступит, если не получит обещания свести его с президентом» [2103].

Б.Н. Ельцин был не только первым секретарём обкома и московского горкома, но и кандидатом в члены Политбюро, поэтому хорошо знал, что вопрос о встрече с высшими должностными лицами так не решается, но, видимо, у него были основания, чтобы подобным образом давить на американцев.

Это означает, что его привезли на смотрины, и он желал торговаться по поводу своей будущей роли не с вашингтонскими клерками, а с руководством американской администрации.

Во время встречи Б.Н. Ельцина с Б. Скоукрофтом «неожиданно» появился Д. Буш и уделил гостю из России 12 минут [2104]. Борис Николаевич передал американскому президенту какой - то документ, который известен как «десять пунктов» [2105]. Но что они представляли собой, до сих пор мы не знаем. Затем на несколько минут зашёл вице - президент Дэн Куэйл, после чего состоялась встреча Бориса Николаевича с сенаторами [2106].

Б.Н. Ельцин был принят также в Совете по международным отношениям. На встрече присутствовали Дэвид Рокфеллер, председатель Совета и директор фирмы «Аргер Даниэл Мидланс» Дуэйн О. Андреас, издатель Роберт Бернстайн, вице - президент корпорации Ай - Би - Эм Кеннет Дам, вдова Аверелла Гарримана Памелла, Дисоэл Мотлей [2107].

Чтобы иметь более полное представление о значении этой встречи, следует иметь в виду, что членами Совета по международным отношениям являются не только физические, но и юридические лица. Например, такие крупнейшие корпорации, как Бэнк оф Америка, Боинг, Бритиш Петролеум, Де Бирс, Сити - Групп, Дойче банк, Форд Мотор, Дженерал Электрик, Морган и др. [2108].

Среди лиц, с которыми встречался в США Б.Н. Ельцин, были также 3. Бжезинский [2109], Пол Баралан (фонд Форда), Энтони Бунк (фонд Сороса), Колин Камптелл (фонд братьев Рокфеллеров), Уэлл Грин (фонд семьи Рокфеллеров), Дэйвил Хамбург (фонд Карнеги) [2110].

Таким образом, Борису Николаевичу были организованы достаточно серьёзные смотрины.

Существует мнение, что путешествие Б.Н. Ельцина в США оказалось неудачным. Однако если весной 1989 г. ему был обещан гонорар за мемуары в размере 140 тыс. рублей, осенью уже - в 450 тыс. долл. [2111]

А пока Борис Николаевич путешествовал по США, в России шла работа по сплочению оппозиции.

16–18 сентября 1989 г. в Ленинграде состоялась Всесоюзная конференция демократических движений [2112]. В Доме культуры работников пищевой промышленности собрались 162 делегата от 81 неформальной организации из 11 республик плюс 127 работников средств массовой информации [2113]. На конференции были сделаны три доклада: Ю.Н. Афанасьева «Политическая ситуация в стране» [2114], Г.В. Старовойтовой «Национально - государственное устройство страны» [2115], М.Е. Салье «Революционная ситуация, задачи революционного движения и координация действий» [2116].

Главный лейтмотив выступления Ю.Н. Афанасьева заключался в обосновании необходимости передачи партией власти государству и передачи государственной собственности в частные руки. Г.А. Старовойтова призвала денонсировать союзный договор 1922 г., предоставить всем компактно проживающим народам право на образование союзных республик и заключение ими нового союзного договора на конфедеративной основе.

23–24 сентября состоялось второе собрание членов Межрегиональной депутатской группы. На нём обсуждались вопросы программы, стратегии и тактики [2117]. В собрании участвовало 297 человек. Были приняты «Тезисы к платформе МДГ» [2118].

21 апреля 1989 г. в Ленинграде в здании ЛАХУ АН СССР состоялась встреча Ю.Н. Афанасьева с учёными. В ходе этой встречи он заявил, что знаменем перестройки не может быть ни национальная, ни религиозная, ни либеральная идея, так как все они ведут к расколу общества. Единственная объединяющая идея - это идея конвергенции социализма и капитализма [2119]. «Социалистическая идея остаётся путеводной», - заявил он 23 июля 1989 г. на первом собрании Межрегиональной группы [2120].

