Гном: Детство

Глава 8 Дом лесника

Гурд проснулся в кресле перед камином, встал и, прищуря глаза, потянул руки в стороны. Спина и шея жутко болели от долгого сидения. Оглядев комнату, он увидел заправленную кровать, где спал Архид. В доме никого не было. На столе стоял свежий бочонок с медовым квасом, краюха хлеба и три уже холодные, запеченные явно не в камине курочки. Очаг уже совсем не горел, угольки потихоньку в нем дотлевали. Гном хотел зажечь свечу, но передумал и открыл единственное окно. Только когда в полутемную переднюю проник свет, стало видно записку, приколотую ножом к столу. Гурд взял ее в руки и, прищурив сначала левый, потом правый глаз, медленно прочитал вслух, шевеля губами перед каждым слогом:

– У-шел на ка-ме-но-лом-ню, сро-чно выз-ва-ли. Бу-ду зав-тра. Ар-хид.Гном-ветеран с определенных пор стал читать только по слогам… Ну да, это уже совсем другая история… Как-нибудь расскажу, почему его прозвали Дубовая Башка. Сначала это сильно раздражало, но потом он сделал свое прозвище фамилией, так как все равно не знал, в какой деревне родился и кто его родители.

«Вот это да… Ушел… А как же топор… Мне же сегодня ночью в лес… Я думал, он поможет мне… Эх, Архид», – Гурд открыл дверь на улицу и смачно чихнул, да так, что кастрюлька слетела с полки.

Во дворе копошился Тахон, воду с пруда он уже натаскал, напоил скотину, налил курочкам в блюдечко. Но грядки еще поливать не время, палящее солнце может навредить. Это молодой гном знал от дедушки, как и то, что в полдень работать дед строго-настрого запрещал, говорил:

– Кто не отдыхает в полдень, к тому приходит полудница и заставляет плясать вместе с ней, говорят, так можно несколько часов, пока замертво не упадешь от измождения… А кто выдержит испытание, не сляжет, того она щедро одаряла золотом.

– Дядя Гурд, долго ты спишь, обед уже, – крикнул Тахон. – Дедушка утром ушел, за ним из каменоломни нашей прислали, случилось там что-то.

– Да в курсе уже, читал записку, – произнес огорченно воин. – А скажи мне, дружок, Архид ничего не велел мне передать? Ну, на словах, может?

– Как же… Конечно… Сказал, как ты проснешься, слазить на чердак и показать сундук, что там стоит… И вот еще ключ дал, – молодой гном протянул его и указал на лестницу. – Я не знаю, что там… Дед никогда не открывал его при мне.

На чердаке, как ни странно, было чисто. У входа висел улей диких пчел, которые тут же попадали в обморок от дыхания Гурда после вчерашней медовухи. На другом конце стоял большой сундук, украшенный резными узорами, закрытый на замок. Гном подошел, сунул ключ в замочную скважину и три раза провернул. Крышка открылась. Да… Все верно… На дне лежал завернутый в дорогую красную ткань топор. Точно такой же, один в один.

Гурд взял топор за рукоять и хотел было привычным движением его вынуть, но вдруг почувствовал всю тяжесть оружия. Всё дело в том, что одна из рун, которые когда-то наложил дед Архида, была на вес. Сам топор хоть и весил камней пятнадцать, но под действием чар всего один для хозяина и целых сто для всех остальных. Ну а хозяин – правильно… ушел.

Воин резким движением достал оружие из сундука и спустился вниз. Топор был, конечно, тяжеловат для гнома в годах, но не настолько, чтоб тот не смог им сражаться. Гурд пообедал, подрых пару часиков на дорожку, надел доспехи и, крякнув от натуги, закинул топор на плечо.

– Дедушкин топор, – завороженно проговорил молодой гном, – так вот он какой… И руны до сих пор светятся на рукояти.

– Тахон, скажи Альме, завтра буду, пусть стол накрывает к обеду, – сказал гном, – и приготовит мой любимый суп, да побольше.

