Гном: Детство

Глава 14 Клавьета

Кошечка оказалась очень даже милой и забавной, несмотря на свой малый возраст, уже ловила мышей. Дед сразу сказал:

– Эту мелкую ставим на довольствие: понедельник-пятница – вареная курочка, а по средам – вкусная рыбка с местного пруда.

Дело в том, что гномы поначалу думали, что кошечка делится добычей, когда приносит, но оказалось, она мышей вовсе не ест. Тахон тоже был от нее без ума и очень боялся раздавить, когда она лазила по нему, как по большому мешку с волосами. Непонятно только, как она появилась, в деревне в это время ни одна кошка не окатилась. И уж рыжих-то точно в округе нет. Архид долго хохотал, держась руками за живот, и сквозь слезы радости сказал:

– Смотри-ка, внучок! Она рыжая, как твоя борода! Думает, мамка ты ее.– Ну или папка, – ответил Тахон и взял кошку на руки. – Назову тебя Веснушка.

Курочку с рыбкой, рыжий комок тоже не сильно любила, зато кислые щи зеленые трескала за обе щеки вместе с гномами. Особенно жаловала корочки ржаного хлеба. А уж когда кто-то стучал ложечкой об скорлупу яичка, сваренного всмятку, так неслась к столу сломя голову, расшибая лоб о дверные косяки.

Вчера у бабы Клавьеты был юбилей, исполнилось восемьдесят пять лет, и все подружки, с кем когда-то работала на ферме, пришли ее поздравлять в Скалозубку. Для человека это уже преклонный возраст, но, несмотря на это, бабушки решили отпраздновать и накрыли стол в трактире Альмы. Гуляли весь день, позвали гармониста, пели частушки и песни. А вечером, как и было договорено заранее, за бывшими сотрудницами приехал Боград на телеге и развез всех по своим деревням.

– Сходил бы, внучок, проведал бабку Клавьету, – сказал Архид, обращаясь к Тахону, – старенькая она, и что-то не выходит из дому с утра.

– Иду, дедушка, – ответил Тахон, надевая сапог. – Вот зараза, мал почему-то. Вчера нормально было, сегодня мал. Расту, наверно.

– Горе ты мое луковое, – улыбнулся старый гном, – я же тебя учил, где право, а где лево. Видишь, сено привязал к обуви? Это левый сапог, а где солома – тот правый.

– Ага, дедушка, вижу… – Тахон кивнул. – А нога какая левая?

Архид сходил во двор, принес немного сена и сунул внуку в карман штанов:

– Эта! Понятно? Пора тебя женить, дружок, найдем гномку поспокойнее, и пусть с тобой мучается, стар я для всего этого.

Тахон оделся и вышел во двор. Весна точным прыжком с перила крыльца прыгнула ему на плечо и спряталась в густой бороде. Только мордочка высовывается. Она теперь всегда с ним ходила и лишь дома слезала. Ну… Как ходила… Каталась на нем… А в случае, если ей показалась опасность, пряталась. Бабка жила в доме напротив, и гном быстро дошел. Зашел в калитку:

– Баба Клавьета! – звонким голосом крикнул Тахон. – Ты живая там?

Тишина. Подошел ближе, смотрит – дверь не заперта. Вошел. Дом у старушки был маленький, одна комната, треть которой занимала печка. Стол, стул и кровать. Раньше она спала на печке, и места получалось побольше, но теперь стала совсем стара и не может уже залезть.был маленький, одна комната, треть которой занимала печка. Стол, стул и кровать. Раньше она спала на печке и места получалось побольше, но теперь стала совсем стара и не может уже залезть.

– Эй, есть кто?

– Итить твою налево, сынок, – медленно проговорила пожилая женщина, лежащая на кровати, – разве можно так визжать, я думала, поросенка режут под окнами.

У Тахона такой возраст, гномий организм растет, и когда он пытается что-то громко крикнуть, его голос частенько срывается.

– Бабушка Клавьета, с вами всё хорошо? Меня дедушка послал проведать.

– Плохо мне, Тахонь, кости все болят, голова болит, не могу встать с лежанки.

– Как помочь, бабуль, может, дедушку позвать? – произнес гном, стараясь как можно громче сказать, но не крикнув.

– Больная я, а не глухая, чего разорался опять, сейчас шваброй огрею, – Клавьета повернулась на бок и вздохнула. – Ох… Не поможет мне твой старый хрыч… Там в крайнем доме гостят два фельдшера молодых, сбегал бы за ними, пусть придут.

– Хорошо, я мигом.

Тахон бегом побежал через всю деревню. Фельдшеры оказались ветеринарами, но к бабушке не отказались пойти. Зайдя в дом, врачи переглянулись, учуяв знакомый запашок. Один подошел к кровати, посмотрел на старушку и с умным видом сказал:

– Вы, Клавьета, вчера случаем не выпивали?

– Агась, было дело, мы с девчонками вчера здорово посидели – бабуля снова легла на спину.

– А сколько вы выпили?

– А? Бутылочку красного, наверно, может, две, а что?– Да разве можно, бабушка в таком-то возрасте столько?– А? Чего, милый? Не слышу… Нагнись на ушко, мне скажи.

Молодой врач нагнулся к кровати и потянулся к уху, а Клавьета взяла его рукой за затылок и поцеловала в щеку:

– Какой ты симпатичный.

Ветеринар покраснел от смущения, выпрямился и сказал другу, пожимая плечами:

– Выздоровела!

Бабушка села на кровать и тихо сказала ребятам:

– На столе, под льняным полотенцем, пироги возьмите, вчера напекла с утра… Не до них было уже… Угощайтесь и собой возьмите.

Потом посмотрела на Тахона, тот стоял в дверях и совал палец в замочную скважину двери.

– И старому хрычу возьми побольше, поди забыл, как пахнут мои пирожки, – Клавьета тяжело вздохнула и, увидев рыжую мордашку, торчащую из бороды, продолжила: – Там снизу с рыбой были.

Гном вернулся домой, отдал дедушке пирожки и сказал как можно важно и серьезно:

– Выздоровела.

– Болела все таки? – спросил Архид.

– Ага, но выздоровела, – ответил Тахон и открыл рот пошире, чтобы проглотить пирожок целиком, но, увидев краем глаза, что дедушка на него смотрит, откусил небольшой кусочек. – Дедушка, а что такое хрыч?

– Хмм… Ты где услышал?– Бабка Клавьета так тебя назвала.– Старуха совсем из ума выжила, не обращай внимание.