23 сентября на заседании МДГ Ю.Н. Афанасьев сделал доклад «О положении в стране», в котором говорилось: «...эта система неремонтнопригодна! Три её кита: имперская сущность Советского Союза; государственный социализм с нерыночной экономикой; партийная монополия. Эти киты должны быть ликвидированы» [2121].

Таким образом, если ещё в июле Ю.Н. Афанасьев заявлял, что «социалистическая идея остаётся путеводной», то ровно через два месяца он кардинально изменил свои взгляды. Что же произошло за это время? Ничего, если не считать почти двухмесячной поездки за границу. Что же он делал там в разгар лета? Оказывается, тоже «читал лекции»! [2122]

Это означает, что из Москвы Юрий Николаевич уехал с одними идеями, вернулся в Москву с другими. Касаясь вопроса о его деятельности, В.А. Медведев пишет: «Мне известно, что со стороны КГБ руководству страны делались намёки на связи Ю. Афанасьева с зарубежными спецслужбами, что он лишь озвучивает то, что ему подсказывают «из - за бугра» [2123].

Приведённая версия ещё требует проверки. Однако один факт в этом отношении можно отметить уже сейчас. В сентябре 1988 г. в Москве появился новый британский посол Р. Брейтвейт [2124]. Уже в декабре он посетил ректора МГИАИ Ю.Н. Афанасьева. Причём, как отмечает Р. Брейтвейт в своих мемуарах, это была лишь первая встреча с ним [2125].

Значит, после этого контакты британского посла с Ю.Н. Афанасьевым продолжались. Вряд ли Р. Брейтвейт интересовался профессиональной деятельностью Ю.Н. Афанасьева. Вряд ли он представлял для него интерес как историк, тем более что Юрий Николаевич занимался французской, а не английской историографией. Поэтому самое вероятное, что он интересовал его как представитель оппозиции.

Другим человеком вернулся из - за океана и Б.Н. Ельцин.

Ещё в США Борис Николаевич заявил, что «нас ждёт катастрофа» и что «Горбачёву осталось полгода» [2126]. 24 сентября он проинформировал МДГ о своей поездке, после чего, по свидетельству М.Н. Полторанина, было решено добиваться смены политической системы и с этой целью «раскрутить маховик кампании против Горбачёва» [2127].

Не успела МДГ осмыслить эту идею, как произошло событие, которое вошло в историю как «купание красного коня». Вечером 28 сентября Борис Николаевич явился на пост охраны мокрым с головы до ног и заявил, что на него было совершено покушение: кто - то надел ему на голову мешок и сбросил с моста в реку.

Между тем недруги рассказывали, будто бы в тот злополучный вечер Борис Николаевич решил посетить дачу бывшего министра Сергея Башилова. При этом отпустил охрану и шофёра, а когда с букетом цветов добрался до дачи, оказалось, что ни самого экс - министра, ни его жены дома не было. Зато там оказалась молодая повариха. И, как назло, её муж. Мужчины, видимо, не поняли друг друга, в результате чего разговор между ними закончился упомянутым купанием [2128].

Однако эти детали стало известны далеко не сразу. А тогда этот эпизод, едва не подмочивший репутацию одного из лидеров оппозиции, даже подцензурные СМИ использовали для того, чтобы повысить рейтинг Б.Н. Ельцина, раскручивая версию о покушении на него.

На удивление, и М.С. Горбачёв, и КГБ, и официальные СМИ не стали афишировать сути произошедшего.

В сентябре 1989 г. оппозиция опубликовала свою программу - «Тезисы к платформе МДГ». В этом документе был выдвинут лозунг «Вся власть Советам». Под этим лозунгом развернулась массированная агитация против 6 - й статьи [2129]. А. Адамович, Ю.Н. Афанасьев, М. Бочаров, Т.Х. Гдлян, И. Заславский, Н.В. Иванов, В.И. Новодворская, М.Н. Полторанин, Г.Х. Попов, А.Д. Сахаров, А.А. Собчак, Г. Старовойтова отправились в турне по Союзу, агитируя за отмену 6 - й статьи и принятие двух законов: о земле и о собственности [2130].

В обществе развернулось открытое обсуждение вопроса о необходимости ликвидации монополии КПСС на власть. По некоторым данным, в 1989 г. в митингах приняло участие 12,5 млн человек [2131].