Дорогу к домику знали все. Уж лесника он был или нет, никто не знал, но назвали почему-то именно так. Никто не жил там уже давно, дом выглядел старым, покосившимся на одну сторону и жутко скрипел, когда ветер. Люди старались обходить его стороной, и даже детишки, на что уж и любившие всякие такие пугалки, не заходили туда.

Дорога была неблизкой, часа три ходьбы. Гурд любил ходить пешком, мог это делать с утра до вечера, не замечая, как пролетает время. Всё потому, что, когда он шел, он пел песни про себя, мысленно. Но особенно гном любил сочинять на ходу легендарные истории, в которых, конечно же, он главный герой. Хотя героических рассказов можно было про него и не сочинять, их вполне было достаточно в его жизни, но воин любил придумывать свои. Я вам как-нибудь расскажу парочку, если Гурд будет не против.

Тропинка вела через весь лес и соединяла две деревни. Уже порядком стемнело, и Гурд срубил палку, обмотал ее старыми портянками и поджег. Ткань настолько пропиталась гномьим потом и жиром, что вполне подходила для факела. Этот способ здорово выручал на войне. Домик находился немного в стороне от тропы, и Гурд, вычислив, где примерно нужно свернуть, шагнул в сторону. Побродив из стороны в сторону, все-таки наткнулся на домик и громко, стараясь звучать как можно грозно и мужественно, крикнул:

– Эй, кто здесь? Выходи, коль не трус!

Дом выглядел мрачным и пустым, ужасно скрипел на ветру, и ставни бились об окно, наводя страх. Гном еще раз повторил спустя время:

– Ну? Что там? Кто топор уволок? Выходи, пока руки-ноги целы.

Дверь тихонько приоткрылась, и из темноты послышался голос:

– Ну что, дурачина, а-ха-ха, заходи, только топор-то уж опусти, тиссеру.

– Сус асенур, – изумленно ответил Гурд.

Это был пароль и отзыв гномов еще со времен Великой Битвы. Слово «тиссеру» означало на гномьем собственно «пароль», а вот отзыв переводился дословно как «свиная жо..», ну вы поняли, задняя ее часть.

Воин снял с плеча топор и, выставляя факел вперед, зашел в дом. Вот это картина маслом. Перед ним стоит Архид с топором Гурда, а у задней стенки дома сидят на полу связанные гоблины. Девять зеленых и один серый.

– Как? Что? – начал, заикаясь, Гурд. – Ты как это сделал? Дружище.

– Понимаешь, друг, когда ты сказал, что в записке сказано никого с собой не брать и мне с тобой нельзя, – улыбнулся Архид, – я подумал, что мне-то без тебя можно.

– Ну и пришел я сюда утром… Хожу по тропинке… Гуляю… То вглубь зайду, то обратно. Якобы грибы собираю, корзинку вон даже взял с собой для наглядности. Смотрю, эти вон трутся возле домика, явно нервничают. Одна плачет, та, что серая… Наверное, девочка, да вон она сидит. Ну, я подошел незаметно и говорю: «Как пройти в библиотеку?» – и хвать одного за ногу. Остальные испугались, но не убежали, и, дрожа коленками и стуча зубами, продолжали стоять.

– Где, говорю, топор? А? Живо отвечайте, безобразники, а то ноги переломаю… И как зарычу, – продолжил Архид свой рассказ, – давно я так не рычал, а-ха-ха-ха. Та, что серенькая, еще больше заплакала и стала умолять отпустить ее дружка, потом кивнула другим гоблинам и что-то прошептала на своем языке. Не прошло и пяти минут, как они волоком притащили твой топор. Говори с ними сам теперь, если хочешь, или давай просто развяжем и уйдем.

Гурд подошел к гоблинам, развязал девочку и сказал:

– Зачем это всё? Что за шутки? Мы порядочные гномы, с нами нельзя так. Ты знаешь, что я с вами сделал бы, будь вы побольше раза в два? Ммм… Отвечай, как тебя зовут?

– Меня зовут Кáрга, – тихим голосом сказала молодая девочка-гоблин, – а это мои братики, нам нужна ваша помощь, пожалуйста, выслушайте нас, просим.

Гномы переглянулись, и Архид сказал:

– Развязывай остальных, я пока костер разведу, до утра еще долго, послушаем, чего у них случилось.