Между тем ещё лётом 1989 г. в Воркуте и Кузбассе стала подниматься волна шахтёрских забастовок. Являлись ли они стихийными или же были кем - то организованы, требует выяснения. М.Н. Полторанин утверждает, что забастовки были спровоцированы Москвой: ЦК КПСС и КГБ СССР [2132].

По свидетельству В.Л. Шейниса, оппозиция не имела к их возникновению никакого отношения. Более того, когда лётом 1989 г. в Москву приехал один из лидеров «Солидарности» Адам Михник и узнал о начавшихся забастовках, он удивился тому, что лидеры МДГ сидят в Москве. «Мы, - заявил он, - были бы уже там», т.е. в Воркуте, Донбассе и Кузбассе [2133].

Однако Г.Х. Шахназаров писал, что шахтёрские забастовки 1989 г. начались «с подначки» «эмиссаров радикально - демократического штаба» [2134]. Что это значит, Георгий Хосроевич не раскрыл. Но из его слов вытекает, что какое - то отношение к возникновению этих стачек оппозиция всё - таки имела.

В любом случае МДГ сразу же обратила на них внимание и установила контакты с их руководителями. Выступая на заседании МДГ 23 сентября, Ю.Н. Афанасьев сообщил: «Попов и другие много работали со стачечными комитетами» [2135]. «Андрею Дмитриевичу и мне, - пишет Г.Х. Попов, - пришлось активно заниматься шахтёрскими делами. Я вместе с Травкиным встречался с шахтёрами Кузбасса, Андрей Дмитриевич - с шахтёрами Воркуты, Сергей Станкевич ездил в Донбасс» [2136].

Как признаётся Гавриил Харитонович, именно после того, как приехавшие в Москву шахтёры встретились с ним и Н.И. Травкиным, забастовочное движение стало приобретать политический характер [2137].

Так, шахтёры Печорского бассейна потребовали «передать власть Советам, землю крестьянам, фабрики рабочим», «отменить статью в Конституции о руководящей и направляющей роли партии» [2138].

Межрегиональная депутатская группа призвала население страны поддержать её требование об отмене 6 - й статьи всеобщей забастовкой [2139].

24 сентября 1989 г. я присутствовал на собрании в Ленинградской консерватории. Здесь перед собравшимися выступал бывший следователь, а в тот момент народный депутат СССР Н.В. Иванов. Он озвучил тот же самый призыв к забастовке, правда, в защиту его и Т.Х. Гдляна, которые накануне были обвинены на Пленуме ЦК КПСС в нарушении законов, злоупотреблении властью и распространении клеветы [2140].

По свидетельству дочери тогдашнего главного редактора «Правды» О.В. Афанасьевой, в сентябре состоялась «секретная конференция Московского объединения клубов избирателей и Московской ассоциации избирателей», на которой Г.Х. Попов якобы заявил о необходимости использовать в борьбе с властью рост социального недовольства: «Для достижения всеобщего народного возмущения [нужно] довести систему торговли до такого состояния, чтобы ничего невозможно было приобрести. Таким образом можно будет добиться всеобщей забастовки в Москве» [2141].

Действительно, в Москве и Ленинграде, а может быть, и в других городах пустые полки в магазинах во многом были результатом саботажа. По свидетельству В.Т. Сенина, осенью 1989 г. «в Ленинграде сложилось катастрофическое положение с обеспечением города продовольствием. Длинные очереди в магазинах вытягивались на улицы». Между тем, железнодорожные станции были забиты вагонами с продовольствием [2142].

Кто именно занимался саботажем, ещё требует выяснения. Безусловно, что к этому приложила руку подпольная буржуазия, которая направляла дефицитные товары на «чёрный рынок» и тем самым играла на повышение цен. Но была ли её деятельность согласована с лидерами оппозиции, требует выяснения.

В связи с этим заслуживает специального выяснения и неожиданная отставка В.Г. Афанасьева с поста главного редактора газеты «Правда». По утверждению его дочери, когда Виктору Григорьевичу положили на стол материалы упоминавшейся «секретной конференции» с выступлением Г.Х. Попова, он разработал план идеологических мероприятий, направленный на нейтрализацию усилий оппозиции по дестабилизации положения в стране, и передал его М.С. Горбачёву «на встрече последнего с главными редакторами газет и журналов». По свидетельству О.В. Афанасьевой, «Горбачёв, пробежав этот документ, побледнел и выскочил из зала. За ним последовал «серый кардинал»... А.Н. Яковлев» [2143].

Упоминаемая встреча с представителями средств массовой информации состоялась в пятницу 13 октября [2144], 19 - го на ближайшем заседании Политбюро В.Г. Афанасьев был отправлен в отставку [2145]. 23 - го М.С. Горбачёв представил редакции «Правды» её нового руководителя - И.Т. Фролова [2146].

Показательно, что возглавив центральный печатный орган КПСС, И.Т. Фролов сразу же убрал с первой страницы газеты орден Ленина и орден Октябрьской революции [2147].

Начало «русской игры»

Осенью 1989 г. началась подготовка к местным выборам. В связи с этим, как пишет Г.Х. Попов, межрегионалами было решено использовать их, чтобы «взять власть в республиках и на местах» [2148]. Особое значение придавалось победе на выборах в Российской Федерации.

Вопрос о необходимости готовиться к новым выборам возник в Москве сразу по окончании Первого съезда народных депутатов СССР Уже 27 июля прошёл учредительный съезд Московского объединения избирателей (МОИ), в которое вошли представители 30 районных клубов избирателей столицы [2149].

По свидетельству О.В. Афанасьевой, на упоминавшейся ранее «конференции Московского объединения клубов избирателей и Московской ассоциации избирателей», Г.Х. Попов якобы поставил задачу оказать на будущих народных депутатов такое моральное воздействие, чтобы каждый из них понял: «Если он будет голосовать не так, как скажет МДГ, то жить ему в этой стране будет невозможно» [2150].

«Осенью, - вспоминает Г.О. Павловский, имея в виду 1989 г., - после многочисленных обсуждений было принято решение начать русскую игру» [2151]. Смысл этой «игры» заключался в том, чтобы добиться победы оппозиции на выборах в Российской Федерации, после чего противопоставить российский центр союзному. Объясняя эти планы, Г.Э. Бурбулис утверждает: накануне выборов 1990 г. «мы почувствовали обречённость СССР как системы» [2152].

В таких условиях появился проект конституции, разработанный А.Д. Сахаровым [2153].

С 15 июня по 28 августа 1989 г. Андрей Дмитриевич находился заграницей. Он побывал в Голландии, Великобритании, Норвегии, Швейцарии, Италии, США, Франции. Во время этой поездки, по свидетельству Е. Боннэр, он не только написал воспоминания «Горький, Москва, далее везде», но и подготовил проект «Конституции Союза советских республик Европы и Азии» [2154].

А. Мурашёв утверждает, что А.Д. Сахаров представил свой проект «в конце октября» [2155]. По сведениям газеты «Смена», представители СМИ были ознакомлены с ним 18 ноября [2156]. В Конституционную комиссию он поступил 27 ноября [2157], а впервые появился в печати 12 декабря [2158]. Позднее неоднократно перепечатывался [2159].

Особое место в конституционном проекте А.Д. Сахарова занимала ст. 25. Она гласила: «Первоначально структурно составляющими частями Союза Советских Республик Европы и Азии являются союзные и автономные республики, национальные автономные области и национальные округа бывшего СССР. Национальный процесс начинается с провозглашения независимости всех национально - территориальных структурных частей СССР, образующих суверенные республики (государства)» [1160].

Это значит, что А.Д. Сахаров выступал за создание в составе СССР нескольких десятков союзных республик. По существу, речь шла о превращении СССР в конфедерацию. Республикам - государствам предоставлялось право иметь свою армию (ст. 20), денежную систему (ст. 21), полную экономическую самостоятельность, одноканальную систему перечисления налогов (ст. 22), свои правоохранительные органы (ст. 23) [2161].

По всей видимости, именно в это время, осенью 1989 г., генсек Горбачёв решил встретиться с Б.Н. Ельциным и найти с ним общий язык [2162]. «Однако когда Б.Н. Ельцин приехал к нему и М.С. Горбачёв повёл разговор о том, что перестройку они «начинали вместе и теперь надо было бы найти возможность для дальнейшего сотрудничества», Борис Николаевич отверг протянутую ему руку. «Это, - вспоминает В.И. Болдин, который организовывал данную встречу, - шокировало Горбачёва, по существу, он получил оплеуху» [2163].

16 октября А.С. Черняев записал в дневнике: «Ельцин, опомнившись от «покушения» на него, на самом деле от пьяного мордобоя за приставание к чужой жене, собрал митинг. Смысл этого митинга: Горбачёв окончательно себя исчерпал. Его надо немедленно убрать» [2164].

Таким образом, вернувшись из - за границы, Борис Николаевич поднял знамя борьбы против генсека. В связи с этим внутри МДГ возникли разногласия: одни её члены по - прежнему готовы были сотрудничать с М.С. Горбачёвым, другие готовы были поддержать Б.Н. Ельцина [2165].

Одна из причин возникших расхождений, по всей видимости, заключалась в том, что к тому времени у межрегионалов появилась влиятельная поддержка не только внутри страны, но и за рубежом. Более того, можно встретить мнение, что американцы взяли МДГ на содержание [2166].

«Почившая в бозе МДГ (Межрегиональная депутатская группа) и лидеры «Демократической России», - утверждает газета «Гласность», - были связаны с Политическим отделом посольства США в Москве, а последний есть не что иное, как местная резидентура ЦРУ. Опубликованные документы Института Крайбла это лишний раз подтверждают» [2167].

Никаких доказательств на этот счёт до сих пор не приведено.

По свидетельству В.Л. Шейниса, свои первые шаги МДГ делала на деньги, «которые где - то добыл Мурашёв». Позднее добыванием денег для МДГ занимались также Г.Э. Бурбулис и М.М. Прусак [2168].

Вскоре после возвращения Б.Н. Ельцина из США, осенью 1989 г., возник Фонд содействия избирателям и депутатам «Содружество», который был создан для поддержки не только Межрегиональной депутатской группы, но и всего демократического движения в СССР О своём возникновение фонд заявил изданием газеты «Позиция». Его руководителем и главным редактором газеты стал учёный Сергей Евгеньевич Трубе (p. 1949) [2169].

Но откуда черпали средства Г.Э. Бурбулис, А. Мурашёв, М.М. Прусак и фонд «Содружество», мы пока не знаем.

Между тем обращает на себя внимание, что «в сентябре 1989 г. президенту Бушу был передан обстоятельный анализ положения дел в Кремле объёмом примерно в 400 страниц... Анализ заканчивался любопытным выводом: шансы М.С. Горбачёва остаться президентом СССР являются в лучшем случае сомнительными» [2170]. 16 сентября А.С. Черняев записал в дневнике: «ЦРУ предсказывает: быть Горбачёву ещё не более полугода» [2111], т.е. примерно до марта 1990 г. или же до республиканских выборов.

Показательно, что тогда же «в экспертных группах Совета национальной безопасности США» начали рассматривать «идею о создании на российской почве параллельного союзному политического и экономического центра» [2172], и американский бизнесмен Джордж Сорос вступил в переговоры с российскими неформалами [2173].

«Я, - пишет Д. Сорос, - стал активно сотрудничать с Советским Союзом с начала 1987 года, после того, как Горбачёв призвал Сахарова вернуться в Москву и «возобновить работу на благо Родины» [2174]. Д. Сорос появился в Москве марте 1987 г., куда он отправился с надеждой организовать здесь отделение своего фонда [2175]. «Я, - вспоминает он, - впервые отправился в Москву туристом, надеясь убедить Андрея Сахарова возглавить фонд. Он настойчиво отговаривал меня, поскольку был убеждён, что деньги в итоге окажутся в подвалах КГБ». Но американскому бизнесмену удалось настоять на своём [2176].

«В результате многих встреч и переговоров с советскими официальными лицами, - отмечает Д. Сорос, - я образовал фонд со штаб - квартирой в Москве с ближайшей целью помочь Советскому Союзу стать открытым обществом. Первоначально это было совместное начинание Фонда культуры СССР и моего фонда в Нью - Йорке. Это совместное предприятие воплотилось в новый фонд «Культурная инициатива» [2177].

Совет министров СССР принял постановление «О деятельности советско - американского фонда «Культурная инициатива» на территории СССР 23 февраля 1989 г. [2178] Учредителями «Культурной инициативы» стали американский фонд Сороса [2179] и советский Фонд культуры, который под патронажем Раисы Максимовны Горбачёвой возглавлял академик Д.С. Лихачёв.

Дмитрий Сергеевич Лихачёв заслуживает того, чтобы сказать здесь о нём хотя бы несколько слов. Родился он в Петербурге в ноябре 1906 г. в семье личного почётного гражданина. В 1923 г. поступил в Ленинградский университет.

8 февраля 1928 г. его арестовали. Если верить академику, то за участие в некоей «Космической академии наук».

«Космическая академия наук, - пояснял Дмитрий Сергеевич, - была своего рода маскарадным действом», «шутливым кружком». «Казалось бы, никому в голову не придёт преследовать людей, собирающихся, чтобы беззаботно проводить время» [2180].

Как же проводили время «академики»? Обнародованные материалы следствия показывают, что среди тех «безобидных» «действ», которыми они занимались, было, например, обсуждение книги Генри Форда «Всемирное еврейство», в которой проводилась мысль о том, что революция 1917 г. в России - это результат еврейского заговора [2181].

«Кандидатуры вступавших в состав КАНа лиц, - говорится в недавно опубликованных следственных материалах, - подвергались разностороннему обсуждению, причём принимались только наиболее подходящие по «мысли и духу», т.е. люди, считающие, что в «России царит теперь невероятный в мировой истории гнёт и насилие над живой мыслью под редакцией жидовствующих чекистов» [2182].

Может быть это навет? Но, во - первых, Д.С. Лихачёв нигде и никогда не ставил предъявленное им обвинение под сомнение, а во - вторых, он сам признал, что во время обыска у него действительно была изъята упомянутая книга Г. Форда [2183].

Таким образом, получается, что сотрудником еврея Д. Сороса стал бывший антисемит Д.С. Лихачёв.

Когда читаешь мемуары Дмитрия Сергеевича, поражаешься, до чего удивительная у него была судьба. Год он провёл в лагере. И вдруг прокатилась волна арестов и расстрелов. Дмитрию Сергеевичу сообщили, что приходили и за ним. Что же он сделал? Если верить ему, спрятался за поленницей и просидел весь день. А вечером смешался с пришедшими с работы заключёнными и спасся. Оказывается, к тому времени вместо него схватили и расстреляли другого человека. Неужели перепутали фамилии? Нет. Просто нужно было арестовать и расстрелять «300 или 400 человек». Когда план был выполнен, о Дмитрии Сергеевиче забыли [2184].

Как же надо не уважать читателей, чтобы рассказывать подобные небылицы.

А что было потом? А потом будущий академик стал заниматься «наукой» - трудился в Криминалистическом кабинете. Чтобы читатели не пугались, Дмитрий Сергеевич пояснял, что занимался он в этом кабинете розыском бездомных детей [2185]. Откуда же бездомные дети на Соловках? Ответ может быть только один - это были малолетние беглецы из числа ссыльных или осуждённых. Значит, если отвлечься от «науки», Дмитрий Сергеевич занимался розыском беглых.

Однажды в лагере, - писал Дмитрий Сергеевич, - ему удалось увидеть своё личное дело, «поверх которого стояла надпись «Имел связь с повстанцами на Соловках» [2186]. Это откровение вызывает сразу несколько вопросов. Во - первых, откуда - «повстанцы» на Соловках? Во - вторых, неужели при таком криминале его взяли бы в Кримкаб? А, в - третьих, кто же допустил его в архив лагеря? Значит, к тому времени он был там своим человеком.

Удивительная история случилась и с освобождением. Поведав о том, как его перевели с Соловков на строительство Беломорканала, Дмитрий Сергеевич утверждает, будто бы по окончании этого строительства все заключённые были освобождены. «Меня осенью 1931 года увезли с Соловков, и 4 августа 1932 года я был освобождён с «красной чертою»... «Красная черта» - это значит, что я был освобождён как ударник Беломорско - Балтийского канала: к этому времени он был закончен, и Сталин, в восторге, всех строителей освободил» [2187].

Действительно, по завершении строительства канала имело место «освобождение» заключённых; правда, не всех, а только «особого отличившихся» [2188]. Но сочиняя свою «легенду», Д.С. Лихачёв допустил одну маленькую оплошность: «канал был принят в эксплуатацию» 2 августа 1933 г. [2189], а Дмитрий Сергеевич освобождён 4 августа 1932 г., на год раньше, т.е. не по окончании, а в разгар строительства канала. Следовательно, его освободили досрочно и со снятием ограничений на жительство за какие - то другие заслуги.

Это умозаключение подтверждает тот факт, что, вернувшись в Ленинград, Дмитрий Сергеевич сразу же нашёл место «литературного редактора в Соцэкгизе» [2190]. Для тех, кто не имеет представления о том времени, следует отметить, что в СССР существовала цензура, и обязанность литературного редактора заключалась в том, чтобы следить не только за литературным стилем, но и идейным духом автора.

Как же могли столь ответственное дело доверить не только беспартийному, но и вчерашнему лагернику?

Не успел Дмитрий Сергеевич вернуться в Ленинград, как осенью 1932 г. началась паспортная реформа. Эта была массовая чистка советских городов от неблагонадёжных элементов. Но она не затронула бывшего зэка. После убийства С.М. Кирова в 1934 г. грянула операция «Бывшие люди», жертвами которой тоже стали неблагонадёжные лица. И она обошла стороной Дмитрия Сергеевича. Более того, в 1935 г. с него сняли судимость. А в 1937 г., когда волна сталинского террора накрыла Академию наук, бывшего лагерника взяли для укрепления её кадров [2191].

Стоит ли удивляться после этого слухам о сотрудничестве Д.С. Лихачёва с госбезопасностью [2192]. Не в этом ли следует искать объяснение, как бывший антисемит оказался в одной лодке с евреем Д. Соросом.

Для руководства фондом «Культурная инициатива» были привлечены и другие видные представители советской интеллигенции.

«Им, - имея в виду названный фонд, писал Д. Сорос, - руководит независимое правление, состоящее из советских граждан, за исключением исполнительного директора моего фонда в Нью - Йорке. Список членов правления можно расценивать как справочник «Кто есть кто в гласности»: Юрий Афанасьев, историк, Григорий Бакланов, писатель,.. Тенгиз Буачидзе, филолог и писатель, Даниил Гранин, писатель... Валентин Распутин, писатель,.. Борис Раушенбах, специалист в области систем управления,.. Татьяна Заславская, социолог» [2193].

Можно понять, как в руководстве фонда оказались бывший член редакции главного теоретического органа КПСС - журнала «Коммунист» Ю. Афанасьев, главный редактор журнала «Знамя» Г. Бакланов, писатель Д. Гранин, академик Т. Заславская. Но как туда попал В. Распутин, известно только одному Богу. Может быть, об этом знал ещё шеф КГБ [2194].

«Мы, - признаётся Г.О. Павловский, - обсуждали тему выборов с Румянцевым и Соросом. Ему понравилась идея «русской игры». Удалось договориться о выделении средств на программу «Гражданское общество». Я, Пельман и Игрунов были сделаны его директорами. Деньги Сороса были нарезаны на фанты, которые позволили оснастить гражданские группы компьютерами, факсами, ксероксами и другим офисным оборудованием. Издавали бюллетень «Выборы - 90» [2195].

Отмечая, что «значительную помощь «демократам» на выборах 1989–1990 гг. оказал Д. Сорос», один из неформалов тех лет, А.В. Шубин, пишет: «Вероятно, это было крупнейшее вливание, по некоторым данным миллион долларов» [2196].

Тогда же, осенью 1989 г., возникла идея создания в Москве Советско - Американского университета. По свидетельству А. Мурашёва, у истоков этого проекта стоял академик Ю.А. Осипьян [2197]. Когда и как начались эти переговоры, ещё требует выяснения. Можно лишь отметить, что 13 октября 1989 г. А.С. Черняев информировал М.С. Горбачёва, что «на эту тему Бейкер с Бушем уже разговаривал» [2198].

По свидетельству М.Н. Полторанина, одним из каналов связи МДГ с американскими спецслужбами был Г.Э. Бурбулис [2199]. «...на Бурбулиса, - утверждает М.Н. Полторанин, - выходили американцы, он с ними тесно общался». «Когда эти контакты начались?». «Я думаю с 1989 г., когда он стал депутатом. Поехал в Америку раз, второй». Именно «по возвращении» Г.Э. Бурбулиса из США, по мнению М.Н. Полторанина, «в МДГ появилась идея суверенитета России» [2200].

Позднее Г.Х. Попов вынужден был констатировать, причём не где - нибудь, а в эфире радио «Свобода»: «Либералы в нашей стране никакой базы не имели, это не Чехословакия, не Польша, не Венгрия. У них единственная была опора - американское посольство» [2201].